The Murder of Lucifer Morningstar

      Люцифер остановился, не веря своим глазам. Медики склонились к его брату, что-то проверили — раздался чей-то возглас, призыв поторопиться. Похоже, врачи тоже поняли, что дело совсем плохо — они ускорились, кто-то помог открыть дверь, и Денница едва справился с тем, чтобы шагнуть вперёд вслед за ними. Его начинала бить дрожь — и не от ветра, что обдул его, насквозь промокшего от крови близнеца.       А может, и от него. Кровь засыхала на руках, и Люцифер очень зря шагнул вперёд, почти обгоняя медиков с носилками — он заметил, что веки Майкла были опущены не до конца. Никаких других доказательств свершения пророчества не было нужно. Ангел страха поселил ужас в чужой душе в последний раз, покинув этот мир.       Покинув мир…       Денница шагнул назад, в тень, уступая дорогу врачам. Его могли увидеть, если бы он замешкался — но сейчас он был натянут, как струна, и реакция у него была молниеносная. Люцифер мог двигаться гораздо быстрее, чем человеческий глаз был способен уследить, так что если бы он просто расправил крылья и сразу бы ими…       Его мысли прервались, когда он вздрогнул, услышав телефонный звонок — такой реальный, припечатывающий его к месту, где его брат только что расстался с жизнью. На автомате Денница вынул телефон из кармана — шмыгнул носом, снова осознав, что экран расплывался не от глюков системы, а от его слёз.       — Да? — ответил он, с трудом сумев заставить мобильник распознать испачканные кровью пальцы.       — Люцифер? — раздался голос Аменадиила. К горлу подкатил ком, когда Денница увидел, как у самой машины врачи опускают носилки и разрывают на груди Майкла рубашку, как кто-то готовит дефибриллятор. — Люцифер, уже двадцать минут двенадцатого. Я помню, ты просил не приходить к тебе, и не звонить, пока… — ангел зажмурился, когда его брат в первый раз содрогнулся от разряда электричества, пронёсшегося по телу. — Люцифер, что происходит? Ты не ответил мне трижды, мы с Линдой переживаем, ты в порядке?       — Майкл, — выдохнул Денница, едва контролируя дрожащие губы.       — Что?..       — Майкл, — всхлип был таким, что, если бы близнец слышал его, он насмехался бы над ним до скончания времён. Но он не слышал — и не сопротивлялся тому, как полноватая женщина пыталась прочистить его горло, чтобы вставить что-то — наверное, дыхательную трубку? Зачем она ему, если… Если он… — Он умирает, — врачи переглянулись, кто-то бросил взгляд на него, стоящего в тени неподалёку от машины — похоже, они понимали, что спасти Майкла невозможно. Им не хотелось делать вид, что они способны чем-то помочь, но рядом стоял Люцифер — его абсолютный двойник, — и никто не мог пока найти в себе смелость сказать ему, что спасать его брата бессмысленно.       — Майкл — что? — изменился голос старшего ангела. Денница закусил губу — нет, больше стоять и смотреть на это он не мог.       И он взмахнул крыльями прежде, чем кто-то вообще заметил, что они появились у него за спиной.       — Люци?.. — одиноко раздалось в телефоне, который упал на землю в ту же секунду. Аменадиил глубоко вздохнул: звук падения мобильника и взмаха огромных крыльев никогда не были красноречивее.              Люциферу было некогда любоваться просторами Небес. Рай казался намного больше, чем Ад — бескрайний, он всегда был таким, полным некоторого обмана: соответствующий лучшим представлениям душ о нём. Пространство могло изменяться, и даже Аменадиил вряд ли знал, каков на самом деле весь этот Сад.       Поэтому Денница не встретил ни одного своего брата или сестры. Он мчался по Раю, всматриваясь в самую крошечную душу, оглядывая толпы тех, кто возвращался к жизни — в конце концов, его брата могли реанимировать, и он наверняка был бы среди этих душ, он бы…       Время не щадило его, быстро утекая сквозь пальцы. Люцифер погружался всё глубже и глубже в недра Небес, он бы не заметил сейчас божественного пламени на своём теле, если бы вдруг вина вновь подожгла неопалимую…       Нет, это было не смешно.       Денница домчался до Небесного трона. Даже там Майкла не было — а мелкий засранец мог бы поиздеваться над ним, нагло влезая туда, куда проход ему был воспрещён. Он бы закинул ногу на ногу, начал бы смеяться над выражением лица брата, но…       Похоже, что его вообще здесь не было.       Горло у Люцифера болезненно сжалось, когда мысль о том, что брата уже могли откачать, разбилась о другую — Майкл был…       Взмах крыльями.       В Аду.       Он прошёл по знакомым коридорам. Теперь Ад был не таким давящим, что ли — когда Люцифер знал, что не обязан проводить здесь вечность. Тут и там раздавались крики и мольбы грешников, демоны, пробегая мимо, подобострастно кланялись ему, но Люцифер на них даже не смотрел. Он скользил взглядом по клеткам, шагал вперёд, и едва не рухнул, потеряв равновесие, когда резко остановился возле одной из камер. Что-то подсказало ему — здесь.       И Деннице настолько не хотелось в это верить, что он упрямо толкнул дверь — да не могло этого быть. Ему лгало то, что там осталось от его пересобранной до атома души. Ему хотелось получить подтверждение, он бы заглянул одним глазком и вышел, он бы…              Люцифер окаменел, когда увидел знакомый стадион. Знакомые лица — кажется, демонов играли их прототипы.       Бывший король Ада растолкал толпу. Увидел себя, медленно разжигающего Пламенный меч. Перевёл взгляд ниже — и, ох, Майкл…       Майкл не видел его настоящего. Его взгляд был прикован к небесному пламени, которое удлиняло лезвие клинка Азраэль, делая его действительно похожим на меч.       Люцифер подошёл ближе, совершенно забыв о том, что может остановить процесс в любую секунду. Брат не слышал, не ощущал его присутствия, глубоко и часто дыша, поглощённый Адом целиком. Денница, склонившись к нему, неожиданно почувствовал иррациональный страх, глядя на самого себя, заносящего меч. В тот момент он понимал, как это будет жутко, и он хотел наказать брата, но с его ракурса это выглядело гораздо страшнее, чем Люциферу казалось.       Он замахнулся. В последнюю секунду перед ударом Майкл закрыл глаза, изо всех сил стараясь стоять прямо, держать крылья выше, и Денница снова судорожно вздохнул — он помнил, как ещё один член его семьи точно так же зажмурился, ожидая удара Пламенным мечом. Его мать, которая тоже думала, что он собирается её уничтожить — даже Богиня всего сущего боялась этого оружия, и она отступала, когда понимала, что с ней может случиться, но Майкл…       Крик брата на мгновение оглушил Люцифера. Он проследил взглядом за горящими крыльями, и заметил: Майкл распахнул глаза лишь спустя пару секунд после того, как закричал. То есть, он целых несколько мгновений думал, что эта боль — а отрезать крылья, безусловно, было больно, — была тем, что он почувствует в последний момент своей жизни? То есть, эти две секунды — целая вечность, кто бы что ни говорил, а в Аду тем более, — Майкл думал, что он и правда казнил его?..       Картинка моргнула, сменилась. Майкл медленно, словно заторможено шарил ладонью по земле. Пепел, который ему удавалось найти, медленно таял, практически утекая сквозь пальцы. Он единственный так и не поднялся с колен — и когда последние чёрные хлопья того, что когда-то было его крыльями, растаяли у него в руке, Майкл поднял взгляд на своих братьев и сестёр. Один за другим они покидали Землю, Люцифер помнил, как отдавал им приказы — но, судя по лицу его близнеца, у него в голове шумело так, что он едва ли мог разобрать, что говорят.       Майкл чуть отполз в сторону. Сел. Огляделся, когда на Земле не осталось лишних ангелов и демонов, что притащил его брат. Ева крепко обнимала Мэйз. Хлоя подошла к Люциферу, обвила его шею руками. Аменадиил хлопал по плечу Задкиэля.       Майкл медленно нахмурился, касаясь собственного изломанного плеча. Скривился, опустился ниже, кусая губы. Вновь поднял глаза на обнимающихся, посмотрев практически сквозь настоящего Денницу. Во взгляде у него что-то изменилось, словно он до чего-то додумался, понял.       К нему никто не подходил. Никто не сожалел о том, что с ним сделали. Никто вообще не помнил о его присутствии. Никто не хотел, чтобы он был здесь.       Прямо как было с самим Люцифером пять лет назад в первые полноценные дни жизни на Земле.       Закатное солнце сверкнуло за колонами. Люцифер с Хлоей прищурились, разглядывая его, и Майкл вдруг дёрнулся, как от ожога, когда тень его брата совершенно неправильно упала в другую сторону, прямо на него. Неестественно длинная, неправильно лежащая, бесконечная — ангел почти в панике огляделся. Дёрнулся назад, попытался отползти, опираясь на неработающую руку, отталкиваясь ногами, и…       Картинка изменилась.       — Так ты хочешь, чтобы вместо тебя замочили меня? — спросил Майкл, сидящий на стуле в клубе. Это было несколько часов назад — и Люцифер сам вздрогнул, когда увидел собственное выражение лица. Он помнил, о чём тогда подумал, закатив глаза — да, наверное, стоило наказать его серьёзнее.       Его брат поднял стакан, усмехаясь, и бытие вновь «моргнуло»: и вот, Майкл, изгибаясь, выплёвывал собственную кровь. Потом — пытался перевести взгляд на него, Люцифера. Губы у него дрожали — до этого, сквозь боль и страх Денница этой детали не замечал.       И его сковало, лишая возможности двигаться, когда он вдруг понял: брат думал, что Люцифер нарочно отправил его на смерть. Он не знал о пророчестве Азраэль, но — это они ему не сказали. Что, если с ним всё ещё общалась Габриэль? Что, если Майкл ждал, что брат скажет ему правду, но Денница малодушно её скрыл, и…       Нет, неважно, знал ли его близнец о пророчестве. Это никак не влияло на вину Люцифера: и так и так он был виноват в произошедшем. Майкл доверился ему, а он его подвёл. Ещё «лучше» — Майкл мог думать, что брат отправляет его в смертельную ловушку, брезгуя покарать своими руками — и он пошёл в неё. Пошёл со словами о том, что у него нет выбора, потому что он не может не выполнить его приказ.       Это было не убеждение, а просьба о пощаде, если ему всё было известно. Но Люцифер посчитал себя умнее собственного брата и промолчал в тот момент.       Петля перезапустилась. Он снова находился рядом со стоящим на коленях Майклом. Денница схватил тяжело дышащего брата, прижал его к себе, закрывая собой от ужаса петли. Тот вздрогнул всем телом, когда лже-Люцифер замер, не видящий своей цели, не способный нанести удар. Крылья Майкла опустились, всё равно осыпаясь пеплом, и ангел, зажмурившись, сжался, не глядя на брата. Кажется, он вообще не понимал, что рядом с ним находится настоящий Люцифер — стискивая зубы, молчал, цеплялся за его руки, но не ронял ни единого звука.       Петля опять изменилась. Из рук Денницы кто-то дёрнул душу его брата — демон, или иллюзия, изображающая его, с наслаждением провела закруглённым ножом по лицу Майкла. Люцифер помнил и этот его крик — но сейчас Майкл лишь хрипло выдохнул, когда его отпустили, позволив сползти на пол. Значит, он понимал, где находится. Он и правда выбирал себе наказание? Изо всех воспоминаний?       Денница вновь сгрёб своего брата в охапку, прижал его к себе, остановил петлю. Майкл часто дышал, не открывая глаз, видимо, думая, что его ждёт начало новой пытки, если он попытается освободиться.       — Ну же!.. — раздалось откуда-то сверху, словно с Небес. Люцифер знал этот звук — одно время даже мог различать знакомые голоса. Майкла пытались реанимировать, несмотря на то, что он исчез — впрочем, на Земле, наверное, прошло секунд десять. Обычно людям, чтобы вернуться к жизни, хватало нескольких разрядов дефибриллятора, что звучали, как раскаты грома. Демоны отступали в эти моменты, сам Люцифер отходил в сторону, ожидая, чем всё кончится: вернут ли человека в мир живых, или он навсегда останется у них в плену?       Знакомый треск электричества. Но брат у него в объятиях даже не пошевелился, нисколько не вздрогнул. Ещё удар — никакой реакции.       Денница опустил веки, когда понял, что происходит. Да, Майкла ранила пуля — но она была особенной. Обычная вряд ли причинила бы ему вред, потому что он всё ещё был бессмертным ангелом — кажется, об этом говорила Хлоя.       И это означало, что разряд электричества, способный остановить сердце у обычного человека, не мог причинить ему вреда. Но не мог и помочь — запустив это самое сердце. Майкл не мог вернуться, спасать его было бесполезно. Он лишался своего пресловутого второго шанса лишь потому, что был, по идее, бессмертен.       Первым естественным порывом было схватить брата, вытащить его на Землю, помочь если не исцелиться, то хотя бы просто вернуться в тело. Но в прошлые разы это плохо кончалось — потому он не рисковал забрать с собой в Ад Мэйз, потому не вытащил вовремя Дэна, и до сих пор побаивался, что способности Бога обрушатся на него — ведь тогда надо будет каким-то чудесным образом оживить Ремиель.       Оживлять было нельзя. Они считали это за правило после Малкольма и Авеля, но…       Майкл почти умоляюще — скорее всего, неосознанно, — вцепился в его руку. Очень знакомо, так, как сделал это на Земле перед своей смертью. Люцифер открыл глаза, окинул взглядом опять осыпающиеся на землю крылья брата. Майкл всё ещё не понимал, что он рядом: его просто тянуло к кому-то живому, кто мог бы помочь ему, спасти от бесконечных мучений. Он чувствовал рядом с собой свет, но не мог его увидеть.       — Ещё разряд!       — Толка нет, док, — в голосе наверху было сомнение. — Он умер. Сердце вообще не реагирует.       — Попытаемся ещё!.. — но уже не так уверенно, почти вопросительно.       Люцифер решительно поднялся на ноги. Братья и сёстры осудят его, если узнают, что он поступился своими принципами для спасения жизни близнеца-предателя. Он не должен был начинать своё правление Вселенной с нарушения собственных правил — но не в его силах было бросить Майкла на растерзание его кошмарам. Денница очень сомневался, что находился в корневой петле. Это были просто пытки, самые болезненные, какие можно было придумать. Демонам всегда нравилось мучить новых жертв обычной болью, пока они не доходили до самого сладкого — и нет, главной своей ошибкой его брат считал не попытку присвоить его жизнь, и даже не то, что он склонил колени перед мечом, хотя ещё мог сбежать. Что-то другое — но Люцифер вовсе не желал получить подтверждение словам необычно честного сегодня Майкла и увидеть момент их рождения в качестве главной причины ненависти брата к себе.       Потому что это значило бы, что его брат Ад никогда не покинет: ведь для того, чтобы выйти из него, нужно было исправить свои ошибки. Например, попытаться вытащить из горящей машины студента. Например, сказать правду своей жене после Пальметто-стрит. Если его брату пришлось бы убивать себя сразу после рождения, Майкл оказался бы сломлен. Он бы убедился в том, что без него всем было бы лучше, что он и правда не должен был родиться — и в Рай пришла бы его бледная копия, не имеющая ни стимулов, ни желания существовать. Ну, а Ад превзошёл бы сам себя и наверняка схлопнулся бы.       Так что, чтобы этого не допустить — и, конечно, исключительно только поэтому, — Люцифер вырвал Майкла из садистских рук своего двойника и взмахнул крыльями, покидая свой старый дом.              Звуки приблизились и стали более реальными. Денница быстро дёрнул плечами, убирая незамеченные никем крылья. Несколько страшных секунд ничего не происходило, но вот доктор снова прижал дефибриллятор к груди его брата, и Майкл дёрнулся — продолжил движение, резко открыл глаза, подавился, закашлялся — его немедленно придержали, уложили обратно, суета обрела смысл, когда он застонал от боли, едва ли осознавая, где находится. Люцифер сделал шаг вперёд, не веря, что у него и правда получилось — глаза у его брата закатились, он ослабел, снова — но уже не так безнадёжно, как несколько земных минут назад. Майкл потерял сознание от кровопотери и боли, но зато был жив. Врачи могли бороться за его жизнь. Кто-то, встретившись с Люцифером взглядом, ободряюще кивнул, видимо, обещая помочь.       Денница вспомнил — точно, реальность. Здравствуйте. Ему нужно кого-нибудь очаровать, чтобы не бросать своего брата. Если тот вдруг снова переживёт остановку сердца — Люциферу нужно быть рядом, чтобы Майкл действительно это пережил.       Так что он собрался с силами и зашагал вперёд.       Дверь машины закрылась за ним в ту же секунду, как Денница услышал позади себя знакомый звук — взмах крыльями. Он не обернулся — не успел.       Понадеялся, что Хлоя и весьма красноречивая лужа ангельской крови на полу в его клубе объяснят Аменадиилу всё гораздо лучше, чем едва ли управляющий своим языком Дьявол.       А ему ещё нужно будет просидеть возле операционной пару часов, чутко прислушиваясь к каждому звуку.              

***

             Люцифер не хотел, но уйти ему ночью всё же пришлось — когда операцию закончили, в больницу приехала Хлоя. Она убедила его уехать вместе с ней в участок — подкупила возможностью первыми допросить женщину, что выстрелила в его брата, пытаясь выстрелить в неё. Но допрос сорвался — Полковник, используя факт наличия своей пустяковой раны, умотала в другую больницу и вызвала адвоката. Она как могла, тормозила их — и Декер едва сдерживала гнев своего мужчины, когда очередной адвокат из старой конторы Шарлотты Ричардс предъявлял им вполне законные поводы послать их обоих к чёртовой матери.       Не то, чтобы он сам какое-то время не работал на мать чёрта — но это уже совсем другая история.       В три часа ночи Люцифер хотел вернуться в больницу к Майклу, и Хлоя с трудом его остановила.       — Ему нужен отдых, — сказала она вместо того, чтобы пожелать своему недавнему убийце самых некомфортабельных кипящих котлов. — Он справится. После остановки сердца люди редко бегают на следующий день.       — Он не человек, — устало пробормотал Денница, бесполезно вытирая въевшуюся в кожу рук кровь влажными салфетки.       — Будем считать, человек. Оружие же было не простое, верно? Майкл переживает сейчас примерно то же, что пережила я пять лет назад в день нашего знакомства.       — Но тебя ранили в плечо, — Люцифер поднял на неё взгляд. Декер поняла его правильно — он не хотел умалять того, через что ей пришлось пройти, но ситуации и правда были несопоставимые. Нужно было думать лучше.       И, хоть Хлое отчаянно хотелось улыбнуться, думая о том, что тот, кто был виноват в смерти Дэна, получил по заслугам, она уступила. Майкл был братом Люцифера — и он, безусловно, его любил, даже если не хотел этого признавать. Её обида ничего бы не изменила, лишь расколола бы их союз.       Она пообещала себе справиться. Денница не должен был решить, что она не понимает, как много для него значит семья — к тому же, что теперь детектив была частью этой семьи.       А он наверняка винил себя в том, что случилось с братом — ведь пригласить Майкла в клуб этой ночью была именно его идея.       Так что Декер просто коснулась его рук — совсем как вчера вечером, — и мягко их погладила, забирая потемневшую влажную салфетку.       — С ним сейчас врачи. Если что-то случится, тебе обязательно сообщат. Азраэль будет начеку, всё под контролем. Тебе тоже нужно отдохнуть, — сказала детектив. Люцифер мрачно фыркнул.       — От убийств членов своей семьи? Точно…       — Перестань. Ты ведь не думал, что так получится.       — Как обычно. Думал только о себе. Кто запретил мне вспоминать о том, что Майкл — тоже ангел? Почему я вообще подверг его опасности?       — Люцифер, — Хлоя поймала его, обхватив лицо ладонями. — Перестань. Это была моя идея.       Денница нервно дёрнул губами:       — Неправда. Я предложил позвать его.       — После моих слов о том, что второго такого как ты у меня нет и никогда не будет. Я натолкнула тебя на эту идею. Мы виноваты одинаково, — Хлоя наклонилась и мягко прижалась своим лбом к его, горячему. — Пожалуйста. Пойдём домой. Тебе нужно привести себя в порядок. Как ты сможешь помочь Майклу, если будешь измотан? — Люцифер судорожно вздохнул, закрывая глаза, ослабевая, без слов соглашаясь с ней. Декер была права. И она гордилась собой — потому что новоявленное божество покорно последовало за ней к машине, не пытаясь немедленно улететь в другую больницу.              Но вот наступило утро. Долго Денница оставаться в кровати не смог — Хлоя с трудом разлепила веки, когда тепло рядом с ней зашевелилось и немедленно сорвалось с кровати. Тяжело вздохнув, она припомнила события прошлой ночи — болела голова, побаливала нога, за которую её дёрнула Полковник, ныло всё тело, отказываясь соглашаться с таким коротким сном. Нужно было больше — но Люцифер уже спать не мог. Декер пришлось уступить ему, как он уступил ей прошлой ночью: действительно, вряд ли ему настолько был нужен сон, как ей. Денница мог бы просидеть возле своего брата всё это время не сомкнув глаз.       Они съездили в больницу. К утру Майкл в себя не пришёл, и дело было плохо, если уж откровенно — но Люциферу позволили к нему зайти. Хлоя зашла вместе с ним, и по мрачному лицу Денницы почти сразу поняла — после больницы ей стоит заехать куда-нибудь вместе с ним за пончиками или бургерами, чтобы сделать небольшую паузу перед новой встречей с Полковником. Нужно было выветрить поистине божественный гнев из Люцифера, потому что допрашивать женщину в Аду ей не представлялось возможным.       Бережно, почти нежно Денница дотронулся до бледной щеки своего брата. Майкл был довольно холодным — казалось, его морозило. Воровато оглядываясь, Люцифер осторожно поправил подушку и выше подтянул одеяло — аккуратно, стараясь не навредить, не выдернуть иглы капельниц. Поразительно, как эти иглы люди вообще смогли ввести в его вены — но, видимо, ранение особой пулей серьёзно ослабило ангельский иммунитет. И это было в какой-то мере хорошо — похоже, теперь Майклу помогало человеческое обезболивающее, и, если что — его могли бы спасти, снова запустив сердце при помощи обычного медицинского оборудования.       Без прибора под названием «Божественный Uber».              Они уехали. Отправились к Полковнику. Потом к её адвокату. Снова безуспешно — пришлось просить сразу несколько ордеров, и на это ушло полдня. Ещё полдня ушли на пробки, которые в кои-то веки не раздражали, а позволяли Хлое контролировать уровень злости своего напарника. Люцифер проходил разные её этапы: от гнева до разочарования и от страха до пучины ненависти к себе за свою ошибку.       Вечером им не удалось вернуться в больницу вместе. Денница настаивал на том, что он должен проверить, в каком состоянии находится его брат — Аменадиил был занят почти весь день, и Майкл оставался без присмотра. Оставлять его с Рэй-Рэй было нельзя: во-первых, не стоило отвлекать от работы ангела смерти –она должна была сопровождать мёртвые души, иначе мир бы треснул по швам. А во-вторых, хоть это было и смешно, Люцифер боялся — что, если сестра унесёт душу Майкла лично? А вдруг ей придётся? Как он объяснит потом его чудесное возвращение, если она точно будет знать, что оставила его вечно страдать в Аду?       Хлое же предстояло получить кучу подписанных бумаг, написать пару рапортов и переделать ещё несколько заявлений, которые отклонили, потому что хитрожопый адвокат успел подсуетиться.              Когда Люцифер вошёл в палату, сердце у него защемило. Майкл абсолютно не изменил своего положения, но ему и не стало хуже — это вроде как радовало.       Лучше, правда, тоже не стало — значит, ничего хорошего всё ещё не случилось.       Денница растерялся, оставшись наедине с братом. Снова поправил его одеяло, подушку — по кругу, хоть и понимал, что они нисколько не сползли, ведь Майкл не мог двигаться. Посидел рядом, наблюдая за тем, как бьётся жилка на шее брата — в такт попискиванию аппарата рядом с ним. Пульс не прерывался и был ровным — хорошо. Значит, по крайней мере, Майкл не чувствовал боли.       Люцифер долго сидел возле него. Наконец, глубоко вздохнул — понял, что чуда не произойдёт. Поднялся, коснулся руки брата на прощание, тихо отступил назад, к выходу из палаты. И когда он уже собирался толкнуть дверь, выйти, тишину вдруг нарушил тихий, едва слышный стон. Денница замер, широко распахнул глаза, взглянул на своего брата. Стон повторился, Майкл еле заметно пошевелился — кажется, попытался открыть глаза, но не смог.       Люцифер забыл обо всех дверях на свете, когда отчётливо увидел, как его брат морщится, определённо находясь в сознании. Ему всё же было больно — и пульс участился, но это впервые было хорошо. Майкл что-то чувствовал, значит, приходил в себя, и…       Денница моргнул, когда обнаружил себя возле своего брата, осторожно придерживающим его голову и старающимся аккуратно влить воду из невесть откуда взявшегося стакана в дрожащие бледные губы. Это было странно — и, наверное, довольно бесполезно, но Люцифер вспомнил — в ту секунду, когда ему пришла эта мысль в голову, она глупой не казалась.       Майкл же, будто оживая, жадно глотал жидкость, что попадала ему на язык. Денница очень старался ничего не пролить — но, когда брат подался вперёд, видимо, пожадничав, и вдруг издал сдавленный, громкий стон, руки у Люцифера дрогнули. Прохладная влага на груди и подбородке, похоже, слегка Майкла отрезвила: секунда, и он с трудом разлепил веки. По его взгляду было сложно понять хоть что-то кроме того, что ему действительно больно.       — Майкл, — выдохнул Денница, забывая о стуле, склоняясь над братом. — Майкл, слышишь меня?       Его близнец молчал несколько секунд. Смотрел на него, слегка хмурясь, явно пытаясь понять, где находится — но вспомнить такого события в своей земной жизни ему не удалось. Похоже, в нём затеплилась надежда на то, что это не Ад.       — М-мх-м… — едва слышно ответил он. Люцифер сглотнул — со звуком вроде стона облегчения.       — Хорошо… Хорошо, — глаза нещадно защипало, но Денница не позволил себе снова пролить слёзы, часто заморгал, сдерживая их. — Хорошо. Я же обещал, что всё будет в порядке, — он осторожно коснулся взлохмаченных волос Майкла, мягко провёл по ним рукой, гладя его по голове — очень надеясь, молясь самому себе, чтобы брат этого не запомнил. — Ты в больнице. Здесь тебе помогут.       Майкл попытался пошевелиться. Боль рванула к себе своё, не позволяя ему это сделать — он снова протяжно и тихо застонал. Люцифер заметил, как по руке и плечу брата проходит лёгкая судорога, словно мышцы пытались вернуться в исходное состояние. Он понял — Майклу было неудобно лежать. Ему хотелось скосить плечо, может, вообще не лежать на спине — но сейчас сесть или самостоятельно перелечь не представлялось возможным.       Денница быстро огляделся. Прислушался. Никого, вроде бы, возле палаты не было — значит, можно было рискнуть.       Он осторожно коснулся плеч брата. Тот замер, непонимающе глядя на него — Люцифер, возвышаясь над ним, наверное, не выглядел дружелюбно. Похоже, Майкл его боялся — и, исходя из того, что Денница и правда был виноват в его состоянии, это было справедливо.       Тем не менее, он не остановился. Легонько приподняв Майкла за плечи, Люцифер быстро скосил подушку в сторону. Уложил брата обратно — уже не так ровно, но судя по его облегчённому выдоху — теперь было гораздо удобнее. Голова его мотнулась в сторону, и Майкл не смог вернуть её в исходное положение — не хватило сил. Люцифер терпеливо повторил свои действия: снова приподнял его, опять поправил подушку, теперь скосив её ещё больше, чтобы удобно уложить голову, склонив её к левому плечу. Но движение в конце оказалось слишком резким — Майкл поморщился, судорожно глотнул воздух, и Денницу обожгло чувством вины. Он так и застыл, придерживая голову брата.       Майкл несколько секунд блуждал бесцельным взглядом по палате, и наконец, наткнулся на его лицо перед собой. Взгляд немного прояснился. Он сипло выдохнул, и Люцифер вдруг понял — этот звук обозначал короткий смех, судя по тому, как брат растянул губы в кривой ухмылке.       — Чего ржёшь, — хмуро спросил Денница, стараясь, чтобы его голос не дрожал от слёз. — Тебе больно.       — Бро, — облизнув губы, сумел выговорить Майкл. Взгляд его стал ещё веселее. — Мне… сейчас… везде больно, — шёпот был едва слышным, а дыхание — слишком тяжёлым, чтобы вообще разговаривать. — Продолжай… Не останавливайся… — и смех-стон стал отчётливее, когда Люцифер всё же опустил его голову на подушку. Майкл прикрыл глаза, вяло улыбаясь, силясь удержать эту эмоцию, но в итоге его внутренних ресурсов не хватало даже на звук.       Денница тоже опустил веки, делая глубокий вдох. Нервы у него были ни к чёрту — но Майкл, такой ехидный, специально раздражающий его едва ли не на смертном одре, сейчас казался самым лучшим во всей Вселенной — живым, самое главное.       — Я за тебя переживал, — признал он, после чего сжал губы в тонкую полоску. Наверняка Майкл однажды всем это растреплет — ну и что? Сейчас это казалось несущественным.       — С чего это… — близнец наверняка хотел фыркнуть, но сил у него ещё было слишком мало для этого.       — Майкл…       — Я же выжил, — глухой звук где-то в груди, будто брат тоже пытался скрыть свои чувства — физическую боль, в данном случае. — Уже… уже не… — следующее слово оказалось слишком длинным, и он умолк, сглатывая.       — Я хочу знать, что ты в порядке, — не зная, что ещё сказать, озвучил Люцифер. И это была правда — Майкл посмотрел прямо на него сквозь полуопущенные веки, видимо, почувствовав это.       — Что мне будет?.. — тихо сказал он, кривя губы в усмешке, чтобы не скривить их от боли. Денница нахмурился.       — Не говори так, — в голосе появилась тревога. Майкл едва заметно приподнял одну бровь.       — Ну, я жив… — взгляд у него стал немного отсутствующим, похоже, беседа отнимала много сил. — Когда снова… буду нужен, — напряжение оказалось слишком серьёзным, и Майкл не сдержал болезненного кашля, — тогда… приходи… — дыхание сбилось, и ему пришлось задержать его. Люцифер вздрогнул, когда до него дошло, о чём говорил его брат.       Майкл не верил в его искренность. Знал ли он о ловушке или нет — было непонятно, но одно стало ясно точно: присутствие и помощь близнеца он видел попыткой удостовериться в том, что он всё ещё будет готов служить ему.       — Я не поэтому здесь, — тихо сказал Денница. Ему хотелось многое сказать: как он видел его в Аду, как вытащил, поступившись своими правилами, заставить быть благодарным за то, что Майкл вообще жив — но он не сумел заставить себя открыть рот. Нет, это было ни к чему. Он не должен был об этом рассказывать — иначе лишь убедил бы брата в том, что его намерения не были чисты. Иначе бы заочно рассказал Габриэль, а значит, и всем на Небесах, что нарушил свои же законы.       А зачем Майклу знать обо всём этом? Заставить его благодарить за спасение от вечного заключения? Сделать должником, хотя он не молил его о спасении, и сам принял свою кару в Аду?       Нет, это было бы неправильно.       Но и это сомнение брата в его искренности, оно… оно ведь тоже было неправильным. Люцифер никогда не хотел его убивать. Когда Майкл предложил ему биться насмерть, ему пришлось заставить себя согласиться — но это было сложно. Конечно, страшно — потому что его брат всё же не остановился, убивая Реми, и определённо сделал бы это и с ним. Но Денница не мог представить себе, что ему придётся действительно ударить своего брата клинком — ещё раз, как он уже делал это с Уриилом.       Впрочем — он видел и причину такого сомнения Майкла. Близнец не мог заглянуть к нему в голову, а Люцифер не выглядел добрым и справедливым, когда заносил над ним Пылающий меч.       И тем не менее — это всё ещё было довольно больно.       — Тогда зачем… ты здесь?.. Хочешь добить?.. — и всё встало на свои места. Майкл помнил петли — но не осознавал, что действительно попадал в Ад. Он думал, что это были кошмары, которые мучили его, пока он был в медикаментозном сне. Он думал, что не умер — а значит, и не понимал, что Люцифер вытащил его, снова дав второй шанс. — Ну так… пока никто не пришёл… — он шевельнул левой рукой, будто пытался отвести её в сторону, открыть грудь.       Денница сглотнул комок в горле. Майкл был неправ, и он не мог объяснить это ему, доказать, как-то…       А зачем ему это? Зачем заставлять верить в свою правду? Чтобы, опять же, заставить брата быть благодарным ему?       Благодарным за то, что он спас его от смерти, которую сам же и подстроил?       Так уж ли искренне, тогда, он вообще спас его?..       Люцифер молча поднялся. Майкл попытался облизнуть сухие губы, но он истратил слишком много сил — у него и глаза закрывались сами собой, но он изо всех сил старался держать их открытыми. Смотрел на брата, и Денница видел страх в его взгляде. Похоже, он и правда ждал, что Люцифер добьёт его — быстрый вдох, который Майкл сделал даже сквозь режущую боль, когда он склонился, чтобы в последний раз поправить подушку, был тому подтверждением.       Наконец, Денница отстранился от брата. На секунду снова представил себя — большого и страшного, так жутко нависающего в попытках помочь. Губы у него дрогнули, когда он вспомнил, как Майкл схватился за его руку, умоляя остаться, не оставлять его в последние минуты на Земле. Похоже, это был их последний момент настоящей братской близости.       Ладно.       И он тихо покинул палату.       Хотя после того, как издалека услышал мучительный, усталый стон своего брата — с трудом сумел запретить себе вернуться.