Самый несносный в мире эльф

Бывать на школьной кухне Гермионе доводилось не раз. В том числе в субботу перед завтраком, когда от количества трудящихся над всевозможными яствами эльфов рябило в глазах, а в нос ударяла сразу сотня разнообразных ароматов. Входя на территорию кухни этим утром, Гермиона была уверена, что ожидает ее ровно то же самое, что и всегда. Ошибалась. Тишина стояла гробовая. Эльфы, коих тут оказалось не меньше тридцати, не шныряли взад-вперед, увлеченные работой. Они сидели. Робко, даже напугано. По углам. Сидели и смотрели на одного единственного эльфа, который невозмутимо занимался своим делом, а именно, помешивал угли в камине тяжелой закопченной кочергой. При виде вошедшей Гермионы, эльф дернул ушами и, подняв свой острый нос выше, важно повторил движение кочерги. — Добби! — сразу же направилась к нему Гермиона. — Мы ищем кое-что, и я думаю, ты мог бы ви… — Она осеклась. Странное предчувствие неприятно ковырнуло желудок. — Что здесь происходит?! — Добби сразу сказал: правила нарушать нельзя, — спокойным, меланхоличным тоном отозвался эльф, даже не взглянув в ее сторону. Кочерга снова описала дугу, отчего черные угли вспыхнули оранжевым. — Директор приказал Добби следить за порядком. Добби следил. Драко Малфой нарушал, Добби предупреждал, что принуждать никого нельзя. Предупреждал. Добби не послушали. Пришлось бросить бумажку в огонь. На мгновение наступила тишина. Это было самое короткое мгновение, наполненное, однако, массой мыслей и чувств. Но вот оно прошло; Драко, до того молча стоявший позади, подался вперед. Бросив на него быстрый взгляд, Гермиона к ужасу обнаружила, что находится он в том страшном состоянии, когда непременно делает какую-то гадость: глаза горят гневом, лицо красное, ноздри раздуваются. Только и успела выскочить наперерез, обвив руками. Гермиона не сомневалась: своим движением она сохранила Добби жизнь — таким злым Драко она не видела уже очень давно. Он пытался дотянуться до палочки, лежащей в кармане, на что Гермиона лишь сильнее прижала локти к его бокам. Палочка бугрилась под ее рукой, оставаясь для Драко недосягаемой: карман был придавлен — не раскрыть. — Это он! Ты понимаешь? Он! Он взял петицию и… Сжег ее! Я выпущу ему кишки! — Драко выдирался из ее рук, рвался к камину, а Гермиона лишь сжала крепче, прильнув к нему всем телом. Драко был сильнее, но все же явно боялся навредить ей — движения, хоть и грубые, оставались аккуратными. — Пусти меня, — не то попросил, не то потребовал — Гермиона предпочла не услышать этих слов. Она понимала Драко: сама была потрясена не меньше. Все дело прошлого дня — то, ради чего они трудились столь упорно, — пожрал огонь. Это было жутко обидно, но и Добби понять она могла. Вчерашний метод получения подписей действительно несколько шел против правил. Нужно было предвидеть, что Добби не примет такую помощь. — Послушай, — сделав глубокий вдох, как можно мягче начала она. — Добби действительно приказали следить за порядком, и если… — Он сидел там, Гермиона! — оборвал ее Драко. — Сидел и даже не пытался остановить. Ты же видела его вчера? Этот драклов эльф от первого и до последнего мгновения проторчал рядом со мной! Да, бубнил что-то себе под нос, но он все время что-то бубнит. Важные вещи доносят не так! Если хотят быть услышанными, сперва убеждаются, что сумели привлечь внимание! — Незнание не освобождает от ответственности, — многозначительно протянул Добби, шевельнув угли еще раз. Драко дернулся вновь. На этот раз он почти вырвался из рук Гермионы, лишь чудом удалось удержать его от, без сомнения, опрометчивого поступка. — Он выполнял приказ директора, Драко! — завопила она, из последних сил сопротивляясь его рывкам. — Ты должен понять его! — Понять?! — Драко отшатнулся. Глядел на нее, словно на сумасшедшую, и Гермиона не могла его в этом винить. — Понять, — повторил он на этот раз спокойно, без тени эмоций. — Что ж, я понимаю. Притесняемые, несчастные, бедные эльфики… — Именно, — тихо согласилась Гермиона, не в силах поверить, что Драко, наконец, понял ее и разделяет ее чувства. Впрочем, через секунду убедилась, что ее сомнения были не напрасны. — Драклов бред, — выплюнул Драко, окончательно выдираясь из ее рук. — Ты и твои идиотские муси-пуси-эльфусики. Мне казалось, ты заинтересована в победе. Лучше бы он продолжал говорить. Лучше бы обвинял ее и Добби, злился, грозил расправой. Лучше бы он обозвал ее грязнокровкой и дурой — Гермиона пережила бы и это. Но Драко просто ушел. Не удостоив ее последним коротким взглядом, просто покинул кухню, и это стало самым худшим из всего, что могло только быть. — Добби следил за порядком, — повторил эльф, опустив уши — он явно чувствовал себя виноватым. — Добби должен был так поступить… — Я знаю, — прошептала Гермиона, все еще глядя на опустевший дверной проем, в котором только что скрылся Драко. — Ты ни в чем не виноват, Добби. И все же она понимала обиду Драко, понимала его разочарование и боялась, что эта размолвка вновь отбросила их в самое начало, к недопониманию и неприязни. Пережить холод его глаз теперь, успев увидеть в них тепло, без сомнения, будет очень тяжело. *** — Я бы на месте Малфоя открутил ему уши! — вспыхнул Рон, стоило рассказать им с Гарри и Джинни о случившемся. — Клянусь, ни один эльф меня так сильно не бесил, как этот «мистер Правило». Хотя нет, — задумался он. — Все же Кикимер был хуже. Когда он открывал свой поганый рот, мне… — Кикимер к делу не относится, Рональд, — осадила его Гермиона тоном миссис Уизли. Терпеть подобное в сторону бедного и непонято… Словом, в сторону ни в чем в данный момент не повинного домовика она не собиралась. — И все же как он мог, — сокрушенно вздохнула Джинни. Они собрались за гриффиндорским столом для завтрака, и хоть сидели тут уже более десяти минут, на столах пока что появился лишь вчерашний черствый хлеб, который, по всей видимости, им полагалось запивать обычной водой — пораженные поступком Добби эльфы просто не успели приготовить завтрак к сроку. Снейп рядом с учительским столом уже выговаривал Винки, которая, робко сминая фартушек, явно прилагала последние усилия для того, чтобы не заплакать. — Извините, — не выдержала Гермиона — видеть, как совершается несправедливость, было выше ее сил. Поднявшись со скамьи, она под взглядами всех присутствующих прошагала к учительскому столу и застыла напротив Снейпа. Боковым зрением отметила, что за правым плечом показался Гарри — он один из немногих, кто не боялся высказать свое мнение перед Снейпом. «Да-да, знаю, минус двадцать очков Гриффиндору», — мысленно приготовилась Гермиона, вслух же, подняв подбородок повыше, звонко и уверенно заявила: — Вы не должны отчитывать Винки, профессор. Эльфы не виноваты в задержке завтрака. Они… — Что, простите? — Снейп перевел на нее холодный, полный презрения взгляд, недовольно скривил губы и почесал волшебной палочкой кончик крючковатого носа. Он явно не собирался показывать, что слышал и понял ее. Пришлось повторить. — Эльфов задержали, сэр. Они не могли приготовить завтрак, так как находились... В состоянии шока. — Шока, — хмыкнул Снейп. — И что же, позвольте полюбопытствовать, могло настолько… Шокировать эльфов, что они позабыли о своих прямых обязанностях? Гермиона чуть не назвала имя Добби, в последний момент спохватившись, что это может произвести очень и очень большие неприятности для эльфа. Подставить друга, пусть даже подставившего ее саму, она не могла. И уж тем более не стоило Снейпу знать по какой причине вообще случился утренний разговор. Ведь вчера Драко нарушил правила, из-за этого некоторые ученики ночью оказались в лесу — нет, лучше было взять удар на себя. — Это моя вина, профессор, — набрав побольше воздуха в легкие, выпалила Гермиона. — Мне нужно было прояснить некоторые вопросы касательно ассоциации, и я подумала, что если сделаю это до завтрака, то… Простите, профессор, я совершенно не подумала, что мое поведение… — Ваше поведение — это как раз то, чего от вас следовало ожидать, мисс Грейнджер, — отчеканил Снейп. — Думаю, вы согласитесь со мной, что подобная выходка, лишившая всю школу завтрака, заслуживает того, чтобы отнять у вашего факультета… М-м-м… Скажем… Пятьдесят очков? Пятьдесят! Гермиона застонала. В этом году она совершенно не следила за песочными часами своего факультета и не знала даже примерно сколько рубинов находится у них на дне. В любом случае, пятьдесят — это много, слишком много. Впрочем, каждый отнятый рубин стоил того: она защитила товарищей. Гарри, однако, принимать ее наказание явно отказывался. — Гермиона выполняла свою работу! — вступился он. — Порученную самим директором! Снейп сверкнул в его сторону глазами. — Кажется, Поттер, я велел вам в обращении со мной использовать такие слова как «профессор» и «сэр», так ведь? — Слова Гарри он напрочь проигнорировал. — Гермиона выполняла свою работу, профессор, — моментально исправился Гарри. И для пущего эффекта добавил: — Сэр. В этот раз Снейп соизволил его услышать, но легче не стало. — Вам кажется нормальным оставить товарищей без завтрака, Поттер? — казалось, еще чуть-чуть, и Снейп зашипит подобно змее. Хотя из них двоих змееустом был как раз Гарри. Гарри молчал. Снейп еще некоторое время подождал — не отводя глаз и даже, кажется, не мигая, — после чего обратил взгляд в зал, моментально кого-то отыскал и повторил свой вопрос: — Вам кажется нормальным оставить товарищей без завтрака… Мистер Малфой? Гермиона напряглась. Развернувшись чуть в бок, сумела разглядеть Драко за слизеринским столом — тот сидел, окруженный свитой. Пэнси Паркинсон поглаживала его по волосам, что не прекратила делать даже после того, как всеобщее внимание обратилось к ним. Драко выглядел расслабленным. Сидел, подперев голову рукой, водил вилкой по столешнице и лишь обратил на процессора взгляд, услышав вопрос. — Нет, — лаконично ответил он, даже не посмотрев на Гермиону. «Вот и все, — пронеслось в голове. — То непонятное, что возникло между ними вчера, кончилось, как следует не начавшись». — Я не считаю подобное нормальным, — припечатал Драко. — И нахожу наказание соответствующим нарушению. — Его глаза выражали абсолютное равнодушие: все тот же Малфой, что и годы до этого. Добби свел его труды на нет — конечно, Драко имел право сердиться и даже мстить. — Однако, — неожиданно для Гермионы продолжил он, — не вижу смысла скрывать, все равно ведь кто-то обязательно разболтает: я тоже был там. Тоже отвлекал эльфов расспросами. И, вероятно, именно мое присутствие явилось для них тем шокирующим фактором, о котором Грейнджер сейчас говорила, — Драко сощурил глаза. — Минус пятьдесят очков Слизерину? Профессор? Наступила гробовая тишина, лишь Гарри рядом с Гермионой с шумом прочистил горло. Он словно хотел что-то сказать, но слова так и остались невысказанными. Теперь все смотрели на Снейпа. Только что он с легкостью покарал ненавистный ему факультет, теперь же предстояло повторить наказание со своим собственным. — Н-н-д… Н-н-нет, — через силу проговорил Снейп. — Я не считаю целесообразным наказывать Слизерин из-за проступка подневольного человека, — объяснил он свое решение. — Все мы знаем, что из-за пари вы, мистер Малфой, находитесь в подчинении у мисс Грейнджер. Посему все ваши поступки продиктованы необходимостью исполнять ее поручения. Вероятно, мне стоит отнять у Гриффиндора еще десять очков за то, что вам, Драко, пришлось испытать чувство вины. — Ну еще бы, — послышался голос Гарри, однако, даже если Снейп его и слышал, виду не подал. Не встретив возражений от преподавательского состава, Снейп исполнил угрозу: песочные часы Гриффиндора лишились сразу шестидесяти рубинов. Под дружное улюлюканье слизеринцев, Гермиона и Гарри поплелись обратно к своему столу. — Он это специально! — встретил их гневным выкриком Рон. — Я бы не была так уверена, — усталым тоном отозвалась Джинни. Судя по ее вымученному лицу, возражала своему брату она не в первый раз. — Да говорю тебе, — развернулся к ней Рон, — хорек знал, что Снейп всыпет Гермионе дополнительное наказание! Не думаешь же ты в самом деле, что он по доброте душевной заступился. Ходит в любимчиками у профессора — иначе и быть не могло! Гермиона не знала, во что ей верить. С одной стороны, Рон был прав. Баловень, любимец Снейпа, Драко мог нарушать у того под носом сколько вздумается — карали зачастую кого угодно, но только не его. Но с другой стороны так хотелось верить, что Драко, несмотря на их размолвку, все же пытался поддержать ее… Увы, в пользу теории Рона говорил оглушительный хохот со стороны слизеринского стола.