***
На третий день дома Джим наконец нашёл в себе силы. После завтрака, отговорившись от матери встречей с друзьями, он сбежал в деревню; добравшись до главной площади с выключенным на зиму фонтаном, поколебавшись, вступил за ограду кладбища Впадины. Весна приукрасила его: почки на деревьях, склонивших мощные ветви над надгробными плитами, уже начали раскрываться, трава пробивалась между могилами, тут и там от земли подняли голову нежные цветочки. В кронах щебетали пташки, шумел игривый ветер — и пахло теплом, новым началом, возрождением природы. Остановившись перед аккуратной могилкой, Джим скорбно склонил голову. — Привет, Сара. Девонская весна цвела, природа возрождалась. Для Сары Мёрфи никакого возрождения не предвиделось. С её смерти не прошло ещё и года, но Джиму казалось — целая вечность. Целую вечность он не слышал задорного смеха, восторженного клича, с которым Сара рассекала на роликах; не ловил её улыбки; не видел струящихся по воздуху за нею лент. Эванс говорила, в день Страшного суда все мёртвые воскреснут и получат по делам своим… а там, где Сара сейчас, есть ли для неё ролики и ленты? Джим надеялся, что есть. Без них Сара грустила, не была собою, а Джим не хотел, чтобы ей было грустно даже в посмертии. Исходя из того, что говорила Эванс, маглы воспринимали посмертие, переход за Грань, не так, как маги, — Джим не вёл с ней таких разговоров специально, но внимательно прислушивался всякий раз, когда Эванс заводила его с подружками. Джиму было интересно. Он хотел понять, нормально ли Саре там, где она сейчас. Конечно, лучше бы ей было живой… но роковая случайность забрала её. Вздохнув, Джим опустился на корточки. Воровато оглядевшись, он достал из кармана куртки комок алых и золотых факультетских лент и принялся его распутывать. — Уже весна, ты знаешь? В это воскресенье Пасха. Эванс говорила, это большой праздник у маглов. Вы на той стороне его отмечаете? Мы вот в Хогвартсе не отмечаем, но у нас весенние каникулы. В Хогвартсе ещё холодно, но тут, во Впадине, уже листья распускаться начали, цветы вылезли… Драккл, я не подумал: надо было тебе цветов принести! Ты какие любишь? Я что-то никогда не спрашивал… Знаю, что Элли любит ромашки и подсолнухи, а ты, Сара?.. Ладно, с цветами я лоханулся — но зато принёс тебе ленточек! Ты же их любишь, да? Я тебе принёс красные и золотые: это цвета нашего с Деем факультета в Хогвартсе, мне этих лент девчонки после последней игры столько на метлу навешали!.. — он наклонился и привязал распутанные ленты к прутику, торчавшему из земли. С него ещё свисали другие ленты: разноцветные, оставленные Элли перед тем, как ребята разъехались по школам в сентябре. — Блин, как будто я тебе зажилил… Хочешь, в следующий раз других принесу? Зелёных, жёлтых, синих… всяких разных, по всей школе собирать буду! Только ты там не грусти, лады?.. — Я уверена, она не будет грустить, — негромко раздалось позади. Джим встрепенулся, подскочил на ноги и обернулся. Элли Барретт подошла неслышно; в её руке был букет незабудок. — Значит, вот какие цветы… — вслух подумал Джим. Элли не стала комментировать: прошла мимо него к могиле и опустила букетик под ворох лент, аккуратно расправила их цветные, красные и золотые хвосты на стебельках голубых цветочков. — Сара говорила, они напоминают ей глаза Дэвида, — сказала Элли, не обернувшись. Джим сначала не понял — а затем ка-ак понял, и сердце сжали тиски. — А он знал? — Знал. — И не приходит, — Джим нахмурился: на своих гадких слизеринцев Дей всегда находит время! Но не на то, чтобы навестить подругу детства! Поднявшись, Элли отряхнула коленки и дружески обняла Джима. — Не злись на него. Кроме того, не думаю, что Сара бы хотела, чтобы он видел её такой. Знаешь, Джим, прошлым июлем она мне говорила, что хотела бы быть для Дэвида летом: светом и теплом, смехом и яркими лентами, струящимися по воздуху… — отстранившись, Элли вздохнула. — Жаль, что она не успела признаться. Из них бы вышла очень симпатичная парочка. — А мы бы их так дразнили, — усмехнулся Джим, сжимая пальчики подруги. — Обаятельно! Дэвид бы ворчал, а Сара смущалась, крепче хватаясь за его руку… Как здорово бы было, верно? Джим сглотнул ком в горле. — Эх, Элли, я бы многое отдал, чтобы снова погонять с ней на роликах. — А я бы — чтобы снова посплетничать о моде и мальчишках, которые нам нравятся, — Элли уронила головку ему на плечо, не отпуская пальцев; её потерянный взгляд всё ещё был на незабудках под россыпью ленточек. — Но этого никогда не будет. Саре никогда не станет больше четырнадцати. Дэвид никогда не пригласит её на дискотеку в Плимут, а ты никогда не погоняешь с ней на роликовых коньках. Разве что… — Элли вдруг странно засмеялась. — Что? — переспросил Джим. — Не важно, — отмахнулась Элли, щёки её горели румянцем. Джим решил, что подруге холодно, и утащил её греться в «Львиное сердце» за чашкой чая.***
Сначала родители удивились, когда Дейдара сказал им о желании сгонять на выходные с друзьями в Лондон. — Если вы хотите отпраздновать день рождения Рабастана, — озадаченно проговорила мама, — разве не лучше это сделать здесь, дома? Мы поможем организовать замечательную вечеринку! И, Рабастан, дорогой, ты можешь пригласить всех друзей… — Спасибо, миссис Поттер, я это очень ценю! Но, знаете, я всегда мечтал посмотреть Лондон за пределами Косого переулка, — заявил Рабастан так проникновенно, что Дейдара мигом понял: тренировался. И как бы не Эшли давал ему уроки. — Это же город с такой историей! Я так хотел бы побродить по нему с ребятами, понаблюдать немного за маглами… Но отец мне не позволял, — он грустно вздохнул. Жалостливое сердце мамы тут же растаяло, и она согласилась их отпустить. Отец поупирался чуть дольше, но, едва узнал, что остановятся ребята у Брайана, со вздохом капитулировал. — Будьте осторожны, — только и сказал Флимонт, со значением посмотрев на Лестрейнджа. Тот серьёзно кивнул в ответ. Сразу же после этого Дейдара написал кузену, что приедет с другом на выходные. В ответном письме Брайан мягко пожурил его, мол, вообще-то, о таких вещах нужно спрашивать заранее, а не ставить в известность в последний момент, но принять их не отказался. Эх, повезло же Дейдаре с семьёй!.. Узнав о том, что брату и его «мерзкому слизеринцу» одобрили поездку в Лондон, Джим ожидаемо разозлился и закатил родителям истерику на тему того, что хочет пригласить в гости Сириуса. Успокоить его удалось только обещаниями написать Блэкам и разрешением скататься с друзьями-маглами на ночной марафон фильмов ужасов в Плимут: компанию обещала отвезти миссис Барретт. Получив, что хотел, Джим просветлел и в пятницу вполне даже мило пожелал Дейдаре и Рабастану повеселиться в Лондоне. Басти в ответ пожелал ему натерпеться страху. Джим не понял и показал ему средний палец. Басти не оценил и попытался влепить ему подзатыльник. Дейдара разнял этот цирк, пояснил брату, что Лестрейндж имел в виду кино, и затолкал друга в камин. — Хм, я бы тоже хотел посмотреть кинофильм, — задумчиво протянул Рабастан, когда они выбрались из очага «Дырявого котла». — Так ещё не поздно, — со смешком Дейдара указал себе за спину, на огонь. — В другой раз, — подмигнул Басти и первым направился к поджидавшему за одним из столиков Брайану. Тот встретил их очень радушно и тепло пожал обоим руки, но Дейдара с беспокойством отметил, что кузен выглядел уж слишком безрадостным и заёбанным жизнью. Даже, не удержавшись, спросил: — Порядок? — Конечно! — Брайан натянул неправдоподобную улыбку и быстро перевёл тему: — Так что, куда бы вы хотели сегодня сходить? Дейдара и Рабастан заговорщицки переглянулись. — К слову об этом… Им понадобились пять минут и трагическая рожа Лестрейнджа, чтобы Брайан растаял и согласился прикрыть их выход в город без него перед родителями. Судя по понятливым кивкам и смущённому смеху, и сам не дурак устроить хорошую вечеринку с друзьями. Дейдару так и подмывало спросить, это ли не с профессором Гринграссом милый понимающий Брайан ходил тусить, но он чудом сдержался. — Я правильно понимаю, — сказал Брайан, — что вы собираетесь в магловскую часть города? — его взгляд задержался на Лестрейндже. — Вам не кажется, что мантии — не лучшая для этого одежда? — Отличное замечание, очень по делу! — закивал Дейдара и, поправив на плече лямку рюкзака, подтолкнул кузена к выходу в Косой переулок. — Так где, говоришь, ты живёшь?.. Квартира Брайана, в которой он прежде не был, Дейдаре понравилась: очень уютная холостяцкая берлога над небольшим кафе, окнами выходящая на оживлённый Косой. На Лондон опустились сумерки, и на торговой улочке зажглись фонари, добавляя атмосферности. — Клёво у тебя тут, — одобрил Басти, с интересом вертя головой по сторонам. — Окей, Поттер, я согласен на убежище у тебя на диване! Брайан засмеялся: — В другой раз: сейчас мой диван оккупирован, — и, пока Лестрейндж не начал выпытывать личность ныне отсутствующего постояльца, сам спросил: — Во сколько вы договорились встретиться с друзьями? — Через час и семь минут, — ответил Дейдара, взглянув на часы на прикроватной тумбочке. Ничуть не стесняясь, он вытащил и побросал на кровать свою магловскую одежду, попутно заметив: — Брайан, у тебя есть что-нибудь надеть приличное? Лестрейнджа в таком виде к маглам выпускать нельзя, а из моих шмоток на этого лося ничего не налезет. — В каком таком виде? — насупился Басти, выглядевший в полном соответствии со своим статусом долбоёба из старого волшебного рода. — Ох, Дэвид, я твоей наглости порой поражаюсь! — вздохнул Брайан, но отошёл к шкафу. — Наглость — второе счастье! — весело откликнулся Дейдара и стал переодеваться. Они договорились встретиться с Шелби на Лестерской площади. Брайан объяснил, что это недалеко от «Дырявого котла», но в ультимативной форме вызвался их проводить. Дейдара даже не особо упирался: чтобы попасть в магловский мир, им в любом случае пришлось бы проходить через «Котёл», а старый трактирщик Том слишком хорошо знал старших Поттеров, чтобы не доложить им, если Дейдара выйдет в магловский Лондон без кузена. Поэтому, когда с приготовлениями было покончено, троица вновь миновала Косой переулок и выбралась с территории волшебников. От паба Брайан неспешно повёл по Чаринг-Кросс-Роуд, по пути давая пояснения: — Вниз по улице — Трафальгарская площадь и Национальная галерея, ещё чуть дальше — Темза… Вы с друзьями куда собрались? В Сохо? — Спросим, когда встретимся, — беспечно отозвался Дейдара. Рабастан же был слишком занят, чтобы отвечать: во все глаза пялился на свистевшие мимо автомобили и огромные красные городские автобусы, обклеенные яркими рекламами. Искоса наблюдавший за ним Брайан деликатно поинтересовался: — Тебе раньше не доводилось бывать в магловской части города? — Ага, меня дальше Косого и Лютного не выпускали. — Да уж, — покачал лохматой головой Брайан. — Значит, устрою вам завтра экскурсию! — Мне что-то подсказывает, что после сегодняшней ночи экскурсия нам понадобится разве что до туалета! — хохотнул Дейдара, с наслаждением вдыхая тёплый воздух лондонского апреля. — Дэвид! — возмутился кузен и попытался грозно нахмуриться, но получилось скорее смешно. — Так, слушайте оба: хоть ночью, хоть утром, но вы обязаны вернуться ко мне на квартиру. Иначе я сдам вас родителям. Поняли? Дейдара хмыкнул, а Рабастан съехидничал: — Вообще-то, Поттер, я совершеннолетний маг и вправе поступать на собственное усмотрение. — Значит, господин совершеннолетний маг, приведёшь ко мне господ несовершеннолетних и за это не получишь нагоняй, — улыбнулся Брайан и остановился у ответвления тёмной подворотни. — Видите впереди знак метро? Красный круг, в нём синий прямоугольник с надписью? Это станция «Площадь Лестер». Оттуда повернёте направо, пройдёте чуть-чуть — попадёте на саму площадь. Не заблудитесь? — Не заблудимся, — откликнулся Дейдара и добавил с улыбкой: — Спасибо. — У меня дома, — напомнил Брайан и, зайдя глубоко в подворотню, трансгрессировал. А Дейдара и Рабастан, обменявшись довольными ухмылками, вошли в лондонский Вест-Энд. В пятничный вечер здесь царило оживление, заметное уже у станции метро: мужчины в ярких костюмах, женщины в коротких платьях в пайетках слонялись туда-сюда, толкались и смеялись на всю улицу. На Рабастана, не удержавшись на высоченных каблуках, рухнула подтянутая дамочка лет сорока — заизвинялась было, но, посмотрев в лицо «спасителю», пьяненько икнула и с хихиканьем поцеловала его в щёку прежде, чем упорхнуть к таким же подгулявшим подружками. Лестрейндж ошарашенно поглядел им вслед, потирая щёку с ярко-красным следом помады. Поржав с его вида, Дейдара потащил друга в нужную сторону. Эш и Лиам уже ждали их на условленной площади. Мысленно Дейдара поставил обоим высший балл за маскировку; уже знал, что Эшли отлично умел притвориться маглом, но и Лиам не отставал. Правда, в своей задротской манере: если старший Шелби без выебонов напялил джинсы и ярко-оранжевый свитер под вельветовой курткой, в которых идеально смешивался с толпой, то младшенький решил подчеркнуть свою серьёзность строгими брюками в полоску, рубашкой и весенним пальто. Дейдара не преминул это прокомментировать: — Лиам, ты собрался девок клеить или устраиваться на работу? — Ни то, ни другое мне не интересно, — поморщился Лиам, ярко излучая недовольство происходящим. — Даже экскурсия по Тауэру была бы меньшей потерей времени. — Драккл, Дей, надо было сдать его твоему кузену! — засмеялся Рабастан, уже облокотившийся на плечо Эшли. Брайан проделал над ним недурную работу, и в джинсах, водолазке и твидовом пиджаке Лестрейндж выглядел вполне прилично, хотя и чувствовалось, что эта одежда для него непривычная и неудобная. — А вообще, да начнётся наша первая в таком роде тусовка! — Будем надеяться, что не последняя, — улыбнулся Эшли, и компания влилась в пёструю толпу взбудораженных маглов. Рабастан и Эшли держались чуть впереди, уже успев завести увлечённый разговор, а Лиам зашагал в ногу с Дейдарой и протянул ему фиал. — Выпей. Глотка достаточно. — Что это? — приняв из рук товарища, Дейдара с интересом рассмотрел флакон, до пробки наполненный чем-то сизо-зелёным. — Зелье старения, — сообщил Лиам как нечто само собой разумеющееся. Взглянув на него поверх фиала, Дейдара не сдержал коварной ухмылки. — Большой опыт в его использовании? Ответить Лиам не сподобился, но после того, как Дейдара выпил, глотнул и сам. Зелье сработало мягко, состарив (Дейдара судил по товарищу) лишь немного: Лиам после него стал выглядеть лет на двадцать с небольшим, и Дейдара ощущал своё тело примерно на столь же. Самый тот возраст, чтобы отрываться! Шедшие впереди Басти и Эшли тоже разделили флакончик, и теперь их компания совсем не походила на шпану. А валившие мимо толпами маглы, увлечённые своим, и не заметили. Да и неудивительно: какое кому дело до четвёрки парней, когда со всех сторон сверкают неоновым светом вывески, приглашающие отведать определённых развлечений. — Эш, что такое «стриптиз»? — донёсся до Дейдары озадаченный голос Рабастана. Друзья затормозили возле одного из ярко освещённых клубов с полуголыми девицами на постерах, и Дейдара с Лиамом присоединились к ним. — Разве непонятно? — проворчал Лиам и воровато оглянулся: вдруг кто посмотрит на них с осуждением? Но нет, прохожие, если и обращали внимание на остановившихся парней, то моментально переносили внимание на вывески. Двое мужиков за тридцать даже притормозили. — Здесь девочки не очень, — сказал один из них, рыжий здоровяк с открытым лицом. — На другой стороне Шафтсбери-авеню заведения получше и по карману так не бьют. — Я слышал, в районе Уордор-стрит неплохо, — деловито вовлёкся в обсуждение Эшли. — Лет пять-семь назад было лучше, сейчас много чего позакрывалось, — рыжий вздохнул. Его жирный приятель разочарованно покачал головой: — Куда мир катится? Сначала стрип-клубы — потом что? Кино зацензурят? — Жалко будет! — воскликнул рыжий. — «Пигаль» только недавно открылся: у них, говорят, крутой экран и лучшие фильмы. — Какие фильмы? — заинтересовался Лестрейндж. Лиам отвернулся: казалось, готов был сгореть от стыда. — Да немецкие, шведские… — Эротические, — шепнул другу Эшли. — А-а… О-о! Мужики по-доброму поржали с его реакции и, напоследок выдав ещё парочку рекомендаций, побрели в свою сторону. Проводив их рассеянным взглядом, Дейдара вновь посмотрел на полуголых баб на постере; повернув голову, зацепил вниманием ещё несколько схожих на обеих сторонах улицы. — Поттер, идёшь? — окликнул его Басти. — Угу, — Дейдара последовал за ними, глубоко засунув руки в карманы джинсов. Не хотел признавать, но окружающая обстановка навевала воспоминания… Дейдара мотнул головой и постарался сосредоточиться на разговоре парней. — …Я так понял, маглы больше нашего любят секс? — как можно более непринуждённо полюбопытствовал Рабастан. — У них сейчас это меньшее табу, чем в волшебном обществе, — пояснил Эшли, заворачивая за угол. Они оказались в потрёпанном районишке с забегаловками, возле одной из которых Дейдара невольно замедлил шаг: показалось, что вывеска была на его родном языке. Впрочем, всмотревшись в символы, Дейдара понял, что узнаёт только часть из них — необъяснимо расстроился и собрался было нагнать друзей, но те остановились буквально в десятке шагов от него. На губах Эшли играла хитрая улыбка. — Вы же никогда не были в китайском ресторане? — Самое время побывать! — решил за всех Рабастан и мимо Дейдары прошёл к дверям. Спорить не было желания, и Дейдара молча последовал за ним. Пока парни выбирали, он сам откинулся на спинку стула и принялся раздражённо барабанить по столешнице. Конечно, он знал, что будет, когда соглашался на эту «тусовку», сам хотел повеселиться!.. Но не подозревал, что за ассоциации вызовет обстановка гудящего развязного Вест-Энда. — Неужели это — всё?.. — Эй, ты есть будешь? — вырвал его из мыслей Басти, подсунув меню. Рядом с их столиком стоял молоденький официант с вежливой гримасой на роже. Неопределённо мотнув головой, Дейдара ткнул пальцем в рандомную строчку и отвернулся. — Да что с тобой такое? — пока Шелби заказывали, Рабастан наклонился к нему. — Всё ж нормально было полчаса назад! — Вспомнилось кое-что, — Лестрейндж встревоженно насупился, и Дейдара подумал, что поступает, как мудак: пообещал другу весёлый вечер, а сам мордой крутит. Он же не Лиам, в конце концов! Поэтому Дейдара взял себя в руки и похлопал Басти по плечу. — Забей, я в порядке. Мне вот интересно, — чуть повысил он голос, — откуда Эш столько знает про стрип-клубы в Лондоне?!.. Ужин прошёл весело: парни выискивали дыры в сюжете школьного порно-комикса, сально шутили о вариантах и конфигурациях отношений трио Паркинсон-Флинт-Рокси, недолго пообсуждали квиддич, а именно Джима с его супер-финтами и юркого зоркого Регулуса Блэка. На десерт Басти рассказал затянувшуюся шутку про убежище на диване у Брайана, а Дейдара инициировал спекуляции на тему, не укрывает ли его кузен во время каникул Гринграсса и не водит ли, чтоб развеялся от школы, на вечеринки. Они хорошенько повеселились, в красках представляя мрачного препода в клубе. Как-то незаметно друзья перекочевали в соседний с ресторанчиком паб. В прокуренном помещении орала музыка, ещё громче неё орали посетители, чтобы докричаться до собеседников. Не отходя от барной стойки, парни засадили по пинте пива, после чего Лиам заворчал про громкость — и компания двинулась дальше. Таким же манером они прошли ещё два паба, пока им не попалось заведеньице с адекватно играющей на фоне музычкой и выводком не только поддатых мужиков, но и приятных на вид девчонок. Уже порядком весёлые, друзья устроились за массивным деревянным столом, окружённым угловым диваном с зелёной обивкой и стульями; на столе миленько горела свечка и валялось залитое с одного бока пивом меню. Чуть заплетающимся языком Рабастан сообщил, что этот раунд с барского плеча оплачивает он, и побрёл к барной стойке. Обменявшись с Дейдарой весёлыми взглядами, Эшли поспешил следом за ним, чтобы помочь барину разобраться с магловскими деньгами. Над столом повисло молчание. В голове Дейдары уже пустил корни хмель, и взгляд стал прочно залипать на девичьих задницах в мини-юбках. Лиам же смотрел только перед собой и хмурился. Алкоголь не дарил ему веселья, скорее депрессию, которую Дейдара как хороший друг не преминул попытаться разрешить: — Чё, кроме Забини девки не милы? Шутя, он не подозревал, что попадёт в самое яблочко. Лиам дёрнулся, насупился даже больше и сжал кулаки. — Не твоё дело. — Как не моё?! — возмутился Дейдара. — Мой дружбан сохнет по чему-то настолько бесперспективному!.. — Я не сохну, — перебил его Лиам, и Дейдара в общем-то даже поверил. — А нахер она тебе тогда сдалась? — Ради… — Лиам запнулся, но Дейдара смотрел на него с искренним интересом, и он закончил вполголоса: — Ради того, чтобы доказать: бот… когтевранец вроде меня может быть достаточно крут, чтобы на него запала королева Слизерина. — А тебе оно надо? Лиам задумался на долгие несколько секунд, а после серьёзно кивнул. — Надо. Усмехнувшись, Дейдара наклонился ближе и сжал его плечо. — Ну тогда добейся её, трахни и выбрось, и кончай уже страдать, придурок. Такая дешёвая кукла, как Забини, твоих страданий не стоит. — Забини — это статус. — Забини — это очень переоценённая игрушка. Ставки в игре на неё высоки только потому, что общество малолетних дебилов согласилось, что ставки высоки. На самом деле за этим не стоит ничего: ни опасности, ни риска, ни смысла. Забини — она, знаешь, как красивая коробка без подарка внутри. Разве что саму упаковку и ленточки рассматривать подарком!.. — То ли дело Хлоя Бенсон? — обиженно огрызнулся Лиам. Сбитый с пламенной речи, Дейдара вскинул брови, и уязвлённый Шелби зашипел: — Признай, ты хочешь её. Присвоил неоправданно высокую цену этой серой мыши вместо какой-нибудь по-настоящему статусной девчонки. — Несёшь бред, — ощерился Дейдара, но Лиам продолжил: — Что так? Хочешь доказать что-то Мальсиберу? Холмсу?.. — Завали! — сердито рыкнул Дейдара, начиная уже закипать всерьёз. — Не знаешь, так не пизди! — А что там знать? Ты постоянно наблюдаешь за ней, подначиваешь Мальсибера, треплешься о ней больше, чем обо всех остальных девчонках, вместе взятых. Это настолько очевидно, что даже тугодумы вроде Лестрейнджа видят. — Лиам, я тебе щас въебу. — Давай. Но знаешь… — теперь он наклонился к Дейдаре, поймал и удержал его взгляд, — если тебе нужно кому-то что-то доказать, трахни её и выбрось. Всё равно большего, чем секс, эта девчонка тебе дать не может. Пальцы сами сжались в кулак — в последний момент Дейдара отвёл удар, вломив не по лицу друга, а по сидению. Сорвался с места, бормоча под нос ругательства: ему срочно нужен был свежий воздух. Вслед раздался хриплый победный смех Лиама. Выбежав из бара, растолкав по пути каких-то курящих в длинных цветастых шмотках, Дейдара завернул в проулок и прижался спиной к холодной стене, закрыл глаза, чтобы успокоиться. Сволочь он всё-таки, этот Лиам. Внимательная сволочь, с когтевранской наблюдательностью идентифицирующая слабости и не стесняющаяся бить по ним. Даже при том, что химе-чан была девчонкой Итачи, столь пренебрежительные речи о ней задевали Дейдару. Хината заслуживала куда более уважительного отношения, чем «трахни и выбрось». Всё-таки не каждая сможет отвоевать творческую свободу у демона Учиха! Тем более — по своей воле вылезти сражаться один на один против Пейна! И откуда в ней столько огня?.. Мысль о химе разлилась по телу терпким жаром. Дейдара сглотнул. Ладно, и ему не чужда наблюдательность. Хината могла сколько угодно прятаться под мантиями и мешковатой одеждой, но он опытным, тренированным взглядом улавливал перемены в ней: как наливалась грудь, пленительно округлялись бёдра. Воображение заработало с яростной силой: нарисовало, как химе могла бы выглядеть лет в двадцать — и хриплый вздох вырвался из груди, из-под участившего биение сердца. Дейдара ярко представил её в кимоно: именно оно органичней всего смотрелось на химе. В своей фантазии Дейдара шагал к ней, и химе улыбалась своей кроткой, нежной улыбкой, прикасалась маленькими ладошками к его груди — но не чтобы оттолкнуть. Победно усмехаясь, Дейдара одной рукой накрывал её пальчики, другую запускал в причёску, освобождая густые иссиня-чёрные волосы от заколок. Те сыпались к ногам, а химе смотрела ему в глаза с тихим, ласковым одобрением и сама подавалась к нему, когда Дейдара наклонялся за поцелуем… Он мотнул головой, сбрасывая наваждение. Эта хрень под запретом, нечего и мечтать! Хотя, собственно, почему под запретом?.. Перед глазами мгновенно вырос очерченный закатным солнцем силуэт и жестокий, предупреждающий алый взгляд. Сердце кольнул привычный трепет — но на сей раз его сопровождало нечто иное. Дейдара замер, прислушался к себе, стараясь определить вкус этого чувства на кончике языка. То была мерзкая, мелочная радость шакала. Словно подчинение химе могло что-то доказать ему. — Блядь, — прошипел Дейдара на выходе. Стало тошно от самого себя. С каких пор ему требуется набивать себе цену таким жалким способом?! В разуме всплыло другое учишье лицо, острый прищур живых, горящих глаз. Дейдара хрипло расхохотался. Так значит, он всегда был мелочным уёбком?!.. Сливаясь с музыкой, раздались шаги. — Ты чего тут с ума сходишь? — проворчал Басти и конкретизировал: — Без меня? Не прекращая надрывно хохотать, Дейдара вцепился в его плечо, приглашая присоединиться к веселью. — Сука, ну это же охуенная подстава! Теперь каждый раз, когда буду хотеть её, я буду думать, что это из-за него! — Дей, ты ебанулся? — проморгался Басти. — Давно и вкрай, — издав напоследок гортанный смешок, Дейдара распрямился, привалился спиной к стене паба. Навалилась злая опустошённость. Сжав кулаки, он посмотрел через сеть проводов на чёрное небо. — Вот блядь, я ведь реально ещё более мелочный уёбок, чем Лиам. — Я ничего не понял, — обречённо признался Лестрейндж. — Окей, Лиам — мелочный уёбок из-за Забини. А ты из-за кого? — Из-за детских комплексов, — ответил Дейдара и только после того, как произнёс это вслух, осознал: сказал чистейшую правду. Она принесла мимолётный покой. Но вслед за пленительным мигом пожар отвращения к себе разгорелся с новой силой. Конечно Итачи смотрел на него, как на человека второго сорта, — после осознания Дейдара сам чувствовал себя именно таким! Дерьмовая мелочная шавка, способная только на пакости, но не на настоящий удар!.. Это всё из-за страха? Из-за трепета, сжимающего сердце тисками каждый раз, когда Итачи являет свою истинную сущность: лик безжалостного хладнокровного монстра, готового задавить любое сопротивление на пути к своей цели? Глухо зарычав, Дейдара саданул кулаком по стене с такой силой, что почувствовал резанувшую кожу кирпичную крошку. Дерьмо, какое ж дерьмо!.. — Эй, — осторожно окликнул его Рабастан, подавшись ближе. — Ты в порядке? — Тошнит. — А, так у Эша должны быть зелья… — От себя тошнит, Басти, — не открывая глаз, пояснил Дейдара. Протяжно вздохнув, Лестрейндж привалился спиной к стене рядом с ним, задев плечом. — Меня тоже временами тошнит от себя, Дей. Я трус и дерьмо. Не могу отстоять свой выбор, сражаться за себя. Когда ты открылся мне… ты не представляешь, какое я испытал облегчение. Я подумал: «Круто! Раньше меня прикрывал перед отцом Руди, а теперь у меня есть друг — профессиональный воин!» Мне так мерзко от себя, ты бы знал… — Давай не будем соревноваться, кому от себя противней, — негромко предложил Дейдара, из-под ресниц глядя на грязный асфальт. Почему-то видел в этой грязи себя. На душе оседал пепел чёрного взгляда, нарисованного воображением: всё того же стального, жгущего нервы, но в котором больше нет надменности, пренебрежения — вместо них сияет ровное, спокойное признание. Сердце забилось гулко, дыхание участилось; пальцы непроизвольно впились в рубашку на груди. О, ради этого взгляда стоит рвать жилы, работать над собой! Чёрные глаза вдруг сменились серыми, и жар в теле усилился. В её глазах Дейдара не стремился увидеть признание: ему было нужно нечто иное. В серебряных, странных, наполненных силой очах воображение рисовало такое томное, плавящее внутренности желание, что этот мираж заволакивал разум и лишал возможности мечтать о чём-либо ином… Кровь хлынула к паху, и Дейдара замотал головой. Шум в ушах поутих, и вдруг обнаружилось, что Рабастан всё ещё стоит рядом, глубоко затягиваясь едким дымом. — Что за нахуй? — сипло проговорил Дейдара, пытаясь привести себя в чувства. — Травка, — откликнулся друг и протянул зажатую между пальцами самокрутку. — Будешь? — Пошёл ты, — огрызнулся Дейдара. Но низ живота всё ещё сковывала тяжесть, скулы и уши горели. Стукнувшись затылком о холодную стену, Дейдара тихо спросил: — Помогает? — Расслабиться. Не думая, Дейдара вырвал из его слабой хватки самокрутку, жадно поднёс к губам. Вдох принёс саднящее ощущение сухости, но Дейдаре не привыкать: он дышал дымом и пеплом взрывов всю свою жизнь, не мог надышаться. Он втянул едкий дым, странный на вкус, ещё пару раз, а затем Рабастан протянул руку и отобрал самокрутку. — Ты это, помедленней. — Всё или ничего, — невпопад прошептал Дейдара и закрыл глаза. По мере того, как эффект распространялся, тело наполняла лёгкость, сладкая нега отсутствия проблем. В голове становилось легко и пусто. Слабо улыбнувшись, Дейдара требовательно протянул руку, и Рабастан вложил между его пальцев новую сигарету. Они курили молча, думая каждый о своём. Впрочем, Дейдара не мог назвать своё состояние мыслительным процессом: он проваливался в круговерть образов, лениво всплывавших из тёмно-серого марева. Чётче прочих был силуэт на фоне закатного неба; серебряные глаза, замутнённые желанием подчиняться; сенбон у шеи и ядовитый взгляд, предвещающий проблемы… У Дейдары уже случался период, когда его бросило во все тяжкие. Он наступил после принятия в Акацуки. Не сразу: Дейдара не мог позволить себе закрепиться в умах Лидера и коллег как слабый мальчишка, идиотски проигравший гению Шарингана, а потому первый год впахивал со злой сосредоточенностью, выполнял миссии безукоризненно. Лидер казался довольным. Послал его и Сасори на долгосрочку по сбору сведений о джинчурики — и вот тогда-то Дейдару прорвало. Он вливал в себя всё, что видел спиртного. Забавлялся с самыми дешёвыми проститутками. Закидывался цветными таблетками и снюхивал со столов порошки. Разрушал себя и опускался на дно, рыча проклятия бесстрастным алым глазам. Однажды Сасори не выдержал. Он неделями мастерски притворялся, что происходящее с напарником его не ебёт, но в какой-то момент щёлкнул тот самый переключатель — и отрешённость сменилась яростью, и Дейдара вдруг обнаружил у горла сенбон. — Он отравлен, — негромко сказал Сасори. Он прижимал обессилевшего после очередной бурной ночи напарника к стене бедной комнаты во вшивом борделе. Голые ступни омывала кровь проститутки, приторговывавшей наркотой. Дейдара считанные минуты назад слизывал кристаллы с её пышных грудей. — Ты хочешь этого? Хочешь отравы? — в стеклянных глазах пульсировало чувство, которое Дейдара в своём потерянном состоянии не мог трактовать. — Эй… — Да или нет? — Сасори встряхнул его: легко, как тряпичную куклу. Дейдара ненавидел это ощущение. — Ты хочешь сдохнуть, Дейдара? Только скажи, я удовлетворю твоё желание. — Вам-то… зачем?.. — слабо выдохнул он. Сасори выплюнул: — Ты меня задерживаешь. Отвлекаешь. Жалкий трус. Смотреть противно, — он бросил напарника на пол — кровь брызгами разлетелась в стороны, перепачкала светлую кожу и длинные волосы. Ступня в чёрных сандалиях приземлилась на грудь, и Дейдара хрипло, сдавленно зарычал. — Как же противно, — грубая подошва скользнула по коже, оставляя болезненный след, и надавила на горло, перекрывая доступ воздуха в лёгкие. — Неужто это — всё, что в тебе есть? Неужели я ошибся, заподозрив в тебе потенциал? Ступня исчезла с горла, но тут же колено безжалостно впечаталось в грудь, прибивая ослабленное тело к полу. Напарник склонился над Дейдарой; отсутствие его дыхания холодило губы, сенбон почти нежно очертил линию подбородка. Но рвано дышать, трепыхаться в панике заставляло не всё это, а взгляд. В стеклянных карих глазах Дейдара видел пожар. Калейдоскоп такого, чего не мог даже заподозрить в настолько прожжённом цинике, как Акасуна-но-Сасори. — Данна… — прохрипел Дейдара, слёзы собрались в уголках глаз. Ему было противно от самого себя. Сасори ошпарил его пощёчиной. Деревянные пальцы сжались на спутанных волосах, грубо повернули голову, вжали щекой в кровь на полу. Плывущий взгляд Дейдары столкнулся с неживым, лишённым жизни взглядом проститутки. — Смотри, — прошипел Сасори на ухо. — Узри свой разрушительный миг… Скажи, он того стоил? У этой девушки остались младшая сестра и больной отец. Она трахалась с тобой, чтобы обеспечить им лучшее будущее. А теперь они сдохнут от голода. — Зачем?.. — простонал Дейдара, и слёзы стекали вниз, смешивались с кровью. Пустые глаза напротив пялились в пустоту с осужденьем. — Чтобы преподать тебе-идиоту урок, — ответил Сасори, и ему как будто важно было достучаться до напарника, что-то доказать. — Либо уничтожь все чувства, либо живи с этим ощущением: осознанием содеянного, крови тех, кто был связан с тобой, на своих руках. Иного пути нет, Дейдара. Умри или позволь умереть. Дейдара вздрогнул. С усилием и болью, оставляя пряди в деревянном кулаке, он повернулся лицом к напарнику. — Это я-то трус, Сасори-но-Данна? — он зашёлся надсадным кашлем, смешанным с хриплым истерическим хохотом. — Я не сдохну! — выпалил Дейдара и впился горячими пальцами в ворот плаща напарника. Ни одна искусственная мышца не дрогнула на идеальном лице Сасори. Только взгляд прожигал до самого дна души. — И не дам сдохнуть тем, кто по-настоящему мне дорог. Уж поверьте, мм! Сасори криво усмехнулся. — Идиот, — прошептал он. Распрямился и протянул руку. Дейдара принял помощь напарника, поднялся и больше так не оступался. До того дня, как решил доказать Итачи своё превосходство, убив его младшего брата. Злость от смерти Сасори тогда ещё рвала душу в клочья. Потеря бередила нервы. И почему-то казалось, что падение на дно вернёт того, кто вопреки разуму сделался дорог: что вновь сенбон коснётся шеи, раздастся над ухом негромкий ядовитый голос, а сильная рука поможет встать… — Однажды я потерял, — тихо признался Дейдара, глядя перед собой. Рабастан вздрогнул: Дейдара почувствовал это прижатым к его плечом. — Тот человек был… Я не знаю, как объяснить. Он был моим данной: покровителем, напарником, старшим товарищем… тем, кто вытащил меня из бездн саморазрушения… кто разжёг во мне искру, что не угасла по сей день… Он научил меня, что сетовать на уже случившееся — бессмысленно, потому что произошедшего не исправишь. Я выкристаллизовал наслаждение мигом благодаря ему. Сасори… Он взял меня за шкирняк и швырнул на путь мужчины, ответственного за собственные действия. И чувства. Он был примером того, что бывает, когда от чувств пытаешься закрыться. Он сделал себе тело из дерева, оставив живым только сердце. Но его сердце билось так сильно, что в итоге разрушило клетку. Дейдара вновь поднял взгляд к ночному небу, где за огнями города не было видно звёзд. — Чувства — слабость, он говорил. Привязанности — бесполезная боль… Сасори, гений, сделавший из самого себя марионетку, не смог облечь собственное сердце в не чувствующее дерево. Привязанности, как нити куклу, контролировали его. Даже он не смог ничего с этим сделать. Я и подавно не смогу, — не глядя, Дейдара потянулся и сильно сжал запястье Рабастана, рефлекторно нащупал пульс. — Моя жизнь ничего не стоит без тебя, Эша и Лиама, без семьи. Она это знает. Он это знает. Она понимает. Он точно придумает, как использовать против меня. Блядь, я не знаю, как сделать так, чтобы это не стало проблемой!.. — Я бы подчинился, сдался, — ворвался в мир его раздрая отрешённый голос Рабастана. Руку друг не вырывал; всё ещё курил, и стылая саднящая боль отражалась на его лице. — Я готов был это сделать, когда просил Люциуса закрыть мне память. Только бы тебя, Эшли и Лиама не тронули. — Подчиниться, да?.. — Дейдара зажмурился и попытался представить: он предстаёт перед Итачи и опускается перед ним на колено, как перед своим предводителем; склоняет голову и соглашается выполнять приказы… Что Дейдару останавливало, кроме гордости? Привязанности подчиняют. Привязанности лишают контроля. Привязанности однозначно того стоят. — Если бы я знал, что могу доверять его обещаниям, я бы обменял свою преданность на вашу безопасность, — тихо сказал Дейдара. Вот только поверить Учихе Итачи… — Я отстояла своё право на творческую свободу. И вновь тягучее жаркое ощущение собралось в низу живота. Дейдара не чувствовал подобного безумно давно. Испытывал ли когда-либо? И возбуждение это — сексуальное или от осознания близости того, кому можно доверить свою жизнь? Кому можно позволить сжать своё горло — и не бояться смерти. Дейдара представил тонкие пальчики химе на своём кадыке. Ощущалось бесстрашно — и очень волнующе. По телу разливалась сладкая пульсация, гул в ушах нарастал. — Бред… Надо просто кого-нибудь трахнуть, — просипел Дейдара, не сдаваясь порыву. — Отличный вывод, — нервно хохотнул Рабастан. — К слову, там Эш склеил каких-то девок у бара. Идём? Вспомнилось, как расслабляюще ощущался жаркий рот вокруг члена. Дейдара кивнул и бросил к ногам окурок. — Идём. И они вернулись в паб, где музыка сделалась громче, разговоры — развязней, а за покинутым друзьями столом вместе с Шелби расположились три девчонки лет восемнадцати-двадцати. Все три были в коротких платьях: блондинка в красном с цветами и абсолютно шлюшьих высоких сапогах на шнуровке; светло-рыжая, вся в сиреневом, с хитрой улыбкой и густо подведённым глазами; брюнетка с чёлкой в жёлтом платье и плотных синих колготках, облегающих изящные ножки. Что-то трепыхнулось значительно ниже сердца, и Дейдара сел рядом с брюнеткой. — Накурились? — заботливо уточнил Эшли, но во взгляде его играли смешинки. Дейдара попытался пнуть его под столом, но ступня врезалась в голень потянувшегося за тем же Рабастана. Засмеялись все трое, вызвав хмыканье Лиама и хихиканье девиц. Познакомились. Оказалось, что блондинку зовут Сьюзи, брюнетку — Мэнди, а рыжую — Карен, и все три учатся на хер-пойми-кого в каком-то колледже в Западном Лондоне, в центр выбрались повеселиться. Последнее было подчёркнуто кокетливыми улыбочками и строеньем глазок. Светленькая Сьюзи с большим интересом пялилась на Эшли, красочно заливавшего про частную школу и престижный универ. По-лисьи улыбчивая Карен откровенно жалась к Лестрейнджу. Дейдара попытался поймать взгляд брюнетки, но Мэнди вела уж очень активную беседу с Лиамом. Два стакана пива и шот спустя ситуация изменилась. Эшли ввязался в разговор с компанией за соседним столиком: они говорили с тем же гортанным монотонным акцентом, что и Шелби, когда не пытались строить из себя приличных парней. Услышав от Эша брумми, Сьюзи разом потеряла к нему интерес и переключилась на Лестрейнджа, от которого даже в магловской одежде за милю несло чистокровным. Мэнди так и общалась исключительно с Лиамом: каким-то невероятным образом они дошли до обсуждения методов склеивания девчонок. Дейдара же обнаружил у рыжей Карен грязное чувство юмора и замечательно проводил время — и прекрасно знал, куда всё идёт. — А теперь, — когда они в очередной раз отошли к бару за напитками, сказал Дейдара Басти, — не тупи. Скоро всё будет. — Думаешь? — Лестрейндж обернулся, оценивающе посмотрел на девчонок за их столом. — После того, как вы на них потратились, парни, должно быть, — глубокомысленно вставил бармен, поставивший перед ним семь стаканов с джином. Дейдара согласно покивал и утащил друга и алкоголь обратно. Карен встретила их радостным кличем и тут же схватилась за стакан, перемигнувшись со Сьюзи. Все выпили, а затем рыжая объявила: — Мы отойдём… припудрить носики, — и очень многозначительно поглядела на Дейдару и Рабастана. Переплела с блондинкой пальцы и выскользнула из-за стола. Дейдара всё правильно понял. Поглядел на Басти — тот тоже, пусть и с заминкой, осознал. Они ухмыльнулись друг другу. Рядом Мэнди сосредоточенно распиналась: — …Есть ещё одна старая, как мир, стратегия. Когда хочешь не просто девчонку, а определённую девчонку, но она не даётся, попробуй приударить за её близкой подругой. Причём не внаглую, а красиво: чтобы она видела тебя рыцарем в сияющих доспехах, самым крутым и галантным, настоящим сокровищем. Девчонки — народ трепливый и завистливый. Вот даже эти две, — она неровно махнула рукой в сторону опустевших стульев подруг. — Как только у Сьюзи появляется новый парень: реально парень, а не мальчик на одну ночь, — Карен немедленно пытается отбить его. То же наоборот. — Я хочу думать, что эти бои заканчиваются прекрасными оргиями, — вставил Дейдара, прищурившись. — Бывало, — не повернувшись к нему, бросила Мэнди и продолжила, обращаясь исключительно к Лиаму: — Сечёшь? По той же причине ни у одной из подружек не должно быть более дорогой косметики, или шмотья, или украшений — иначе будут, скажем так, позаимствованы. То же с парнями. Если у одной в компании появляется крутой парень… Для начала она станет всем трепать о том, какой он крутой, потому что как иначе злорадствовать над неудачами остальных? А остальные тем временем начнут думать: «Если он и правда такой замечательный, то почему он не мой, а этой замухрышки?!». Ну и всё, твоя недоступная фифа сама за тобой будет хвостиком бегать, только бы отобрать у подруги! — Я никогда не задумывался о такой стратегии, — признал Лиам, а в глазах его блестел новообретённый запал. Депрессия ушла — как рукой сняло! — и на сцене вновь появился их хитрожопый методичный когтевранец. Дейдара этому молча порадовался — и, закончив отсчитывать про себя идеальное время, мотнул головой в сторону Рабастана: — Пошли покурим? — Опять? — шутливо пожурил Эшли, но по его смешливому взгляду из-под очков чувствовалось: он прекрасно знал, о чём на самом деле идёт речь. — Я вижу, моя дама сердца заскучала! — беззастенчиво сообщил Дейдара и жестом поманил Рабастана за собой. Брюнетка проводила это прикусыванием губ, но всё равно вернулась к просвещению Лиама. Походу, хорошая девчонка она, эта Мэнди. Пробравшись через гомонящую толпу, у самого выхода на улицу Дейдара и Рабастан свернули к туалетам. Проигнорировав мужской, они ввалились в женский. Дейдара вошёл первым, и Басти за его спиной автоматически махнул спрятанной в рукаве палочкой: теперь дверь заперта, можно повеселиться. Их веселье стояло у умывальников. Завидев парней, Сьюзи и Карен отвлеклись от подкрашивания ресниц, переплели пальчики. Дейдара ухмыльнулся и вскинул бровь. Рыжая бестия Карен ответила на его ухмылку — и подалась вперёд, коснулась терпким поцелуем губ подруги. Сбоку от Дейдары Рабастан издал хриплый гортанный стон: явно никогда прежде не видел лижущихся девчонок. Дейдара видел. Поэтому подошёл к ним и, впившись в затылки, затянул обеих в поцелуй, жёсткий и горький от алкоголя. Карен ответила сразу, Сьюзи — чуть помедлив, косясь при этом на Рабастана, так и замершего в дверях с совершенно ошалелым видом. Оторвавшись от губ Дейдары, рыжая бестия шепнула ему: — Иди сюда, — и, когда заворожённый Лестрейндж приблизился, поцеловала его. Дейдара тем временем занялся её подругой: податливой, жаждущей блондинкой, на каждое касание стонущей, как на интимное откровение. Рыжая тварь хохотнула и вдруг впилась пальцами под резинкой на хвосте Дейдары, другой рукой — в спутанные лохмы Рабастана. Оттянув их прочь, Карен улыбнулась — и нашла губами губы подружки. Сьюзи охнула, замычала — и с полной самоотдачей поцеловала рыжую чертовку. Как будто ей было всё равно, кого целовать. Лишь бы ласкать чьи-то губы. Низко зарычав, Дейдара сомкнул пальцы на горле Карен — та рвано вздохнула, но продолжила ласкать, облизывать, посасывать полные губы подружки. Дейдара ухмыльнулся: отличная провокация — и разъединил девчонок, крепко поцеловал Карен, после впился зубами в шею Сьюзи. Она сдавленно ойкнула — как раз в губы Рабастану, который был не в силах оставаться в стороне. Вплётшись пальчиками в волосы Дейдары, Карен повернула его к себе и поцеловала требовательно, кусая, дразня язычком, облизывая горячие губы. Дейдара выдохнул в поцелуй: так давно не ощущал подобного, этого жара, плавящего нервы. Двинув бёдрами, он прижал Карен к стене — смеясь, она увлекла за собой подругу, и Сьюзи тоже столкнулась спинкой с холодной плиткой стены туалета, ойкнула и вновь была захвачена в поцелуй распалившимся Рабастаном. Эти две дряни дразнили их обоих. Дейдара пока позволял, потому что ему было интересно, как далеко гражданские этого мира могут зайти. Карен вновь запутала пальчики и в мягких светлых локонах, и в буйных тёмных кудрях. — Ну что же вы, мальчики?.. Дейдара ответил на бесовскую улыбку ухмылкой, перевёл взгляд на смутившегося Рабастана. Взял податливую Сьюзи за затылок — и швырнул в объятия друга. — Развлекайся, — ощерился Дейдара и увлёк смеющуюся Карен в кабинку. Дверь захлопнулась за ними. Стали слышны влажные поцелуи. — Тебе не нравится?.. — начала было рыжая, но Дейдара прервал её: — На колени, — и Карен упала на красный плиточный пол между ним и унитазом. Щёлкнув засовом, Дейдара привалился спиной ко двери кабинки и позволил проворным пальчикам Карен расстегнуть ремень его джинсов. Всё ощущалось в точности как когда Дейдара отдавал себя в объятия юдзё. Только рыжая Карен была ещё хуже дешёвых проституток. Она была шлюхой за бесплатно. Когда она сомкнула влажные губы на его члене, Дейдара урывком подумал, что достойная девушка на такое бы не пошла: отсасывать у почти-незнакомца в туалете какого-то паба. Некстати вспомнилась химе: о, если бы она опустилась перед ним на колени, взяла его твёрдый член в горячий ротик, Дейдара бы мгновенно кончил: от осознания того, что ему доверено. Куноичи, в отличие от гражданских, почти никогда не опускались на колени. На такое они шли только с кем-то безумно близким, почти мужем, или ну уж очень ценным источником информации для медовой шпионки. Засадив член до самого горла девушки, Дейдара ощутил совершенно пустое удовольствие. Как когда трахаешь беспрекословно подчиняющуюся шлюху. «Дай мне хоть немного харизмы, ну!..» Карен отстранилась, и дорожка слюны протянулась от её припухших губ к ноющему члену Дейдары. Обёртка зашелестела в её пальцах, и в следующий момент Карен проворно надела на член что-то тонко-резиновое. Дейдара дёрнул бровями с полувопросом. — Прости, красавчик, но детей от тебя я не хочу, — девчонка медленно поднялась поцелуями от его паха по животу и, расстёгивая рубашку, к торсу, обвела влажным языком соски. Дейдара тихо рыкнул и развернул Карен к себе спиной. Под руками оказалась упругая задница, а в голове — ядовитый голос: «И это всё?..» Он резко вставил на всю длину: так, что девка ойкнула, схватившись за туалетный бачок. Последовавшее было как будто во сне. Физическое удовольствие почти не ощущалось. На кулак были намотаны рыжие волосы, но представлялись чёрные. Блядь!.. С протяжным стоном Дейдара кончил, на несколько мгновений выпадая из реальности. Вернул в неё негодующий скулёж девки. Дейдаре было похуй. Отстранившись, он прикрыл её задницу сиреневым платьем, стянул резинку и вытер себя, натянул бельё и джинсы и прислушался ко звукам вне кабинки. Судя по ним, Басти пребывал в мире оральных утех. Гадко ухмыльнувшись, Дейдара вцепился в острое плечо и выволок Карен из кабинки. Привалившись спиной к кафельной стене, Рабастан получал свою порцию удовольствия от белобрысой Сьюзен. Запрокинув голову, Лестрейндж закатил глаза и совершенно не следил за окружением. Дейдара толкнул Карен к ним. — У моего друга день рождения. Сделайте ему приятно. Прижавшись боком к Рабастану, Карен взглянула на Дейдару из-под ресниц. — Только если ты покажешь, как… Дейдара вскинул бровь. Ну что за намёки? Неужели такой фигнёй она хочет его смутить? Подойдя ближе, обняв со спины, он завладел рукой Карен. С насмешливой улыбкой опустил маленькую ладошку на голову Сьюзи и надавил, заставляя взять член до основания. Басти застонал и стукнулся о кафель затылком, дыша часто и рвано. Уверенным движением Дейдара отстранил блондинку и тут же насадил опять, стал задавать темп, пока не почувствовал, что ручонка Карен под его ладонью напряглась. Прикусив губу, рыжая дрянь с растущим азартом включилась в направление подружки — довольный собой, Дейдара убрал руку и сказал Карен на ухо: — Можно так. Рабастан дёрнулся на голос; обнаружив Дейдару совсем рядом, испуганно распахнул глаза и попытался отстраниться, но Карен насадила Сьюзи на его член и тихонечко захихикала. Шлёпнув её по заднице, Дейдара отошёл и жестом потребовал сигарет. Протупив пару мгновений, Басти подрагивающими пальцами вытащил из кармана портсигар с зажигалкой и перекинул ему — кривовато, но Дейдара поймал, прикурил и ушёл в кабинку. Там под самым потолком было маленькое окошко; забравшись на унитаз и присев на бачок, Дейдара приоткрыл скрипнувшую створку, впуская в туалет прохладу и шум улицы. В определённый момент карьеры у хорошего шиноби напрочь отмирает смущение. Дейдара считал лицемерным краснеть и прятать глаза, когда на твоём счету десятки, если не сотни, трупов. Да и вообще, собственноручное причинение смерти другим сильно влияет на голову: меняет приоритеты, а заодно и уровень чувствительности. Для хорошего шиноби мягкость, сострадание — ещё более бесполезная херня, чем смущение. Так, по крайней мере, Дейдаре всегда говорили. И всё же… не сострадание ли химе спасло Рабастану жизнь? Эти её речи про взаимопонимание и защиту мечты о мире… Не смешно ли? «Нет», — подумал Дейдара. Смешно ему не было точно. Особенно когда представлял, как Хината вставала между Пейном и его целью на руинах своей родной деревни. От этой картины бросало в холод. Раньше бы не бросило, но теперь Дейдара понимал, способен был по-настоящему осознать, что могло заставить чунина выпереться навстречу верной смерти. Более того, сам поступил бы так же, если бы речь шла о его мечте. «А о чём мечтает Итачи? — вдруг задался вопросом Дейдара. — Есть ли у него мечта? Или только… — он наморщил лоб, пытаясь подобрать определение чувству, которое двигало Учихой во время их конфронтации. — Цель? Одержимость? Долг?..» Он сам удивился, наткнувшись на это слово. Какой ещё долг у нукенина вроде Итачи?!.. — Угостишь сигаретой? — спросила, заглянув к нему, Сьюзи. Дейдара мотнул подбородком в сторону, откуда девка припёрлась. — Ты ж так хорошо дымила его шишкой. Сьюзи глянула на него с укоризной. Подойдя ближе, требовательно протянула ручку, и дешёвые браслетики-фенечки скользнули по запястью. Из-за её спины доносились предельно красноречивые шлепки: Басти с рыжей Карен не скучал. Дейдара хмыкнул и достал портсигар и зажигалку. Сьюзи сплюнула в унитаз, опустила крышку и уселась у разведённых ног Дейдары. Он вручил ей сигарету; затянувшись, девчонка как бы между прочим сообщила: — Твой приятель не хочет в задницу. А туда-а я не даю. — Что так? — Ну, ты серьёзно? Я свой первый раз берегу для мужа! — она покосилась на него и поцокала языком, словно пыталась укорить в глупости вопроса. Подперев кулаком голову, Дейдара не сдержал смех. Она правда такая тупая или только прикидывалась? — Тебе отсосать? — между затяжками осведомилась Сьюзи. — Как хочешь, — безразлично бросил Дейдара. Сьюзи задумчиво провела ладонью по его ширинке. — У тебя есть травка? — У меня есть двадцать фунтов. — Окей, — так же безразлично согласилась Сьюзи и, в последний раз глубоко вдохнув дым, отбросила окурок и подцепила его ремень. Не помогая ей и не мешая, Дейдара задумался. Он хотел и не хотел одновременно. Да, тело возбуждалось: грёбаный подростковый спермотоксикоз, Дейдара его уже проходил, знает, — но голова оставалась незамутнённой. В неё лезла всякая ерунда вроде поиска в происходящем смысла. Какого чёрта он делал? Зачем опять скатывался на дно дешёвых удовольствий? Оставалось только добыть наркоты, ей-ками… — У Мэнди есть кокс, — всё тем же «между прочим» тоном сказала Сьюзи, ненадолго оторвавшись от его члена. — О как, — а Дейдара-то думал, что брюнетка — самая нормальная из тройки подружек! Сьюзи пожала плечами: — Она впарит его вашему грустному приятелю. Типичный её клиент. — Пф! Наш приятель сам ей чё хочешь впарит. Снова пожав плечами, Сьюзи собрала волосы в хвост и вернулась к прерванному занятию. Её рот был горячим и влажным, язык ловко скользил, где нужно, но Дейдаре продолжало быть всё равно. Ещё больше всё равно, казалось, было только самой Сьюзи. Под ритмичное хлюпанье Дейдара завспоминался. Когда он пошёл во все тяжкие в настоящие шестнадцать, каждый секс был взрывом, феерией эмоций и удовольствия. Даже быстрый перепихон у стенки дома вызывал оргазмы, от которых подкашивались ноги, а из груди исторгался вой. А сейчас… из чего-то потрясающего, запредельного секс превратился в очередное физическое упражнение. Стоять так, держать оборудование эдак, повторять движение столько раз… Глупость какая-то. Бессмыслица. И на что он тратит своё бесценное время? Прикрыв глаза, Дейдара грустно засмеялся. Ну вот, приплыли, он ебанулся окончательно: начал мыслить категориями напарника. Это что, старость?.. Право слово, надо кончать и идти контролировать, чтобы Лиам не купил у Мэнди кокс… с намерением подсыпать Забини, естественно. Мысли поползли по закромам памяти в поисках чего-нибудь возбуждающего. Как назло, перед глаза лезла одна бессмыслица — и собственный порно-комикс. Дейдара отлично помнил, как его окунули в мир буйных фантазий талантливейшего писателя всех времён и народов Джирайя-сама… в смысле, сперва окунули в водяную тюрьму, а затем, сочтя тренировку завершённой, выпустили и всучили книгу. Это был Кисаме, тварь такая. Как потом оказалось, он поспорил с Сасори — и отплёвывающийся от воды и уже совершенно не злой Дейдара вместе с мечником побежал из-за угла подглядывать, как Сасори вручал точно такую же книгу Итачи. Ржали в обе глотки. Воспоминание вызвало улыбку, но никак не возбуждение. В Акацуки вообще не было ничего возбуждающего; это самое «ничего» магическим образом одновременно включало и исключало из себя Конан. Та пёстрая кодла недо-людей и откровенных нелюдей была, на собственный вкус Дейдары, совершенно не ебабельна. Включая и исключая Конан. Ух, Конан… Конан помоложе наверняка была жесть как горяча, но ко времени вступления Дейдары в организацию от неё остались только красивая оболочка да разрушительная сила. Её тело было великолепно, но взгляд безразличен и холоден, как у скульптуры, совершенного произведения искусства. То-то данна с ней спелся. От Конан мысли Дейдары потянулись к другим куноичи. Красивые куноичи были… ну, может, не совсем уж редкостью, но служба обычно их портила: у одной ожог на полтела, у другой ноги нет, третья вся исполосованная… К тридцатке оставались красотками лишь орудия массового уничтожения вроде Конан либо умницы, рано ушедшие в запас. Дейдара жалел, что не видел собственными глазами чудо Пятой Хокаге, самой сексапильной бабули всех Элементарных наций; именно от её величия, говорили, и произошло знаменитое «сто шесть»… Воображение вновь соткало на обратной стороне век образ химе. Кроткая улыбка; мощь глаз, затенённых тёмными ресницами; каскад густых волос на плечах и тихая, застенчивая просьба: «Пожалуйста, Дейдара…» Член заныл, отвечая фантазиям. Дейдара пошёл дальше: представил, как протягивает руку и развязывает пояс, освобождает химе слой за слоем от кимоно. Как она дрожит, смущается, переминается с ноги на ногу и пытается прикрыться, но Дейдара мягко разводит в стороны её руки, обводит возбуждённым взглядом её бледное тело. — Ты прекрасна… Она смущённо пунцовеет и мотает головой, отказывается верить, и Дейдаре приходится касаниями, поцелуями убеждать химе в том, что она — совершенство. Быть с куноичи — особый вид наслаждения, ведь каждый момент опасность щекочет нервы и ты никогда не знаешь, покорил её или она только притворяется. А уж куноичи не из твоей конторы, ух!.. Да, физически куноичи зачастую слабей шиноби-мужиков, но чакра уравнивает. Пойди попробуй трахнуть девчонку с Дотоном — все кости переломает, погребёт под слоем породы, и никто тебя никогда не найдёт! Или сунуть член в глотку катонщице — шутка про дымящуюся шишку станет болезненно актуальной. А подмять под себя мастерицу тайдзюцу, у-у!.. можно даже не мечтать. Куноичи, если трахались, делали это, когда хотели, с кем хотели и как хотели. Для мужика-шиноби заполучить такую было отдельным показателем крутости. Вот если бы химе его захотела… От одной только мысли об этом Дейдара так завёлся, что грубо вцепился в патлы под рукой и дотрахал девчонку в горло. Приняв его оргазм, Сьюзи отстранилась, зачем-то погладила его по бедру, а после подняла крышку унитаза и снова сплюнула. — Угостишь сигаретой? Дейдара натянул джинсы и молча сунул ей двадцать фунтов. Спрятав деньги в высоких сапогах, девчонка поднялась, поправила платье, волосы и вышла из кабинки, притворив за собой дверь. В туалете послышались переговоры, смех, а затем цокот каблучков возвестил, что девчонки покинули поле боя. Их уход разорвал чары, и со всех сторон обрушилась музыка, оравшая в пабе. За её завесой Дейдара различил шаги Лестрейнджа, скрип вентиля и шум воды. Полминуты спустя они стихли, вновь раздались шаги: тяжёлые ботинки выдавали его перемещения на раз, и Дейдара мимолётно подумал, что должен приучить друга к кроссовкам. Шаги замерли по ту сторону двери его кабинки. — Ты… одет? — А тебя мой хер смущает? — ухмыльнулся Дейдара и пинком распахнул дверь. Басти успел отшатнуться и чудом не получил ею в лоб. Тогда же в туалет ввалилась пьяненькая девушка, ойкнула, увидев Лестрейнджа, но не смогла больше терпеть и ринулась в дальнюю кабинку. — Иди сюда, не смущай публику. Поджав губы, Рабастан шагнул к нему и закрыл за собой дверь на задвижку. Тут же привалился к ней спиной и протяжно вздохнул. — Ох, блядь, мы выступили… — Ну, ты ж хотел отвязную вечеринку? И чтоб обязательно творить херню, — Дейдара вытащил из кармана его портсигар с зажигалкой и вернул другу. — Наслаждайся. — Спасибо, — Рабастан немедленно закурил; чуть посомневавшись, выудил из внутреннего кармана пиджака флягу и, отвинтив крышку, сделал вороватый глоток. Стоило ему оторвать флягу от губ, Дейдара ловко выхватил её — но, вопреки обыкновению, не вылил содержимое, а приложился сам. Новая порция алкоголя растеклась по венам горячей волной, и бессмысленность происходящего стала ощущаться несколько проще. Басти наблюдал за ним, широко распахнув глаза. Когда Дейдара сунул ему флягу, рефлекторно принял, глотнул, растерянно потёр костяшкой большого пальца шрам на брови. — Дей, ты это… Ты чего? — Это твой уикэнд, Басти, и я хочу оторваться вместе с тобой, — негромко признался он. — Но с понедельника мы не курим, не пьём и пидорасим физуху. Ты меня понял? — Понял! — просиял Рабастан и вернул ему флягу. Хлопнула дверь туалета, затем ещё раз, раздался визг. По кафелю пола зазвучали шаги, которые, как и стук тяжёлых ботинок Лестрейнджа, Дейдара узнал бы из тысячи: нарочито размашистые, с претензией на твёрдость, и лёгкие, вкрадчивые. Дейдара улыбнулся и сделал глоток. Одновременно с этим в дверь кабинки деликатно постучали с той стороны. — Господа, всё в порядке? — Более чем! — Рабастан приоткрыл дверь и втянул к ним ойкнувшего от неожиданности Эшли. Лиам заглянул сам, узрел присосавшегося ко фляге Дейдару верхом на унитазном бачке и демонстративно прикрыл глаза ладонью — это вызвало искренний смех Лестрейнджа. Забрав у того сигарету, Эшли со вкусом затянулся, улыбнулся и спросил: — Вам здесь удобно? Или, может быть, пойдём пройдёмся? — Здесь воняет, — поморщился Лиам и отмахнулся от дыма, которым шкодливо дыхнул на него брат. Эшли и Рабастан захохотали, опёршись друг на друга. — Я пытался проветрить! — в доказательство своих слов Дейдара ткнул пальцем в приоткрытое окошко над головой. Встав на крышку унитаза, поднял флягу и постановил: — В путь, господа! Наше пребывание в этой дыре себя исчерпало, — проворно соскочив, не забыв по пути ощутимо заехать локтем под рёбра Басти, Дейдара взял Лиама под руку и уволок на выход мимо троицы прихорашивавшихся у умывальников девиц. Те даже голов не повернули. В дверях они столкнулись с целующейся парочкой, явно искавшей в туалете уединения: оттянув Лиама с пути, Дейдара пропустил страждущих и даже галантно указал в сторону ближайшей незанятой кабинки. Девчонка хихикнула, а вот её кавалер почему-то оскорбился и показал средний палец. Дейдара ответил тем же, после чего выволок Лиама на улицу. Эш и Басти, поотстав, следовали за ними: были слышны их шаги и возбуждённые голоса. — Лиам, у меня к тебе важный вопрос. — Ну? — насторожился он. — Ты купил у Мэнди кокс? — Нет, — Лиам гордо вскинул подбородок. — Я продал ей парочку наших фирменных кексов: сказал, что в них уникальный афродизиак. — Чувак, ты лучший! — умилился Дейдара и приобнял его за плечи. Но Лиам не потеплел: поморщился и попытался вырваться, но Дейдара не позволил. — И не сердись на меня. Я не хочу, чтобы ты вляпался в какую-то срань. — Такое можно только Лестрейнджу? — ощетинился Лиам, сложив руки на груди. Он злился слишком смешно, и Дейдара растрепал ему волосы. — Можно — всем. Но мне всегда казалось, что ты умнее этого, — Лиам вздрогнул и посмотрел на него совсем иначе. Не дав ему ничего сказать, Дейдара добавил: — А впрочем, даже если ты во что-то встрянешь, мы тебя вытащим. Для этого ведь и нужны друзья! — И, видимо, для того, чтобы надираться в самых мерзких дырах. — Слушай, вот будет твой день рождения, пойдём туда, где тебе нравится!.. — Между прочим, — крикнул позади них Рабастан, — я всё ещё хочу узнать, что такое стриптиз!***
К Брайану они завалились только под утро; даже Шелби с собой притащили, пусть Лиам и нудил, что неудобно. Несмотря на поздний-ранний час, кузен не спал, но совсем не потому, что изводился беспокойством за Дейдару и Басти: когда впустил их в квартиру, оказалось, что у Брайана своя вечеринка. — О, здрасьте, профессор! — расцвёл Лестрейндж. Лиам при виде препода защиты сбледнул и попытался смыться, но Дейдара его удержал. Уютненько устроившийся на диване, замотавшись в плед, Гринграсс поверх бокала бросил на студентов взгляд, в котором ясно читалось: хоть слово — и вам хана. Дейдара его убийственные вайбы уловил хорошо и с хитрой улыбкой проскользнул мимо кузена к столу. — Чё тут у вас? Бренди, да?.. Пойдёт! Басти, стаканы! — Дэвид, не наглей! — Брайан попытался отобрать у него бутылку, но Дейдара увернулся. Тогда кузен схватился за палочку, но Рабастан уже вытащил свою и создал бокалы, хороводом закружившиеся вокруг Брайана. — Поттер, не занудствуй! С понедельника мы ведём себя прилично, а пока… — Никакого «пока», Рабастан! — Пускай, — каркнул из своего кокона Гринграсс и сделал глоток. Офигели все. — Рафаэль… — с непонятной интонацией проговорил Брайан, пялясь на друга во все глаза. Тот передёрнул плечами и поправил очки, через них глядя на Брайана въедливо, и требовательно, и с оттенком шутки, ностальгии. Наблюдая за ними, Дейдара не сдержал улыбку: вот он, немой разговор настоящих напарников, во всей красе. Таким слова вообще не нужны. С собственным напарником Дейдара нередко объяснялся лучше мимикой, чем голосом: отчасти потому, что вслух Сасори-но-Данна имел привычку плеваться ядом. С напарником Брайана была схожая проблема, только вот яд его голоса отравлял вовсе не фигурально, если Гринграсс не сдержится. Рабастан это отлично знал — и следующим своим действием в очередной раз доказал, что чувство самосохранения у него отбито напрочь. Победно засмеявшись, он упал на диван рядом с Гринграссом, и, привалившись к его плечу, заявил: — Всё, теперь официально: вы — мой любимый препод! — и по одному направил бокалы к Дейдаре. Он проворно их наполнил и перехватил один, а остальные Лестрейндж левитировал себе и всё ещё мявшимся на пороге комнаты Шелби. — Ничего, если мы?.. — поймав свой бокал, деликатно уточнил Эшли у Брайана. — Располагайтесь, — устало махнул рукой тот. Кузен вновь казался опустошённым, и что-то Дейдаре подсказывало, не только работа тому виной. Из их жизнерадостного активного Банни как будто какая-то срань вытягивала все соки… Как следует подумать об этом Дейдаре не дал Лестрейндж. Сделав глоток, Басти вольготно откинулся на спинку дивана и спросил: — Раз уже мы сегодня во все тяжкие… проф, травку будете? Брайан, взявшийся было за собственный отставленный с приходом гостей бокал, поперхнулся и закашлялся. Но сказать ничего не успел: Гринграсс медленно наклонил голову и уставился почему-то на Эшли. Тот порылся в кармане куртки; пара секунд — и на свет явились холщовый мешочек и небольшая коробочка. Подойдя к невысокому столику перед диваном, Эш уселся прямо на пол и принялся заправски крутить косяк. У Дейдары аж челюсть отвисла. А затем он вдруг осознал, что симптомы воздействия курева, что Басти ему подсунул тогда в проулке, отлично объясняли рассеянное состояние, в котором он несколько раз ловил друга после дополнительных с Гринграссом. Следом пришло понимание, что самостоятельно достать травку Лестрейнджу было неоткуда. — Эшли!.. — Я всего лишь выполняю требования преподавателя! — в знак капитуляции Эш поднял руки; между пальцами легко сжимал идеальную самокрутку. Ухмыльнувшись, Рабастан забрал её и прикурил, пыхнул, а после передал Гринграссу. Тот, впрочем, сперва вытащил палочку и наколдовал вокруг себя слабо светящийся защитный пузырь, сдерживавший также и дым. Эшли тем временем скрутил ещё косяк: для себя и бедового друга, и как бы невзначай поинтересовался у остальных: — Будете? Лиам испепелил его взглядом и отвернулся к окну: не было бы рядом Брайана и Гринграсса, напустился б на брата. Выхуев, Дейдара попытался поймать взгляд кузена, которому они с друзьями явно порядком сломали психику за эти неполные четверть часа. Но Брайан не смотрел на него: бросил быстрый взгляд на Гринграсса, а затем, мотнув головой, молча вышел из комнаты. Потерев затылок, Дейдара последовал за ним. Брайан обнаружился на кухне: уже наполнил чайник и собрался вскипятить воду, но пальцы его подрагивали, челюсти были плотно сомкнуты, а брови сошлись к переносице, образовав морщинку. Прислонившись плечом к дверному косяку, Дейдара окликнул с претензией на шутку: — Ну давай, Банни, расскажи мне, как сильно ты не одобряешь происходящее. Плечи кузена напряглись. Поставив чайник на плиту, Брайан, не повернувшись, сказал: — Зачем? Вам же плевать. Дейдара зацепился вниманием за это «вам». — Не буду говорить за остальных, но мне не плевать, — ответил он и подошёл ближе; поставив рядом бокал, уселся на разделочный стол. — Я не знал, что эти два придурка учат профа всякой гадости. Соррян. — Не в этом дело, — возразил Брайан. — Точнее, не совсем в этом… не только в этом. — А в чём? Брайан невесело улыбнулся и покачал головой: мол, неважно. Дейдара поймал его за плечо и сильно сжал, заставляясь встретиться взглядами. У кузена были интересные глаза: настолько ярких синих Дейдара не видел ни у кого. В них плескалась тоска — как у щенка, выброшенного хозяином под дождь… Но сколько бы Дейдара ни требовал взглядом ответа, Брайан не сдавался. Высвободив плечо, он без спешки, не отрывая внимания от занятия, заварил чай. Дейдара мрачно наблюдал за его действиями, не зная, как поступить. Продолжить выбивать правду? А стоит ли? Всё же Брайан — не Басти, не Эш и не Лиам, а решительный взрослый маг, поступками заслуживший уважение Дейдары. За ним Дейдара признавал право молчать о том, что тревожит. И всё же он не мог оставить ситуацию совсем без внимания. Поэтому, когда кузен протянул ему кружку ароматного травяного отвара, серьёзно сказал: — Им всем нужно выпустить пар. Перед днём рождения Рабастан встретился с братом, и тот пригрозил ему смертью, если откажется держаться линии партии. Басти отказался, и теперь это официально: он изгнан из рода. За ним придут, как только ситуация позволит. Басти это знает и не собирается даваться так просто. Он правду сказал: с понедельника я берусь за него, и мы вместе будем готовиться встречать пиздец. Но сейчас ему нужно хоть пару дней подышать полной грудью, насладиться свободой от ненормального бати. Эшли хочет этого для него, как ты хочешь лучшего для Гринграсса. По Лиаму, может, не скажешь, что ему есть дело, но, если б не было, он бы общался с нами только по необходимости, а не шатался всю ночь по местам, от которых его тошнит, — Дейдара перевёл взгляд на дверной проём: через него не видно было происходящего в комнате, но доносился спокойный разговор. — Проблемы Лестрейнджа — это наши общие проблемы. И с понедельника мы начнём их потиху решать. Но не сегодня. — Ох, Дэвид… — вздохнул над чашкой Брайан. — Ты не представляешь, как хорошо я тебя понимаю. Но знаешь… — он запнулся. — Стараясь ради друзей, постарайся не потерять себя. Дейдара заинтересованно вскинул бровь, но Брайан ничего не добавил. Подхватив магией четыре полные кружки отвара, не забыв и собственную, он прошествовал к остальной компании, взяв обычный решительно-заботливый тон: — Уже светает, так что вечеринка окончена! Выпейте это и ложитесь спать. Подъём в одиннадцать, и мы идём смотреть город!.. Коротко усмехнувшись, Дейдара в три глотка прикончил напиток и потянулся. Небо за окном начало терять черноту — занимался новый день, и Дейдара был искренне рад, что встретит его в компании близких людей.