Лагерь, что свёл нас вместе

Наступило утро следующего дня. Для многих солнечные лучи приносили счастье и радость, однако Луз не разделяла тех же чувств. Какая же она дура! Она — самая настоящая эгоистка. Не выполнить обещание лишь для жалкого желания признаться в чувствах. Носеда надеялась поговорить с девушкой утром, однако Эмити заперлась в своей комнате и запрещает кому-либо входить, даже Боше не разрешается войти. На доминиканку невозможно было смотреть. Она чахла, словно цветок, лишенный воды. Попытки друзей и Иды привести Носеду в чувство не работали. На завтраке Луз сидела за тем же самым столом, за которым сидела Эмити. Она попросила, чтобы с ней никто не сидел. Носеде захотелось побыть наедине. Гас, Уиллоу и Боша грустно сидели и ковырялись вилками в каше. — А почему Эмити не разрешает трогать её дневник? — поинтересовался Портер. — Понятия не имею. Она всегда отказывалась обсуждать это. — ответила Боша. Между троицей пробежало молчание, однако потом начала говорить Уиллоу. — Она всегда показывала мне свой дневник, когда мы были друзьями. Возможно на это как-то повлияла её мать. — А она строгая? — Поверь, Гас, для того, чтобы описать её строгость, не придумали слова. К обеду ребята смогли немного растормошить Луз и она даже играла вместе с друзьями. Все проходило хорошо, однако внезапно Парк выронила мяч, а её взгляд принял испуганный вид. — О нет… — Уилл, ты чего? — спросил черноволосый. Боша посмотрела туда же, куда и её девушка. — Зачем она здесь? Луз и Гас так же взглянули в ту же сторону. К их корпусу направлялась статная женщина с зелёными волосами, а за ней мрачные близнецы Блайт и встревоженные Ида с директором лагеря.

***

Эмити закрылась на замок в своей комнате. Уж тут то она наконец то сможет скрыться от матери. Её холодный взгляд, не более тёплый голос и суровое воспитание были как кошачья шерсть в глотке. Юная Блайт должна быть только лучшей, во всём и везде: в учёбе, в жизни, в отношениях и в дружбе. Бедная Уиллоу. Такой нежный цветочек, такой милый человек… И она плакала… Плакала из-за матери Эмити. Ведь это именно она говорит Миттенс, что та должна делать. Одалия забрала весь воздух из лёгких, высасывала его вместе со всеми жизненными силами. Но ничего, Эмити в своей комнате, она спаслась. Дневник — единственное, что помогало девочке. Туда она вписывала все свои мысли, надежды и переживания, туда она вписывала себя. Вдруг, прозвучал звук дверного замка. Холод пробежал по спине. "Нет, нет, нет! Не может быть… У нее есть ключ?" — Эмити Блайт. — холодно произнесла мать. — Ты меня очень сильно разочаровываешь. Ответь мне, что с твоими оценками? Общение с той девушкой тебя сильно испортило. — Одалия прикоснулась к волосам маленькой дочери. — Ещё и эти волосы. Совсем не как у меня и близнецов. Они достались тебе от отца, однако он многого стоит, а вот стоишь ли чего-то ты — я крайне сомневаюсь. Именно поэтому я и хочу сделать тебя лучше. Ты это понимаешь? — Да, мама… Старшая Блайт положила свою ладонь на плечо дочери и взглянула на стол, за которым та сидела. — Дневник? Как глупо. Дочери Блайт ни к чему такая чушь. Ты же знатная особа. Хотя… Это ещё крайне сомнительно… Мать была словно сороконожка, обволакивающая все тело и заползающая во все отверстия. — Прошу прощения… — хрипло ответила Эмити. Спустя несколько секунд тишины Одалия отошла от дочери в сторону входной двери. — Что ж, если хочешь можешь вести свой дневник… Но не показывай его никому. Сделай так, чтобы даже я о нем забыла. С ним ты до безобразия гадкая. Эмити проснулась, жадно глотая воздух. Она всё никак не могла успокоиться. Взяв со стола дневник, забранный из секретного места, Эмити обняла его. Какая же она дура! Обидеть Луз из-за детского страха. Эмити трусиха, самая настоящая. Как она только могла? Миттенс решила извиниться. Она уже повернулась к выходу, однако резко замерла, а тело покрылось холодным потом. — Эмити Блайт. — холодно произнесла мать. Девушка выронила дневник и тот с грохотом приземлился на пол. — Значит, я разрешила тебе сюда поехать в надежде на твою прилежность, а ты тут танцуешь под похабную песню с какой-то девкой? «Нет… Как она узнала? Откуда?» — Должна признать, я рада, что у лагеря есть страница в Инстаграме. Женщина подошла ближе к дочери, а затем подняла дневник, лежавший у её ног. Открыв его и пролистав пару страниц, со словами «Эта дрянь не давала мне спать спокойно» начала рвать листы. — Эй! — пыталась возмутиться Ида, но ту остановил директор, всем своим видом показывающий, что нельзя рыпаться. — Мы уезжаем, Эмити. Ты и твои брат и сестра.

***

Чета Блайт, директор и Ида пришли к выходу. — Стойте! — прокричала прибежавшая Луз, на пару с которой был Гас. — О… А вот и та грязь, что испортила мою дочь. — холодно произнесла Одалия. — Послушайте сюда, я не позволю вам… — Ида! Ещё хоть что-то сделаешь и я тебя уволю! — сердито прорычал директор. — Вы ведь забираете Эмити, Эда и Эмиру домой? Вы не можете так поступить. — Эмити. — произнесла глава семейства Блайт. Миттенс дала сильную пощёчину доминиканке. С глаз мятноволосой текли слезы. — Запомни. Я делаю то что хочу и получаю то, что хочу. Эмити, в машину. Своими заплаканными глазами Эмити взглянула в глаза Луз и, что есть сил, улыбнулась. — Прощай.