Трилистник. Манёвры

      После Белтайна Хогвартс преобразился: словно некая сила стряхнула пыль со старичка, вдохнула жизнь в ещё сонные после зимы окрестности. Казалось, за одну ночь распустилось-заколосилось всё растительное: от капризных молодых мандрагор в теплицах до последнего сорняка на лугу, от древних сосен в Запретном лесу до Гремучей ивы. Та всех поразила, ощетинившись — впервые на всеобщей памяти! — цветами: ядрёно-жёлтыми соцветиями, похожими на мохнатых гусениц. Ради такой диковинки самые отчаянные романтики, желавшие заполучить редчайший букет для своей избранницы, шли на риск, и никакие травмы от драчливого дерева не могли охладить их пыл.       В начале того тёплого мая в Хогвартсе витала лёгкая атмосфера счастливого помешательства. Беспечность разгара весны не по силам было убить даже приближавшимся экзаменам. Почти всех школьников беспокоили только два события: квиддичный финал и бал-маскарад.       Кто возьмёт кубок: снова львы или змеи всё-таки отвоюют упущенный в прошлом году титул?       Как студсовет украсит Большой зал на этот раз?       Сдержат ли капитаны сборных обещание провести джентльменский матч?       Считается ли магловская одежда маскарадной?       Кто лучший ловец: Джеймс Поттер или Регулус Блэк?       Кого пригласить на бал?       Сумеет ли Рабастан Лестрейндж установить новый рекорд по забитым за матч мячам, поставив на место побившего его прошлый рекорд Дэвида Поттера?       Как самостоятельно сделать клёвую маску?       Правда ли, что доктор Фейерверкус пожертвовал студсовету целый ящик своих новейших хлопушек и после бала будет огненное шоу?       Экзамены? Какие экзамены, профессор МакГонагалл, до них ещё целый месяц!..       — Всего лишь месяц, — ворчал Лиам, переехавший жить в мир учебников, таблиц и рунических словарей. Впрочем, не с концами: со всей присущей ему когтевранской методичностью выкроил в плотном расписании подготовки к экзаменам окна — и разразился многоходовочкой, за которую Дейдара полюбил его ещё больше прежнего.       С самого начала семестра Лиам принялся всеми правдами и неправдами отваживать кавалеров Забини. В ход шли и подкупы, и шантаж, и взаимовыгодные предложения, от которых просто нельзя отказаться, и даже угрозы натравить Лестрейнджа. По итогу его стараний Забини не получила ни одного — ни одного! — приглашения на бал. Наблюдавший со стороны Дейдара видел, что для девчонки это, мягко говоря, в новинку. Впрочем, заметно было также и то, что в определённой мере ситуация Забини льстила: то и дело она бросала на Лиама взгляды львицы, приценивавшейся, достаточно ли хороша подвернувшаяся ей зебра. Забини пребывала в полнейшей уверенности, что все эти схемы Лиам проворачивал ради того, чтобы расчистить себе дорогу к сердцу слизеринской королевны, и ждала его финального действия с тонкой улыбкой гроссмейстера, знающего наперёд все ходы севшего с ним играть новичка.       Когда в один из уютных вечеров Лиам: при полном параде, статный и чинный — подошёл к столу Слизерина в Большом зале, Забини слегка повернула голову в его сторону, выдавая нетерпение. И преисполненный чувства собственного достоинства Лиам обратился с приглашением на бал настолько велеречивым, что многие менее опытные и решительные парни взяли его речь на заметку и использовали в последующие дни.       И вроде бы всё прям как Забини хотела… Вот только адресован блестящий пассаж Лиама был вовсе не ей, а Ади Гринграсс.       Выражение лица Забини в тот момент невозможно передать словами. А вот Гринграсс даже бровью не повела и не менее пафосно и велеречиво приняла приглашение. Дейдара мигом заподозрил, что эти двое сговорились.       — Я всё просчитал. Мисс Гринграсс — идеальная кандидатура, — сообщил Лиам друзьям, когда они в тот вечер собрались в своём логове и иссякла первая волна шуток. — Они с мисс Забини приятельствуют — раз. Мисс Гринграсс и вполовину не так красива, как мисс Забини, — два. При этом, самое главное, мисс Гринграсс происходит из одной из самых блестяще чистокровных семей нашей страны. А чего не хватает мисс Забини, чтобы сделаться настоящей королевой Слизерина вместо выпустившейся Нарциссы Блэк? Правильно, породы. Это три.       — Я даже не знаю, смеяться мне или плакать от умиления, — на полном серьёзе заявил Рабастан. — Лиам, это прекрасно.       — Вот это наш подход! — Дейдара приобнял Лиама за плечи одной рукой, другой растрепал другу волосы. Тот даже не стал уворачиваться: до того был радостен, потому что доволен собой. — Кстати, ты забыл пункт номер четыре. Гринграсс — кузина самого стрёмного препода, так что Забини даже не сможет ни тебе, ни ей отомстить.       Лиам посмотрел на него оскорблённо.       — Почему это забыл?       В общем, планка романтических подвигов была задрана высоко. Поэтому Дейдара во тьме ночи навестил Гремучую иву и в неравном бою срезал несколько веток с цветами. Получившийся букет украсил лентой, нашедшейся на тумбочке брата (откуда и на кой хрен Джиму их столько: тонких и широких, однотонных и с узорами, блестящих, разноцветных — он понятия не имел), и притащил с утра в Большой зал.       Лица искалеченных Ивой романтиков нужно было видеть.       Однако долго насладиться ими у Дейдары не получилось: сколько бы ни высматривал среди толп студентов, он никак не мог найти химе. Червячок возмущения закопошился под рёбрами. Ну как так-то?! Она ж всегда завтракает в одно и то же время! Дейдара специально припёрся именно в этот промежуток, а химе бродит где-то!..       Стоять и ждать, как идиот, явления принцессы и уж тем более садиться и ждать, чмошно пристроив на скамейке букетик, Дейдара не собирался. Поэтому, сменив направление, он направился к слизеринцам. Добравшись до цели, протянул через стол букет и спросил:       — Пойдёшь со мной на бал?       Рабастан поперхнулся чаем. Пока он кашлял, Эшли нейтрально произнёс:       — И тебе доброе утро, Дэвид.       Сообразив, что некрасиво поступает, Дейдара развязал ленту, отделил от букета половину и протянул Эшли.       — Пойдёшь с нами на бал?       — Я думал, мы уже обо всём договорились, — ответил Эшли, не меняясь в лице. На них поглядывали полфакультета змей, но комментировать не решались: Паркинсон был не в духе и грозовой тучей реял на другом конце стола. — Это что у тебя, ветви ивы?       — Не ивы, а Ивы!       — Гремучей ивы? — заинтересовался проходивший мимо Снейп. Обычно за пределами обмена заказ-зелье-бабло он игнорировал работодателей, а тут аж притормозил.       — Ты думаешь, я бы притащил своим мальчикам обычную?       — Дай-ка сюда этот веник! — откашлявшись, Рабастан кровожадно потянулся за букетом, но Эшли его опередил. Присвоив все веточки, он принялся аккуратно складывать их под жадным прищуром Снейпа, приговаривая:       — Я слышал, цветы Гремучей ивы не только редки, но и обладают немалой ценностью как ингредиент для зельеварения. В частности, они усиливают эффект бодрящих и снадобий для повышения концентрации, — Эшли вновь перевязал букетик лентой, улыбнулся со значением и вручил его Снейпу.       — Я с вами на бал не пойду! — тут же сообщил пацан, но в букетик вцепился, как в мешок серебра.       — Тебя и не звали, — отмахнулся Дейдара, а Эшли развил свою мысль:       — Вскоре начнётся пора, когда зелья повышения концентрации пригодятся большинству наших соучеников. И если удастся порадовать их улучшенным вариантом…       — За разработку нового рецепта возьму дополнительно, — сообщил Снейп и унёсся из зала, забыв про еду.       Эшли и Дейдара проводили его меркантильными взглядами. А вот Басти был для этого слишком занят, он грустил о другом:       — Теперь точно придётся искать на бал партнёршу. А то про нас всё-таки начнут думать не то.       — Про нас уже думают не то, — охотно поделился Дейдара, усевшись напротив друзей. — Конечно, о вас двоих всем всё ясно уже очень давно. Но, в довесок, тут на днях мне довелось услышать в женских душевых куски устного народного творчества на тему того, как мы с тобой, Басти, ставим рекорды, хм… вне поля.       — У меня только один вопрос, — чуть поспешно сказал Эшли, пока Басти кривился. — Что ты делал в женских душевых?       — Как это что?! Вдохновлялся! — Дейдара вытащил из сумки и подал ему альбом для рисования. — Листы с десятого по четырнадцатый, пароль обычный. Я чутка поменял стиль и ракурсы, нужно мнение.       Рабастан и Эшли переглянулись. Хлебнув тыквенного соку, Дейдара вопросительно вскинул бровь.       — Тебя это вообще не волнует? — спросил Лестрейндж.       — А должно? — искренне удивился Дейдара. Волновали его куда более серьёзные вещи вроде тревожного предвкушения очередных фокусов от Итачи, надвигающейся войны, безопасности семьи и друзей, девственности химе, наконец… На беспокойство о всякой фигне он не разменивался. — И вообще, творец должен быть открыт к критике.       — И какую же критику ты здесь увидел?       — Благодаря преданным фанатам до меня дошло, наконец, что я забыл добавить в комикс…       — Не вздумай! — зарычал Рабастан, вспыхнув до корней волос.       — Басти, а вот это уже лицемерие. Когда я добавлял сцены с двумя девчонками, кто громче всех орал, что такого должно быть побольше?       — Так то девчонки!       — И наша аудитория — преимущественно парни, — вставил свои пять кнатов Эшли. Дейдара закивал:       — Вот именно! Перед нами образовалась возможность значительно расширить охват и повысить продажи!       — Иди ты с такими возможностями… в «Ведьмин досуг», — пробурчал Рабастан.       — Хм, может, и стоит. Вы в курсе, они сотрудничают с анонимными авторами?       Ничего не ответив, друзья поспешили сменить тему на дела студсовета. Дейдара им позволил, делая себе мысленную заметку обсудить идею с Лиамом, когда тот вылезет из-за книг.       Химе на завтрак так и не явилась.       Уже на выходе из зала Дейдару перехватил Джастин Хастингс и отозвал в сторонку. Дейдара последовал за капитаном без охоты, прекрасно зная, о чём тот поведёт речь: разговор случался уже не впервые. Поэтому сердито сказал на упреждение:       — Да выучил я твои схемы игры, выучил!       — Потрясающе, — остановившись в стороне от потока валивших на уроки школьников, Джастин сложил руки на груди и посмотрел на него сурово. — Я хочу, чтобы ты держался подальше от слизеринцев, в особенности от Лестрейнджа.       — Чё?       — Не прикидывайся, что не услышал! — отрезал Джастин командным тоном. Но Дейдара так и смотрел на него, почти не мигая, и для семикурсника этот взгляд стал слишком серьёзным испытанием. Его капитанская маска треснула; быстро облизнув губы, Джас понизил голос и нервно зачастил: — Поттер, подумай сам. До игры осталось всего два дня, а ты даёшь змеям все шансы вывести тебя из строя…       — Я тебя услышал. К сведению не принял. Увидимся, — махнув рукой, Дейдара направился к дверям замка, не обернувшись на окрик.       Если бы обернулся — Джас отправился бы не на занятия, а в больничное крыло на носилках.       На травологии химе появилась к самому удару колокола, бледная и рассеянная, приведённая под ручку Солнышком Эванс. Как заботливый товарищ Дейдара подошёл поинтересоваться, что да как, но был облаян Солнышком и отправлен перебирать прыгающие поганки за каким-нибудь другим столом.       — Типичная Эванс, — хмыкнул Сириус, когда Дейдара, всё ещё пребывавший в шоке, присоединился к братовой компании. — Сунешь палец — оттяпает руку.       — Вот интересно, — Джим задумчиво потёр подбородок, — как защищать даму сердца от драконов, если она сама — как дракон?..       Посмотрел он при этом на Дейдару, словно надеялся, что старший брат немедленно выдаст ему рабочий план действий. Это согрело, но упрощать братишке жизнь Дейдара в педагогических целях не собирался, поэтому молча пожал плечами. Про себя решил, что как минимум у одной из девчонок (а скорее, у обеих) месяки, на том успокоился и занялся перебором поганок. Тем более, что до конца урока в голову настойчиво лезли мысли о Джастине и его не выбитой дури.       Это недоразумение нужно было исправлять.

***

      На вечер поле зарезервировала слизеринская сборная, поэтому тренировки у гриффиндорцев не было. Пользуясь этим обстоятельством, Дейдара потащился в подземелья.       В зелёной гостиной его встретили, как неизбежное зло. Ну, по крайней мере, умные люди вроде Евы Флинт, которая даже поздоровалась из своего кресла у камина. Зато дебилы вроде Эйвери и Джагсона набычились, но сделать ничего не смогли: внимательный взгляд Флинт приковал их к месту, и Дейдара, никем не остановленный, прошёл к мальчишеским спальням. Впрочем, на этот раз вместо комнаты друзей он завалился в спальню третьекурсников. А что? Итачи говорил, что они с Реем занимаются нумерологией по понедельникам и четвергам? Говорил. Приглашал присоединиться? Не словами, но приглашал. Сегодня четверг? Четверг.       — Здорóво!       Итачи и Рей синхронно обернулись на голос. Устроившись на одной кровати, они обложились книгами-свитками и в самом деле, походу, учились. При виде Дейдары на пороге Мальсибер нахмурился.       — Ты что здесь делаешь?       — Пришёл заниматься с вами нумерологией. Он пригласил, — Дейдара выразительно кивнул в сторону Итачи. Тот сделал задумчивое лицо.       — Что ж, можно и так сказать, — его тон был полон отчуждённого любопытства: так вот, мол, как ты выбрал истолковать мои слова? Словно вся эта затея не принадлежала ему от и до.       Дейдара хмыкнул и перевёл взгляд на источник низкого предупредительного рычания. Вскочившая с лежанки в углу псинка была небольшая, ему чуть выше колена, но рычала с серьёзным обещанием: ещё шаг без позволения хозяина, чужак, и я выпотрошу тебе кишки. Дейдара ничуть не сомневался, что у псины хватит решимости попытаться.       — Сэр Дункан, место! — приказал Мальсибер, и собака мгновенно прекратила скалиться, плюхнулась обратно на подстилку, не прекращая при этом пристального наблюдения за Дейдарой.       А у того язык чесался выдать хотя бы парочку из комментариев, пришедших на ум. Чудом сдержавшись, Дейдара побарабанил костяшками по дверному косяку.       — Ладно, проходи, — без охоты пригласил Рей, но не раньше, чем бросил быстрый взгляд на Итачи. Дейдара вновь не сдержал хмыканья. Прикрыв за собой дверь, он подошёл к уютно устроившимся слизеринцам, покрутил головой в поисках места, где бы приткнуться, но по итогу просто превратил нашедшийся в кармане карандаш в стул. Придвинув его поближе, уселся и одну стопу упёр в бортик кровати, поднимая стул на задние ножки.       Итачи и Рей смерили его такими взглядами, что Дейдара, закатив глаза, уронил стул обратно на все четыре ноги и сел ровнее.       — Ну, чё тут у вас?       — Домашнее задание по нумерологии, как ни странно, — огрызнулся Рей, чем моментально вызвал желание его пнуть.       — Мы только начали вторую задачу, — добавил Итачи, посмотрев на Дейдару так, словно видел все его мысли. Видел — и предупреждал не действовать в соответствии с ними. Дейдара ради разнообразия внял.       — А что с первой? Я условие посмотрел — там старик такого нагородил…       С выражением лица джонина, снизошедшего до демонстрации академским пиздюкам, как правильно держать кунай, Мальсибер принялся объяснять первую задачу — и, как ни противно признавать, выходило складно, логично и доходчиво. И хотелось бы доебаться, да не до чего.       Видимо, эта эмоция на грани удивления и разочарования отразилась на лице: наблюдавший за ним Итачи невесомо улыбнулся. Горделиво вскинув подбородок, Дейдара всем корпусом развернулся к Рею и вклинился в его монолог с конкретным вопросом. Удивлённо похлопав глазами (как будто сомневался, что Дейдара способен на глубокомысленные рассуждения!), Мальсибер стал отвечать, но Дейдара опять его перебил с новым вопросом. Конкретным, логическим и абсолютно точно нумерологическим, ничуть не связанным с желанием доебаться. Вот вообще ни разу!       Время пролетело незаметно и даже с пользой. В какой-то момент в спальню сунулся Снейп: смерил всех «Да как вы меня заебали!» взглядом, прихватил конспекты-книги и свинтил.       Когда до отбоя остался час, Мальсибер решительно отложил учебник.       — На сегодня всё.       — Эй, там ещё одна задача! — возмутился Дейдара, надеявшийся избавиться ото всей домашки за раз.       — У нас есть другие дела, кроме как подтягивать отстающих, — сказал Рей и свистнул свою псинку. Та подорвалась с энтузиазмом Джима, намылившегося с маглами-друзьями в кино.       — Мы можем закончить, Дэвид, — внезапно предложил Итачи. Дейдара на такую щедрость удивлённо округлил глаза. Рей же съёрничал:       — А вас безопасно оставлять одних? Не подерётесь опять?       — Обещаю без твоего присмотра его не трогать, — в тон ему отозвался Дейдара, а Итачи сказал:       — Всё в порядке, Рейнальд. Иди.       — Всё в порядке, Кисаме…       За Мальсибером закрылась дверь — и Дейдара в голос рассмеялся. Годы идут, а Учиха всё тот же!..       С абсолютно каменной физиономией Итачи ждал, когда Дейдара уймётся, не предпринимая ни попыток его осадить, ни, напротив, уточнить, что смешного. Какой же он, сука, ску-учный!.. И наверняка задержал Дейдару не из товарищеского порыва помочь с уроками, а потому что надо о чём-то перетереть. От этого соображения смех иссяк, и Дейдара, откинув с глаз чёлку, спросил:       — Ну что?       — Нам осталась последняя задача, — Итачи передвинул пергамент, чтобы обоим было лучше видно. — Итак, дано…       Они и правда продолжили заниматься нумерологией. Итачи предоставил Дейдаре решать задачу, а сам внимательно наблюдал, в тупиковых ситуациях не выдавал открытым текстом с пояснениями, а намекал, как сделать правильно. В отличие от Рея, он то ли не хотел, то ли не мог чётенько, как по учебнику, объяснить Дейдаре его проёб. Сперва Дейдара по привычке заподозрил Учиху в снобизме, но быстро понял, что для самого Итачи все эти нагромождения формул и потоки чисел просты и понятны, как знакомый с генинства шифр, в котором всё ненужное отметаешь на чистом рефлексе, а ключ применяешь быстрее, чем задумываешься об этом. Таким сам пользоваться можешь, но научить другого — вряд ли.       — Не, с Реем мне нравилось больше, — заключил Дейдара, когда задача была побеждена. Итачи склонил голову к плечу.       — Одобряешь?       — Тебя заботит?       Вместо ответа Итачи коснулся двумя пальцами скулы у краешка глаза и приподнял бровь. Дейдара подобрался. Предложение было совершенно недвусмысленным… предложением, мать его! Это не вспышка красноты — и вот уже ты в иной реальности, хотя сам даже не вдуплил. Офигеть! Не, ну ради такого можно и согласиться на гендзюцу. Можно ведь?       Паскудная часть характера тут же заявила: ни в коем случае! Потому что, во-первых, нехер, а во-вторых, это ж как смешно будет посмотреть на лицо Учихи, когда на его в кои-то веки цивильную просьбу поступит отказ. Мысль о маленькой мести гадостливо взбодрила. И всё же очень быстро её вытеснила другая: с учётом изменившихся раскладов, нужно привыкать к такому взаимодействию. Взвесив обе, Дейдара вздохнул и сдался логике.       — Ага.       Комната общежития пропала. Вместо неё вокруг соткался смутно знакомый берег реки: широкой, могучей, неторопливо несущей воды к далёкому морю, переливаясь в ярком полуденном солнце. С ней почти вровень шли пологие берега, поросшие сочной травой. Ниже по течению, среди кувшинок, носились, сверкая крыльями, стрекозы.       — Где это мы? В моей голове или в твоей?       — Можешь определить? — произнёс Итачи, слив воедино вопрос, приглашение попытаться и ироничный вызов. Ещё бы Дейдара его не принял! Покрутился вокруг своей оси, прошёлся туда-сюда, задрал голову к небу: по нему медленно плыли облака, — понюхал знойный воздух.       — В моей, — наконец, заключил Дейдара. — Я помню это место: юго-запад Страны Земли, до границы с Травой рукой подать. Вы вели меня в убежище Акацуки, где мне предстояло впервые встретиться с Пейном, получить от него кольцо и плащ, — он невольно опустил взгляд на руку. Указательный палец правой с почти забытой привычностью обхватывало белое кольцо с лазоревым полем.       — Ты прав лишь отчасти. Я нарочно выбрал воспоминание, общее для нас обоих, и воспроизвёл его реплику в своей голове: так проще и менее чакрозатратно. В то же время… — мир вокруг слегка изменился. Краски стали ярче, а дальний берег — более чётким. Вода перестала ощущаться, превратилась в не более чем деталь пейзажа. Зато пришла хорошо осязаемая мягкость почвы под ногами вместе с осознанием: поблизости нет валунов и скал, только мелкие камешки. Облака в вышине сделались маняще-пушистыми; к ним хотелось взлететь и потрогать рукой. — Ты запомнил это место так. Наполняя иллюзию деталями, свойственными взгляду на мир того, кто попал в мою технику, я делаю её более комфортной и похожей на реальность для жертвы.       — Прикольно, — протянул Дейдара, поражаясь и насквозь прагматичному подходу к построению гендзюцу, и тому, что Итачи вообще стал такие детали объяснять.       — И тебе, и Хинате, и Рабастану необходимо научиться эффективно распознавать ментальное вторжение и противодействовать ему, — пояснил Итачи, и Дейдара цыкнул:       — А ну не читай мои мысли!       — Мне и не нужно. Даже если бы в мире своей иллюзии я не ощущал эмоции попавшегося в неё человека — у тебя всё на лице написано.       — Знаю и горжусь, — отмахнулся Дейдара, нетерпеливо дёрнул подбородком: — Ну, чего хотел?       — В первую очередь, разоблачающее письмо, которым ты мне угрожал…       — У меня в кармане. Дальше?       — Принятие Рабастана в орден. Хината пока ещё не выглядит достаточно оправившейся после Белтайна, поэтому предлагаю дать ей время на восстановление: неделю, возможно, две.       Сложив руки на груди, Дейдара побарабанил пальцами по бицепсу. Из уст Учихи Итачи такое предложение звучало крайне подозрительно. А ну как опять задумал что? Специально тянет время?..       Нет, так почему-то не казалось; застарелая подозрительность в отношении Итачи спала беспробудным сном. Из-за гендзюцу? Дейдара бы так не сказал. Подумал о том, как спокойно согласился остаться с ним наедине; как разрешил применить к себе гендзюцу.       Правда заключалась в том, что после Белтайна всё взаимодействие с Итачи ощущалось иначе, чем прежде. Дейдара покатал ощущение на языке. Не новый взгляд на старый ребус, нет… И не сокращение дистанции… Уж точно не доверие… Дейдара хмыкнул: вот оно! Уверенность, что с этой стороны больше не стоит ждать удара.       — Ладно. Подождём.       — Подождём, — повторил за ним Итачи и проследил за стрекозой, пронёсшейся между ними. Дейдара сказал:       — Я чего, собственно, приходил. Тебе ж нужно нос подправить, а у меня слишком хорошо работают руки, — словно бы доказательство он поднял на уровень груди и сжал-разжал кулаки. Не успевшая ещё загореть в этом сезоне кожа на миг туго обтянула костяшки.       — Вот как, — откликнулся Итачи с намёком на вопрос, причём звучал он похоже на «Почему сейчас?». Дейдара оскалился и не стал объясняться. Пусть сам думает. — Боюсь, в этом деле мы не сможем помочь друг другу. Если мы будем постоянно драться, как подвести Рейнальда к идее товарищества с тобой?       — Так объясни пацану, в чём разница между дракой товарищей и битвой врагов. К слову, не хочешь привести его в орден одновременно с Рабастаном? Выйдет наглядней.       — Пока рано. Он ещё не готов.       Прозвучало многозначительно… и стрёмно.       — Что у тебя за план на него?       Итачи ответил паузой, после которой ровно уточнил:       — Так что насчёт моего вопроса?       И стало вдруг так обидно: если сам Дейдара для него — открытая книга с чёрным по белому написанными реакциями и мыслями, то вот внутренний мир Итачи для Дейдары — абстракции во тьме. Знакомая ситуация, бесящая до зубного скрежета.       Впрочем, что смысл скрипеть зубами понапрасну? Дейдара всегда был адептом правила: если что-то не нравится — не терпи, а меняй. И разве нет у него опыта в выковыривании скрытного параноидального шиноби из панциря? Есть, причём исключительный.       Взаимодействие с Сасори было подобно минному полю: опасность на каждом шагу, только чуткость, ловкость и сноровка способны провести через него без потерь. Взаимодействие же с Итачи — лабиринт, в котором мечешься с завязанными глазами: стены везде, лишь ощупью можно нашарить верный путь. Ну, или сломать стены к рикудовой бабушке.       — Скажи, кто для тебя напарник?       — Надёжный попутчик, — после непродолжительного размышления ответил Итачи. — Тот, на кого я могу положиться, доверить свою спину в бою и свой сон на привале.       — Угу. Значит, для тебя напарник — это орудие, функция, а не живой человек.       — Разве жизнь шиноби не есть существование орудия, Дейдара? С рождения и до самой смерти мы служим целям: порою собственным, чаще чужим. Тех, кто слишком рьяно отказывается служить, сама система шиноби выбраковывает, как клинки с плохой балансировкой. То же касается и работы в команде вне зависимости от того, выбранная она или назначенная. Внутри команды все звенья обязаны быть функционально совместимы; несочетающиеся комбинации не существуют долго. И раз уж здесь и сейчас мы с тобой и Хината вольны принимать самостоятельные решения касательно того, кого выбрать в напарники, именно на функциональную совместимость мы должны опираться в первую очередь. Вторым важным аспектом является базовое, бытовое доверие. Оно приходит со временем после периода притирки или же возникает вследствие наличия гарантированных средств контроля или манипулирования напарником. Если угодно: знания нитей, за которые дёргать, чтобы добиться желаемого результата.       — Пф. Если между напарниками и натянуты нити, то возможность за них потянуть обоюдна. Иначе это не напарники вовсе, а просто коллеги.       — Считаешь? — в голосе Итачи мелькнула крупица снисходительности. Дейдара решительно кивнул:       — Считаю. Напарник — это не про функционал… ладно, про функционал тоже, но не это главное. Сработаться можно с кем угодно — было бы желание! Ставлю десятку золотом, даже мы с тобой стали бы бомбезной командой, если задались бы целью. Но напарниками? Нет. И дело не в том, что мы не смогли бы доверить друг другу спины и сон. Просто мы с тобой на разных волнах. Слышал когда-нибудь мудрость от Кисаме: «С напарниками так: кто не на одной волне, тот под волной»? Ему, я так понимаю, было норм под твоим цунами. И Рею будет норм. Но им никогда не быть твоим равноправным дополнением не только как бойца, но и как человека.       — Мне казалось, подобное определение обычно дают возлюбленным, — поддел Итачи с затаённой улыбкой. Дейдара ответил оскалом:       — Так ведь настоящий напарник — это что-то среднее между лучшим другом, безжалостнейшим критиком и верной женой.       — И Сасори соглашался с этим определением?       Дейдара сумел удержать оскал и был этим горд. Вновь поднял голову к облакам: они утратили привлекательную пушистость и больше не манили. Стало быть, Итачи хоть в этом забил на притворство.       — Насчёт того твоего вопроса. Я лично от Рея не в восторге, но признаю его потенциал как напарника для тебя. Вот только, что бы ты ни задумал в его отношении, уверен, это касается огранки потенциала в удобный инструмент. Проблема в том, что такой подход убивает человеческую индивидуальность.       — Любопытная мысль, — произнёс Итачи так блекло, что Дейдара понял: ни фига он не согласен. Точно так же, как сам Дейдара Джастина, услышать услышал, но к сведению не принял.       — Дарю на подумать, — бросил Дейдара и прервал поток чакры.       Берег реки исчез, уступив место спальне слизеринских третьекурсников, яркое полуденное солнце — приглушённому свету ламп. Дейдара потянулся, вновь подняв стул на задние ножки, и даже раньше, чем Итачи напомнил, вытащил из кармана письмо в простом конверте: то самое, что больше месяца хранилось у Лолли и в случае смерти Дейдары должно было быть передано Карлусу. Страховка, сохранившая Дейдаре жизнь в самом начале их затянувшейся конфронтации.       Итачи принял письмо, вскрыл, внимательно прочитал. Мимолётно поджал губы: наконец имел возможность причаститься пиздеца, который Дейдара ему уготовил в качестве последнего привета из могилы, и явно оценил. «Хорошо, что до его применения не дошло», — прочёл Дейдара в чёрном взгляде, когда Итачи трансфигурировал из пера металлическую миску, опустил бумагу в неё и поджёг. Пергамент вспыхнул охотно и быстро обратился пеплом. Его Итачи уничтожил Заклятием исчезновения.       От удивления Дейдара аж уронил стул обратно на все четыре ноги. Эти чары — программа пятого курса! А Итачи исполнил заклинание с такой непринуждённой идеальностью, словно пользовался им каждый день на протяжении многих лет.       — Ты… — начал было Дейдара, но оборвал себя: вопрос, который он собирался задать, был откровенно глупым. Конечно же Учиха шаринганит заклинания! Так ведь осваивать новые чары намного быстрее и проще, чем усердно тренироваться, как обычные люди! — Мухлёвщик.       — Глупо не использовать все доступные ресурсы, — возразил Итачи, снимая трансформ с пера. — А касательно того, что мой нос всё ещё искривлён и твои руки слишком хорошо работают… У меня есть идея.

***

      Разговор с Дейдарой произвёл на Итачи куда большее впечатление, чем он позволил себе показать.       Напарник — некто средний между другом, критиком и женой, да?.. Удивительно, как чётко подрывник сумел отметить грани, о которых Итачи и сам неоднократно задумывался в прошлом.       Не то чтобы он считал Дейдару простым существом, неспособным на глубокий взгляд в суть вещей… хорошо, возможно, отчасти так оно и было. Кроме того, Итачи даже не подозревал, что замкнутый, параноидальный, сосредоточенный на себе Сасори был способен на формирование подобных уз.       Итачи перевёл задумчивый взгляд на завтракавшего рядом Рейнальда. Замечание об огранке потенциала будущего напарника он нашёл действительно любопытным, хотя Дейдара, казалось, этого не понял. Впрочем, ему и не обязательно: Итачи по-прежнему не чувствовал в себе желания открывать ему собственные мысли сверх необходимого. Но это касается Дейдары — а что насчёт Рейнальда?       — Что такое? — спросил Мальсибер, заметив направленный на него взгляд.       — Задумался.       — Я вижу. О чём?       Итачи прислушался к своим ощущениям от вопроса. Тот чувствовался неуместным, однако не потому, что именно Рейнальд задал его: Итачи в принципе не любил личных вопросов. Позволить заглянуть в свои мысли можно тому, кто способен уловить их отголоски во взгляде, жесте, оттенке голоса; если человек не способен — что толку объяснять словами? Ведь слова — инструмент: клинок и маска. Настоящие напарники прекрасно обходятся без них.       Они с Кисаме обходились.       Его молчание Рейнальд принял за нежелание отвечать вовсе. Тихонько хмыкнув, вернулся к еде, попутно обводя неторопливым взглядом зал; на столе Гриффиндора он остановился.       — Не знаешь, что с Хлоей?       Вслед за ним Итачи проследил за сестрой, севшей за стол в компании Лили и Марлин. Вялая, заторможенная, она без аппетита принялась за овсянку, совершенно не участвуя в бурном обсуждении, развернувшемся между её подругами, Джеймсом Поттером и Сириусом Блэком.       У Итачи практически не было сомнений в отношении того, что именно творится с Хинатой. В последние недели она слишком многое на себя взвалила: сперва выработку мирного решения вспыхнувшего между Итачи и Дейдарой конфликта, затем подготовку и проведение ритуала, что скрепил их союз. На это наложились шок от правды, которую открыл о себе Итачи, поездка в Рим, беспокойство о наставнице, попавшей под прицел политических оппонентов мужа. Всё это для такой нежной и доброй девушки, как Хината, не могло пройти бесследно — и не прошло, догнало её эмоциональным истощением, едва ситуация пришла в равновесие.       Уже второй день Итачи присматривался: не только к сестре, к её окружению тоже. Решал, стоит ли вмешиваться и когда именно.       Рейнальд коротко кашлянул, давая понять, что на этот вопрос ответ всё-таки ждёт. Однако сказать правду Итачи по понятным причинам не мог; но и молчать — тоже. Поразмыслив, он решил испытать товарища:       — Что если я скажу: у нас с Хлоей есть секреты от тебя?       — О, в самом деле? Я об этом даже не догадывался, — саркастично откликнулся Рейнальд.       — Тебя это задевает?       — А должно? — он вскинул подбородок в попытке придать себе вид независимого достоинства. Стало быть, задевает. — Мне скорее любопытно, что вообще вы можете от меня скрывать.       Какая потрясающая наивность… Впрочем, чего ещё ожидать от гражданского подростка?       Замечание об огранке потенциала вновь пришло на ум. Как же его не огранять, если без вмешательства Рейнальд с годами сформируется в сильного, быть может, но всего лишь мага? А магу не стать напарником для шиноби: они, по меткому выражению Кисаме, на разных волнах. Менталитет иной.       — Многое, Рейнальд. Мы можем скрывать от тебя многое.       Мальсибер помрачнел.       — Не доверяешь?       Ему даже в голову не пришло, что источником сомнений может оказаться Хината.       — Не в этом дело. Есть вещи, которые тебе о нас не понять, потому что мы с Хлоей происходим из совершенно другого мира.       Мира, где за крупицы сведений убивают, а доверие — красивое слово, описывающее редчайшие исключения из правил взаимодействия в обществе. Как объяснить это подростку, которого никогда не предавали, на крючок доверия не заманивали в кровавую ловушку?       «На опыте», — подсказал Кисаме, мастер зачистки своих же.       «Для этого на доске недостаточно фигур, — возразил Итачи. — Это не можем быть я или Хината…»       «Однако вы не единственные, кому он доверяет», — с нажимом заметил Сасори, вызвав мгновенное возмущение Шисуи:       «Тот план отвратителен!»       «А что нам остаётся? Терпеть в напарниках наивного мальчишку?..»       — Я понимаю, — сказал Рейнальд после паузы. — Да, ваше с Хлоей детство было совсем не таким, как у меня… Но сейчас-то мы живём в одном мире, буквально под одной крышей. Если даже друг от друга у нас будут секреты, что говорить о доверии прочим людям?       Итачи наклонил голову к плечу, глядя на товарища с возросшим интересом.       — А разве до нашего с Хлоей появления в Мальсибер-холле под его крышей не обитали секреты?       — Родители — это другое.       — Секреты от близких есть секреты от близких вне зависимости от того, относятся эти люди к разным поколениям или нет. Разве не так?       Задумчиво поковыряв вилкой омлет, Рейнальд вздохнул и признался:       — Мне нечего на это ответить.       Без труда скрыв лёгкую досаду, Итачи коротким кивком обозначил, что тема закрыта, и перевёл разговор на трансфигурацию.       До самого последнего в тот день урока, зельеварения, не происходило ничего примечательного. На совместной с Гриффиндором трансфигурации Рейнальд сел с Хинатой, так же поступил и на зельях, что было Итачи на руку. Он сам устроился за последней партой у стены; Дейдара также в одиночестве занял место на соседнем ряду, отмахнувшись от попыток Мэри Макдональд зазвать его работать в паре. У первой парты на повышенных тонах препирались Лили, Северус и Джеймс: Поттер порывался сесть с девочкой, что вовсе не пришлось по вкусу её приятелю.       — Ну-ка, ну-ка, молодые люди! — окликнул их профессор Слизнорт, появившийся на пороге класса, и прошествовал к своему столу. — Поспешите занять места, у нас сегодня много работы.       — Проваливай, Поттер! Это моё место! — звонко зашипел Северус, хватаясь за спинку стула.       — Да? А почему тогда я не вижу подписи? — огрызнулся в ответ Джеймс, пытаясь оттеснить слизеринца плечом.       — Господи, ну что вы устроили?! — всплеснула руками Лили и решительно поднялась из-за стола. — Профессор, можно мне пересесть?       — Да-да, дорогуша, само собой, — Слизнорт махнул пером, выглянув из-за классного журнала. — Составьте сегодня компанию мистеру Блэку: видит Мерлин, ему есть, чему у вас поучиться! Джеймс, бросьте толкаться с мистером Снейпом и усаживайтесь… Нет-нет, не сбегайте, первая парта ваша. Мистер Снейп, вас это тоже касается.       — Но сэр!..       — Можно я лучше?..       — Разговорчики! — Слизнорт погрозил пальцем и обвёл взглядом лениво раскладывающих на партах всё необходимое учеников. — Дэвид, мой мальчик, а вы куда забрались? Подсаживайтесь поближе… и мистера Холмса с собой захватите. Вас обоих почти и не видно там, на галёрке!       — На то и расчёт, сэр! — откликнулся Дейдара, подхватывая котёл и сумку. То же сделал и Итачи и сел рядом с товарищем.       — Продолжите так шутить, я сниму с вас баллы, — пообещал Слизнорт, хотя никто его угрозе не поверил, и меньше всех — он сам. — Ну-с, раз все расселись, начнём! Как вы могли заметить, до экзаменов осталось всего ничего. Конечно, в этом году вам предстоит не ЖАБА и даже не СОВ… однако расслабляться не стоит. Чем лучше вы выучите пройденные в этом году снадобья сейчас, тем легче вам будет сдавать СОВ через два года. А посему я решил, что сегодня мы с вами проведём небольшую проверочную работу: попробуем по памяти сварить простенькое Уменьшающее зелье, которое подробнейшим образом разбирали осенью. Сегодня в качестве исключения я позволю вам работать и вспоминать в паре, однако на экзамене вам придётся рассчитывать только на себя, — декан драматично округлил глаза. — Я, конечно, ни на что не намекаю!       Получив задание, класс снова пришёл в движение: студенты подвешивали на треноги котлы и разжигали под ними пламя, устанавливали на столах весы и раскладывали ингредиенты. Мельком переглянувшись с Итачи, Дейдара похлопал себя по карману.       — Ну чё там? Сначала смоква?       — Нарезанные гусеницы, — поправил Итачи, наполняя их общий на это занятие котёл водой. Благодаря фотографической памяти, обеспеченной Шаринганом, и свободной навигации в доме собственного разума Итачи мог без проблем воспроизвести рецепт любого пройденного за три года зелья.       — Сколько?       — Пять, — Итачи слегка прищурился на него. Дейдара расплылся в хитрой ухмылке.       — Глупо не использовать доступные ресурсы, — вернул он вчерашнюю фразу Итачи и взялся за нож.       Совместная работа спорилась: озвучивал шаг за шагом рецепт, конечно, Итачи, но готовили они в две пары рук, заготавливая и добавляя ингредиенты в котёл, помешивая наливающееся ядовитой зеленцой зелье в удивительной слаженности. Причём Итачи не мог приписать заслугу себе. На том уроке он обнаружил у Дейдары любопытный навык, о существовании которого даже не догадывался: взбалмошный, гордый подрывник неожиданно легко подстраивался под его указания, без проблем угадывал, за какую часть работы браться, а какую Итачи сделает сам. Он ассистировал так, словно не было для него дела привычней. При этом в глазах Дейдары сиял огонёк ехидного запала, и понятно было: эта покорность — игра, на самом деле он что-то доказывает Итачи.       — Ставлю десятку золотом, мы бы с тобой сработались, если задались бы целью…       И они сработались. Но напарниками это их в самом деле не делало.       В очередной раз обходя класс, профессор Слизнорт остановился возле их стола.       — Батюшки, цвет этого зелья практически так же хорош, как у мисс Эванс! — воскликнул декан, заглянув в котёл. — Дэвид, неужели вы годами прятали от меня свои зельеварческие таланты?       — Ничего подобного, профессор, — откинув чёлку с лица, возразил Дейдара. — Вы отлично знаете, как я готовлю.       Слизнорт благодушно рассмеялся:       — Мой мальчик, продолжайте так готовить, и на экзамене вас ждёт высший балл! — и отошёл к Гекате и Аделоизе, сдержанно спорившим о том, кто будет растирать крысиную селезёнку.       Стоило декану оказаться вне зоны слышимости, от своего стола подошёл Уолтер.       — Не одолжите маргариток? — спросил он громко и, наклонившись к Дейдаре, добавил вполголоса: — Надеюсь, ты так же хорошо готовишь Костерост, Поттер. После того, как завтра Крэбб и Гойл тебя отделают бладжерами, он тебе пригодится.       — Эйвери, а ты не боишься так сливать замыслы дружков? Я ж теперь подготовлюсь, — Дейдара глумливо оскалился и подал ему требуемые корни. Когда Уолтер потянулся за ними, Итачи из-за плеча Дейдары на долю секунды активировал Шаринган: для гражданского незаметно, но более чем достаточно, чтобы вложить в чужой разум картинку.       Забрав ингредиенты, Уолтер распрямился и посмотрел на Дейдару брезгливо.       — Подготовься к этому, грязнокровка, — выплюнул он и, отступив, закинул в практически идеальное зелье лишний корень маргаритки. Одновременно с этим Дейдара подбросил в котёл что-то из своего кармана.       Секунда — и зелье в котле рвануло, обдав Итачи и Дейдару с ног до головы.

***

      — А что, отлично вышло, — резюмировал Дейдара, рассматривая собственные кисти рук. Под слоем бинтов они были покрыты остро пахнущей мазью от ожогов. Мадам Томсон много причитала и охала, пока наносила её.       С соседней кровати на него уставились внимательные чёрные глаза. Их Итачи, которому, в отличие от Дейдары, взрыв зелья пришёлся на лицо, успел закрыть рукой, но в остальном физиономия Учихи больше походила на неравномерно поджаренный на очень плохой сковородке стейк. Зачарования ученических мантий хватало, чтобы ткань выдержала соприкосновение с большинством неправильно сваренных зелий косоруких студентов, но обнажённые участки кожи ничто не уберегло. Особенно сильно Учихе спалило подбородок и губы; их мадам Томсон измазала-замотала даже лучше, чем руки Дейдары, и с момента пробуждения Итачи общался исключительно взглядами и жестами.       — Волосы жалко, — задумчиво проговорил Дейдара, неловкими и толстенными из-за бинтов пальцами пытаясь переложить шевелюру на плечо, чтобы оценить масштаб трагедии. Исследование показало: придётся срезать сантиметров двадцать. Это ещё хорошо, что он перед делом догадался намазать волосы защитным средством, спизженным у Солнышка Эванс! Не то был бы такой же смешной, как Учиха с его опалённой чёлкой и проплешинами на висках.       Итачи пожал плечами. Подумав немного, он сел на кровати и жестами потребовал что-нибудь острое. Дейдара заинтересованно встрепенулся; не с первого раза, но сумел превратить карандаш в нож и бросил Итачи. Тот поймал — и без тени сомнения чиркнул лезвием по волосам над резинкой, у самого затылка. У Дейдары челюсть отвисла. А Итачи тем временем продолжил безжалостно кромсать собственную шевелюру, устилая колени, плечи и подушку ковром обрезанных волосков. Завершив экзекуцию, он взлохматил короткие неровные пряди и посмотрел на Дейдару с весёлым вопросом.       — Ну уж нет! — возмутился Дейдара, любовно погладив собственные волосы. Впрочем, тут же потребовал вернуть нож и, когда товарищ передал, отрезал от бывшего роскошного, до поясницы хвоста то, что уже не спасти. Оставшийся ещё закроет лопатки, но… жаль, в общем.       Носить длинные волосы было для него привычкой родом из детства, чем-то настолько давним, что уже перешло в разряд рефлексов. А ещё — одним из первых споров, в который он ввязался с Куроцучи, когда попал на воспитание к старику Ооноки. Мелкая беззастенчиво ржала над приютским «ёжиком» Дейдары, и он в запале обиды сообщил, что на шикарных харчах в доме Цучикаге легко отрастит волосы такие шикарные и красивые, что Куро-чан слюнями захлебнётся от зависти! А Куро-чан, бывшая в ту пору батиной маленькой химе с няшными хвостиками до жопы, взяла и согласилась на пари, дав ему на выполнение год. Проигравший обязывался год после этого ходить с приютским «ёжиком».       Это была война не на жизнь, а на смерть. В ход пошли все изученные в академии и порождённые буйной детской фантазией уловки, чтобы не дать противнику добиться желаемого. Куроцучи не упускала ни единой возможности пройтись по шевелюре зазевавшегося Дейдары кунаем или плеснуть спизженной в госпитале дрянью. Из-за этого спать Дейдаре приходилось не у себя в кровати, а где-нибудь на крыше, или на дереве, или вообще на каком-нибудь чужом заднем дворе. Несколько раз Куроцучи подбивала против него пацанов постарше, которые, мягко говоря, недолюбливали громкого приютского пиздюка, за редкий Кеккей Генкай попавшего на попечение к самому Цучикаге-сама. Отбиваясь-сбегая от них, Дейдара нехило натренировался обходить засады и изучил все скрытые места родной деревни. В то же время он подлизался к одной тётке, мастерившей офигенные причёски для официальных мероприятий как куноичи, так и гражданским бабам. Дейдара был не только ушлым, но и милым пиздюком! И тётка Нацуми подсказала ему, как ухаживать за волосами, и даже подарила парочку снадобий.       Ох, но сколько же рёву было, когда Дейдара самолично и с огромным удовольствием отрезал няшные хвостики мелкой!..       Воспоминания яркими вспышками мелькали перед глазами, вызывая ностальгическую улыбку. Соскользнув из них обратно в день сегодняшний, Дейдара пожалел, что не подсобил Учихе с его хвостом.       Ведь это был бы такой интересный опыт: зайти к Итачи со спины (а он позволил бы!), намотать на кулак его длинный чёрный хвост (он наверняка был бы гладким: выглядит гладким), приспустить резинку и приставить к затылку нож, как будто невзначай холодя лезвием кожу (Дейдаре хорошо известно, какие мурашки это вызывает: Сасори несколько раз ловил его подобным образом на тренировках), слегка потянуть на себя, натягивая волосы, и перерезать их одним чётким движением. Оставшийся в кулаке хвост, конечно же, бережно завернуть в шёлк и спрятать в укромном месте как дорогой трофей…       Где-то на этом месте Дейдара поперхнулся воздухом, осознавая, что эти мысли — не его. Резко прервав циркуляцию чакры в организме, Дейдара сердито зыркнул на Итачи. Тот, и глазом не моргнув, показал: «Гендзюцу. Внимательнее».       Внимательнее, блядь.       — Слышь, ты!..       Дверь больничного крыла со свистом распахнулась, впуская злого, как стая банши, Лестрейнджа.       — Поттер, какого ебаного драккла?!.. — подлетев поближе к кровати Дейдары, Басти осёкся, переводя удивлённый взгляд с одного шиноби на другого и обратно. — Что за хрень тут случилась?       — Убери, а? А то мадам Томсон прибежит и даст пизды, — Дейдара попытался припомнить, как делать мило-умоляющее лицо. Вышло, походу, отстойно: Лестрейндж от него аж шарахнулся. Впрочем, он всё равно вытащил палочку и в пару пассов уничтожил последствия парикмахерских усилий шиноби. — Угу. Так чё ты там начинал про ебаного драккла?       — Ты в больничном крыле, — буркнул Рабастан: под тяжёлым взглядом Итачи ему явно сделалось неловко за собственную горячность. — Это правда, что Эйвери подкинул что-то вам в котёл на зельях?       — Ужасно, правда? — Дейдара продемонстрировал другу собственные перебинтованные пальцы. Рабастан побледнел.       — А квиддич?..       — Поттер! — дверь лазарета снова хлопнула, и в палату ввалилось пол-гриффиндорской сборной во главе с Джастином. На локте у капитана висела Рокси, пытаясь замедлить и утихомирить. Едва переступив порог, Джим ломанулся мимо них, нехило бортанув семикурсников, и в два прыжка оказался возле брата.       — Дей, ты как, ты норм, что болит?!..       — Тихо, Джим, — перебил Дейдара тараторящего брата. — Всё со мной нормально. Ну, будет через пару дней.       — Через пару дней?! — рассвирепел Джастин. Стряхнув с себя Рокси, он обвиняюще ткнул в Дейдару пальцем. — У нас завтра финал!       — Отстойно, ага, — вздохнул Дейдара, очень надеясь, что звучит достаточно сокрушённо. — Ты прав оказался, кэп, сумели-таки меня змеи достать…       — Это ты подговорил Эйвери? — накинулся Джастин на Рабастана.       — Хастингс, ты охуел? — веско осведомился Басти.       — Сам ты охуел, Лестрейндж! А я мыслю логически: Слизерину на руку вывести из строя нашего лучшего охотника!       — Не разбрасывайся пустыми обвинениями! — прозвучал из-за спин сильный голос. Обойдя квиддичистов, Рей остановился рядом с Басти в стойке готового к атаке пса. Тенью проскользнув за ним, химе присела на край кровати Итачи. — Мы уже победили осенью, когда все твои игроки были в наличии. Или ты забыл?       — Заткнись, пацан, если зубы дороги!       — Джас, уймись! — рявкнула, не сдержавшись, Рокси. — Посраться со всем Слизерином за день до матча — не выход. Дэвид, — она подступила ближе, обводя Дейдару взволнованным взглядом, — что говорит мадам Томсон? Ты сможешь завтра играть?       Тяжело вздохнув, Дейдара понурил голову. Рокси досадливо цыкнула. Джастин взвыл:       — За день до матча!..       — Хорошо, что у тебя есть схемы игры, которые гарантируют нам победу, капитан, — сказал Дейдара, очень стараясь, чтобы в голос не просочилось ехидство.       Грязно выругавшись, Джастин вылетел из больничного крыла. Роксана убежала следом.       Повисла пауза.       — Поттер, я недоволен, — вдруг заявил Рабастан. — С кем мне теперь играть, если тебя не будет на поле?       — Так давай я тебе что-нибудь сломаю! Полежишь завтра, отдохнёшь, — набычился Джим, демонстрируя не сильно впечатляющий кулак. Дейдара похлопал брата по плечу.       — Скорее он тебе что-нибудь сломает, Джимми, и тогда кэпу придётся искать ещё и ловца на замену.       — Значит, вечеринка завтра в нашей общаге, — подытожил Басти.       — Я этого не допущу! — взвился Джим.       — Кто бы завтра ни победил, — вдруг подала нежный голос Хината-химе, — главное, чтобы вы поскорее поправились, Майкл, Дэвид.       «Всё будет в порядке», — жестами пообещал Итачи, а Дейдара подмигнул принцессе:       — Не боись, до бала заживёт!

***

      С самого первого курса Дейдара не видел игры своей сборной с трибун. Это было странное чувство: оказаться в компании Сириуса, Хвоста и Марлин посреди ало-золотого моря, бушевавшего под ярким майским солнцем, вместо того, чтобы в составе команды выходить на поле.       Ещё за завтраком превратив прилетевшую к Блэку сову в бинокль (так вот зачем МакГонагалл учила их этой дичи!), Дейдара прильнул к окуляру. Стало видно, как при капитанском рукопожатии Джастин попытался сломать Паркинсону пальцы, тот аж поморщился от усилий гриффиндорца и что-то прошипел. Джентльменский финал летел коту под хвост.       У Джима на лице было написано нечто вроде «Всех порву! Точка!». У стоявшего напротив него мелкого Блэка были до боли напряжены спина и плечи: видимо, пацан улавливал убийственные вайбы Джима. Рокси выглядела сосредоточенной. Призванный на защиту чести родного факультета Стив Баркли, капитан крикетного клуба, на пробу помахивал битой загонщика, но чувствовалось, что такую он держит в руках нечасто. На эту игру он заменил Джастина, сместившегося на позицию охотника. Дейдара ухмыльнулся: вот кэп и докажет, чего стоят его мудацкие схемы в игре!       Кто-то мог сказать: то, что Дейдара сделал, было предательством командных интересов. Нарочно вывести себя из самой важной игры сезона, чтобы проучить капитана, — поступок подлеца. Но Дейдаре насрать: квиддич не был для него чем-то важным — так, способом весело провести время. Поставить на место Джастина, возомнившего себя гениальным тактиком, расценивалось им как куда более важная и интересная задача, чем выиграть кубок.       Гриффиндорские трибуны кипели. Над ними развевались полотнища со львами; самое большое кто-то из старшекурсников зачаровал, и при каждом взмахе лев на нём издавал громоподобный рёв. К счастью, это чудо студенческой мысли было через два сектора от Дейдары, и ничто не мешало ему «наслаждаться» досадливым сопением Сириуса. Марлин тоже его слышала.       — Коммандер, что такое?       — Надо же, он не поленился припереться, — Сириус дёрнул подбородком в сторону учительской трибуны, которую уже минут пять буравил злым взглядом.       Все посмотрели, Дейдара — через бинокль. Догадаться, о ком Сириус говорил, не составило труда. Среди профессоров затесалась всего одна незнакомая рожа: мужик средних лет в дорогущей тёмно-зелёной мантии, лицом похожий на обоих мелких Блэков. Точнее, наоборот.       — Батя пожаловал? — уточнил Дейдара на всякий случай. Охнув, Марлин выхватила у него бинокль и сама причастилась, спустя десять секунд закричав:       — Вон, вон тот мужчина! Это точно должен быть папа Сириуса и Рега!..       — Papa тогда уж, — Сириус поджал губы, но конфисковал у Марлин бинокль и навёл на учительскую трибуну. — Старый хрыч… да-да, шепчись со Слагги, он всё тебе расскажет!..       — А ну верни! — цыкнул Дейдара и решительно выдернул из его рук собственность. Забинтованные пальцы не преминули напомнить о себе уколом дискомфорта. — Я тут квиддич пытаюсь смотреть!       — Лестрейндж круто летает! — пискнул Хвост, и Дейдара хмыканьем с ним согласился.       Басти летал даже не круто — выше всяких похвал. В горячке матча, когда для них с другом целью оказывались разные ворота, ему было не до наблюдений, а на играх с Пуффендуем и тем более жалким Когтевраном Лестрейндж так не выделывался. Зато в этот раз он явно вознамерился продемонстрировать все свои умения — на беду Джастина, не учётшего в своих охуенных схемах, что заматеревшего Лестрейнджа в состоянии обойти и сдержать только Дейдара. Рокси даже не пыталась вставать у него на пути — умная девочка, которой собственные кости дороже. Работая технично и ловко, она и Кевин блокировали Паркинсона и Яксли, причём Вуд явно выбрала своей целью слизеринского капитана. То, как она его подрезала-бортовала-бесила — красотка! Видимо, таки всё ему за годы знакомства припомнила, а Флинт вдобавок накинула, как грозилась, подруженьке собственный списочек… В любом случае, против взбешённого Лестрейнджа остались только вратарь Ник Раймер и сам капитан. Который, судя по перекошенной роже, начал понимать, что дело пахнет говнецом.       — Вот бы Джим поскорее поймал снитч! — воскликнула Марлин.       Дейдара нашёл взглядом брата, игнорируя очередной всеобщий расстроенный ор: Гриффиндор пропустил, причём раз в пятый за считанные минуты. Джим кружил над полем: не лениво дрейфовал, как обычно, а взаправду выискивал снитч. Всегда бы так! С другой стороны, тогда самому Дейдаре оставалось бы мало времени на веселье…       На противоположной стороне стадиона было весело: слизеринские трибуны не сдерживались в демонстрации восторга от выступления Лестрейнджа. Видимо, змеям сильно резануло по гордости, что после череды побед они упустили кубок в прошлом году.       Разрыв составлял уже семьдесят очков, когда Рокси впервые забила, воспользовавшись малость неточным пасом противников. Гриффиндор возликовал, и охотники снова бросились в бой. Фрэнк и Стив пытались поддерживать атаки своих, но Крэбб с Гойлом были прирождёнными загонщиками, битами пользовались куда чаще, чем мозгами, а потому гриффиндорцам ловить было нечего — только отводить разрушительные удары чёрных мячей от товарищей по команде. Третьим бладжером на поле маньячил Лестрейндж.       Разрыв всё рос, Джим нервничал. До такой степени, что в него даже не надо было специально бладжеры посылать: мельтешащий над прочими игроками Джим едва сам на них не нарывался, в последний миг меняя курс на чистом рефлексе. В короткую паузу перед очередным вбросом квоффла Джастин на него за это наорал; Дейдара бы ещё и выдал мелкому затрещину, будь он на поле.       Дейдара снова окинул быстрым взглядом учительскую трибуну. Гринграсса на ней не наблюдалось, как и Мальсибер. Дамблдор жрал печеньки и настойчиво угощал от переживаний принявшуюся жевать шарф МакГонагалл. Слизнорт ёрзал на скамье и то и дело ахал, прихватывая за запястье сидевшую рядом Стебль. Новая рожа — Орион Арктурус Блэк — задрал голову и безотрывно следил за чем-то над основной игрой. За сыном следил, ага.       А тот вдруг направил метлу прямо в гущу игроков. Дейдара отнял бинокль от глаз — Джим падал туда же в практически отвесном пике. Пронизав окно в три фута между Басти и ведущими преследование Джасом и Кевином, Джим вытянул руку одновременно с Регулусом.       Они столкнулись и полетели в песок — благо, высота была небольшая. Игра замерла сама собой. Стадион замолчал.       Перевернувшись на спину, Джим вскинул кулак, в котором крепко сжимал снитч.

***

      Слизеринская гостиная была похожа на бушующее море. На все диваны и кресла были накинуты зелёно-серебряные знамёна со змеями, считанные часы назад развевавшиеся над трибунами. На каминной полке блестел серебряным боком Кубок школы по квиддичу.       Слизерин ликовал. Центром всеобщего внимания был, разумеется, Рабастан Лестрейндж, чьи восемнадцать забитых голов в одиночку перебили поимку снитча Джеймсом Поттером. Сам Рабастан, впрочем, ворчал: ему удалось сравняться с новым рекордом Дейдары, не побить. Рядом с другом вился светившийся Эшли, спасая его от разговоров, в которых Рабастан не хотел участвовать, и то и дело подливая ему в стакан что-то прозрачное из личной бутылки. День был уникальный: Гектор закрыл глаза на крепкий алкоголь в гостиной. Он сам в тесной компании семикурсников шутил и распивал вино; в порядке исключения Ева позволила себе пристроиться на подлокотнике кресла жениха, их пальцы то и дело соприкасались. В углу Корбан Яксли о чём-то шептался с Ариадной Забини, лица у обоих были заговорщицкие. Посреди гостиной Бартемиус Крауч пародировал гриффиндорского капитана, и делал он это так артистично и похоже, что комнату то и дело сотрясали взрывы смеха.       Слизерин отмечал и радовался… не замечая отсутствия своего ловца.       Итачи не видел Регулуса с самой игры: он не пришёл ни на обед, ни на ужин. Можно было бы подумать, что мальчик с отцом, но Орион Блэк покинул школу ещё до вечерней трапезы. За несколько часов в школе Орион успел переговорить со старшим сыном, и с профессором МакГонагалл (предметом разговора было поведение Сириуса), и с директором, и надолго засесть «пить чай» с профессором Слизнортом, даже с профессором Флитвиком перемолвиться парой слов, — Итачи следил за ним до самого отбытия.       А вот Регулус пропал, и никто не пытался его искать.       Доев жменьку мармеладок (те были слишком манящими на вид, он не смог устоять), Итачи отряхнул руки от налипшего сахара и незаметно выскользнул из гостиной. Он не обладал Бьякуганом, однако был опытным и наблюдательным шиноби, имевшим привычку подмечать детали — в том числе и любимые укрытия людей, заслуживших его интерес. Так что Итачи решительно прокрался через постотбойную школу к Астрономической башне.       Замок на двери у её подножия оказался вскрыт, дубовая дверь с россыпью созвездий — плотно притворена. Неслышно отворив её, Итачи просочился на погружённую во тьму лестницу и начал неспешный подъём. Ему было решительно некуда спешить; кроме того, он хотел дать себе время на обдумывание линии поведения, если слуха коснутся всхлипы.       Однако их не было слышно: звенящая тишина царила на верхней площадке Астрономической башни, и создавалось впечатление, что здесь никого вовсе нет. Против подобного заключения свидетельствовал вскрытый замок на двери. Поэтому Итачи остановился на верхней ступеньке лестницы и негромко позвал:       — Регулус?       Из темноты у стены донёсся судорожный вздох.       — Кто здесь? — на кончике чужой палочки вспыхнул огонёк, осветивший тёмные кудри, бледное лицо и лихорадочно блестящие светлые глаза. — Майкл?.. Как ты меня нашёл?       — Это было нетрудно: ты часто приходишь в это место.       Регулус замялся.       — Чего ты хочешь?       — Составить тебе компанию. В общежитии сейчас слишком душно и шумно, а ночь такая приятная, — Итачи подошёл к ограде площадки и легко облокотился на перила, подставляя лицо тёплому ветру. Он мигом взъерошил непривычно короткие волосы — необычное ощущение, но не неприятное.       Лучше рассмотрев его, Регулус вытянулся в струнку.       — Что с тобой случилось?       — Ты разве не слышал? Вчера на зельеварении Уолтер подбросил что-то в наш с Дэвидом Поттером котёл. Для нас это закончилось ожогами и больничным крылом.       — Гектор говорил про Поттера, но про тебя я не знал, — признался Регулус; чуть смутившись, он проговорил: — И твои волосы?..       — Пострадали так, что проще было обрезать, — Итачи потянул себя за короткую прядку. — Выглядит смешно?       — Ничуть! — мгновенно заверил Регулус, замялся, прикусил губу и признался: — Да, очень.       — Ничего, отрастут, — безразлично откликнулся Итачи, и в самом деле не переживавший по этому поводу. Это у Дейдары, как оказалось, были сложные и щепетильные отношения с длинной шевелюрой — Итачи о собственной мало задумывался. Растёт и растёт, Рикудо с ней. Главное, чтобы в бою не мешала.       Кисаме на такую логику усмехался и практически в каждом спарринге пытался ухватить напарника за хвост, чтобы показать, как тот непрактичен. Не даваться, не сдаваться, отстаивая собственную правоту, было делом чести.       Кисаме поймал его за хвост всего один раз: в первый год напарничества, когда они ещё глядели друг на друга с подозрением и спали вполглаза, держа меч под рукой. Тогда он провернул ровно то, что Итачи показал Дейдаре в мимолётном гендзюцу: подкрался со спины, достойный сын Тумана, намотал волосы на кулак и приставил к затылку кунай. Итачи застыл, сердце затрепетало раненой птицей: он попался, прокололся, и сейчас всё кончится, все его планы насмарку из-за секунды промедления, слабости!..       Однако вместо того, чтобы загнать кунай ему под основание черепа, Кисаме, не разжимая кулака, указательным пальцем приспустил удерживавший тёмные волосы шнурок и чиркнул лезвием поверх него.       — Нам следует связаться с Лидером, а, Итачи-сан? Я, кажись, поймал Однохвостого…       — Лучше бы Поттер сегодня играл, — вдруг тихо, едва слышно проговорил Регулус. Поджав колени к груди, он обнял их и опустил палочку; огонёк на ней поблек и подрагивал. — Было бы честнее.       — Действительно. Помимо него, любая оппозиция слишком проста для Рабастана. Он слишком хорош для школьного уровня.       — Он очень много тренируется.       — В самом деле?       — После каждой общей тренировки остаётся, и, я слышал, часто упражняется один на один с Поттером, — Регулус вздохнул и опустил подбородок на колени. В последний раз мигнув, свет его Люмоса потух.       Ничего говорить Итачи не спешил: ждал, когда Регулус созреет. И тот минуту спустя продолжил, тихо и понуро:       — Слизерину нужно думать о будущем. Через год Рабастан выпустится — и кто тогда будет выигрывать матчи для нас? Команде требуется талантливый ловец, кто-то под стать Джеймсу Поттеру. Мне же даже с более новой и быстрой метлой его не одолеть, — он вздохнул. — Сегодня плохой для этого день, но завтра я собираюсь поговорить с Гектором: сказать, что ухожу из команды, — он замолчал, ожидая реакции.       Итачи намеренно потянул время, прежде чем произнести:       — Полагаю, тебе в самом деле стоит.       Регулус вздрогнул.       — Т-ты согласен?       — Не вижу причин оспаривать твоё решение: полагаю, ты потратил немало времени, чтобы прийти к нему. Кроме того… — Итачи вновь сделал паузу. На Регулуса они действовали даже лучше, чем на Рейнальда и Дейдару: заставляли вздрагивать, болезненно вытягиваться навстречу, без слов умоляя продолжить, сказать хоть что-нибудь, но не оставлять во тьме неизвестности и собственных домыслов. — Кроме того, если всего один проигрыш способен заставить тебя опустить руки, ты — слабое звено в команде. У капитана наверняка есть куда более важные дела, чем убеждать в его таланте ловца, блестяще выполнившего свою работу в трёх играх из четырёх. В том числе однажды уже уведшего снитч из-под носа у Джеймса Поттера.       Регулус подался к нему — настолько, что из-под тени стены вытянулся на свет растущей луны.       — Майкл, я…       — Мне неизвестно, сколько тренируется Рабастан Лестрейндж, но я знаю, сколько тренируется Джеймс Поттер: на поле и вне. Моя подруга Хлоя рассказывала мне, что даже в общей гостиной Гриффиндора, даже во время трапез, даже во время перемен он часто выпускает снитч и ловит его, не давая далеко улететь: тренирует рефлексы. Разве ты так делаешь, Регулус? А что будет, если начнёшь?..       — Хватит! — порывисто перебил его Блэк. — Хватит. Я понял тебя, Майкл. Я не уйду из команды и буду больше тренироваться. Вот если даже после этого не смогу поставить Поттера на место…       — Это вовсе не то, что я имел в виду. Развивайся для себя, — Итачи поднял взгляд к звёздам — далёким, как его прошлая жизнь. — Самосовершенствование пусто, если за ним стоит лишь попытка кому-то что-то доказать.       Судорожно вздохнув, Регулус опустил голову и надолго замолчал. Итачи не торопил его, давая проникнуться мыслью.       Наконец, Регулус поднялся и подошёл к нему; остановился рядом, обращая взгляд на звёзды.       — Порой мне кажется, ты слишком мудр для своих лет, — заметил Регулус, а затем легонько толкнул его плечом. — К слову, ты всё ещё должен мне разговор о генетике.       — В самом деле, — согласился Итачи, с удовольствием наблюдая за ним. — Что ж, нет лучшего времени, чем сейчас. Что именно ты хочешь обсудить?       Задрав голову к небу, Регулус всерьёз задумался. Ветер трепал его кудри, тусклый лунный свет очерчивал острые скулы, обкусанные губы, припухлость под горящими глазами.       — Честно… я уже нашёл ответы на все вопросы самостоятельно.       Итачи расширил улыбку и подзудил:       — Тогда почему бы тебе не дать лекцию по генетике перед всей школой?       — Мне нельзя говорить о магловской науке. Нельзя даже ею интересоваться, если на то пошло.       — А хочется?       — Я ведь уже говорил: в моей семье ты либо делаешь, что хочется, либо остаёшься Блэком.       — А я говорил тебе: существующий порядок не должен быть объектом слепого следования. Не обязательно модифицировать его так радикально, как это делает твой старший брат… Однако разве присутствие твоего отца сегодня на трибуне — это не манифестация им желания увидеть игру сына? Сомневаюсь, что он прибыл по указке главы рода.       Регулус обдумал его аргумент.       — То, что ты сейчас сказал, — логическая диверсия.       — Возможно, — Итачи вновь улыбнулся, на этот раз — искренне. — Не хочешь сыграть в шахматы?       — В шахматы? — удивился Регулус. — Здесь и сейчас?       — Опять же, есть ли время и место лучше, чем настоящий момент? Разве что ты предпочтёшь вернуться в гостиную на празднование…       — Сыграем в шахматы! — перебил его Регулус и поднял палочку, чтобы помочь наколдовать фигуры.

***

      За завтраком следующим утром Рейнальд с нетерпением развернул «Воскресный пророк».       — Вот она! — он положил газету перед собой и Итачи, чтобы обоим было удобно читать разворот, отданный интервью с Морой.       Статья за авторством Изольды Фоули разительно отличалась от вышедшей из-под пера Риты Скитер. На страницах «Ведьминого досуга» Мора представала зазнавшейся чистокровной, лгуньей, возможной убийцей. В «Воскресном пророке» её образ был образом замкнутой когтевранки, учёного, верного своей страсти: науке, и семье.       — Великолепно, — закончив читать, Рейнальд вздохнул свободнее. — Как раз то, что нам нужно.       Чтобы поддержать товарища, Итачи кивнул — а про себя подумал, как легко всего несколькими штрихами правильно подобранных слов создать совершенно разные маски.