According to your heart My place is not deliberate Feeling of your arms I don't want to be your friend, I want to kiss your neck Don't you see me I I think I'm falling, I'm falling for you — fallingforyou — The 1975
Хэллоуин и День благодарения приходят и уходят. После разговора с Эрвином и принятия решения провести с ним каникулы, время пролетает незаметно. То ли это из-за количества работы в осенние месяцы, когда восточное побережье цветёт яркими осенними красками, то ли из-за того, что в глубине души он нервничает, но Леви всё же садится в самолёт и летит на праздники к своему парню. Это очень глупо. Он должен был пройти этот этап. Он не должен нервничать из-за того, что проведёт Рождество с Эрвином, как большинство пар, но он не может избавиться от чувства, что всё испортит. Ханджи снова и снова повторяет, что беспокоиться не о чем — Эрвин уже пригласил его провести Рождество вместе, — и он знает, что она права, но нервничает не меньше. Рождество приближается, и Леви задаётся вопросом, а правильный ли выбор он сделал? Он правда готов к этому шагу в их отношениях? Их отношениях. Эта мысль даже пугает. Леви никогда не искал отношений, и ничего серьёзнее, чем у них с Эрвином, у него не было. Никогда. А он живёт на другом конце страны. Херово, да? Но он не отступает, потому что заботится об Эрвине. Поэтому, несмотря на пугающую мысль о встрече с его матерью, он садится на рейс двадцать второго декабря, надеясь, что всё пройдёт хорошо. К счастью, нервозность почти исчезает, когда он видит Эрвина в аэропорту. Леви не чувствует привычного смущения, когда почти прыгает в его объятия в таком общественном месте. Прошло почти три месяца с их последней встречи, и он солгал бы, если бы сказал, что не скучал. — Как прошёл полёт? — спрашивает Эрвин, когда Леви устраивается на пассажирском сиденье поудобнее. — Долго, — бормочет тот, — но неплохо. — Хорошо. Затем Эрвин тянется через центральный бардачок, чтобы взять Леви за руку и слегка сжать её. — Я очень рад, что ты здесь. Конечно, он всё ещё нервничает, но тёплый взгляд Эрвина и даже просто его прикосновение помогают Леви успокоиться. Не из-за чего волноваться. Он настолько нравится Эрвину, что тот пригласил его на праздники, а это говорит о многом. Поэтому Леви сжимает его руку в ответ и тоже улыбается. — Я очень скучал, — бормочет он. — Я тоже. Но у нас будет достаточно времени, чтобы наверстать упущенное. Он прав. Леви пробудет в Калифорнии до третьего января — двенадцать дней, почти две недели. Это будет самая долгая поездка и самое большое количество времени, которое они проведут вместе с тех пор, как начали встречаться. Леви уже знает, что если всё идёт хорошо, то уезжать будет труднее, чем когда-либо прежде. Скорее всего, их отношения сильно изменятся за эти две недели. Он надеется, что в лучшую сторону. Как только они выезжают на шоссе, Леви хочет поднять тему, из-за которой нервничал в течение последних трёх месяцев. Он надеется что Эрвин не видит его насквозь. Он не успевает открыть рот, как Эрвин, кажется, снова читает его мысли. — Итак, пара дней у нас свободны, но Сочельник мы можем отметить у моей мамы, если ты не против, — он бросает взгляд на Леви. — А твой день рождения проведём только вдвоём. В ответ Леви поднимает брови. — Мы не… В смысле, не надо менять свои планы только потому, что я здесь. Забудь про мой день рождения. — Опять ты за своё, — улыбается Эрвин. — Но я хочу. Кроме того, моя мама уже знает про твой день рождения, и сама предложила его отпраздновать. — О. Ну… ладно. Пока Эрвин не успел что-то сказать, Леви спрашивает: — У тебя есть другие планы? Я ведь пробуду здесь две недели, поэтому всё что угодно… Эрвин смотрит на него с нежной улыбкой на губах. — Что ж… У меня на работе обычно устраивают новогоднюю вечеринку, но она обычно сумасшедшая… Но тебе решать, пойдём мы или нет. Леви издаёт смешок. — Ну, я не против привилегий знаменитого публициста… Этот комментарий тоже вызывает у Эрвина смех, и он, пожав плечами, отвечает: — Ну тогда пойдём. Просто скажи, если передумаешь, и мы останемся дома. Разговор по пути к дому Эрвина успокаивает Леви перед предстоящими событиями, так же как и целых два дня безделья, просмотра фильмов, готовки еды и, конечно, секса. Вечером двадцать третьего декабря и утром Сочельника Леви чувствует, что хорошо проведёт праздники с мамой Эрвина. Он не очень уверен, но волнуется уже меньше. Об этом он молчит. Эрвину лучше не знать, что последние три месяца он изводил себя, беспокоясь о том, понравится ли он его маме или нет. Дорога до дома матери Эрвина долгая — почти три часа, — но Леви всё устраивает. У него есть время, чтобы мысленно подготовиться к предстоящему дню, к тому же, долгая поездка, хорошая музыка и пальцы, переплетённые над центральным бардачком напоминают ему о первых выходных вместе с Эрвином. Леви вспоминает поездку по побережью, прогулку по лесу и то, как они постепенно узнавали друг друга и медленно, но верно влюблялись, сами того не подозревая. Эта поездка, естественно, будет не такой романтичной, как предыдущая — Леви уверен, что в комнате для гостей они не потрахаются, — но она тоже важна. — У вас есть какие-нибудь странные рождественские традиции? Эрвин бросает на него удивлённый взгляд. — Какие традиции? — Не знаю… Ты же не заставишь меня петь колядки, да? А ещё у меня нет страшного рождественского свитера, так что… Эрвин прерывает его смехом, качая головой: — Не думаю, что у нас есть какие-то странные традиции. Мы просто пьём много вина и печём печенье. Ну, знаешь, как все. — Хорошо, — бормочет Леви, и именно тогда, когда им осталось ехать всего полчаса, до Эрвина, наконец, доходит. — Леви, — осторожно начинает он, — ты нервничаешь? Тот пытается не показывать этого, но всё написано на его лице. Да, он нервничает. Он хочет произвести хорошее впечатление. Он хочет понравиться маме Эрвина. Он не хочет показаться странным и вторгнуться в особый праздник для Эрвина и его матери. — Нет, — быстро говорит он, — ладно, может быть, чуть-чуть. Не знаю. Эрвин тянется и хватает Леви за руку, пока тот не успел отодвинуться. — Тебе не из-за чего нервничать. Поверь. Эти слова должны утешить, но они вообще никак не помогают и заставляют Леви думать только больше. — А если я ей не понравлюсь? — шепчет он, не успев подумать. — Издеваешься, что ли? — почти восклицает Эрвин. — Конечно, понравишься. И… ладно. Эрвин настолько уверен в своих словах, что Леви чувствует себя немного лучше. Он издаёт тихий смешок. — С чего ты взял? — Было бы у меня больше времени, я бы расписал целый список причин. У вас схожие интересы. Она будет в восторге, когда узнает, что ты из северной части Нью-Йорка, ей понравятся фотографии, у вас одинаковое чувство юмора… а ещё ты делаешь меня счастливым, поэтому сделаешь и её. Блять. Леви не может сдержать улыбку и поворачивается к окну, чтобы спрятать её от Эрвина: — Придурок. В ответ раздаётся мягкий смешок: — Я серьёзно, Леви. Она тебя полюбит. И Леви ему верит. Даже если его сердце бешено колотится, когда они подъезжают, даже когда они паркуются перед домом и через минуту открывается входная дверь, Леви напоминает себе о словах Эрвина. Она тебя полюбит. Мать Эрвина выглядит именно так, как представлял её Леви. Седеющие светлые волосы собраны в аккуратный пучок на макушке, вокруг тонкой талии повязан фартук, а на красивом лице улыбка, как у Эрвина. Она выглядит точно так же, как на фотографиях и кажется… ну, она кажется невероятно милой женщиной, думает Леви. — Мальчики, вы как раз вовремя, — кричит она, когда они подходят к дому. Леви несёт их сумку с вещами, а Эрвин — огромный пакет с подарками. — Я как раз приступаю к ужину. — Привет, мам, — тепло говорит Эрвин, когда заключает её в объятия. Её никак нельзя назвать хрупкой, но Эрвин гораздо выше её, и Леви понимает, что он унаследовал свой рост от отца. Мама Эрвина — Джони — наконец обращает своё внимание на Леви. — Леви, — говорит она, разглядывая его, а затем неожиданно притягивает к себе, чтобы обнять. — Так приятно наконец-то познакомиться с тобой. Я очень много о тебе слышала. Пожалуйста, заходите, — она ведёт их в дом, и Эрвин бросает на Леви взгляд — лёгкую, ободряющую улыбку, — а затем заходит внутрь. — Мальчики, хотите что-нибудь выпить? — спрашивает Джони через плечо, направляясь на кухню, когда Эрвин закрывает за ними дверь. — У меня есть вода, пиво, содовая, кофе, чай… В то время как Эрвин берёт сумку из его рук и ставит её в прихожей, Леви молча рассматривает со вкусом обставленный дом. Неудивительно, что он похож на дом Эрвина, такой же чистый и уютный, только немного побольше. На стенах висит множество красивых картин, но комнаты не кажутся загромождёнными. Просто обжитыми. Счастливо обжитыми. — Спасибо, мам, мне пива, — отвечает Эрвин. Он переводит взгляд на Леви и тихо говорит. — Пока оставим вещи здесь. — Леви? — зовёт Джони. — А тебе что, милый? Милый. Как неожиданно. Это так… по-матерински. Он откашливается и отвечает: — Вы сказали, есть чай? И если Леви и так чувствовал себя как дома и уже меньше нервничал, то тот факт, что у Джони есть его любимый чай, — тот же чай, что пила его мама, — делает всё в разы лучше. Когда Эрвин помогает ей доделать ужин, а Леви предлагает накрыть на стол и уже планирует извинительную речь перед Эрвином. Волноваться и правда было не из-за чего. Его мама такая же милая и добрая, как он сам. — Итак, Леви, Эрвин сказал, что ты фотограф, — говорит Джони за ужином. На столе домашняя лазанья, чесночный хлеб и, конечно, немного красного вина. — А какой фотографией ты занимаешься? — Я, э-э… в основном специализируюсь на коммерческой и редакционной фотографии. Это портреты, съёмки для журналов и рекламы… А в последнее время я устраиваю фотосессии для путешествий и ландшафтных работ. — Он недавно работал в туристическом агентстве в Канаде, — вставляет Эрвин, гордо сияя. — Фотографии получились невероятными. Эрвин говорил ему об этом бесчисленное количество раз, но от того, что они разговаривают с его матерью, Леви краснеет от комплимента. — Как здорово! — восклицает Джони. — О, попозже покажешь фотографии. Мы с отцом Эрвина очень давно ездили в Альберту, это было великолепно. — Да уж, — соглашается Леви. — Небольшие приятные изменения в моей работе. Она кивает. — Ты живёшь в Нью-Йорке, да? — Да, я родился в маленьком городке Олбани, но сейчас живу не там. — Эрвин уже, наверное, рассказал, но я обожаю это место, — отвечает Джони. — Раньше у нас там жила семья, которую мы часто навещали. Хотелось бы снова там побывать. Леви угукает в ответ, не зная, что сказать, но неловкости не чувствует. Эрвин толкает его коленом под столом, и когда Леви смотрит на него, на его лице появляется тёплая улыбка. Судя по всему, всё идёт хорошо. — Итак, — нарушает молчание Джони ещё через несколько минут, — Эрвин сказал, что вы познакомились в интернете… Шокированный её словами Леви чуть не давится чаем от удивления. Он не думал, что Эрвин об этом рассказывал. — Мам… — беспокойно начинает Эрвин, но она быстро перебивает его. — Так это же не плохо, — весело уверяет она. — Понятия не имею, как мы раньше знакомились без Фейсбука и других соц-сетей. Эрвину всё так же не по себе, будто он не думал, что она поднимет эту тему, но тон её голоса расслабляет Леви настолько, что он издаёт тихий смешок. — На самом деле я не искал знакомства. Просто Эрвин в один момент… появился. Простыми словами, так и было, но Леви уверен, что его маме необязательно знать всю историю их отношений. — Он всегда своего добивается, — поддразнивает Джони, что вызывает у Эрвина неловкий стон. Мило видеть, как Эрвин, взрослый, обычно спокойный и серьёзный Эрвин, превращается в смущённого подростка из-за мягких подколов своей мамы. — Вы правы, — соглашается Леви, ухмыляясь ему. — Счастье приходит, когда его не ждёшь, верно? — отвечает она с улыбкой, и… Да. Она права. Леви смотрит на Эрвина и понимает это. После ужина они решают открыть подарки вокруг ёлки, и ещё до того, как они начинают, Джони начинает смущаться и говорить, что не ждала никаких подарков. На её щеках появляется розовый румянец, а на лице — улыбка. Леви чувствует себя комфортнее. Как будто он желанный гость. Как будто он дома. Из-за фотографий на стенах ли это, или из-за доброй манеры речи Джони, или из-за её умилительного спора с Эрвином насчёт подарков, не понятно, но Леви ловит себя на мысли, что хотел бы так жить. Прямо так, свернувшись калачиком на диване, с бокалом вина в руке и с рождественской музыкой на весь дом. И чтобы рядом был Эрвин. Он мог бы привыкнуть к этому. — Леви, у меня для тебя подарок, который я не смогла завернуть, — объясняет Джони. Она встаёт и идёт по коридору. — Не надо было мне ничего дарить… — начинает Леви, но она быстро обрывает его. — Ерунда, я сейчас вернусь. И оставляет Леви и Эрвина наедине. Эрвин придвигается чуть ближе к нему на диване, так что их бёдра соприкасаются, а затем слегка подталкивает его локтем. — Ты ей нравишься, — говорит он. Леви издаёт смешок. — Да? — Определённо. Ты производишь хорошее первое впечатление. Леви хочет возразить. Обычно он ворчит и ведёт себя нелюдимо при незнакомцах, но это же семья Эрвина. Он хочет понравиться Джони. Поэтому он не возражает, а шутливо отвечает: — На тебя я тоже хорошее впечатление произвёл? — Спрашиваешь, — усмехается Эрвин. — Да. Конечно. Он наклоняется, чтобы нежно поцеловать Леви в губы. Когда они отстраняются, Джони возвращается в комнату, таща за собой что-то похожее на чемодан. Вокруг ручки повязан красный бант, и Леви быстро понимает, что это то, о чём она говорила. — Знаю, подарок не лучший, но я подумала, что если ты хочешь чаще видеться с Эрвином или путешествовать по работе, то тебе это не помешает. — Не лучший? — недоверчиво спрашивает Леви. — Вы шутите? Он… он прекрасный. Спасибо, Джони. Это очень продуманный подарок, особенно от человека, которого он до сегодняшнего дня никогда не встречал. Всё, что она знала, это то, что её сын встречается с каким-то придурком с другого конца страны… — Мам, у нас есть для тебя последний подарок, — объявляет Эрвин после того, как Леви обнимает её. Он вручает Джони довольно большую коробку, которую они с Леви завернули накануне вечером. — Вообще, это больше подарок от Леви, чем от меня, но я помогал, так что… — Это была твоя идея, — бормочет Леви. — Не приписывай мне все заслуги. Это и правда была идея Эрвина. После сообщения Леви — «тогда тебе придётся подсказать мне идеи для подарков», — Эрвин сначала говорит, что покупать ничего не нужно, но тот настаивает. А через неделю Эрвин звонит и спрашивает: — У тебя есть хорошие фотографии из северной части штата? Леви сначала не совсем понимает, к чему он клонит, и хмурится: — А что? — Моя мама всегда сильно хотела ещё раз съездить к семье моего отца, — объясняет Эрвин. — У неё есть несколько фотографий, но их немного, и я знаю, как ей там нравится. Я подумал, что мы можем подарить ей пару твоих любимых фотографий… на Рождество. Поначалу Леви думает, что дарить совершенно незнакомому человеку собственные работы — тщеславно, но после объяснения, что его матери сильно понравятся снимки места, значащего для неё многое, он соглашается. И теперь, когда она открывает коробку и снимает бумагу с одной из фотографий, он надеется, что всё получится так, как задумано. Конечно, он не хочет, чтобы она подумала, что её сын встречается с эгоистичным мудаком. Первая фотография, которую она разворачивает, Леви нравится больше всего. На ней свет просачивается сквозь деревья после восхода туманным осенним утром, создавая мечтательное, потустороннее ощущение. На переднем плане в поле пасётся лошадь, а на заднем видны холмы, усеянные осенними красками. — Что… — с придыханием начинает Джони. — Что это? — Это фотографии, мама. Открой другие. Второй снимок — тот, который Леви выбрал с трудом, но решил, что место на нём легко узнать. На вертикальной фотографии извилистой дороги с одной стороны стоят деревья, а с другой — широкое открытое поле. Сначала снимок казался мутным, но когда Леви добавил фотографии контраста, стало куда лучше. Светлое, пышное зелёное поле справа идеально дополняют более тёмные тени леса слева. При виде второй фотографии Джони ахает, и Леви чувствует прилив гордости. — Милый, это… это недалеко от Кембриджа, да? — спрашивает она, переводя взгляд с Леви на Эрвина. — Ну… — начинает Эрвин, но Леви обрывает его. — Да, примерно в десяти минутах езды от города. Эрвин сказал, что вам понравятся фотографии с севера штата… — Очень красивые, Леви, — говорит она хриплым от эмоций голосом. — Боже, какая ностальгия. Когда ты их сделал? — Пару месяцев назад, — отвечает Леви, — я поехал туда с друзьями… Он чувствует на себе взгляд Эрвина, поворачивается к нему и видит удивлённую улыбку. Он ведь не сказал Эрвину, что специально ездил туда только для того, чтобы сделать фотографии. Он хотел устроить сюрприз, и, к тому же, Эрвин бы наверняка настоял на том, что ехать никуда не надо. А ещё Леви очень давно там не был. Это хороший повод для поездки. Когда он понимает, что Эрвин ничего не говорит, Леви прочищает горло: — Э-э… Эрвин выбирал рамки. Ему показалось, что бронзовая краска будет хорошо сочетаться. — Очень красиво, — повторяет Джони почти шёпотом, наконец отрывая взгляд от фотографий, чтобы посмотреть на Леви и Эрвина. — Вы превзошли самих себя. Большое вам спасибо, они идеальны. Она встаёт с места и идёт к ним, чтобы поочерёдно обнять. Только когда они заканчивают открывать подарки и Джони ложится спать, Эрвин поднимает тему фотографий. Они готовятся ко сну в старой спальне Эрвина (которую они тоже обсудили, когда Леви заметил плакаты и билеты на концерт в рамках на стенах), и он говорит: — Маме очень понравились фотографии, Леви. Спасибо тебе. — Я рад, что ей понравилось, — отвечает тот с улыбкой. — Мне не сложно было. Когда я их дарил, чувствовал себя идиотом, но ты был прав. — Ты… ты сказал, что сделал их два месяца назад, — наконец говорит Эрвин, бросая на него взгляд. — Это правда? Леви стягивает рубашку через голову и бросает её рядом со своей сумкой. Он оглядывается на Эрвина и пожимает плечами: — Да, я, Фарлан и Изабель поехали в Олбани и остались там на выходные. — Почему ты не сказал? — спрашивает Эрвин, но в его голосе нет упрёка. Только любопытство. — Я… я не знаю, — запинается Леви. — Я хотел, чтобы фотографии хорошо получились, и у меня была идея. Эрвин улыбается, делая к нему несколько шагов. — Ты хотел ей понравиться, — говорит он дразнящим, беззаботным тоном. Тот издаёт смешок: — Наверное. А ещё у меня наконец-то появился повод туда съездить. Давно там не был. — Представляю, — бормочет Эрвин, сокращая расстояние между ними, — ты скучал? — Почему-то да. Было странно возвращаться, понимаешь? Некоторые из мест я не видел с тех пор, как… Леви останавливается, но Эрвин понимает и кивает в ответ: — Но в целом там хорошо? — Да, определённо, — отвечает Леви, тоже кивая. Затем он меняет тему обратно на подарок. — Я правда рад, что ей понравилось. Эрвин протягивает руку, касаясь пальцами обнажённой талии Леви. Его рука ложится на поясницу. — Ты ей понравился, кстати, — говорит он после паузы. — Если ты до сих пор не понял. Леви фыркает в ответ, но ластится к прикосновению Эрвина. — Да, она мне тоже. Я очень рад, что приехал. — Я тоже, — почти шепчет Эрвин. Затем он наклоняется и нежно целует Леви в губы. И блять, Леви не думал, что можно влюбиться в этого человека ещё больше.***
На следующее утро Леви помогает Джони приготовить завтрак, прежде чем они с Эрвином поедут обратно. Когда они выходят за дверь, она ещё раз тепло обнимает Леви и бормочет «с днём рождения» уже минимум третий раз за утро, из-за чего он не может удержаться от смеха. — Спасибо, — он обнимает её, а затем, когда отстраняется, добавляет. — И спасибо за то, что пригласили меня. — Конечно, — отвечает она с улыбкой, — Было так здорово наконец-то встретиться с тобой, Леви. Надеюсь, мы увидимся ещё раз. И Леви тихо шепчет: — Скоро увидимся. Он намерен сдержать это обещание, и он знает, что Эрвин это услышал, судя по улыбке, которая не слезает с его лица в течение всей дороги до дома. До дома. Леви начал слишком часто использовать это слово, говоря о доме Эрвина. Он думает об этом, когда они уезжают от Джони, и даже произносит вслух, не успев спохватиться, когда Эрвин спрашивает, не хочет ли он взять еду на вынос. — Давай лучше дома что-нибудь приготовим. Даже если Эрвин замечает — в чём Леви уверен, — он ничего не говорит. Он просто хмыкает в ответ и говорит: — Хорошо. Когда они возвращаются домой, уже почти вечер, солнце заходит за горизонт, излучая тёплый свет. На восточном побережье ранние закаты приходят зимой, и всё кажется мрачным и унылым, но здесь всё по-другому. Может, это из-за более тёплой погоды, или из-за того, что он не сидит в своей квартире, или, может, это из-за Эрвина и невероятной недели, которую они провели вместе. Когда они подъезжают к дому, Леви думает, что к этому легко привыкнуть. Когда они входят внутрь, он с удивлением замечает включённый свет на кухне — он может поклясться, что они выключили его, когда уходили, — но когда смотрит на Эрвина, тот одаривает его хитрой улыбкой, и сразу становится понятно, что он что-то задумал. Леви молча делает несколько больших шагов до кухни. Его встречает закрытая бутылка вина, рядом — два пустых бокала, накрытый на двух человек стол, а в середине стола, конечно же, праздничный торт из магазина. Он замирает и поворачивается к Эрвину, подняв брови и протянув руку к столу. — Это что? — спрашивает он, и на его лице появляется весёлая улыбка. Эрвин улыбается в ответ и делает навстречу Леви несколько шагов. — Ну, — говорит он как ни в чём не бывало, — я хотел отпраздновать твой день рождения, когда мы вернёмся, поэтому мне пришлось кое с кем договориться, чтобы устроить всё до нашего приезда… — С Майком? — предполагает Леви. Эрвин смеётся и кивает. — Ты заставил его бросить жену на Рождество, чтобы сделать это ванильное нечто? — Эй, — упрекает Эрвин, — не так уж и ванильно. Это я ещё от украшений отказался. И я не заставлял Майка бросать Нанабу. На самом деле это была частично её идея. — Господи, — Леви качает головой, но улыбается. Он ненавидит внимание, но не может отрицать собственный восторг. Раньше для него никто ничего подобного не устраивал. — Что бы мы делали без Майка? Эрвин смеётся, делает ещё пару шагов вперёд и протягивает руку, кладя её на поясницу Леви. — Он и строит наши отношения, да? — шутит Эрвин в ответ, затем опускается, чмокает Леви в губы и спрашивает, когда отстраняется. — Это слишком? — Да, — без колебаний говорит Леви, но быстро добавляет. — Тебе повезло, что ты мне нравишься. И торт. — Слава богу, — притворно выдыхает Эрвин, и они снова целуются. После вина, торта и жаркого, которое Эрвин приготовил на ужин, они вдвоём устраиваются на диване, чтобы посмотреть «Гринча» в приглушённом свете комнаты. Остаток вечера проходит относительно спокойно — к счастью, больше никаких сюрпризов, — и Леви, прислонившись к крепкой фигуре Эрвина, ловит себя на мысли, что не может вспомнить, когда в последний раз радовался своему дню рождения. Фарлан и Изабель всегда старались отпраздновать перед тем, как уедут к своим семьям на праздники, и, если честно, Леви всегда ненавидел тот факт, что его день рождения приходится на Рождество. По крайней мере, с тех пор, как не стало его мамы. С тех пор день рождения всегда казался ещё более тёмным и одиноким, чем любой другой праздник. А сейчас… Это кажется правильным. Примерно в середине фильма Леви говорит, что ему нужно в туалет, и бросается в спальню Эрвина, чтобы взять подарки. Он планировал подарить их ещё вчера, но хотел, чтобы Эрвин открыл их, пока они наедине. Когда он возвращается в гостиную, он понимает, что Эрвин задумал то же самое, потому что на диване рядом с ним лежит коробка. Леви приподнимает брови. — Это что? Эрвин поднимает глаза и ухмыляется, заметив пакеты в руках Леви. — К тебе такой же вопрос, — поддразнивает он. Леви удивлённо смеётся в ответ, и, снова садясь на диван, почти пихает ему подарки. — Я не мог тебе ничего не подарить. — Леви, сегодня твой день рождения, ты мог не дарить… — А я дарю, — перебивает тот. — Открывай, пока я не забрал. И Эрвин с нежной улыбкой открывает первую упаковку — маленькую квадратную коробочку, в которой лежит полароид. У Леви дома есть точно такой же, да и стоят они не много, но Леви хотел его подарить, особенно после их маленькой фотосессии в первые выходные вместе. — Чтобы ты мог тренироваться, когда меня здесь нет, — объясняет он, — ты можешь брать его на концерты или когда приезжаешь к маме… — Мне очень нравится, — улыбается Эрвин. — Спасибо, Леви. — Открывай другой. — Ты уверен, что… — Уверен, — вставляет Леви, не дав Эрвину закончить вопрос. — Давай. Из-за второго подарка Леви немного нервничает. Он более личный, чем камера, которую можно легко заказать онлайн. Эта идея пришла ему в голову, пока он вставлял фотографии в рамки для мамы Эрвина и убеждал себя, что дарить фотографии не тщеславно и не стыдно. Поэтому, когда Эрвин открывает маленькую фотографию дерева с их первого свидания, Леви надеется, что для Эрвина она станет такой же особенной, как и для него. Он воспринимает молчание как хороший знак. — Знаю, я говорил, что дарить фотографии — плохая идея, — объясняет Леви, — но я понимаю, как много это место для тебя значит, поэтому я хотел подарить что-то, что будет тебе о нём напоминать. — Леви… — говорит Эрвин хриплым от волнения голосом. — Знаю, это глупо, но… — Неправда, — он быстро обрывает Леви, наконец-то взглянув на него. — Не глупо, а… прекрасно. Мне очень нравится. О. Леви надеялся, что ему понравится подарок, но не ожидал увидеть столько эмоций в его глазах. Когда Эрвин наклоняется, чтобы поцеловать его, Леви быстро отвечает на поцелуй, обнимая его. Когда они отстраняются, Эрвин, кажется, немного приходит в себя. Он снова улыбается и показывает на коробку, стоящую перед Леви: — Теперь открывай свой. Упаковка довольно большая, но когда он поднимает её, оказывается, что не такая уж и тяжёлая. Леви срывает обёрточную бумагу, чтобы посмотреть внутрь, и внезапно понимает, почему. Внутри коробки лежат по меньшей мере двадцать, если не тридцать рулонов 35-миллиметровой плёнки, аккуратно разложенной по маркам. Леви открывает рот, а затем закрывает, вытаскивая одну из маленьких коробочек, и тихо бормочет: — Я очень давно не снимал на плёнку. — Я знаю, — отвечает Эрвин. — Ты… ты сказал, что давно не прикасался к старой маминой камере, поэтому я решил тебя на это вдохновить. У моего друга магазин в центре города, и он порекомендовал мне эти. Некоторые просрочены, но он сказал, что тебе понравится, потому что это придаст фотографиям эффект и… — Эрвин, хватит, — Леви подавляет комок в горле, — замолчи. И Эрвин замолкает, пока Леви смотрит в коробку с плёнкой, а затем, наконец, спрашивает: — Леви, всё в порядке? Я… Леви правда не хотел плакать, но он смотрит на Эрвина и понимает, что у него на глазах слёзы. Он ничего не может с этим поделать, потому что… — Это лучший подарок, который мне когда-либо делали, — удаётся выдавить ему, слегка улыбаясь, чтобы заверить Эрвина, что да, всё в порядке. Потому что Эрвин не совсем понимает. Он знает, что Леви давно не снимал на плёнку, но не знает, что старый «Pentax» его матери уже много лет стоит на полке в спальне, потому что… ну, Леви сам не знает, почему. Может, он боялся взять камеру в руки, потому что она напоминает о маме, или он беспокоился, что волшебство из детства пропадёт, или фотографии не будут такими замечательными, или она не будет работать так, как раньше… Он в течение многих лет искал оправдания, чтобы не покупать плёнку. Эрвин правда не понимает, как много это значит, но… Но неважно. Всё неважно. Потому что он слегка улыбается Леви и тихо бормочет: — Я рад, что тебе понравилось. И боже. Леви так его любит.