«ДжейКей, есть вещи гораздо хуже героина».
Чонгук мгновенно оказывается рядом, нависая над ним с настолько сильным страхом, что из головы вмиг вылетает все на свете. Нежная кожа заметно бледнеет, покрываясь мурашками, когда Джин прикрывает глаза, чтобы немного прийти в себя. Блестящие слезы высохли на щеках, впитались в кожу, но вновь оживают перед его глазами неприятным воспоминанием. Мягкий язык сонбэ выскальзывает изо рта, медленно проходится по нижней губе, скрывая небольшой след укуса. Капелька крови оказывается застывшей, но со стороны ее не увидеть, только если не находиться так близко. — Сонбэ, ты в порядке? — с волнением спрашивает Чонгук, лихорадочно пытаясь придумать, что может сделать, чтобы облегчить его состояние. — Воды хочешь или еще что-нибудь? — Немного полежу и все пройдет, — негромко выдыхает Джин, не открывая глаза, и выглядит настолько ослабевшим физически, что смотреть на него становится почти неприятно. Очередной убивающий яд, мысленно рычит Чонгук, незаметно швыряя взгляд в дальний угол комнаты. Бордовые толстые шторы забирают слишком много внимания, не позволяя заметить прозрачный глаз камеры видеонаблюдения, прикрепленной к стене под потолком. Мигающий красный индикатор дает понять, что идет запись. Чонгук не задерживает на ней взгляд дольше четверти секунды, прекрасно зная, что нельзя, но что-то внутри заходится очередным неприятным чувством. Очевидно, камеры есть в каждой комнате, особенно в главном зале, который должен находиться на втором этаже. Чонгук прикусывает язык, размышляя, насколько внимательны люди перед мониторами, которые будут следить за порядком. Джин не останется здесь. — Где конкретно пройдет торжество? — на всякий случай спрашивает Чонгук, обернувшись, когда сонбэ медленно поднимается с дивана. Хочется рывком подхватить его, помочь дойти до чертовой двери, но он не сдвигается с места, даже когда сонбэ слегка пошатывается, заставляя передвигаться собственные ватные ноги. Чонгуку до отвращения не нравится его вид. Джин рожден быть волшебной сказкой, издевательски нежной и ранимой для этого конченого мира, а не закидываться наркотой перед выходом, желая избавиться от боли. И Чонгук чертовски хочет сказать ему об этом, но не может. Челюсти сжимаются сильнее, скрывают очередные искренние слова, не позволяют сказать больше. Особенно когда сонбэ старательно делает вид, что не нуждается в этой правде. Иллюзия — вот чего он хочет. — На втором этаже есть большой зал, как я слышал, — негромко отвечает Джин, наконец добравшись до двери, и в последний момент резко хватается за хромированную ручку, чтобы не свалиться. Вмиг отбрасывая мысли, Чонгук пулей оказывается рядом. Джин сдержанно выдыхает носом, привычно храбрится, выдерживая собственный вес на ногах, но уставшие глаза предательски закатываются. Чонгук не хочет знать, что за дурь он принял, не хочет даже догадываться, насколько сильным может быть эффект. Осторожно приобнимая сонбэ за талию, едва позволяя себе дотрагиваться до него, он негромко шепчет, что поможет добраться до второго этажа, и открывает дверь. Огромная дубовая лестница выкрашена в коричневый. Она ведет на второй этаж, закручиваясь вокруг собственной оси, точно кишки внутри чудовища, которое проглотило их. Джин сильно сжимает гладкие перила, медленно преодолевая ступени, пока Чонгук продолжает его придерживать, боковым зрением считая камеры на стенах. Одна, четыре, десять. Каждая из них мерцает индикатором, записывает каждый дюйм проклятого дома, отпечатывая происходящее в цифровой памяти. Джин преодолевает последнюю ступень, прежде чем Чонгук приходит к мысли, что скрываться бесполезно. Оказавшись здесь впервые, он не имеет ни единого шанса быть незамеченным, проскользнув под каждой камерой. Задача облегчается, но вместе с этим становится гораздо опаснее. Шум приглушенной музыки становится громче, когда они неспешно преодолевают очередной коридор, проходя вдоль длинной зеркальной стены, освещаемой блеском свеч, воткнутых в высокие подсвечники. Мрачность дома становится еще более угнетающей и противной, когда они входят в большой зал, сливаясь с толпой роскошно одетых богачей. Черные шторы плотно задернуты, приглушенное свечение из квадратных светильников едва позволяет видеть силуэты вокруг. Чонгук опускает взгляд на одно из глубоких красных кресел, размышляя, как быстро здесь все вспыхнет, если опрокинуть спичку. — Я приду за тобой, слышишь? — шепчет Чонгук, поддерживая сонбэ за талию, когда тот слегка поджимает бледные губы, осматривая присутствующих. — ДжейКей, — обреченно выдыхает Джин, но не смотрит на него, боясь заметить на лице уверенность. — Пожалуйста… — Не говори ничего, — мрачно просит Чонгук, чуть сильнее сжимая его пальцами, словно жестом умоляя не отказывать. — Просто доверься мне. Когда высокий мужчина крупного телосложения подходит ближе, раскрывая папку со списком участников, Джин оборачивается, чтобы бросить на Чонгука последний взгляд. Наркотические блики в его глазах выглядят ярче свечей, расставленных на каждом низком столике в зале. Каждый раз, когда он так смотрит, мысленно прося не совершать ошибки, очень легко забыть, ради чего Чонгук на самом деле все это задумал. Однако он не позволяет себе его слушать. Страх поражения не должен затмевать желание оказаться свободным. С жадностью цепляясь взглядом за прекрасное лицо, слишком расслабленное для человека, который готовится к чертовой оргии, Чонгук обещает себе сделать все правильно. Особенно когда Джин отворачивается, позволяет мужчине довести себя до двери, и заметно, что он едва держит равновесие, неуверенно идя вперед. Чонгуку стоит огромных усилий не подскочить к нему прямо сейчас, не позволить оказаться за этой дверью. Металлические вставки внутри дерева слегка блестят, когда мужчина распахивает дверь, заводя сонбэ внутрь. Большой зал для посетителей дома показывается всего на миг, но Чонгук успевает заметить широкий камин, красные стены и очередные хрустальные люстры, свисающие огромным грузом с потолка. Сердце заходится быстрее, едва он пытается представить, что случится в ближайшее время, потому что внутри было не меньше десяти человек. И люди в зале, распивающие вино, несомненно, захотят присоединиться, дождавшись своей очереди. Вот только мяса не хватит на всех. Чонгук мрачно отходит назад, проскальзывая тенью через толпу. Дождаться удобного случая — самое важное теперь. Огромные квадратные часы над камином пробивают полночь. Чонгук резко поднимает голову, впиваясь взглядом в острые стрелки, прежде чем самая длинная из них продолжает движение, пересекая следующие цифры. Черт подери, нельзя оставлять его там. Шум приглушенной музыки за стеной становится громче. Классическая мелодия переплетается с низкочастотным басом, создавая особо отвратительный звук, пронзающий Чонгука насквозь. Черный «глок» на груди тяжелеет, с огромной силой тянет его вниз, словно хочет заставить опуститься на колени, признав величие этого ужасного места, его могущество и безопасность, которая не позволит выкрасть человека. Однако вопреки ощущениям Чонгук сильнее сжимает зубы, убеждающий себя, что это неправда. Ничто не может быть безопасным в совершенстве. Чонгук прекрасно знает, что любой замок вскрывается максимум за двадцать минут. Чонгук прекрасно знает, что люди умирают от выстрела в грудь, от яда или болезни, и неважно, какими словами они разбрасывались до этого. Ничего совершенного не существует, особенно здесь, в этом до тошноты роскошном доме, который пытается казаться крепостью. Именно роскошь станет союзником Чонгука, потому что среди такого количества вещей и мебели гораздо легче упустить что-нибудь из виду. Чтобы не терять времени, Чонгук незаметно осматривается. Среди огромных картин с мифическими животными и насекомыми скрываются не менее двадцати камер. За его спиной — единственный выход, ведущий обратно в длинный коридор, который заканчивается лестницей. Слишком большое расстояние, чтобы остаться незамеченным. Чонгук прикусывает щеку, оборачиваясь со скучающим видом, чтобы швырнуть взгляд в самый конец. Мужчина с автоматом охраняет двери, сканируя мрачным взглядом людей, готовый в любой момент присечь беспорядок. Чонгук отворачивается. Если выход есть, если шанс сбежать есть, то он должен быть с другой стороны зала, в котором скрылся Джин. Время растягивается на тысячи взглядов, которые незаметно позволяет себе Чонгук, просчитывая все детали, прежде чем слышит нарастающий шум из-за двери. Через стену просачиваются невнятные голоса, приглушенные приказы и крики, и из всего хаоса Чонгук вылавливает высокие, пронзительные стоны, которые начинают смешиваться один с другим, переплетаясь в единое целое и образуя монотонный истошный вопль. Нарастающий и глухой, будто из-под воды, но настолько душераздирающий, похожий на жалобное низкое эхо, что это невозможно выдержать. И как бы Чонгук ни сопротивлялся, он не может просто оставаться здесь, ожидая подходящего момента, который может не наступить никогда.Эти звери снова издеваются над ним.
Рывком развернувшись, Чонгук направляется обратно в коридор, но моментально сбавляет скорость, чтобы не вызвать подозрений. Несколько обращенных на него взглядов он чувствует кожей головы, когда отдаляется, и силой воли натягивает на лицо невозмутимый вид. Чем сильнее будут подозрения людей на его счет, тем быстрее охрана начнет реагировать. Чонгук должен попытаться обхитрить их всех. Черные стены коридора с уродливыми картинами приводят к ванной комнате, похожей на уборную в дорогом корейском ресторане. Красная плитка неприятно давит на глаза. Чонгука тошнит, как никогда прежде, но он силой глотает слюну раз за разом, прежде чем пройти ряд высоких кабинок для посетителей и скрыться за последней из них. Чистый запах спирта и моющего средства немного приводит в чувства. Чонгук жадно вдыхает полной грудью, чувствуя мерзкие покалывания в кончиках пальцев, настолько желающих прикоснуться к Джину, что это почти больно. Не выдерживая, он крепко зажмуривается, и знакомый образ вспыхивает в памяти приятной картиной. Он должен сделать это. Обязан попытаться. И если после всего сонбэ решит его оставить, начав новую жизнь, где не будет ни намека на прошлое, включая последнего его куратора, Чонгук поддержит его. Даже если это разорвет его на части от невыносимой тоски. Это не имеет значения. Прежде всего Чонгук озабочен идеей сделать его свободным, и неважно, что случится дальше. Чонгук не позволяет себе присваивать его, чувствуя, что не имеет никакого права делать это. Иначе ничто в зеркале не будет отличаться от животных, которые тоже считают его своей игрушкой. Веки открываются с огромным трудом, когда Чонгук вновь моргает, склонившись над белоснежным унитазом. Нет больше времени на раздумия. Рывком достав черный пистолет, он крепко сжимает его в ладони, осматривая с особой внимательностью, но всего четыре секунды. Громко прокашлявшись на случай, если его подслушивают из соседней кабины, он одним быстрым движением вставляет полную обойму. Резкий щелчок магазина заставляет патроны встать в очередь для выхода из ствола. Чонгук не замечает, как вместе с ним щелкает и собственное сердце, которое впервые настолько четко понимает, что он готов ради сонбэ на все. И в том числе на все безрассудные, дикие, нечеловеческие вещи, очевидно поджидающие его за дверью. Однако Чонгук не позволяет себе бояться. Джина не вытащить хорошим поведением. Преступники, которые держат его в заложниках, все до последней твари окажутся мертвы, если попытаются помешать Чонгуку. Не позволяя чувствам выбраться, Чонгук прячет ствол в карман, сливает воду и неспешно выходит обратно в коридор. Нужно вернуться, но не в зал. Сейчас там слишком много людей, чтобы охрана стала еще бдительнее, потому он решает использовать другой путь. Вернувшись к дубовой лестнице, он быстро спускается на первый этаж. Мрачный коридор встречает полутьмой, однако Чонгук уверен, что камеры видеонаблюдения отлично записывают в темноте. Разница только в том, что во время переключения на ночное видение картинка становится хуже, окрашиваясь в черный и яркий зеленый. Этого достаточно, чтобы понизить качество видеозаписи, потому на мониторах слежения никто не станет вглядываться в его лицо. Остается только добавить немного деталей, чтобы сойти за своего человека, не предвещающего никакой опасности. Чонгук хмыкает, проходя мимо черной двери, за которой они были ранее, но всячески не отвлекается на воспоминания о разговоре с сонбэ. Вместо этого он идет дальше и швыряет взгляд за угол, пока не натыкается на мужчину, который пытался его задеть. — Эй ты, чего ошиваешься здесь? — рыкает мужчина, поправляя острый козырек кепки, прикрывающей бритую голову. — Ты должен быть в зале, какого дьявола? Чонгук позволяет себе задержать на нем взгляд ради большего эффекта, после чего ускоряется, вынуждая пойти следом. Попался, мерзкий ты гандон, мысленно хмыкает Чонгук, сворачивая в следующий коридор. Тяжелые шаги и пыхтение позади становятся громче. Камеры ловят каждое движение, но все-таки они не совершенны. Все вокруг чернеет окончательно, когда Чонгук делает шаг в темноту недалеко от лестницы, ведущей в другой корпус. Мужчина наконец нагоняет его, швыряя руки вперед, чтобы в очередной раз пихнуть в плечо. Но не получается. Просчитав идеальный момент, Чонгук рывком оборачивается и со всей силы впечатывает жирное лицо в бетон. Неприятный звук удара похож на шум падения тяжелого предмета, который швырнули на пол. Мужчина рвано выдыхает, хрипя и борясь с головокружением, однако следующий жесткий удар заставляет его грузно свалиться вниз. Багровые брызги из раны на затылке окрашивают каплями ковер, но почти не заметны на черном. Чонгук опускает взгляд. — Выблядок. Кровь смешивается с отвращением, впитывая мерзкие чувства, когда он наклоняется, чтобы рывком схватить мужчину и вытащить из коридора. Черное место под лестницей оказывается идеальным тайником, чтобы спрятать тело, не попадая под чертовы камеры, расположенные слишком высоко над головой. Чонгук тяжело выдыхает — этот кабан весит не меньше тонны по ощущениям, но отвлекаться на это нельзя. Черт, как же давно он не делал ничего подобного. Рывком подняв отлетевшую в сторону кепку с пола, Чонгук зачесывает свои волосы назад и сильно натягивает ее на лоб, чтобы козырек прикрывал как можно больше лица. Маленькая деталь, которая пригодится, когда он будет возвращаться. Пробравшись во внутренний карман кожанки, он вытаскивает ствол и прячет за пояс, крепко зажимая ремнем, чтобы не вывалился. Ледяной металл чувствуется каждой клеточкой, вгоняет прохладный ужас под слой кожи, заставляет осознать, что он вытворяет. Избежав тюрьмы, он обещал себе стать законопослушным, но этой ночью вынужден нарушить собственное обещание. Совсем немного. Чонгук вновь опускает взгляд. Осознавая, что придется оставить свою куртку здесь, он выдыхает с досадой и рывком стряхивает ее с плеч, чтобы взять чужую, которая оказывается на размер больше и воняет мерзким одеколоном. Не выдерживая, Чонгук негромко кашляет в кулак. Омерзительный запах чужой плоти забирается в легкие, щекочет стенки внутри, раздражает обоняние. Однако нельзя тратить слишком много времени здесь. Нацепив бейджик с чужим именем на шею, свисающий на тонкой веревке, Чонгук прячет руки в карманы и возвращается в коридор. Камеры над головой не должны ничего заподозрить, кроме того, что он не лысый. Тяжелая связка ключей негромко дребежзит в кармане куртки, как гвозди, которые закрыли в банке и начали стряхивать. Чонгук цепляет пальцем один из них и крепко сжимает, вынуждая слабую боль пронестись по запястью. Это немного приводит в чувства, заставляет больше сосредоточиться. Выдирая опасения из груди с огромным трудом, он вновь поднимается по лестнице и пересекает коридор, чтобы вернуться в зал.«Я приду за тобой, слышишь?»
На потолке оживают галогенные лампы накаливания, разжигаясь ярким оранжевым. Сердце с нарастающим волнением ползет вверх по гортани, желая выброситься изо рта. Чонгук оглушительно сглатывает, долгие четыре секунды уверенный, что его вырвет на идеальный мраморный пол под ногами, но вопреки ощущениям этого не случается. Незаметной тенью проскользнув через поток людей, лениво двигающихся под классическую музыку, он добирается до черной двери, ведущей в зал, в котором скрылся Джин. Подавляя все непрошенные эмоции, которым сейчас совершенно точно нет места, Чонгук опускает взгляд на наручные часы. Якобы чтобы проверить время, но на самом деле ради того, чтобы не отсвечивать — никто не должен заметить его лицо.00:47
Охранник в стороне отвлекается на чужой голос, слишком громко выказывающий недовольство выпивкой. Чонгук использует момент его отвлеченности, чтобы открыть дверь. Огромный зал с блестящим черным полом оказывается заполнен дымом от кальяна, запахом группового секса, мерзким ароматом жестокости и обнаженными телами, сплетенными в неясных позах на каждом диване внутри. Чонгук давит отвращение под кожей и быстро проходит вперед, истерически пытаясь выцепить взглядом знакомое лицо. Голодные до секса мужчины выглядят отвратительно для него: вяло двигаясь под медленный бит, смешанный со скрипкой, они цепляются друг за друга толстыми пальцами, желая удержаться на краю бездны и не свалиться вниз, подталкиваемые тяжелой наркотой. Чонгук втягивает воздух глубже, отмечая сильные нотки алкоголя и дорогой дури, которую они раскуривают на каждом диване вокруг. Чонгук не позволяет себе потерять уверенность в походке, двигаясь четко вперед с единственной целью. Проститутки во всех позах выглядят весьма изысканно, одетые в наилучшие свои наряды, которые лохмотьями свисают вниз, местами разорванные от резких движений, когда их рывком пытались раздеть. Чонгук идет дальше, внимательно сканируя взглядом каждое лицо, не отвлекаясь на приглушенные стоны и вопли со всех сторон, прежде чем замечает человека, который каждый чертов раз выделяется среди людей. Джин изящно выгибается в спине, запрокидывая голову назад, и широко распахивает губы в негромком стоне, пока очередной мужчина рассыпает белый порошок на его животе. Чонгука выворачивает наизнанку, когда он замечает мягкие скулы, прекрасное лицо и острые ключицы, прикрытые оставшимся куском его полупрозрачной блузки, которая оказывается расстегнутой. Мужчина склоняется над ним ниже и шумно вдыхает порошок, запрокидывая голову назад, когда жжение в ноздрях становится почти нестерпимым. Жирные пальцы сильно сжимают колени Джина, разводя их сильнее в стороны, отчего сонбэ выпускает еще более тягучий, низкий стон, отрывающий от Чонгука огромные куски. — Кто вы? — вдруг слышится пьяное, почти неразборчивое бормотание за спиной. Чонгук игнорирует и рывком приближается, не позволяя себе терять времени, иначе всему конец. Джин едва замечает его присутствие, когда он хватает его пальцами и одним осторожным, но уверенным движением притягивает к себе, заставляя подняться с дивана. — Какого чер… — Прошу прощения, частный заказ, — уверенно и разборчиво заявляет Чонгук, прежде чем сонбэ наконец встает на ноги, однако приходится тотчас обхватить его за талию, потому что он ни черта не может стоять. — Извините, мне очень жаль, но управляющий отдал приказ вывести его в другой зал. Мужчина переводит сильно недовольный взгляд на парня, вмешавшегося в его удовольствие, однако Чонгук даже не смотрит на него. Оказавшись настолько близко к сонбэ, его проклятое дыхание сбивается, вырываясь изо рта нервным хрипом, но действовать нужно немедленно. Боковым зрением замечая взгляды со всех сторон, заинтересованные этой сценой, Чонгук обхватывает Джина еще крепче и силой тащит за собой к следующей черной двери — именно той, которая находится вглубине зала. Не имея ни малейшего понятия, что окажется за ней, он уверенно достает ключи из кармана свободной рукой. — Я же сам его заказывал, черт возьми! — слышится возмущенный вопль за спиной, подливающий бензина в огонь, распаляющий Чонгука до крайне высокой температуры. Долбаные ключи запутываются между собой, расползаются змеями в его собственных пальцах, не позволяют выцепить ни один. — Господи, ДжейКей, — негромко выдыхает Джин, будто только сейчас осознавая, кто стоит перед ним. Чонгук силой прикусывает щеку, игнорируя все на свете, сосредоточенный только на связке ключей, прыгающих в его руке в блядском вальсе. Выбрав самый длинный из них, он рывком вставляет его в замок на двери и поворачивает, однако он предательски застревает внутри, не желая ничего открывать. — Да куда вы собрались, дьявола ради? — слышится приближающийся голос за спиной, когда упертый мужчина решает догнать их, чтобы вернуть красивого мальчика обратно. — Подождите, я не… Блядские ключи, мысленно рычит Чонгук, одним резким движением вытаскивая их из замка, чтобы попробовать другой. Сердце остервенело долбится в груди, как отбойный молоток, каждым следующим ударом выламывая ребра. Если он не откроет дверь, то потеряет Джина навсегда. Давай же, проклятый ключ! Чонгук низко рычит сквозь плотно сжатые зубы, ощущая, как сердце подскакивает до подбородка, когда он вставляет ключ снова. И за одно жалкое мгновение до того, как жирные пальцы богатого ублюдка коснулись бы его плеча, дверь открывается. Чонгук рывком вытаскивает Джина из зала и с силой захлопывает дверь прямо перед чужим носом. — Боже, что ты делаешь? — дрожащим от эмоций голосом лепечет Джин, однако Чонгук не позволяет себе посмотреть на него, отлично понимая, что даже один ничтожный взгляд со стороны этого человека способен швырнуть его в пылающую огнем пропасть. — Вытаскиваю тебя из этого дерьма, — отвечает Чонгук, крепче сжимая пальцы, и кидается в очередной коридор. — Не отставай, сонбэ, поговорим позже. Блестящий мраморный пол простилается четкими квадратами в черноту здания. Свечей здесь гораздо меньше; они нервно подрагивают от дуновений воздуха, когда Чонгук быстрым шагом проходит мимо. Джин тяжело дышит позади, как загнанное животное, яростно втягивая душный воздух, но Чонгук не смеет отвлекаться. Достаточно того, что сонбэ не пытается остановить его, быстро перебирая ногами, не сопротивляясь сумасшедшей идее выбраться отсюда. Мысль, что он в принципе никогда не сопротивляется накрывает Чонгука мощной волной, как цунами, однако не время думать об этом сейчас. Он не станет человеком, который не спрашивает, начиная со следующего решения. Чонгук клянется себе в этом. В конце коридора — очередной поворот налево. Огненные блики от свеч окрашивают мрачные стены в оранжевый, освещая дорогу. Чонгук рывком достает ключи, оказавшись напротив еще одной двери, но она не заперта. И только сейчас он понимает, насколько сильно бьется сердце, разрывая истерикой грудь, не позволяя слышать тяжелые шаги за спиной, принадлежащие не только сонбэ, а целой своре охранников. Приглушенные вопли и угрозы слышатся невнятным шумом, через стены добираясь до его ушей. Чонгук рывком распахивает дверь и оказывается в небольшом зале, гораздо меньшим по сравнению с главным, из которого они вышли. Зеркальные стены отражают лунный свет, заглядывающий внутрь сквозь огромные окна. Бледные пятна ползут по мебели, очерчивают каждый дорогой предмет, сверкают бликами на огромной хрустальной люстре. Чонгук швыряет взгляд в окно, замечая полнолуние, но не смеет сбавлять скорость. Здесь окна не зашторены, значит, они выходят на задний двор. Пытаясь мысленно просчитать правильный путь, Чонгук совсем не замечает угол высокого комода, скрытый во тьме. Напоровшись на него животом на всей скорости, Чонгук шипит от боли, но даже это не заставляет разжать пальцы, выпустив руку сонбэ из своей. — ДжейКей, — испуганно шепчет Джин, продолжая следовать за ним. — Черт, что мы здесь делаем, они сейчас выследят нас и… — Не бойся, — сдержанно обрывает Чонгук, пытаясь сделать голос как можно мягче, но он неприятно искажается нотками собственного волнения, которого становится еще больше внутри. Особенно когда вопли охраны становятся громче, и кажется, что им осталась всего секунда, чтобы ворваться сюда вслед за ними. Чонгук рывком дергает высокие двери, но они оказываются закрыты. Мысленно рыча от злости, он понимает, что нет времени подбирать правильный ключ. Тяжелые шаги приближаются, разрывая тишину безлюдного зала, приглушая истерику собственного сердца. — Они должны быть здесь! — слышится рычание мужского недовольства, прежде чем дверь в зал распахивается. Чонгук не думает, на автомате хватая сонбэ, чтобы кинуться к стене, за два шага оказавшись возле высокого деревянного шкафа, скрывающего угол в темноте своей тени. Джин испуганно выдыхает, но Чонгук зажимает ладонью его рот, прижав к себе настолько близко, что может почувствовать каждый сантиметр его тела своим собственным. Белые лучи от карманных фонариков рассекают тьму, ползут пауками по стенам, кидаются из одного угла в следующий, осматривая каждый дюйм зала. Джин замирает, со страхом смотря прямо на Чонгука, который впервые настолько близко. Чонгук почти не дышит, каждой клеточкой тела ощущая не только близость старшего, но и приближение вероятной смерти. Слишком дерзкое похищение, которое никто не собирается прощать без последствий. — Найдите их любой ценой! — рявкает командующий, заставляя Джина вздрогнуть, чудом не издав ни звука. — Шлюха должна вернуться. Пацана застрелить к чертям собачьим! Чонгук зажмуривается, прижимая Джина к своей груди настолько сильно, что чувствует бешеные удары его сердца сквозь одежду. Рефлекторно сжимая пальцы, он едва не разрывает ткань прозрачной блузки на его спине, словно мужчины в любой момент могут вырвать сонбэ из его объятий и забрать навсегда. И этому недалеко до правды, понимает он, не двигаясь возле шкафа и едва позволяя себе дышать. Сладкий аромат кожи старшего проникает в сознание, заполняет собой все мысли, заставляет на миг потеряться среди черноты этой комнаты. Чонгук не открывает глаза, представляя, как свет фонариков ползет по стенам и почти добирается до них. Десять метров, восемь, четыре. Чонгук словно чувствует его приближение, прижимаясь к стене, и задерживает дыхание, чтобы не издать ни звука. — Их здесь нет, — с раздражением выдыхает низкий голос, за одно жалкое мгновение до того, как луч света заметил бы их. — Проверьте все блядские этажи, камеры, закройте все выходы. Они не должны выйти из дома. Сейчас же! Быстрые тяжелые шаги отдаляются, пока не превращаются в приглушенный топот, исчезающий в коридоре. И только через секунды четыре Чонгук позволяет себе хрипло выдохнуть, осторожно разжимая пальцы, которыми наверняка сдавил сонбэ слишком сильно, оставив синяки. — Черт возьми, — неразборчиво шепчет Джин, впервые на памяти Чонгука позволяя себе выругаться. — Зачем ты это сделал, боже мой, я должен вернуться, я… ты… они тебя… — Спокойнее, — шепотом обрывает Чонгук, обхватывая мягкое лицо ладонями, чтобы заглянуть парню в глаза. — Я не отдам тебя им, слышишь? Нужно идти сейчас, пока они не предупредили охрану на всех выходах. Поднимайся. Джин заметно дрожит от истерики, огромные глаза кидаются в каждый угол, словно кто-нибудь из ищеек может прятаться во тьме, дожидаясь их. Однако Чонгук действует без раздумий. Возвращаясь к запертой двери, он быстро подбирает ключ и открывает ее, затягивая сонбэ в очередной коридор. Крысиный писк слышится совсем близко, похожий на высокий скрежет металлических звеньев. Джин едва не подпрыгивает, зажимая ладонью рот, когда грязный белый комок проскальзывает под ногами, устремляясь к двери. Чонгук негромко выдыхает, но не позволяет себе остановиться, прежде чем перед ними не оказывается последняя дверь. Выгравированная надпись «выход» на стальной пластине кажется иллюзией, которую он придумал от ужаса, пытаясь поверить, что из этого дьявольского дома можно сбежать. Быстро моргая несколько раз, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация, Чонгук крепко обхватывает ручку. Джин замирает за спиной, не дыша, прожигая взглядом дверь, и момент растягивается на тысячи секунд, делая его почти бесконечным для них обоих. — Отойди назад, — шепотом просит Чонгук, разжимая пальцы, чтобы впервые за все это время выпустить руку Джина. — Я должен проверить, сколько человек снаружи. Следи за мной через щель и жди, но ни в коем случае не выходи. Это может быть опасно. Вопреки ожиданиям Джин вдруг снова хватает его руку, чтобы сжать настолько крепко, что Чонгук вынужден обернуться. — Нет, пожалуйста, — дрожащим шепотом просит Джин, быстро мотая головой в стороны. — ДжейКей, они расстреляют тебя, как только ты выйдешь. Пожалуйста, я не… не хочу, чтобы ты… Вместо ответа Чонгук рывком вытаскивает пистолет из джинсов и передергивает затвор, чтобы зарядить. Резкий щелчок отвлекает от бешеного пульса. Джин замирает, в чистом ужасе смотря на ствол, словно тот может ожить и накинуться на него, как гадюка. — Ты должен довериться мне сейчас. — Чонгук поднимает взгляд. — Я же сказал, что вытащу тебя. И на одно ужасное мгновение Чонгуку кажется, что сейчас Джин снова откажется, развернется с желанием уйти, вернуться в проклятый ад, только бы не подвергать никого из них опасности. Однако вопреки его мыслям сонбэ только шумно сглатывает, но заставляет себя кивнуть несколько раз, соглашаясь с его идеей. И Чонгука почти разрывает от чувства, что он наконец доверился ему до конца. Ледяной ночной ветер пронизывает почти до костей, когда Чонгук выходит во двор, замечая потрепанный жизнью «марк», стыдно дешевый и слишком выделяющийся среди внедорожников и спорткаров за сотни тысяч долларов. Сильные порывы поднимают пыль с дороги, разгоняют опавшие листья. Быстро приближаясь к машине, Чонгук замечает и одинокого охранника, который напряженно вглядывается во двор, прежде чем обернуться, услышав быстрые шаги за спиной. Чонгук натягивает козырек кепки на лицо и цепляет пальцем бейджик с чужим именем, на расстоянии давая понять, что он свой. — Командир вызывает всех внутрь, чтобы поймать сбежавших с торжества, — четко и разборчиво говорит он, подходя ближе. — Он приказал всем прочесать второй этаж, а меня отправили охранять ворота. — Что? — парень теряется на мгновение, опуская автомат дулом вниз. — Я ведь сам должен охранять ворота, они… — Быстрее! — рявкает Чонгук. — Разве ты плохо знаешь этого урода? Или хочешь, чтобы он снова отчитал тебя перед всеми, как в прошлый раз, когда ты облажался? Округлив глаза, парень вновь теряется, прежде чем рывком вытащить ключи из кармана боевых штанов и передать Чонгуку. Испуганно выдохнув почти неразборчивое «черт возьми, ты прав», он резко разворачивается и направляется на главный вход. Ботинки громко шаркают по гравийной дорожке, когда он отдаляется, пересекая широкий двор, и быстро скрывается в доме. Чонгук мрачно оборачивается, вновь замечая марк, и быстро сканирует взглядом обстановку на случай, если поблизости окажется еще один охранник. Опуская взгляд, он перебирает ключи от высоких ворот, которых оказывается гораздо меньше, чем ключей от каждой комнаты в доме. Выбрав самый затертый на вид, он подходит ближе и вставляет в замок. Высокий скрежет заставляет сердце сжаться, с болью отбивая испуганный ритм, но Чонгук не позволяет себе бояться. Даже если на самом деле боится чертовски сильно. Оставляя ворота приоткрытыми всего на пару дюймов, он быстрым шагом возвращается к машине и жестом подает Джину сигнал, чтобы он выходил. Испуганное бледное лицо ярко выделяется в полутьме двора, когда тот быстро преодолевает двадцать метров, чтобы добраться до машины. Чонгук резко распахивает дверь со стороны водителя, желая выехать отсюда как можно скорее, когда приглушенные вопли вдруг становятся громче. — Они во дворе! — яростно орет знакомый мужской голос, и все фонари до единого резко вспыхивают, освещая каждый сантиметр вокруг дома. — Взять их! Сейчас же! Рыча, Чонгук рывком заводит двигатель. Шум из-под капота впускает огонь в грудь, поджаривает напряженные нервы, заставляет выкрутить руль и жестко вдавить педаль газа. Джин рвано выдыхает, схватившись за собственное сиденье, когда марк пролетает остальные автомобили навстречу воротам. Внезапные выстрелы превращают все в хаос, заставляя дернуться на дороге, швыряя руль вправо. Боковое стекло взрывается с диким грохотом, засыпает ноги Чонгука осколками, ранит порезами лицо. Джин вскрикивает, крепко зажмуривая глаза в страхе скорой смерти. Пули прошибают двери, капот и багажник, образуя большие дыры, взрывают заднее стекло — осколки засыпают салон изнутри и сумки с вещами, заставляя Джина вскрикнуть второй раз. Сейчас или никогда. Рыча зверем, тойота разгоняется во дворе и таранит высокие ворота. Огромной силы удар распахивает их с жутким скрежетом, царапнув капот и оставив длинные кривые полосы на стали. Передний бампер с хрустом отваливается и исчезает под колёсами, когда машина взлетает на бордюре. Страх обостряет все чувства, заставляет с силой вцепиться в руль, выкручивая его на выезде. Заднюю часть машины заносит на придорожном гравии, но Чонгук еще сильнее давит на газ, заставляя всю мощь тойоты вырваться наружу, раскручивая колёса на огромной скорости. — ДжейКей, осторожнее! — кричит Джин, замечая машины, которые выскакивают на дорогу следом за ними. — Господи, они догонят нас, ДжейКей. — Прижмись к сиденью, — хрипло просит Чонгук, слыша выстрелы позади, и рывком поворачивает, чтобы съехать к территории частных домов на соседней улице. — И не высовывайся, эти звери могут попасть в тебя. Джин послушно вжимается спиной в сиденье, словно пытаясь слиться с ним в одно целое. Черная дорога не освещена ничем, кроме жалкого света из тойоты, прежде чем одна фара резко гаснет, ухудшая видимость еще сильнее. Чонгук давит на газ, проскакивает в следующий поворот, пытаясь затеряться в темноте ночи, исчезнуть за высокими голыми деревьями, раствориться среди опавшей листвы. Толстые колёса поднимают облака пыли и грязи. Остается только надеяться, что эта жалкая машина не подведет их в ненужный момент. Налетая на яму в асфальте, Чонгук может слышать, как часть заднего стекла отваливается от удара и вылетает на дорогу, соскользнув с багажника. Автоматная очередь прошибает пулями кусты и деревья на обочинах, заставляя марк рывком взять вправо. Чонгук понимает, что так продолжаться не может — эта машина не выдержит еще одной атаки. Рывком ныряя в следующий поворот, он резко сбавляет скорость и снова поворачивает, чтобы заехать на территорию одного из частных домов, расположенных на обочине. Пыльные шины раздравливают ветки и листья, прежде чем машина останавливается за невысоким забором. С нервно кричащим сердцем Чонгук резко выключает фары и глушит двигатель, надеясь, что это сможет спасти их. — ДжейКей, — шепчет Джин, замирая в искреннем ужасе, когда преследующие внедорожники приближаются. — ДжейКей, что если… — Тише, — отвечает шепотом Чонгук, позволяя себе немного повернуть голову к сонбэ. Красивое лицо блестит от пота, который срывается вниз большими каплями. Машины заворачивают на их поворот. Чонгук незаметно приподнимает руку и кладет горячую ладонь на пальцы Джина, которыми тот остервенело сжимает края своего сиденья. — Не двигайся. Они не заметят нас здесь. Рычание мощных двигателей слышится совсем близко. Чонгук впивается взглядом в сонбэ, не позволяя себе даже моргать, когда боковым зрением выхватывает блеск чужих фар. Если они заметят машину, им конец, четко понимает он, но не позволяет себе показывать это. Джин не должен волноваться еще больше. Задерживая дыхание, Чонгук медленно проскальзывает пальцами по его запястью, мягко поглаживая, словно пытаясь заставить немного расслабиться. Машины близко. Джин сильно поджимает губы, и заметно, как прозрачные слезы скатываются по щекам. Он не верит, что они справятся с этим. Чонгук тоже не может быть уверен полностью, однако в их ситуации вера оказывается последней вещью, на которую можно опереться. Больше у них ничего нет. Веки прикрываются сами собой, когда свет от машин продирается сквозь деревья и заглядывают на территории домов. Несколько секунд Чонгук уверен, что его проклятое сердце остановилось, как вдруг свет исчезает, позволяя крови вновь начать движение по венам, разгоняясь внутри. Джин яростно вдыхает и выдыхает несколько раз, когда машины скрываются на следующей улице. Наступившая тишина давит на мозги с огромной силой, и кажется, можно расслышать, как эти кристальные слезы срываются с подбородка сонбэ, падая на его колени. Расстегнутая рубашка слегка развивается от ночного ветра, залетая в салон через разбитые пулями окна. Чонгук медленно опускает взгляд и замечает металлические гильзы, скопившиеся в ногах старшего. — Господи, зачем же ты сделал это, ДжейКей? — негромко выдавливает из себя Джин, начиная сильнее дрожать и больше не скрывая, что плачет, когда тяжелые эмоции накрывают его с головой, вынуждая выпустить их из груди. Джин не может бесконечно сдерживаться. Чонгук отлично понимает это, и не смеет просить его остановиться.«Я обязательно что-нибудь придумаю».
Чонгук ненавидит себя, что заставил его нервничать, но он не мог просто оставить его там. На съедение этим собакам. — Я же сказал, что вытащу тебя, — негромко напоминает он, наблюдая, как идеальное лицо омывают прозрачные дорожки, которые Джин нервно вытирает ладонью. — О чем ты думал, — хрипло ругается сонбэ, пытаясь прекратить плакать, но предательские слезы не спрашивают разрешения, продолжая размывать все перед его глазами. — Ты же слышал их разговор. ДжейКей, они бы просто убили тебя! Тяжелая правда кажется почти неподъемной, взваливаясь на его плечи. Чонгук шумно выдыхает носом, но он отлично знает, что нельзя было поддаваться страху. Вопреки любой опасности он должен был идти до конца, несмотря ни на что, уверенно и быстро. Иначе Джин не сидел бы перед ним сейчас, обливаясь слезами, но будучи свободным. Черт подери, даже не верится. Чонгук снова поднимает взгляд, когда сонбэ раздраженно стирает слезы с лица, пытаясь наконец успокоиться. И в который раз Чонгук понимает, что сделал бы всё это снова ради него. Даже если вторая попытка обернулась бы полным провалом. Чонгук никогда не перестанет пытаться ради этого человека. — Пожалуйста, ни о чем не думай, — негромко просит Чонгук, прежде чем снова перехватить его ладонь и чуть крепче сжать в пальцах, но теперь делая прикосновение гораздо более нежным и мягким. — Извини. Я очень не хотел подвергать тебя опасности, но выбора мне не оставили. Джин поднимает заплаканный взгляд, и красные глаза блестят при несильном свете, когда Чонгук вновь заводит двигатель. — Я просто… — шепотом продолжает он, поджимая губы. — Господи, это чертово безумие. Чонгук позволяет себе нервно усмехнуться, прежде чем снова обхватывает пальцами руль, чтобы осторожно выехать из чужого двора. Намерения вытащить сонбэ никогда не были просто несерьезной фантазией. Ни единого раза, когда он задумывался о них, снова и снова прокручивая в голове все детали. И важность Джина для него тоже никогда не вызывала неуверенности. Чонгук ожидает несколько секунд, пока бешеный пульс не становится немного медленнее, позволяя наконец открыть рот. Честность перед сонбэ — превыше всего. — Безумием было то, что творилось с тобой все это время, — серьезно отвечает Чонгук, неспешно проезжая дома, пока не сворачивает на пригородное шоссе. — И теперь все станет иначе. Я знаю, куда мы можем поехать на первое время, чтобы немного отдохнуть, прежде чем поедем дальше. Не бойся, сонбэ, ты правда можешь доверять мне. Я никогда не сделаю тебе больно, как все эти сволочи. Я обещаю. Растерянное молчание заставляет закрыть рот, не напрягая его больше никакими словами. И проходит не меньше получаса, прежде чем Джин, наконец совладав с эмоциями и немного успокоившись после бешеной погони, позволяет себе прошептать тихое, почти неслышное: — Ты правда самый лучший, ДжейКей.***
Яркий свет от лампы освещает просторный кабинет управляющего, который теперь кажется критически маленьким, едва способным вмещать в себя это огромное чувство раздражения, выламывающее стены своим давлением. Господин Ро рывком ломает карандаш, как спичку. Два парня в военной форме мрачнеют, не двигаясь, словно отлично понимают, что с такой же легкостью он переломает им шеи, если сказать что-нибудь лишнее сейчас. — Интересно, — низким баритоном протягивает мужчина, отшвырнув части карандаша. Спокойное лицо выглядит бесстрастным, но плотно сжатые челюсти рассказывают все о его чувствах. — И что же это за мальчишка, который смог обхитрить вас всех? Не стыдно? Кто он? Военный мрачнеет еще больше, но вместо бесполезных оправданий делает шаг вперед и кладет черную папку на стол, раскрывая на первой странице. Господин Ро медленно опускает взгляд на документы. — Чон Чонгук, двадцать четыре года, отбывал тюремный срок за вооруженное нападение и ограбление, — объявляет тот бесстрастным тоном. — Четыре раза попадал под уголовное преследование за соучастие в убийствах, одно из которых было совершено с помощью катаны, когда бандиты из Дэгу разделались с бывшим членом мафии. Чонгук был арестован четырнадцать раз в разных городах страны, начиная с подросткового возраста, но всегда отделывался легким испугом. Не имеет разрешения на ношение оружия, но отличается особой меткостью и боевыми навыками. Господин Ро задумчиво цепляет пальцем документы, впиваясь взглядом в небольшой снимок Чонгука, размышляя, что этот парень выглядит слишком безобидно для всех этих вещей. Удивительно, насколько внешность бывает обманчива. — Я думал, что он супермаркет ограбил, — невесело усмехается мужчина, лениво перелистывая страницы. — Оказывается, это высококлассный наемник. Очень интересно. Синдикат подослал его сюда? — Чонгук редко работал напрямую с бандами, чаще выполняя частные заказы. Именно он проходил обучение под крылом Гон Ю, когда тот тренировал боевиков для особого отряда «Раптор» на частном полигоне. — Раптор, — мрачно повторяет Господин Ро, поднимая взгляд. — Не может быть, они все мертвы. — Не все, — слышится в ответ. — Несколько лет назад семью Чонгука расстреляли террористы, ворвавшись в дом посреди ночи. Полагаю, они искали его, чтобы уничтожить всех до последнего, но Чонгука не оказалось дома. После этого он какое-то время не высовывался, пока не вернулся к прежней работе. Господин Ро задумчиво постукивает костяшками пальцев по поверхности стола, отворачиваясь в сторону, чтобы немного остыть. Размышляя, что не должен был недооценивать куратора Джина, за которым стоило назначить надзор, он крепко поджимает губы. — Найти их? — спрашивает парень. — Его машина станет красной тряпкой для наших людей. Чонгук не сможет уйти далеко. Вместо ответа мужчина негромко выдыхает, возвращаясь взглядом к документам. Чонгук смотрит на него с небольшого снимка, спокойно и бесстрастно, и только сейчас он понимает, что так смотрят люди, которые видели убийства собственными глазами. Это всегда порождает в них равнодушие. — Нет. Мрачные глаза напротив искажает легкое удивление, но Господин Ро не позволяет ему задержаться: — Я слишком давно знаю Джина. Если это не похищение, он сам вернется обратно.