Уроки любви и ярости от Старейшины Илина

Они шли по кремниевой тропе между зелеными кустами и высокими деревьями. Кроны изредка касались их макушек. Цзинь Лин вздрагивал, зло отмахивался от кистей дерева свободной рукой, и продолжал идти, оглядываясь. Хруст красных листьев и белых костей, серая тьма тумана, запах сырости, мертвечины и страдания… Цзинь Лин крепче сжал теплую ладонь Сычжуя. Тот ничего не сказал, сомкнул пальцы крепче и продолжал идти, сверяясь с компасом. Тепло сцепленных рук убаюкивало, хотелось обняться, опустить голову на надежное плечо. Страх прошел, но такая усталость от него, что глаза смыкались на ходу. «Нельзя», — приказал себе глава ордена Цзинь, качая головой. И тут же подумал. — «С ним так спокойно, что я даже засыпаю в этом лесу. Нехорошо». Мысли рассыпались, как бисер, выпавший из рук. Было до одури тихо. Лес странно расслабился, уютно потемнел, иногда даже шептал сверчками, будто пытаясь вспомнить и показать жизнь до проклятия. Цзинь Лин протер свободной рукой потное лицо, и ойкнул, когда задел синяк на глазу. Ужасная мысль в миг потрясла его спокойствие. Он чуть не споткнулся, замороженный осознанием. «Я… Я заставил его себя поцеловать, когда у меня на лице этот ужасный синяк! Его! Из ордена, где любуются красотой и гармонией!..» Заметив заминку, Сычжуй взволнованно обернулся. Цзинь Лин тут же прикрыл глаз, покраснев до ушей. Может, он не видел?.. В конце концов, после иллюзии туман всё ещё был тёмным. Заметив жест, адепт печально вздохнул: — Сильно болит? К сожалению, у меня нет больше трав. — А… Э… Ты видел? — Да. Мне жаль, что я не могу тебе помочь. — Я не о… «Значит, ему и не было дела до этого? И какой же я дурак! Надеюсь, он не поймет, что я так волновался!» Но боги давно не слышат Цзинь Лина, ведь не иначе как осознание озарило лицо Лань Сычжуя. — А, — только и сказал он, потом подался вперед, нахмурился и патетично сказал. — Я тогда замешкался вовсе не из-за твоего вида, Цзинь Лин! Я даже не думал об этом! — но после, трогательно отведя взгляд, уже спокойнее добавил. — То есть, думал… Но не в том смысле. Я просто был смущен и не хотел ненароком ещё больше навредить. Я сомневался — вдруг ты бы потом пожалел об этом, — он обхватил его ладонь двумя руками и серьезно сказал. — Я не думал, не думаю и не подумаю о тебе плохо, Цзинь Лин. Тем более из-за внешности! Я… — Понял! Давай всё позже! — Цзинь Лин вырвал ладонь из чужих рук и суетливо заерзал. Сердце его опять спешно застучало так, что это приносило боль, а щеки горели, будто по венам не кровь шла, а лава. — Я… Я знаю! Конечно, ты никогда так не подумаешь! Давай скорее найдем остальных! «Ох уж эти Лани! Слова редки, но те, что сказаны, всегда имеют цель и цели этой добиваются!» Лань Сычжуй с всё ещё тревожным выражением лица кивнул, но послушался. Достал компас, взял за руку Цзинь Лина, как если бы иначе быть не могло, и пошел дальше. Внезапно его до боли пронзает желание остановиться. Он видит розовый румянец на бледной щеке. Так захотелось узнать, насколько горячо смущенное лицо Сычжуя. Пройдя цзы, Цзинь Лин наконец выровнял дыхание и вернул голове хладнокровие. Он дает себе пару мяо, чтобы пережить стыд за свои недавние чувства, а после встряхнул головой. «Пора входить в курс дела». — Тебя… тоже этот туман переместил непонятно куда? Несколько запоздало Сычжуй ответил: — Нет. — Нет? — Я остался на пляже. Все куда-то исчезли, и я пошел их искать. «Мы довольно далеко от пляжа. Ветер тут не особо соленый. Страшно представить, сколько тварей он встретил. А ведь там ещё и гули эти были…» — Тебе, похоже, повезло меньше всех! Сычжуй только тихо рассмеялся. — Это верно! Больше повезло Цзинъи. Он и учитель Вэй встретились почти сразу же. — А? — Цзинь Лин подался вперед. — Они встретились? И ты тоже? — Да. Туман должен был нас прятать друг от друга, но учитель Вэй создал талисман, который разрушает проклятие. Мы взяли талисманы, поделились на группы и ищем потерявшихся. Сычжуй остановился возле дерева, и только теперь приглядевшись, Цзинь Лин заметил на шероховатой коре метки. Адепт поглядел на неё, компас и повернулся направо. Выходит, вот так они ориентируются. — Мы идем на место общего сбора? — догадался глава Цзинь. Сычжуй обернулся, удивленно приподняв брови, а после быстро отвернулся, продолжая путь. «А… Точно. Ведь до этого я даже не спросил, куда мы идем. Я просто слепо пошел за Сычжуем», — мысленно пожурил себя Жулань. Дабы не дать этой смущающей мыслей разиться, он спросил: — А кстати, если вы делились на группы, то почему ты один? — Сычжуй! Услышав чужой голос, Цзинь Лин одернул руку. Туман перед ними нехотя растворился, открыв вид на сонную поляну. На траве лежало три мертвеца. Оуян ощупывал мертвую тварь, рядом с ним стоял Цзинъи, сжимая в руках сяо. — Вместе с господином, мать его, Цзинь! — добавил Цзинъи и подбежал к ним. — А это кто так тебя разукрасил? Цзинь Лин, зло прищурившись, вскинул подбородок. — Отбивался от полчища демонов — не заметил, кто именно! Лань Цзинъи выглядел несколько потрепанно, но куда лучше, чем подозревал Цзинь Лин. Он перевел взгляд на Оуяна, который всё ещё стоял на той стороне поляны. Их одежды растрепались, пятна грязи виднелись тут и там, но никто не хромал, и лица их не казались уставшими. — Ну да. Ты ведь из проклятого ордена, — хмыкнул Цзинъи. — Много демонов встретил? — Да я шагу ступить не мог так, чтоб на демона не наткнуться! — раздраженно фыркнул Цзинь Лин, сложив руки на груди. — Столько демонов одолел, сколько иные за всю жизнь не встретят! И вообще, как ты мой орден назвал?! — Да я же как попроще! А чего ты такой раздраженный? — удивился Цзинъи. — Вы же небось пару ли наедине прошлись. Неужели… — тот притворно-возмущенно охнул. — Сычжуй, ты что, не целовал его?! — Что?! — воскликнул Цзинь Лин. Сычжуй же застыл и покраснел, будто кто-то вломился в его дом, когда он был раздет. — Как у тебя язык повернулся?!.. — Рад видеть, что вы целы, — Оуян подошел к ним и сложил руки. — А чего это Сычжуй такой растерянный? Ты уже рассказал ему, как одолел того демона? — О нет, — протянул Цзинъи язвительно. — Зато я тут узнал, что в любовных делах Сычжуй явно пошел в… — Может, вернемся к остальным? Нам ещё проклятие снимать! — перебил Цзинь Лин, зная, что Сычжуй не имеет такого права. Тот, всё ещё несколько изумленный чужой прямотой (хотя, казалось бы, должен был привыкнуть!), благодарно кивнул. Они пошли. «Но глупо ждать, что путь наш будет тихим», — мысленно фыркнул Цзинь Лин. — «Как говорил учитель, не можешь подавить — возглавь». — Так вот, — начал Цзинъи, явно намереваясь смутить двух своих друзей. Оуян, словно предчувствуя любимую любовную тему, выглядел непозволительно заинтересованным. — Оказывается… — Оказывается, что ты одолел мертвеца, Цзинъи, — вмешался глава Цзинь. — Как? Вообще сколько вам встретилось мертвецов? — Мало. Где-то четверо, — отозвался Цзинъи. — Сейчас ещё трое. — Я встретил где-то десять, — вздохнул Оуян. — И все на диво разные. Цзинь Лин опустил взгляд на сяо в руках адепта. — А? Ты разве музыке учился? — Как и все в клане. Я не Сычжуй, но кое-что умею, — немного горделиво ухмыльнулся он. Оуян захохотал, услышав это, и адепт Лань треснул его сяо. «И где уважение к главам ордена? Где знаменитые манеры клана Лань? Один бьет главу ордена, другой целует», — невольно подумалось Цзинь Лину. — Относись уважительнее к инструменту, — сказал Сычжуй неодобрительно. Цзинь Лин невольно вздрогнул. — уж больно интонация напомнила Ханьгуан-цзюня. — Значит, ты наконец применил её в бою? Цзинъи стушевался, на что Оуян ещё шире улыбнулся: — О да, применил. Так же, как и на мне сейчас. Услышав это, Сычжуй побледнел. — А я откуда знал, что этот демон притягивает к себе мечи?! Что я должен был делать?! — возмутился Цзинъи. — Тварь дивная какая-то. Меч притянула, пасть открыла — сожрать собирается. Я призвать меч не могу, зато сяо в рукаве. Но ни одна мелодия не вспомнилась! Вот и… сымпровизировал. Да ладно! Учитель Вэй тоже бьет флейтой иногда! — и добавил тише, — только учителю Ланю не говорите. — Да… Об этом ему лучше не знать. Неосознанным движением Сычжуй потянулся к гуциню за спиной, погладив струны. Ведь каждый музыкант дорожит инструментом больше, чем телом. Цзинь Лин вздохнул, мысленно жалея его. *** Вскоре туман расступился перед ними, и они вышли на поляну. На деревьях висели талисманы, отпугивающие тварей. В центре поляны горел костер, вокруг которого вальяжно расселись остальные адепты. — …А потом из её брюха выпрыгнул ребенок! — Ха! — Вот и я сказал «ха». Пока этот ребенок чуть мне нос не отгрыз! — Чтоб вы знали, молодой господин Яо, но дети тут лютые, как бывший глава ордена Не! — Та-а-ак, кто тут мой орден упомянул?! Чуть поодаль сидел Ханьгуан-цзюнь. Он что-то сыграл на гуцине, и костер стал ярче. Кожа на руках покрылась мурашками, как если после холодной реки ныряешь в теплую бочку. Цзинь Лин чувствовал, как его наполняет уверенность, спокойствие и сила. Он дернул Сычжуя за рукав и спросил: — Этот костер… Он помогает восстановиться? — Да. Песня наполняет его силой золотого ядра. Это значит, что к Ханьгуан-цзюню возвращается его сила. «И он использует её, чтобы помочь нам», — подумал Цзинь Лин. — «Благородно, но… Разве нам же не будет лучше, если он сам наберется сил?» — Учитель Вэй, а расскажите про тех хищных птиц! — Учитель Вэй, а почему от некоторых опасных тварей так слабо веет темной энергией? — Учитель Вэ-э-эй! А что должна была сделать та дева в палантине, от которой вы меня спасли? Несколько особо навязчивых адептов крутились вокруг Вэй Усяня, который склонился над чем-то. Цзинь Лин вытянулся, но так и не смог увидеть, что это. — А ну, брысь! — воскликнул Вэй Усянь. Адепты отпрянули, застыли, поглядели на учителя, как побитые котята, отверженные матерью. Тот вздохнул и протянул нарочито печально. — И в кого вы такие любопытные и приставучие? Адепты неловко переглянулись и вновь поглядели на Вэй Усяня. Тот закатил глаза и вздохнул ещё раз. — Говорил мне старик Лань, что я плохо влияю на детей. Не верил, дурак. — Он, кстати, с утра поменялся, — шепнул Цзинъи. Цзинь Лин кивнул. Когда они встретили учителя, тот был напряжен и сосредоточен. Сейчас хоть и не весел как обычно, но в голосе все яснее звучали привычные нотки. Да, он отличался от того, к кому они привыкли, но это был все ещё учитель, которого они любят. И потому те адепты, хоть и отошли от учителя и понуро поплелись к костру, но продолжали оборачиваться, намеренно грустно вздыхая. — Мне кажется, он иногда так же дразнит Ханьгуан-цзюня, — хохотнул Цзинъи. Глава Цзинь кивнул. Они сели у костра, потеснив прочих адептов. Цзинь Лин вытянул руки. Царапины и ушибы точно стали меньше болеть. «Почти лишиться золотого ядра и всё равно быть способным на такое. Ханьгуан-цзюнь силен», — подумал Цзинь Лин, рассматривая свои раны. И поднял взгляд. Все остальные уставились на него, увидев в свете костра его «боевые трофеи». — Ничего себе! — Вот это вас… Кхм, господин Цзинь. — У меня есть мазь! Цзинь Лин и опомниться не успел, как его окружил гомон, запах лекарств, шелест бинтов, смех и взволнованные крики. Его успели перебинтовать, обмазать чем-то и, вдобавок, всучили какие-то сладости с водой. Несколько секунд он сидел оглушенный, способный только моргать. — Эй! Ты же обещал оставить мне засахаренное яблоко! — возмутился Цзинъи. — Это было до того, как я увидел его, — пожал плечами адепт из Яо. Ярость вскипела в Цзинь Лине. Он встал, сжав кулаки. — Вы что, думаете, я совсем немощный?! — Нет, конечно. С чего это вдруг? Совсем наоборот! Не хочешь яблоко — отдай, — воскликнул Цзинъи. Цзинь Лин не ожидал возмущения в ответ, потому замолчал удивленно. Адепты продолжили переговариваться и обсуждать между собой встреченных демонов. Иногда они бросали тоскливые взгляды на Вэй Усяня, который, оказывается, то ли исследовал какой-то труп, то ли игрался с ним. Адепт из Не замазывал свою рану на ноге мазью из баночки, где был изображен герб семьи из ордена Гусу Лань. Оуяну перевязывал руку адепт из клана Яо. Не раз и не два взгляд Цзинь Лина падал на людей из разных кланов, которые помогли друг другу, не видя в этом ничего особенного. И их забота друг о друге выглядела так естественно, что гнев Цзинь Лина исчез сам собой за неуместностью. Он выдохнул и сел, бурча: — Чушь какая-то происходит. Сычжуй рассмеялся рядом с ним, точно следил за направлением его мысли, а потом вдруг поднялся. — А? Ты куда? — поднял голову Цзинь Лин. — Меня зовет к себе Ханьгуан-цзюнь. Глава Цзинь поглядел на Лань Ванцзи, но едва ли в его лице было что-то выжидательное. — Понятно, — сказал тот. Сычжуй ободряюще ему улыбнулся и пошел к учителю. — Это так странно! Тут так много темных тварей, но никто их не почувствовал! — сказал Цзинъи. — Странное дело, — согласился Оуян. — В городе не говорили, что тут страдают от полчища демонов или проклятий. — Некому мстить было? — буркнул Цзинь Лин, отведя взгляд от Сычжуя. — Не согласен, — возразил адепт из Не. — Люди из ордена Цзинь тут были и до нас. — Значит, тварей кто-то удерживал. — Это понятно. Тогда… Это кто-то из местных? Чтобы и окружающих дурить, и нечисть на привязи держать? — Нет, не местный. Цзинь Лин вздрогнул. Уверенный голос учителя раздался совсем рядом. Он обернулся. Вэй Усянь смотрел на него сверху вниз. Лицо казалось пустым и незнакомым. Взглядом он прощупал всё — от синяка на глазу до шишки на лодыжке. Затем он взглянул ему прямо в глаза. Цзинь Лину стало неуютно, и он быстро отвернулся к костру. — Учитель Вэй говорит, а не объясняет, — пожаловался Цзинъи, который со своего места никак не мог увидеть лицо Вэй Ина. — Разве мы не должны сами делать выводы, наблюдать и думать? — Не тот порядок! — возразил ему адепт из Яо. — Наблюдать, думать и делать выводы. — Верно, — протянул Вэй Ин в своей обычной легкой манере. Цзинь Лин удивленно обернулся — тот и в самом деле улыбался как ни в чем ни бывало, будто Цзинь Лин не видел его пугающего лица только что. — Сначала — наблюдать. Ну-ка. Что увидели? Начнем… С тебя. Адепты оживленно кивнули. — Помимо обычных мертвецов, мне встретился один демон, чьей атаки я даже не заметил. Иду, а рука — хвать! — и за горло меня! Пытаюсь замахнуться саблей, не понимаю, машу, а в тело не попадаю! — говорит адепт из Не. — Перед глазами уже темнеет. Ну, я в итоге начал пальцы ломать. Открываю глаза — а это просто демоническая летающая рука без тела! Никогда такого не видел! — Она не искала тела? Сменить твою руку не пыталась? — Нет! Хотела убить. — Я только обычных мертвецов встретил, — пожаловался адепт из Яо. — Уровень темной энергии обычный. Как будто опять в городе И оказался. — А я встретил такую очаровательную трупессу! — увлеченно начал Оуян. — Она наложила на себя сильную иллюзию, и всё заманивала меня куда-то. Но учитель Вэй мне помог. — Как ты можешь знать, что она очаровательная? Местным трупам как минимум десять лет — один череп вместо лица, — фыркнул адепт из Яо. — Ох, после смерти она не лишилась обаяния, раз её иллюзии настолько сильны. Учитель Вэй в обсуждение не вмешивался, только задумчиво крутил флейту в руках. Тем не менее, он всё слышал и подмечал, поскольку было видно, как он словно мрачнел с каждым следующим бахвальством. Лань Ванцзи позволил себе взглянуть на супруга, но тот не обернулся, только глубже провалился в свои мысли. Адепты это заметили, но промолчали. — А вы, глава ордена Цзинь? — Что? — вскинул голову упомянутый. — Какую самую сильную тварь вы повстречали? Цзинь Лин поджал губы. Посмотрел на адептов, их веселые, покрасневшие от обсуждения лица, вслушался в треск целительного костра. Перед мысленным взором пронеслись три образа, он услышал их голоса, почувствовал совсем рядом. Невольно рука потянулась к шее, но он остановил себя на полпути. Взглядом он зацепился за фигуру Сычжуя, что внимал словам Ханьгуан-цзюня. Он выдохнул. — Земляной демон, — отозвался Цзинь Лин. — Десять рук стремились затащить меня под землю. Хотя… Был ещё демон, который превращал туман в воду. — О, так захлебнуться страшно! — поежился адепт из Яо, а потом возбужденно добавил. — На вас небось самые жуткие демоны нацелились! — Да, — кивнул Цзинь Лин. Они припомнили ещё несколько демонов, но глава Цзинь не особенно вслушивался. — А ты, Сычжуй? — обратились к адепту. — Вы о чем? — раздался приятный голос адепта совсем рядом, невольно выдергивая главу Цзинь из невеселых дум. — С каким самым страшным демоном тебе пришлось сражаться? Тот задумался. По лицу его пробежала легкая тень. — Я встретил гулей на пляже после исчезновения. — Нет-нет! Из лесных! — потребовал адепт из Не. Сычжуй нахмурился. — Призраки-марево, — несколько замешкавшись, выдал он. Цзинь Лин вздрогнул, нахмурился, наверное, даже обиделся на предательство. Впрочем, оно было понятно. Сычжуй не мог лгать согласно правилам ордена, а тварь страшнее этой встретить сложно. До этого погруженный в свои мысли Вэй Усянь вдруг поднял голову и пристально посмотрел на них, прищурившись. — Марево? Это те, которые создают корабли-призраки? Морские твари жуткие, — сказал адепт из Не. — Да, но к ним ещё относят тех, кто, например, создает иллюзии домов для потерявшихся в чаще. Они заманивают, высасывают жизненную силу и убивают, — высказался один из адептов. — Иногда их иллюзии настолько сильны, что они завлекают даже сильных заклинателей! Но такие твари обычно обитают очень глубоко в лесу, на отшибе, где нет приличных заклинателей, или в море, где можно за раз убить с десяток людей. — Тебе ничего не показалось в них странным? — вдруг спросил Вэй Ин. И поглядел так внимательно, что адепты невольно смолкли и поежились. Лань Сычжуй задумался. — Насколько мне известно, они редки, демоны должны быть очень умны, чтобы накопить такую мощь и не попасться заклинателям. Но в этом лесу их было трое, — начал Сычжуй. — Так, — кивнул Вэй Усянь. — Они одиночки, но почему-то действовали вместе. Вэй Усянь кивнул и на это. — Кроме того, я слышал, что при достаточной мощи они создают иллюзии, обманывающие все чувства. Цзинь Лин вытянулся и согласно промычал. Ведь в самом деле, как он не заметил? — Но они… как будто обманывали только одно. Первый демон обманывал глаза, второй слух, третий… Не могу сказать точно, но он внушал определенные чувства. — Вот как, — протянул Вэй Усянь. — Ого, ты ещё и тварь эту проанализировать смог! — восхитился Цзинъи. — Да… Не повезет его будущей жене, если погулять на стороне захочет, — хохотнул один из адептов. — Жене? — удивленно приподнял брови Оуян. — Ты… Не понимаешь? Лицо Сычжуя, до этого хмурое и сосредоточенное, тут же покраснело. Цзинь Лин испытал скрытое удовлетворение и невольно улыбнулся. Да, Сычжуй чудовищно сообразителен, так, что всем тут завидно, но краснеет он как обычный человек. — Перестаньте обсуждать мою… свадьбу, — тихо попросил он. Но адепты так улыбнулись, что стало ясно — они не только не послушают его, но наоборот поднимут эту тему с удовольствием! — Чего я не понимаю? — улыбнувшись, спросил тот адепт. — Что у него будут золотые обрезанные рукава, — хохотнул Цзинъи. — А разве не он нарядит своего спутника на тропе самосовершенствования в голубые одежды? — Вряд ли. Да и характер спутника не удержишь лентой… — Перестаньте! — возразил дрожащим голосом Сычжуй. Цзинь Лин к этому времени просто спрятал лицо в дрожащих ладонях, пришибленный не то стыдом, не то гневом. — Ха-Ханьгуан-цзюнь, мы готовы? — … Лань Ванцзи вышел из глубокой задумчивости и легко кивнул ученику. Похоже он, к счастью, не вслушивался в их беседы. Как и, судя по лицу, Вэй Усянь. Тот задумчиво глядел на флейту. Ясно было одно — он понимал больше всех прочих, но почему-то не говорил и не наводил на нужные мысли, как обычно. Ханьгуан-цзюнь и Лань Сычжуй достали свои гуцини. Будто два отражения, они поставили инструменты перед собой, легко и изящно. По очереди они проверили строй, переглянулись, Лань Ванцзи приподнял голову и вместе с кивком полилась мелодия. Адепты невольно подались вперед, заинтересованно переглядываясь. Едва ли Цзинь Лин мог своим языком описать красоту музыки. Но даже дышать захотелось тише, чтобы её звучанию ничего не мешало. От неё становилось хорошо — дело было не только в светлой энергии, что помогала им выздоравливать, но и в её глубине, красоте и легкости. Ханьгуан-цзюнь играл сложные пассажи, своими звуками он добирался до таких струн души, о которых доселе человек и не подозревал. Сычжуй играл более легкую партию. Он заполнял середину, и иногда в его игре, словно звезды в ночном небе, вспыхивали легкие флажолеты. Потом к ним присоединилась флейта Вэй Усяня. Адепты удивленно переглянулись. Сычжуй так же изумленно заморгал, но два гуциня «подвинулись», давая простор для нового инструмента, приглашая в свою игру. Вэй Усянь легко адаптировался в мелодии. И если Ханьгуан-цзюнь дал мелодии глубину и красоту, Сычжуй усложнил и украсил её, то Вэй Усянь добавил ей ясности и будто озорства. Он уверенно забрал мелодию себе, ведя её, решая, где будет громче, а где тише, буквально заставив себе подыгрывать. Но два гуциня легко подстроились под него, будто так и было задумано. На мгновение Цзинь Лин даже пожалел, что он не музыкант. Было что-то в совместной игре семейное, трогательное, интимное. «Быть частью семьи… Наверное, это так звучит». Он поглядел на профиль Сычжуя, спокойный и сосредоточенный. Тени от костра плясали на его лице. В мягком взгляде и легкой улыбке пряталась радость. В глазах сиял не костер, а внутреннее счастье. Он играет с двумя близкими людьми. Мелодия затихла. Но то тепло, что она пробудила в душах, сделало тишину после неё такой трепетной и драгоценной, что её не хотелось прерывать. Вэй Усянь тепло улыбнулся им всем, при этом подарив особенную улыбку своему мужу. Адепты не смогли сдержать облегченного вздоха — учителя помирились. Все разрушил хруст костей. Цзинь Лин тут же обернулся. Труп, над которым трудился Вэй Усянь, поднялся, выгибая позвоночник. Сгнившие одежды, пустые глазницы, запах гнили и леса. В узких зеленых челюстях, невысоком росте и широких бедрах угадывалась девушка. Она хрустнула шеей, улыбалась сгнившими зубами. Талисман на её лбу колыхнулся. — Учитель Вэй! — протянула она с озорством. — А ра-а-аньше вы веселей играли! Адепты недоуменно переглянулись. Ещё один говорящий мертвец? Учитель? Подчиняясь единому чувству недоумения, головы адептов обернулись к Вэй Усяню. Тот глядел на труп со всем знакомым любопытством, положил подбородок на руку, прищурил глаза, стал задумчиво стучать флейтой по колену. — Зачем тебе этот труп? Выходи, поговорим, — предложил он ей. — Не могу, я его ем, — она печально наклонила голову. — После того, когда вы меня убили, никто меня не ко-о-ормит. — И давно вы здесь питаетесь? Она улыбнулась, как она представляла, обворожительно. — Наверное, давно. Он вновь глубоко задумался, чем воспользовались адепты. — Это… Ты почему его учителем назвала? — спросил Цзинъи. Труп посмотрела на него и как будто что-то мелькнуло в пустых глазницах, любопытный блеск костра или луны. — Потому что он мой учитель? — протянула она насмешливо. — Когда… я была ма-а-аленьким, новорожденным демоном, именно он напитал меня темной энергией и научил ею пользоваться так, как это делает са-амая лютая нечисть. Она ласково улыбнулась. Мельком Цзинь Лин заметил, как потускнело лицо Лань Ванцзи. Адепты же недоуменно переглянулись. — Да вранье это! — Зачем учителю Вэю создавать новых демонов?! Однако Вэй Усянь не выглядел ни удивленным, ни возмущенным. — Учитель Вэй, вы правда создавали новых демонов?! — Да. Большую часть тех, которые сейчас играли с вами, — добавила с наслаждением демонесса. Играли?! Цзинь Лин почувствовал злость, кипятком подступившую к горлу. — Да какой играли! Нас чуть не убили! — возмутился Цзинъи, выставив меч. — Ну, не убили же, — удивилась она. — Набить лес тварями, которые в одиночку истребляли отряды клана Вэнь за ночь, и не убить при этом ни одного мелкого адепта? Вы думаете, мы совсем дураки? Она обиженно насупилась. — Учи-и-итель Вэй! А ваши новые ученики нас обижа-а-ают! Называют тупицами! Она затопала ногами, пока адепты недоуменно переглядывались. То, что Вэй Усянь создавал новых демонов не просто так, а во время войны было понятно, хоть и жестоко. Цзинь Лин вновь поежился, вспоминая марево, туман-воду, хищных птиц, что мешали ему летать, и руки из-под земли. — Так нужно было во время войны, — тварь наклонила голову, и она надменности не скрывала. — Ха-ха! Вы ведь не думаете, что достаточно про-о-осто поднять армию мертвецов и все Вэни попросту умрут? Ха-ха! Это так глупо! Ой, не могу! Вы думаете, войну достаточно закончить бесконечным мясом? Она расхохоталась, при чем так, что у Цзинь Лина возникло опасение, что её челюсть вылетит и попадет кому-нибудь в лоб. — Ну хватит смеяться, — сказал ей Вэй Ин, впрочем, без какой-либо злобы. — Они войны не видели. — Но это так смешно! Учи-и-итель Вэй, я ведь гораздо более внимательная ученица! — Учитель Вэй, вы правда обучали тварей?! — спросил адепт из Яо, растеряно всплескивая руками. Вэй Ин поглядел на него, прищурившись. Впервые учитель говорил неохотно. — Я бы сказал… — отозвался он. — Я культивировал демонов. Взращивал согласно целям. — Но… — Культивировали?! Демонов?! — Это… как-то… Я понимаю, использовать армию мертвых, но… — О, теперь ясно. Сычжуй произнес это спокойно, задумчиво, будто случайно обронил вслух свою мысль. И его лидерское качество сработало против него — на его фразу тут же все обернулись. — Что ясно?! — воскликнул Цзинъи. Сычжуй несколько секунд собирался с мыслями, прежде чем выдал: — Марево, которые отличаются от описаний. Сильные твари, которые излучают мало темной энергии, будто идеально созданные для того, чтобы побеждать и быть незамеченными заклинателями, хотя обычно их способности формируются хаотично. Демоны относительно разумны и привыкли кому-то подчиняться. Наконец, говорящий, разумный демон — так или иначе это должно быть связано с учителем Вэем. Вэй Усянь фыркнул и кивнул. Демонесса неприязненно фыркнула в сторону Сычжуя: — А-а-а. Вот оно как. Жаль, что они просили, — она будто всхлипнула и хрустнула пальцами, жаждущими чужую кровь. — Из-за него вы нас больше не полю-ю-юбите. — Если я вас любил, я б из вас демонов не сделал, — он усмехнулся холодно. — Кто вас привел сюда? — Он зовется актером, вы его видели, — она пожала плечами. — О-он упорно шел за вами. Собирал все ваши бумажки, трупы, даже кусочек души нашел, — она усмехнулась. — Как вы так потерять умудрились? Вы всегда были немножко растяпой, но та-а-ак! Вэй Усянь легкомысленно пожал плечами. — Тот самый актер?! — Но почему? Как? Он же… — А зачем? — Так и думал, что темной энергией он баловался не чтобы лучше понять роль, — пробормотал Вэй Усянь. — Чего он хочет? Демонесса ухмыльнулась и почти торжественно произнесла: — Вернуть Старейшину Илин. Торжественность фразы сделала тревожной последующую тишину. Адепты переглянулись. — Но ведь, — недоуменно начал Цзинъи, — учитель Вэй здесь. Он уже жив. — Учитель Вэй жив, а Старейшина Илин — нет, — медленно, будто объясняя ребенку, сказала демонесса. — Между ними разница. Большая. Отчего-то повеяло тревогой от этих слов. Раньше Цзинь Лин сказал бы, что разницы нет, но пережитое в последние дни ясно дало не осознать, но что-то почувствовать. В манере говорить, двигаться, щуриться, угрожающе молчать и смотреть как-то незнакомо, вроде и по-доброму, но не без постоянной угрозы, — во всем этом чувствовался кто-то другой. В Вэй Усяне было что-то другое, что-то, что искала эта демонесса и создавало этих тварей, весь этот темный лес. Адепты переглядывались, и тень понимания, образ схожих мыслей, были на их лицах. — Нам нужен источник проклятия, — сказал Вэй Усянь. Ничего в его лице не поменялось. — Вы не разозлились, — наклонила голову демонесса. — Я думала, что вы скажете «вот он я, Старейшина! Как вы посмели тронуть моих родных?!» и уничтожите меня. Помните, как мы отбили Пристань Лотоса? Как мы прибили этих Вэней руками к дверям? Всё как-то нелогично… — Источник на северо-западе, — уточнил Вэй Усянь с нажимом. Но демонесса, скучающе наклонив голову, поглядела на адептов, и, наконец, заметила Цзинь Лина. Она захлопала в ладоши, рассмеявшись. Глава Цзинь, порядком измученный мозговым штурмом, насупился и встал: — Что смеешься?! Та, нахохотавшись, ответила: — Да просто актер нас послал сначала поиграть с вами, чтобы мы учителю показались, но те, кто нас кормит, попросили измучить и уби-и-ить наследника ордена Цзинь! И так странно видеть, что вы живы! Вэй Усянь, чей вопрос казалось бы проигнорировали, внимательно посмотрел на смеющуюся демонессу. Цзинь Лину вновь стало неуютно. Он бы давно рассек твари голову, но девица была нужна. Так что ему оставалось только крепче сжать челюсти и пальцы на эфесе. Взгляд её внезапно опустился на Сычжуя, и она удивленно вытянулась: — О, так ты… О-о-о! — протянула она, показывая на растерянного Сычжуя пальцем. — Получается... Он… Тебя… Спас? Что-то промелькнуло на лице Лань Сычжуя. Он недоуменно нахмурил брови. А потом легкое озарение, и поджатые губы. Лицо его побледнело, он отступил, впервые Цзинь Лин ясно видел у него… Страх? Девица же расхохоталась демонически, до хруста запрокинув голову. — Забавно! Как забавно! Двое! Всего двое и так все сло… А вот теперь, Цзинь Лин с удивлением заметил тень злости и на лице Вэй Усяня. Он вытянул руку, талисман на голове девицы засветился темным и хохот сменился криком. — Хорошие ученики, — начал он с холодной лаской, — отвечают на вопрос учителя сразу же. Послышался треск костей и могильный вой. Демонесса выгибалась, вопя, казалось, боль доходит до самых корней её души. У неё отвалились руки, но какое-то фантомное свечение оставалось на месте конечностей. Ребра вырвались из прогнившей грудной клетки, кости ног обмякли и, наконец, из-под гнилого мяса и почерневшей одежды показался призрак. Это был фантом красивой девушки лет шестнадцати. На мягком овале лица застыло выражение покорности и бессмысленности. Но глаза её и конечности держались, будто она сопротивлялась. — Как упорно ты меня слушаться не хочешь, — с неудовольствием нахмурился Вэй Усянь. — Как он вас контролирует? Я едва могу с этим что-нибудь сделать. Девица дернулась, будто пытаясь вернуться под чужой контроль, но Вэй Усянь легко взмахнул левой рукой. После недолгого сопротивления, она едва отозвалась: — Печать. Не такая, как у вас. Иная. Вэй Усянь приподнял брови. — Надо же. Не только подражает, но и создаёт. Интересно. Какое-то время он задумчиво смотрел перед собой. — Назад вас поздно отправлять. Ладно, подождите немного. И пойдем вычищать лес. Он шагнул вперед, направляясь к демону. Цзинь Лин, ведомый давно бурлящим в нем гневом, шагнул вперед, схватив его за руку. — Вы своих демонов с самого начала чувствовали! Поэтому и не взяли нас на патруль в первый и второй раз?! Вэй Усянь поглядел на него удивленно. В свете костра его лицо казалось странно недружелюбным, и Цзинь Лин отпустил чужую руку, отступив. Тот кивнул, повернулся к демонессе, что тихо завыла. — Нужно доломать контроль над ней, тогда пойдем и снимем проклятие. Какое-то время тишина взрывалась криками, просьбами, угрозами, воплями. Адепты тихо сидели вокруг костра. Кто-то пытался говорить, но темы неизбежно возвращались к тварям, а от них, к Вэй Усяню. Ханьгуан-цзюнь же пресекал обсуждения своего супруга одним взглядом. Сычжуй сидел с непонятным выражением лица, и это жутко нервировало Цзинь Лина. Его вообще раздражало, как мало он делает и много думает. Как Сычжуй так живет? Через какое-то время в неуютную тишину вернулся Вэй Усянь. Он весело усмехнулся, вращая флейту между пальцами. И в свете потрескивающего костра, тени, играющие на его лице, делали его ещё более отчужденным и даже жестким. На нем не было ни капли крови, но чем-то он напоминал Цзян Чэна, выходящего из пыточных камер. Тот часто выходил в крови, или с мозолями от Цзыдяня. Вэй Усянь же был чист. За ним волочился призрак, лишившийся последней капли рассудка в лице. — Хорошие новости! У нас теперь есть проводник до источника двух проклятий и, по совместительству, столовой для моих военных питомцев, — он цокнул языком. — Чего-то вы не веселые. Нас такая битва ждет! Хотя бы ты, Ханьгуан-цзюнь, порадуй мои очи! Вспомним былые деньки! За всем этим Цзинь Лин и не заметил, что обычное лицо Лань Ванцзи так же словно оледенело и омрачилось.