***
Эван возвращался после ужина к себе, когда его окликнул Барти Крауч: — Эй, Розье! Поболтаем? — и тон его: нарочито уверенный, вымученно взрослый для детского голосишки хилого Крауча, вызвал презрительную усмешку. Впрочем, Эван тут же напомнил себе: бабка этой блохи — Блэк, а папаша — большая шишка в Министерстве; потому ответил вполне вежливо: — О чём? — О планах на вечер, — Крауч заговорщицки сверкнул глазами и наклонил голову в сторону коридора с неиспользуемыми классами. Захваченный порывом любопытства, Эван последовал за первокурсником и, когда тот закрыл за ними дверь в пустой кабинет, вопросительно посмотрел на мальчишку. — Я заметил, — вкрадчиво начал Крауч, — тебе тоже не нравится студсовет… — Тоже? — перебил его Эван, тоном и взглядом требуя чёткой декларации. — Нас с парнями он бесит, — развёл руками Крауч, не замечая, как разводят его. — Собралось всякое отребье и возомнило себя героями школы!.. Но больше всего, — и Крауч опять заговорил вкрадчиво, — нас раздражает твой приятель Мальсибер. — Он мне не приятель! — рявкнул Эван, разозлившись мгновенно и совершенно за дело. Как смеет этот мелкий паразит обвинять его, Эвана, в братании со врагом?! Ведь Мальсибер — однозначный враг теперь! И пусть пока его трогать нельзя — однажды настанет день, когда запреты и какие-то там политические выгоды отца станут для Эвана не более чем пылью, от которой он, наделённый Тёмной силой, сможет запросто отмахнуться. Ах, приблизься, чудный день!.. На удивление, Крауч и бровью не повёл на вспышку гнева, обращённого на него. Вместо этого коварно ухмыльнулся: — Ну да, ну да! Все помнят, как он тебе ботинки лизал, а ты его то пряником, то кнутом… — Что ты можешь помнить, первогодка? — Эван насторожился: Крауч явно на что-то намекал. «Не на то ли, как я проучил Мальсибера позапрошлым летом?.. Но откуда бы ему знать? Неужто кто-то мог проболтаться?..» Волнение явно просочилось на лицо: Крауч, наблюдавший за ним внимательно, выразительно кивнул: — Как будто не знаешь, что на Слизерине память коллективная. «Сам Мальсибер?.. Эйвери?.. Паркинсон?.. Гринграсс?..» — Эван прикусил изнутри щёку и бросил: — Ты начал с того, что Мальсибер тебе неприятен. — Не мне, а нам, — со всё той же паскудной ухмылочкой поправил его Крауч. Важности себе придать пытался, мелкий урод!.. «С другой стороны, — Эван заставил себя задуматься, — Крауч может оказаться полезен». Ведь Регулус сорвался с крючка: слишком нежным оказался, трусливым и жалким, чтобы наводить порядок в школе. А Крауч с первых же дней сентября ходил по Хогвартсу с таким видом, словно все вокруг ему должны: однокурсники, старшие ученики, учителя — без разницы. Отчасти это была вина его родителей: авторитарный мистер Крауч-старший занимал должность главы Отдела правопорядка, а его супруга была без ума от единственного сына и всё тому позволяла. Подраставшая на такой почве самовлюблённая злобная тварь обладала относительно острым умом и большим желанием доминировать над окружающими, подобно папаше. Эван улыбнулся: если направить энергию в нужное русло… — Ну хорошо. И что же вы собираетесь с этим делать? — Крис говорит, Мальсибер только что в обмороки не валится от напряжения, так ему хочется, чтобы бал прошёл без сучка без задоринки, — сообщил Крауч, судя по виду, безмерно довольный своей «победой» над третьекурсником. Эван позволил ему порадоваться, но нанесённую обиду запомнил. — Так что наш первейший долг — «помочь» в этом нелёгком деле. Присоединишься? — В зависимости от плана. Не забывай: мамаша Мальсибера — профессор… — Мы тебе что, гриффиндорцы какие-нибудь, чтобы зазря попадаться? — фыркнул Крауч. — Тем более, у нас есть свой человек в стане врага. — Мелкий Паркинсон? — Эван поморщился. Из этой семейки ему импонировала разве что Геката: целеустремлённая и коварная, настоящая слизеринка. Её братья не стоили внимания. Крауч хитро подмигнул: — Мальсибер его держит за питомца и не заподозрит подставы. Всё просчитано! Просчитано, на взгляд Эвана, было дерьмово… но если Крауч с дружками по чистой случайности сумеют-таки навредить Мальсиберу и его мерзкому студсовету, Эвану будет однозначно приятно. А приятно ему в последнее время бывало редко. — Хорошо, я в деле.***
Делом был занят каждый в Большом зале, и тихонечко проскользнувшая внутрь Хината позволила себе замереть ненадолго, с улыбкой наблюдая за весёлой суетой. Традиционные двенадцать рождественских елей стражами высились у стен и серебрились изящными украшениями: их создавали и тут же подвешивали профессор Флитвик, Лиам, Эшли и Джейк. Свечи пока ещё парили под темнеющим потолком, но это ненадолго: им предстояло уступить место зачарованным лампам, меняющим цвета. Длинные столы и скамьи уже убрали, их заменили высокие столики для напитков и закусок и пуфы, сосредоточенные ближе к стенам, окружая простор танцпола. Он вышел огромным, и Хината мимолётно заволновалась: получится ли его заполнить, придёт ли достаточно людей?.. На небольшом возвышении, где обычно восседали преподаватели, на стол куда более скромный, как скатертью накрытый знаменем школы, Дейдара водружал патефон, принесённый из комнаты студсовета. Рядом вился Рабастан, левитировавший стопку пластинок; вот нашла блажь — и он взмахнул палочкой, и пластинки закружились в воздухе, а Рабастан притворился, что жонглирует ими. Дейдара заворчал на друга, пряча улыбку. Криспин и Римус бродили между столиками, раскладывая по ним записочки. Алиса очень серьёзно относились к делу сбора мнений студентов и составила небольшой опросник: зачарованные деревянные доски висели на видных местах в зале, привлекая внимание переливающимися буквами:КАК ВЫ НАШЛИ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ БАЛ 1973? Пожалуйста, коснитесь палочкой соответствующей оценки в каждой категории: Общая организация: «Т» «О» «С» «У» «В» «П» Атмосфера: «Т» «О» «С» «У» «В» «П» Музыка: «Т» «О» «С» «У» «В» «П» Организация питания: «Т» «О» «С» «У» «В» «П» Хотели бы вы иметь больше подобных мероприятий? «Да» «Нет» Даёшь Весенний бал-маскарад? «Да» «Нет» Ваше мнение очень важно для нас! Ваш студсовет * «Т» — «Тролль», «О» — «Отвратительно», «С» — «Слабо», «У» — «Удовлетворительно», «В» — «Выше ожидаемого», «П» — «Превосходно»
На столики же ребята клали призыв не игнорировать опросник и высказать своё мнение о мероприятии. Криспин выглядел недовольным чем-то, но это, к сожалению, было его нормальное состояние. В противовес ему, Римус излучал счастье и воодушевление, поминутно бросал взгляды на остальных ребят, выискивая, кому помочь после того, как закончит со своей работой. На протяжении двух предыдущих лет Хината знала Римуса как тихого застенчивого мальчика, прячущегося от компании по углам, и перемены в нём искренне её радовали. Евы нигде не было видно, а вот Алиса обнаружилась вместе с Реем возле одного из столов с алкогольными напитками: водила над подносом со сливочным пивом и чашей с пуншем волшебной палочкой, а Рей заинтересованно наблюдал за творимыми ею чарами. К ним Хината и подошла. — Простите, что задержалась… — Хлоя! — Рей и Алиса аж подпрыгнули: так поглощены были магией, что не заметили тихого приближения Хинаты. — Вау, тебя просто не узнать! — восхитилась Алиса, опуская палочку и во все глаза рассматривая Хинату. — Мантия такая необычная! — Я её сшила сама с некоторой помощью, — улыбнулась Хината, искоса наблюдая за Реем. У него на лице причудливо смешались удивление и узнавание, волнение и непонятная Хинате тревога. Успокаивающе тронув друга за руку, Хината поинтересовалась: — Вам нужна помощь? — Нет, мы почти закончили, — Рей провёл рукой по волосам, собираясь, и окинул взглядом зал. — Можешь посмотреть, как там дела у Поттера и Лестрейнджа? Надеюсь, они не уничтожат нашу музыку, пока ребячатся. — Поняла тебя, — кивнула Хината и направилась к возвышению, где Рабастан всё ещё шутливо жонглировал пластинками, а Дейдара ловко выхватывал их по одной из зачарованного вихря и складывал рядом с патефоном. При её приближении Дейдара перестал дурачиться; оглядел мантию Хинаты с пониманием и толикой иронии. Хинату это удивило: она думала, из окружающих разве что Итачи способен разоблачить заложенный в её наряд подтекст — маленькую провокацию, вызов, причём именно себе. Как наследница главной семьи весьма знатного и обеспеченного клана, Хината обязана была разбираться в цветах и статусах, что они подчёркивали. И фиолетовый для своей парадной мантии выбрала не случайно. — Всё в порядке с музыкой? — Всё шикарно, — откликнулся Рабастан; потеряв внимание друга, он левитировал пластинки в стопку. — Поттер, когда будем звук тестировать? — Когда Флитвик закончит с ёлкой, — махнул Дейдара рукой в сторону профессора заклинаний, создававшего прямо из воздуха расписные шары и большие ажурные снежинки. Эшли и Лиам, прежде составлявшие ему компанию, остались у уже наряженной ёлки и тихо спорили о чём-то. — Чего это Шелби ему не помогают? Пойду-ка придам ускорения! — Рабастан хлопнул Дейдару по плечу и ухмыльнулся с каким-то значением — Дейдара цыкнул и подтолкнул его в верном направлении. Хината наблюдала за этим с тихой, почти нежной радостью. Как же прекрасно иметь друзей! Проводив Рабастана взглядом, Дейдара вновь повернулся к Хинате. Что-то было в его глазах: глубокое, и ностальгическое, и чуточку грустное. — Сними очки. — Не могу. — Всё ты можешь! — хмыкнул Дейдара. — Кончай прикидываться серой мышкой, я в твою маску не верю. Внутренне Хината вздрогнула, однако постаралась не показать Дейдаре, как сильно поражена его проницательностью. Ведь он идеально угадал вызов, брошенный Хинатой себе самой. — Разве я пытаюсь заставить тебя поверить? — Каждым грёбаным днём. Но сегодня киска показала коготки, — он сделал шаг, оказываясь чуть ближе, чем следовало. Хината прямо встретила его взгляд: показывала, что не боится. Пожалуй, уже в самом деле почти не боялась. Во многом потому, что теперь видела перед собой не члена Акацуки, нукенина S-ранга — человека со своими привычками и особенностями, обросшего связями и дорогими людьми. Разумного взрослого, что не поставит любимых под удар в угоду сиюминутной разрушительной прихоти. Криво улыбнувшись, Дейдара отступил к столу с патефоном, завозился с пластинками. — Я не знал, что скучал по этому, — тихо поделился он с Хинатой. Момент был настолько яркий, неожиданный, что Хината позволила себе приближение и прямой вопрос: — Разве раньше ты был вовлечён в игру цветов и полутонов значений? — А разве не могу быть просто в курсе её? Что ты вообще обо мне знаешь, принцесса, чтобы делать выводы? — Ничего, — признала Хината. — Ничего, — согласился Дейдара. Достав из папки пластинку с вальсами Штрауса, поднял её к свету, изучая на предмет царапин, и некомандно постановил: — Если мы таки устроим бал-маскарад, надень кимоно. — Только если ты поступишь так же, — мягко и приглашающе парировала Хината. Скосив на неё взгляд, Дейдара явно размышлял, осадить девушку или нет, позволить ли так с ним разговаривать. В конце концов он выразительно кивнул — и у Хинаты отлегло от сердца. — Чтоб ты знала, Эш не отпустил идею с соревнованием тематических командных нарядов. — В самом деле? — протянула Хината с оттенком пытливости и весёлого укора. Эшли не отпустил — потому что близкий друг ему не позволил?.. — Ага. Вот думаю взорвать всем мозг экзотикой. И заранее рекрутирую тебя в свою команду. Хината напряглась: сказано это было не просто так. — Я ведь, кажется, уже говорила… — И я тебя с первого раза услышал, мм, — раздражённо перебил её Дейдара. — Всё ещё считаю, что ты зря тратишь на него время. — Я тоже услышала тебя с первого раза. Ничего не ответив, Дейдара сосредоточил внимание на установлении пластинки в патефон, и Хината оставила его не без досады. Ну вот почему вроде бы неплохая динамика их отношений ломается каждый раз, стоит в уравнении появиться Итачи?.. «Мне нужно больше знать об его отношениях с Итачи, — для себя решила Хината. — Вот только как вытянуть эту информацию из обоих?..»***
Реджинальд не ожидал оказаться в Хогвартсе тем вечером. Поглощённый совершенно иными делами (мать опять захворала, пришлось на две недели уехать в Рим), Реджинальд пропустил, когда Совет попечителей решил, что должен послать в школу наблюдателя, чтобы проконтролировать, как новоиспечённый студсовет справился с подготовкой Рождественского бала и как само мероприятие прошло. Более того, пропустил он и тот момент, когда в надзиратели коллеги выбрали именно его. — Рождественский бал в Хогвартсе — инициатива вашего сына, Реджинальд, — добавил вслед за сообщением ему «благой вести» лорд Малфой. — Мы подумали, вам будет интересно понаблюдать за деянием отпрыска. «Ну разумеется, — про себя хмыкнул Реджинальд, выходя из пустой учительской, в которую прибыл камином. — Просто больше никому не хотелось этим заниматься». Вот это было больше похоже на правду. Постепенно начиналась подготовка к парламентским выборам: до них самих ещё больше года, однако шевелиться нужно уже сейчас. Самые масштабные действия развернутся к лету, а пока лорд Блэк и лорд Малфой проводили ревизию «своих фигур на доске», как выражался Паркинсон. Он сам был занят тем, что собачился с Флинтами из-за размеров приданого Евы. Людей вроде Трэверса и Эйвери на пушечный выстрел нельзя подпускать к скоплениям красивых девушек, Лестрейнджа, Розье и Яксли — к скоплениям не-чистокровных. Крауч был по уши занят в Министерстве, дам никто напрягать не желал, а Поттера — не догадался попросить. Хотя Реджинальд подозревал, как раз Флимонт Поттер охотно бы согласился побыть прокси Попечительского совета в этот вечер. Как и всегда, Хогвартс был прекрасно украшен к Рождеству. Гирлянды из остролиста увивали люстры и перила многочисленных лестниц, пучки омелы качались тут и там под потолком, выставленные в коридорах доспехи держали свечи, дававшие приятный пряный аромат. До начала бала ещё было время, но в коридорах уже встречались наряженные школьники: шумные компании, и смущённые пары, и юноши в волнительном одиночестве на пути к своим избранницам с других факультетов. Школа жила, бурлила — и Реджинальд с каждым шагом всё сильнее проникался атмосферой и сожалениями, что его кипящая юность осталась далеко позади. Замок полнился воспоминаниями. Вот чулан, куда гриффиндорцы засунули побитого Паркинсона, распустившего по школе пару неприятных слушков об алой квиддичной команде. В этом коридоре они оттаскивали взбесившегося Эйвери от когтевранской грязнокровки, догадавшейся вызвать его на дуэль. А за этим гобеленом скрыт потайной ход, в котором Реджи впервые застукал Паркинсона целующимся с сестрой Трэверса… Реджинальд поймал себя на том, что слегка завидует сегодняшним ученикам. Спустившись по мраморной лестнице в холл, он едва не свернул по привычке в сторону подземелий — в последний момент опомнился, усмехнулся сам себе и обратил взгляд к дверям Большого зала. Те были закрыты, но изнутри отчётливо доносились звуки деятельности, отголоски музыки — Реджинальд тихо вошёл, затворив дверь за собой. Большой зал изменился до неузнаваемости: без привычной мебели трапезной превратился в огромную танцевальную площадку. Обычно освещавшие зал свечи исчезли, уступив место зачарованным лампам под потолком и на ветвях двенадцати традиционных елей; незнакомый Реджинальду старшекурсник направлял на них палочку, и лампы меняли свет с тёплого жёлтого на серебристый, после на красный, синий, индиговый, зеленоватый… — Ой, Лиам, кончай играться! Глаза болят! — Это не игры, а тест!.. — А теперь время для теста музыки! Басти, вали в тот угол, скажешь, как слышно… — Добрый вечер, — Реджинальд чуть не дёрнулся, когда рядом с ним раздалось тихое приветствие. Хлоя подкралась к нему, как мало кто мог, улыбаясь мягко, словно была искренне рада его видеть. — Добрый вечер, — повернувшись, Реджинальд рассмотрел девушку, как положено мужчине рассматривать свою воспитанницу прежде, чем выпустить в свет. Впрочем, никаких коррекций не требовалось: Хлоя выглядела идеально прилично в прекрасно подогнанной парадной мантии, с аккуратной высокой причёской. Только тяжёлые очки выбивались из картины, портили милое личико, но Реджинальд решил, что оно, возможно, и к лучшему. — Последние приготовления? — Именно так, — Хлоя обвела тёплым взглядом зал и суетившихся в нём ребят. Среди них Реджинальд знал только самого младшего из детей Паркинсона, Криса, и Еву Флинт, а в высоком кудлатом парне заподозрил Рабастана Лестрейнджа. Ему громко указывал, куда отойти, светловолосый мальчишка, вместе с Флитвиком колдовавший над патефоном. — Рея отозвала профессор МакГонагалл; думаю, он скоро вернётся. Реджинальд ограничился кивком и двинулся в неспешный обход зала, присматриваясь к мебели, детям, декорациям. Хлоя скользила рядом с ним, готовая давать пояснения, но ощущалось это совершенно ненавязчиво: будто собственная тень за ним следовала, не живая девушка. Этим что Хлоя, что Майкл ещё летом удивили Реджинальда: способностью сливаться с пространством, становиться незаметными, при этом всё замечая. Рею было, чему поучиться у друзей. Заиграла музыка: что-то классическое, мягко растёкшееся по залу, — и звучала она одновременно со всех сторон. — Тихо! — крикнул из дальнего конца зала Лестрейндж. Флитвик взмахнул палочкой — музыка зазвучала громче. — Тихо! — и ещё немного. — Тихо! — и ещё. — Тихо! Профессор, наподдайте! — Тебя роняли слишком часто, глухой стал на оба уха! — цыкнул светловолосый мальчишка и, резво снявшись с места, добежал до Лестрейнджа, толкнул, прислушался к музыке. Остановившийся у одной из елей, наблюдая за ними, Реджинальд слабо улыбнулся. Он хотел бы, но не мог представить свою школьную компанию на месте этих ребят. Каждого из его ровесников коснулась война с Гриндевальдом. Они предпочитали об этом не говорить, но хорошо знали боль друг друга. У кого-то родственники погибли, у кого-то — пропали без вести; чей-то род лишился ресурсов, чей-то — глав или наследников. И попытки ребят из поколения Реджинальда просто жить и радоваться каждому дню разбивались о стену необходимостей. Поколение же Рея имело благословенный шанс по-настоящему побыть детьми. В этом круге выборов чистокровные должны взять власть и тем самым обеспечить стране стабильное будущее. Что-то сможет сделать с британскими магами по-настоящему мирный век?.. Дверь Малого зала приоткрылась, и в Большой вышел Рей. За ним с постным лицом следовала Минерва МакГонагалл, ныне профессор и заместитель директора, — повёрнутая на дисциплине старая дева, Реджинальда она раздражала ещё в те годы, когда была старостой Гриффиндора. Рей, судя по лицу, раздражение разделял, но старался его скрыть и отвечал профессору вежливо. Впрочем, заметив Реджинальда, осёкся; извинился перед МакГонагалл и поспешил подойти. — Добрый вечер, отец, — сказал Рей напряжённо и с лёгкой дрожью в голосе. На мгновение Реджинальд засомневался, не проявить ли тепло, но затем всё же решил, что это не пойдёт сыну на пользу. Уж точно здесь и сейчас. — Добрый вечер, — он протянул руку, и Рей крепко её пожал. Кольцо с синим камнем на мизинце сына: творение Моры, связанное с нею же чарами, — коротко обожгло пальцы Реджинальда приветливым теплом. Галстук Рей заколол булавкой с навершием в виде кузнечного молота: в точности такую носил и сам Реджинальд. — Всё улажено? — Практически, — Рей бросил сосредоточенный взгляд на Флитвика. — Кажется, осталась только музыка. — Чего хотела от тебя МакГонагалл? — Узнавала насчёт алкоголя, — Реджинальд пристально посмотрел на сына, и тот поспешил заверить: — Лёгкого, как и обговаривали! Более того, на чаши с пуншем и кружки со сливочным пивом наложены чары: пунш не может зачерпнуть никто младше пятнадцати лет, взять сливочное пиво — младше тринадцати. Оказывается, когтевранцы всегда так делают на своих вечеринках, чтобы не нужно было следить за младшекурсниками. Реджинальд мог бы признаться, что в курсе: его самого и Паркинсона на когтевранские междусобойчики нередко притаскивал Трэверс, обладавший дивным талантом ввинтиться в любую компанию. Если компания состояла из азартных игроков либо привлекательных девушек, ввинчивание происходило с особым упорством; и с годами это в нём не поменялось совершенно. Только теперь Реджинальд заметил, что они с Реем одни: Хлоя отошла в какой-то упущенный им момент и разговаривала с Евой. — Кхм, — привлёк его внимание Рей. — Как бабушка? — Идёт на поправку, — отчеканил Реджинальд привычное. Его мать всегда выздоравливала, только чтобы заболеть вновь. Годы не шли ей на пользу, и даже драконье здоровье Флинтов не помогало. — Хорошая новость, — пробормотал Рей, отвернувшись. Он показался Реджинальду смущённым, но почему — Мерлину известно. По счастью, оставив Хлою, к Мальсиберам подбежала Ева: принарядившаяся и сияющая, как могут сиять только влюблённые девушки. — Мистер Мальсибер, здравствуйте! — она никогда не называла его дядей, хотя и могла: её отец приходился Реджинальду кузеном, но они не были близки. — Рада вас видеть! — Взаимно, Ева, — она улыбнулась и расцеловала его в обе щеки, а затем обратилась к Рею: — Тяни! — и выставила вперёд руку с веером самодельных карточек. Вытянув одну, Рей сказал: — Четвёртый, — и пояснил для Реджинальда: — Мы разделили весь зал на четыре сектора, за каждым будут наблюдать двое из студсовета. — Наблюдать? — Следить за порядком, давать пояснения, если нужно, — Рей пригладил волосы. — Танцевать с девочками, которых никто не пригласил. — Помогать каждому насладиться балом, — добавила Ева и поспешила дальше, к колдовавшему над лампами парню. Реджинальд бросил быстрый взгляд на сына. Тот с почти жадным интересом смотрел в другую сторону. — Будет ли у вас время следить за порядком? Рей дёрнулся. — Все мы в студсовете решили сфокусироваться в этот вечер на работе, — напряжённо сообщил он, — поэтому не искали себе пар для танцев… кроме Евы, разумеется. Нас одиннадцать: восемь будут заняты в зале, Лестрейндж и Дэвид Поттер — тот парень, что толкается с ним, — отвечают за музыку, а Ева, конечно же, будет с Гектором, но они старосты, им привычно наблюдать за порядком, даже будучи занятыми чем-то другим. — Я смотрю, вы ответственно подошли к делу, — заметил Реджинальд удовлетворённо, а сын с достоинством ответил ему: — Иначе нельзя.***
Во главе своей команды Джим спускался в Большой зал. Семь уже пробило; ребят задержала Марлин и её жаркий спор с Сириусом на тему хвостиков. — Ты не можешь так прийти на бал! — Это ещё почему?! — Они ребяческие! И смешные! И не подходят к платью! — Кто бы говорил, мистер Не-буду-я-расчёсываться! — Так! — наконец ему это надоело, и Джим решительно вмешался. — Кадет МакКиннон, никаких споров со старшим по званию! Субординацию надо соблюдать. — Вот-вот! — покивал Сириус. Марлин показала ему язык, но ушла в спальню приводить в порядок причёску. Так ребята и задержались. — О, музыка уже играет! — воскликнула Марлин на подходах к мраморной лестнице. Сопровождали капитана в спуске на планету только коммандер Блэк и кадет МакКиннон. Лейтенант Петтигрю ушёл вперёд: его дама сердца, первокурсница Джекки Пьюси, заставила своего рыцаря быть её парой на бал. Даже раскомандовалась, какого цвета галстук ему надеть и как волосы причесать. Вообще, Сириус рассказал, Пьюси обычно учились на Слизерине — и замашечки у малышки Джекки были очень в духе какой-нибудь там Паркинсон. Джим пообещал себе и Хвосту, что будет держать ухо востро и непременно придёт на помощь, если дело запахнет жареным. — Какая-то уныль, — поморщился Сириус, прислушиваясь к музыке. — Я-то думал, Дэвид подойдёт к делу серьёзно! — Я тоже! — громко расстроилась Марлин. — Ну, ещё не вечер! — подбодрил друзей Джим и первым переступил порог Большого зала. Ребята тут же оказались в толпе: быстрый ритм классической уныли прогнал многих с танцпола. Пробравшись через лес разноцветных костюмов, Джим выскользнул в первый ряд, откуда открывался отличный вид. Музыка гремела одновременно со всех сторон, сплетаясь с гомоном студентов, и под эту какофонию кружились идеальные в каждом движении пары, по большей части старшекурсники. Джим аж поразился: вот староста Паркинсон, охотник в квиддиче и вообще здоровенный бугай, со своей страшненькой Флинт — а двигаются-то, словно плывут! Неподалёку Фрэнк Долгопупс, сокомандник Джима, лупящий бладжеры на поле так, что дух захватывает, легко и даже почти — буэ-э! — элегантно ведёт свою партнёршу. Остальные не отставали, а Эванс… — Эванс?! — проморгавшись, воскликнул Джим. — Ого! — присвистнул сбоку от него Сириус. — А Эванс что, из аристократов? Да она вальсирует лучше Рега! — У неё обычная семья, — похлопала глазами Марлин, а затем с протяжным понимающим «А-а-а!..» подняла указательный пальчик. — Вы же не знаете! У маглов бывают всякие кружки, ну, занятия в дополнение к школьным! В классе у моего брата три девочки занимаются бальными танцами! Ой, стойте, три? Энни, Мэгги… а кто ещё? Или две?.. А, нет, точно, ещё Гарри! И, кажется, Вив… — Никогда бы не подумал, что у маглов столько денег: нанимать стольким детям частных учителей танцев! — уважительно заметил Сириус. — Да нет же, балда! — засмеялась Марлин. — Кружок — это когда сразу много ребят собираются группой и учатся вместе!.. Погоди, а у вас нанимают частных учителей?! — Когда как, — скривился Сириус. — Нас с Регом учили танцевать Меда и Цисси, наши кузины… — Ой, так ты умеешь?! Сириус, Сириус, научи меня! Я тоже хочу научиться танцевать, как Лили!.. Эванс как раз пронеслась мимо них, и только тогда Джим обратил внимание на того, с кем она танцевала. Парниша точно был из слизеринских: слишком чопорная у него мантия, такие только самые замороченные чистокровные носят! Лица слизеринца Джим не успел рассмотреть, но на всякий случай привёл все системы в боевую готовность: как порядочный рыцарь он обязан убедиться, что мерзкий слизень не сделает с его дамой никакой гадости! С последней нотой вальс затих, и повисла мимолётная пауза (её заполнили переговоры, и стук каблуков, и звон стаканов), сменившаяся задорным голосом Чабби Чекера. Джим вздрогнул, ком встал в горле: ярко вспомнилось, как в июле Сара прибежала на сходку к Барреттам с пластинкой старины Чабби, бросилась живописать восторженно, как он хорош и как здорово под него танцуется. И, когда Элайджа поставил пластинку, принялась танцевать, Элли присоединилась со смехом, а после девчонки втянули Джима и забавно трясущего жирком Бобби… — Твист! — воскликнула Марлин под одобрительный возглас маглорождённых вокруг и протянула руки парням. — Пошли танцевать! — Э-э… я пить хочу, — соврал Джим и, быстро улыбнувшись друзьям, ретировался, пока они не заметили его смятения. Ещё успел услышать, как Сириус смущённо заворчал: — Как под это вообще танцевать?— а Марлин громко затараторила: — Я тебя научу! А ты меня потом — вальсу!.. Полупустой танцпол, ставший ненадолго сценой для выделывающихся старшаков, заполонили лихо отплясывающие ребята, и лавировавшему между ними Джиму пришлось применить всю врождённую ловкость ловца, чтоб ни в кого не врезаться: уклониться от проскакавших мимо Мэри Макдональд с Ником Раймером (вратарь сборной заметил Джима и радостно крикнул что-то, но Джим только махнул ему, не остановившись), поднырнуть под ручищу Паркинсона: в их с Флинт парочку врубилась хохочущая Рокси Вуд и, перехватив ладонь Флинт, принялась показывать чистокровным снобам, как танцевать твист. Зрелище было то ещё, и многие вокруг смеялись — но только не Джим. Не мог он смеяться и, сбегая из толпы, прятал глаза: перед ними всё ещё стояла Сара, хихикающая и щиплющая Бобби за пухлые щёки, а разноцветные ленты в светлых косах струились вокруг неё… Ранним утром первого сентября, перед тем, как разъехаться по школам, Джим, Барретты, Бобби и Джон собрались на кладбище Годриковой Впадины перед красивой свежей могилкой. Парни скорбно молчали, а Элли воткнула в землю перед надгробием прутик с привязанными к нему разноцветными лентами. — До сих пор не могу поверить… — пробормотал Джон тогда. — Точно, — вздохнул Элайджа. — Как будто только вчера мы все вместе слушали Чабби и Элтона, хавали печенье с молоком на ковре перед телевизором, планировали смотаться в Плимут в кино… — Вы знаете, — Элли поднялась с колен, не отрывая взгляда от имени лучшей подруги на могильном камне, — теперь всё это мы должны делать не только за себя, но и за Сару. Проживать каждый момент не только за себя, но ещё и за неё… — она обернулась через плечо и улыбнулась парням. — Постараемся же! Джим хотел бы постараться. Но в глазах стояли слёзы, потому что в ритм твиста вплетался вой сирен магловской скорой помощи, рыдания мамы Сары на похоронах… — Поттер?.. — вдруг его плеча кто-то коснулся. — Джеймс, ты в порядке? Рывком подняв голову, Джим утонул в зелёном омуте глаз напротив, светившихся искренними волнением и участием. Желудок сделал сальто, и Джим с трудом промычал: — Э-э, м-м… а? — Ты в порядке? — Лили Эванс чуть крепче сжала пальчики, глядя на него с беспокойством. Вблизи она казалась ещё более хорошенькой, чем когда кружила в вальсе незнакомого слизеринца: её рыжие волосы пылали осенним пожаром, а зелёное, в цвет глаз, платье словно орало: «Ну посмотрите, какие у Эванс рыжие волосы! Как медь! Как осень! Как тыквенный сок! Красота-а!..» Джиму разом стало стыдно за собственную слабость, и он приосанился, расправил плечи и ослепительно улыбнулся: — Всё шикарно! Мой брателло-то жжёт, а?! — А? — Лили вскинула брови, зачарованно повернулась к возвышению, где обычно стоял преподавательский стол: там Дей орудовал пластинками возле подаренного родителями патефона, а на ухо ему присел этот гадский Лестрейндж. — Ах, ну да. Пальцы сами собой зарылись в волосы; осознав, что опять учинил на голове катастрофу, Джим попытался всё обратно пригладить, но тут же самому себе напомнил сноба Мальсибера и взлохматил хаер обратно, перекособочив очки, улыбнулся шире озадаченно на него глядящей Лили. — Да ты просто звезда, Эванс! Вальс круто танцуешь! — Спасибо, — Лили скованно улыбнулась, огляделась в поисках кого-то. — Спорим, ты и твист лучше всех вокруг могёшь изобразить! — пошёл в атаку Джим и даже встал на одно колено, галантно протянул руку: — Миледи, окажете мне честь? — Отвали, Поттер! — очень невовремя вернулся парень, с которым Лили танцевала; он принёс два бокала со сливочным пивом и пялился на Джима крайне недружелюбно. — А то чё? — не стушевался Джим, тут же подскочив, демонстрируя готовность сражаться за честь своей дамы. А то ходят тут рядом с порядочными леди всякие… слизеринцы! — Всё в порядке, Сев, — Лили взяла из его руки бокал, и только тогда до Джима дошло: — Снейп?! — Пойдём отсюда, Лили, — проигнорировав его, сказал Снейп. — Оскорбительно долго стоять рядом с такими тупицами. — Сам тупица, — нахмурился Джим. — Это ты, а не я, не в состоянии узнать однокурсников! — Ты за два с половиной года так и не показал, что знаешь, как мыться, вот я тебя помытым и не узнал! — А ну хватит! — прикрикнула Лили, вставая между готовыми похвататься за палочки парнями. — Северус, не обращай на него внимания, — она взяла дружка под руку, и Джим не смог этого стерпеть: — Правильно, прячься под юбку! Сам-то постоять за себя не можешь, Нюнчик! — Как ты меня назвал?!.. — У вас тут всё хорошо? — рядом вдруг оказался Джейк Аббот, бессменный комментатор квиддичных матчей, лучший друг Фрэнка Долгопупса и естественный союзник любого гриффиндорского квиддичиста. — Да вот... — начал было Джим, но Эванс его перебила: — Всё в порядке! — и утащила гневно зеленеющего Снейпа прочь. Проводив их взглядом, Джим взлохматил волосы. — Женщины!.. — со знанием протянул Джейк. — Гадкие слизеринцы!.. — тем же тоном откликнулся Джим. Парни прекрасно поняли друг друга, обменялись улыбками и разошлись.***
Реджинальд видел, как мальчик из студсовета загасил ссору между сыном Флимонта Поттера и какой-то парочкой, и удовлетворённо хмыкнул себе под нос. Рей не соврал: на этом балу студсовет не развлекался, а работал. Стоя в стороне от танцпола, легко облокотившись на высокий столик под одной из елей, Реджинальд внимательно наблюдал за происходящим — и готов был предоставить самую положительную оценку действиям команды сына. Даже магловская музыка, первые аккорды которой пришлись Реджинальду не по вкусу, явно вписалась в пожелания детей: активно, позитивно и знать движения не надо, можно попрыгать и побеситься. Стоя в стороне от веселья, Реджинальд развлекал себя тем, что пытался представить подобные… танцы на большом Рождественском балу у Блэков или Малфоев. При этом он (пусть самого себя пытался уверить, что это не так) выискивал в толпе Мору. Прочие профессора мелькали: МакГонагалл предупреждающе зыркала на подходящих к столу с алкоголем, Флитвик и Стебль отплясывали со студентами, чванливые старики Вектор и Слизнорт закатывали глаза, косясь на заведующего музыкальным проигрывателем приёмного Поттера, — но Моры нигде не было видно. «Впрочем, — с толикой разочарования подумал Реджинальд, — она никогда не любила подобные мероприятия». Что жаль: как и подавляющее большинство чистокровных, Мора в совершенстве владела танцевальной техникой. Обучение танцам с малых лет обеспечивало отличную координацию движений, что было хорошим подспорьем, когда приходило время учить ребёнка дуэлям и фехтованию; последнее мало кто делал, но оружейники Мальсиберы не отступали от традиций. Наблюдая за сыном, пригласившим невзрачную девочку, забытую всеми в углу, и теперь галантно кружащим её в самом сердце танцпола, Реджинальд испытал короткий прилив удовлетворения: по крайней мере в этой части обучения Рея он всё сделал правильно. — Мистер Мальсибер? — к нему подошла, отвлекая от наблюдений, небольшая делегация ребят, возглавляемая приятно улыбающимся старшекурсником в очках. — Добрый вечер. Моё имя Эшли Шелби. Этой мой брат, Лиам, и мисс Алиса Эллиотт — мы все входим в состав студенческого совета. — Очень приятно, молодые люди, — Реджинальд отвернулся от сына, обращая внимание на его подчинённых. Шелби… доводилось слышать о них: странная семья, имевшая якоря как в магическом, так и в магловском мирах; их бизнес был обширен, а методы — на грани законности. Эллиотты же являлись немногочисленным и незнаменитым, но гордым чистокровным родом из Лоуленда Шотландии, в последние годы ударившимся в маглолюбство. — Мы хотели пригласить вас принять участие в опросе, как вы оцениваете бал, — Алиса Эллиотт указала на доску, висевшую неподалёку. — А также спросить, в каком формате Совет попечителей желает видеть отчёт о мероприятии, — собранно добавил Лиам Шелби. Поначалу Реджинальд даже удивился; а после загордился сыном, собравшим вокруг себя толковую команду. — Предпочтительно в двух: полноценном и сжатом, — сказал Реджинальд детям, и те понятливо закивали. — Разумеется, — располагающе улыбнулся Эшли Шелби. — Мы прекрасно понимаем, что не у всех уважаемых попечителей, людей бесспорно занятых, есть время читать наш отчёт… К концу рождественских каникул мы перешлём вам оба документа. — Хорошо, — кивнул Реджинальд, и дети оставили его, вернулись к самоназначенной работе. Очень толковая команда. Прихватив свой бокал с пуншем, Реджинальд отошёл к ближайшей доске-опроснику. Ему нравилась серьёзность, дотошность в подходе ребят из студсовета, и чувствовалось: имея достаточно влияния и ресурсов, они способны преобразить жизнь в Хогвартсе. Над получением влияния они активно работали; ресурсы же станут его логично вытекающим дополнением. И тревожил во всей этой ситуации Реджинальда только один вопрос: как много влияния на студсовет имеет Дамблдор? Поглядев поверх голов танцующих, Реджинальд без особого труда нашёл взглядом директора — и холодок прошёл по спине: Дамблдор смотрел прямо на него через зал. Заметив внимание, поднял бокал, словно бы салютуя Реджинальду. Ему ничего не оставалось, кроме как повторить жест. Дамблдор счёл это приглашением: направился к нему, ловко лавируя между школьниками. Реджинальд отвернулся к доске, принялся тыкать палочкой в опросник. — О, стало быть, ваши ожидания были превзойдены по всем пунктам, Реджинальд? Уверен, студсовету будет лестно это услышать! — Директор, — Реджинальд обозначил лёгкий поклон, но Дамблдор в ответ замахал рукой: мол, ну полно расшаркиваний. — Что насчёт ваших ожиданий? — О, я уже давно взял за правило ничего не ожидать: так выше шанс оказаться приятно удивлённым, — ответил Дамблдор с улыбкой, скользя по танцующим школьникам взглядом, казавшимся одновременно жадным, умилённым и терпко печальным. Его эмоции Реджинальд понимал удручающе хорошо: и в его жизни было больше слёз и траурных плачей похорон, чем громкой музыки и искренних улыбок, задорных танцев с друзьями. Приятно было, глядя на этих детей, фантазировать об ином… Однако Реджинальд одёргивал себя, стоило мыслям утечь в меланхоличное русло: не время сейчас и не место. Его собственные радости — иные; они тише, но не менее искренни. Но всё же, где подевалась Мора?.. — Как же быстро летит время… — негромко сказал Дамблдор. — Вы помните праздник, который директор Диппет устроил в честь победы над Гриндевальдом? — Вашей победы. — Всех тех, кто сражался в той войне и трудился в тылу, — Дамблдор попытался поймать его взгляд, но Реджинальд упорно наблюдал за сыном. Раньше он не замечал, как Рей вытянулся, как уверенно стал вскидывать голову… Директор вдруг коротко посмеялся, но смех этот не был весёлым. — Вы столь мало изменились за прошедшие годы, Реджинальд; и в то же время стали совершенно другим. — Что вы имеете в виду? — мрачно уточнил Реджинальд, стараясь, очень стараясь не поддаться на провокацию. Ведь тогда — всегда есть такая возможность — Дамблдор ухватит обрывки его мыслей, планов чистокровных на этот круг выборов; связку лордов Блэка и Малфоя; алый блеск глаз Тома Реддла… «Прекратить!» — внутренне рявкнул на себя Реджинальд, холодея от осознания, что мысли его забились именно в том ключе, что был бы наиболее интересен Дамблдору. — Всё очень просто, мой друг, — улыбнулся Дамблдор мягко и покровительственно. — Когда сидели за партой в моём кабинете, вы пытались выглядеть тем, кем являетесь сейчас. Сейчас же вы сокрушаетесь, что более не тот мальчишка, что с подлинным интересом изучал трансфигурацию и проказничал с друзьями. Реджинальд досадливо дёрнул щекой и, не сдержавшись, бросил: — Полагаю, сложно воспринимать окружающих всерьёз, когда почти каждого из них помните за школьной партой? — Не сложно, нет. Лишь диссонансно порой. «На что он намекает? — нахмурился Реджинальд. — Пытается переманить на свою сторону?..» Ведь ни шанса нет, что Дамблдор не поучаствует в новых парламентских выборах. Не лично, конечно, но в качестве доверенного лица, консультанта… серого кардинала, из теней двигающего простофиль вроде нынешнего министра Юджины Дженкинс. У директора Хогвартса своё видение будущего для страны — и оно не совпадает с таковым чистокровной элиты. Паркинсон, конечно же, справился бы с этим разговором в разы лучше… однако Паркинсон был занят тем, что улаживал тривиальные денежные вопросы с будущей роднёй; а за политику партии приходилось отдуваться Реджинальду, к этому слабо приспособленному. А ведь, если принимать участие в выборах, придётся делать это часто. — Вас устраивают новые преподаватели? — решил он сменить тему разговора, как магловская мелодия в зале сменилась новым вальсом: медленным, практически учебным. В этот раз его взялись танцевать не только умеющие: дети учили друг друга, смеялись, толкались, но скорее в шутку; а уж если где-то назревала свара, рядом моментально оказывался кто-то из студсовета и возвращал мир. — Более чем! — бодро откликнулся Дамблдор, со смешинкой в голосе позволяя замять предыдущее обсуждение. — Юный Рафаэль всё ещё осваивается, конечно, однако Мора демонстрирует впечатляющую квалификацию. Разумеется, от неё сложно было не ожидать достижения высот, — директор улыбнулся, и в улыбке этой одновременно были тепло старого преподавателя, радующегося успехам студента; комплимент самой Море и Реджинальду, отхватившему такую жену; призыв разделить понимание; тонкий вопрос-намёк, как много сам Реджинальд имеет с высот, достигнутых женой… От всего этого болела голова. Реджинальд никогда не был хорош в разговорах с людьми вроде Альбуса Дамблдора, лорда Абраксаса Малфоя: у них что ни слово — десяток полутонов значений, а для анализа всего этого дерьма требуется пара часов в Омуте памяти. На месте же реагировать на них Реджинальда тянуло агрессией, однако это было неправильно, недальновидно — и он давил эмоции, отвечать старался заученными фразами, чтобы, не приведи Мерлин, что-нибудь важное не запороть. «Твоя немногословность — благо», — часто говорил умный Паркинсон, с которым Реджинальд постфактум потрошил каждый такого плана разговор. — Мора — специалист. Именно поэтому должность преподавателя была ей предложена. — Не подумайте, что я обвиняю вас в кумовстве, — заверил Дамблдор. — Наоборот, подчёркиваю, что для Хогвартса честь иметь такого преподавателя: исключительного профессионала, отданного своему делу. Кроме того, человеколюбивого. — Простите? — какой-какой, а вот «человеколюбивой» Мору сложно было назвать. — Как же, — приподнял брови Дамблдор, — обозначить душевный порыв покровительствовать обделённым детям?.. Реджинальд невольно всё-таки метнул взгляд на директора; сердце предательски ёкнуло. Неужели он мог знать о том, что Мальсиберы взяли под крыло Майкла и Хлою?.. Дамблдор встретил его взгляд беспечно, даже чуточку рассеянно: словно бы и не имел в заявлении никакого подтекста, столетний интриган! — Обделённые вниманием других преподавателей, они стремятся к Море в поисках консультации, — продолжил он как ни в чём не бывало, но Реджинальд не позволял себе верить обёртке. — Мне как директору остаётся лишь поблагодарить Попечительский совет за столь ценного сотрудника. — Наш долг — работать во благо школы, — выдавил Реджинальд, отчаянно желая отступить: разговоры с Дамблдором утомляли не хуже общения с Томом. Отличие было в том, что директор Хогвартса никогда не угрожал прямо. «Если он в самом деле знает о связи с нами Майкла и Хлои, — лихорадочно думал Реджинальд, — если знает об особенностях крови этих детей… Мог ли узнать также о происхождении Майкла? Станет ли использовать его против Блэков? Что вообще у него на уме?!» Реджинальд не имел понятия. Ему был нужен Паркинсон, чтобы понять. — Труд, согласно сегодняшним пониманиям, сделал из обезьяны человека, — заметил Дамблдор, легко балансируя тоном на грани поучения и шутки. — Однако человек не всё обязан трудиться. Постарайтесь получить от сегодняшнего вечера удовольствие, Реджинальд. — Моё удовольствие — в идеальном прохождении мероприятия, — скованно сказал он. Дамблдор в ответ воскликнул: — Какое чувство долга! Вы — сын своего отца! — Реджинальд вздрогнул, а директор тем временем продолжал беспечно: — Я же, с вашего позволения, наслажусь замечательной медовухой мадам Розмерты. — Не смею вас задерживать, сэр, — выдохнул Реджинальд, тихо радуясь в предвкушении конца этого дракклова разговора. Улыбнувшись ему, Дамблдор убыл было, но спустя пару шагов обернулся: — Признаться, я рад, что именно вы находитесь в Хогвартсе этим вечером. Надеюсь, в будущем мы будем видеться чаще. И он ушёл, насвистывая, оставив Реджинальда в тревожном смятении.