«Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни». © Альбус Дамблдор, Гарри Поттер и Философский камень
Сидеть возле маяка оказалось… холоднее, чем он себе представлял. Мальчик подносил руки ко рту, пытаясь согреть замерзшие пальцы. Несмотря на теплую зиму, ветер от берега и причала был очень противным. Словно щупальца: окольцовывал и не желал отпускать от себя. Того и гляди, простуда накроет. Мако-сан сегодня решила пораньше лечь — бедная женщина совсем измотала себя с этой подготовкой к переезду. Она по-прежнему сохраняла добродушие и понимать стали друг друга лучше, но видно, как она утомилась, как глаза слипаются и накатывает усталость — возможно, это последствия ее способности. Котаро не стал ее тревожить своим необдуманным желанием в который раз уже сходить на маяк. Накинул на себя куртку, натянул шапку до ушей, да побежал к свету, точно мотылек к фонарному столбу. И любопытство утаит, и один побудет. Ему… нужно обдумать все. Чизуо-сан, по последним наблюдениям мальчишки, вернется только к десяти. У него еще есть время, торопиться нет смысла. Они хорошие, эти люди. С ними приятно посидеть за ужином, они не дергают его, как это делали ребята из детдома, у них ласковый взгляд и они прислушиваются к пожеланиям/мыслям Котаро. Он не знал, как описать это переполняющее его чувство, но понимал сердцем, что оно точно хорошее. Теплое. Мягкое, точно в вату окунуться или завернуться в плед. С ними здорово. Мальчик не скрывал, что правда рад с ними… жить. Но они не Ока-сан. Они очень заботливые, но это все-таки не то, чего хотелось бы. Наверное, это эгоистично, но сейчас Котаро мечтал увидеть маму. Ему даже не нужны уже ее объяснения, хотя, признаться, он до боли в груди хотел их получить. Он просто хочет быть с ней, знать, что он важен, что она его любит, что не оставила его насовсем. А потом вспоминает слова воспитательницы о ее подписи-согласии и мир переворачивается для него вверх дном. Глаза горят, слезы обжигают щеки, и он правда старается, но не может сдержать надрывного вздоха и приглушенного мычания. Шимура поежился, шмыгнув носом, невольно закидывая голову к макушке маяка. Темнело тут рано, свет включали ближе к восьми вечера. Ему казалось, что там живет какой-то старик, может, даже схожий с Хига-сенсеем. Котаро сжал губы в тонкую линию, отгоняя образ дворника из головы. Вспоминать как-то тяжело, его и так колотит от холода и наваждений от снов, а тут еще и голова невольно подкидывает образы людей, что проявляли к мальчику внимание. Вот Хига-сенсей дает ему смачные подзатыльники, вот они читают вместе книжки, а в следующее мгновение они уже метут возле здания. Хороший он все-таки дядя, этот Хига-сенсей. Потом сознание отображает и Мичи. Он, конечно, был неприятен мальчику, но все-таки Шимура скучал по его… э-э-э… похлопываниям. Они давали повод представлять, как Котаро с ним дерется. Бой в голове просто ошеломительный, с громкими овациями и победой мальчика, само собой. А еще Мичи, после проигрыша, будет готовить ему до конца их выпуска всякие сладости и вкусности. Мальчик стукнул себя кулаком по лбу. Глупость какая. Ему ничего и не нужно от Мичи. Просто… он скучает по его «своеобразной компании». А затем он вспомнил, как мама гуляла с ним и прыгала по крышам, как они делали совместные фотографии и смеялись над всякими мелочами, как они вместе парили в воздухе, над городом, смотрели на городской пейзаж с вышек, и как она ему лучезарно улыбалась и мягко трепала по волосам… Как говорила, что любит его, своего сынишку… Шимура уже бил себя по щекам. Он еще с детдома знал, что плачут только «плаксы» и «девчонки». Может, и стереотип, но так сильно впечатался в сознании и что, когда он только попал туда, над ним стали посмеиваться… Котаро пообещал себе не проронить и слезы там, не показывать слабости. Но сейчас-то он один, а привычка осталась. Мальчик уже не сдерживал всхлипываний и воя, не заметив, как кто-то рядом с ним присел, а когда повернул голову к внезапному шуршанию чей-то куртки на ветру — тихо ойкнул, сжавшись. Чизуо-сан какое-то время просто смотрел на него. Без упрека, без злобы, без раздражения или насмешки, без наигранной жалости, с толикой сочувствия и поддержки, и даже так от него веяло чем-то… хорошим. Не говоря ни слова, он пододвинулся ближе и просто… сидел рядом. Сейчас Шимуру накрывал стыд с неловкостью. Он старался как можно скорее вытереть лицо от слез, но из-за ветра он только больше жмурился от подступающих к глазам влаги. Мужчина откуда-то вытащил еще одну куртку, накрывая плечи мальчика, и от простой его фразы: — Плакать не страшно, Котаро-кун, не стыдись этого и не скрывай, — мальчик только сильнее всхлипнул, завыв: — Я к маме хочу-у, — его встретили широко протянутые в стороны руки, в которые он и кинулся, крепко сжимая ткань чужой куртки. Мальчика окутало тепло и спокойствие, когда его ответно обняли, прижав к себе. Они сидели так какое-то время молча, обмениваясь тактильным контактом. У Шимуры уже пальцы рук и ног онемели, а отпускать Чизуо-сана для него сейчас равносильно остаться в одиночестве. Без тепла и поддержки. Без опоры и осознания, что он важен и нужен вот именно сейчас. — Простите меня, Чиз-зуо-с-сан, — стуча зубами от холода, бурчал Котаро, опуская тяжело голову на плечо мужчины. — За что, Котаро-кун? — неподдельное удивление слышалось в голосе человека, пусть он и не видел его лица в данный момент. Мальчик приподнял голову, чуть жмурясь — шапка сползла и мешала обзору на лицо мужчины. — Ну… — Тебе не нужно просить прощения, Котаро-кун. Мы… Все понимаем, правда. Мы… — по заминке в голосе слышно, как он подбирает осторожно слова, — не заменим ее, конечно, но мы постараемся сделать все, чтобы ты не расстраивался и чувствовал себя комфортно, и поддержим тебя. Ты теперь с нами. Все будет хорошо, — Чизуо-сан взял чужие ладошки и принялся греть в своих. Руки не казались сухими, как от порывов ветра. Котаро не знал, будет ли хорошо, но вот в этот миг он хотел вообще никуда не идти и ни о чем не думать. С Чизуо-саном все как-то ощущается легче. Он напоминал чем-то щит: защищает от «щупалец», крепкий и с ним не страшно идти в бой. А еще у него руки немного совсем, но светятся. Напоминало лампочки, свет которых заглушают. — Вы похожи на маяк, Чизуо-сан, — с толикой восхищения пробормотал мальчик, всматриваясь в угасающий свет на пальцах. — Может, поэтому там и работал когда-то, — хмыкнул мужчина. Он немного с волнением посмотрел на Шимуру, — тот трясся, как осиновый лист, — а затем еле заметно улыбнулся, взяв мальчика на руки, и неспешно побрел обратно в дом. Котаро тихо фыркал, сопел и слабо хихикал в чужое плечо. В тот вечер Ока-сан обнимала его во сне, приговаривая: «Эти люди хорошие и надежные, доверься им» Постепенно, шаг за шагом, он медленно привыкал к ним, по привычке ставил суффикс «-сан», и однажды он назовет их своими родителями, не замешкавшись. Но обо всем по порядку.Ankaaraito
27 февраля 2022 г. в 15:14
Примечания:
Main Theme: Foo Fighters - Come Back