Трилистник. Манёвры

      Утром пятницы Хината проснулась от того, что кто-то настойчиво тряс её за плечо.       — …Хлоя! Просыпайся!       Приподняв тяжёлые веки, Хината увидела перед собой зарево пожара: огненную шевелюру склонившейся над ней Лили.       — Проснулась? — уточнила она, разгибаясь. Лили уже успела сменить пижаму на форменные рубашку и юбку, но гриффиндорский галстук ещё свисал, не завязанный, с её шеи полосатой змеёй. На бледном веснушчатом личике читалось непритворное беспокойство. — Ты хорошо себя чувствуешь? Не заболела?       — Я в порядке, Лили, — прикрыв рот ладошкой, Хината зевнула и потёрла сухие глаза. — Просто засиделась допоздна.       — Над чем? — отвлёкшись от Хинаты, любопытный взгляд Лили скользнул по книгам и пергаментам, разложенным поверх одеяла. Один из пергаментов лежал у самой подушки: Хината заснула над ним, и края исписанного черновика помялись под её рукой. Лили взяла его, уставилась с интересом. — Что это за ужас?       — Нумерология, — уклончиво ответила Хината. Выбравшись из-под одеяла, она быстро спрятала ступни в мягкие домашние тапочки, подарок подруги на Рождество. От недосыпа в голове звенело — а первыми двумя уроками, к несчастью, стояла трансфигурация, и без того тяжело дававшаяся Хинате…       Лили поморгала и отложила пергамент на прикроватную тумбочку.       — Какое-то дополнительное задание?       — Вроде того.       — Не знала, что профессор Вектор даёт дополнительные задания, — подала голос Гестия, сидевшая на пуфике перед зеркалом и критически наблюдавшая за тем, как зачарованная расчёска скользит по её волосам. За спиной у Гестии вилась, то и дело заглядывая в зеркало, Мэри: поочерёдно прикладывала к светлым локонам разноцветные обручи и, судя по сдвинутым бровям, не находила ни один аксессуар подходящим под настроение.       — Я тоже, — согласилась Лили.       — Это задание не от профессора Вектора, — предприняла ещё одну неловкую попытку увильнуть Хината. Гестия хмыкнула:       — Тогда ставлю шоколадную лягушку, что никакое это не школьное задание, а расчёты к Белтайну.       Отвернувшись, Хината принялась спешно убирать беспорядок с кровати, чем вызвала новую усмешку Гестии.       — Белтайн? — переспросила Лили.       — Майский день, празднование начала лета, — сказала Гестия, в отражении наблюдая за Хинатой. — Ты разве не знаешь? Мне казалось, ты говорила, что твоя семья по матери из Ирландии.       — Моя семья — католики, — строго сказала Лили. — Я знаю только, что «Bealtaine» — «май» на ирландском.       — О-о, я кое-что слышала о Белтайне! — определившись с выбором обруча (широкий жёлтый с вышитыми на нём бисером маками), воскликнула Мэри и заговорщицки улыбнулась. — Глория Симонс рассказывала мне, что это праздник плодородия и во время него совершаются всякие интересные ритуалы…       — О чём ты? — между бровей Лили залегла морщинка. Хината давно заметила, как сильно подруга не любит чувствовать, что чего-то не знает, поэтому поспешила просветить:       — Ритуалы Белтайна связаны с очищением, защитой…       — Магией секса! — перебила её Мэри и тут же зажала рот ладошкой, скрывая улыбку и пытаясь сдержать хихиканье.       — Мэри! — в один голос воскликнули Лили и Гестия.       — Твоя Глория Симонс — дура, которую только мальчики с их причиндалами и интересуют, — пробурчала Гестия.       Мэри насупилась.       — Глория знает, что говорит! Это, вообще-то, тайна для младшекурсников, но мне она рассказала: в ночь на первое мая многие старшие собираются и устраивают праздник: украшают майское дерево и танцуют вокруг костра, пока не вольются в потоки магии и не ощутят… — Мэри снова заулыбалась, — влечение друг к другу. Тогда пары хватаются за руки и прыгают над огнём, а после убегают в лес, чтобы завершить ритуал, кхе-кхе, слившись воедино, и тем самым попросить у фейри и старых богов благословения и удачи!       — Прости, пожалуйста, но у меня не сложилось впечатления, что чтущие традиции волшебники стали бы просить чего-либо у фейри, — сказала Хината, и потомственная полукровка Гестия авторитетно кивнула:       — Вот именно!       — А они это делают! Вы просто ничего не знаете! — Мэри задрала нос. — Глория мне всё-всё рассказала. Её впервые пригласили поучаствовать в прошлом году; на такое мероприятие без приглашения не попасть! Всё устроили слизеринцы и когтевранцы, но позвали и другие факультеты, потому что перед старой магией все равны. Глория и другие девушки нарядились в белое и украсили себя цветами, а все юноши облачились в зелёное. Они танцевали и пили эльфийский мёд, а потом, Глория сказала, была лучшая ночь в её…       — Дай угадаю, кто всё организовал, — перебила Гестия. — Скользкий Эшли Шелби, красавчик Энди Макмиллан и зубрила Тед Митчелл, пускающий слюни на Глорию с незапамятных времён?       — Какая разница, кто это организовал?!       — А такая, что никто из чистокровных — имею в виду, из тех семей, которые реально на таком заморачиваются, — не организовывал и не участвовал в этом празднике жизни. Думаешь, если бы это было важно для адептов старой магии, чистокровные бы это пропустили? Паркинсон бы это пропустил? Да он бы был устроителем торжества!       — Почему? — спросила Лили, напряжённо слушавшая обеих, поочерёдно крутя головой то к одной, то к другой подруге. Хината талантливо слилась со шкафом, из которого доставала чистую одежду.       — Паркинсоны — это семья ритуалистов, — авторитетно сообщила Гестия.       — Странно, что ты всё это знаешь, — съёрничала затаившая обиду Мэри. — Учитывая, что ты всегда говоришь, что не любишь слизеринцев и чистокровных.       Гестия не удостоила её ответа. Вновь повернувшись к Лили, она продолжила:       — Так вот, если бы какой-нибудь условный Паркинсон организовывал празднование Белтайна, оно бы было совершенно о другом. Это время, когда грань между мирами живых и мёртвых истончается, а нежить, фейри, сиды и прочие злые твари обретают могущество. И задача магов в Белтайн — обезопасить от напасти дома и фермы. Мои родители держат коз и корову и каждый год прогоняют скот между кострами, очищая в дыму, и натирают вымя коровы кашицей из жёлтых майских цветов, чтобы она давала больше молока. Мой отец обходит всю нашу территорию и смотрит, чтобы никто не подкинул яиц и тухлого мяса, а мать убирает дом и рассыпает на пороге золу и цветы. Мы разжигаем костёр и бросаем в него букеты из боярышника, болотных лютиков и лещины, перевязанные жёлтыми лентами, как дань памяти усопшим.       — Знаешь, я теперь вспоминаю, — задумчиво проговорила Лили. — В Вальпургиеву ночь мы с дедушкой Эндрю: тем, что живё… жил в Дублине, — тоже жгли костры. Он рассказывал мне и Пэт истории о наших предках: как они жили и как умерли. Однажды, мне тогда было лет пять или шесть, дедушка Эндрю отвёз нас в деревню к приятелю, и там мы все танцевали вокруг майского древа, украшенного длинными лентами. Ещё, помню, одна старушка объясняла мне, что нужно весь день откладывать немного от каждого приёма пищи, чтобы потом преподнести в качестве угощения фейри.       — Этому маглов научили волшебники, — сказала Гестия и поднялась с пуфа перед зеркалом; её гладкие тёмные волосы были уложены в идеальный пучок. — Как и многим другим традициям.       Лили неуверенно пожевала губу.       — День святой Вальпургии — христианский праздник.       — А Белтайн — нечто настолько древнее, что христианам было проще ввести его в свою традицию, чем уничтожить, — ответила Гестия и вдруг атаковала: — Хлоя, а что тебе говорила про Белтайн профессор Мальсибер?       — Ну… — замялась Хината.       — Расскажи, пожалуйста, мне очень интересно! — загорелась Лили. Подумав, Хината всё-таки решила, нет ничего плохого в том, что она пояснит вкратце:       — Профессор Мальсибер говорила, что это очень важный день. Профессор вернётся на Белтайн домой, огородит окна гирляндами из майских цветов и разведёт костёр, золу от которого смешает с землёй поместья.       — Пока её муж будет приносить кого-нибудь в жертву у майского дерева? — скривилась Гестия.       — В жертву?! — всполошилась Лили, во все глаза глядя на Хинату.       — Мне об этом ничего не известно, — соврала Хината, и глазом не моргнув, после чего пояснила подруге: — Видишь ли, Лили, в Дни Силы магия особо мощна, и этим могут воспользоваться не только чародеи, но и другие создания, ощущающие магию. Рей рассказывал мне, что на его родовое гнездо нередко нападали в подобные дни. Так что, даже если мистер Мальсибер и будет проводить ритуал на крови, я могу понять…       — Нет оправдания для применения магии крови, — отрезала Гестия.       Хината пожала плечами: как шиноби она относилась к крови как таковой весьма спокойно, а к клятвам, данным на ней, — с предельной серьёзностью. Прихватив полотенце и зубную щётку, она заторопилась в ванную комнату.       К тому времени, когда она вернулась, девочки обсуждали предстоявшую вечером лекцию и, казалось, думать забыли про Белтайн: их куда больше занимало, какой окажется дочка профессора Вектора. Хината выдохнула с облегчением — но тут же грустно опустила глаза: ночные изыскания опять не принесли желаемого ответа. Уже третий день она сражалась с вычислениями, в каких именно пропорциях ей нужно смешать ингредиенты для зелья, которое составит основу ритуала, однако цифры упорно отказывались сходиться. Это угнетало и сводило с ума, но Хината не отчаивалась: до глубокой ночи сидела за справочниками и черновиками, крутя проблему так и эдак, и отказывалась признавать поражение.       Впрочем, ей явно не стоит засиживаться настолько поздно. По пути на завтрак Хината отчаянно зевала и думала только о том, как бы пережить два урока трансфигурации подряд. После будет история магии, на которой (Хината думала об этом со стыдом) можно вздремнуть.       Белтайн приближался, и Хината должна быть готова.       Она уже прочитала всю необходимую литературу; отрепетировала действия, которые совершит в ночь Белтайна, столько раз, что довела исполнение до автоматизма; нашла в глуши Запретного леса полянку, расположенную вдали от логова акромантулов и троп кентавров; приметила места на лугу, где росло больше всего жёлтых цветов, и сплела корзину, в которую их соберёт. Хината вспомнила, как это делать, и попрактиковалась разжигать огонь при помощи двух деревяшек: обязательный навык для шиноби и единственный верный способ добыть огонь на Белтайн; подготовила простую чистую одежду; подолгу медитировала и открывала себя для энергии природы. Она была почти готова — осталось только вычисление.       — Доброе утро, профессор Мальсибер! — восклицание Лили вырвало Хинату из сонно текущих мыслей. Мэри и Гестия тоже поздоровались, и Хината последовала их примеру.       — Доброе, доброе, — пробурчала Мора-сенсей, но не сердито, а торопливо. — Хлоя, нужно поговорить.       — Идите, я догоню, — сказала Хината девочкам. Лили понятливо закивала и, вместе с Гестией прихватив под руки любопытно пялящуюся на профессора Мэри, увела в Большой зал.       Вслед за Морой-сенсей Хината отошла в сторону от потока школьников, стремившихся в трапезную, и окинула наставницу внимательным взглядом. С тех пор, как вышла та статья в «Ведьмином досуге», Хината следила за Морой-сенсей очень внимательно, старалась окружить заботой: как-то так вышло, что гордая ведьма не ощетинивалась, принимала участие только от неё. Хината делала всё в её силах, чтобы поддерживать наставницу.       Справедливости ради, менее чем за неделю она оправилась от удара. Пусть некоторые школьники всё ещё зло шутили о ней, а профессор Вектор, казалось, всё так же с ней не разговаривал, Мора-сенсей обращала на это мало внимания: её мысли прочно заняла научная лекция, которую они организовывали вместе с профессором Гринграссом. Потребность в идеальном прохождении мероприятия била из неё ключом и неожиданно роднила Мору-сенсей с Лиамом и Алисой — другими хорошо знакомыми Хинате когтевранцами. «Наверное, сенсей хочет поговорить о чём-то, связанным с лекцией», — предположила Хината. Однако наставница продолжала молчать, поверх её плеча всматриваясь в поток студентов, и Хината вежливо уточнила:       — Вам нужен для разговора кто-то ещё?       — Рей, — Мора-сенсей дёрнула щекой и поджала губы. — Где его носит?..       — Если хотите, скажите мне, я передам Рею, — предложила Хината, с усилием подавив зевок. Мора-сенсей не ответила, продолжая настойчиво выискивать сына в толпе.       — А, вот и он, наконец! — прошипела она и призывно махнула рукой. — Ты почему опаздываешь на завтрак?       — Я ещё никуда не опоздал, — неожиданно резко ответил Рей. Обернувшуюся Хинату царапнул его тон — а ещё отсутствие Итачи рядом с товарищем: всё же обычно они приходили на завтрак вместе. — Что-то срочное? Я бы хотел поесть перед уроками.       — Что за тон, ребёнок? — нахмурилась Мора-сенсей. Рей молча вперил в неё упрямый выжидательный взгляд. Хината поняла, что без её вмешательства Мальсиберы поссорятся, поэтому «спохватилась»:       — В самом деле, урок уже скоро начнётся! У нас сегодня первая трансфигурация, а профессор МакГонагалл очень не любит, когда опаздывают, — Хината прихватила Рея за рукав, немо умоляя остыть. Чем бы его вспышка ни была вызвана.       Её слова заставили Мору-сенсей отвлечься от четвертования сына взглядом и вернуться в нервно-сосредоточенное состояние, в котором она перехватила Хинату.       — Вы не идёте на трансфигурацию. Я освободила вас ото всех уроков на сегодня.       Удивлённо переглянувшись, Хината и Рей посмотрели на неё с вопросом. Мора-сенсей пояснила:       — Для студсовета появилось дело. Приглашённая лектор, магистр Вектор, изъявила желание посмотреть Хогвартс и окрестности. Сообщить об этом заранее она, конечно же, не догадалась… — Мора-сенсей явно хотела добавить нечто неприятное, но сдержала себя. — В общем, все профессора по понятным причинам заняты.       — То есть нам нужно провести для гостьи экскурсию? — уточнил Рей; удивление вытеснило из него злость. Мора-сенсей мелко кивнула и прижала ладонь к дёргающейся половине лица: нервничала больше обычного, и её тело это выдавало.       Ударил колокол, возвещавший, что до начала первого урока осталось десять минут. Из Большого зала тут же повалил поток запаздывающих учеников: кто-то зевал на ходу, кто-то поправлял галстуки и причёски, а кто-то и вовсе спешно дожёвывал завтрак или пытался впихнуть в себя последний тост. Многие проносились мимо, торопясь в расположенные в разных частях замка классы, не замечая Мальсиберов и Хинату. Однако несколько любопытных взглядов они всё-таки получили: от подруг Хинаты, Эвана Розье с компанией и Корбана Яксли. Вышедший за учениками профессор Гринграсс и вовсе приблизился.       — Проинструктировали?       — Нет времени. Вы своего?       — Да, — каркнул профессор Гринграсс и добавил, обращаясь к Хинате и Рею: — С вами отправится Лестрейндж. Поговорите с ним, — он дёрнул подбородком в сторону трапезной.       — Да, сэр, — коротко откликнулась Хината, предпочитавшая держаться в разговорах с пугающим преподавателем защиты как можно более коротких и дежурных фраз. Рей и вовсе ограничился кивком. Смерив их внимательным взглядом через очки, профессор Гринграсс вполне галантным жестом пригласил Мору-сенсей в сторону мраморной лестницы, уводившей на верхние этажи. Наставница отняла руку от лица.       — Не подведите меня, — сказала Мора-сенсей и, подавшись вперёд, на миг коснулась щеки Рея тыльной стороной ладони.       Рей вздрогнул и едва не отпрянул. Отведя глаза, Мора-сенсей прикусила губу и спешно ушла; профессор Гринграсс убыл следом за ней.       — И что это было?.. — пробормотал Рей, заворожённо глядя матери вслед, касаясь щеки.       Тепло улыбнувшись, Хината взяла его под руку, увлекая друга в Большой зал. Случившееся и то, что Рей по его поводу переживал, вовсе не требовало её слов.       — А где Майкл?       Рей мотнул головой.       — Понятия не имею. Когда я ложился спать, его ещё не было в комнате; когда встал, уже не было. Впрочем, последнее не ново: он всегда просыпается очень рано.       — Вот как, — произнесла Хината, и её беспокойство слегка рассеялось, сменившись вопросом: что Итачи делает по утрам, если вставать намного раньше Рея для него — обычно?       Однако подумать об этом можно и позже: Хинату ждало задание.       Большой зал выглядел необычно. Никогда прежде Хината не приходила на завтрак так поздно и не заставала на длинных факультетских столах столько полупустых блюд; их лениво подчищали редкие старшекурсники, у которых вместо первого урока была форточка. За преподавательским столом был только лесничий Хагрид, с аппетитом евший овсянку из пиалы, напоминавшей размером кастрюлю.       — Вон Лестрейндж, — сказал Рей, глядевший на слизеринский стол. За ним сидела лишь группа незнакомых Хинате старших девочек, неспешно беседовавших за чаем, и заканчивавшие завтрак Рабастан с Эшли. — Присоединимся?       От такого, казалось бы, простого вопроса Хината смутилась. В отличие от Дейдары, за чужим столом буквально прописавшегося, и даже Рея, в последнее время зачастившего к гриффиндорцам, вбитая кланом привычка не отходить от принятых в обществе норм поведения не позволяла Хинате вторгаться на территорию других факультетов. Но теперь вариантов не оставалось: профессор Гринграсс приказал поговорить с Рабастаном, — поэтому Хината кивнула и позволила Рею вести.       Когда она проходила мимо, слизеринские старшекурсницы неприязненно покосились на неё, но в лицо ничего не сказали. В отличие от них, товарищи по студсовету отреагировали на её вторжение благодушно.       — О, Бенсон! — Рабастан с заметной радостью оторвался от разговора с Эшли, со стороны больше похожего на сдержанное препирательство. — Добро пожаловать в наше змеиное логово! Садись, — он похлопал по месту рядом с собой на скамье, а когда Хината села, принялся расспрашивать: — Ну что, уже чувствуешь приступ злобности? Появилось желание пошипеть? Или захватить мир? Или хотя бы составить маленький заговор?..       — Прекрати, — грозно потребовал Рей, опустившийся на скамью по другую руку от Хинаты. Сидевший напротив Эшли спрятал улыбку за чашкой чая, а Хината сказала, не давая Рабастану ответить:       — Единственное моё желание сейчас — это узнать больше о задании. Профессор Гринграсс дал тебе подобности? Профессор Мальсибер успела сказать только, что нам нужно провести экскурсию для магистра Вектор.       — Где мы встретимся с ней? — добавил Рей, приманивая себе в тарелку последние пару кусков мясной запеканки. С заминкой Хината взяла омлет с ближайшего блюда.       — В Хогсмиде, — Рабастан отодвинул пустую тарелку и опёрся локтем на стол, поворачиваясь так, чтобы хорошо видеть всех собеседников. — Гостья остановилась в «Трёх мётлах». Дамблдор сейчас завтракает с ней, но потом ему нужно в Лондон на заседание Визенгамота, поэтому, собственно, экскурсию и поручили нам.       — Что конкретно нам нужно показать?       — Это оставили на наше усмотрение. Главное — произвести на гостью наилучшее впечатление.       — Она не обучалась в Хогвартсе, верно? — произнесла Хината с подтекстом.       — Верно. Септима Вектор, магистр нумерологии, является одной из наиболее выдающихся выпускниц Шармбатона за последние полвека, — Эшли извлёк из кармана и опустил на стол газетную вырезку на незнакомом Хинате языке. Наморщив лоб, Рей принялся медленно переводить:       — От 17 февраля 1968 года. Мадемуазель Септима Вектор… защищает магистерскую диссертацию… на тему «Модель… эскалации дегенеративных процессов в… щитах четвёртого класса… при воздействии…       — …узконаправленных разрушающих чар», — подсказал Рабастан. Забрав из-под руки друга заметку, он с выражением зачитал: — Защита двадцатиоднолетней мадемуазель Вектор, с блеском окончившей Академию магии «Шармбатон» всего чуть более двух лет назад, собрала весь цвет не только французского, но и европейского научного сообщества. Оппонентами тезиса выступили такие известные и влиятельные учёные, как профессор Сайбранд ван Вейк, ныне преподаватель нумерологии в институте «Дурмстранг», и магистр Николас Фламель, всемирно известный учёный и меценат. По сообщению последнего, цитата: «Защита прошла в непринуждённо-лёгкой атмосфере научной конференции, а не заседания суда, каковым многие защиты, увы, становятся. Мадемуазель Вектор продемонстрировала выдающееся понимание не только собственного научного проекта, но и вектора развития современной науки нумерологии в целом с его достоинствами и недостатками. Впрочем, даже больше, чем её научные знания — безо всякого сомнения глубочайшие, — мне импонирует острый ум, искромётный юмор и отношение к жизни мадемуазель Вектор. Для меня было удовольствием служить оппонентом её тезиса».       Отношение к жизни мадемуазель Вектор было упомянуто многоуважаемым мсье Фламелем неспроста. С ранних лет мадемуазель демонстрировала не только выдающиеся способности к обучению, но и разносторонние интересы. В разные годы в Шармбатоне мадемуазель Вектор была президентом клубов скачек на крылатых конях, шахмат и бальных танцев, также входила в группы организаторов школьных мероприятий, самыми знаковыми из которых являются «Благотворительные скачки имени Пернеллы Фламель» и «Ежегодный летний концерт в Шармбатоне». Также мисс Вектор на протяжении трёх лет служила главным редактором ежемесячной студенческой газеты «Вестник Шармбатона». За её авторством вышло немало статей, в том числе и приуроченная к двадцатилетию падения режима Гриндевальда во Франции. Для своей статьи мадемуазель Вектор сумела добыть комментарий даже знаменитого британского историка магии, магистра Батильды Бэгшот. «Септима — выдающаяся молодая ведьма и замечательный человек. Я спокойна за будущее теоретической нумерологии», — таков был комментарий мадам Бэгшот нашей газете после защиты мадемуазель Вектор.       Когда мы спросили мадемуазель Вектор о её дальнейших планах, она подтвердила, что получила приглашение на работу от магического подразделения Лувра. Впрочем, как сказала мадемуазель Вектор, прежде чем окунаться в какую-либо постоянную работу, она намерена закончить книгу с рабочим названием «Как уничтожить мир неправильной постановкой знака» — написанное простым языком пособие о важности внимательного отношения к нумерологии для каждого колдуна.       — Любопытная она, однако, эта магистр Вектор, — заметил Рей, когда Рабастан замолчал и отложил вырезку. — Я думал, она будет… строже.       — А здесь у нас президент клуба скачек на крылатых конях, — Рабастан ухмыльнулся. — Надо было видеть лицо профа, когда я ему это зачитал.       — Полагаю, он впечатлился до желания познакомить её с Брайаном, — притворно задумался Эшли, и Рабастан засмеялся. Хината понятия не имела, о ком они говорят; впрочем, её беспокоило другое:       — Исходя из напечатанного в заметке, нам следует уделить отдельное внимание студенческой жизни в Хогвартсе. Как в прошлом президент и участник стольких клубов магистр Вектор должна оценить именно этот аспект.       — Будем надеяться, что не негативно, — Рей пригладил волосы. — Всё же наш студсовет очень юн и не успел разрастись до масштабов, которые имеет в Шармбатоне.       Хината сосредоточенно кивнула: приняла беспокойство друга со всей серьёзностью. В отличие от неё, Рабастан не придал этому особого значения:       — Если бы ты знал, Рей, какая это фигня… Есть вещи куда важнее, — он почему-то бросил взгляд на Хинату.       Рей недоверчиво хмыкнул и покосился на Шелби:       — Эшли?..       — Что я? Сейчас у меня форточка, но после — пара зелий, — Эшли развёл руками, всем видом показывая, что он не при делах. — Так что сами, сами... И да, Хлоя, — он извлёк из кармана и протянул Хинате флакон.       — Что это? — спросила она, прежде чем взять.       — Укрепляющее зелье, — Эшли многозначительно подмигнул. — В качестве побочки сглаживает последствия недосыпа.       Хинате стоило труда не зардеться — особенно под внимательными взглядами сразу троих парней. Всё же она сумела взять себя под контроль и сказать:       — Спасибо, Эшли. Сколько я тебе должна?       — Восемь часов, — расслабленно откликнулся он.       — Что?! — удивились одновременно Хината и Рей.       — Ваша экскурсия, скорее всего, затянется до самой лекции в пять. Это значит, что на протяжении следующих восьми часов я не смогу присматривать за состоянием Рабастана и вливать в него Укрепляющее каждые два часа, — Эшли обезоруживающе улыбнулся, а вот весёлость Рабастана как рукой сняло.       — Ты опять начинаешь?       — Вообще-то, до прихода ребят я не закончил, — возразил Эшли. — Ну как, Хлоя, побудешь нянькой этому балбесу до вечера? Всего-то и нужно, что время от времени поить его зельем. Доза — полглотка за раз. Идёт?       С округлившимися глазами Хината посмотрела на Эшли, на Рабастана, снова на Эшли. Шелби был слегка язвителен и преувеличенно спокоен; Лестрейндж — немного смущён и определённо встревожен чем-то, что до конца не понимал, видимо, даже Эшли. Чувства, которые возникают в такой ситуации, Хината прекрасно знала по себе.       — Конечно, Эшли, я согласна.       — Отлично! — он улыбнулся и поднялся из-за стола.       — Ты роняешь мой авторитет в глазах молодёжи, — пробурчал Рабастан.       — Ты сам себя роняешь в неожиданных местах. Поэтому не капризничай и слушайся мисс Хлою.       Рабастан мрачно зыркнул на друга, но на колкость не ответил. Вместо этого буркнул:       — Передай Поттеру, чтобы был на лекции.       Эшли кивнул и, попрощавшись и пожелав успеха, оставил их. Когда он проходил мимо, слизеринки зашипели — Эшли остановился, склонился и что-то сказал; выражения лиц девушек сменились мгновенно, и Шелби ушёл.       Хината проводила его долгим задумчивым взглядом и негромко заметила:       — Эшли очень заботливый друг.       — Ты себе не представляешь, — проворчал Рабастан и посмотрел в их с Реем тарелки. — Доедайте быстрее, нас ждут дела.       Пять минут спустя они вышли из Большого зала, а затем, следуя за Рабастаном, и из школы. У подножья каменных ступеней их ждала карета, запряжённая фестралом. Хината непроизвольно шагнула в сторону от расправившего перепончатые крылья существа.       Отворив дверцу кареты, Рей предложил руку. Отказать было бы невежливо, и Хината опёрлась на его ладонь, забираясь внутрь. За ней — без помощи — последовал Рабастан, затем Рей присоединился, и повозка немедленно тронулась с места: фестрал знал, куда они направляются.       В карете повисло странное молчание. Откинувшись на спинку сидения, обитого обтрепавшейся за десятилетия тканью, Рабастан то и дело бросал на Хинату изучающие взгляды, словно вдруг заметил в ней то, чего не видел прежде. От его внимания делалось неуютно, но Хината предпочла молча отвернуться к окошку, за которым проносилась территория Хогвартса, и делать вид, что взгляды Рабастана её не тревожат: Рей был не в том состоянии, чтобы при нём поднимать подобные темы. Он то и дело приглаживал волосы, поправлял мантию и морщил лоб, будто что-то вспоминал, — и только поэтому сам ещё не заметил, как Рабастан пялился на Хинату. А ведь перемена в поведении была значительная.       Не то чтобы до сего момента Рабастан прямо-таки игнорировал существование Хинаты, — нет, он всего лишь не питал к ней практически никакого интереса. Даже на собраниях или при занятии делами студсовета они едва ли обменивались фразами напрямую; впрочем, точно так же Рабастан не-общался и с Алисой, и с Римусом. Это не было проявлением слизеринского снобизма — ему просто было не интересно её существование. А теперь внезапно стало.       Что послужило причиной? Хината задумалась, но долго не могла прийти ни к чему конкретному. Хотя… была пара деталек, поднимавших в душе сумрачное облако тревоги.       Рей не знал, где Итачи пропадал весь вчерашний вечер и всё сегодняшнее утро. Дейдара, вопреки обыкновению, не завтракал с друзьями.       Не отворачиваясь от окна, Хината скользнула осторожным взглядом по Рабастану, но он продолжал на неё пялиться и заметил внимание. Усмехнулся и неожиданно подмигнул. Быстро поморгав, Хината уставилась обратно на пейзаж.       В таком напряжённом молчании они доехали до Хогсмида. Колёса экипажа сперва загрохотали по мощёной Главной улице, а затем их стук замер напротив популярнейшего хогсмидского трактира. Рабастан выскочил из кареты первым, и на этот раз он подал Хинате руку. Она приняла: мало ли, кто наблюдает, и нет резона быть беспричинно невежливой с галантным кавалером.       Оглянувшись, Хината не пропустила взгляд, которым выбравшийся из кареты Рей наградил Рабастана.       В «Трёх мётлах» было пусто, если не считать молодой хозяйки трактира мадам Розмерты, протиравшей пивные краны за барной стойкой, и пары волшебников за столиком, занятых беседой на, как Хинате показалось, латыни. Профессор Дамблдор сиял: его глаза горели, жестикуляция сделалась более размашистой, чем обычно, а голос звенел энтузиазмом. Собеседница директора держалась куда скромнее, но видно было, что обсуждение увлекло и её.       Рабастан прочистил горло, обращая на себя внимание пары за столиком. Профессор Дамблдор тут же встрепенулся, словно очнувшись ото сна, лучисто улыбнулся и сказал по-английски:       — Мерлин, я совсем позабыл о времени! Септима, дорогая, простите великодушно, меня ждут дела в Лондоне… Взамен себя я предоставляю вам своих лучших студентов, — директор сделал широкий жест в их сторону, — мистера Рейнальда Мальсибера, президента студенческого совета школы, мисс Хлою Бенсон, его вице-президента, и мистера Рабастана Лестрейнджа, члена студсовета и ассистента профессора Гринграсса!       Магистр Вектор отставила чашку с кофе и поднялась. Она оказалась высокой, статной и очень красивой; у неё была оливковая кожа, глубокие карие глаза и густые блестящие волосы цвета воронова крыла. Мантия магистра была насыщенного бордового цвета, и Хината невольно приковалась чувствами к этому — чёрное и алое — сочетанию.       — П'гиятно познакомиться, молодые люди, — произнесла Септима Вектор с сильным акцентом. — Профессо’г Дамблёдорр говорит, он не может показать мне школу.       — Мы постараемся стать достойной заменой, магистр Вектор, — произнёс Рей с вежливым полупоклоном, и Хината вслед за ним склонилась раньше, чем подумала: рефлексы, вбитые строгим клановым воспитанием, брали своё.       — Qui sait, nous ferons peut-être mieux que le professeur, — протянул Рабастан. Магистр Вектор заметно оживились:       — Oh, parlez-vous français, Monsieur Lestrange?       — Coupable, — развёл руками Рабастан. — J'ai donc été capturé et envoyé pour vous tenir compagnie.       — Quel terrible destin, — усмехнулась магистр Вектор, и Рабастан в тон ей отозвался:       — Est-ce que?..       — Ах, что за язык! Просто музыка, — восхитился профессор Дамблдор. Судя по лицу, у Рея имелся другой комментарий, но он сдержался. — Что же, Септима, я оставляю вас со спокойным сердцем, зная, что маленькое затруднение, о котором мы говорили, более не встанет на пути у замечательного препровождения вами дня!       — Merci. Я рада познакомиться лишно, профессо’г Дамблёдорр. Вы долго в Лондоне?       — Боюсь, до понедельника. Так что, по всей видимости, мы с вами в этот раз больше не увидимся. Но я пришлю вам тот набросок статьи, мне очень интересно ваше мнение!       — Моё удовольствие!       Они простились сердечно, как будто знали друг друга уже много лет. Помахав на прощание своим студентам и мадам Розмерте, директор ушёл камином. Рей пригладил волосы и решительно взял дело в свои руки раньше, чем Рабастан открыл рот:       — Итак, мадам, вы уже видели Хогсмид? Или вы хотели бы сперва прогуляться по нему?       — Нет, я п’гибыла вчера поздно и не видела де’гевню, — после короткой заминки ответила магистр Вектор. — П’гостите, я не ошень хо’гошо гово’гю по-английски… Но хошу поп’гактиковать.       — Оу, разумеется. Останавливайте нас, если будем говорить слишком быстро, — Рей жестом пригласил её на улицу. Пропустив их вперёд, Хината аккуратно прихватила за рукав задумавшегося Рабастана, обращая на себя внимание.       — А профессор Гринграсс знает?       — Вот и у меня тот же вопрос, — пробормотал Рабастан и потянулся к карману.

***

      Утренняя пара у пятого курса прошла тяжело: детишки вдруг вспомнили, что до СОВ остался всего месяц, и набросились на Мору с огромным количеством вопросов по самым разным темам. Особенно много вопросов, как обычно, нашлось у Яксли, и на пару с дотошным когтевранским старостой Лиамом Шелби они довели Мору до яркого желания кого-нибудь проклясть: она и так была на нервах из-за вечерней лекции.       Мору всё ещё подбешивал тот факт, что в случае с этой лекцией Гринграсс перехватил у неё инициативу. Но куда больше её тревожило незнание, чего ожидать.       Септима Вектор была восходящей звездой академического мира. Защитив магистерскую диссертацию не в рекордные, но в выдающиеся два с половиной года, она обосновалась в Лувре и последние шесть лет работала там, разбирая древние трактаты и попутно ведя исследования в области теоретической нумерологии. Мора следила за её публикациями: Вектор нередко касалась в своих статьях вопросов защитной магии, специальности Моры, — однако не знала лично — и это была проблема. Слух ходил, что Вектор очень себе на уме. Вдобавок, она была известна привередливостью касательно того, где выступать. В позапрошлом году она наделала шуму, без видимых причин отклонив приглашение дать лекцию в Стокгольме на Международном конгрессе нумерологов — приглашение, которое получают далеко не часто и далеко не каждый…       И всё-таки, как Гринграсс заманил её в Хогвартс?! И всё ли у него готово для лекции?       «Позже проверю», — пообещала себе Мора. Спровадив наконец пятикурсников (они всё никак не хотели уходить, заваливая её предложениями касательно того, какому материалу стоит уделить побольше внимания при повторении к экзаменам), Мора заперлась и приготовилась до обеда разгребаться со студенческими эссе. Их накопилось немало, а времени на проверку было в обрез из-за лекции, запланированной встречи с Изольдой Фоули в субботу и дракклова ужина с кузиной Лукрецией и её муженьком, Игнатиусом Пруэттом, задуманного Реджи. Мора совершенно не хотела участвовать, но в свете поддержки, оказанной ей мужем после выхода той дрянной статьи в «Ведьмином досуге», не чувствовала за собой права отказать. Именно поэтому она засела за эссе вместо того, чтобы контролировать подготовку к лекции и лично проводить экскурсию по школе, попутно знакомясь с Вектор.       Однако её план был нарушен настойчивым стуком в дверь.       Первый Мора проигнорировала, обоснованно подозревая в пришедшем Яксли, который, конечно же, «забыл что-то уточнить». На второй она ответила скрипом зубов. На третий уже не выдержала и растревоженным ястребом вылетела из-за стола с чётким намерением назначить Яксли отработки до конца жизни.       Вот только за порогом стоял не Яксли, а Гринграсс. И выражение лица у него было такое… необычное, что Мора поперхнулась собственным ядом.       — Что?       Гринграсс молча протянул ей клочок бумаги, который, по всей видимости, прежде являлся страницей в блокноте, а после был сложен птичкой. Приняв, Мора вчиталась в написанное знакомым ей по эссе дрессированно-ровным почерком:       А вы в курсе, что Вектор не очень хорошо говорит по-английски? Вы обсуждали с ней, на каком языке она будет давать лекцию? Р.       Глаз задёргался, а вместе с ним и скула, и уголок рта, и плечо. Отступив на пару шагов, Мора указующе мотнула головой; когда Гринграсс вошёл и закрыл дверь, сердито спросила:       — Вы что, в самом деле это не обговорили?       Гринграсс передёрнул плечами, насупившись.       — Не знал, что надо.       — И того, что языком общения в научном мире является латынь, вы тоже не знали? — прошипела Мора, и Гринграсс мрачно бросил:       — Откуда?       И действительно. Он же не имеет к науке никакого отношения.       Вздохнув, Мора вернула ему записку и принялась массировать виски. Гринграсс смотрел на неё исподлобья, и видно было, как ему неприятен собственный прокол.       — Лестрейндж может переводить с французского…       — Тогда уж лучше я буду переводить с латыни. Но это — крайний случай, — Мора принялась нервно кусать губу. А она знала, знала, что нужно проконтролировать! Какой сид её дёрнул оставить подготовку к лекции на Гринграсса?! Прокололся он, но позору-то потом перед коллегами в научном сообществе она не оберётся! — Кандида, помоги мне… Так, языковые чары не подходят точно. Они дают задержку, к ним нужно привыкать и подстраивать речь под скорость их отдачи. Это даже если бы мы знали того, кто сможет их наложить. Что ещё?.. Есть артефакты, трансформирующие речь, вроде некоторых амулетов и микрофонов с языковым модулем. Но это настолько редкие вещи, что я даже не знаю, у кого…       Гринграсс вдруг щёлкнул пальцами — высек искры магии, хотя явно этого не хотел, — и выпалил:       — Отдел правопорядка!       — Отдел?.. — Мора осеклась, ошеломлённая яркостью энтузиазма коллеги. — Но мы не имеем никакого права…       — Пф! — безумно красноречиво фыркнул Гринграсс — и заговорщицки оскалился, через зачарованные стёкла очков глядя в глаза Море очень внимательно. Испытующе.       Горе-профессор защиты, с которым Мора почти год была на ножах, на полном серьёзе предлагал ей идти требовать редкий артефакт у Отдела правопорядка.       Прикинув альтернативу: не суметь на высшем уровне организовать научно-популярное мероприятие, — Мора кивнула:       — В Лондон!

***

      В отличие от выходных дней, пятничное утро в Хогсмиде было тихим и сонным. По улочкам прогуливались только коты и сытый длинношёрстый пёс Купер, которого хорошо знали и щедро подкармливали не только местные жители, но и хогвартские студенты. Магазинчики были открыты, но пусты, и их хозяева сидели на стульях или порожках у дверей, наслаждаясь тёплым весенним солнцем, утренними газетами и разговорами с соседями. Только в здании почты царило некое подобие оживления: пожилой магозоолог осматривал сов и давал комментарии трём детишкам заведующего почтовым отделением. Ребята наблюдали за магозоологом восторженно и наперебой галдели, стараясь перекричать ухающих и хлопающих крыльями сов.       Деревня была небольшая, но её обход занял куда больше времени, чем предполагала Хината. Магистр Вектор хотела зайти буквально в каждое заведение. Она с интересом исследовала причудливые товары «Дэрвиш и Бэнгз», облазила все книжные полки в «Фолиантах и свитках», придирчиво осмотрела новейшие фасоны парадных мантий в «Шапке-невидимке», а в магазинчике приколов «Зонко» долго изучала чудо-хлопушки, ассортимент мыла изо всякой гадости и конфет с отвратительными вкусами. Однако полностью её вниманием завладели чернила, которыми что ни напишешь — буквы разбегаются, и магистр Вектор даже купила пузырёк, заговорщицки рассказывая что-то Рабастану.       Собственно, именно с Рабастаном она по большей части и разговаривала: явно рефлекторно начинала комментировать увиденное на французском, Рабастан подхватывал — и вот у них уже завязывался живой разговор. Затем магистр Вектор вспоминала о Хинате и Рее, извинялась и переходила на английский, но чувствовалось, что неполное знание языка ограничивает её живую любознательную натуру. В какой-то момент Хината остановила её извинения понимающей улыбкой:       — Если вам удобнее, пожалуйста, говорите с Рабастаном по-французски, — но магистр Вектор возразила с порывистым взмахом руки:       — Никогда не поощ’яйте комфо’гт, мадемуазель! П’геодоление сложностей ведёт к само-сове’гшенствованию.       — Я с этим согласна, — сказала Хината. — Однако есть трудности, избежание которых не повредит траектории личного роста. Простите за мою прямоту… но так ли вам нужно знание английского языка?       — Никто не знает, когда знание языка п’гигодится, — загадочно ответила Вектор и, меняя тему, указала в проулок: — А что там?..       Как оказалось, её внимание привлекло богато украшенное цветами кафе мадам Паддифут, знаменитое место свиданий в Хогсмиде. Не обращая внимания на вытянувшееся лицо Рабастана (или, возможно, как раз из-за него), магистр Вектор пригласила всех выпить кофе со сладостями. Пока она в компании Рея выбирала у прилавка десерт, Хината достала флакон Укрепляющего зелья и протянула Рабастану.       — Выпей, пожалуйста.       Приняв флакон, Рабастан сверился с карманными часами.       — Ровно два часа, Бенсон. Ты всегда так точна при выполнении заданий?       — По мере моих сил, — ответила Хината. Сделав небольшой глоток, Рабастан вернул флакон и бросил на Хинату один из тех долгих переоценивающих взглядов, которыми терроризировал всю дорогу до Хогсмида. На этот раз она спросила: — В чём дело?       — Да так… Думаю, если ещё не в курсе, до конца дня узнаешь, — Рабастан потёр костяшкой большого пальца шрам на брови и торопливо отошёл к Рею и магистру Вектор, оставляя Хинату в недоумении — и с возрастающим в душе беспокойством.

***

      Когда они вышли из камина в пустом — всё же разгар рабочего дня, — атриуме Министерства магии, Мора невольно затормозила. От величия огромного холла, ощущения перекатывающейся в его стенах магии Мору охватило запоздалое волнение. Какого драккла она здесь делала? План Гринграсса — это ведь чистой воды безумие! Это же Министерство, в конце концов, а не лавка старьёвщика!..       «Надо было идти к Герберту», — подумала Мора, но эта мысль не принесла ни удовольствия, ни желания претворить её в жизнь. Если и было в магической Британии место, от которого Мора предпочитала держаться подальше, то это — лавка «Горбин и Бёркс» в Лютном переулке, которой заведовал её старший брат.       Передёрнув плечами, отбрасывая неприятную мысль, Мора взяла себя в руки и пошла догонять Гринграсса. Тот уже поравнялся со столом дежурного, из-за которого подскочил пожилой маг.       — Гринграсс?!..       — МакДжефрис, — Гринграсс скупо кивнул и двинулся дальше, к лифтам. Старик беспомощно открыл рот и закрыл, стремительно бледнея; повернувшись к Море, пролепетал:       — Посетителям бы… зарегистрировать палочки…       — Нет времени, — отмахнулся Гринграсс, не сбавляя шаг, и Мора поразилась тому, как вольно он вёл себя в месте, в котором даже она старалась придержать норов. Словно правила существовали не для него.       — Гринграсс, стойте! — окликнула его Мора, доставая палочку и подавая МакДжефрису. — Не будем создавать проблемы.       Обернувшись, Гринграсс смерил её таким взглядом, словно не понимал, о каких вообще проблемах речь. Мора строго и требовательно нахмурилась, не разрывая зрительного контакта. Несколько бесконечных секунд — и Гринграсс хмыкнул, закатив глаза, но всё-таки вернулся к столу дежурного.       МакДжефрис наблюдал за их переглядками ошеломлённо, точно язык проглотив.       — Мы торопимся, — напомнила ему Мора, и дежурный, спохватившись, принялся спешно замерять её палочку. Закончив, вернул Море и неуверенно посмотрел на Гринграсса. Тот без удовольствия извлёк собственную палочку: острый, с резкими гранями инструмент из светлого дерева, изъеденного чёрным налётом, оставленным магией.       От щедро протянутой палочки МакДжефрис отпрянул, и Мора могла его понять: этот артефакт хотелось трогать не больше, чем его владельца.       — Ну… ваша палочка ещё есть в базе данных, — осторожно проговорил МакДжефрис и сделал пометку в журнале, куда уже внёс данные о палочке Моры. Покопавшись в коробочке на столе, он извлёк два значка. — Посетители обязаны…       Отмахнувшись, Гринграсс ушёл к лифтам, его шаги гулко разносились по пустому атриуму. Взяв с протянутой ладони значки, Мора закрепила один на лацкане мантии и нагнала коллегу.       — А вам что, особое приглашение нужно? — пока они ждали лифт, Мора сунула Гринграссу второй значок. Тот притворился, что не заметил. Лязгнули металлические двери, и профессора вошли в лифт. Едва створки закрылись, Мора решительно вцепилась в мантию Гринграсса и приколола значок посетителя. — Молчите, — отрезала она, стоило Гринграссу уронить на неё негодующий взгляд. — Не хочу завтра прочитать в газетах, что хогвартские профессора плюют на правила Министерства.       — Из-за вашего мужа? — едко уточнил Гринграсс.       — Из-за меня самой.       Гринграсс заинтересовано склонил голову набок. По счастью, лифт остановился на четвёртом уровне, чтобы принять группу магов из Отдела регулирования популяций, наперебой правивших молодому коллеге произношение на гоббледуке. Они были крайне увлечены этим делом и не сразу поняли, что вошли в не тот лифт: лишь когда Мора и Гринграсс протиснулись мимо них, чтобы выйти на втором уровне, молодой маг воскликнул:       — Ох, так это ж мы в Правопорядок уехали!..       Лязганье двери отрезало группу министерских от профессоров. Они оказались в полукруглом холле; за спинами были лифты, а впереди — сплошная стена.       — Вот поэтому, — Гринграсс постучал пальцем по значку посетителя и достал палочку. Всего лишь россыпь искр, льдисто-серебристых, упала с неё — а амулеты Моры тревожно завибрировали: среагировали даже не на чары Гринграсса, но на куда более мощную, более старую магию, пробуждённую ими.       Не в силах удержаться, Мора сняла перчатку и заворожённо коснулась холодной стены под нейтральными кремовыми обоями, жалея, что не догадалась захватить с собой очки фильтрации чар. О, здесь бы было, на что посмотреть! Рунические контуры Отдела правопорядка были чем-то, на что облизывались поколения исследователей, но доступ не получал никто. Какая досада! Ведь после Хогвартса и легендарного лабиринта Отдела тайн именно эта крепость была самым впечатляющим произведением мастеров старой магии: пространственными защитными чарами такого уровня, что вряд ли кто-то из современников сумеет повторить. Мора кожей ощущала энергичное внимание, с которым магия Отдела правопорядка прощупывала её собственную, и сознательно глушила предупреждение от амулетов. Эта сила была прекрасна.       На смешок позади Мора, разом помрачнев, обернулась. Однако резкие слова растаяли на языке: наблюдавший за нею Гринграсс улыбался удивительно спокойно, с глубоким пониманием.       Разрушая момент, из сплошной стены вышел высокий молодой волшебник.       — Гринграсс! — в отличие от дежурного в холле, этот сотрудник Правопорядка от бывшего коллеги не шарахался. Даже больше: в два размашистых шага приблизившись, хлопнул его по плечу и широко улыбнулся: — Сто лет тебя не видел, дружище! Что за повод? Ты всё-таки кого-то примучил в школе, нужно скрыть улики?       Ухмыльнувшись, Гринграсс покачал головой. Вновь натянув перчатку, Мора вернулась к коллеге и прищурилась на сотрудника Правопорядка.       — О… а вы мадам Мальсибер, да? — волшебник слегка замешкался, но всё-таки протянул ей широкую ладонь. — Орсон Вуд.       — Мора Мальсибер, — она ответила на пожатие, прикидывая, не брат ли этот парень гриффиндорской старосте школы. Отвернувшись от Моры, Вуд спросил:       — Так что привело, Рафаэль?       — Микрофон с языковым модулем.       — Угу. А ещё, небось, Краучев личный Омут памяти?       — И торт, — откликнулся Гринграсс, окончательно ошарашив Мору.       Он что, дружелюбно шутит?       — С тортом не помогу: с тех пор, как ушёл Поттер, у нас в секторе дефицит сладкого, — Вуд почесал затылок. — Ты серьёзно? Насчёт микрофона?       Гринграсс кивнул.       — В школе сегодня открытая лекция магистра нумерологии, приглашённого Гринграссом, — прояснила ситуацию Мора. — Однако Гринграсс не подумал, на каком языке магистр-француженка будет её давать.       Несмотря на серьёзность её тона, Вуд прыснул. Гринграсс прищурился и красноречиво приспустил на кончик носа очки — Вуд выставил перед собой ручищи, но без страха, в весёлой капитуляции.       — Я бы рад помочь, да только не могу отдавать артефакты отдела посторонним. По крайней мере, без одобрения начальства.       Вернув очки на место, Гринграсс потребовал:       — Проведи нас.       — Опять же, с радостью бы, да только Крауч не в отделе. Сейчас он должен быть на планёрке у министра, а потом у него заседание Визенгамо… Эй! — Вуд помахал рукой перед лицом неприятно задумавшегося Гринграсса. — Я сейчас прозвучу, как Брайан, но… Рафаэль, даже не думай идти выкуривать Крауча из кабинета министра!       — Либо так, либо из зала суда, — пожал плечами Гринграсс.       — Никакого выкуривания! — возмутилась Мора.       — Тогда засада, — сказали Гринграсс и Вуд практически хором и весело переглянулись.       Не успела Мора их осадить, из стены вышла сосредоточенная девица в строгой тёмной мантии, нагруженная стопкой дел. Вуд подался к ней:       — О, Сьюзен, ты очень кстати! Во сколько начинается заседание Визенгамота?       — Через двадцать минут, — отрапортовала девица. — Я сейчас как раз в зал суда. Мистер Крауч попросил принести документы для него прямо туда, — она взглядом указала на папки.       — Какое везение! Кабинет министра всё-таки уцелеет, — хохотнул Вуд. — Слушай, Сьюзи, хочешь сделку? Я отнесу Краучу документы, а ты сбегаешь в столовую за чем-нибудь сладким.       — Орсон, но ведь…       — Я ему помогу, — каркнул Гринграсс, и девица аж отпрыгнула.       — Ох!.. Да, конечно, без проблем, Гринграсс, если ты просишь! — затараторила она, испуганно хлопая глазами, и позволила чарам Вуда подхватить столку дел. — С-сладкое, я поняла! — и она скрылась за дверью возле лифтов, ведущей, наверное, на лестницу.       Снова переглянувшись, молодые маги захохотали: Вуд — раскатисто и не стесняясь, Гринграсс — тихонько и каверзно. Мора прижала пальцы к задёргавшейся скуле.       — Цирк! — только и сказала она и нажала кнопку вызова лифта.       На нём они стали спускаться на самый нижний уровень министерского здания. Это заняло время: словно чтобы нарочно их замедлить, чуть ли не на каждом уровне лифт останавливался, впуская-выпуская волшебников и волшебниц. Отойдя к задней стенке кабины, Мора спрятала лицо за министерской инфо-листовкой, целый ворох которых лежал в закреплённой на стене корзине: вовсе не хотела повстречать знакомых. Гринграсса же от прочих пассажиров загородил Вуд и оживлённо расспрашивал о школе. Прямо над ними тянулась одна из жердей, на которых усаживались залетавшие в лифт совы с письмами, и Вуд, подняв палочку, держал над головой слабенький щит — как и большинство в лифте.       — Опля! — воскликнула ведьма, на щит которой приземлился совий снаряд. Сидевшая над её головой сипуха встрепенулась, осыпав щит вдобавок и перьями. — Пятый раз за день! Я всё понимаю, но это уже перебор!       — Нет, я точно буду жаловаться в Отдел хозяйства! — пробормотал колдун, бережливо прижимавший к груди остроконечную шляпу.       — Правильно! — поддержал его другой волшебник. — Давно пора перейти на служебные записки!       — Но ведь Отдел хозяйства заявлял, что защитный контур Министерства глушит зачарование записок, разве нет?       — Да отмазываются, как пить дать! Защиту ведь можно перенастроить!..       — А вы слышали про магловское изобретение для связи? Теле-фоны? — спросил восторженный рыжий паренёк. Его все проигнорировали, и толпа вышла в атриуме. В лифте наконец стало тихо, и он медленно пополз дальше вниз.       — Отдел тайн, — объявил прохладный женский голос, лившийся, казалось, из стен кабины.       Выступив из лифта в длинный коридор без окон, облицованный чёрным мрамором, Мора невольно поёжилась от холодка, прошедшего по спине. Очень давно, когда была девчонкой, зачитывавшейся записями предка о создании Министерства магии, она мечтала побывать здесь: лично посмотреть на знаменитый лабиринт, древний уже в те годы, когда поверх него начали возводить Министерство; исследовать его тайны и научиться этой невероятной старой магии… Бабушка Белвина наслала на неё Круциатус, когда услышала о подобных амбициях.       — И думать забудь! — кричала бабушка, пока съёжившаяся у её ног Мора рыдала от пронзительной боли. — Тайны поглотят любого, кто сунется в них!       Половина лица остервенело задёргалась, практически причиняя боль. Мора скосила глаза на Гринграсса, потяжелевший взгляд которого буравил единственную дверь в конце тёмного коридора. От двери разило мрачной, давящей мощью.       «Неудивительно, что Гринграсс предпочёл сбежать от Тайн в Хогвартс под крыло к Дамблдору», — подумала Мора. Лучше школьная рутина и студенческие проблемы, чем… это.       — Нам сюда, — Вуд первым шагнул к неприметной лестнице, уводившей вниз. На дверь в конце коридора он старался даже мельком не посмотреть. — Гринграсс, ты не мог бы перестать заниматься вот тем, чем ты занимаешься? Накликаешь…       Словно подтверждая его слова, чёрная дверь приоткрылась без единого звука. Недолго думая, Вуд схватил Гринграсса за плечо и буквально втащил на лестницу.       — Дерьмовое место, — буркнул Вуд, увлекая приятеля вниз по ступеням; Мора не отставала от них ни на шаг. Едва чёрная дверь скрылась из вида, Гринграсс вырвался и резко поправил очки, похожий на растревоженную змею.       — Вы когда-нибудь были внутри? — спросила Мора, не обращаясь ни к кому конкретно.       — Нет, — передёрнул плечищами Вуд.       — Да, — замогильным голосом уронил Гринграсс.       Больше никто ничего не добавил.       Добравшись до низа лестницы, маги свернули в очередной коридор: с грубыми каменными стенами, в которые были врезаны массивные деревянные двери с железными засовами. Впрочем, после коридора, ведущего к Отделу тайн, этот производил едва ли не уютное впечатление.       — Успели! — выдохнул Вуд, спеша к открытой настежь двери одного из залов суда. Возле неё островками собрались члены Визенгамота, употребляя последние минуты перед заседанием на разговоры. Мора недовольно поджала губы: предпочла бы, чтобы как можно меньше людей видело её и Гринграсса в Министерстве, — но отступать было поздно. Тем более, что к ним уже повернулась древняя профессор Марчбэнкс.       — Не обманывают ли меня глаза? — спросила она у стоявшего рядом старого Огдена. — Это ли не Мора Бёрк, да ещё и в компании мальчишки Гринграсса?       — Ваши глаза остры, как всегда, Гризельда, — ответил Огден, и Мора сочла невозможным не остановиться.       — Добрый день, профессор Марчбэнкс, — поздоровалась она с ведьмой, в своё время принимавшей СОВ и ЖАБА по трансфигурации и у неё, и у тётки Катрионы, и у бабушки Белвины. Гринграсс и Вуд, не замедлившись, проскользнули мимо. — Как поживаете?       — Как и вы, полагаю: в ожидании школьных экзаменов, — старуха смерила её долгим взглядом с головы до ног. — Я хорошо помню ваши экзамены, юная леди. Поэтому мне было так неприятно читать ту статью о вас в «Ведьмином досуге».       — Не думала, что столь уважаемая профессор может читать подобную дрянь, — съязвила Мора, мрачно зыркнув на других судей, отвлёкшихся от собственных разговоров, чтобы послушать её. Почти всем хватило такта отвести глаза — но только не милейшему дядюшке мужа, Маркусу Флинту. Испепелив Мору неприязненным взглядом, он тихо заворчал, на что стоявший рядом лорд Блэк ответил усмешкой.       — В том журнале мне нравятся сканворды, — парировала профессор Марчбэнкс. — К тому же, мне любопытно наблюдать, к чему приходят люди, которых я знавала подростками.       — За такой информацией стоит обращаться в более респектабельные издания, чем «Ведьмин досуг», — сказала Мора, высматривая среди лилового моря судейских мантий светлую макушку Гринграсса. Взгляд сперва зацепился за платиновую: то был лорд Малфой, — но вскоре Мора нашла возвышавшегося практически надо всеми собравшимися Вуда. — Вы позволите? У меня есть дела.       — Да-да, милочка, идите, — помахала рукой профессор Марчбэнкс. — Встретимся в июне в школе.        — Непременно, — ответила Мора и направилась к Вуду. Гринграсс и в самом деле обретался рядом с ним. Распугав прочих судей, эти двое оттеснили Бартемиуса Крауча подальше от людей: Вуд перегородил полкоридора, скрывая происходящее от взглядов любопытствующих, а Гринграсс блестел глазами через стёкла и нечто тихо требовал. Крауч сердито бледнел, но не уступал:       — …бросил значок мне в лицо, а теперь смеешь что-то требовать? Не наглость ли это?!       — Очень нужно, — сказал Гринграсс и, поморщившись, выдавил: — Пожалуйста… дядя.       Крауч ощерился, встопорщив идеальные усы-щётку.       — А, вспомнил о родственных связях, племянничек? Как помочь моему бездарному сыну вытянуть твой предмет на высший балл — не вспомнил!       Растерявшись, Гринграсс моргнул пару раз.       — Хм?       — Это здесь при чём? — процедила Мора, выйдя из-за Вуда, талантливо исполнявшего роль неодушевлённой стены. Крауч ошпарил её неприязнью:       — Уж точно не при вас, миссис Мальсибер! У нас с Гринграссом приватный разговор, оставьте нас.       — Вообще-то, просьба к вам Гринграсса напрямую касается меня, — отрезала Мора. — У нас мало времени, так что давайте по-быстрому: вам нужно подновить какие-нибудь защитные амулеты в отделе? Провести экспертизу некого артефакта?       Судя по тому, как Крауча перекосило, её когтевранский метод переговоров «ты мне — я тебе» ему не понравился.       — Вы решили, что меня можно купить?!       — Мерлин, да нет же! Я пытаюсь с вами полюбовно договориться…       — О, какой любопытный кружок по интересам! — к ним без предупреждения вторгся Дамблдор. Крауч немедленно повернулся к нему:       — Дамблдор, вы в курсе, чего требуют ваши профессора?!       — Вы знаете, Барти, на самом деле, я искренне горжусь собственным глубоким знанием нужд персонала Хогвартса, — Дамблдор спрятал кисти в широких рукавах лиловой судейской мантии. — Более того, второй причиной моей скромной гордости являются неустанные попытки добиться их удовлетворения. Не в этом ли заключается работа директора и, шире, главы любой структуры?       — Сто баллов, профессор! — ухмыльнулся Вуд и тут же отвернулся под уничтожающим взглядом Крауча.       — Благодарю за высокую оценку, мистер Вуд. Но, кажется, заседание скоро начнётся, не так ли?       Крауч посмотрел на него, на медленно тянущихся в зал заседания судей, снова на Дамблдора. Тот спокойно улыбался.       — Под вашу ответственность, Альбус, — сдался Крауч. — Вуд, выдайте им микрофон; под расписку, само собой. Он должен быть возвращён не позднее понедельника.       — Будет, — каркнул Гринграсс, как и Мора, пытавшийся притвориться не удивлённым внезапным вмешательством директора; не преуспевающий в этом, как, Мора подозревала, и она сама.       — Чудесно! — пока с ворчанием зарывшийся в бумаги Крауч не видел, Дамблдор хитро подмигнул профессорам. — Что ж, обязанности не ждут, и это касается всех нас! Барти, по поводу того аргумента… — и он, прихватив под локоть, увёл Крауча в зал суда. Они были последние, и сурового вида мракоборец закрыл за ними дверь.       В коридоре повисла тишина.       — Кто бы что ни говорил про него, Дамблдор — мой герой, — совершенно серьёзно сказал Вуд. — Конечно, после сегодняшнего Крауч будет надо мной измываться как минимум месяц, но я буду отбывать дежурства в атриуме и сортировать архивы с улыбкой.       Гринграсс бросил взгляд на Мору.       — Откуда он знает?       — Понятия не имею, — проговорила она и помассировала висок. — Вот же не было беды… Вуд, отдайте уже нам этот дракклов микрофон: нам нужно возвращаться в школу.       — Конечно, — с готовностью откликнулся Вуд. — Но сперва… Сьюзи уже должна была вернуться в отдел с тортом для Гринграсса.

***

       После кафе мадам Паддифут экскурсионная группа обошла остаток магазинчиков Хогсмида и отправилась посмотреть на Визжащую хижину. К тому времени солнце поднялось в зенит и начало обратный путь к горизонту. Это беспокоило Хинату.       — Рей, — тихонько окликнула она друга, пока Рабастан, облокотившись на заборчик, рассказывал магистру Вектор байки о призраках Визжащей хижины. — Скоро время обеда… не пора ли нам в школу?       — Я тоже об этом думал, — Рей с сомнением посмотрел на гостью. — Но, справедливости ради, она выглядит развлечённой. И как будто совсем не торопится посмотреть Хогвартс.       Хината кивнула: значит, ей не показалось.       — Что будем делать?       — Ну, силком мы её затащить не можем… О! — Рей просиял и повысил голос: — Мадам, я слышал, что вы любите магических животных, в особенности крылатых коней. Это правда?       — Ах, нишего в это в’гремя не утаить! Да, люблю.       — К слову, как так вышло? — вклинился Рабастан, не давая Рею довести разговор, куда собирался. — Всё-таки научная работа в нумерологии и скачки на крылатых конях… — он изобразил руками чаши весов, что никак не могут прийти к балансу.       Магистр Вектор обвела его цепким взглядом.       — Вы делаете спорт, мсье Лестранж. Квиддиш? — Рабастан кивнул. — А ещё ассисти’гуете профессо’гу защиты. Как так вышло? — она вопросительно изогнула бровь и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Одно увлешение не… исклюшает другие. D'accord?       — Согласен, — сказал Рабастан. Рей задумчиво нахмурился:       — И всё равно рано или поздно приходится выбирать, не так ли? Невозможно стать профессионалом во всём, что нравится.       — Видите ли… — магистр Вектор сделала паузу, формулируя ответ: — я не думаю о нумерологии, как о п’гофессии. Это моё увлешение. П’гофессия может быть… в тягость. Увлешения — нет. Если станут — они больше не увлешения, и по’га их б’госать.       — Вы бы смогли бросить нумерологию? — поразился Рей. — После получения степени магистра?! В смысле, это же столько вложенного труда и времени, не говоря уже о том, что именно в этой области вы сделали себе имя, и начинать всё сначала… Простите, — он заметил, что магистр следит за его порывистой речью с непониманием, и посмотрел на Рабастана. Тот перевёл, и магистр Вектор кивнула:       — Да, это сложно. Но жизнь одна, — она спокойно улыбнулась, и одна эта улыбка сказала Хинате больше любых слов.       Такую имеют люди, лелеющие план.

***

      Обед в Большом зале подходил к концу, из распахнутых дверей уже тянулись редкие группки школьников. Когда Мора и Гринграсс, только-только вернувшиеся из Министерства камином, пересекали холл, им навстречу из трапезной вышел Эшли Шелби — но не прошёл мимо, как прочие, а изящным манёвром пристроился сбоку от Гринграсса.       — Дети вели себя хорошо, проверочную работу написали, домашнее задание получили. Их ответы и список попытавшихся списывать у вас на столе, — Шелби протянул ключ. Гринграсс забрал его и кивнул. Улыбнувшись Море, парень был таков.       — Вы что, ещё и Шелби в ассистенты привлекли? — проворчала Мора, проследив за тем, как парень скрывается в подземельях.       — Лестрейндж занят Вектор, — пожал плечами Гринграсс. — Попробуйте.       — Что?       — Ассистента.       — В отличие от вас, я в состоянии справиться со своей работой самостоятельно, — беззлобно бросила Мора и вошла в Большой зал. Гринграсс, вопреки обыкновению, не скривился; более того, последовал за ней и сел рядом за столом преподавателей.       Мора удивилась. Как и все за столом.       — Банши на горе свистнула, не иначе, — пробормотала Стебль, а Флитвик всплеснул руками:       — Надеюсь, что нет! Иначе бедняга Хагрид так расстроится, что пропустил столь редкое зрелище!..       Их шутки перекрыл гулкий голос Слизнорта, подсевшего к Гринграссу:       — Я уверен, Рафаэль, ситуация была экстраординарная… Однако я бы предпочёл, чтобы впредь вы предупреждали меня о намерении снять студента с урока заранее, а не запиской в середине пары!       — Приношу извинения, — буркнул Гринграсс в тарелку. После торта, который ему скормил Вуд, он не проявлял заинтересованности в еде, но всё равно зачем-то пришёл в трапезную и теперь водил ложкой в наваристом курином бульоне.       — Я всё правильно слышала? — на стул рядом с Морой опустилась МакГонагалл. — Рафаэль, вы действительно поставили Эшли Шелби вести урок у первокурсников?       — Да.       Нагнувшись над столом, МакГонагалл посмотрела на него, как на студента, на СОВ заявившего, что формулу превращения спички в иголку им на уроках никогда не давали.       — Мне нужно объяснять, почему это недопустимо?       — Он справился.       — О Мерлин, это же всего лишь шестикурсник! Одно дело, когда вы берёте мистера Лестрейнджа ассистировать вам на практических занятиях, но совсем другое, когда вы без подготовки поручаете мистеру Шелби провести вместо вас урок!       — Они писали проверочную.       — Дети под надзором подростка! Как будто он не позволил им списывать!       — Именно так он и отрапортовал, — вклинилась Мора, приманивая поближе рагу из ягнёнка. — Провести контрольную сможет почти каждый, Минерва. Чтобы вам это доказать, на следующей неделе я поставлю старшего Паркинсона надзирать за проверочной у третьего курса, хотите?       — Не нужно, — МакГонагалл поджала губы. — От вас, Мора, я такого отношения к работе не ожидала.       — Какого? — мигом нахохлился Гринграсс. МакГонагалл не смешалась под его горящим взглядом:       — Расхлябанного, — она поднялась, сурово глядя на Мору и Гринграсса с высоты своего роста. — Я буду говорить об этом с профессором Дамблдором, когда он вернётся.       Гринграсс передёрнул плечами, и Мора повторила жест, найдя его безупречно передающим посыл. Крылья её точёного носа затрепетали, и МакГонагалл, чудом сдержавшись, убыла. Слизнорт тоже поднялся, покачнувшись.       — Если вам двоим, друзья мои, тонкая наука зелий никогда не давалась, это ещё не значит, что вы имеете право пренебрегать её значимостью для других, — прогудел он и ушёл вслед за МакГонагалл.       Прикусив изнутри щёку, Мора попыталась взять себя в руки. Вот ещё её будут отчитывать, как нашкодившую школьницу!..       — Мы — хорошая команда, — вдруг тихо, сдержанно проговорил Гринграсс.       Мора повернулась к нему, вскинув бровь. Вновь уткнувшись в суп, горе-профессор защиты улыбался.       — Какие признания, Гринграсс! Осторожнее, иначе я подумаю, что на вас так подействовал торт.       — Он и подействовал, — Гринграсс поднял от тарелки глаза, блестевшие лукавством.       — А без его пагубного влияния вы всё тот же человек, кто был в шаге от того, чтобы проклясть главу Отдела правопорядка на глазах у всего Визенгамота?       — Конечно.       Мора усмехнулась и сменила тему:       — В четыре встретимся в лектории. Нам ещё нужно разобраться, как этот дракклов микрофон работает.

***

      Пообедать Хинате и остальным пришлось в «Трёх мётлах»: вернуться в школу они банально не успевали. За обедом зашёл разговор о том, как магистр Вектор пришла к тому, чтобы связать свою жизнь с нумерологией: Рея живо интересовал этот вопрос. Без деталей, но магистр упомянула о ранних занятиях этим предметом.       — У меня не было шанса… избежать её, — сказала магистр Вектор, улыбнулась одними губами и больше об этом ничего не добавила, переключившись на вызнавание тонкостей преподавания нумерологии в Хогвартсе. У Хинаты закралось подозрение, что за этим стоит долгая и неприятная семейная история.       После обеда Рей снова решил взять руководство в свои руки и сообщил, что следующей остановкой станет сам Хогвартс.       — А в де’гевне и вок’гуг больше нешего посмот’геть? — несколько поспешно спросила магистр Вектор, вызвав поддёвку прямолинейного Рабастана:       — Мне начинает казаться, что вы слукавили, попросив об экскурсии по Хогвартсу, мадам.       — Нет-нет! Мне инте’гесен Хогва’гтс, и я хошу его посмот’геть. Но это… п’гоще, чем посмот’геть округу через глаза местных, да? Я беру шанс.       — Тогда как местный ответственно вам заявляю: в Хогсмиде делать больше нечего, — сказал Рабастан, и Рей согласно кивнул:       — Совершенно нечего. Но я подумал, быть может, вы хотели бы познакомиться с профессором Кеттлберном и его питомцами? На территории Хогвартса живут впечатляющие популяции единорогов и фестралов, а недавно начали разводить и гиппогрифов.       — О, мне н’гавится ваша идея, мсье Мальсибе’г! Я никогда не вст’гечала фест’галов и гиппо’гифов, — магистр Вектор легко нахмурилась. — У нас их щитают слишком… опасными для неп’гофессионалов. У вас есть опытный магозоолог?       — Профессор Кеттлберн очень опытен. Уверен, он сможет рассказать вам много интересного о своих подопечных.       — Magnifique! — просияла магистр Вектор и опустила приборы на пустую тарелку. — В путь?       Простившись с мадам Розмертой (та не взяла за обед денег: сказала, профессор Дамблдор обо всём с ней договорился), они вышли на улицу. Школьная карета, на которой Хината, Рей и Рабастан приехали утром, ждала их в проулке рядом с трактиром. На подошедших фестрал безразлично уставился пустыми глазами, отсутствием зрачка напоминавшими Хинате — до дрожи — родной Бьякуган.       — Самоедущая ка’гета? — заинтересованно подалась вперёд магистр Вектор. — Или?..       — Фестралы, мадам, — Рабастан приблизился и погладил создание по кожистой костистой шее.       Магистр Вектор изменилась в лице.       — Mes condoléances.       — Не стóит. Вы их не видите?       — Нет, судьба пока бе’гежёт.       — Я тоже их не вижу, — сказал Рей, глядя на пустое для него место сбоку от Рабастана — вышло, что прямо на фестрала. Шагнув вперёд, он протянул руку с уверенностью человека, богатого опытом обращения с лошадьми. Хината, впрочем, заволновалась и приготовилась перехватывать его руку и оттаскивать друга назад, если фестрал проявит признаки агрессивности. — И это странное чувство: вроде и хотел бы увидеть, но цена… — Рей грустно усмехнулся и опустил руку, сорвав облечённый вздох Хинаты и всхрап фестрала, только было вытянувшегося ему навстречу.       — Скажу откровенно: здесь есть, на что посмотреть, — Рабастан потрепал фестрала по холке и поверх неё посмотрел на Хинату. — Верно, Хлоя?       — Я их боюсь, — ровно ответила она и по широкой дуге обогнула фестрала, направляясь к дверце кареты.       Когда внутри к ней присоединились остальные, карета мягко тронулась и вновь застучала колёсами по мостовой. Магистр Вектор с любопытством прильнула к окну, не выказывая желания завести разговор. Развалившись на сидении, Рабастан снова принялся разглядывать Хинату, ухмыляясь. На сей раз это заметил Рей: насупился, стиснул кулаки и всем своим видом требовал от Рабастана сменить поведение, иначе у него будут проблемы. Рабастан явно не возражал против проблем. Хината всё больше тревожилась, а потому обратилась к гостье:       — Вам, наверное, профессор Вектор много рассказывал о школе?       То ли её голос заглушил стук колёс, то ли магистр Вектор нарочно проигнорировала вопрос.       Некоторое время спустя они достигли школы. Карета остановилась у парадных дверей, а когда пассажиры вышли, фестрал хлопнул крыльями, словно прощаясь, и потянул её в сторону хижины Хагрида. Поставив ногу на первую ступеньку ведущей в замок лестницы, Рабастан спросил:       — Итак, мадам: школа или природа?       — П’ги’года, — постановила она и повернулась к замку спиной.       Вслед за каретой они спустились вниз по холму. Чем ближе они подходили, тем заметнее было скопление народа перед хижиной лесничего: шёл урок, и седой профессор Кеттлберн что-то восторженно объяснял четвёртому курсу, размахивая руками: целой и протезом. Предметом его восхищения, по всей видимости, были существа в небольшом загончике: удивительная помесь коня с птицей, способная похвастаться не только цветным оперением и крыльями, но и жутких размеров когтями и мощным клювом. Оценив их вид, Хината решила на всякий случай держаться от существ подальше — даже притом, что они явно были детёнышами.       Остановившись у свежей грядки, на которой Хагрид совсем недавно посадил, как и каждый год, тыквы, Хината предоставила ребятам и магистру Вектор присоединиться к классу, изучавшему гиппогрифов, а сама обратила взгляд на замок. Ей было неспокойно. Поведение Рабастана всерьёз её тревожило, и Хинату тянуло как можно скорее найти Итачи: и чтобы посоветоваться, и чтобы убедиться, что с братом всё хорошо. На периферии сознания витала мысль найти Дейдару, причём с теми же целями.       «А ещё лучше будет обсудить всё втроём. Нам нужно к этому привыкать», — подумала Хината и решила, что так и поступит.

***

      Мора и Гринграсс заканчивали настраивать чары лектория (если быть точнее, Мора настраивала, а Гринграсс следовал за ней по пятам и с интересом наблюдал за каждым действием), когда заявился горевший предвкушением Флитвик.       — Всё готово? Нужна какая-то помощь?       — Всё под контролем, — гордо вскинув голову, ответила Мора. Гринграсс как бы невзначай опёрся на кафедру, на которой красовался блестящий микрофон с языковым модулем, добытый у Отдела правопорядка. Декан не мог его не заметить.       — О! — он заторопился к кафедре, на ходу наколдовал себе стремяночку и взошёл на неё, одновременно плетя диагностику над микрофоном. — Однако, какое изящное зачарование! Эта модель куда лучше нашей!       — О чём вы? — встрепенулась Мора.       — Так ведь у нас тоже есть похожий микрофон, — Флитвик извлёк из безразмерного кармана футляр и откинул крышку. На бархатной подложке покоился артефакт, подобный тому, что венчал кафедру.       Мора ошарашенно уставилась на него. Лицо Гринграсса досадливо вытянулось.       С их реакции Флитвик от души похихикал:       — Ну-ну, вы разве никогда не видели его на квиддичных матчах?       — Стойте! — воскликнула Мора. — Только не говорите мне, что используете такой редкий артефакт для комментирования квиддичных матчей!       — А что же ему, пылиться в закромах? — улыбнулся Флитвик и потрепал зависшего Гринграсса по локтю. — Нынче в Хогвартсе нечасто бывают иностранцы… Но Альбус сегодня утром написал мне, что встретился с Септимой и предвидит сложности на лекции, поэтому попросил принести микрофон. Я не знал, что и вы раздобудете один!       Мора посмотрела на Гринграсса; тот вернул взгляд, полный желания побиться головой о кафедру.       — Вам стоит почаще беседовать с коллегами, — мягко пожурил Флитвик. — Много нового и интересного для себя откроете о школе.       Краснеть было ниже её достоинства, поэтому Мора отошла к окну и в срочном порядке заинтересовалась видом из него. У кафедры Флитвик принялся объяснять Гринграссу отличия двух моделей микрофонов, то и дело пытаясь шутливо вызнать, где они с Морой добыли новую, — Гринграсс не признавался, и Мора тоже не собиралась. Ей было искренне стыдно: стоило догадаться, что Хогвартс — артефакторная барахолка похлеще магазина братца Герберта! Здесь веками создавали, конфисковали, прятали и использовали такое количество артефактов, что чисто по статистической вероятности в замке могло оказаться нечто с языковым модулем. Моргана, эта дрянная беременность, делишки Реджи и рутина школьных будней плохо влияют на её когнитивные способности!..        За шумом крови в ушах услышав, как приоткрылась дверь, Мора обернулась. В лекторий заглянул Рей.       — Добрый вечер, — поздоровался он разом со всеми присутствующими. — До начала лекции полчаса, потому мы привели магистра Вектор.       — Великолепно! — Флитвик молодцевато спрыгнул со стремяночки и развеял её. — Заходите! — он торопливо засеменил к распахнувшимся дверям, переходя на латынь: — Магистр Вектор, мы рады приветствовать вас в Хогвартсе!..       Пока декан увлечённо знакомился с гостьей, Мора дала себе время на её первую оценку. Септиме Вектор было то ли двадцать семь, то ли двадцать восемь, но строгая бордовая мантия её однозначно взрослила. Второй накидкой ей на плечи спадали роскошные прямые волосы (волосок к волоску, здесь явно не обошлось без магии). На Вектор не было украшений, лишь единственный амулет: травянисто-зелёный хризолит в золотой оправе, испещрённой тонкой арабской вязью, — вещь старая и очень мощная. Судя по внешности Вектор, амулет вполне мог оказаться семейной реликвией. Мора обожала разбирать чары на таких вещицах: как правило, они оказывались тонкими, уникальными в своём роде…       Чьё-то настойчивое внимание сбило с мысли. Как оказалось, это сын пилил её выжидательным взглядом; они с Хлоей так и стояли у дверей в ожидании указаний. Мора позволительно мотнула головой: подозревала, что дети не прочь передохнуть хотя бы полчаса перед лекцией. Просияв, они временно простились с Вектор и вышли, а вот Лестрейндж даже не обратил на это внимания, слишком занятый нашёптыванием на ухо Гринграссу: наверняка ставил патрона в известность, что произошло в течение дня. Гринграсс кивал и выглядел удовлетворённым, не сводя взгляда с беседующей с Флитвиком Вектор.       Спустившись с возвышения с кафедрой, Мора подошла к декану и гостье. Флитвик почувствовал её за своей спиной и свёл разговор в паузу; только тогда Вектор обратила внимание на Мору.       — Мора Мальсибер.       — Септима Вектор, — представилась молодая ведьма в ответ и повернулась к пришедшему следом за Морой Гринграссу: — А вы — профессо’г Г’ин-г’асс?       — Рафаэль.       — Merci. Ваша фамилия для меня… сложная, — она вежливо улыбнулась и бросила быстрый взгляд на Лестрейнджа, снова занявшего место за плечом Гринграсса. — У вас ошень хо’гошие студенты.       — Дрессура, — пожал плечами Гринграсс, и Лестрейндж отпрянул от него, вскинув брови в немом восклицании: «Серьёзно?!»        — Cela explique tout, Monsieur Lestrange! — смешинка в тоне Вектор не понравилась Море, как и переход на французский. А Вектор тем временем продолжила как ни в чём не бывало: — Ваши студенты показали для меня весь Хогсмид и те’гито’гию школы. По-своему к’гасивое место.       — Полагаю, после Шармбатона сложно сказать что-либо приятное про архитектуру старичка Хогвартса, — пошутил Флитвик.       — Красота Хогвартса в его магии, — отрезала Мора. — Я преподавала в Шармбатоне: ему не хватает глубины, древности Хогвартса.       — Может быть, — ответила Вектор без тени согласия. — Alors, всё готово?       — Готово, — Гринграсс жестом пригласил её к кафедре и принялся скупо объяснять систему. Что Вектор не понимала, переводил, явно дополняя отсебятиной, Лестрейндж.       — Поистине, сегодня день невероятных происшествий, — негромко заметил Флитвик Море. — Кто бы мог подумать, что из нас всех очаровать привередливую гостью сможет Рафаэль Гринграсс!       — Дуэтом с Лестрейнджем, — поправила декана Мора, которой Гринграсс в этот день открылся со стольких сторон, что переваривать придётся все выходные. — Впрочем, мне без разницы. Главное, чтобы визит магистра прошёл хорошо.       — Цель всё так же оправдывает средства, Мора? — поддел Флитвик и отошёл к беседующим. Мора же, вздохнув, села в первом ряду и стала ждать начала.

***

      Выйдя в коридор, Хината вздохнула полной грудью. До лекции оставалось полчаса — этого времени должно быть достаточно, чтобы найти и переговорить как минимум с Итачи. Осталось только тактично отказаться от компании Рея. Хината повернулась к другу, чтобы соврать про необходимость сходить в туалет, но Рей смотрел куда-то ей за спину и хмурился. Обернувшись, Хината увидела, что привлекло его внимание.       На подоконнике неподалёку сидел Дейдара и что-то чёркал в блокноте карандашом. Рядом с ним сидел Итачи и с интересом следил за ходом мысли.       У Хинаты по спине пробежали мурашки, а сердце забилось быстрей — так её поразил этот вид.       — Добрый день, — заметив их, Итачи стёк с подоконника, полностью развернулся — и Хината мгновенно обратила внимание на неестественность формы носа брата: словно его недавно ломали. Вздрогнув, Хината поспешила подойти.       — Что случилось?       — А я говорил, что она сразу заметит, — хмыкнул Дейдара. Захлопнув блокнот и убрав в карман, он ребячески поболтал ногами в воздухе, чем-то крайне довольный.       — Что случилось? — повторила Хината вопрос, обводя обоих цепким взглядом куноичи, в прошлом немного ирьёнина. Помимо повреждённого носа, у Итачи на тыльной стороне ладоней были отчётливые следы затягивающихся ран. У Дейдары были опалены пальцы на левой руке и сбиты костяшки; он даже не удосужился обработать их зельем для быстрого восстановления.       Подошедший вместе с Хинатой Рей тоже заметил эти следы. Прищурился недоверчиво и удивлённо.       — Вы что… подрались?       — Мы не сошлись во мнениях по одному вопросу, — обтекаемо ответил Итачи, а Дейдара хохотнул:       — Ага, дискуссия выдалась жаркая!       — И как?.. — спросила Хината с замиранием сердца.       — Результат налицо, — весело оскалился Дейдара. Итачи же несколько мгновений помолчал, прежде чем медленно, весомо произнести:       — Мы пришли к компромиссу.       Не в силах сдержаться, Хината заулыбалась, пронзённая оглушающим облегчением.       — Мне впору оскорбиться, Майкл, что ты не позвал меня секундантом, — неожиданно холодно проговорил Рей.       — Услуги секунданта мне не требовались: это была не дуэль, — отозвался Итачи, но его ровный тон ситуации не помог.       — О, спасибо, что поставил в известность! Если вдруг однажды понадоблюсь, ты знаешь, где меня найти, — огрызнулся Рей и, круто развернувшись, быстрым шагом скрылся за поворотом коридора.       Дейдара проводил его неприятно весёлым взглядом.       — Чё ваш парень такой нервный? Кто его покусал?       Ни Хината, ни Итачи ему не успели ответить: вновь открылась дверь лектория и все трое обернулись. Увидев вышедшего, Дейдара расширил улыбку.       — Басти, а ну-ка расскажи, что ты весь день делал с Мальсибером?       — На твоём месте я бы беспокоился, что я сделаю с тобой, Дей, — относительно серьёзно ответил Рабастан, подойдя к шиноби. Посмотрев на каждого по очереди, особенно задержавшись на Итачи, он потёр шрам на брови. — Ну… вы поговорили?       — Мы, — Дейдара указал на себя и Итачи, — да, полночи не могли оторваться друг от…       — Позже я объясню в подробностях, — перебил его Итачи, обращаясь исключительно к Хинате, — но пока тебе нужно знать, что ситуация изменилась, имото.       Хината дёрнулась, округлила глаза: Итачи никогда не называл её так при ком бы то ни было, тем более при волшебнике!       А затем пришло осознание, что это могло означать.       — Ох… — Хината прижала кулачки к груди, в неверии глядя на брата. Неужели она поняла всё правильно? Но почему?.. Как?..       Хината терялась в вопросах, которые не терпелось задать. Видя это, Итачи едва приметно улыбнулся.

***

      Учительская шумела, причиняя Море головную боль. Центром всеобщего внимания выступала Септима Вектор, которой практически каждый из хогвартских профессоров спешил высказать своё восхищение в связи с только что данной лекцией. Единственными примечательными отсутствующими были Дамблдор и старик Вектор.       Стоя в стороне и наблюдая за коллегами, Мора с облегчением выдыхала. Мероприятие прошло хорошо — куда лучше, по правде, чем она рассчитывала. Микрофон с языковым модулем сработал идеально: артефакт был хорош, но и Вектор использовала для объяснений минимум терминов, предпочитая слова, понятные даже первокурсникам. На лекцию пришла почти вся школа: кому-то была интересна нумерология, кому-то хотелось посмотреть на иностранную волшебницу, а кого-то сагитировал прийти студсовет. Когтевранцы были и вовсе полным составом: декан попросил, а вороны искренне уважали Флитвика и серьёзно относились к его редким просьбам. Вдобавок, они задавали много вопросов — не случилось, вопреки опасениям Моры, как на докладе Яксли, когда задавать вопросы пришлось взрослым. Умы детей куда больше будоражили примеры катастроф, произошедших из-за неправильных расчётов, чем магическая генеалогия.       И к этому успеху Мора не имела практически никакого отношения.       Глядя на разговаривающую с хогвартскими профессорами Септиму Вектор: лёгкую, молодую, горящую энтузиазмом, — Мора невольно возвращалась мыслями в прошлый сентябрь. Только переступив порог родной школы в качестве преподавателя, Мора так сильно хотела изменить в ней порядки — и что в итоге? Она погрязла в рутине, планах уроков и подготовке курсов к экзаменам; не прошло и года — она превратилась в одну из тех, кого осуждала за безынициативность.       А ещё противнее было от того, что та же рутина не смогла погрести под собой Гринграсса.       Он подкрался к ней, бледный и взбудораженный. У него в руках была кружка нетронутого чая, а на губах — некое особенно отталкивающее подобие ухмылки. Она показалась Море самодовольной.       — Что? — буркнула Мора и была практически уверена: Гринграсс явился в её мрачный угол, чтобы услышать извинения за резкость, которой Мора ответила на его инициативу с этой лекцией.       На его месте она бы тоже подобным действием закрепила победу.       Однако Гринграсс её огорошил: придвинувшись ближе, он тихо сказал:       — От равновесия отнять шестёрку — выйдет три.       — У вас с вычислениями… — начала было Мора, но осеклась.       Она поняла, что задумал этот сын Салазара.       Гринграсс прищурился из-под очков.       — Да?       Мора вновь обратила взгляд на Вектор. Та вместе с остальными отсмеялась над какой-то историей Слизнорта, а затем громко предложила:       — Милые коллеги! П’годолжим вече’г в «Т’гёх мётлах»?       — К чему так далеко?! — тут же воскликнул Флитвик, и Стебль его поддержала, блестя глазами из-под шапки коротко стриженных кудрей:       — Филиус прав, для продолжения банкета нам вовсе не нужно никуда идти! В Хогсмиде не развлечься так, чтобы не вызвать пересуды, а здесь у нас и приватность, и огневиски рекой…       — Помона! — воскликнула МакГонагалл, алея скулами от неловкости.       — О, это так? Меня уст’гаивает! — сообщила Вектор. Флитвик и Стебль встретили её заявление аплодисментами и стали звать домовиков.       Мора обменялась быстрым взглядом с Гринграссом — и кивнула. Гринграсс оскалился.       Буквально за четверть часа учительская преобразилась до неузнаваемости. Разномастные кресла были сдвинуты ближе к стенам, освобождая больше места перед камином. Сбоку от него примостили стол: Флитвик над ним поколдовал, и теперь тот больше походил на барную стойку. На ней чинно выстроились бутылки: что-то принесли домовики, что-то достали из потайного шкафчика за стендом с расписаниями, что-то коллеги отжалели из личных запасов, а Кеттлберн отскочил камином в Хогсмид и вернулся с бочонком медовухи. Кухонные эльфы принесли закусок и сладостей (среди них было и внушительных размеров блюдо с ванильным пудингом, которое домовики левитировали поближе к Гринграссу); их разместили также на барной стойке. Наколдовав себе высокий стул с лесенкой, Флитвик возглавил бар и принялся деловито предлагать обслужить коллег — по учительской прокатился хохот, а затем Стебль и Блейк наперебой принялись заказывать у Флитвика какие-то безумные коктейли.       Пока все суетились вокруг, Мора устроилась в любимом кресле, обитом синей в красную клетку шерстяной тканью (Моргана, у неё здесь есть любимое кресло!), устало прикрыла глаза и опустила руку на живот. Забраться бы в кресло с ногами, свернуться клубком, но такого, конечно, она не могла себе позволить. Ей не было плохо, просто силы кончались. Хотелось в тишину Мальсибер-холла и, возможно, в объятия мужа.       Однако от судьбы она получила опустившегося в соседнее кресло Гринграсса; за собой он чарами манил личную бутылку с чем-то янтарным и ванильный пудинг. Усевшись, Гринграсс сотворил пузатый бокал и плеснул в него из бутылки. Задумался — и протянул бокал Море.       Она опешила — уже в который раз за этот день.       — Мне нельзя алкоголь.       — Чай?       — Чай можно, — удивлённо согласилась Мора, и Гринграсс ускользнул к бару.       Блюдо с пудингом осталось охранять его кресло.       К тому времени, как Гринграсс вернулся (с целым подносом, на котором были и массивный чайник, и чашка на блюдце, и вазочки с несколькими видами печенья), в учительской сделалось очень шумно. У бара Флитвик дискутировал с МакГонагалл и Кеттлберном о сортах виски. Слизнорт, усадив с собой Вектор, угощал её засахаренными ананасами и медовухой и расспрашивал о знакомствах. Блейк и молодая целительница Помфри оккупировали диван и шептались, то и дело принимаясь несолидно хихикать. Заглянувшая ханжа Ваблатски ужаснулась происходящему, срочно напророчила всем несчастья и драматично удалилась патрулировать школу, сперва громко заметив, что лишь она и профессор Вектор относятся к своим обязанностям серьёзно.       При упоминании отца Септима Вектор изменилась в лице: всего на миг, после ведьма смогла натянуть обратно дежурную улыбку. Впрочем, ненавязчиво наблюдавшая за ней весь вечер Мора не пропустила перемену — как и смотревший в ту же сторону Гринграсс. Неспешно цедя свой напиток (бренди, как подсказала этикетка на бутылке), он практически безотрывно пялился на Вектор, загадочно сверкая глазами. Мора нахмурилась.       — Прекращайте. По вам видно, что вы что-то задумали.       Передёрнув плечами, Гринграсс резко снялся с места и пересел на диван к Слизнорту. Тот аж дёрнулся, попытался как можно незаметнее отодвинуться от него подальше, не прекращая кудахтать — Мора не вникала в подробности того, что он там рассказывал про заместителя министра, которого, конечно же, в своё время именно Слизнорт свёл с правильными людьми. В его короткую паузу на вдох Вектор ухитрилась вставить вопрос о воспитанниках Слизнорта, выбравших академическую карьеру, и старик со смехом, звучавшим весьма искусственно, указал на Гринграсса. Тот выразительно скривился.       — Я вот каким вопросом задаюсь со среды, — сказал вдруг Флитвик так громко, что практически все в учительской обернулись к нему. — Как, о как Рафаэль сумел уговорить вас дать лекцию в Хогвартсе, Септима?!       Коллеги согласно зашумели, поддерживая вопрос. Вектор, обнимавшая длинными пальцами очередной бокал медовухи, легко засмеялась:       — О, Рафаэль п’гименил… особую технику!       — Какую?! — чуть ли не хором спросили Флитвик, Стебль и Кеттлберн.       Смех исчез с её уст, когда Вектор извлекла из кармана мантии аккуратно сложенный пергаментный лист. Гринграсс подобрался; остальные профессора замерли в ожидании и недоумении. Вектор развернула лист и продемонстрировала всем написанное — Мора вытянула шею, чтобы разобрать почерки: округлый с росчерками и стандартный зачарованного пера.       — Пе’гвой меня позвала сделать лекцию в Хогва’гтсе профессо’г Мальсибе’г. Я отказала, — произнесла Вектор, мельком посмотрев на Мору. — Потом п’иглашение повто’гил Рафаэль. Я отказала и ему. В ответ Рафаэль п’гислал мне… — её взгляд приковался к напряжённому, как на дуэли, Гринграссу, считывая реакцию. — Думаю, вы можете хо’гошо догадаться, што он мне п’гислал.       «Проклятие, — ярко осознала Мора. — Он прислал ей проклятие».       Потому что ну что ещё мог отправить сердитый, отвергнутый в порыве Гринграсс?       — Септима, милая… — испуганно пробормотал Слизнорт. Флитвик и Стебль нервно переглянулись. МакГонагалл вздохнула и пригубила виски.       Но Вектор всё это вряд ли заметила: её внимание по-прежнему было сосредоточенно на остром бледном лице профессора защиты. Тот отвечал настороженностью готовой к броску гадюки.       — Те ча’гы были великолепны, — после паузы сказала Вектор.       — Ответная задача была хороша, — тихо проговорил Гринграсс. Вектор хихикнула, точно девчонка:       — Она с моего магисте’гского экзамена. Не думала, што вы сделаете её…       Она больше ничего не добавила, но все в зале ощутили повисшее между молодыми магами чувство.       Это было уважение.

***

      Наутро Мора узнала, что гулянка в учительской продолжалась до третьего часа ночи; сама она из-за усталости и вороха назначенных на субботу дел ушла спать рано. За завтраком стол преподавателей был погружён в пересуды: оставшиеся до конца просвещали остальных коллег.       От Флитвика Мора узнала, что после нескольких коктейлей Стебль завладела одним из микрофонов и принялась петь, то и дело переключаясь на новый язык; второй микрофон был вручён МакГонагалл, которую виски размягчил, и дуэтом деканы радовали публику пением до тех пор, пока Вектор не возжелала продемонстрировать собственные таланты (впечатляющие, по отзывам Флитвика). Большая любительница посплетничать Блейк рассказала, что после ночного патруля — и так сложилось, что как раз в разгар пения, — в учительскую пришёл Секст Вектор, и их с дочкой встреча прошла, мягко говоря, не в дружелюбной атмосфере: дело дошло до обмена репликами на повышенных тонах на французском. Стебль это подтвердила и добавила, что они с Флитвиком разняли перепалку быстро, но Секст на коллег обиделся и ушёл, хлопнув дверью. Септима же даже расплакалась, бедная девочка.       Больше о том, какая эта девочка «бедная», поведал Гринграсс. Он, невыспавшийся и довольный, подсел к заканчивавшей завтрак Море и безмолвно сунул ей скатанный в трубочку пергамент. И пусть у неё было мало времени, дела влекли за стены Хогвартса, Мора не нашла в себе сил удержать любопытство.       Вы вчера рано ушли, пропустили всё интересное. В разгар вечеринки пришёл Вектор; он был не в духе и немедленно начал выговаривать Септиме за поведение. Она ответила, что уже взрослая ведьма, так слово за слово дошло до ссоры. Флитвик и Стебль их развели, Флитвик пытался перевести всё в шутку, но Вектор поссорился ещё и с ним и ушёл. Септима совершенно шикарно разрыдалась, Стебль, Блейк и Помфри её полчаса успокаивали. После мы с ними, Флитвиком и Кеттлберном ещё долго сидели и за бокалом разговаривали про жизнь. Могу поделиться списком компромата, если хорошо попросите.       Когда все расходились, Септима заявила, что хочет прогуляться до Хогсмида пешком. Её не хотели отпускать, а когда поняли, что не переспорят, отпускать без компании. Я вызвался. Все истолковали это идеально превратно и не возразили.       С тропинки мы довольно быстро сошли: её потянуло к озеру. Она хотела знать, водятся ли у нас келпи, и очень расстроилась, узнав, что всех давно вытеснили от школы. Но среди подходящих к воде деревьев летали светляки, луна красиво серебрила озеро, а Септима выпила достаточно медовухи, чтобы предложить посидеть на берегу под ивой…       На этом моменте Мора подняла удивлённый взгляд на Гринграсса. С аппетитом уплетавший блинчики с вареньем горе-профессор ухмыльнулся и постучал по пергаменту, советуя продолжить чтение.       …А у меня удачно оказалась припасена бутылка бренди. Не прошло и бокала, как Септима снова начала плакать и жаловаться на жестокость отца. Тогда же она и перевела для меня, что Вектор наговорил ей в учительской: там было и про несерьёзность, и про несоответствие его ожиданиям, и ещё из той же оперы. Я видел, что это манипуляция, но не спешил прерывать: мне была интересна цель.       Цель мне понравилась: в перерывах между всхлипами Септима предложила проклясть её отца. Я даже почти согласился, но, знаете, стало как-то неловко перед вами: кто вас будет выручать с дополнительными проектами, если меня выгонят из школы за нападение на коллегу?..       — Гринграсс… — начала было Мора, но он опять с усмешкой уткнул палец в строчки.       …Септима приняла аргумент. Мы как следует пропесочили вас и пришли к выводу, что не так уж вы и плохи: Септима наслушалась всякого от ваших злопыхателей в Европе и начиталась «Ведьминого досуга» (к слову, всё не доводилось выразить: я в восторге), но я заверил, что с вами можно иметь дело. Кроме того, ваш сын и воспитанница очаровали её не меньше Лестрейнджа. На этом признании Септима принялась вздыхать и рассказывать, как отец бросил её ради карьеры и как давит, чтобы она оставила собственную и родила ему внуков. А потом снова предложила его проклясть. Она начинает мне нравиться.       Сокращая танцы вокруг и многозначительные паузы: мы договорились до того, что Вектору стоило бы найти новую жену и заняться рождением себе кого бы то ни было самостоятельно и оставить Септиму в покое. А для этого ему нужно свободное время, которого он не имеет, преподавая в Хогвартсе. Предложение «А давайте-ка придумаем план, как выжить его из Хогвартса» не прозвучало вслух, но повисло подтекстом.       По пути в Хогсмид я спросил, не думала ли она сама о преподавании. Септима поняла всё правильно и сказала, что открыта к идее. Из этого проистекает повторение моего вчерашнего вам предложения: а давайте-ка отнимем от равновесия шестёрку. В контексте наших планов три мне нравится куда больше, чем два.       Закончив читать, Мора откинулась на спинку стула, собираясь с мыслями. С типичной слизеринской паранойей Гринграсс вынул пергамент из её руки и уничтожил, пока тот не привлёк внимание других профессоров; по счастью, те были слишком заняты разговорами.       — Ну? — нетерпеливо буркнул Гринграсс.       — Начиная со вчерашнего утра я от вас в перманентном шоке, — абсолютно честно сказала Мора. Он прищурился, напрягаясь, и Мора ворчливо добавила: — В приятном, Гринграсс, в приятном.       Его напряжённость как ветром сдуло.       — Это «да»?       Встретив его взгляд, Мора кивнула, и Гринграсс просиял, как может сиять опаснейший артефакт в отблесках Адского пламени.       — Мы с вами — хорошая команда, — повторил он медленно, с расстановкой, свою вчерашнюю фразу, а затем весомо добавил: — Когда равны.       — Чтобы сравняться со мной, вам нужно получить две магистерские степени, — хмыкнула Мора совершенно беззлобно и поднялась из-за стола. Всем корпусом повернувшись следом за ней, Гринграсс хитро оскалился.       — Будете курировать?       — Вот ещё.       — А за чай с печеньем?       — Ещё слово — и я подумаю, что вы наглым образом пристаёте ко мне, замужней беременной женщине.       — К дважды магистру.       — У дважды магистра дела, — отмахнулась Мора и ушла, старательно давя улыбку.