Я - НАТАЛИ САНКЕР. ДНЕВНИК СЕКРЕТАРШИ

8 августа Мои родители живут в Маси — это пригород Парижа, всего сорок минут на электричке. Приятное местечко с огромным количеством зелени, пешеходов там гораздо больше, чем машин, а многоэтажные дома не теснятся, сбиваясь в кучу, и не сжимают пространство. Рай для тех, кто устал от мегаполиса. Папу зовут Бернард, а маму — Изабель. Сейчас они оба на пенсии. В молодости мама работала официанткой, а отец — охранником в банке. Они познакомились в день взятия Бастилии, когда юная Изабель возвращалась поздно вечером домой с работы и к ней начал приставать подвыпивший парень. Молодой охранник, заметив попавшую в беду девушку, спас ее от домогательств и тут же влюбился. Это не было удивительным — моя мама похожа на меня, но гораздо красивее — глаза у нее огромные, похожие глубиной и яркостью на ясное весеннее небо, а черные волосы вьются от природы. Да и отец, если и уступает ей по внешней привлекательности, то обаяния — бездна! Она ответила своему герою взаимностью и через несколько месяцев состоялась их свадьба. Странная они пара на первый взгляд — папа невысокий и крепкий, немного грузный, как медведь, а его жена тонкая, хрупкая, быстрая, словно стрекоза. Но, когда смотришь на этих старичков сейчас, с восхищением думаешь: «Они пронесли свою любовь через всю жизнь!». Вечером я уложила свои вещи, выстирала и отгладила несколько деловых костюмов — не для поездки, они понадобятся мне сразу по возвращению. Немного подумала, взяла с собой еще определенную сумму — жалованье я почти не тратила, и так живу при полном пансионе. Затем зашла попрощаться к Адриану — он воспринял мое сообщение об отъезде спокойно и пожелал хорошо отдохнуть. Кстати, случайно заметила у него в комнате две куклы. Это Леди Баг и Кот Нуар, практически точные копии. Неужели Адриан тайком играет в куколки? Шучу, конечно. Нет ничего удивительного в том, что юноша увлекся героями Парижа, практически его ровесниками. Да, особенно, если учесть, что он сын Бражника. Вот такая ерунда происходит в Датском королевстве… Утром Габриэль, как и обещал, отвез меня на вокзал на своем автомобиле. Точнее, за рулем был его звероподобный водитель, а мы сидели рядом на заднем сиденье. Мой начальник сегодня выглядел оживленнее и тревожнее, чем обычно. Из суровой статуи с вечно прямой, деревянной спиной он превратился в обычного мужчину, не чуждого человеческим эмоциями и это меня странным образом умиляло. Он время от времени поглядывал на меня, я отвечала мягкой вежливой улыбкой. Обычно Габриэль прячет свои чувства, считает их проявлением слабости, но тут не мог скрыть своей обеспокоенности. Я еще накануне заверила его, что волноваться не о чем, я ведь привела в порядок все бумаги и составила отчет чуть ли не на месяц вперед. — Натали, ты уверена, что… — он попытался передать мне незаметно брошь, но я покачала головой. Вряд ли мне понадобится в отпуске талисман — я ведь поселюсь в родительском доме, а значит, буду в полной безопасности. К тому же, Габриэль сам им постоянно пользуется, а у камней чудес есть определенный радиус активности. Вдруг ему потребуется сила Павлина, а я окажусь вне пределов досягаемости? На вокзале Габриэль сам достал из багажника мой багаж — совсем легкий, всего лишь небольшая спортивная сумка, окинул меня внимательным взглядом, будто стараясь запомнить, как я выгляжу. Словно отправляет на войну и собирается провести по моему приезду «инвентаризацию» — все ли у меня на месте, и какого масштаба ранения. Я подавила смешок и снова улыбнулась. Почему-то в глазах Габриэля читалось нечто, напоминающее панику, и я напомнила: — Все будет хорошо, мсье Агрест. И у меня, и у Вас, пока я в отпуске, не тревожьтесь! — Натали, я очень боюсь, что у тебя могут быть неприятности! — серьезно ответил Габриэль, — Ты ведь будешь совсем одна, без защиты… Я усмехнулась: — Причин для страха нет — я ведь бывший сотрудник полиции и сумею за себя постоять, если вдруг на меня попытается напасть какой-нибудь маньяк или хулиганы. Вы сами видели. — Да уж видел, — Агрест взглянул на меня с какой-то долей гордости, словно это он меня натаскал и натренировал, и снова запаниковал, — Натали, обещай мне, что точно вернешься через две недели! — Обещаю! — кивнула я весело, но мой голос потонул в шуме приближающейся к платформе электричке. Я направилась к распахнувшимся дверям, держась немого в стороне, чтобы меня не смели выходящие на этой станции пассажиры. — Стойте! — вдруг окликнул меня Габриэль, пробираясь ко мне бесстрашно, как ледокол. Народ сам обтекал его, будто несокрушимый утес. Я замерла, а он тихо попросил, подойдя вплотную: — Давай хотя бы пожмем друг другу руки, на прощание! Ты ведь мой друг, Натали? Слово «друг» почему-то не резануло меня болью — так нежно и как-то многозначительно оно прозвучало. Мои худенькие пальцы утонули в ладони Габриэля, его пожатие было сильным, но не болезненным. Он удержал мою руку чуть дольше, чем следовало, но, в конце концов, отпустил. Стеклянные двери закрылись, он махнул мне и поезд тронулся. В Маси я приехала в мечтательном настроении. Родители не знали о моем визите, я решила сделать им приятный сюрприз. Когда я позвонила в дверь их квартирки, они очень обрадовались! Как оказалось, маме уже лучше, папа принял меры для ее выздоровления. Я и она тут же принялись готовить праздничный обед — я купила кое-какие продукты. Между делом я распаковала вещи. В моей комнате все осталось так же, как было в последний раз — раскладной диванчик вместо кровати, шкаф-купе с моей одеждой, которую я уже не ношу. Мой огромный письменный стол, зеркало на стене в овальной раме. На кровати сидел пушистый белый заяц в футболке с сердцем — моя любимая игрушка, которую я храню с детства и по сей день. Редко, будучи девочкой, я могла уснуть, не обняв его и не прижав к себе. Именно ему на длинное ушко я рассказывала свои первые бесхитростные тайны. У него даже было имя, очень заковыристое для такого милашки — Арчибальд. Весь день прошел в приятных хлопотах, я была действительно счастлива повидаться со своими родителями и снова ощутить себя той беспечной, беззаботной девочкой, которой уже давно не являлась по факту. Жаль, что сейчас уже нет в живых моей любимой бабушки. Я ее обожала — для нее я всегда была худая! Вечером мы долго болтали, а потом… Потом я вернулась к себе в комнату, легла на кровать, свернувшись калачиком, прижала к себе своего старенького зайку и тихо заплакала. Я ужасно тосковала по Габриэлю и с трудом подавляла в себе желание ему позвонить, просто чтобы пожелать спокойной ночи. Нет уж, сообщила, что удачно добралась до места, и хватит! А еще… Наверное, об этом мне напомнила как раз мягкая и трогательная игрушка — я всегда очень хотела ребенка. И вот: мне тридцать, а я еще не замужем, и, что самое ужасное, влюблена в женатого мужчину, боготворящего свою супругу. Глупо, но я склонилась к макушке Арчибальда и начала ему шепотом рассказывать обо всех своих неприятностях. Не помню, как я уснула, но подушка была уже мокрой от слез…