***
Гарри раздражённо вышел из министерского лифта, направляясь в сторону кабинета Кингсли. Он не понимал, что здесь делает, но Министр прислал ему настойчивый патронус с приказом посетить его. Поттер хотел плюнуть на всё и никуда не идти, но Пэнси убедила его на всякий случай. Нехотя, он признал, что в её словах был смысл, и вот, он здесь. Ему до сих пор казалось, что всё как-то не так. Гарри не мог понять, что происходит за дверями кабинета Кингсли, не мог понять, что происходит у Люциуса в голове, ничего не мог понять. Это был поганый замкнутый круг. Который вращался и вращался, видимо, желая отрезать ему шею к чёртовой матери. Поттер остановился перед знакомой дверью, и в последний раз набрав в грудь побольше воздуха, толкнул её, окунаясь в почти привычную атмосферу работы. Он скучал по Аврорату, наверное, даже больше, чем мог представить. Но всё это в прошлом. Ему нельзя испытывать прежние чувства, чтобы не делать себе ещё больнее. — Вы хотели видеть меня, Министр? — голос ровный, взгляд — безразличный. Кингсли обернулся к нему, кивая. Он снова рассматривал временные отрезки, кажется, наслаждаясь своей по сути безграничной властью. — Здравствуйте, мистер Поттер, — он взмахнул палочкой и «Колибри» перестала мозолить брюнету глаза. — Вы правы. Думаю, нам есть о чём с Вами поговорить. — Очень сомневаюсь, — фыркнул Гарри, поднимая взгляд на потолок. Это лучше, чем смотреть на поджатые губы мужчины. — Гарри, — Кингсли сжал переносу кончиками пальцев, пытаясь достучаться до него, — не нужно делать из меня вселенское зло. Я выполняю свой долг и работу, не больше. И мой приказ был необходим. — Какая необходимость может лежать в убийстве невиновного человека? — отгрызнулся Поттер, поневоле превращаясь в бешенного пса, готового броситься на рядом стоящего человека и перегрызть ему глотку. — Невиновного? — он поднял бровь, усмехаясь. — Может ли быть невиновным человек, который учинил столько разрушений. Ты не знаешь, но я тебе покажу, что вообще происходит. — Я не собираюсь ничего смотреть, — рыкнул Гарри. — Мне достаточно знать, что Скорпиус прибыл сюда с одной единственной целью — спасти Гермионе жизнь. Остановить Люциуса! — Конечно, но он отнёсся весьма безответственно ко всему остальному миру, — Кингсли поднял подбородок и взмахнул палочкой, возвращая «Колибри». — Вот здесь пропасть, видишь? Гарри недовольно прищурился, замечая словно белое пятно на цветном холсте во временном потоке. Он нахмурился, когда понял, что это чья-то жизнь. Этот человек просто не родился. Осознание вышибло из него дух. Парень поражённо посмотрел на Кингсли, чьё выражение лица оставалось холодным до этого момента. — Правила путешествий во времени придумали не просто так, Гарри. Веками люди пытались научиться делать всё правильно, но чаще всего терпели неудачу. Ты что-нибудь знаешь об эффекте бабочки? — Да, я… — он моргнул, стараясь переварить услышанное. — Я знаю, да. — В таком случае, мне не нужно тебе рассказывать, что одно изменение, самое маленькое, даже отпечаток следа там, где его быть не должно, может привести к катастрофичным последствиям. — Но я всё равно не могу понять… — Скорпиус ведь прибыл не один, верно? — Кингсли провёл линию и перед глазами Гарри появились лица всех тех, кто пришёл в их мир вслед за Люциусом. — По нашим подсчётам, примерно двадцать три человека, не считая твоего крестника, разумеется. А теперь представь масштаб тех разрушений, что уже произошли по вине этих людей. — Но Скорпиус… — очередная попытка Поттера оправдать друга, родного человека, вышла боком. — Также совершил огромную ошибку, — Кингсли прикрыл на мгновение глаза. — Я разговаривал с Дамблдором и узнал кое-что ещё. После появления здесь Скорпиуса все события, происходящие в его мире и которые должны были случиться в нашем — исчезли. Его появление оставило чистый лист. — Хотите сказать, что без его вмешательства, Гермиона и Малфой, например, никогда бы не сошлись? — Гарри не мог дышать от шока. Он был способен только моргать и чувствовать себя последним идиотом во вселенной. — Именно, — согласился мужчина. — Дамблдор признался, что сам посоветовал Скорпиусу свести собственных родителей. И он прекрасно справился с этим заданием. Он сделал это, чтобы вернуть свою семью — я не осуждаю и не собираюсь за подобное сажать в Азкабан. Если бы… если бы данные изменения не начали разрушать другие жизни. Смотри. Кингсли сделал круг палочкой, перематывая время на момент бала. Гарри вспомнил, что именно тогда Малфой официально сделал Гермиону своей девушкой. Без слов, но поступком. — В этот день девушка по имени Джейн — маггла — должна была вернуться домой и в будущем построить замечательную карьеру, которая принесла бы и волшебникам много полезного, но в ту ночь её сбила машина и она умерла. Одна секунда. Одна. И её не стало. Мы проверили и выясняли, что подобных случаев произошло ещё около десятка. Конечно, виноват не только Скорпиус, но и его появление отняло чью-то жизнь. Гарри больше не мог это слушать. Глаза зажмурились, надеясь абстрагироваться от того ужаса, что звенел в барабанных перепонках. Парень осел на пол, желая провалиться под землю. Он же знал, что ничего простого или нормального в его жизни не будет. И теперь, узнав всю правду, все риски, связанные с путешествием во времени, захотел броситься со скалы. Может, тогда станет легче. Может, тогда он наконец перестанет чувствовать вину за все смерти в мире, которые даже не касались его напрямую. Может… но точно не сегодня. Парень поднял взгляд на Кингсли, лишь сейчас замечая круги под глазами на тёмной коже. Впалые щёки и уставшее выражение лица. Внезапно всё стало понятно. — Вот чем Вы занимались? Пытались предотвратить катастрофу? — его голос был чужим. Он вообще был не уверен, что его рот издавал какие-то звуки. — Мы пытались отследить все изменения и смогли поймать пятерых людей Люциуса, — мужчина фыркнул. — Самых бестолковых. Они даже не прятались. Их поимка помогла остановить несколько, скажем, трещин, ползущих будто по стеклу. Понимаешь? Гарри кинул, будучи больше ни на что не способным. — И с помощью «Колибри» нам удалось спасти множество жизней. — Тогда почему Вы не поймали Люциуса первым? Почему оставили его на потом? Почему… — Таковы были условия сделки, — спокойно сказал Кингсли, держа палочку в руках и не отрывая взгляд от некоторых моментов перед его глазами. — Что? — выдохнул Поттер, окончательно запутавшись. Было ощущение, что с ним играют, как с ребёнком. Там крупица правды, там крупица. А дальше иди, поиграй сам. Словно остальную часть нужно заслужить хорошим поведением. — Когда мы узнали всю правду о появлении Люциуса в нашем времени, то сразу назначали ему встречу. Мы договорились, что не тронем его и Блейза Забини до того момента, пока он не получит то, что ему нужно. Всех своих подельников именно он нам и сдал. — И когда похитили Гермиону… — Я встретился с ним, чтобы действительно забрать её, но Люциус поклялся, что ей ничего не угрожает и ему нужно поговорить с сыном. Странный ход мыслей, но свои слова он по итогу выполнил. — И Вы поверили ему?! — крикнул Гарри, не зная, как реагировать на подобное признание. — Как… — Мы не можем его поймать, Гарри, не можем, — отчаянно сказал Министр, кажется, не в состоянии принять данный факт. Видимо, он его волновал больше всего. — Он создал поистине уникальную вещь. Такой нет нигде! Нам она была нужна, чтобы отслеживать все изменения, иначе случилось бы непоправимое. — И Вы продались, — прошипел Поттер, с омерзением смотря на мужчину. — Называй это, как хочешь, — сурово произнёс он, — но я выбрал миллионы жизней, а не одну. Я уже говорил тебе, что Министр, являясь главой государства, не может идти на поводу у своих чувств. Никогда. И тебе скажет это любой другой президент или король, — выплюнул Кингсли, прикрывая ладонью глаза. — Люциус исполнил все свои обещание. Я не верю ему, но пока он не дал повода усомниться в его честности. — Тогда что это было за идиотское задание для меня? За повышение? Что это всё было? — взревел Гарри, уже зная ответ, но желая его услышать. С самого начала, как он вошёл в этот кабинет, его преследовало чувство какого-то очевидного обмана. Странное. Вязкое. Непонятное. Но теперь, когда многие моменты прояснились, Поттер понял, что, оказывается, его почти полгода водили за нос. Просто так. Обида полоснула ножом по животу, вспаривая его, позволяя кишкам вывалиться наружу. Потому что обида всегда ощущалась мерзко, тошнотворно. Как предательство. Они всегда стояли рядом, ожидая, когда одно преобразуется в другое. — Ты был нужен мне, чтобы приглядывать за Скорпиусом, — виновато признался Кингсли. — Больше он никого бы не подпустил бы к себе. А охрана Хогвартса была действительно настоящей. Хоть у нас и была сделка с Люциусом, не было никаких гарантий, что он не попытается напасть на школу. — Вы просто игрались нами, — Гарри мотнул головой, мечтая, чтобы весь разговор между ними оказался просто сном. Желательно кошмарным. — Манипулировали. Знаете, мне это даже кое-кого напоминает, — он зло усмехнулся, припоминая многое связанное с Дамблдором. Хоть Поттер и простил старого профессора, осадок того, что его нагло использовали, никуда не ушёл. Он уже давно не чувствовал себя свиньёй, которую выращивали, чтобы пустить на убой. Так когда-то сказал Снейп. И как же он был прав. Наверное, единственный человек, не скрывавший к нему своих истинных чувств. Конечно, он скрывал многое другое, но не то, что все школьные годы его ждала смерть за величественными стенами Хогвартса. Как же он устал. Бесконечно устал от этих интриг, секретов, каких-то тайных замыслов. Иногда Гарри казалось, что его просто запихнули в какую-то историю автора-новичка, чтобы всласть поиздеваться над его нервами и чувствами. Нельзя столько нести в себе, но он нёс. Уже даже не зная точно сколько лет. Удивительно, как он ещё не поседел после всех махинаций, с которыми столкнулся в жизни. — Гарри, некоторые вещи необходимы. Этому ты тоже должен был научиться у Дамблдора, — Кингсли поджал губы, и парень понял, что ещё не весь кошмар вылили ему на голову. — Ты обязан кое-что знать. — Я не стану убивать Скорпиуса, можете даже не пытаться, — отрезал Поттер, подходя к двери, чтобы покинуть проклятое место, отравляющее его лёгкие и разум. — Нет, дело не в этом, — что-то в голосе Министра насторожило Гарри, и он озадаченно обернулся, начиная ощущать подвох кончиками пальцев. Напряжение сгустилось в воздухе, посылая малоприятные импульсы в его тело, словно пытаясь предупредить об опасности. Гарри нахмурился, чувствуя в желудке какую-то пустоту. Это как в больнице. Когда хирург с унылым виноватым лицом выходит из операционной и его глаза говорят всё за него. Чаще всего потом происходит эмоциональная сцена, никого не оставляя равнодушным. Но Поттер был тем человеком, кто просто смотрел, не проронив ни слова. Будто язык атрофировался и теперь был просто набором мягких тканей. Бесполезным мусором. Наверное, Гарри и сейчас полностью выглядел, как бесполезный мусор, потому что ноги замерли в не самом удобном положении, а пальцы стали едва заметно дрожать. И ещё эта проклятая пауза. Будь они в маггловском фильме, на фоне бы начала играть слёзовыжимательная музыка. Но тут… просто тишина. Он ненавидел тишину. После неё никогда ничего хорошего не происходит. — Думаю, тебе лучше сесть, — неуверенно предложил Кингсли, лишь больше подтверждая догадки парня. — Я постою, — непонятным тоном сказал Поттер, ощущая давление безнадёжности на плечах. Придавливающей его к земле. Продавливая под неё. — Видишь ли, Гарри, когда волшебник перемещается на небольшой промежуток времени, как, например, это сделали Вы с Гермионой, — наверное, ему стоило спросить, откуда Кингсли это знает, но ответ был перед глазами. — В таком случае особых катаклизмов не будет. Вы никого не убили и из-за Вас также никто не пострадал. Сильно не пострадал. — И? — протянул брюнет, когда мужчина снова взял длинную паузу. — Но, когда происходит нечто подобное, — он указал рукой на «Колибри», где транслировалось появление Люциуса, — то измерение, реальность — неважно, — разрушается до основания. Оно прекращает своё существование навсегда. — Что? — грудь начала суматошно вздыматься, словно из неё выкачали весь воздух. — Скорпиус никогда не сможет вернуться обратно, — кажется, с настоящей горечью произнёс Кингсли, опуская глаза. — Но это ведь ничего, да? В этом нет ничего страшного, верно? — его вопросы напоминали детские, отчаянные, с надвигающейся истерикой. — Скорпиус не доживёт до окончания этого года. Он не отсюда. Он инородный предмет в организме, и однажды тело его выведет из себя естественным путём. Он мог уже начать чувствовать разные недомогания. Он — живой труп, Гарри. Точно так же, как и все остальные, кто прибыл из будущего. Они росли в другой среде, и настолько мощный скачок во времени способен разрушить более слабый организм. — Это… как Вы вообще, — Гарри зарылся рукой в волосы, отрицая услышанное всеми силами. — Он же не мог знать, да? — Люциус знает, поэтому и перенёс с собой свою копию из другого времени, чтобы черпать из неё силы. — И что с другим? — Он мёртв, — Кингсли взмахнул палочкой, погружая кабинет в темноту. Сияла только «Колибри». — Он знал гораздо больше Скорпиуса. Вот зачем ему был нужен Люциус из нашего времени — чтобы брать из него энергию этого времени. Ну, и чтобы у нас не было возможности убить его через самого себя. Гарри смотрел в одну точку. У него не было слов или оправданий, или желания попытаться задать ещё один глупый вопрос. Ничего. Только страх и ужас. Скорпиус не мог пойти на такое сознательно. Не мог же? Господи…***
Скорпиус ополоснул лицо, беря полотенце в руки и вытирая влажную кожу. Взглянув на своё отражение, он остался равнодушным. Хотя факт того, что он пил всю ночь, вряд ли бы мог сыграть плюсом в его общем состоянии. Он повесил полотенце на крючок, проходя в спальню Гермионы. Они с Драко были на занятиях, что являлось очень смешным по наблюдению Малфоя. Он сказал, что это очень странно: «идти на пары, когда у тебя прибывший из будущего сын в соседней комнате». Скорпиус поддержал веселье отца, но Гермиона лишь закатила глаза и буркнула «придурок». Его радовало, какие отношения образовались между родителями. Они словно дополняли друг друга. Бесили, раздражали, но поддерживали и заботились. Адский коктейль, несущий светлые чувства. Парень упал на кровать и потянулся к наполовину опустошенной бутылке огневиски. Ева, разумеется, так и не пришла. Он не ждал её, но надежда умирает последней, а значит, Скорпиус, как последний придурок мечтал о чуде. Полный кретин. Возможно, всё, что между ними произошло, лишь к лучшему. Она возненавидит его, со временем забудет, а потом встретит какого-нибудь парня и будет счастлива. Возможно, выйдет замуж и родит детей, а может, ни то, ни другое. Вдруг она захочет построить карьеру? Хотя Ева не была карьеристкой, но кто его знает. Эти размышление причиняли ему боль. Густую. Привычную. Родную. С каплей садизма. Но без них обжигающего напитка в бутылке становилось меньше, а в голове — прохладнее. Поэтому нужно было занимать руки и разум, чтобы окончательно не спиться. Кажется, у него плохие гены в этом плане. Скорпиус уныло усмехнулся. Гены. Какое противное слово. Словно оно сейчас отрастит себе ноги, а потом отпинает тебя за косяки всех твоих родственников в десятом поколении. Гадость. За это надо выпить. Скорпиус взял горлышко бутылки в руку, смотря на потолок. Белый. Без трещин. Чистый. Незапятнанный. Не то что он. Очередной глоток обжёг гортань, но было абсолютно всё равно, и парень снова наполнил глотку, а потом и желудок гадким пойлом, которое даже самых правильных, самых уважаемых людей превращало в животных. И горькая правда была в том, что он и близко не относился к таким представителям рода людского. Скорее он был на другом берегу. Наедине со всеми своим ошибками и бесконечной, сжирающей всё твоё мясо, виной. Скорпиус уже не помнил себя без чувства, что он жёстко напортачил. Кажется, это было в прошлой жизни. В другой. Наверное, выдуманной. Иногда ему так хотелось, чтобы его признали невменяемым. Потому что подобное состояние было в силах объяснить все его промахи или вещи, определённо нестоящие того, чтобы их совершать. Тогда было бы так легко. Никаких проблем. Никакой боли. Только сумасшествие, которое ему уже давно наступило на пятки. Возможно, у них был шанс встретиться в скором времени. Он, кажется, мечтал об этом. Может, тогда отпустит. Отпустит глотку. Отпустит сердце. Отпустит душу. Потому что больше сдерживать одно проклятое, неправильное, жуткое, аморальное желание не было сил. Они просто иссякли, и всё. Оставили на своём месте пустоту, из которой и так полностью состоял его организм. Скорпиус услышал стук в дверь и подняв туловище, стал прислушиваться. Стучали в дверь гостиной. Он недовольно простонал, надеясь, что всё закончится быстро, потому что разговаривать с кем бы то ни было совсем не хотелось. Парень спустил вниз по лестнице, не утруждаясь накинуть рубашку. Это не его проблемы. Не он пришёл, а к нему. Толкнув дверь с обратной стороны, перед ним показался достаточно неожиданный гость. Брови Скорпиус подскочили вверх, и он кивнул, позволяя Гарри войти. — Не думал, что это ты придёшь, — пробормотал парень и сделал щедрый глоток из бутылки. — У меня важный разговор, — удивлённо протянул Поттер, с непонятной эмоцией в глазах смотря на подавленный вид крестника. — Ты… в норме? — О да, — он усмехнулся, падая на диван и указывая на соседний Гарри. — Садись. Брюнет медленно опустился на мягкую поверхность, не отрывая от парня странного взгляда. Он рассматривал его с каким-то жутким подтекстом, вызывая щекотку на внутренних органах. Скорпиус приподнял бровь, молчаливо спрашивая какого чёрта. Несколько минут продолжали тянуться как резина. Медленно и уныло. До желания упасть замертво прямо здесь. Малфой не сдержался и зевнул, но ему было простительно, он не спал всю ночь. Гарри сделал глубокий вдох, видимо, подготавливая себя к геройской речи. Иначе у него редко получалось. Скорпиус подумал, что, наверное, Поттер выйдет хорошим отцом. Он уже проявлял качества по отношению к крестнику больше именно отцовские, нежели дружеские. И это вызвало приятные импульсы, но знание, что он натворил, моментально вымывало все положительные мысли из головы. Хотя он и так им был. Они с Джеймсом часто в детстве пытались понять, чей отец лучше. Но у каждого всегда побеждал свой, потому что они оба нагло мухлевали в таком дурацком соревновании. — В общем, я был у Кингсли и он многое мне рассказал, — начал Поттер, зарываясь в мокрые от падающего на улице снега волосы. Он немного дёргал их, что говорило об испытываемом нервом напряжении. — Мне уже страшно, — усмехнулся Скорпиус, прикладываясь к бутылке. Видимо, у них это всё же семейное. — Прекрати вести себя как ублюдок, — повысил голос Гарри. — Боже, вы — Малфои иногда такие придурки. — Спасибо, — кивнул парень, саркастично поднимая бутылку, чокаясь с ним в воздухе. Поттер несчастно простонал, опуская веки, собирая всю свою выдержку в кулак. Он открыл глаза, впиваясь строгим взглядом в Скорпиуса. — Кингсли рассказал мне о многих последствиях, которые повлёк за собой Люциус и ты. Он сказал, что ваша реальность уничтожена и ты никогда не сможешь вернуться домой. И… ты знал?! — с чистым шоком в голосе резко спросил Гарри, расширяя глаза от удивления. — Само собой, — Скорпиус прислонился к спинке дивана, задумчиво смотря, как стекло в его руках переливается различными сияющими оттенками от светового преломления. — Я всегда это знал. С самого начала. — И всё равно отправился вслед за ним? — на выдохе произнёс брюнет, неверяще глядя на человека перед собой. — Лучше я, чем моя семья, — искренне ответил Скорпиус, заглядывая в глаза крёстного. — Тебе ведь знакомы эти слова? Гарри ничего не сказал. Он просто опустил голову, прикладывая руку ко лбу. Наверное, он был в шоке. Ужасе. — Я не понимаю, зачем? Ты же знал о всех рисках. — А какой смысл мне был оставаться там? — Скорпиус хмыкнул, делая последний глоток из уже пустой бутылки. — Моя семья погибла. Моя жизнь была разрушена. Моя цель была в убийстве Люциуса, и я решил напоследок её исполнить. — Ты сознательно пошёл на самоубийство… — прошептал Гарри. — Не вижу в этом ничего удивительного. Я сразу говорил, что пока не убью Люциуса, ничего не изменится. Но я понимал, что, чем больше я тут нахожусь, тем хуже мне будет. Это лишь рациональный расчёт. Я поставил на кон свою жизнь, потому что больше у меня ничего не было. У меня отняли всё. Тебе знакомо это чувство, не так ли? Жёсткий вопрос Скорпиуса поставил Поттера в тупик, и услышав только молчание, парень грустно улыбнулся. — Знакомо. Но тебе удалось найти смысл жить дальше. Ты нашёл друзей, обрёл семью, а я не способен на подобное. — Почему? А как же та девушка, с которой ты был на балу? Вы же вроде встречаетесь? Почему нельзя продолжать бороться ради неё, если она тебе дорога? — Во-первых, — с какой-то скрытой иронией, насмешливо произнёс Малфой, — она узнала правду и, скорее всего, никогда больше не захочет меня видеть. В чём я практически не сомневаюсь. Во-вторых, думаю, Кингсли посвятил тебя в детали по поводу моего ухудшающегося здоровья. Волосы уже начали выпадать. А давление на мозг усилилось. Тебя словно выталкивает само время из не твоего промежутка. Поэтому… я смирился и наслаждаюсь остатками удовольствий, которые могу себе позволить. Скорпиус кивнул на пустую бутылку на полу, будто она определяла степень его самочувствия в целом. Словно полная — значит, всё плохо, а пустая — всё прекрасно. Потому что ему становится плевать на всё. И безразличие полностью принимает его в свои объятия. — То есть ты окончательно сдался? — выплюнул Гарри, напоминая химеру, мечтающую откусить ему голову. — Именно так, — хмыкнул Малфой, откидываясь всем телом назад, смакуя приятные ощущения от почти лежачего положения. — А Гермиона с Малфоем? Я в курсе, что твоё появление наоборот откинуло их друг от друга в разные стороны, а ты любезно их свёл. Что скажут они? — Поттер рычал. Но его злость была обоснованной, ожидаемой, заслуженной. Хотя и немного раздражающей своими поучениями и мыслями, что он знает лучше. Лучше уже никогда не будет. Ни для Скорпиуса. Теперь всё только скатывается в огромную непроглядную пропасть, ведущую в энное место. Его любимое, потому что оно уже фактически стало его вторым домом. — Я хотел, чтобы мои родители были вместе, — со скрываемой обидой произнёс Малфой. — Да, наверное, это было слишком эгоистичным желанием, но я знал, как сильно они могут быть счастливы друг с другом, — с каждым словом его голос повышался, переходя на крик. — Я знал, что они любили друг друга. Я знал, что они рано или поздно сами это поймут, поэтому твои обвинения совершенно… глупы, — фыркнул парень. — Но что с ними будет, когда ты умрёшь у них на руках? — Гарри скривил губы, явно испытывая не самые положительные чувства к крестнику. — Ни ты, ни я, ни кто-либо другой, ничего им не скажет, понятно? — жёстко сказал Скорпиус, поддаваясь вперёд, опираясь о колени локтями, заглядывая Поттеру в глаза. — Пообещай мне. — Нет, это… — Пообещай! — Я не могу пообещать подобный ужас! — рявкнул Гарри, резко вставая на ноги. — Ты просто вдумайся, о чём просишь? Как ты собираешься всё объяснять им? — Я что-нибудь придумаю, — буркнул Скорпиус. — Ты не должен им ничего говорить — это важно. Я попробую их подготовить. — Да невозможно подготовиться к смерти собственного ребёнка! — воскликнул Поттер, всплёскивая руками. — Никакие слова не способны объяснить, почему твой сын решил покончить с собой. Почему он предпочёл отдать свою жизнь, вместо того, чтобы самостоятельно наслаждаться ей. — У Малфоев так заведено: семья — это самое главное. Семья — это всё. Я никогда не откажусь от этих негласных правил. Им меня научил мой отец, и я не подведу его и мать с сестрой ещё раз. Я потерял их один раз — второго не допущу. Гарри фыркнул и отвернулся от него. Скорпиус знал, что Поттер согласится. Это было в его характере — помогать. Поэтому нужно лишь немного надавить. — Гермиона заслужила жить, и ты сам это прекрасно осознаёшь. Она заслуживает счастья в любом временном потоке. Я люблю свою мать, независимо от того, сколько ей лет. Поэтому прошу тебя помочь сохранить ей жизнь. И контрольный выстрел. — Ты ведь знаешь, какого это терять родителей. Больше я не смогу пережить их смерть. Поттер развернулся к нему, кажется, хорошо понимая, что Скорпиус пытается им манипулировать, но парень даже не опустил глаз. Ему было всё равно, что крёстный догадался, главное, чтобы он согласился помочь. Большего ему действительно не нужно. Гарри упёр руки в бока, бурча себе под нос ругательства. — Чёрт, — прошептал брюнет, откидывая голову назад. — Ладно, я не скажу, — уже громче сказал он. — Но с условием, что ты честно попробуешь им всё объяснить. — Хорошо, — Скорпиус кивнул и улыбнулся. Он всегда знал, что смерть будет бежать за ним по пятам. С тех пор, как умерла мама. Как едва не сошёл с ума отец. Как погибла Кэсси на его руках, спасая ему жизнь. Казалось, его окружала смерть. Но парень уже привык ней. Как к дальней родственнице, которую ты никогда в жизни не видел, но со временем привык, потому что она слишком часто стала ошиваться рядом. — У меня есть один вопрос, — неожиданно разрушил тишину Гарри, неуверенно смотря себе под ноги. — Какой? — Малфой нахмурился, начиная немного переживать. — Если Гермиона с Малфоем спокойно могли не сойтись, то, получается… и я мог не влюбиться в Пэнси? — лицо Поттера выражало смесь недоумения и страха. Он выглядел как человек перед казнью — бледный и напуганный. — Да, — такой простой ответ взбесил Гарри, и Скорпиус решил добавить пару слов. — Но твои чувства абсолютно настоящие и искренние. Я ничего не делал. Да и любовь в принципе невозможно создать искусственно. Но я мог непреднамеренно тебя подтолкнуть, вот и всё. — Непреднамеренно? Вот как это называется? — с яростью спросил Поттер, снова повышая уровень децибел в помещении до критического уровня. — Ты счастлив с Пэнси? — не выдержал Скорпиус этого идиотизма и спросил в лоб. — Да, но я расстался с Джинни и… — Я не принуждал тебя к расставанию с Джинни. Ты сам всё сделал. Я рассказал тебе только о твоей жене — Пэнси Паркинсон. Все остальные решения принимал ты сам! — отрывисто произнёс Малфой, не дыша от злости. Гарри сглотнул, понимая, что Скорпиус прав. Лишь он выбрал следить за Пэнси. Лишь он выбрал расставание с Джинни. Поттер был в ужасе, и опустившись на диван, закрыл глаза ладонью, не в состоянии сидеть прямо. Всё его тело сжалось под тяжестью истины. Только он решал, выбирал и принимал всё, переворачивающее его жизнь. Это аксиома. — Теперь я могу идти? — хриплым голосом поинтересовался Скорпиус, желая продолжить своё ничтожное существование в обнимку с прекраснейшим напитком на свете. — Иди, — прошептал Гарри, не взглянул на него ни разу, пока он поднимался наверх. Хотя это было к лучшему.***
Драко с трудом разлепил глаза, когда перед ним резко материализовался незнакомый патронус, начиная говорить голосом, который он никогда не слышал. — Драко, приходи сейчас в лес на окраине Уилтшира. Нам нужно поговорить. Люциус. Синий огонёк потух, погружая спальню в тишину и темноту. Грейнджер, спавшая на его груди, недовольно завертелась и Малфой поцеловал её в лоб, подтягивая одеяло ей на плечи, крепче закутывая в него. Девушка что-то пробормотала, чмокнув во сне губами и снова ровно задышала, погружаясь в крепкий сон. Он поднялся, опираясь на локоть, наблюдая за Гермионой, думая, что Люциусу могло понадобиться от него в два часа ночи. Драко провёл рукой по лицу, понимая, что сна ни в одном глазу. Парень нахмурился, вздыхая. Чёрт. Видимо, придётся идти, потому что варианты, проскочившие в мыслях, отнюдь его не радовали. Драко боялся представить, что именно могло заставить отца пойти на подобные махинации. Самостоятельно вызывать патронус он не умел. Как и любой другой Пожиратель смерти. А значит, Люциус кого-то заставил. Скорее всего, этот человек был уже мёртв. Малфой посмотрел на Грейнджер и убрал кудряшку с её лица, выбившуюся из косы. Никуда не хотелось идти из тёплой постели, и покидать девушку тоже не было никакого желания. Но Драко уже давно понимал, что собственные хотелки иногда стоит отодвигать подальше. Он откинул одеяло, спуская ноги на холодный пол. Взяв палочку с прикроватной тумбочки, парень закатил глаза, злясь на свой идиотизм, которым заразился от гриффиндорцев. Вздрогнув от контраста температур, слизеринец ещё раз проверил Гермиону и выскользнул за дверь, спускаясь в гостиную. Проведя рукой по волосам, Драко начал прикидывать, что делать. Почему-то первой мыслью было то, что необходимо позвать Поттера. Малфой даже не собирался объяснять это себе, и призвав ботинки и толстовку с эмблемой Слизерина, вышел в пустынный коридор, направляясь в сторону комнаты Поттера. Освещая себе дорогу Люмосом, Драко услышал какие-то подозрительные звуки, напоминающие поцелуй, и хмыкнув про себя, двинулся дальше. Удивительно, но его не одолевали страхи от того, что может потребовать Люциус, или сомнения, стоит ли вообще идти. Это решение сформировалось в голове быстрее, чем он начал о нём думать в принципе. Также было и с мыслью, что нужно обратиться за помощью к Избранному. Драко не хотел думать о том, что их вынужденное общение в каком-то извращённом смысле стало походить на дружбу. Его перекосило от подобной идеи, потому что просто представить такое всё равно, что сожрать скользкого склизкого слизняка целиком, ничем не запивая. Мерзко — одним словом. Остановившись напротив знакомой двери, Малфой постучал, но не слишком сильно, чтобы не разбудить всех в округе. Не то чтобы он о ком-то заботился, просто лишние глаза и вопросы вообще были некстати. Дверь отворилась и выглянул помятый Поттер в пижамных штанах и футболке, смотря на него, как на сумасшедшего. — Малфой? Какого хрена? — хрипло прошептал парень, оглядываясь на Пэнси, сладко спящую в кровати, и полностью прикрывая дверь, выходя босыми ногами в коридор. — Чёрт, — он смешно потоптался на одном месте, не привыкнув к прохладе, идущей с улицы. — Такого, что Люциус прислал мне патронус с просьбой встретиться, — Драко сложил руки на груди, чувствуя, как ледяной ветер, бушующий за стенами замка, добирается и до него. — И что? — тупо спросил Гарри, ничего не понимая. — И то, что зачем ему это делать? В два часа ночи? Подумай своей тупоголовой башкой, Поттер. К тому же Люциус не умеет вызывать патронус. Ни один Пожиратель, кроме Снейпа не мог этого сделать. А это значит, что какой-то бедолага сейчас либо мёртв, либо скоро будет. — Тебя волнует жизнь чужого тебе человека? — с сомнением-удивлением-шоком прошептал Гарри, расширяя глаза от эмоций, написанных у него на лице. Малфой несчастно застонал, едва не начиная биться головой о стену. — Нет, придурок, я просто пытаюсь сказать тебе, что появилась возможность погеройствовать, поэтому надевай геройские трусы и вперёд. — Если бы они у меня были, я бы обязательно их надел, — ядовито произнёс Гарри, ёжась от холода. — Но ты уверен, что это не ловушка? — Я абсолютно уверен, что это ловушка, — фыркнул Драко, убирая чёлку со лба, — но я не хочу проверять, что будет, например, с Грейнджер, если я не появлюсь там, где он хочет. — Ладно, — Поттер поджал губы, напряжённо о чём-то размышляя. — Через десять минут встречаемся в холле и выдвигаемся. Никому не говори. Особенно Гермионе. — Поттер, я как-то не заметил, что превратился в Вислого. Не нужно объяснять мне настолько очевидные вещи, — отгрызнулся слизеринец, наслаждаясь, что даже в такой веющий опасностью момент, он может поиздеваться над Золотым мальчиком. — Ой, пошёл ты, Малфой, — беззлобно ответил Гарри, исчезая в своей комнате. Драко закатил глаза и быстрым шагом вернулся в башню старост. Грейнджер всё ещё спала, несмотря на то, что его не было рядом. Обычно она не могла заснуть без него и часто просыпалась, если парень уходил в уборную или долго ворочался. Малфой вытащил из шкафа брюки, свитер и мантию, начиная одеваться, смотря на девушку. Гермиона мило морщила нос во сне, постоянно причмокивая губами. Он совсем недавно обнаружил эту её привычку, немного дразня, специально доводя её. Потому что, когда Грейнджер злилась, нормальному человеку лучше оказаться на другом континенте, но Драко никогда не был нормальным. Он злил её, выводил из себя, чтобы она сделала маленький шаг в пропасть, затягивающую их обоих. Девушка начинала тяжело дышать, что-то говорить своим фирменным, недовольным поучительным тоном, заставляя Драко закатывать глаза и сыпать остротами. Но потом она подходила к нему, и всё. Дальше не существовало реальности за окном. Не существовало мира в принципе. Только голые тела, которые даже в постели пытались что-то доказать друг другу. Ненормальные. Чокнутые. Сумасшедшие. Но настолько потерявшиеся в друг друге, что, казалось, по отдельности их больше не существовало. Застегнув брюки и надев ремень, Малфой не удержался и подойдя к кровати, мягко поцеловал Гермиону в голое плечо, кладя руку на талию. Она повернула к нему лицо, не открывая глаз, но сонно улыбаясь. — Ммм, что? — Ничего, спи, — прошептал Драко, оставляя поцелуй у неё на щеке. Грейнджер сладко хмыкнула и снова повернулась на бок, быстро возвращаясь в царство Морфея. Малфой вздохнул, понимая, что его ждёт Поттер. А в кубе — и Люциус. Покинув башню старост второй раз за ночь, слизеринец быстро преодолел расстояние до холла, где его уже проклинал Гарри, постоянно зевая. — Малфой, ты хуже девчонки. Собираешься по три часа, — с очередным зевком произнёс брюнет, запахивая мантию, вжимая голову в плечи, чтобы сохранить больше тепла. — Иди нахер, — немного вспылил Драко, начиная волноваться. Теперь он осознал, почему чувствовал себя так спокойно, пока они были в замке. Выйдя на улицу, парень понял, что не совсем представлял, что, собственно, хотел сделать. Но отдаляясь от школы, ощущение приближающегося дерьма, всё сильнее нависало над ним, чтобы в нужный момент скинуть ему на голову все прелести, выходящие через энное место. — Куда нам нужно? — спросил Гарри, когда они миновали антиаппарационный барьер у границы Хогвартса и Хогсмида. — Лес на окраине Уилтшира. Я знаю это место, — Малфой кивнул Поттеру, и положив руку ему на плечо, перенёс их в лесную чащу. Оглядевшись вокруг, они почти сразу увидели Люциуса, направляющего палочку в голову стоящему на коленях человеку. Малфой-старший ухмыльнулся с сардоническим блеском в глазах. Он был один, но доверять своему взгляду, который не видел дальше пяти метров, Драко не собирался. Скорее всего, на них тоже сейчас направлены палочки по всему периметру. — Ты пришёл не один, сынок, а с… другом, — сказал Люциус с сарказмом, начиная смеяться. — Да, это, конечно, всё очень смешно, — с преувеличенным безразличием произнёс слизеринец, делая шаг вперёд, — но, может, ты отпустишь бедолагу. Я пришёл. Всё так, как ты хотел, разве нет? Гарри за его спиной сильнее сжал древко в руке, внимательно смотря по сторонам. — Ты прав, — кивнул Люциус, заглядывая мужчине в глаза. — Он сослужил мне хорошую службу. Драко услышал судорожный вздох Поттера и обернулся, поднимая брови в немом вопросе. — Это мистер Кэплер. Он работает в Отделе тайн в Министерстве, — шёпотом сказал Гарри, находясь в шоковом состоянии. — Верно, мистер Поттер, пять очков Гриффиндору, — Люциус поднял взгляд на брюнета. — Мистер Кэплер был очень выгодным шпионом, но он утратил свою полезность, поэтому… — Стой! — рявкнул Драко, когда отец ухмыльнулся и вдавил палочку в висок мужчины, произнося заклинание. — Нет! — крикнул Поттер. — Авада Кедавра! Мистер Кэплер упал лицом в землю, не издав и звука. По всей видимости, он долгое время находился под Империо, потому что даже не попытался сопротивляться или бороться. Драко подняла злой взгляд на Люциуса, яростно вдыхая воздух. — Зачем? — Он мне надоел, — фыркнул Малфой-старший, словно только что не убил человека, которого перешагнул. — Не люблю бесполезных людей. Они зря переводят важные ресурсы. — Ладно, говори, что ты хотел, — прорычал Драко, испытывая жгучий гнев на свою беспомощность. — Я хочу предложить вам сделку, — отец спрятал руку с палочкой за спину, начиная наворачивать круги. — Очень простую и выполнимую. Никто не пострадает, и всё закончится хорошо для всех. Более того, я оставлю вас в покое. — Как-то слишком всё прекрасно звучит, — с издевкой произнёс слизеринец, задирая подбородок. — Не бывает настолько выгодных условий. Всегда есть подвох. В любой сделке. — Вижу, ты всё же слушал мои уроки, — Люциус удовлетворённо проговорил свою похвалу, растягивая губы в слегка насмешливой ухмылке. — Но ты прав, дорогой сын. — Я не твой сын, — рявкнул Драко, не выдерживая. Сейчас он осознал, что даже ни разу не вспомнил о своём настоящем отце. Скорее всего, он мёртв, а парень не думал о нём до этого момента. Он не знал, почему только когда Люциус из будущего назвал его своим сыном, Драко словно переклинило. Ему было тошно слышать подобное. Возможно, он всё же любил отца. Но не всегда позволял себе помнить об этом. — Ах, как жаль, — наигранно расстроился Малфой-старший. — Потому что в данном времени у тебя больше нет отца. — Если бы ты убил его, то через секунду растворился бы, — резко сказал Поттер, вытаскивая своими словами Драко из болота, которое снова его почти затянуло. Он едва не поверил Люциусу. Видимо, отец всё ещё хотел попытаться манипулировать Драко, потому что после слов Гарри, он покраснел от злости. Твой план провалился, ублюдок. — Отдайте мне Грейнджер, — с бешенством в глазах произнёс Малфой-старший, моментально прекращая играть никому ненужный спектакль. Слизеринец прыснул, не сдержавшись. Постепенно, его мимолётная реакция переросла в полноценный истеричный смех. Драко захохотал, словно никогда не слышал такой потрясающей шутки. Но взгляд Люциуса выводил его ещё больше. Кажется, он всерьёз рассчитывал, что они согласятся на такую бредовую сделку. — Да ты окончательно сбрендил, — с непрекращающимся смехом сказал Драко, указывая на Люциуса рукой. — Ты правда думал, что соглашусь отдать тебе свою девушку, чтобы ты убил её? — Она разрушает твою жизнь! Жизнь нашей семьи! — взревел Малфой-старший, направляя на него палочку, по-настоящему походя на сумасшедшего. Поттер сделал шаг вперёд, становясь плечом к плечу с Драко, не спуская готового к прыжку взгляда с Люциуса. — Тебе стоит полечить голову. Ты реально псих, — фыркнул парень, желая покинуть это место, как можно скорее. Он так жалел, что вообще повёлся на этот дурацкий патронус. Просто трата времени и нервов. — Ты зря так весело настроен насчёт меня, — с каким-то странным смыслом проговорил Люциус, моментально становясь серьёзным. Похожим на себя прежнего. — Ты пожалеешь. — Да пошёл ты, — с оттенками тихой ярости прошептал Драко, немного наклоняясь вперёд. — Пошёл ты и весь твой бред. Всё твоё сумасшествие. Всё твоё одиночество, из-за которого ты, видимо, и дёргаешь нас постоянно. Что, старые друзья уже не читают тебе сказки на ночь? Гарри хотел было остановить Малфоя, но через секунду это было сложно сделать. Люциус кинулся на сына, начиная душить его. Поттер направил на него палочку и постарался прицелится, чтобы не зацепить Драко, крикнул заклинание: — Остолбеней! Малфоя-старшего откинуло назад, но он вовремя успел поставить щит и не отключившись, встал, начиная сыпать заклинаниями в разные стороны. — Давай! — Гарри протянул Драко руку, поднимая его с земли. Поттер попытался перенести их в Хогсмид, но зелёная вспышка, пролетевшая возле его уха, отбросила его на несколько метров. Малфой подбежал к нему, помогая встать. — Сектумсепра! — крикнул Люциус, почти попадая в сына. Драко увернулся в последний момент, стараясь трансгрессировать. — Я не могу аппарировать! — прокричал слизеринец, ставя щит, прикрывая спину Гарри. — Он поставил барьер, нужно бежать из леса! Переглянувшись, они кивнули друг другу и бросились вперёд, туда, где виднелся ряд редких деревьев и поляна, засыпанная снегом, наверное, по колено. Драко оглянулся, видя, что Люциус бежит за ними, что-то крича и отправляя в их сторону различные заклятия. Сбоку послышался стон боли, и парень взглянул на Поттера, который упал на колени, прижимая ладонь к окровавленному плечу. Малфой вернулся к нему и закинув его руку себе на плечо, потащил его, надеясь выбраться живыми. — Малфой, я не дойду до… Хогвартса, — прошептал Гарри, когда они упали в снег на краю леса. — Гриммо… Площадь Гриммо. — Ладно, — кивнул Драко, хватая Гарри за рукав мантии, сосредотачиваясь на трансгрессии. Напоследок замечая, как Люциус скалится, смотря ему в глаза.