***
Вся жизнь промелькнула у Джима перед глазами, когда брат приложил его затылком о пол. — Джим! Ты как?! — Сириус, мгновенно подлетевший к нему, упал рядом на колени. — Н-нормально, кха-кха… — пробормотал Джим и сделал попытку сесть, но голова закружилась, и он со стоном опустил её обратно на паркет. — Да какое тут… Эй! — возмущённо вскрикнул Сириус. Слабо скосив глаза, Джим увидел Дэвида: неслышно зайдя со спины, брат запустил пальцы в отросшие чёрные кудри Сириуса, жёстким захватом контролируя голову. — Мёртв, Блэк, — отчеканил брат и толкнул Сириуса на пол рядом с Джимом. — Скажи мне, ты идиот или специально не делаешь то, что сказано? — Пошёл ты! — огрызнулся Сириус, приподнимаясь на локте. — Если ты ожидаешь, что я брошу Джима!.. — Идиот, — припечатал брат — и резко отклонился корпусом: перед самым его носом просвистел кусочек мела. — Блин! Почти! — разочарованно взмахнула кулачками Марлин. — Ну хоть кто-то из вас не безнадёжен! — усмехнулся брат. — Блэк, повторяю ещё раз для особо тупых: когда товарищ ранен, а враг поблизости, сперва отвлеки врага, только затем бросайся на помощь. Иначе и тебе, и раненому кранты… прямо как сейчас, — он дёрнул подбородком в сторону Сириуса и Джима. — Поняли, поняли… — прохрипел Джим и всё-таки умудрился сесть, потирая затылок. Силы брат не жалел. «А враги разве станут?» — ответил Дей вопросом на вопрос в первый раз, когда Питер на это пожаловался. Возразить ничего не нашлось ни у кого из ребят. Вздохнув, Джим поднялся на ноги и отряхнул штаны. Продолжать желания не было: голова болела, а вместе с ней рука и копчик. Сириус тоже выглядел помятым, Питер пытался отдышаться, сидя на сдвинутой к стене парте, а у Марлин на щеке красовалась ссадина: подруга неудачно увернулась и вписалась в угол книжного стеллажа. Среди них Дэвид стоял расслабленный и уверенный в себе, даже не вспотевший; оглядев ребят, раздражённо дёрнул бровями и бросил: — Хватит на сегодня. Возвращайтесь в общежитие. — А ты? — Потренируюсь, — ответил Джиму брат и отвернулся к окну, подчёркивая желание остаться в одиночестве. Снова вздохнув, Джим кивнул в пустоту и следом за друзьями подался прочь. До отбоя оставалось совсем немного времени, и коридоры школы были пусты. Плетясь по ним, потирая плечо, Джим думал: а может, напрасно он это затеял? Они учились драться уже почти полгода, и всё чаще Джиму приходилось убеждать себя, что не зря. По сравнению с Дэвидом они оставались слабаками, не способными ничего противопоставить его скорости и ловкости, — и дело было не в том, что они приёмов не знали, за полгода-то некоторые стойки-удары у Джима застряли в подкорке! Но Дэвид на десять голов лучше, и никакое количество тренировок не способно это изменить. — Мне кажется, Дэвид злится, — проговорила Марлин, теребя себя за косичку. — Это я на него злюсь, — буркнул Сириус. — Он отвратительный учитель! Ничего не объясняет толком, только колотит! — У меня после этих занятий всё болит… — Питер охнул, раскрасневшийся и шмыгающий носом. — Ну, кхм… — упаднические настроения друзей заставляли Джима грустить и сомневаться ещё сильнее. Но всё-таки… всё-таки он дал брату обещание, что не сдастся в этот раз. — Вы можете не ходить со мной, если не хотите. Я не обижусь, честно! — Правда? — обрадовался Питер, а Марлин одновременно с ним воскликнула: — Ни за что! Мы тебя не бросим, капитан! — Я бы лучше дуэлям учился, чем этой ерунде, — сказал Сириус. Они как раз проходили мимо коридора, в котором притаился класс защиты от Тёмных искусств, и Сириус поглядел в его сторону с не совсем понятным Джиму выражением. — Чем нам поможет магловское махание кулаками? — Эффектом неожиданности! — Марлин почти грациозно подскочила к нему и дёрнула за кудряшку. Сириус, впрочем, только отмахнулся от подруги, продолжая рассуждать: — Даже в стычках со слизеринцами нам нужна только магия. В будущем — тем более только она пригодится: ко взрослому волшебнику на расстояние удара не подобраться. — Зависит от скорости, — возразила Марлин. — Помнишь «Людей Икс»? У них там есть Ртуть, самый быстрый парень на свете — уверена, он бы смог подкрасться к кому угодно! — Ага. Только мы — не Ртуть. — А если сможем стать?! Я уже бегаю быстрее, чем раньше, даже по лестницам! — в доказательство, похоже, своей скорости Марлин крутанулась вокруг своей оси и хлопнула в ладоши. — Мы не должны сдаваться только потому, что сложно! Сириус открыл рот заспорить, и Джим опустил руку ему на плечо: — Я согласен с Марлин, старик. И я не сдамся. Но реально, если не хочешь, не ходи больше с нами, я не в обиде. — Посмотрим, — обтекаемо ответил Сириус. Джим крепче сжал его плечо. Он и правда не обижался: понимал лучше всех, как непросто соответствовать стандартам Дэвида. «Интересно, старшие братья всегда такие?» — подумал Джим и только после вспомнил, что для своего брата Сириус — старший; но вроде ничего такого от Рега не требовал. Почти даже с ним не разговаривал… В принципе, это было понятно: Рег загремел на Слизерин и очень этим гордился, кривясь в сторону брата. Джим попытался поставить себя на место Сириуса и представить, как изменились бы их отношения с Деем, попади они на разные факультеты… и хмыкнул себе под нос: брат, пусть и на Гриффиндоре, постоянно тусуется со слизеринцами, даже ест почти всегда с ними. И да, Джима это напрягало — но не настолько, чтобы перестать с братом разговаривать… — Джим? — окликнул его Питер, отвлекая от мыслей. — Ты уже думал, что подаришь Лили на День святого Валентина? — Э-э… — растерялся Джим, — ничего, наверное. Она же мне не девушка, а дама сердца. — Ой! А я хотел подарить что-нибудь Джекки, — смутился Питер, потупил глаза. Сириус рассмеялся: — Кто-то влюбился, а, Хвост? — Подождите! Так дамам сердца надо что-то дарить или нет?! — запаниковала Марлин, и Сириус посоветовал: — Не трать время. Рег всё равно не оценит. — Почему не оценит? Оценит! Я о-го-го как постараюсь! — возразила Марлин. А у Джима вдруг родилась идея: нечто, способное поднять боевой дух команды. — Хей! Как насчёт устроить соревнование: кто сделает лучший подарок своей даме сердца?! — Зачёт! — мгновенно заискрилась вдохновением Марлин, запрыгала на ходу. — Я точно участвую! — Я тоже! — поддержал подругу Питер. Джим уставился на мешкающего Сириуса, состроил молящую рожицу. Тот закатил глаза и соизволил, пряча улыбку: — Ну ла-адно. — Ес! — обрадовался Джим. — Ю-ху! — зааплодировала Марлин. — Это будет турнир, достойный легенд!.. — Какой такой турнир-шмурнир? — на них из стены выплыл Пивз, и ребята, недолго думая, бросились прочь от полтергейста: разговоры с ним ещё никогда ни для кого не заканчивались добром.***
Шаги брата и его приятелей давно затихли вдали, а Дейдара всё так же стоял у окна, стискивая кулаки и невидяще пялясь вдаль. Ну вот что, что ему нужно сделать, чтобы пиздюк, являющийся на данный момент очевидным напарником Джима, начал учиться хоть чему-нибудь?!.. В расстроенных чувствах Дейдара побрёл в подземелья: если пойдёт в гриффиндорское общежитие, непременно на эмоциях посрётся с Сириусом. Уж лучше заняться наброском сценария нового выпуска порно-комикса. Убежище их компании в тот вечер должно было пустовать: Лиам готовился к СОВ (и ворчал, что из-за занятости в студсовете у него для этого остаётся совсем мало времени), Эшли упоминал, что будет работать над эссе по трансфигурации, а Рабастана потребовал к себе профессор Гринграсс. Наверное, виной тому сердобольный Брайан: после каникул Гринграсс развил к Лестрейнджу повышенный интерес. И слизеринский очень. В первом триместре защита от Тёмных искусств у всех курсов была почти сугубо теоретической: пусть знал он немало, с демонстрацией чар у Гринграсса были проблемы. Его магия опасна и не всегда подконтрольна, и только когда получалось заполучить Флитвика в ассистенты, Гринграсс давал старшим курсам полноценные практические занятия. Но Флитвик — человек занятой, другие преподы, как Дейдара заметил, молодого коллегу не жаловали, а на детишках Гринграсс явно опасался демонстрировать настоящие заклинания; ебашить же чарами в стенку или, что ещё хуже, без должных указаний давать пиздюкам самим практиковаться, было откровенно опасно и тупо. А затем Брайан — как всегда из лучших побуждений — толкнул другу в лапы Лестрейнджа. Рабастан отличался от остальных школьников тем, что его было так просто не угробить: отец с детства натаскивал его в боевой магии, и уровень подготовки Лестрейнджа, как заметил Брайан с грустной обречённостью на тренировках во время каникул, уже сейчас превосходил таковой как минимум трети Отдела правопорядка. Рабастан мощно атаковал и недурно держал щиты; он знал много чар и, внимательный, способен был распознать их даже по невербальному плетению. Вдобавок ввиду приближения своего совершеннолетия Басти всё больше переживал из-за требования отца либо встать на сторону рода, либо катиться из дома прочь. Он был шкурно заинтересован в том, чтобы развить свои боевые навыки. Как истинный слизеринец, Гринграсс не преминул этим воспользоваться. С первой недели нового триместра он стал вылавливать Лестрейнджа в свободные дневные часы (а дни шестикурсников полны форточек, предназначенных вроде как для самостоятельных занятий) и приволакивать на уроки к другим курсам, где использовал в качестве ассистента. Птичка принесла на хвосте Дейдаре, что МакГонагалл, когда узнала, чуть не поперхнулась имбирным тритоном и попыталась положить конец «опасной практике». Вот только ещё раньше Гектор Паркинсон упросил Слизнорта упросить Дамблдора разрешить это дело: за помощь Басти Гринграсс награждал Слизерин баллами, и Паркинсон воспылал надеждой, что такими темпами даже после страшных потерь очков начала года Слизерин сумеет полноценно вернуться в гонку за кубок. Гринграсс пообещал постараться не угробить Лестрейнджа; Дамблдор улыбнулся и умыл руки. Лиам считал, что это не совсем законно, но Басти был не против, кроме того, всего пара месяцев оставалась до его совершеннолетия, дающего право на принятие независимых решений, а Дамблдор умело устранил шумиху, убедив всех в школе, что происходящее — нормально (этот фокус всегда удавался директору на диво ловко). С тех пор Рабастан стал часто пропадать у Гринграсса, вот только обычно — в дневное время. А тут повадился зависать у него вечерами. Дейдару это интриговало. Поэтому он на полпути передумал идти в подземелья — и двинулся к логову профессора защиты. Из-под двери класса в полутёмный коридор узкой полосой пробивался свет. Слышно не было ничего. Неприятной особенностью дверей в Хогвартсе являлось то, что их замочные скважины заволакивала колдовская дымка: через неё было не подсмотреть, что происходит внутри. Мимолётно Дейдара рассмотрел вариант выбраться на улицу и, цепляясь чакрой за стены, заглянуть в кабинет через окно, но быстро отмёл как беспочвенно рискованный. Так что Дейдара ушёл в сторону, в тень и, затаившись, приготовился ждать. Отбой вскоре дали, профессор Вектор прошёл с патрулём. Незаметный в своём убежище, Дейдара при минимальном свете делал наброски карандашом в блокноте, попутно размышляя о необходимости пнуть гриффиндорского капитана Джастина Хастингса насчёт квиддичной тренировки, когда дверь класса защиты наконец открылась. В коридор выскользнул, воровато озираясь, Лестрейндж. Убедившись, что поблизости никого нет — ха! — он заторопился в сторону ближайшей лестницы. Чарами заглушив шаги, Дейдара бесшумно последовал за ним. Так они преодолели погружённые в темноту надземные этажи замка, пересекли холл, спустились в подземелья. Дейдара крался за другом и думал: вот ещё один человек, которого стоило бы научить, как Джим выражался, «навешивать люлей» не только магией. А ещё, что важнее, — следить и замечать слежку за собой. Дейдара ускорился, подкрался к Лестрейнджу со спины и неожиданно приставил острие карандаша к затылку. — Мёртв. Единым движением Рабастан развернулся, уперев палочку в его грудь; он тяжело дышал, тёмные глаза опасно блестели. — Поттер?!.. — Поздно, — Дейдара оттолкнул его руку с палочкой, небрежно сунул карандаш за ухо. — Сказал же: ты мёртв. — У меня чуть сердце не выскочило! — рыкнул Лестрейндж, но вполголоса: по каменным коридорам крики разлетаются далеко. — Какого драккла?! — Проверяю твою реакцию. Не впечатлён. — Пошёл ты, — сунув палочку в держатель в рукаве, Рабастан зашагал дальше. Дейдара скользнул следом. — Я за тобой следил, — признался он, привлекая внимание друга. — Что ты столько времени делал у Гринграсса? — Проф даёт мне дополнительные занятия, — буркнул Рабастан. — Что не нравится, Поттер? Ты же сам меня на них подписал. — Когда это? — Когда затащил во Впадину и познакомил с кузеном. — Какой я молодец, — ухмыльнулся Дейдара. Они остановились у входа в общежитие Слизерина: участка каменной стены, неотличимого от прочих. Это означало необходимость прощаться — но Дейдара не хотел. — Пошли к нам? Я наделал новых набросков для комикса… — Я спать, — перебил его Лестрейндж. — «Змеиный зуб», — сказал он, и стена отъехала в сторону, пропуская слизеринца в общежитие. Дейдара проводил его раздражённым взглядом; цокнув, побрёл-таки в их подземное убежище: желания тащиться наверх в своё общежитие не было никакого. Прикорнуть на несколько часов можно и на лежанке рядом со столом для рисования, а за учебниками и конспектами заскочить в башню с утра… Однако их убежище, вопреки ожиданию, оказалось занято: войдя, Дейдара с огромным удивлением застал Лиама за крайне любопытным занятием. — Ли-и-иам?.. — Что? — буркнул младший Шелби, вперив в него грозный взгляд. Дейдара выразительно посмотрел на флакончик с розоватым прозрачным зельем, горку великолепных шоколадных кексов и шприц в руке когтевранца. — Что?! — вспыхнул Лиам. — Снейп согласился варить для нас! Нужно опробовать его зелья до Дня святого Валентина: нельзя выпускать на рынок непроверенный продукт! — Ага, я так и подумал, — расплылся в улыбке Дейдара. — А ты уверен, что Забини любит шоколад?***
Неуверенность была крупными буквами написана на зеленовато-бледном лице Северуса. Уже полчаса он то садился на кровать, то вскакивал и принимался метаться от сундука к шкафу и обратно, то шелестел конспектами по зельям, то пялился в стену спальни и ворчал себе под нос, то бросал на соседей по комнате долгие взгляды, полнившиеся сомнением, и стыдом, и жгучим желанием что-то спросить. Итачи украдкой наблюдал его метания, но не собирался ничего предпринимать, нарочно не поворачивал головы в его сторону. Рейнальд же, скорее всего, даже не замечал состояния Северуса: вместе с Итачи, разложив на кровати Учихи справочники и конспекты, готовился к сложной контрольной по нумерологии. Спиной прислонившись к стене, поперёк кровати вытянув ноги, Мальсибер одной рукой держал на уровне глаз пергамент с длинной задачей, а зажатой в другой руке палочкой прямо в воздухе писал решение мелким убористым почерком: разобрать его можно было лишь привыкнув. Итачи привык и следил за решением с немалым интересом. На колени Рейнальду пускал слюни дремлющий бигль. В очередной раз покопавшись в сундуке, Северус, по всей видимости, наконец решился: распрямился и прочистил горло: — Кхм-кхм!.. — Кажется, как-то так, — одновременно с ним сказал Рейнальд, переводя взгляд с текста задачи на решение и обратно. — Я только не понимаю, для чего было дано вот это условие, — он постучал палочкой по пергаменту. Придвинувшись ближе, Итачи посмотрел, на что именно товарищ указывал. — Думаю, это ловушка, призванная запутать решающего. Большинство студентов боится неиспользованных данных в задаче и попытается применить их хоть как-нибудь, тем самым приходя к неверному ответу. — Да, мне тоже так показалось, — облегчённо выдохнул Рейнальд и автоматически почесал за ухом задёргавшего во сне задними лапами пса. — Хотел убедиться. Я в детстве часто делал эту ошибку… — Кхм-кхм! — Что такое, Северус? — Итачи повернулся ко второму соседу по комнате. Тот пялился на них с Мальсибером зло и беспомощно. — Вы… вы не… Шли бы заниматься в общую гостиную! Мешаете! — Если так мешаем, сам уходи, — парировал Рейнальд. — Не могу, в отличие от вас! — Это ещё почему?! — Потому что! — Северус смутился и непроизвольно бросил взгляд на свой чемодан. Рейнальд вскинул брови, вопросительно покосился на Итачи. Тот пожал плечами и равнодушно заметил: — Мы в самом деле можем позаниматься в гостиной. Идём, Рейнальд? — и даже начал закрывать разложенные на кровати справочники. Не ожидавший такой реакции Северус дёрнулся, осознавая, что самостоятельно заводит себя в тупик. И раньше, чем Рейнальд успел аккуратно переложить со своих коленей собаку, глухо прошипел: — Стойте. Спросить хотел. — Что? — Рейнальд даже не попытался скрыть удивление. — Вопрос, представляешь? — ощетинился Северус, неловко переминаясь с ноги на ногу. Видя вопросительные взгляды Итачи и Рейнальда, собрался с духом и выпалил, уставившись в сторону: — Валентинов день. Что… как принято по этикету… ну, чтобы это было не странно… — он окончательно смутился, замялся. Когда и спустя полминуты стыдливой паузы Северус не решился продолжить, Рейнальд — судя по голосу, сам поражённый высказываемым предположением, — осторожно закончил за него: — Оказывать знаки внимания девушкам? Всё так же глядя в сторону, Северус отрывисто кивнул. Рейнальд в последний момент сдержал смешок, но улыбка всё равно растянула его губы. Итачи же, не скрывая досады, бросил взгляд на стопку ещё не решённых примеров для подготовки к контрольной. — А спрашиваешь ты у нас, потому что?.. — Мне вспомнилось, что чистокровных обучают этикету, хотя по тебе, Мальсибер, и не скажешь! — Эй! Продолжишь в том же духе — пойдёшь просить совета у Розье!.. — Я пойду в гостиную, — сообщил Итачи, поднимаясь с кровати. Рейнальд встрепенулся: в нём боролись два противоположных желания — но в конце концов победила тяга наставить Северуса на путь истинный, раз уж сосед обратился за помощью. Значит, повысить собственную самооценку, а не уровень знаний. — Я позже присоединюсь, — пообещал Мальсибер и повернулся к отчаянно смущённому Снейпу: — Хорошо, мы ведь говорим не об абстрактной девчонке, а об Эванс, верно? Что ты уже придумал?.. Дверь спальни отрезала их голоса, и Итачи, левитируя за собой учебники, перебрался в общую гостиную. Та была забита до отказа: возле камина проходил турнир по магическим шахматам между старшекурсниками Слизерина и Когтеврана, собравший немало зрителей с обоих факультетов. Не заинтересованные в шахматах девушки поминутно бросали взгляды на ящик для валентиновой почты, установленный студсоветом на столе в том месте, где меньше двух месяцев назад высилась рождественская ёлка. Вокруг Ариадны Забини, как всегда, вилась стайка поклонников, пытавшихся перещеголять друг друга в галантности; девушка, впрочем, обращала на них мало внимания и о чём-то шепталась подружками. Регулус Блэк сосредоточенно полировал метлу, и, казалось, ничто на свете не способно его отвлечь: Регулус совершенно не замечал направленного на него ехидного внимания обсуждавших что-то Бартемиуса Крауча, Криспина Паркинсона и Честера Бёрка. В стороне ото всех, спрятавшись в углу, Лисанна Розье рисовала, низко склонившись над альбомом; её брата не наблюдалось. Все столы в гостиной были заняты, но для Итачи нашлось место рядом с Эшли Шелби, с головой нырнувшим в захватывающий мир продвинутой трансфигурации. Привычно оценив, над чем работает шестикурсник, Итачи вновь нашёл взглядом Лисанну. Карандаш в её слабой хватке дрожал, но девочка словно и не замечала этого, продолжая упорно выводить что-то на листе. Что, любопытно?.. — Нужна помощь? — вдруг поинтересовался Эшли. — Благодарю, у меня нет проблем с нумерологией. — Я не про нумерологию, — возразил Шелби с мягким участием. Итачи задумался, о чём, в таком случае, собеседник говорил, и быстро осознал: Эшли превратно истолковал его направленный на Лисанну Розье интерес. Уже собрался вежливо опровергнуть догадку старшекурсника, но передумал под ядовитый шёпот Сасори: «Наше внимание к ней будет легко объяснить любовным интересом». «Постой! — ужаснулся Шисуи. — Только не говори мне, что предлагаешь подбираться к девочке, влюбляя её в Итачи!» «Именно это я и предлагаю», — подтвердил кукловод. «Это весьма эффективный способ, — согласился Итачи. — Юные девушки влюбчивы. Лисанна же явно не избалована хорошим к ней отношением со стороны окружающих, включая семью. Дав ей внимание и заботу…» «И, вероятно, разбив впоследствии сердце…» — прозвучал словно издалека голос Хинаты. «…я смогу оказаться достаточно близко, чтобы выведать все её тайны», — Итачи бросил ещё один оценивающий взгляд на Лисанну — и неожиданно столкнулся с её рассеянным, отрешённым взглядом. Прерывисто вздохнув, девочка опустила голову и с прямо-таки остервенением принялась водить карандашом по листу покоящегося на коленях альбома. — Возможно, — ответил Итачи вслух, — помощь мне всё-таки требуется. Эшли довольно улыбнулся. — Прогуляемся до моей спальни? Я ознакомлю тебя с вариантами помощи и прайс-листом.***
Несмотря на то, что была по уши занята в его организации, Хината не понимала празднование Дня святого Валентина. Перебирая декорации, заготовленные студсоветом для украшения школы, Хината невольно поджимала губы, пропуская через пальцы розовые и алые ленты, завязывая пышные банты, вместе с Алисой сплетая в венки розы и посеребрённые веточки. Рядом Лиам, Ева и Джейк разбирались, как создать иллюзию падающих из-под потолка блестящих конфетти, растворяющихся, не долетев до голов, — ребята уже могли наколдовать сам мираж, но пока ещё сражались с тем, как ограничить в пространстве и зациклить его (наблюдая за их попытками, Хината с оттенком грусти думала, что Итачи, в прошлой жизни мастер гендзюцу, наверняка разобрался бы куда быстрее). Дейдара и Рабастан перебирали коллекцию пластинок и жарко спорили о музыке для запланированных на вечер четырнадцатого танцев. Рей инструктировал дюжину восторженно ему внимающих хогвартских домовиков: — …ящики с почтой нужно забрать из общежитий перед началом завтрака. После начинайте доставлять валентинки адресатам, но сами не показывайтесь: левитируйте открытки на столы или в руки… — А ты, Хлоя, будешь дарить кому-нибудь валентинку? — деликатно поинтересовалась Алиса, отрывая от наблюдений. Хината покачала головой: — Нет. Я в них не верю. — А-а… в каком смысле не веришь? — удивилась Алиса, глядя на неё во все глаза, и Хината замялась, не зная, как объяснить девочке свою позицию. Да и стоит ли вообще объяснять?.. Проблема Хинаты с Валентиновым днём заключалась в том, что принятое в ходе его празднования выражение чувств казалось ей неоправданно преувеличенным, наигранным. Даже в самых смелых своих подростковых мечтах Хината и представить не могла, чтобы Наруто-кун при всех спел ей серенаду под гитару, а после упал на одно колено и предложил стать его девушкой. Это было слишком… чересчур. Хината была убеждена, что настоящие чувства — нечто глубоко личное, а следовательно, требующее тишины. — Как бы объяснить… я считаю, что если человек тебе действительно нравится, ты найдёшь способ продемонстрировать ему свои чувства и без помощи блестящих открыток. — Хлоя-Хлоя, да ты старомоднее моей бабули! — шутливо ахнул гревший уши об их разговор Джейк. Хината уверенно пожала плечами: — Какая есть. — А как же взрыв эмоций, романтика? — не сдавался Джейк. — Томные взгляды через Большой зал, бессонные ночи за сочинением любовной поэмы, сомнения, страдания, трепет при взгляде на то, как Она открывает валентинку?.. Хината вновь пожала плечами, чуть смущаясь: теперь уже все в комнате студсовета смотрели на неё, особенно пристально — Рей. — А я согласна с Хлоей, — неожиданно пришла на помощь Ева. — Когда сердце сделало выбор, мишура ни к чему. — Какой выбор, Ев, мне пятнадцать! — засмеялся Джейк. — Чтобы ты знал, не обязательно влюбляться каждый месяц в кого-нибудь нового. — В чём крутость нашего возраста, если не в этом? Ведь после будет взрослая жизнь, семья и всё такое. А сейчас можно попробовать повстречаться с разными людьми, легко сходиться и так же легко расставаться, не тая друг на друга обид… — Какая пошлость! — возмутилась Ева и обернулась: — Рабастан, поддержи меня! — Я не участвую в этом разговоре, — твёрдо сказал Лестрейндж, чем порядком всех удивил. — А я считаю, что Хлоя и Ева правы! — объявил Рей, на что Дейдара мгновенно хмыкнул: — Ну конечно, кто бы сомневался?.. — И что это должно значить, Поттер?! — Прекратите, пожалуйста! — вклинилась Хината, чувствуя себя всё более неловко: это ведь она заварила кашу. — Каждый волен поступать, как считает нужным… пока это не вредит другим, конечно. Давайте на том и сойдёмся. — Я всё равно не понимаю, как можно не влюбляться, когда вокруг столько классных вариантов, — сказал Джейк вроде бы в потолок, но чувствовалось, что адресовались его слова Еве. — Послушай!.. От двери вдруг блеснула вспышка с тихим «Пуф!» — Хината, обернувшись вместе с остальным студсоветом, увидела на пороге Криспина Паркинсона с колдокамерой наперевес. — Командный дух как он есть, — протянул Криспин, довольный произведённым эффектом. Всё ещё взвинченный Рей открыл было рот, чтобы осадить протеже, но раньше него оживился Дейдара: — Так-так, что это ты приволок? — Да вот, родители только что прислали подарок на день рождения, — Криспин покрутил колдокамеру в руках, рассматривая с преувеличенным вниманием, как будто видит впервые. — Новая модель — стоит, само собой, не дешевле «Нимбуса»… — Не выпендривайся, — от души посоветовал ему Джейк, подойдя поближе. Остальные тоже подтянулись, тесным кружком обступили Криспина, интересуясь обновкой. — Ух ты, какая компактная! — Дай-ка сюда, — Рабастан без труда отнял колдокамеру у протестующе взвизгнувшего мальчишки, принялся вертеть на уровне глаз. — Эй, отдай!.. — Лестрейндж, верни! — потребовал Рей тоном, в котором Хината с теплом уловила знакомые нотки сердитой строгости Моры-сенсей. — Да я посмотреть только! — отмахнулся Рабастан, но когда и Ева осадила его, закатил глаза и вложил колдокамеру обратно в руки Криспина, тут же прижавшего подарок к груди. На это движение мальчишки Рабастан рассмеялся и потрепал Криспина по волосам. — Крутая штуковина. — А какие открывает возможности… — Дейдара бросил многозначительный взгляд на глубоко задумавшегося Лиама. — Кстати об этом, — отойдя подальше от Рабастана, Криспин пригладил волосы и вскинул подбородок. — Помнится, мы как-то обсуждали идею завести школьную газету. Так вот, я хочу стать главным репортёром и редактором! — Хорошая у тебя хотелка, мелкий! — присвистнул Дейдара. А Рей вдруг потеплел; светло улыбнувшись, опустил руку мальчику на плечо. — Конечно, Крис! Рад, что ты наконец нашёл себе дело по вкусу! — Это так мило, что меня сейчас вырвет, — не преминул сообщить Дейдара, и Рабастан отшатнулся: — Только не на меня!.. — Ладно, перерыв окончен, пора за работу! — хлопнула в ладоши Алиса, и все со смехом вернулись к прежним занятиям. В комнату студсовета вернулось умиротворение, и Хината решила, что впредь будет держать мнение о чуждых ей местных традициях при себе.