Я - НАТАЛИ САНКЕР. ДНЕВНИК СЕКРЕТАРШИ

02 сентября Два последних дня нанесли нам обоим моральный и материальный ущерб. Ну не могу я спать с Габриэлем на супружеском ложе, которое он делил с Эмили! А моя комната слишком близко к спальне Адриана — как раз под ней. После моего очередного деликатного отказа, Агрест-старший выругался сквозь зубы, превратился в Бражника и разломал эту кровать на куски! Жители Парижа подумали… Да Бог знает, что думали жители Парижа, созерцая злодея с тремя мешками мусора в охапке, несущегося по крышам к ближайшей помойке. Только тем же днем в дом доставили абсолютно новую кровать, плюс ортопедический матрас и подушки к нему. Это несколько успокоило Габриэля, но у меня очередная проблема — ведь Эмили до сих пор в подвале прямо под нами! Как я могу развлекаться с ее мужем в таких обстоятельствах? Чувствую, вечером у него появится острая потребность меня придушить. Звучит комически, если бы это не было так грустно. Я ведь хочу его и еще как! Мои чувства требуют выражения, а мозг придумывает новые и новые отговорки, подкрепляя их моралью и этикой. И не важно, что у Габриэля в паспорте стоит штамп о разводе (каюсь, не удержалась и тайком подсмотрела — все по закону)! В общем, извожу и себя, и его. Ночь. Габриэль просканировал город в поиске подходящих эмоций, но, отчего-то вспылив, решил сегодня не «злодействовать» и просто выбрался на крышу, позвав с собой и меня. Я, как послушный ассистент, последовала за ним. Похолодало, между прочим. Осень уже, очень нестабильная пора — днем еще зной, а под утро зубами стучишь. Зато звезд сколько, да такие яркие, да так близко — ради одного вида на это небо стоило выбраться из дома! Я уже скинула трансформацию вслед за Агрестом и, радуясь, что догадалась надеть пиджак, любовалась всей этой красотой. Поэтому его жест явился для меня полной неожиданностью — он приблизился, резким движением обнял меня за талию и довольно-таки властно поцеловал. Не просто властно, даже несколько жестко. Я не успела еще опомниться, как Габриэль командным тоном, который хорошо отработал, будучи моим начальником, отчеканил: — Натали, ты нужна мне! Сейчас! Ничего себе! Это еще что за фокусы?! Я ему что — наложница что ли?! Захотел — и сразу выполнять?! Я отстранилась и холодно отозвалась: — Прости, но не стоит пытаться мной помыкать! Это что — приказ? Я, вообще-то, тебе не служанка, не стоит так со мной разговаривать! По какому праву ты так себя ведешь? Он зло сверкнул на меня стеклами очков и неожиданно заявил: — Сколько ты будешь от меня бегать?! Издеваешься?! В куклы в детстве не наигралась?! Нашла Кена пластикового! И, кстати, не забывайся слишком. Ты, конечно, мне не рабыня, но все еще у меня в подчинении и я тебе плачу! У меня возникло ощущение, словно мне с размаху дали пощечину — просто так, ни за что! Вот оно, то, о чем я думала с самого начала — кончились бабочки в животе, начался вампиризм! Было обидно до слез! Но я их сдержала и, хотя лицо у меня пылало, звонким голосом ответила: — Вот оно что, значит. В таком случае, мсье Агрест, я увольняюсь, и сегодня же Вас покидаю. Новое место я себе легко найду — такие исполнительные и ответственные работники, как я, везде в дефиците. Габриэль скрестил руки на груди и бесстрастно ответил мне в тон: — Мадмуазель Санкер, я распоряжусь, чтобы Вам как можно скорее выдали все Ваше выходное пособие. Я, конечно, буду скорбеть по поводу Вашего ухода, но время лечит. — Не утруждайтесь! — отрезала я и повернулась к нему спиной. Вот так. Не очень сильно я ему нужна, ни как Маюра, ни как Натали, ни даже как ассистент! А я еще тешила себя верой в свою незаменимость! Дура я наивная! Ноль без палочки! Любит он меня — как же! Надо было сразу понять: Золушка-дурнушка королю не пара! — Всего хорошего, — дежурные слова прощания резанули ножом по сердцу. Удаляющиеся шаги по крыше. Нервы сдали, глаза наполнились слезами, горло сдавил спазм. Но я не успела даже всхлипнуть! Он вдруг бросился ко мне, схватил за руки, начал целовать мое лицо, запястья, волосы. — Прости! Прости меня! Дурак, дурак, дурак! Я никогда больше не буду так себя с тобой вести! — скороговоркой сыплются слова, — И начальником я поступал по отношению к тебе всегда как козел! Я невольно хихикнула от такой искренней оценки и отважилась взглянуть ему в лицо. Ни тени высокомерия или агрессии — в глазах плещутся, соревнуясь, вина и паника. — Очень отважное признание! — я из последних сил держусь за уплывающую от меня и нежно машущую мне платочком гордость. Но нет сил противостоять этому натиску, он всей душой раскаивается и хочет, чтобы я ему дала еще один шанс. Готов на колени встать! Я вздыхаю и сердито вытираю глаза тыльной стороной ладони. — Пожалуйста, не плачь! — его голос звучит умоляюще, — Только не из-за меня, прошу тебя! Я люблю тебя! Я никогда не давал тебе того, что ты заслуживаешь! Только брал и ничего взамен! Я чудовище, эгоист, но я исправлюсь! Я… Я ни за кем долго не ухаживал, общался только с людьми, которые у меня в подчинении. Привык, что я говорю, и это сразу же выполняется. Я забылся, Натали, ты никогда больше от меня этого не услышишь!!! Я молчу, но уже не так мрачно, как прежде. Его руки гладят мои плечи, глаза старательно заглядывают в мои. Мне все труднее сдерживать себя и я сдаюсь: — Ладно, прощаю. Только не надо со мной так больше, хорошо? Мой голос дрожит и от пережитой муки и от счастья — все-таки он меня ценит и любит! — Обещаю! — Габриэль тоже рад примирению и бережно, очень аккуратно обнимает меня — совсем не так, как до этого, — Просто… Понимаешь, ты меня будто избегаешь в последнее время, а я очень скучаю. А как я скучаю! Если бы он только мог себе представить! Я тоже виновата — веду себя как капризная фифочка! — Я не могу без тебя. — Я без тебя тоже. Наши губы сливаются в поцелуе. — Натали… — Габриэль… — Натали! Наши имена и та интонация, с которой мы их произносим, звучат лучше любых признаний — в них вмещается все то, что высказать невозможно! — Пойдем домой, — негромко предлагает он. Я с сомнением кусаю губы, и Агрест кивает, что-то поняв: — Хорошо, давай я тебя пока отведу в одно место, где нам точно никто не помешает! Совершает трансформацию и, взяв меня на руки, бежит вперед так, что ветер свистит в ушах. Я сейчас не Маюра, очень слабая и практически беззащитная рядом с его силой, но полностью доверяю ему. Господи, какая глупая, совершенно дурацкая ссора! Оба вели себя как олухи. И именно поэтому сейчас возникла острая потребность всеми способами доказывать друг другу свою любовь. Через несколько минут он, бесшумный и мощный, как тигр, мягко приземлился на… траву! Сад на крыше с фантастическим видом на Эйфелеву башню! — Здесь нет камер, я точно знаю, — шепчет он, продолжая удерживать меня на руках и внося под большую арку, вроде туннеля, увитую розами. Я знаю этот сорт — такие растения цветут и цветут до самых морозов! И мягкая газонная трава под ними усыпала лепестками, а самое главное — здесь практически нет никаких насекомых — до оазиса на крыше не так-то легко добраться. Только ночные бабочки вьются над цветами и у одинокого садового фонаря, распространяющего мягкий золотистый свет. Под аркой густая тень, но я различаю его уже вполне человеческое лицо, мерцающие глаза, кажущиеся сейчас антрацитово-черными, платиновые волосы, точно посеребренные луной. Мы оба похожи на призраков или на духов каких-то неведомых стихий, состоящих в родстве с огнем. Габриэль снимает с себя пиджак, аккуратно кладет его поверх травы. Кажется, его совершенно не заботит, что теперь он уже не будет безукоризненно-белым. Затем бережно отстегивает от своего галстука и моего ворота наши талисманы и отправляет в шкатулки, чтобы избавиться на время от свидетелей в качестве Нууру и Дуусу. Я дрожу, но не потому, что меня донимает холод! Наоборот, я вся — воплощение зноя. И сама бросаюсь к нему на шею, горячо целую его, он обнимает меня так, словно боится, что я вот-вот сбегу, исчезну, испарюсь. Одежда летит наземь, мы неторопливо спускаемся на устилающую все вокруг ткань. От запаха роз воздух кажется густым, таким, который можно только пить, и изумительно теплым, совсем как весной. Сентябрьская ночь окутывает нас своей прозрачной темнотой, купает в своей бархатной мягкости. Габриэль настойчив и страстен, но бережен — он помнит, как неприятно меня поразила его вольность на крыше. Зато с меня вдруг будто упали все цепи, мне жаль, что я в силу своей неопытности не могу дать ему как можно больше сегодня! Я отвечаю на его прикосновения — неловко, но очень горячо, изгибаюсь так, чтобы прильнуть к нему как можно плотнее, лаская его всем телом, как в тайском массаже. Наши губы не прекращают поцелуя ни на мгновение. Мы оба задыхаемся, но это не мешает, наоборот — только сильнее распаляет. Наше слияние отчаянно, почти яростно, как после долгой разлуки. Сама не ожидала, что стану настолько смелой и раскованной, что перед моими глазами от наслаждения звезды вспыхнут! Сегодня мы двигаемся в одном ритме, стонем друг другу в губы, и не нужно прилагать усилий, чтобы окаменеть каждым мускулом и расслабиться одновременно! Никогда ни с кем мне не было так хорошо. Все-таки правы те, кто говорит, что настоящий экстаз можно получить, только занимаясь любовью с тем, кого любишь по-настоящему! Я внезапно осознала, что все мои предыдущие увлечения были лишь слабой пародией на настоящую влюбленность. И я считала это нормой! Как же я заблуждалась. Он должен был быть моим первым. Габриэль завернул меня в свой пиджак, защищая влажную кожу от ветра, и прижался губами к моему виску. — Натали, мне так хорошо! Ты не представляешь, насколько! — Правда? — я повернулась к нему и смущенно уточнила, — С такой неумехой? Он прижал меня к себе и его тихий смех шевельнул волосы у меня на ключице: — Неумехой, говоришь? Но ведь у тебя теперь есть я, я буду тебя учить. Мне это только в радость! — А уроков будет много? — заинтересовалась я. Габриэль провел кончиками пальцев по моему подбородку и абсолютно серьезно сказал: — Много, обещаю. Если ты, конечно, согласишься. Я кивнула и грустно призналась: — Прости, мне еще трудно. К тому же она все еще под нами, в подвале… — Но не между нами же! — возразил мужчина и вдруг тяжко вздохнул, — Я вымотан, Натали. Я выжал из себя все ради нее. А ты даешь мне новые силы. И я не хочу уже больше драться. Хочу просто быть счастливым, засыпать и просыпаться рядом с тобой, даже во сне держаться за руки. Вместе провожать закаты, встречать каждые новые сутки как в первый раз, ожидая только радости. Разве это ненормальное желание? Я улыбнулась и честно ответила: — Абсолютно нормальное. Но я и не надеялась. И я тоже этого хочу. — Я сильно насолил Судьбе, — Габриэль завороженно смотрел на меня, его глаза влажно поблескивали, — Я не могу потерять еще и тебя. И я знаю, как исправить свою ошибку. Я добьюсь ее пробуждения и… Отдам талисманы Хранителю! Все! Я резко выпрямилась, не веря своим ушам. Это Габриэль?! Его точно никто не подменил?! — Ты уверен?! — Абсолютно. Ты не против, надеюсь? — мягко осведомился он, приблизившись практически вплотную к моему лицу, — Я хотел власти, но у меня прежде не было ничего. Теперь ты в моем сердце. И Адриан. Мне больше не нужно ничего, кроме вас двоих. Я это понял только сейчас. Я вместо ответа подарила ему нежный долгий поцелуй. Жить нормально — об этом в тайне мечтает каждый владелец талисманов! А постоянно находится в состоянии войны тяжело вдвойне. Я приму его решение с восторгом! Главное, чтобы он потом не передумал…