***
Наблюдая за тем, как из последних сил сдерживающая рыдания Лили Эванс вылетает из Большого зала, Регулус совсем загрустил. В тот ужасный день у него было всего одно желание: остаться в стороне от безумия празднования, но выходка Поттера-который-Сириуса чётко дала понять: рассчитывать на это бессмысленно. Если уж заводила братовой компании начал утро с «подвига» во имя своей «дамы сердца», и Регулусу следует готовиться к неприятностям. Через трапезную МакКиннон смотрела на него хищно. Регулус поёжился и поспешил отвернуться. — Гектор! — окликнул он сидевшего неподалёку капитана. — Потренируемся вечером? Наша игра с Пуффендуем уже через месяц… — Регулус, я, конечно, ценю твой порыв — но какая тренировка сегодня? — старший Паркинсон покачал головой, словно бы Регулус сморозил какую-то чушь. — Серьёзно, Блэк, заведи себе жизнь! — посоветовал Булстроуд, их вратарь. — Точно! Бери пример с меня! — закивал Яксли, под столом передавая Эшли Шелби несколько монет. С нечитаемой улыбкой Шелби вручил что-то Яксли и вернулся к завтраку. — Не бери пример с Яксли! — горячо отсоветовал Гектор, пусть Регулус и не собирался. Прищурившись, капитан подозрительно уставился на своего неприлично довольного и порядком возбуждённого охотника. — Корбан? — Гектор? — похлопал глазами в ответ Яксли. — Что это ты не дежуришь с цветами под дверьми девчачьего общежития? Флинт тебе простит такое пренебрежение? — Э-э, ну-у… — Паркинсон, иди сюда! Надо поговорить! — окликнула его поверх голов Роксана Вуд, вторая староста школы, и Гектор заторопился к ней, старательно скрывая облегчение. Переглянувшись, Яксли и Булстроуд разразились гоготом, вспугнувшим проходивших мимо однокурсников Регулуса с Когтеврана. А вот самому Регулусу было не до смеха: перед ним, чудом разминувшись с тарелкой овсянки, приземлилась школьная сова и деловито протянула записку. Прежде чем отвязать её, Регулус воровато огляделся: старшекурсники не обращали на него никакого внимания, Паркинсон-самый-младший красовался колдокамерой перед когтевранцами, его вездесущих приятелей не наблюдалось. Зато МакКиннон продолжала пялиться на Регулуса в просветы между снующими туда-сюда школьниками. «Вот возьму и спалю, не читая, — ей назло!» — сердито подумал Регулус… но воспитание не позволило так поступить. И он, отвязав записку от лапки уже начавшей недовольно щёлкать клювом совы, развернул тугую трубочку. Дорогой Регулус, Мы с друзьями проводим соревнование на самый лучший подарок для дамы сердца — и мне кажется, я знаю идеальный для тебя! Соберись; внимание!.. Я не буду делать ни-че-го! Вообще не буду с тобой сегодня разговаривать! Тебе же такое понравится, правда?! Пожалуйста, скажи Сириусу, что тебе очень понравился мой подарок! Пожалуйста-пожалуйста! Я тогда с тобой неделю не заговорю!Хорошего Валентинова дня! Марлин
Оторвав взгляд от записки, Регулус ошарашенно посмотрел на МакКиннон — та в ответ заразительно улыбнулась и показала большой палец. Вновь убедившись, что никто, помимо странной гриффиндорки, не наблюдает за ним, Регулус спрятал записку в карман и выразительно кивнул. МакКиннон просияла, после чего моментально включилась в разговор за своим столом, оставляя Регулуса с осадочком в душе. «Ну и к лучшему!» — сказал себе Рег и с новоприобретённым аппетитом принялся за овсянку. А с братом он говорить не… не… не знает пока: может быть и будет.***
На перемене Дейдара занял стратегическую позицию в проходном коридоре на четвёртом этаже: уселся на подоконник с видом на разлёты меняющих направления лестниц и многозначительно подмигивал спешащим мимо студентам, звеня значками на мантии. Кто-то его игнорировал, кто-то хихикал и показывал пальцем, но многие останавливались: воровато и с надеждой интересовались товарами и пополняли мешочек Дейдары монетами. Пару клиентов спустя к нему присоединился Рабастан: растрёпанный и довольный. — Как её зовут? — как бы между прочим бросил Дейдара, спровадив решительно настроенную девчонку, уносившую с собой самую вырвиглазную валентинку и парочку особых кексов. Какого-то незадачливого паренька ждёт сюрприз. — Защита у пятого курса, — Лестрейндж отобрал у Дейдары веер розово-блестящих открыток и принялся разглядывать, больше светя товаром толпе, чем интересуясь. — Прихожу я такой за десять минут до начала урока, как проф просил, заваливаюсь в кабинет — а там он сидит и смешно так глазами хлопает над горой валентинок у себя на столе. — Гринграсс получил валентинки?! — Вот столько, — Рабастан очертил руками в воздухе внушительную горку. — Я сам удивился! Но проф удивился больше. Дейдара засмеялся: — Скажи, что ты не стал молчать! — Вслух подивился, что у профа, оказывается, столько поклонниц, — Рабастан потёр шею. — Разумеется, после такого демонстрация на мне атакующих связок была жёсткая. — За благое дело пострадал, — подбодрил Дейдара и кое-что вспомнил: — О, у нас же проданы ещё не все значки «Похититель дамских сердец»! — он заговорщицки посмотрел на друга. — Ну чё, отправим один Гринграссу? — Ты чёртов суицидник, — проворчал Рабастан, но неуверенность в его голосе мешалась с восхищением. «Ты себе не представляешь», — про себя усмехнулся Дейдара — и тут заметил неуверенно притормозившего на другой стороне коридора парнишу. Приглашающе улыбнулся ему и мотнул головой: мол, не ссы, подходи. Парниша (судя по виду, курса с четвёртого, с жёлтой нашивкой на мантии) вздрогнул, но затем набрался храбрости и, нервно оглядываясь, подошёл. — Чем могу помочь? — А у тебя есть… ну… — пуффендуец боязливо посмотрел на Лестрейнджа, но тот притворился полностью поглощённым открытками. — Заяц, — прошептал парень, моментально становясь пунцовым. — Как… как ты за завтраком показывал. Дейдара кивнул: — Любой каприз, — и извлёк из кармана небольшой мешочек, раскрыл его и предложил пацану заглянуть. — Чары расширения пространства. Выветрятся к вечеру, но, думаю, к тому времени заяц должен быть передан по назначению. — Надеюсь! — мечтательно вздохнул пуффендуец и отсчитал монеты, за что получил мешочек. Собрался было уйти, но Рабастан его окликнул: — Эй, а открытку взять не хочешь? А то отправишь зайца своей даме сердца без подписи, а та подумает, что он от какого-нибудь Билли… — Я и есть Билли, — смущённо пробормотал парень. — А что, Билли в школе мало? — не растерялся Лестрейндж. Пошелестев веером, выбрал и протянул пуффендуйцу ярко-красную открытку в форме сердца. — Давай, не жлобься. С валентинкой лучше, гарантирую. Билли уставился на Рабастана с ужасом и не посмел заспорить: выгреб из кармана мелочь, выхватил из руки Лестрейнджа открытку, словно способную укусить змею, и спасся бегством. Дейдара покачал головой: — Басти, из тебя продавец, как из меня — флоббер-червь. — Значит, отличный, — парировал Рабастан. Дальнейший спор пресекли эльфы: как раз этот момент выбрали, чтобы выдать Лестрейнджу валентинову почту: левитировали открытки поверх портфеля, брошенного на подоконнике. Рабастан мигом насупился, теряя настрой, и не спешил протянуть руку. Дейдара заинтересованно проследил за реакцией друга, а затем без стеснения сцапал открытки и принялся изучать. — Так-так, что тут у нас?.. О, «В» пишет, что у тебя «притягательная в своей мрачной таинственности» аура. А ещё ты покорил сердце какой-то Салли… — Дай сюда! — Рабастан раздражённо приманил открытки и сунул в карман. Пожав плечами, Дейдара принялся выискивать в текущей мимо толпе новую жертву. В отличие от перемен в другие дни, мало кто говорил об уроках, хотя бы даже спешил на них: кто-то, замерев у стены, в сотый раз перечитывал полученную валентинку, алея щеками; парочки держались за руки, хихикали и целовались; одиночки с завистью смотрели на них и пожирали глазами объекты собственных влажных мечтаний. С потолка над головами гомонящих студентов бесконечно сыпались наколдованные студсоветом конфетти, тут и там раздавались взрывы смеха, и Дейдара мимолётно подумал, что на будущий год стоит устроить трансляцию музыки прямо в коридорах… Тут его взгляд привлёк рыжий всполох: Лили Эванс вышагивала по коридору, ловя косичкой солнечные лучи. Рядом с ней чёрной тучей вился Снейп: внезапно опрятный, даже голову вымыл для разнообразия! Проходя мимо Дейдары и Рабастана, Снейп даже не посмотрел в их сторону — хотя за новую рубашку так-то должен именно им и Шелби спасибо сказать! — заворожённо внимая речам подруги: — …отличная идея, Сев! Пойдём вечером танцевать: я не позволю этому придурку испортить мне день!.. Растерянность на грани беспомощности, возникшая на лице Снейпа, дорогого стоила, и Дейдара не отказал себе в гадкой усмешке. Рабастан присвистнул: — А я говорил: надо было ему на зайца скидку предложить! — Сомневаюсь, что помогло б. Знаешь, есть такая категория людей, в которых почти невозможно влюбиться. — Угрюмые грубияны? — Друзья детства, с которыми вместе рос чуть ли не с пелёнок, — сказал Дейдара, вспоминая Куроцучи. — Сложно начать рассматривать в романтическом ключе того, кто для тебя больше бро, чем человек противоположного пола. — Многим чистокровным приходится, — заметил Рабастан и тяжело вздохнул. — Нас вообще редко спрашивают, кого мы в каком ключе рассматриваем. Просто в один далеко не прекрасный день сообщают: «Сын, мы выбрали тебе невесту. Помолвка тогда-то, свадьба тогда-то, вот вам деньги, жить будете там-то». При таком раскладе друг детства — это джекпот. — Я не про такую ситуацию, а про нормальную влюблённость, — возразил Дейдара. — Чтоб всё, как Джейк любит: с надрывом и пиздостраданиями. — Нет, Поттер, ты реально не понимаешь. В таких семьях, как моя, например, нет места тому, о чём ты говоришь. Потому что личность, твои собственные переживания не важны: значение имеет только честь, достоинство и благосостояние семьи. Поэтому для меня всё вот это, — он потряс открытками, — странная хрень. Дейдара посмотрел на него в упор. — Мировоззрение помешает тебе торговать всей этой хренью? — Нет, — удивлённо моргнул Рабастан, и Дейдара хлопнул его по плечу: — Ну тогда не ной, а работай! За упущенные возможности Шелби тебя… Несвоевременный удар колокола прервал его мотивационную речь, и друзья вынуждены были разбежаться каждый на свой урок.***
В тот день студенты напрочь отказывались сконцентрироваться на учёбе. В головах их гулял романтический ветер, в ушах звенели баллады, и на середине урока у семикурсников Мора сдалась, придумала им огромное домашнее задание и отпустила: толку от них всё равно не было никакого. — Спасибо, мэм! — от души поблагодарил её Гектор Паркинсон, задержавшийся в классе вместе с цеплявшейся за его руку Евой Флинт. К мантии юноши рядом со значками старосты школы и капитана квиддичной сборной был приколот бутон розы, перевязанный такой же лентой, как змеилась в причёске его невесты. — Я лично прослежу, чтобы все сдали вам образцовые эссе! Мора отмахнулась: — Уходите, пока я не передумала и не усадила вас… Её перебила с тихим хлопком, выдающим работу домовика, возникшая на столе открытка в форме сердца. Повисла немая пауза. Мора пялилась на открытку; Паркинсон и Флинт — то на бумажку, то на неё. Мора кашлянула, и понятливая Ева молча утянула Гектора из класса. А Мора осталась наедине с валентинкой. Потрогала её кончиком палочки как потенциально опасное нечто. Палочка не признала угрозу, и Мора, не придвигая открытку ближе, брезгливо открыла страничку. Почаще улыбайтесь, мэм! Вам идёт ❤ Коротенькое послание заставило Мору залиться краской. Палочка в руке выплюнула искры, подпалившие валентинку, — опомнившись, Мора погасила бумажку и смахнула в ящик стола. Студенты совсем страх потеряли! — Вы распыляете внимание школьников на всякие глупости! — сердито сообщила она сыну, с которым столкнулась по пути в библиотеку. Рей шёл на чары в компании Хлои, Лили Эванс и Северуса Снейпа, но задержался с матерью; его спутники остались подождать неподалёку, рассматривая и обсуждая рыцарские доспехи, наигрывавшие балладу на маленькой кельтской арфе. — Я не считаю это глупостью, — возразил Рей и добавил, глядя на Мору с большим значением: — Важно говорить дорогим людям о своих чувствах. — Чувства нужно не декларировать, а подтверждать действиями. — В том числе. Хорошего дня, братишка, — сказал Рей её животу и ушёл к одноклассникам. Мора проводила его ошарашенным взглядом, невольно прижав к животу ладонь. Да что за день-то такой?! Вишенкой на торте стал Яксли, старательно попадавшийся Море на глаза весь день. На его мантии красовался значок: большое красное сердце обвивали колючие лозы, а подпись на белой ленте под ним заявляла: «Никогда не чувствовал себя лучше!» Когда слизеринец прошёл мимо в пятый раз за час, Мора не выдержала и сняла с него баллы. В ответ Яксли спросил, не лучше ли наказать лично его, а не факультет: возможно, новым индивидуальным заданием? За это Мора чуть не отправила его чистить утки в больничном крыле — наглого мальчишку спас Дамблдор, улыбчивым вихрем налетевший на Мору и увлёкший прочь. — Какой чудесный день! Студсовет замечательно постарался! — восторгался директор, с интересом рассматривая декорации по пути. — В ваше время в Хогвартсе ничего подобного не было, верно, Мора? — Хвала Мерлину, — буркнула она и попыталась вырвать локоть. Дамблдор не отпустил. — Вам что-то нужно, директор? — Вы считаете? — усмехнулся в бороду Дамблдор. — Хорошо-хорошо. Я хотел поговорить о вашем положении. — Вас не устраивает моя работа? — Напротив! Однако ваше положение… — Это моё дело и моего мужа! — ощетинилась Мора, а внутренности напряжённо свело. Дамблдор посмотрел на неё, почёсывая нос, и кивнул: — Конечно. Я лишь хотел уточнить, намерены ли вы продолжить преподавание в Хогвартсе в следующем учебном году: всё же делать это с младенцем на руках… — он участливо вздохнул. Мора прищурилась: — О, директор, не беспокойтесь. Я справлюсь! — Огромное облегчение это слышать! — расцвёл Дамблдор и наконец отпустил её из когтей. — Ах, Мора, и ещё кое-что, — он подмигнул: — Улыбайтесь! Счастье вам идёт.***
К несказанному удивлению Регулуса, МакКиннон держала обещание: в тот день у них были совместные травология и история магии, и ни на одном уроке девчонка не попыталась втянуть Регулуса в беседу, как делала обычно; даже не смотрела лишний раз в его сторону. Поначалу подозревавший подвох, к концу дня Регулус счастливо расслабился: не издёрганный шумной гриффиндоркой, не испытывающий острой необходимости каждую минуту, когда она рядом, бояться, что девчонка его опозорит очередной сорвавшейся с её языка глупостью, — и пришёл в настолько благодушное настроение, что даже решил поговорить-таки с братом. Найти его оказалось легко… вовсе не потому, что Рег знал расписание братовых уроков назубок! По коридорам третьего этажа разносился магически усиленный голос Сириуса, напевавшего слащавую серенаду. Завернув за угол, Регулус увидел и самого непутёвого братца, горланящего песню попутно с попыткой не переходя на бег догнать Римуса Люпина, под смех и переговоры мимопроходящих студентов пытавшегося скрыться от своего «рыцаря». Поттер-который-Сириуса и Петтигрю, поотстав, следовали за этим цирком и хохотали, утирая слёзы и опираясь друг на друга при каждом шаге. Окликая брата, Регулус на миг почувствовал себя героем. — Вижу, ты с треском проигрываешь соревнование, Сириус? Брат отвлёкся на него — этих секунд хватило Люпину, чтобы завернуть за угол, откуда валила толпа старшекурсников. Потеряв свою жертву из вида, Сириус грозно зыркнул на Регулуса и направил на своё горло палочку: — Квиетус! Чего тебе? Сам веселиться не умеешь — пришёл другим день испортить? — Это я-то порчу другим день? — Регулуса всегда удивляло, насколько зацикленным на собственной перспективе является брат. — Мой, к слову, проходит прекрасно, спасибо, что спросил. — И ты обломал мою серенаду только ради того, чтобы сообщить эту благую весть? — задрал нос Сириус. Поттер и Петтигрю подошли к нему, но пока не встревали, буравя Регулуса настороженными взглядами. — Не только. Хотел поставить в известность, что тебе нет смысла преследовать Люпина: всё равно лучшего подарка тебе уже не сделать. — О! Марлин смогла тебе угодить? — вроде бы всерьёз обрадовался Поттер, и Регулус выразительно, глядя брату в глаза, кивнул: — Да. Лучшего подарка, чем она мне сделала, в данных условиях и представить нельзя. — Рад слышать! — Поттер так расчувствовался, что подался вперёд и панибратски хлопнул Регулуса по плечу — того передёрнуло, пальцы сами нашли рукоять палочки. — Держи дистанцию, Поттер! — Какой ты недотрога! — засмеялся братов дружок — и было это неожиданно так… по-доброму, тепло, что Регулус растерял желание ругаться. А ещё загрустил: понимал, не мог не понять, почему брату так нравилась компания этого лёгкого, солнечного мальчишки, не обременённого обязанностями и мыслями о последствиях своих действий. Вмиг стало так обидно, что Регулус огрызнулся: — Трогай Сириуса, раз вас обоих дамы сердца не приняли! — Мы феерично продули, верно? — Поттер с улыбкой растрепал лохмы. — Хотя мелкий правду говорит: Сириус, раз на любовном фронте у нас глухо, ну эти валентинки и танцы — пошли играть в настолку?! — А легко! Петтигрю всполошился: — Ой, ребят, а вы не могли бы мне помочь?.. — С чем угодно, Питер, с чем угодно! — пообещал Поттер и, приобняв Петтигрю за плечи, поволок в сторону лестниц. Сириус ненадолго задержался, чтобы сказать: — Не обижай Марлин. Она хорошая девчонка. — В таком случае сам становись её дамой сердца, а меня оставьте в покое, — не зло бросил Регулус и ушёл, оставляя последнее слово за собой. А на сердце пусть самую малость, но полегчало. Да, Сириус — всё ещё непутёвый любитель дешёвого эпатажа, готовый вести себя как эгоистичный придурок ради собственного веселья… но, кажется, брата он не ненавидит. Этому открытию Рег не мог не улыбаться. Регулус свернул за угол — и сразу несколько вещей произошло практически одновременно: на него со спины кто-то набросился, обхватывая шею руками, в потоке студентов что-то вспыхнуло с характерным «Пуф!» и коридор заполнился хохотом и топотом убегающей с места преступления знакомой троицы. — КРАУЧ! — заорал Регулус, бросаясь в погоню. — Рег, постой! — в спину ему кричала МакКиннон, но Регулус даже не обернулся: ещё не до конца осознав произошедшее, он ощущал, как проблемы собрались над ним грозовым облаком. Вихрем пронесясь через полшколы, бедовых первокурсников Рег нагнал между шестым и седьмым этажами, где те попытались спрятаться в потайном ходе, чтобы перевести дыхание. Тучный Бёрк осел на ступеньку и задыхался от смеха, Крауч мерзко хихикал, привалившись плечом к стене и держась за бок, Паркинсон-младший судорожно прижимал к груди колдокамеру. Когда Регулус ворвался в потайной ход, вся троица дёрнулась, а Бёрк выдал: — Ой, догнал! У тебя что, «Нимбус» в кармане?! — У вас сейчас зубов не будет! — рявкнул Регулус, не в состоянии сдержать ярость. Паркинсон нервно сглотнул и шагнул за спину воинственно нахохлившегося Крауча. — Какого драккла это было?! — Паркинсон, ну ты чего?! — воскликнула прибежавшая следом за Регулусом МакКиннон. — Я же просила нормально нас сфоткать!.. Регулус повернулся к ней. — Что? — всё-таки зря он расслабился, поверил гриффиндорке! — Только не сердись! Твоя записка меня так растрогала, это было так мило… Вот я и подумала, будет здорово, если у нас останется хотя бы один снимок вместе, ну знаешь, на память… — она обвиняюще ткнула пальцем в Паркинсона: — Но не такой же! — А как по мне, лучшего и не придумаешь! — оскалился Крауч. — Регулус Блэк прилюдно обнимается с грязнокровкой! — Не было такого! — заспорил Рег, а МакКиннон одновременно с ним выкрикнула: — Мы не обнимались! Когда очень-очень рада, я часто напрыгиваю на друзей… — А, так вы ещё и друзья? — Мы не друзья! — Паркинсон, отдай сикль! — МакКиннон шагнула вперёд, протягивая ладошку. — И плёнку, — твёрдо потребовал Регулус. — Фиг вам обоим! — показал им язык Крауч, и по его сигналу Паркинсон бросился бежать, а Крауч и Бёрк перегородили преследователям дорогу. Одолеть первокурсников Регулусу и МакКиннон вдвоём оказалось не очень сложно (девчонка показала себя на удивление изобретательной и проворной, Регулус не ожидал), но к тому времени, как они выбежали из потайного хода, Паркинсона и след простыл. — Вот блин! — эмоционально взмахнула руками МакКиннон. — Где нам его теперь искать?! — Понятия не имею, — выдохнул Регулус сквозь зубы; нахмурившись, он пытался припомнить, где Паркинсон-младший мог ошиваться. — Надо сказать ребятам: вместе быстро найдём! — МакКиннон рванулась было бежать куда-то, но Регулус схватил её за локоть. — Стой! Нужно сперва подумать, а потом уже действовать! — Ну ладно, — на удивление легко согласилась девчонка и проникновенно уставилась на Регулуса. А он думал: что предпринять? Дело ведь вырисовывается щекотливое: если плёнка, запечатлевшая Блэка в объятиях грязнокровки, попадёт не в те руки — проблем не миновать. Едва представив мамину реакцию, Регулус поёжился. Как будто ему проблем с «дамой сердца» было мало! И откуда только маме стало известно?.. Мозг зацепился за эту мысль — а после подкинул оговорку МакКиннон чуть ранее. — Ты что-то говорила о записке? — обратился Регулус к гриффиндорке. Та кивнула, взметнув косичками: — Угу! Ты же мне… — она запнулась, округлила глаза. — Ой! — Ой, — согласился Регулус со вздохом. — Та записка ещё у тебя? — Там было сказано по прочтении уничтожить, потому что тебе нельзя писать такое маглорождённым, — МакКиннон грустно потупилась. — Я должна была догадаться, что ты не мог мне ничего такого написать! Регулус похолодел, и следующий вопрос вышел с дрожью в голосе: — А что… что там было? В записке? — Ох, — девчонка принялась теребить рукав мантии. — Ну, про то, как ты скучаешь по Сириусу. И про то, как тебе на самом деле нравится наша игра в рыцарей, и ты хотел бы попробовать по-настоящему дружить со мной… — Могла бы догадаться, что я бы такой чуши в жизни не написал! — перебил девчонку Регулус. Ярость захлестнула его с такой силой, что Регу стоило усилия не направить палочку на этот раз на МакКиннон. — Ты хоть понимаешь, что натворила?! Из-за тебя у меня теперь будут огромные проблемы, если мы не вернём плёнку! — Вернём! — запальчиво воскликнула МакКиннон. — Я весь замок вверх дном переверну, но принесу тебе эту плёнку! Только не кричи на меня, пожалуйста, — добавила она совсем тихо. Закрыв глаза, Регулус помассировал переносицу. Спокойствие. Крики делу не помогут. — Чем бегать по школе и переворачивать её вверх дном, — сказал Регулус, взяв себя в руки, — расспросим Крауча и Бёрка. Они должны знать, где найти Паркинсона. — Есть, капитан! — отсалютовала ему МакКиннон и тут же втянула голову в плечи. — Прости, я ненарочно. Стиснув зубы, Регулус проигнорировал её дурь и отогнул гобелен. Однако первокурсников за ним не оказалось: слабенький Петрификус успел выветриться за то время, пока Регулус и МакКиннон препирались.***
Со стороны наблюдавший сперва за издевательством Сириуса над Люпином, затем за разговором Блэков и неспособного не встрять Джима, Дейдара заметил также и подозрительную оживлённость младшего Паркинсона в компании колдокамеры и верных пособников в проделках. Скалились мелкие паразиты слишком предвкушающе, чтобы Дейдара мог проигнорировать. А затем Регулус Блэк удалился на пафосе, не подозревая, что на него накинуты сети, в которые уже торопится и вторая рыба: абсолютно счастливая Марлин, со спины накинувшаяся на мелкого Блэка с обнимашками (Дейдара по себе знал эту её привычку, но сам всегда успевал среагировать и увернуться). Тут же пыхнула колдокамера, и довольные собой первачки торопливо отступили. — КРАУЧ! — завопил Блэк, рванув за ними, и Марлин понеслась следом за своей дамой. Дейдара тоже не отставал, но этот хвост дети не способны были заметить. Препирательства не заняли у них много времени, и вскоре в потайном ходу началась потасовка, из которой спасся только Паркинсон. Впрочем, недолго ему было радоваться: стоило Крису взять курс на подземелье, Дейдара, следовавший за ним тенью, в безлюдном коридоре приложил пацана Оглушающим в спину. Изъять плёнку из камеры было делом техники, причём известной: Крис сам хвастался перед студсоветом новой игрушкой. Вот и пожинает теперь мордой в холодный пол. Трансфигурировав из карандаша ножницы, Дейдара аккуратно отрезал тот кусок плёнки, на котором был запечатлён позор Регулуса Блэка, и бережно убрал в наколдованный тут же конвертик. Остаток плёнки был возвращён в камеру: жаль лишать студсовет и школоту милых снимков влюблённых парочек. Управившись со всем быстрее, чем другой бы сообразил, что происходит, Дейдара легко и без затей сбежал. Свой трофей Дейдара, запёршись в заброшенном классе, как следует изучил, прикидывая варианты использования. Это ведь такой компромат, материал для шантажа! Будь здесь Сасори, уже выстроил бы многоходовочку!.. Однако Дейдара не был Сасори. И сам в настоящее время делал всё для аккумуляции долгов одного крайне полезного человека. Поэтому конвертик с плёнкой Дейдара чарами приклеил к не проданной валентинке, подписав: Очень хочу узнать, как ты этим распорядишься. Д. В дверях Большого зала вложить открытку в руку Итачи было опять-таки делом техники.***
Ощутив прикосновение тёплых пальцев и плотной бумаги, Итачи напрягся в мимолётной растерянности. Судя по форме, в руку ему вложили валентинку. Сбоку мелькнул светлый хвост, и Итачи вскинул бровь: интересный, однако, способ бывший коллега выбрал, чтобы связаться с ним. Или Дейдара решил пошутить?.. Интересно было очень, но Итачи заставил себя незаметно положить открытку в карман и спокойно пообедать. Рейнальд, благо, был слишком занят наставлениями Северуса — тот пригласил на вечерние танцы Лили и отчаянно желал не ударить в грязь лицом, — поэтому Итачи смог задолго до начала очередного урока ускользнуть из Большого зала. В уединённости заброшенного класса Итачи внимательно изучил подарок — и остался приятно поражён. Мозг заработал с огромной скоростью. Что делать с таким компроматом? Можно прямо шантажировать Регулуса и взять на короткий поводок — не обязательно немедленно, можно выждать несколько месяцев и даже лет, до тех пор, как предоставится случай извлечь максимальную выгоду. Можно подбросить компромат Эвану и вывести на него Регулуса: настроить маленького Блэка против Розье, обеспечив тому ещё больше проблем, что займут внимание и отдалят от сестры. Можно, наоборот, доставить плёнку кому-то вроде Селвина и Джагсона: начать насильно отрывать Регулуса от слишком агрессивной чистокровной партии, которая, разумеется, братаний с маглокровкой не оценит. Или даже сыграть по-крупному: отправить плёнку Вальбурге Блэк или даже напрямую лорду Арктурусу: либо анонимно, обличая Регулуса как очередного (вслед за Сириусом) потенциального «предателя крови», либо от своего имени, демонстрируя готовность быть полезным семье Блэк… Вариантов было много, и спешить с принятием решения Итачи не стал. Весь оставшийся день он наблюдал за Регулусом. Тот однозначно знал о существовании плёнки: бегал по школе необычайно нервный и бледный, собирая едкие комментарии недоброжелателей; обычно безукоризненно подготовленный и сосредоточенный, плохо отвечал на уроках (Итачи слышал разговоры его одноклассников); чуть не подрался с Бартемиусом Краучем (их разняла Роксана Вуд). К ужину, раннему из-за танцев, Регулус начал впадать в полноценную панику. Он влетел в Большой зал, взмыленный, ошалелым взглядом окинул столы и, не найдя кого-то конкретного, убежал, стискивая портфель и пряча глаза. Вот тогда Итачи поднялся из-за стола и последовал за ним. Найти мальчика оказалось несложно. Регулус забился в пустующий класс на первом этаже: по иронии, тот самый, в который несколько месяцев назад привёл Итачи для полуночной дуэли. Прижавшись лбом к холодному стеклу, Регулус опирался на подоконник, сгорбившись, мелко подрагивая. Итачи кашлянул — Регулус вздрогнул, обернулся через плечо. — Х… Холмс? — Блэк резко вытер глаза рукавом. — Что тебе нужно? Итачи не ответил: молча приблизился к настороженному, растерянному мальчишке и вложил в его руку конвертик с плёнкой. Несколько мгновений Регулус непонимающе глядел то на конвертик, то на Итачи, но затем набрался храбрости и заглянул — и его глаза в неверии округлились. — Как?.. Откуда это у тебя?! — У меня ничего нет, — Итачи показал пустые руки и кивнул на бумажный конвертик в подрагивающих пальцах Регулуса. — Это принадлежит тебе. — Но… ты… — маленький Блэк никак не мог найти слова: смешно ловил воздух ртом, по его высоким скулам растёкся румянец, завесь кудрей упала на огромные серые глаза. — Почему? — на выдохе прошептал Регулус. Итачи притворился на миг, что задумался. — Пожалуй, потому что ты не заслужил того, что для тебя приготовили сделавшие этот снимок. Ведь это, я полагаю, была не простая шутка? — Сомневаюсь, — его пальцы ещё немного тряслись, когда Регулус бережно вернул плёнку в конвертик и спрятал тот в нагрудный карман жилета. — У Крауча и Паркинсона всё не просто так. Уверен, это они написали моей маме, что МакКиннон назначила меня своей дамой сердца!.. Ой, — он осёкся, вжал голову в плечи, поглядел на Итачи с таким загнанным выражением, что он решился на ещё шаг вперёд: — Выговорись, если хочешь. — Мне не следует. «Но хочется?» — взглядом спросил Итачи. Регулус ответил ему кроткой улыбкой — и вдруг протянул руку. — Спасибо, Майкл. — Пожалуйста, Регулус, — сказал Итачи, без угрозы сжимая предложенную ладонь. Его руку Регулус задержал чуть дольше необходимого. — Я это не забуду, — тихо, но твёрдо сказал маленький Блэк, а после ушёл из заброшенного класса, повеселевший. Итачи посмотрел ему вслед в удовлетворении собственными действиями и полученной реакцией — и с неожиданным теплом в душе.***
К вечеру школа была на таком подъёме, что даже МакГонагалл сдалась и согласилась с другими деканами, что танцы можно продлить до одиннадцати (для старшекурсников; младшие обязаны вернуться в общежития в десять). Студенты восприняли это с огромным воодушевлением — кто-то даже наколдовал искрящегося кота, исполнившего несколько задорных коленец во время ужина. МакГонагалл только помассировала висок и даже не стала искать виновного. После раннего ужина ученики убежали в общежития переодеваться (девчонки, по крайней мере), а студсовет вместе со старостами школы взялся двигать столы-скамьи в Большом зале и настраивать музыку. Эльфы с энтузиазмом притащили с кухни подносы со всевозможными десертами: пудингами и пирогами, кексами и эклерами, засахаренными фруктами и леденцами, тортами и желе… Среди всего этого великолепия возвышалось блюдо с горой объёмных хрустящих печенек, которые оказались с сюрпризом. — «Любовь к тебе крадётся! Не проморгай!» — прочитал Дейдара написанное на малюсеньком свиточке, заботливо спрятанном в печенюшке. — Блин, шикарно!.. Чьих рук дело?! — Моих! — довольно оповестил Джейк Аббот, помогавший злому на весь мир Лиаму зачаровывать свечи, чтобы их пламя сделалось глуше, погружая Большой зал в совсем иную атмосферу. — Мне Алиса и Римус помогали! Мы договорились с эльфами: хотели и вам сделать сюрприз, ребята! — Я теперь хочу распотрошить их все и посмотреть, что вы понаписали, — Дейдара хищно взглянул на гору печенья, но Роксана запретила: — Не будь жадиной! Это для всех! — Тогда раскрывай своё, — Дейдара перекинул товарке-охотнице печенюшку. Рокси легко поймала её одной рукой и раздавила, выудила свиточек. — «Твоё счастье ближе, чем ты думаешь!» — Я здесь! — помахала рукой Ева Флинт. Подыгрывая, Роксана послала подруге воздушный поцелуй, как ей самой часто в шутку посылал Дейдара. Гектор Паркинсон беспомощно развёл руками под смех девчонок. В воображении Дейдары «Приди, приди, квиддич!» только что обзавёлся третьим томом. — Паркинсон! — окликнул слизеринского капитана Дейдара. — Лови! — и бросил печеньку ему. Поймав, Паркинсон проворчав что-то себе под нос… но стоило Флинт устремить на него нежный взгляд, развернул своё предсказание. — «Сегодня ночью что-то будет», — прочитал Паркинсон и сам удивился. — О-о!.. — обрадовались за него Дейдара и Джейк. — Так, хватит дурака валять! — прикрикнула пробегавшая мимо с палочкой наголо Алиса. — За работу! К восьми часам всё было готово, и в зал повалила возбуждённая публика. Нынешние танцы были куда скромнее Рождественского бала, но студентам явно и этого было достаточно: музыка — есть, атмосфера — есть, девчонки в платьях и пацаны с решительным настроем — есть. Наблюдая за всем со своего становившегося традиционным места за патефоном, Дейдара подумал, что танцы идут народу на пользу: сняв полосатые галстуки, многие позабыли, с какого кто факультета, и отрывались вместе. Да и буйную подростковую энергию лучше выплеснуть в плясках, чем в драках. Музыка мурчала, в приглушённом свете качались в медляке парочки. Дейдара прям видел, сколько проданных ими с друзьями открыток, стихов, привороток и плюшевых зайцев сработало: тут и там томно перешёптывались только открывшиеся друг другу влюблённые. «Старые» пары просто наслаждались возможностью прилюдно потискаться без страха получить выговор от учителей. Из последних за мероприятием следили только в высшей степени лояльные настроениям молодых Флитвик и Стебль, старый магозоолог Кеттлберн, подсвистывавший знакомым мелодиям, — и, внезапно, насупленный Гринграсс. Видимо, на этот раз коллеги не позволили ему откосить от дополнительных обязанностей. — Музыка дерьмо, меняй! — потребовал упавший на соседний стул Лестрейндж. Сунув Дейдаре стакан клюквенного морса, отхлебнул из своего и довольно причмокнул, что заставило Дейдару подозрительно прищуриться и выхватить стакан из руки друга, принюхаться, глотнуть. Алкоголя не было (вроде как). Дейдара вернул Басти стакан и ответил: — Не в середине песни же, эстет. — Да они всё равно не заметят, — Рабастан пренебрежительно кивнул на танцующую толпу. — Им сейчас что Коул, что Купер… — Ого, это что, зависть? — С хера ли? — Ну как же? Все нормальные старшекурсники сегодня хоть потискаются, один ты останешься необлапанный… — Больно надо! — фыркнул Лестрейндж. Дейдара заинтересованно на него поглядел. — А что так? — А что не так-то?! Сам тоже тут от девок спрятался! — Я привередливый, — Дейдара заметил кучку пялящихся на них с Лестрейнджем свободных девчонок и отсалютовал им стаканом с морсом. Девчонки захихикали, заулыбались и, отвернувшись, принялись шушукаться. Дейдара врал: его проблема была не в привередливости. Так-то он и не прочь был с кем-нибудь позажиматься… вот только «ровесницы» его не привлекали, а трахабельные старшекурсницы даже не смотрели в сторону физически четырнадцатилетнего парня. Дейдару заводило подтянутое тренированное тело Рокси Вуд, пленительные изгибы Глории Симонс, в некоторые дни — даже ловкие пальцы и резкие комментарии профессора Мальсибер… Но ластились к нему младшие девочки, которые максимум готовы подержаться за ручки и целомудренно клюнуть в щёчку. Растлевать малолеток Дейдару не тянуло — и он предпочитал скрываться за патефоном, и ноги его на танцполе не будет как минимум курса до пятого! А уж там!.. — Зараза, — тихо хохотнул Лестрейндж. — Кажется, сегодня я ночую на помойке. — Мм? — удивился Дейдара, и друг, посмеиваясь, указал в сторону от отплясывающей толпы. Там, у стены, освещение было очень глухим, но Дейдара по фигуре, жестам и блеску очков безошибочно узнал Эшли. Рядом с ним, практически вплотную, стояла девушка, и Эшли деликатно отводил выбившиеся из причёски локоны ей за ухо, что-то нашёптывая. — Фига се! — Ты чему так удивляешься? — Рабастан подозрительно покосился на него. — Ты же знаешь Эша: у него язык подвешен, как надо. — Я был счастлив, не зная, как Эш его использует в нерабочее время, — Дейдара поспешно отвернулся от начавшей целоваться парочки. Срань, ну почему ему самому «четырнадцать»?! — Это что, зависть? — вернул шпильку Лестрейндж. Ответ ему, впрочем, был не нужен (потому что явно прочтён на лице друга), и Рабастан скользнул взглядом в сторону столов со сладостями и напитками. Оттуда Яксли выразительно кивнул ему. На губах Басти заиграла рассеянная полуулыбка, рука мимолётно скользнула в карман, что-то нашаривая. Сложив все вводные, Дейдара объявил: — Так и быть, составлю тебе компанию на помойке. — А? В смысле? — встрепенулся Лестрейндж, руку мгновенно вернул на стол, крепко сжав стакан с клюквенным морсом. — Ну, раз уж ты как хороший друг оставляешь спальню за Эшем, я как друг не худший не брошу тебя одного, — пояснил Дейдара. — Завалимся в наше логово, устроим… как её?.. пижамную вечеринку, во. — Что ещё за «пижамная вечеринка»? — Басти, серьёзно, тебе чаще стоит общаться с девчонками: целый новый мир откроется, — сказал Дейдара с паскудным смешком. Рабастан ограничился доходчивым жестом и отвернулся. Дейдара же стрельнул взглядом в Яксли с ярким предупреждением. Что было на уме у этих двоих, догадаться несложно: нажраться где-нибудь в укромном уголке. Дейдару, вышедшего на тропу войны с наклёвывающимся алкоголизмом бедового друга, такой расклад не устраивал, и он уже решил, что глаз с Лестрейнджа не спустит. — Этой ночью нас на помойке будет трое, — с ноткой сожаления заметил Рабастан и кивнул на Лиама. Тот стоял спиной к помосту: плечи расправлены и напряжены до болезненности, руки сцеплены сзади в жёсткий замок, — но видеть лицо его не нужно было, чтобы понять, куда направлен взгляд младшего Шелби: в центре танцпола порхала в объятьях Булстроуда красивая как никогда Ариадна Забини. Дейдара хмыкнул: — Всё-таки Забини не любит шоколад? — Мне Яксли говорил, у неё нюх на приворотки, — Дейдара вопросительно вскинул бровь, и Лестрейндж пожал плечами. — Понятия не имею, что он имел в виду. — Любопытно, — только и сказал Дейдара и вновь посмотрел на Забини, которую опьянённый счастьем Булстроуд кружил на руках, а девчонка смеялась ядовито и с торжеством. Умом Дейдара понимал, почему столько парней теряло от Забини голову. Ариадна была не только красива (а красива она однозначно была): в ней жила искра, врождённая харизма, выливавшиеся в то непринуждённое очарование, с которым девчонка маневрировала по жизни в угоду собственным целям. И в то же время Дейдара не испытывал по отношению к ней ничего, помимо раздражения: из-за стойкого ощущения, что в объекте перед ним нет глубины. Что Забини — как перевязанная красивой лентой коробка без подарка внутри; как победа без достойного противника; как вражеская территория без хитрых ловушек; как произведение… — …в которое создатель не вложил свою душу. Меня не интересуют вещи без наполнения и смысла, Дейдара. Не вижу причины тратить на них драгоценное время. — Для человека, собравшегося жить вечно, вы слишком паритесь про время, Сасори-но-Данна. — Это потому, что для настоящего творца и вечность слишком коротка. Тебе не понять… — Что ваша вечность — тоже всего лишь миг? И что, если сжать вечность в момент, оценить можно будет только общую яркость вспышки? Как и напарник, Дейдара ненавидел пустышки. Потому что всему рано или поздно настанет конец и нет ничего ужаснее, чем в последнюю микросекунду поймать себя на сожалениях. И насколько же противно наблюдать, как много людей вокруг гонится за коробкой без подарка, за вещью без наполнения. Особенно — когда подобным образом растрачивает свои бесценные мгновения кто-то, близкий ему… — Не ешьте это! — вдруг заорал Рабастан и, выхватив палочку, заставил великолепный шоколадный кекс снитчем вылететь из руки поднёсшего сладость ко рту Гринграсса. Профессор клацнул зубами по пустоте и нахмурился. Повернулся к Лестрейнджу и ошпарил таким взглядом, каким только мерки для гроба снимать. Дейдара посмотрел на Гринграсса; на стремительно бледнеющего Басти; на кекс — и ткнул в него пальцем: — Это ли не тот, который с сюрпризом? — Вот и мне так кажется, — просипел Рабастан, под взглядом Гринграсса сползая почти под стол в попытке спрятаться за патефоном. — Похоже, я сейчас бесславно сдохну… — Ну, может и не сейчас, — снявшись с места, Дейдара подтащил друга к профессору. — Лестрейндж так заботится. Причём не о вашей фигуре. — Что?!.. Блядь, Поттер, молчи! — Рабастан толкнул его и зачастил: — Там, скорее всего, приворотка в кексе, вот! Гринграсс сузил глаза. — Откуда? — Ну, кто-то её подмешал… — Откуда знаете? — уточнил вопрос Гринграсс. Лестрейндж совсем сбледнул. — Э-э… — Наблюдательность и чутьё! — уверенно напиздел Дейдара, подавляя желание расхохотаться. — Девчонки развели какую-то подозрительную активность, ага. Он видел, что Гринграсс ему совершенно не верит, но продолжал улыбаться как ни в чём не бывало. Тут опомнился Лестрейндж: — Я принесу нормальный кекс! — и убежал к столам с десертами. Отсалютовав дружку кузена, Дейдара улизнул обратно к патефону, насвистывая… и буквально на ровном месте споткнулся, не растянувшись на полу только потому, что успел ухватиться за ближайший столик. Видимо, кто-то не оценил его трудов по спасению Гринграсса от приворотки.***
Украдкой наблюдавшая за Дейдарой Хината вздохнула. Как удивительно умеет он расслабляться, отпускать тот факт, что является взрослой, многоопытной душой шиноби-отступника в юношеском теле! Дейдара так свободно веселится, дурачится с Рабастаном, флиртует с однокурсницами… — Хлоя, не спи! — щёлкнула пальцами у неё перед носом Мэри Макдональд. То и дело привставая на цыпочки, высматривая кого-то в толпе. — Помоги мне найти Стива! — Разве ты ждёшь не Ника? — спросила Хината, вспомнив, что на Рождественский бал счастливая Мэри пришла с Ником Раймером, вратарём гриффиндорской сборной, с которым перемигивалась почти полгода. — Ах, ну чем ты слушаешь?! Я же говорила: между мной и Ником всё кончено! Он забыл о нашей годовщине: месяц вместе — это важная дата! А он убежал на свою дурацкую квиддичную тренировку!.. — Вы опять про Ника? — к подругам присоединилась Лили, запыхавшаяся, но довольная, и немедленно поделились: — Северус пошёл за тортиком. Он сегодня такой заботливый! — Что не отменяет того, что он жуткий, — Мэри картинно поёжилась. — Как летучая мышь! Я бы с ним ни за что не стала целоваться! — Так я ведь с ним не целуюсь, — непонимающе захлопала глазами Лили. — Мы друзья детства, мне нравится веселиться с ним… — Ну да, для поцелуев-то у тебя есть Поттер! — Мэри! — Ладно тебе, Лил! Джеймс так старается, и он такой крутой и популярный! Неужели ты даже не думала?.. — Милые леди, у вас всё хорошо? — к ним подошёл Рей, мягкой предупредительной улыбкой заставив девочек прекратить перепалку. — Всё замечательно! — спешно заверила его Лили, хватаясь за смену темы. — Студсовет опять так расстарался! — Это наша работа, — ответил Рей, а Мэри, отвлёкшись от поиска некого Стива, воскликнула: — Да-да, прекрасный день студсовет устроил! Непросто всем этим руководить, верно, Рей? — С поддержкой товарищей — ничего невозможного, — Рей улыбнулся Хинате, и она вернула улыбку. Мэри тут же скуксилась, а затем выпалила: — Ой, Хлоя, а как у тебя с твоим Поттером? — Хм? — мгновенно помрачнел Рей. Хината непонимающе склонила голову к плечу: — О чём ты, Мэри? — Ох, не скромничай! Друзьям ведь можно признаться! — подмигнула Мэри. Подошедший Северус молча вручил Лили тарелку со сладостями и, встав рядом с подругой, принялся за свой кусочек торта, наблюдая за перепалкой, как за театральным шоу. — Вы с ним так переглядываетесь, общаетесь на переменах… — Я разговариваю со многими мальчиками, — парировала Хината, не меняясь в лице. — Нельзя ведь подозревать меня во флирте с каждым? — Но ведь Дэвид — не каждый! — Каждый не называет девушку «принцессой», — заметил Рей, а Мэри закивала: — Вот именно! Между вами точно есть что-то особенное!.. Тут уж Хината не выдержала и строго осадила одноклассницу: — Да, Мэри, между мной и Дэвидом нечто особенное есть. Мы познакомились в магловском приюте для детей-сирот. Он, я и Майкл. Это не то время и не те жизненные ситуации, которые я хочу вспоминать, если ты не против. Мэри опешила, захлопала подкрашенными ресницами, приоткрыв ротик. С жалостью посмотрев на Хинату, Лили нежно погладила её по руке. Северус хмыкнул и отправил в рот очередной кусок торта. Рей же мигом растерял всю злость; потупившись, он пригладил волосы и тихо сказал: — Действительно… тем более, в такой вечер… — Извините меня, — кивнув ребятам, Хината ушла через танцующих на другую сторону зала. Продолжать обсуждение у неё не было желания. Догнав, Рей схватил её за локоть, заставляя остановиться. — Хлоя, прости! — выдохнул он, перекрикивая музыку. Вернувшийся за патефон Дейдара поставил что-то быстрое, и льнущие друг к другу парочки распались и теперь веселились с друзьями. — Я повёл себя, как идиот! — Всё в порядке, Рей, — заверила Хината. — Вовсе нет! Я зря ревновал тебя к Поттеру! — Ревновал?.. — Больше не буду! — пообещал Рей и прижал её руку к своей груди; его сердце стучало так часто, что Хината мимолётно забеспокоилась. — Ты самая замечательная девушка на свете, и я больше никогда тебя не обижу! — Ты не обидел меня, — Хината спокойно улыбнулась ему. — Правда. И не стоит ревновать: нашу дружбу никто посторонний не разрушит! Рей застыл со сбившимся дыханием. — Д-дружбу? — Самую крепкую, какая только бывает, — подтвердила Хината, глядя ему прямо в глаза. — Да… хорошо, — Рей отпустил её и вымученно улыбнулся. — Нам… нам стоит проверить, не подлил ли кто алкоголь в напитки. Я начну оттуда, — он заторопился прочь, и Хината тоже занялась делом.***
Пока наверху школьники переживали яркие моменты своей юности, Итачи уютно читал в пустой слизеринской гостиной — и ждал, когда тень, наблюдающая за ним из-за угла коридора, ведущего к общежитиям, решится на какие-то действия. И она наконец решилась: выскользнула в гостиную, неуверенно, покачиваясь, приблизилась к креслу, в котором Итачи сидел. — Прости, пожалуйста… Я не могу принять это, — очень тихо сказала Лисанна Розье, протягивая ему валентинку. — Почему нет? — Мне кажется, Эван будет не рад, — промямлила Лисанна, не поднимая головы. Итачи заинтересованно посмотрел на неё. Если он всё правильно понял… — Но ты не сказала брату о ней? — Н-нет, — совсем стушевалась Лисанна и пробормотала скорей для себя: — Он будет злиться, так разозлится… Это выглядело шансом. Без спешки поднявшись из кресла, Итачи деликатно накрыл ледяную ручку с валентинкой своей. Лисанна при прикосновении дёрнулась, как от удара, захлопала бледными ресницами, но не посмела отшатнуться. — Помнишь, что я сказал перед Рождеством? — негромко спросил Итачи, заглядывая в глаза девочки. — Я бы хотел стать твоим другом. Открытка означает именно это, — он улыбнулся с теплом, скопированным с Хинаты. — Ты станешь моим другом, Лисанна? Итачи видел: она очень хочет сказать «да» — этот недолюбленый, никому не нужный ребёнок. И всё же попробовала возразить: — Но Эван… — Это может быть наш маленький секрет, — мягко перебил её Итачи. — Ты очень добрая, Лисанна, раз не хочешь расстраивать брата… но также ты должна думать и о себе, делать то, что хочешь сама. Хочешь дружить? Мы можем делать это так, чтобы Эван не узнал. Девочка посмотрела на него так, словно бы не догадывалась, что такое возможно. — П-правда? — Правда, — Итачи подмигнул ей и заговорщицки приложил палец к губам. — Это ведь так захватывающе: дружба втайне! Попробуем? — Ой… — поставленная перед прямым вопросом, Лисанна окончательно растерялась. Но Итачи продолжал улыбаться, не источал угрозу, и девочка несмело кивнула: — Д-да… то есть, если можно… Пожалуйста, я бы хотела попробовать!