***
Дома Польша и ЕС сели за кухонным столом, налив по чашке кофе. Давно стоило переосмыслить всё то, что происходит между ними. Польша даже внутренне была благодарна Германской Империи, который открыл глаза на то, что Польша в упор не замечала. — Помнишь, как мы в первый раз встретились? — начала разговор Польша, стукнув по чашке ногтем. ЕС кивнул и, достав из упаковки сигарету, закурил. — Прекрасно помню… — задумался ЕС, легко улыбаясь. — Я тогда уже прошёл реабилитацию и начал посещать центр в роли организации. Было мое первое совещание, на котором я должен был представиться перед членами Европейского союза… И ты сидела ближе всего ко мне. Хах… Я тогда понял, что рядом со мной сидит идеал женской красоты. Будто… ангел возле меня сидел и не давал спокойно представиться. Но потом я всё же собрался и сделал это. Если честно, то я представлял то, что не со всеми государствами знакомлюсь, а только с тобой, такой милой и заинтересованной мною… А дальше ты и сама всё Помнишь. Помнит. Очень хорошо помнит влечение к чему-то новому, к мужчине, который был условно выше её по статусу. Рядом с которым можно было почувствовать себя слабее. Странное желание, но когда ты сто лет подряд добиваешься всего самостоятельно, через пот и кровь, не надеясь на кого-то, то сама не заметишь, как превратишься в кусок льда. И вместе с тем возникнет желание встретить кого-то, кто сможет растопить этот слой льда. Забавно, ведь рядом с ЕС лёд не начал таять, а только стал толще. — А нашу первую ссору? — решила продолжить ряд странных вопросов, ответ на которые являлся ценным только для нее. — Не помню. Мы столько раз шумели просто так, что запомнить всё это просто нереально, — выдохнув клуб голубого дыма, Евросоюз свёл брови и посмотрел в сторону окна. — А я помню каждую нашу ссору. Каждую, — чётко произнесла Польша, отпив немного горького напитка. Мужчина нервно усмехнулся, затянувшись сильней и наполняя лёгкие никатином. Он может опускать все обиды и ссоры, но когда кто-то о них вздумает упомянуть, то вновь приходится всё объяснять, как маленькому ребёнку. — Хочешь вызвать угрызения совести? У меня её нет, Польша. Я извиняюсь перед тобой каждый раз только потому, что так нужно. На пустой взгляд с укором, мужчина лишь усмехнулся. — Я говорю откровенно, Как мы и договаривались, — Евросоюз потушил окурок и закурил следующую сигарету. Польша отвернулась. Внутри словно что-то начало потихоньку рассыпаться. Разрушение додуманного образа? Возможно. — Твои вспышки гнева мне не нравятся. Держи себя в руках, или я не буду подпускать тебя к себе и на метр, — поставила «ультиматум» та, скрестив руки. ЕС как-то странно посмотрел на Польшу, после чего кивнул. — И перестань одевать меня, словно куклу. На эту просьбу ЕС напряжённо выпрямился и нервно усмехнулся. — Польша, ты же понимаешь, что у тебя нет хорошего вкуса и чувства стиля? Если бы не я, ты бы ходила как чучело. Ты же красивая женщина, так позволь мне это подчеркнуть. Или ты хочешь как Испания: штукатурить лицо, наращивать ногти и быть вульгарной дешовкой? Евросоюз раздражённо повысил голос, а в глазах словно помутнело от нароставшего гнева. Снова… Польша решила держаться спокойно, хотя его слова острым лезвием прошлись по сердцу. Дико неприятное ощущение… — Ты обязан принимать мой выбор. Даже если тебе это не нравится или ты считаешь иначе. Я имею право решать как мне выглядеть. И да, если ты ещё раз назовёшь меня вульгарной дешовкой, то получишь по роже, — металлическим тоном предупредила Польша, прожигая серым взглядом ЕС насквозь. Тот опешил от ответа славянки, хотя понимал, что стоит ожидать пикировки с ней. Но мужчина всё-таки решил не переливать небольшой конфликт в очередную ссору, которую забудет, а она — никогда. — Что-то ещё? — хмуро осведомился ЕС, сделав глоток кофе. — Если я начну чувствовать себя только хуже рядом с тобой, то нам придется закончить эти отношения. Молчание. Эти слова вызвали странную эмоцию у ЕС. А Польше мысленно удивилась тому, что всё-таки решилась на такое условие. Да, как бы она сильно не была привязана к нему, нельзя пренебрегать собственными чувствами. — Я тебя понял, — задумчиво произнес он, вставая со стула и подходя к Польше сзади. Тяжёлый руки легли на плечи и сжали их небрежно, но аккуратно. — Постараюсь не упустить тебя из рук, — поцеловав в макушку, прошептал ЕС томно. После он спустился к шее, а затем и к плечу, покрывая кожу поцелуями. Польша сидела неподвижно, не реагируя на действия Евросоюза. Она испытывала лёгкое наслаждения от прикосновения к себе, но не показывала этого. Гордыни ли это? Или желание показаться стойкой перед ним? — Ты любишь меня? — спросила Польша, глядя в пустоту. Глупый вопрос. Банальный до безобразия и до тошноты предсказуемый… Был бы, если бы Польша не знала ответ заранее. Тот не ответил, продолжая одаривать её нежными поцелуями. Польша поджала губы. «Не любишь» — вынесла вердикт Польша, опустив взгляд вниз. Внутри всё сжалось, хотелось всю эту боль выкинуть из себя, но она засела так глубоко, что невозможно достать. И только ЕС знает, как до неё дотянуться и сделать такую боль, которую полячка в жизни не чувствовала. То, что было между ними нельзя назвать любовь. Нет. Это что-то другое. Что-то, что вызвано сильной привязанностью друг к другу по ряду личных причин. Оно заставляет любить и прощать своего ближнего, чтобы не потерять его. Польша не могла верить в слова ЕС о любви, ибо любовь не навязывает интересы и чувства одного партнёра другому. Это крайне нездоровые, опасные отношения… от которых нельзя сбежать. ЕС будет с ней всегда, может и целую вечность использовать её, притворяться, что они в отношениях, а на деле исключать из этого выгоду. Будь то поцелуй, секс или удовольствие от того, что Польша без особых противоречий слушается его и подчиняется. Нет, это ужасно ненормально… Звонок в дверь заставил Польшу подскочить с места и поспешить в прихожую. Евросоюз разочарованно выдохнул и вышел в гостиную, чтобы встретить какого-то гостя, который отвлёк от продолжения. Девушка же, открыв дверь, увидела перед собой довольно счастливого ГИ… в немного странной одежде. Хотя не сама одежда её смущает. — Моя надзирательница успела соскучиться по мне? Лично я успел, —Германская империя в бермудах и с оголенным торсом полез обнимать Польшу. Тот шуршал пакетами с контейнерами в обеих руках, а Польша вполне искренне обняла в ответ и почувствовала запах чего-то цитрусового с пряностями. Германия подари одеколон? Кстати, сам Германия скромно стоял на пороге возле старшего немца, радостно глядя на милую картину. — Как доехали? — обратившись к Герману, Польша аккуратно отстранилась от Империи. — Представляешь, мы попали в такую пробку, что я уже думал бросить машину и дойти до тебя пешком, — пошутил Германия, приблизившись к ней и обняв, как сыновья обнимают матерей: аккуратно и бережно. — Идите в гостиную, вы будете что-нибудь пить? — спросила Польша, забрав пакеты у Империи и пройдя на кухню через гостиную. Оба прошли за ней следом в хорошем настроении, но когда боковым зрением увидели Евросоюза, стоящего возле дивана, они удивились. Германия никак не ожидал увидеть организацию в столь неофициальной обстановке, так ещё и в доме Польши, потому молча встал, не зная, как реагировать. Нет, он то понимал, что между Евросоюзом и Польшей что-то было, но чтобы Германия лично убедился в этом… Для него это было как узнать об ухажёра мамы-одиночки, то есть особенно неловко. С каких пор он начал приравнивать свою коллегу к матери? А вот Германская Империя удивился лишь на мгновение, и снова вернулся в прекрасное расположение духа. В то время как ЕС осматривал Империю презрительным и осуждающим взглядом, в гостиную вернулась Польша. Она, разумеется, понимала насколько данная ситуация неловкая и нелепая одновременно, но всё же сосредоточенно и невозмутимо начала. — Предлагаю без лишних слов пойти на кухню и поужинать. ГИ, сходи к себе и надень футболку. ЕС, Германия, помогите мне на кухне, — Не дав мужчинам и отреагировать, она скрылась за дверью. — Да… Евросоюз, идёмте? — неловко Германия предложил организации пройти первым, но тот сначала проследил за тем, как ГИ присвистывая поднялся на второй этаж, а уже потом зашёл на кухню. Германия следом за ним. Уже через минуту пять неловко молчания между ЕС и Германией, которые открывали контейнеры и расставляли тарелки, Польша не выдержала этой атмосферы. В конце концов все друг друга знают. — Герман, как прошел вчерашний день? — задав этот вопрос, Польша села за стол, накладывая себе салат. Мужчины последовали примеру и тоже начали накладывать мясо, гарниры и прочие вкусности. — Да, мне тоже интересно, — Отозвался и ЕС, наколов кусочек мяса и отправив его в рот, — Вкусно. Сам готовил? — Нет-нет, мясом занимался Пруссия. А вот рыбой Рейх, — улыбнувшись отозвался Германия и поправил очки, глядя в тарелку, — Вчера мы играли в карты, купались, а вечером смотрели кино… Было весело. Жаль, конечно, что Веймар не смог приехать из Берлина. Для идеальной семейной встречи не хватило двух человек. Последние слова Германия произнёс с ласковой улыбкой и глядя на Польшу. Та вопросительно вскинула бровь. Он ее считает членом семьи? Или в их дома крайне необходима нежная женская рука, которая должна ставить всех на место? Забавно и мило одновременно. Однако ЕС хмуро хмыкнул. Ему наверняка было есть что сказать или даже возразить, но в кухню зашёл ГИ, и ЕС тут же напрягся, забыв всё, что хотел сказать ранее. — Вы уже трапезничаете, очень хорошо. Польша, попробуй салат с капченой рыбой. Евросоюз, как вам мясо? — Непринуждённо и расслабленно ГИ старался влиться в беседу, паралельно садясь и накладывая себе всего по немногу. Польша не заметила, как начала наблюдать за действиями ГИ. Казалось, он специально так плавно двигается, чтобы показать свое расслабленое состояние. И в то время, пока Германию очень радовал сам факт существования дедушки рядом, ЕС испепелял ГИ взглядом полным ненависти. — Сухое. Но есть можно, — процедил Европеец, отложив столовые приборы и посмотрев сначала на Германию, а затем и на Польшу. — Я и не знал, что у моей Польши такие дружеские отношения с немцами, — «невзначай» опрокинул ЕС, продолжая всем мило улыбаться. Германия бедный аж подавился и закашлялся. Благо Империя заботливо постучал по спине и налил воды внуку. ЕС самодовольно улыбнулся, сложив руки под подбородком, глядя то на Германию, то на Польшу. Он специально это сказал? Да славянка сама чуть не поперхнулась. Мало того, что без стеснения назвал ее «моей», так ещё и что-то про дружеские отношения ляпнул. Да она только с Германией и дружит, а остальных тихо ненавидит. И это ещё мягко сказано. С ГИ всё же в хороших отношениях, но это потолок. — Не сомневаюсь, что это не единственное, о чём вы не знаете, — неожиданно отозвался ГИ, каким-то шутливым тоном. Он явно хотел и пошутить, и задеть ЕС. Но тут вовремя вмешался Германия. Видимо тоже понял, что эти двое не переваривают друг друга так же сильно, как Америка Россию. — Кхем, Польша, как там Литва, Речь Посполитая и дедушка с бабушкой? — Ну РП в Кракове живёт с ВКЛ и ВКП. Они же года три назад дом построили в четыре этажа. Ну и решили недавно камандора завести, огромного. Я когда фото увидела, чуть со стула не упала. Ну это просто ходячая швабра какая-то, — протянув телефон с фотографией Германии, ГИ и ЕС заинтересованно дождались пока им младший немец передаст смартфон. — А чего медведя сразу не завели? — пошутил Германия, ели сдерживая смех вместе с ГИ, приофигев от увиденного зверя. ЕС, присвиснув, отдал устройство обратно Польше и усмехнулся. — Ой, пусть папа хоть целый зоопарк заводит, главное чтобы довольный был. А Литва, сам знаешь, сейчас хандрит из-за трудностей в отношениях с Латвией. Тут ЕС нервно хмыкнул. Он то к геям и лесбиянкам крайне негативно относится, хотя прямо не говорит об этом. А вот у ГИ глаза на лоб полезли. — Так Латвия же мужчина… Был. Или я что-то путаю? — с округленными глазами ГИ смотрел на то, как Германия не сдержался и рассмеялся, закрывая рукой глаза. Польша тоже не сдержала усмешок и, подав Евросоюзу салат из морской капусты, мягко решила объяснить Империи ситуацию. — Латвия мужчина. И мой брат состоит с ним в отношениях уже… Уже лет восемь. Или девять. — Так… они же мужчины, — повторил ГИ, постоянно на всех оборачиваясь в диком непоминании. Польше стало его аж жалко. Немец так смотрел на неё темными шокированным глазами, что просто сердце сжималось. — Кхем, всё, закончили обсуждать личную жизнь моего брата. Помогите мне убрать остатки еды в холодильник. Польша встала из-за стола и, относя грязную посуду, обратила внимание на время. Уже восемь вечера. — Германии, спасибо тебе за ужин… Пробка не рассасётся до самого утра. Оставайся на ночь, думаю, никто не будет против, — каким-то будничным тоном предложила она, повернувшись к ЕС, который спокойно кивнул в знак согласия. — Спасибо за предложение, мне правда будет удобнее уехать пораньше утром. — Вот и решили. Оказавшись в гостиной, Польша уверенно прошла к дивану, убирая с него декоративные подушки. — Тогда я постелю тебе прямо тут. Поверь, мой диван словно кровать. Можешь не волноваться, спина точно болеть не будет, — заверила Германию Польша. — Германия, пошли перекурим на улицу и поговорим на едине, — тихими тоном предложил Евросоюз, доставая из кармана на половину пустую упаковку и зажигалку. Герман кивнул в знак согласия и вышел из дома вместе с организацией, оставляя Польшу и Германскую Империю одних. — Надеюсь, мы с Германией вам не помешали? — скрестив руки на груди и приблизившись, деликатно решил осведомиться ГИ. Но Польша лишь отрицательно покачала головой и, достав из скрытого ящика в диване одеяло и подушку, Польша решила собрать волосы в пучёк. — Я бы даже сказала, что вы приехали вовремя. Кстати, Ты немного загорел, — отметила Польша, когда начала раскладывать диван. Империя хотел помочь, но не понял, что и куда тянуть. — Да? Мы много времени провели на улице… Рейх даже там со мной говорил на тему современной литературы и о том, как трудно найти хорошее издательство, — Империя аж расцвёл, когда речь зашла о сыне. Польша мысленно усмехнулась. Значит обида потихоньку исчезает. — У меня есть книга Рейха в электронном виде. Детектив называется «За красным стеклом». Не так уж там много расчлененки, как он говорил, поэтому читай спокойно, — бросив подушку на застеленной диван, Польша прошла к тумбочек и достала оттуда планшет. Империя в предвкушении приблизился и навис над девушкой, внимательно следя за каждый её движением. — Вот, листай вниз и читай. Думаю, за ночь осилишь, — вручив планшет Империи, Польша села на кресло и поправила рукава рубашки. Почему-то захотелось выпить. Кто-то говорил, что женский алкоголизм не лечится? Правильно говорили. Но благодаря ему забываются плохие моменты, которые появились за весь этот сложный день. Германской Империи улёгся на диван, который теперь походил на двухспальную кровать. Да на нём и четверо поместились бы с лёгкостью. Польша специально купила такой диван на случай неожиданных гостей. В доме же всего две комнаты, одна из которых принадлежит самой Польше. — Польша, я пойду в спальню, ты со мной? — войдя в комнату, Евросоюз кинул недовольный взгляд на диван. — Иду, а Германия где? — На заднем дворе по телефону с кем-то говорит. Подозреваю, что с отцом. Пошли, он просил не дожидаться его, — ЕС устало потёр глаза и приблизился к Польше, поцеловав ту в щёку, после чего неспеша поднялся на второй этаж. Судя по сильному запаху некотина, он скурил далеко не одну сигарету, чтобы быть таким спокойным. Польша пересеклась с ГИ взглядом и поднялась следом за Европейцем.***
Спустя минуту десять ЕС уснул крепким сном, а вот Польша все никак не могла заснуть. И не заснёт, без успокоительного или снотворного. Но таблетки глодать не хотелось, поэтому Польша решила всё-таки спуститься вниз и выпить бокальчик чего-нибудь. Главное не разбудить Германию. Однако Польша зря волновалась. В тёмной гостиной работал телевизор, освещая две фигуры на диване. Германия внимательно смотрел какой-то боевик, паралельно отвечая на немецкие вопросы ГИ. — Теперь ясно… Польша, ты чего? — приметил ГИ славянку в тусклом свете. Германия тут же повернулся, поправляя очки. — Собираюсь напиться на ночь глядя, — сложив руки на груди, прижав халат к груди, Польша медленно зашагала в сторону кухни под растерянные взгляды. — Вы со мной? Этого вопроса была достаточно, чтобы немцы бодро подскочили с дивана и очутились на кухне. Оба не стали задавать какие-либо вопросы или начинать простую беседу первыми. Но всё же у них был вопрос, почему Польша их пригласила, ибо алкоголь делает из людей таких сверхсуществ, мама не горюй. Холодный свет от кухонной подсветки на ящиках создавал особую атмосферу. — Могу предложить виски. — Как на счёт капченой рыбы? —открыв дверцу холодильника в поисках подходящей закуски, предложил тихий голос ГИ. Как всегда о еде думает. — Доставай, — скомандовал Германия, поставив три стакана на барную стойку. Польша открыла бутылку, разлила каждому по немногу и села на стул. Мужчины облокотившись на стойку взяли бокалы и взглянули на Польшу. — За наше поручение на троих, — произнесла тост славянка, после которого троица чокнулась и сделала по два глотка виски. — Мы же сейчас пьем жидкую депрессию, верно? — спросил ГИ, разглядывая сам алкоголь. — Что мы пьем? — Германии не понял и вопросительно посмотрел на дедушку. Растрёпанные волосы, мятая футболка и немного покосившиеся очки вызывали умиление. — Да, ты асбсолютно прав, —Польша улыбнулась, подперев щёку рукой. — Вдруг захотелось с Варшавой познакомиться. Он кстати тебя не собирается навестить? — как-то совсем не в тему сообщил ГИ о своем желании. Польша только подняла брови и опустила глаза в стол. Германия же сразу сделал ещё один глоток. — Сын мне пока не звонил. Да и навряд ли он захочет приехать в гости ко мне, пока мы не помиримся, — на лице девушки появилась грустная улыбка. Но тут же исчезла, когда она взглянула на Германию. — Зато у меня сейчас в гостях мой второй сын, — ласково но вполне серьезно произнесла Польша, вызвав у обоих немцев бурю эмоций внутри. Германия смущённо отвёл взгляд куда-то в сторону, потирая рукой шею. И, судя по широкой улыбке, ему было очень приятно услышать такое. А вот у ГИ чуть сердце не остановилось от этих слов. Он-то подумал, что Польша говорит серьёзно и просто впал вступор. Польша заметила этот взгляд и решила пояснить, чтобы ГИ инфаркт не получил. А то сейчас напридумывает себе разного. — Я не биологическая мать Германии. Можешь расслабить, просто провела с ним половину детства в роли няни и сильно привязалась. Я же говорила об этом. Германия мягко рассмеялся, когда Германская Империя облегчённо выдохнул и всё-таки присел за стойку, наливая в бокал ещё виски. Что-то они бессовестно треплят нервы дедушке. — Помню, как я даже у отца спрашивал «А когда мама Польша придёт и поиграет со мной?» Он тогда тоже опешил. И рядом стоящий Пруссия с Веймаром. Ой, как он тогда возмущался… Смешно вспомнить. ГИ рассмеялся в бокал, а Польша фыркнула, помешивая виски в бокале. — А я ещё помню, как ты капризничал и просил меня остаться с тобой спать, потому что кое-то боялся грозы. Но меня же одной было не достаточно, нужно ещё и Третьего Рейха позвать. Всю семью надо, чтобы все были в безопасности. Германия запрокинул голову и рассмеялся, уже немного опьянев. — Я тогда надеялся, что когда вы будете лежать рядом со мной, то встретитесь взглядами и влюбитесь в друг друга, — смущённо признался Германия, уловив на себя насмешливый взгляд ГИ. — План то хороший, да только ты не учёл того, что нам с Рейхом пришлось втиснуться в кроватку по бокам и лежать не двигаясь, чтобы не грохнуться, — Польша закинула ногу на ногу, раздражённо вспоминая те часы ада, — И мы действительно встретились взглядами, но только чтобы недовольно пилить друг друга. Теперь ты понимаешь, насколько сильно мы тебя любим, что пошли на такую пытку. — Спасибо, моя дорогая и любимая нянечка за то, что терпела мои капризы и моего отца, — Германия произнёс это наигранным тоном и налил себе ещё немного алкоголя. ГИ удивляло, что они оба говорят об этом так спокойно, а Герман не чувствует и капельки стыда за это. Оказывается, в детстве он был таким капризным, что даже не верится, а ведь это его родной внук. А вот в его времена… не стоит снова вспоминать о своём и его детей детстве. Это другое. Польша закатила глаза и провела рукой по волосам, убирая выбившиеся пряди назад. Уже клонила в сон не только Польшу, но и немцев. — Видимо, мне предстоит много чего узнать о вас веселого и интересного, но на сегодня хватит. Я пойду к себе, — допив последний глоток, ГИ встал и пошел на выход из кухни. Польша и Германия тоже решили пойти спать, оставив стаканы и почти пустую бутылку виски на барной стойке. Ложась в постель, Польша отметила, как на сердце стало легче. Даже не столько от алкоголя, сколько от приятной беседы с… со своими близкими, знакомыми или кем? Польша не могла подобрать более точного определения к Германии и ГИ одновременно, хотя слово «семья» вертелось в сознании. Но Польша старательно игнорировала его, погружаясь в крепкий сон.