dance jam

даже спустя несколько часов после произошедшего, когда атмосфера в воздухе перестала наполняться желчью с привкусом железа во рту, больше напоминающего кровь, даже, когда хореографы пригласили всех на праздничный ужин, который, в случае джея, не являлся таковым, горечь внутри пака не испарилась, да и вряд ли когда-либо сможет. чонвон бережно крутился вокруг него все это время и ему становилось спокойнее, но, так или иначе, вслух приходилось постоянно повторять, что с ним все в порядке, хотя, возможно, все же не очень. сейчас же, он нервно теребил ручку двери и сомневался в том, стоит ли ему присоединиться к непонятному празднеству, на котором он явно будет лишним и, скорее всего, совершенно нежеланным, или же лучше просто уйти домой, чтобы не встречаться с хореографами и стыдливо выслушивать их утешения, но прохладный вечерний ветер бил прямо в лицо, напоминая о том, что жизнь все еще продолжается, несмотря на его единичную неудачу, и в чонсоне все еще кипит кровь, а это значит, что он все еще человек, а не статуя, застывшая у входа со стеклянным выражением лица. чонвон, который ходил за ним по пятам, спешно открывает дверь за него, смело хватая своего парня за руку и неосознанно заставляя его переступить порог, даже не спросив, хочет ли этого сам пак. впрочем, давать ему принимать какие-либо решения сейчас вообще не стоило, и ян будто знал это, поэтому и сделал все по-своему. когда они все же вошли и остановились посреди помещения, озираясь по сторонам в поиске двух свободных мест, ведь они пришли уже к завершению пира, а не к его началу, поэтому полная наполненность кафе их совершенно не удивляла, на пака смотрели все. долго, пристально и странно, будто выжидали чего-то, а вот чего именно, джею было не совсем понятно. может, они ждали от него всплеска эмоций? он ведь проиграл своему неофициальному врагу, человеку, с которым у него с самого начала были натянутые отношения, как тут не злиться? или же им нужны были другие эмоции, но какие? может, слезы, боль, разочарование? он ведь никогда не показывал этих чувств, только не этим людям и только не в этой ситуации. тем не менее, чем больше времени проходило, тем меньше любопытных взглядов появлялось вокруг их молчаливой пары. казалось, будто они наконец всем надоели. — чего уставились? заняться нечем? — ян нарушает эту тягучую тишину и хмурится, сжимая руку джея, на что тот лишь хмыкает. он нравился чонвону с самого начала их знакомства, и это было очевидно для всех, кроме самого джея, но теперь, когда они действительно начали встречаться, люди начали реагировать на это слишком дико. может, это из-за того, что они не воспринимали пака, как гея — впрочем, он и сам был не до конца уверен насчет его ориентации, хотя для него этот социальный ярлык не имел никакого значения, — а может потому, что не верили в их отношения, которые внезапно ворвались в стены их академии... в любом случае, джею было абсолютно наплевать на то, что о них думали, лишь бы люди не сравнивали их достижения или, что намного хуже, не ставили друг против друга. — все хорошо, чонвон-а. — пак останавливает младшего, готового начать свою пламенную речь, и садится за свободный стол с сону и хисыном, которые лишь молча переглядывались между собой, не поднимая на парня свой взгляд. — со мной все в порядке. — громко отчеканил чонсон, доказывая факт принятия проигрыша скорее самому себе, а не своим знакомым, значительно смягчившимся под его серьезным взглядом. никто не сказал ни слова. ни сону, езолящий по стулу, как будто его тревожность обрела физический облик и характерные действия, ни хисын, у которого, судя по его абсолютной невовлеченности в разговор, тоже было достаточно проблем, ни чонвон, сидящий рядом с ним и успокаивающе поглаживающий его по спине. — чонвон-а, поешь много и вкусно, хорошо? — джей повернул голову к яну, который лишь кивнул и сразу же принялся есть мясо, жареное на гриле, — ты тоже, сону, обязательно ешь, просто... ешь, пожалуйста, — пак заметил на себе удивленные глаза, которые тут же смущенно опустились в пустую тарелку. чонсон опять думал о еде, как будто это у него были проблемы в этом русле, как будто его совершенно не заботило то, что произошло более часа назад. сейчас у него просто не было сил, ведь на него навалилось многое, очень многое, и как бы чонвон ни говорил не волноваться за него, пак знал, что это чувство не уйдет ровно до того момента, когда проблема полностью не устранится. да, у него был выраженный синдром спасателя и, возможно, ему вообще не стоило заваривать эту кашу, когда он даже не мог разобраться со своими собственными проблемами, предпочитая игнорировать их и закидывать в пыльный ящик, но- — можно с тобой поговорить? — над ухом раздался чей-то настойчивый голос, и пак, к счастью или сожалению, без труда смог его распознать. чонвон посмотрел на него с неприкрытым волнением, когда он без какого-либо сопротивления встал со стола и пошел на выход за человеком, из уст которого впервые за несколько лет вышло его имя не в пассивно-агрессивном тоне, а в абсолютно нейтральном, что, если честно, сильно резануло по ушам. — джей... — кей неловко переступает с ноги на ногу, смотря на парня с опаской, словно он в любой момент мог наброситься на него, хотя тот даже не испытывал к нему никакой злости или ревности, сейчас он предпочитал не чувствовать вообще ничего, — как ты? — с каких пор ты стал таким дружелюбным? — джей ехидно улыбается. и когда это японец стал таким скромным? парень стоял, практически сжавшись в комок, как будто пытаясь выдавить из себя эту заботу, которая была слишком неестественной, учитывая их сложные отношения. и для чего это все было сделано, если не для его стремительно растущей репутации в связи с ошеломляющей победой? — у тебя что-то случилось? ты ведь никогда не проигрывал, это так… странно. — кей поднимает руку и почти дотрагивается до чужого плеча, а потом резко отдергивает себя, осознавая, что его действия до ужаса неестественные и фальшивые, хотя сам он так не думал. — ой, да брось ты! перестань делать вид, что тебе действительно интересен я или моя жизнь, ведь все вокруг, как и ты сам, знают, что это не так, — чонсон закатывает глаза, всем лицом показывая раздражение, текущее по его венам, и смотрит на японца, который еще сильнее съеживается. пак тут же ухмыляется, видя состояние его товарища, которого наверняка заставили поговорить с ним, и продолжает уже более дружелюбно, хотя это слово использовать по отношению к кею было так же неестественно, как и весь этот разговор, — слушай, у тебя нет с собой сигарет? так курить хочется... — пак хмыкает и засовывает руки в карманы джинс, тут же встречаясь с ошарашенными глазами. — но ты же не куришь... — кей хлопает себя по джинсам и без особого труда находит в заднем кармане пачку сигарет, видимо, после соревнований он уже успел покурить, сняв тем самым лишний стресс. парень достает оттуда две сигареты, одну из которой сразу же отправляет к себе в рот, а вторую с некой опаской дает джею, который сначала начинает сомневаться в своих действиях, но потом все же принимает выпрошенную вещь и вертит в руках. — спасибо. — чонсон на секунду пугается, увидев пламя от появившейся из ниоткуда зажигалки перед своим лицом, но сразу же подносит сигарету и после еще раз благодарно кивает. он ведь ни разу не курил, поэтому то, что он еще несколько минут откашливается после того, как резкий едкий дым коснулся его глотки, заполняя все внутреннее пространство неприятным ощущением горечи вперемешку с щекочущим чувством взволнованности, совершенно не удивило ни его, ни японца, почти докурившего свою сигарету в несколько затяжек. — попробуй не втягивать так сильно, или совсем скоро ты обнаружишь себя в обнимку с унитазом. — кей одним движением стряхивает пепел, который развеивается по ветру, и ухмыляется осторожному кивку пака, который прислушивается к его совету и успешно впускает дым в свои легкие без каких-либо неприятных происшествий. — почему ты вдруг захотел курить? — знаешь, — начал джей, внезапно чувствуя себя, как на исповеди перед священником, в роли которого выступал совершенно не святой японец, — иногда с людьми происходят такие вещи, из-за которых хочется сделать что-нибудь гораздо хуже, чем просто покурить, но я выбрал этот вариант и, кажется, не ошибся. по сути, я медленно и добровольно убиваю себя этой штукой, но это неожиданно расслабляет, — парень улыбается, встречаясь с виноватым взглядом кея, который, кажется, принял начало его монолога слишком близко к сердцу и, хоть оно совершенно не относилось к его личности, казалось, будто пак хотел задеть японца своими словами, ставя его в неловкое положение, — ох, ну не смотри ты так на меня... ты в этом абсолютно не виноват. ты честно заработал эту победу и хорошо постарался. один-один, хен, — чонсон хмыкнул, вслух признавая неприятную правду, которая перестала колоть его и причинять какую-либо боль практически с самого ее начала, ведь у него уже были другие заботы, другие цели, другая жизнь, другое… все. — спасибо, — парень секундно нахмурился, считая, что ему не нужно такое скудное недо-поздравление с отсылкой на их прошлую борьбу, но тут же взбодрился и продолжил, — но я тебя понимаю. хисын тебе ничего не рассказывал? — японец закусывает губу, будто взболтнул лишнего, но, увидев, как удивленно на него уставился ничего не ведающий пак, шумно выдыхает и мотает головой, — кажется, нет… ладно, забудь. пак лишь поднимает брови, но сказать, что ему было интересно, что происходило между хисыном и его постоянным соперником, значит сказать целое ничего. джей молча докуривает сигарету, прекрасно справившись с целью не закашляться от дыма, и возвращается на свое место, провожая кея взглядом, который решил задержаться на улице, доставая вторую сигарету из пачки. — что он тебе сказал? — встретив своего парня беспокойным взглядом, чонвон тут же придвигается к нему и чувствует запах гари, который быстро распространяется на весь стол, отчего сону с хисыном направляют на него все свое любопытство, — ты что, курил? — спросил, все ли в порядке. и, да, я курил, — джей подмигивает яну, вызывая у него удивление, однако тот ничего не говорит, лишь закрывает рот рукой, пытаясь отдышаться, но ровно через минуту парень убегает в туалет. пака это настораживает, и он тут же выбегает за ним, находя его стоящим у раскрытой кабинки туалета, — чонвон? что случилось? — волнение внутри подскакивает до предела, когда парень видит, как ян, не успев издать и звука, в один момент наклоняется над унитазом, и все мясо, поджаренное на плите и которое он ранее проглотил с огромнейшим удовольствием, выходит наружу под характерные звуки. джей не мог сдвинуться с места. казалось бы, он должен подойти к этой чертовой кабинке, сесть рядом со своим парнем, мягко поглаживать его по спине, чтобы тот смог спокойно прочистить свой организм, придержать его вечно выбивающиеся пряди волос, черт возьми, чтобы они не мешали ему, но пак просто стоял и смотрел на то, как чонвон сидит, скрюченный над унитазом, и уже даже не пытается сделать вид, что с ним все хорошо. чонсон стоит, не проронив ни единого слова и звука, от начала до конца, и даже когда чонвон встает и радостно потирает свой впалый живот, видимо, немного забывшись в своих мыслях, пак все также смотрит в одну точку, а именно в зеркало, которое во всей красе показывало его нынешнее состояние — вмиг осевшее лицо, непонятные круги под глазами и ни единого намека на искреннюю радость или счастье. и стоит только на миллиметр сдвинуть его взгляд, как в этом же самом зеркале появляется чонвон, схожий с веткой прекрасной сакуры, полностью поникшей и готовой вот-вот отвалиться из-за недостатка удобрений, как все страхи пака вновь выползают наружу. — меня вырвало из-за сигаретного дыма... — ян разбавляет тишину, включая холодную воду и подставляя свои руки под нее, тем самым смывая с себя это стыдливое чувство за маской спокойствия, как будто он только что сделал что-то неприличное, — у меня всегда кружится голова от этого запаха, но сейчас мой организм решил среагировать иначе. — прости, я не знал… — джей подошел к чонвону, украдкой смотря на его болезненное отражение в зеркале, словно оно в любой момент исчезнет или, наоборот, останется тут на всю жизнь. — все в порядке! если это помогает тебе справиться со стрессом, то я даже рад! — парень молниеносно поворачивается и обнимает чонсона, который почувствовал влажные руки на своей одежде, заставившие его обомлеть от неожиданности, — давай поедем домой, ладно? — конечно... тебе обязательно нужно отдохнуть после того, что произошло, да и мне тоже бы не помешало. — пак обнимает чонвона в ответ и успокаивающе поглаживает его по спине, борясь с собственным желанием смыть весь этот день в унитазе. к счастью, их никто не задерживает, да и вообще, кажется, что они тут нужны были только друг другу, что на секунду даже задевает самолюбие чонсона, до этого момента находившегося в центре внимания на постоянной основе, но сейчас ютящегося где-то далеко от этой радостной суеты и бесконечных поздравлений. а чонвон ведь, кстати говоря, занял второе место, но ни разу не проговорился ему об этом, ставя чувства пака превыше своих. и джей хотел бы поздравить его за проделанную работу и приложенные усилия, только вот перед глазами все еще стоял его силуэт, согнувшийся в кабинке туалета, и болезненное отражение в зеркале, отчего радоваться абсолютно не получалось. они уходят так быстро, не предупредив даже сону, который будет их искать, не получив ответов даже в чате с чонвоном, который после инцидента в туалете выглядел слишком задумчивым и даже грустным, и было бы очень хорошо, если бы он поделился своим переживанием с чонсоном, но он молчал, из-за чего хотелось лезть на стену и громко кричать. когда они приходят в квартиру чонвона, оба обмениваются странными взглядами, вызванными беспокойством друг за друга, и без лишних слов расходятся по своим комнатам. только теперь джей может отвлечься на посторонние вещи, будь то чтение ежедневных сообщений от матери, все еще не собирающейся оставлять его в покое, что постепенно начинало греть душу, или блокировка новых номеров отца, который наверняка нанял людей, чтобы те звонили ему каждый день и каждый час. теперь пак мог лечь в кровать, укутаться в одеяло с головой и наконец понять, что именно сегодня произошло и как это скажется на его будущем. сегодня джей не занял первое место, но он также не занял ни второе, ни третье, а это значит, что он действительно проиграл, причем по всем возможным параметрам. и он понимает, что это не избавляет его от всей ответственности «лучшего» ученика студии, и что теперь ему нужно будет трудиться в несколько раз упорнее, чтобы вновь завоевать доверие хореографов, которые на самом деле и не были в нем разочарованы, но все же пак чувствовал себя странно. да, он и вправду немного погрустил и успел даже позлиться за эти несколько минут анализа прошедшего дня, но яркого спектра эмоций он так и не ощутил, все его мысли опять крутились вокруг чонвона. неужели он настолько сильно нравился ему, что заставлял забывать обо всем на свете, кроме своей личности? или... действительно ли та мысль про любовь, пронесшаяся в голове пака сегодня днем, была правдой? нет, этого просто не может быть. как чонсон мог испытывать такое сложное чувство по отношению к парню, которого он знал чуть больше месяца? чонвон очень нравился ему, но называть это любовью пак просто не имел права, потому что для него это броское слово имело намного более глубокий подтекст, а недавняя ситуация, в которой его мысли случайно обронили эту странную фразу, была обычным бредом. хотя, если действительно задуматься об этом, то разве джей не любил чонвона? и почему он категорически не хотел принимать это чувство, уже состоя в отношениях с предметом своей симпатии? от этих мыслей его отвлек стук в дверь, который был больше похож на скрежет мышей по стенам, и, крикнув громкое «входите», джей выбрался из своего одеяльного кокона и столкнулся с чонвоном, сонно потирающим глаза одной рукой, пока во второй находилась подушка, прижатая к груди. — хен… можно я посплю с тобой? уже час не могу заснуть, кошмары… — ян аккуратно переступил порог, неосознанно входя в пространство пака без его разрешения, но тот был вовсе не против и лишь кивнул, поправляя снятое с себя одеяло, чтобы они оба могли лечь. — тебе часто снятся кошмары? — как только чонвон уложил свою подушку и лег под одеяло, руки джея потянулись к его талии и вскоре обняли ее, вызывая у младшего смущенный вздох. — да, и чаще всего в них появляется бабушка, что, в принципе, не удивительно, но все равно так… больно, ведь видеть ее, говорящую, что лучше бы я никогда не рождался, просто невыносимо, — парень не сводил глаз с чонсона, взгляд которого метался по его лицу, но не выражал какую-то определенную эмоцию, — с тобой правда все в порядке? — ян достает одну руку из одеяла и дотрагивается до щеки пака, мягко ее поглаживая. — не знаю... — старший чувствует прилив тепла от такого приятного жеста и практически растворяется в этом чувстве, пока чонвон вновь не начинает говорить. — чонсон, мне правда нравится, что ты меня кормишь и пытаешься как-то мне помочь, но… не надо, пожалуйста. — парень грустно улыбается, чуть сжимая щеку джея, глаза которого сразу же округляются. — что? как? тебе же нужно есть! даже не нужно, нет, просто необходимо! — тепло внутри сдувается одно единственной фразой, и джей мгновенно загорается. ян ведет себя странно, и это не может не пугать, особенно после всего, что он видел сегодня, — ты просто не понимаешь масштаб проблемы, чонвон! — я все понимаю, и я ценю твои усилия, правда! и мне очень нравится вкус еды, я чувствую огромный прилив энергии после каждого приема пищи, но я просто не могу… правда не могу. — ян убирает руку с лица пака ровно в тот момент, когда старший неприятно сжимает его талию, принося чувство дискомфорта. — но почему? что происходит, чонвон? — джей говорит сквозь зубы, ощущая, как его покалывает злость, засевшая далеко в сознани, и это либо чонвон так долго молчит, как будто специально раззадоривая и так нервного джея, либо эти несколько секунд растягиваются на целый час, предостерегая его и, возможно, подготавливая к тяжелому психологическому моменту. — мой организм больше не переваривает еду, чонсон.