Уроки любви и ярости от Старейшины Илина

В темном приближающемся существе едва ли угадывалось что-либо человеческое, пусть это существо и состояло из людей. Один только взгляд и Цзинь Лин невольно отвернулся. Сердце застучало в ушах. Краем глаза он увидел, что только учитель Вэй и Ханьгуан-цзюнь продолжали внимательно вглядываться. — Забавный чудик, — хмыкнул Вэй Усянь. В миг его лицо тут же ожесточилось, и он злобно прищурился. — Узнаю поганую руку. Любопытство помаленьку пересиливало навалившуюся тяжесть. Цзинь Лин осторожно повернул голову. И хотя тварь стояла достаточно далеко, глава ордена увидел лишенное всякой гармонии и пропорций существо. Под зеленоватой кожей проступали морщины и рельеф всех мышц, мускулов и вен, отчего казалось, будто у него этой самой кожи и нет. На оголенном туловище ясно виднелись аккуратные черные швы по всей груди и рукам разной степени гноения. Веяло от него жуткой, устрашающей, парализующей силой. Марево и рядом не стояло. «Это… Для меня непобедимо», — ясно осознал Цзинь Лин. Судя по отшатнувшимся адептам, мысль эта появилась не только у него. За спиной чудика стояли мертвецы, злые женщины со вскрытыми животами, сломанными бедрами, искаженными в гневе челюстями, сгнившие дети с заплывшими глазами, визжащие младенцы с дутыми животами… Невольно Цзинь Лину вспомнилось представление, где точно так же был бой, множество заклинателей в белом и немного разноцветных, проигрывающих фигур. Всё… как тогда. Он вздрогнул. Вот зачем они здесь? Это всё ради зрелища? Вэй Усянь внимательно всматривался, рассчитывая что-то. Напряжение перед боем. Как после вспышки молнии ожидание звука грома. — Действуйте как в пещере Фу Мо. Чудик… Ох, и сложно его так называть даже мысленно! Чудовище прыгнуло вперед, да так быстро, что тень его мгновенно накрыла заклинателей. В тот же мянь — бойкая трель флейты. Демон Цзян отразил удар, а девица-призрак, обмотав ноги чудовища, ловко отбросила его на другой конец поляны. Мертвецы Вэнь взревели и понеслись вперед. — В атаку! — коротко приказал Ханьгуан-цзюнь. Адепты тут же обнажили мечи и ринулись вперед. Началась жуткая резня и давка. Лань Ванцзи иногда коротко выкрикивал и выстраивал адептов так, чтобы каждый защищал друг друга. Оставшиеся призраки Вэй Усяня следили за тем, чтобы мертвецы не атаковали сзади. Вскоре оцепенение прошло, и Цзинь Лин полностью отдался бою. Следить за окружением. Удар. Не зацепить своих. Меч пронзает голову. Что-то взревело сбоку. Цзинь Лин перекатился. Красный призрак разбивает юркого младенца о землю. Раздался страшный грохот и рев чудовища. Цзинь Лин поднял взгляд. Чуть вдалеке на небольшом возвышении стоял Вэй Усянь и играл. Глаза его зорко следили за двумя битвами, строго запрещая им смешиваться. На одной части кургана бесновались два мертвеца и чудик, на другой — адепты, несколько мертвецов Усяня и толпа мертвых Вэней. «Он… так хорошо контролирует все поле битвы?!» Почему-то до сей поры Цзинь Лин не задумывался о стратегическом уме Вэй Усяня. Лань Ванцзи же, в свою очередь, тоже поражал. И хотя его ядро было повреждено, он сражался с не меньшей прытью, умудрялся держать в голове, кто и где находится, быстро подстроил всех под свою тактику. Мертвецам так и не удалось их прижать к краю. Один из врагов таки попытался прорваться и вознамерился подбежать к Вэй Усяню, но Цзинь Лин бросился вперед и разрубил шею врагу. Он почувствовал на себе страшный взгляд. И голову поднимать не надо было, чтобы понять, кому он принадлежит. Цзинь Лин поднял меч, защищаясь, четко понимая, что его оружие сломается как тростинка об это чудовище. Не успел до конца обернуться — тень уже накрыла его. Он закрыл глаза… Но удара не последовало. Открыл. Перед ним стоял Вэй Усянь. Чудик выставил вперед руку. «Он… Он ведь снова не?.. Ядро!» Ужас сковал Цзинь Лина. — Ты на кого руку свою поднимаешь?! В обычно веселом голосе Вэй Усяня прозвучала такая угроза, что Цзинь Лин невольно отшатнулся. Дальше все пошло быстро. То ли Вэй Усянь прошептал что-то, то ли руку протянул, но по швам твари, вспарывая нитки, прошлась темная энергия. В один момент она вспыхнула, сбив главу Цзинь с ног, и окружила черным облаком Вэй Усяня. Вскрытое чудовище отшатнулось, заревев. Оно начало отступать. Сила хлестала из него, как хлещет кровь из оторванной конечности. Вскоре облако, окружающее учителя, превратилось в темные полосы. Они хлыстнули по чудику, отрезав ему голову и руку. Из рассеявшегося облака же показался… незнакомец. Цзинь Лин поглядел снизу вверх. Взгляд наткнулся на бледную, широкую ладонь с неровно отгрызенными ногтями. Из-под рванного черного рукава виднелась мускулистая рука. Глава ордена поднял взгляд выше. Широкие плечи. Густые черные волосы, две передние пряди небрежно подвязаны сзади алой лентой. Лицо у незнакомца было несколько изможденным, суровым, по-мужски красивым, лишенным смазливости, но при этом наделенным неповторимым изяществом. Цзинь Лин моргнул. Он ничего не понимал. В жизни не видел это лицо. Кто этот человек? И где Вэй Усянь? — Ха. Похоже лишить тебя главной души мало, — фыркнул незнакомец. Голос его, глубокий и суровый, обещал все кары небесные. Он достал флейту и принялся играть. Суть агонии, которая начала происходить с чудиком, дошла до Цзинь Лина немного позже. Множество душ, на которых и держалась мощь чудовища, начали ссориться между собой. Битва же между адептами и мертвецами замедлилась — вторые почувствовали темную энергию умирающего чудика, которой хотели бы напитаться. Трупы рубить стало легче. Цзинь Лин решил отложить непонимание и ринулся в битву. Все еще раздавался грохот и стоны душ, когда адепты рубили мертвецов. Пришлось отсечь лишние думы и сосредоточиться на деле. — Ай! Снимите это с меня! — воскликнул Цзинъи. Юркий младенец таки умудрился прыгнуть ему на плечи. Гусуланьское одеяние вспыхнуло, младенца отбросило, но он крепко схватился за волосы и начал тянуть. Будто порывался оторвать вместе со скальпом. Мелькнул меч. Младенец, разрезанный напополам, упал перед Ханьгуан-цзюнем. — Спасибо, — выдохнул Цзинъи. Цзинь Лин вздохнул и вложил меч. Да, эти трупы они остановили. Он окинул взглядом местность. Здесь было несколько неестественных возвышений. Кроме того, разве они не должны быть сделаны так, чтобы из них никто не выбрался? Откуда они? — Эй, а где учитель Вэй? — спросил адепт из Не. — Да ты никак ослеп! — усмехнулся незнакомец. Все повернули голову в его сторону. Тот стоял у чудовища, которого очертил каким-то темным защитным заклинанием. Высокий и красивый незнакомец смотрел на них с добродушной, озорной насмешкой. Он казался статным, и в его несколько вальяжной позе таилась какая-то сила. Темная, угрожающая сила. — А вы кто?! — спросил Цзинъи. — И где учитель?! Все посмотрели сначала на Ханьгуан-цзюня, чье лицо было нечитаемо спокойным. Однако его растерянность не скрылась от адептов. — Учитель Вэй? — осторожно спросил Сычжуй. Тот смотрел изумленно, даже тоскливо. — Ага, — Вэй Усянь сложил руки на поясе и довольно хмыкнул. — Мне кажется или вы стали ниже? После, поглядев на их растерянность, он рассмеялся, а после обратился к тому, что ближе стоял. — Чего все так вылупились? У меня что-то на лице? Дай-ка я на себя погляжу. Адепт из Яо спешно вытер меч и выставил перед незнакомцем. Тот поглядел на себя, громко изумленно промычал: — Вот это да! Моё лицо! Да наяву! После он о чем-то подумал и усмехнулся. Адепты растеряно переглядывались и шушукались. — То есть, так вы выглядели до того, как… того? — спросил Цзинъи. — Да, так я выглядел до смерти, — протянул учитель с улыбкой, рассматривая свои руки. Цзинь Лин растерялся ещё больше. Вэй Усянь… был совсем не похож на Вэй Усяня! Многие адепты глупо вытаращились на него и растерянно посмотрели на Лань Ванцзи. Он молчал, не опровергнув слова супруга. «Но… Он ведь совсем не похож!» В этом теле Вэй Усянь создавал совсем иное впечатление. Цзинь Лин невольно представил, как учитель в теле его дяди говорит: «я убил три тысячи заклинателей» и улыбается. Цзинь Лин бы фыркнул и пропустил это мимо ушей. Смазливое лицо Мо Сюаньюя и его жилистое тело никак не вяжется со злодеяниями Старейшины Илина! Но в этом же теле… С этим высоким ростом, мощным телосложением, статью, таинственностью и силой во всем облике… «Я убил три тысячи заклинателей». Цзинь Лин ещё раз поглядел в лицо убийцы его матери. Ему стало сильно не по себе. — А жаль, — вздохнул Оуян, разглядывая старейшину. — Что жаль? — спросил адепт из Не. — Ты погляди, он едва ли уступает по красоте Ханьгуан-цзюню. — Это все, о чем ты думаешь?! — возмутился Цзинь Лин. — А то, что с этим лицом, он!.. Цзинь Лин осекся, ловя на себе озадаченные взгляды. — Теперь в тысячи женщин верится больше, — заметил адепт из Не. — Вэй Ин, — обратился к нему Лань Ванцзи. — Ты знаешь, почему это случилось? Все разговоры смолкли. Вэй Усянь прекратил созерцание своей груди, хмыкнул и потуже затянул ханьфу. — Что-то вроде проклятия на осколке души. Насколько я понял, весь контроль этого чудика держался на этом осколке. Как только я его забрал, я смог «разобрать» чудика. Он был чем-то вроде футляра, который я должен был открыть и забрать своё. Адепты вновь начали перешептываться. — То есть… чудик нужен был не затем, чтобы нас убить? — Нет. И битва наша ещё не закончилась. — Извините! — поднял руку адепт из Яо. — А откуда здесь взялись эти трупы? Ведь мертвецы в этом кургане были закопаны так, чтобы они не могли выбраться отсюда. Так почему… Адепты согласно замычали. Им тоже было интересно. Вэй Усянь замолчал и посмотрел на главу Цзинь, спрашивая разрешение. Он опустил взгляд. Понятное дело, что произошедшее совсем не украшало его орден и прошлое. Но чтобы всё закончить, надо разобраться со всем и вслух. Он кивнул. — Как вариант, для курганов сделали тайный проход, чтобы потом напитавшихся тьмой трупы вывести наружу, — сказал Вэй Ин. — Но зачем? — А зачем нужна армия мертвецов? Вы мне скажите, — спросил Вэй Усянь, улыбаясь. И улыбка на его настоящем лице показалась до жути насмешливой, полной превосходства и лишенной доброты. Совсем не похожа на миловидную насмешку Мо Сюаньюя! Адепты неуверенно поглядели в сторону главы ордена Цзинь, который сжал челюсти и зубы. — Тот, кто это построил, хотел свою собственную армию мертвецов… Он хотел забрать вашу печать? Мой дед? — уточнил отрывисто Цзинь Лин. — Я уже знаю, что Сюэ Ян подчинялся бывшему главе ордена. Он выдохнул. Жестокие слова с трудом рождались на языке, но от правды не убежишь. — Да, похоже, что так, — кивнул Вэй Ин. — Тот, кто был здесь, знал про тайные курганы. Возвращался, проводил эксперименты, собирал моих демонов. Потом придумал печать и подчинил здесь местную нечисть. Удобное для него поле битвы. Я такую армию набрать не успею. Вэй Усянь сложил руки, глядя вдаль. Вздохнул. — Но… зачем он вернул вам осколок души и ваш облик? — спросил Сычжуй. — Если он хочет вернуть Старейшину, то зачем постоянно пытается убить? — Хм-м. Проверить на прочность? — предположил Вэй Ин. А после пожал плечами. — Это не важно. Мне в любом случае придется варганить печать. Адепты аж подпрыгнули. — Вы… создадите печать?! Сейчас?! Вэй Усянь начал шарить по своим рукавам и с каким-то изумлением уставился на колокольчик, что висел на поясе. — Не совсем печать. Так, однодневку. Чтоб хоть половину уложить. Но если я сейчас не обзаведусь армией побольше, то в следующей бойне шансов не будет. И вас лучше держать подальше. — Это ещё почему?! Мы же выжили! Значит, можем… — возмутился Цзинъи. — Ему были нужны зрители — потому-то вам выбора и не оставили толком, — отозвался Вэй Усянь, прекратив ерзать. Он вздохнул. — Серьезно. Дальше будет столько тьмы, что ни сражаться, ни встать не сможете. Так что, лучше посидите здесь. Лань Чжань, Сычжуй, поставьте-ка барьер. Потом понадобитесь. Здесь много работы для заклинателей. На какое-то время Вэй Усянь пропал из поля зрения. Впрочем, стоять без толку им не позволили — всем всучили талисманы и дали своё задание. Постройка барьера отвлекла от замешательства. Но кто-то все равно поинтересовался. Не у сурового Ханьгуан-цзюня, конечно. У Сычжуя. — Но мы ведь прошли через темный лес без талисманов. Так почему здесь должны аж барьер строить? Лань Сычжуй повесил талисман, а после ответил: — Значит, сейчас тьмы будет ещё больше. — Но во время войны обычные заклинатели сражались вместе с армией мертвецов. Неужто они тоже всегда с собой носили талисманы? Или это мы такие слабые? Задумавшись, Сычжуй неуверенно ответил: — Я думаю, что второе. Насколько я понял, во время войны уровень темной энергии везде был выше, чем сейчас. Они просто привыкли. А мы — нет. Ответ адептам не понравился, но, увы, ответ был справедлив. *** Раздался грохот. Вскоре скучающие адепты собрались у края барьера, смотря вниз. Соседний холм (тоже курган) покосился, грозясь упасть. Сбоку вышла чёрная фигура — тяжелым, незаклинательским шагом, — а за ним — мертвецы. Вопили они порядочно. Вэй Усянь заиграл. Мертвецы, нехотя, собрались в подобие шеренги. Пусть он их и контролировал, желание мертвецов разорвать старейшину Цзинь Лин чувствовал даже на расстоянии. — Армию набирает, — произнес с непонятной интонацией Цзинъи. — А мы тут сидим. Он поглядел на Лань Ванцзи, который руководил упокоением мертвецов на их кургане. Выглядел он спокойно и холодно. «Не переживает? Или доверяет?» — задумался Цзинь Лин. Настоящий облик Вэй Усяня привел его в странное смятение, которое он не мог объяснить. Темный заклинатель, будто почувствовав мысли о себе, поднял голову, поглядел на главу ордена (отчего тот вздрогнул), улыбнулся. Цзинь Лин поспешно отошел от края вершины. — Учитель Вэй! Удачи! — Цзинъи наоборот, помахал рукой учителю. А после обернулся с недоумением. — Ну вы чего, госпожа? Он же для вас старается. Цзинь Лин ничего не ответил, сжав губы. *** Битва вскоре началась. Луна сменилась предрассветными сумерками. Но то красное, что начало раскрашивать небо больше напоминало кровь, чем солнечные лучи. По земле змеей поползла тьма. Незаметная, синяя. Цзинь Лину на мгновение стало тяжелее дышать от одного только взгляда на тьму. — Смотри! Он глубоко задышал. Из-за леса начало подниматься темное облако. Мертвецы посыпались из леса. Некие твари даже взлетали. — Как-то… тяжело, — сказал, дыша напряженно, Цзинъи. Цзинь Лин оглянулся. Даже под их сильный барьер заползали какие-то уныние и слабость. Он посмотрел на основание кургана, где все ещё дрессировал своих мертвецов Вэй Усянь. Тот чувствовал себя во тьме, как птица в воздухе. Не так, словно он может выносить эту тьму, а словно для неё и создан. Вскоре зазвучала флейта. Адепты прилипли к краям барьера, боясь пропустить хоть мгновение битвы. Бойко играла флейта. Мертвецы сцепились между собой. — У противника больше сил, — с опасением сказал адепт из Яо. — И что? На войне с Вэнь так же было! — заметил адепт из Не. — Но мертвецы же были в неограниченном количестве! — Ты что? — недобро сощурился адепт из Не. — Думаешь, что только из-за мертвецов удалось одолеть тот клан?! Но Вэй Усяня, казалось, количество мертвецов не волновало. Битва шла долго, но к кургану враги не подошли. Более того, тем меньшим количеством сил Вэй Усянь успел оттеснить вражеские силы. — Всё-таки стратегический опыт не обманешь, — фыркнул Цзинъи. — Актер — всего лишь актер. Ему бы стихи читать да на сцене плясать, а не трупы воровать! — Все не можешь простить тех дурных стихов? — фыркнул один из адептов. — Будто ты можешь, — нахмурился он. — Безвкусица. *** Битва тянулась, а вместе с тем тьмы становилось всё больше. Некоторые обмахивались талисманами, отгоняющими темные силы. Ярость мертвецов, несправедливая гибель дважды, присутствие ближайшей крови убийцы — всё делало их злее, а тьму тяжелее. Казалось, на языке чувствовался привкус гнева. Иногда Цзинь Лин пересиливал себя и смотрел на Вэй Усяня. Сколько бы дядя отдал, чтобы запытать этого человека в таком облике? Мелодия флейты все больше срывалась во что-то первобытно-яркое, и битва начала ожесточаться. Одна из химер взлетела, ударив когтями по их барьеру. Дыхнуло в лицо темной энергией, отчего держаться стало сложнее. — Ой! — Цзинъи отшатнулся и упал на спину. Впрочем, крылатое чудище быстро поплатилось — барьер испепелил твари ноги, а короткая атака Ханьгуан-цзюня — крылья. Химера быстро пошла на корм мертвецам. Вэй Усянь бросил на барьер короткий взгляд. Острый, ожесточенный. Цзинь Лин отшатнулся от него как от удара. Такую жуть в него вселял в последнее время только Ханьгуан-цзюнь. — Он разозлился, — спокойно, словно про себя и не вслух, пробормотал Лань Ванцзи, усиливая барьер. — Дышите ртом. Присядьте. «Странный совет», — подумал Цзинь Лин. Но адепты, несколько замешкавшись, подчинились. И не зря. Если до этого тьма давила, то внезапно она навалилась как тысячи валунов. На грудь, спину, ноги. Цзинь Лин вспомнил тот самый день, когда на горе Дафань он встретил Вэй Усяня. «Это если за барьером так, то как без него?» Лань Ванцзи же стоял неподвижно, остекленевшим взглядом смотря вперед. Тьма ревела мелодией — древней, первобытной. Созданной до всех нот и музыкальных правил, до первого крика младенца, до первого ростка, может, до самого первого восхода солнца. Мелодия самой смерти. Цзинь Лин едва дышал, придавленный к земле. И стыла кровь в жилах, и текли слезы по щекам. Одолеваемый странным, почти посмертным любопытством, он посмотрел вниз, на поле боя. Под гнетом тьмы за пределами барьера таяли монстры, казавшимся такими слабыми в этом смертельном смерче. Таял придавленный к земле мертвец Цзян, умерший за ненавистный клан и потерявший семью. Тьмой сжирался до основания призрак девицы, по-детски тянувшей буквы в речи. Тлел красный призрак, обнимающая до крови свой живот, чьи крик и боль не раз терзали обидчиков. Но больше их никто не услышит — тьма разбивала их души и надежды на перерождение. И посреди этой тьмы, этого прибивающего осознания конца всего сущего, так захотелось вздохнуть и просто жить. Ненаписанные письма, невыученные уроки, пустые тюрьмы, улыбки, праздники, смех, неправильные поцелуи с некрасивыми лицами, фиолетовый свист кнута и «я тебе ноги переломаю»! Насмешки, от которых плохо и злобно, насмешки, от которых хорошо, лай собаки. И… Столько всего надо сделать, столько не сделано. Так захотелось, чтобы это прекратилось. Он знает, что однажды умрет, но перед этим… Перед этим… Тьма так же захватывала и сжирала. Не родиться этим душам ни в чьем чреве, не стать деревом или жуком. Отчего-то стало так тяжело. Прошло ещё какое-то время прежде, чем можно было вздохнуть полной грудью. Барьер слабо мерцал в красных лучах восхода. Стоял только Лань Ванцзи, неподвижным взглядом смотря вниз. От произошедшего болела голова. Цзинь Лин рассматривал почерневшую траву под своими руками. Щекам было холодно и мокро. Ладонью хотел стереть позорный след слабости — но только размазал землю по своему лицу. «Это мои руки?» Его мышцы онемели. Ему казалось, будто он был оглушен несколько лет. Чувствительность возвращалась нехотя. Цзинь Лин осторожно встал, пошатываясь. Внизу все ещё бесновались твари, но всех теснили к лесу. Так что, было ясно, кто победил. «Если, конечно, актер не сбежит и не повторит попытку… Этого никак нельзя!..» Он хотел спуститься вниз. Надо найти врага! Но вместо решительного шага, у него получилось только опасливо покачнуться над крутым спуском. Он чуть было не упал, но кто-то вовремя придержал его за пояс. Цзинь Лин обернулся, зло и смущенно пробормотал: — Я сам! Наткнулся на Сычжуя. Тот поглядел устало, осторожно. — Спускаться надо аккуратнее, — тихо сказал он. Цзинь Лин ничего не ответил, продолжая глупо таращиться на друга.