***
Девушка облокотилась спиной на закрытую позади нее дверь, оставив за собой тот поцелуй, те взгляды и слова, полные лжи. Глупая. Наивная. Почему ты позволила? Почему…? Хотелось просто встать под ледяной душ, чтобы как следует промыть вскипающие мозги, но впереди еще ждал трудный неизбежный разговор. — Кейт, мы… — Нет, Вик, прошу… Я не в состоянии выслушивать это. Девушка чуть ли не хныкала от бессилия. — Это важно, — прозвучал ровный голос Торкио. — Будь у меня возможность, я бы уехала отсюда прямо сейчас и не стала бы больше никого беспокоить, но я бы очень хотела поспать, а завтра, клянусь, уеду, и вы больше меня не увидите. Говорила так быстро, словно, боясь передумать или что-то упустить. Хотелось поскорее избавиться от необходимости смотреть в их лица. — Кэти, мы не прогоняем тебя, — пытался достучаться до девушки Томас. Хлопая глазами в недоумении, она остановилось, смотря на него вопросительным взглядом. — Мы наоборот хотим, чтобы ты осталась и дала нам возможность извиниться за все… — Я не готова… не могу сейчас слушать ничего. Просто дайте мне побыть одной, прошу. Она держалась из последних сил, но голос все же дрогнул на последнем слове, порождая тихий всхлип. — Постарайся поспать, ладно? — посоветовала Вик, — завтра будет лучше, помнишь? В ответ девушка отрицательно покачала головой, она прекрасно знала, что дальше хуже. Труднее и невыносимее. С тяжелыми мыслями она добралась до своей комнаты. Было ли у нее право так ее называть? Нет, не было. Она не ее, эта комната принадлежит им, всем по-немногу, а она здесь никто, да и не хочет становиться для них кем-то. Но эти люди, что бы они не скрыли от нее, они помогли ей. Кто знает, где бы Кейт была сейчас, не встреть она тогда в клубе Викторию. Совпадение? Да, повезло. Но теперь так везти не будет. Делить один дом с Дамиано, постоянно ожидать, что он вновь причинит боль… Почему? Почему он способен ранить одним своим взглядом, одним словом… поцелуем? Потому что ей не все равно. Ей есть до него дело, как бы она не пыталась это отрицать. Человек, собравший в себе все ненавистные ей качества, обидевший, причинивший боль. Почему ей не все равно? Даже сейчас, отодвинув пальчиками краешек занавески, она вглядывается сквозь падающие капли дождя, стараясь рассмотреть задний дворик, ищет его глазами. И находит. На шезлонге, с опущенным в пол безжизненным взглядом он смотрит на затухающую под дождем сигарету. Сердце девушки сжимается. Рвется из груди от желания кинуться вниз по лестнице, выбежать под эти падающие ледяные капли. Зачем? Она не знает. Не понимает саму себя. Разве способна она чувствовать что-либо к этому человеку? Тому, кто обидел, унизил, напугал до неиссякаемой дрожи в теле…? Она не должна, нет. Но заглянув глубоко в свое сердце, Кейт уже знала ответ. Она проигрывает эту партию, проигрывает ее сама себе и глупому, неразумному сердечку, что наивно колотится в груди рядом с этим недостойным парнем. Если бы только стереть из памяти тот дурацкий вечер, его грубые руки, стягивающие с нее одежду в том переулке… Но разве это бы изменило их отношения…? «Сейчас я прижимаюсь прямо к твоей заднице, этого тебе хватит, чтобы запомнить, или мне стоит коснуться тебя в другом месте». Зачем он это делает? Делает хуже каждым словом и действием, хотя может иначе? Хрупкие пальцы отпустили занавеску, и она, покачнувшись, скрыла от взора девушки сидящего под проливным дождем Дамиано. Кейт устало выдохнула. Это ничего. Нет, снова не то. Вранье. Очередная ложь самой себе. Обессиленная двумя прошедшими днями, девушка рухнула в постель, заслонившись тоненьким одеялком от всех непрошенных мыслей и глупых чувств. Летний дождь монотонно барабанил по черепице. Сквозь мелкие, бегущие по оконному стеклу, капли виднелись огоньки соседних домов. Наконец, уставшие веки опустились, и Кейт задремала, уже не услышав, как чьи-то шаги сбавили скорость, останавливаясь у ее двери. Она спала так крепко, что не заметила слегка приоткрывшуюся с тихим скрипом дверь и стоящего за ней Дамиано. В промокшей насквозь футболке и со спутанными волосами, еще влажными от дождя. Из-под опущенных ресниц он робко глядел на девушку, все еще не решаясь перешагнуть порог ее комнаты. Она лежала, свернувшись калачиком, и слегка сжимала в кулачке краешек тонкого одеяла. И эта трогательная, милая картина вызывала в сердце столько нежности, словно девушка, тихо посапывающая рядом, была для него самой драгоценной на всем белом свете. «Жаль, что я не могу сейчас быть рядом с тобой.» Грустная улыбка тронула губы Дамиано, и он, осторожно повернувшись к двери, уже собирался уйти, оставив девушку одну, когда до него долетели обрывки ее ночного кошмара. — Нет… Пожалуйста… Тоненький слабый голосок, передающий весь страх, который Кейт держала в себе. Дамиано знал, что видит она во сне, что пугает ее, вызывая крики и непрекращающуюся дрожь. Это был он, Дамиано, ее главный ночной кошмар. И от этого стало больно, словно иглы вонзились в самое сердце. Она вновь кричала из-за него. Даже не прикасаясь к ней, он способен причинять боль. — Прошу… нет… не надо! Маленькие кулачки то и дело махали в воздухе, отбиваясь от сновидения, пока девушка крутилась в постели. Испугавшись, что Кейт нечаянно упадет во сне с кровати, Дамиано, прикрыв дверь, подошел ближе, опускаясь рядом на пол. Вскоре девушка вновь повернулась от очередного кошмара, оказавшись слишком близко к краю. Но раньше, чем она могла бы упасть, сильные руки Дамиано нежно удержали ее от падение, укладывая обратно. Губы итальянца изогнулись в блаженной улыбке, когда ее хрупкие пальчики коснулись его руки в попытке притянуть ближе. Какое сладостное спокойствие поселилось в душе, когда девушка, осторожно прильнув к нему, наконец-то крепко задремала. В какой-то момент Дамиано даже показалось, что он уловил мимолетную улыбку на ее лице. Кейт безмятежно посапывала, уткнувшись носиком в подушку, а он лишь завороженно смотрел на ее слегка подрагивающие во сне реснички. И всё казалось ему таким правильным. Это было почти как вернуться домой, измученным и уставшим, и тут же почувствовать себя готовым свернуть любые горы. Ради нее… Привязаться к человеку за пару дней — Дамиано никогда не верил в подобное. Не верил, но сейчас он бы отдал всё, лишь бы эти минуты рядом с ней длились вечно. Только представьте… Напуганная, дрожащая во сне девушка находит успокоение в объятиях своего главного кошмара. Возможно ли это? Он не знал. Не думал об этом. Дамиано наслаждался каждой секундой, что мог провести вот так, ощущая ее рядом с собой, наблюдая, как под ее невесомым дыханием колышутся спадающие на лицо каштановые кудри. Поддавшись желанию прикоснуться к ее волосам, заправив их за ушко, музыкант осторожно поднял другую руку, стараясь не издать ни единого звука. Но тщетно. Глухой звук от удара локтем об тумбочку заставил Кейт мгновенно распахнуть глаза. Он не дышал. Ее серые радужки затуманенным взглядом изумленно смотрели в его карие глаза… Эти несколько секунд показались ему целой вечностью. Даже представить было страшно, что произойдет, когда девушка до конца придет к себя. Но этого не случилось. Видно, посчитав его образ очередным сновидением, Кейт откинулась обратно на подушку, переворачиваясь на другой бок. Дамиано облегченно выдохнул, но от отсутствия тепла ее пальчиков на его руке тут же как-то жалобно заныло сердце. Уходить не хотелось. Будь его воля, он бы навсегда остался здесь охранять ее чуткий сон, но не мог. Всей душой он желал податься вперед и нежно коснуться губами ее обнаженного плечика, изящно выглядывающего из-под сорочки, но сдержался. Он не имел на то права, точно так же, как не имел права находиться здесь, в ее комнате. Еще никто в этом доме не прикрывал дверь так тихо, как это сделал он, выходя в коридор. Только перешагнув порог, он ощутил то неприятное, ноющее чувство, что поселилось глубоко в груди. Он уже знал, что затихает оно только рядом с ней.***
Лучи утреннего солнца ласково касались лица девушки, согревали ее чувственные губы, проходились по волосам, окрашивая в золотистые оттенки, и терялись в пышных кудрях. Сладкая дремота все еще застилала глаза Кетрин. Впервые за долгое время она действительно выспалась. Казалось, словно сами ангелы берегли в ту ночь ее сон. Отчетливо вспомнить, что снилось, девушке так и не удалось, зато она и сейчас могла видеть, как на яву, его теплые глаза, которыми Дамиано разглядывал ее. То умиление, которое невозможно было и вообразить в сочетании с его лицом в реальности. До этого дня. Хотелось сохранить в голове этот облик, напрочь стерев все остальные, что были ранее. «Может все было взаправду?» Пожалуй, слишком наивная мысль, чтобы быть реальной. Пусть так. Кейт готова быть наивной ради такого. В одно мгновение ей даже показался едва уловимый запах сигаретного дыма в комнате, но она лишь покачала головой в ответ на свою догадку. Ведь это невозможно. Новый день, к великой радости девушки, выдался замечательным. На улице светило яркое солнце, а на душе было легко. Накинув на себя шелковый халатик, Кейт вышла из ванной и тут же заметила на прикроватном столике ароматный кофе и круассаны со сливками. Рядом на кровати сидела все еще расстроенная вчерашней ссорой Виктория. От нетерпения скорее помириться с подругой, она сильно волновалась, заламывая пальцы. — Кейт… присядешь? — девушка похлопала рукой по кровати рядом с собой. В ее голубых глазах виднелось глубочайшее раскаяние. — Да, конечно, — Кейт с удивлением смотрела на Вики, явно не ожидав ее тут увидеть, да еще и так рано, — что-то случилось? — Ну… в общем, я хотела бы извиниться, — начала неуверенно она, то и дело опуская глаза в пол, — я понимаю, что должна была рассказать тебе все, прежде чем сюда везти. Проснувшаяся в хорошем настроении Кейт уже не так сильно злилась, но позволила ей продолжить. — Я эгоистка… Знала, что, если расскажу, ты не приедешь. — Может ты правильно сделала… — Ты так считаешь? Сделав глоток кофе, девушка пояснила: — В конце концов, ты меня спасла… Мне и ночевать было бы негде, если бы не ты, — Кейт с благодарностью улыбнулась подруге, — Спасибо тебе, не знаю, что бы делала без тебя. — Я не могла иначе, — засветилась от радости Виктория, понимая, что прощение ей обеспечено, — но за вчера мне все-таки стыдно. — Я думаю, что… то, что было в клубе осталось в прошлом. Да, я никогда об этом не забуду, но смогу жить дальше, несмотря на эти воспоминания, — девушка задумалась, — просто буду избегать Дамиано… — Да, — протянула Вик, сомневаясь в правильности ее слов, но все же решила согласиться, — наверное, так будет лучше для всех. — Не все воспоминания обязаны быть хорошими, Вик. Но надеюсь, что хороших все же будет больше, — Кейт нежно улыбнулась подруге, — и ты мне в этом поможешь? — Как же? — Для начала, познакомь меня с Чили, — ответила она с хитрой улыбкой. Остаток дня девушки провели, наслаждаясь улочками Милана. С тающем на солнце клубничным мороженым, они обошли шумную piazza del Duomo, сделав множество селфи на фоне известного собора, однако выкладывать фотографии в сеть Кейт настрого запретила. А вечером, захватив с собой огромное ведро попкорна, они устроились на диване в гостиной, пересматривая любимый сериал, так как Виктория оказалась преданной фанаткой «Люцифера». Засыпала Кейт с легкой улыбкой на губах. Кажется, жизнь наконец-то налаживается… На другой день, ей захотелось пообщаться и с другими ребятами, все же ей было неловко проживать у них, так толком никого и не узнав. Она думала, что Томас будет злиться на нее за то поведение за столом, ведь после того случая они так и не общались. Вчера Виктория с такой ревностью заботилась о своей подруге, что никто даже слова ей сказать не мог. Теплая улыбка, которая нарисовалась на лице Томаса при виде девушки, тут же развеяла все переживания. — Доброе утро, Кэти! А это милое прозвище… Девушка расцвела в улыбке, наблюдая за парнем, который лениво тренькал на гитаре. — Доброе. — Не затаскала тебя Вик своими прогулками? Устала, наверное? — Нет, нет, — Кейт отрицательно замахала руками, — было очень здорово. — Это ты просто всего один раз с ней погуляла. — Второй, — поправила девушка, усмехнувшись. — А. Ну ладно, не знал, — промычал Томас и задумался. Он на какое-то время перестал играть, уставившись на гитару, словно обдумывая какую-то идею, а затем перевел взгляд обратно на девушку. — Играть не умеешь, да? — Неа, — с грустью призналась Кейт. — А хотела бы научиться? В его глазах вспыхнул огонек. — Не знаю, вряд ли получится… — Не узнаешь, пока не попробуешь, — подбадривал Раджи, — давай, садись сюда. Недоверчиво поглядывая то на парня, то на гитару, Кейт все же присела рядом на диван. — Ладно, уговорил. — Правильно, зачем отказываться, если тебя хочет научить играть на гитаре сам Томас Раджи из Måneskin. — Как самоуверенно, — улыбнулась ему девушка, и оба залились смехом. Несколько часов Раджи с удовольствием учил девушку основам и некоторым простым аккордам. — Бери гитару в руки… Нет, не так… В левую, ты же правша, верно? Упор делаешь на бедро… Да, вот так. Томас осторожно переместил пальцы левой руки девушки выше. — А теперь вот тут зажми эти струны, а правой… Трынь… Чистый звук наполнил комнату, выходя из-под пальцев девушки. — У меня… получилось? — не веря, воскликнула Кетрин. — Еще бы! Ты сомневалась? — Нисколечко! — засмеялась она, — у меня же прекрасный учитель. Так оно и было. С Томасом было так весело и легко, словно они дружили с детства. Он мог без остановки хохотать и шутить, однако, когда речь заходила о музыке, он тут же становился серьезным и даже придирчивым, как любой профессионал своего дела. Оказалось, что такой развязный и безответственный, как показалось девушке на первый взгляд, парень, как Томас, мог стать на какое-то время вполне серьезно настроенным человеком. Обучение закончилось, когда в комнату зашел Итан, с равнодушным взглядом приглашающий всех обедать. За столом были опять все, кроме Дамиано. Где он пропадал уже второй день, девушка понятия не имела. Была ли она удивлена? Да, однозначно. Расстроена? Нет, скорее обеспокоена. Без него дом казался слегка опустевшим. Однако, ей было спокойно. Сердце не ускоряло свой бег — не было на то причин. Но пару раз она ловила себя за тем, что прожигает взглядом входную дверь, ожидая увидеть его, заходящим в гостиную. Ребята будто сговорились — никто ни разу не заговорил о нем с Кетрин, не желая задеть ее чувства. Думать далее о Дамиано точно не входило в планы девушки, и она, постукивая пальцами по столу, заставила себя переключиться с наблюдения за дверью на молча жующего Итана. Даже с этим неразговорчивым, на первый взгляд, человеком Кейт успела за пару дней найти общий язык. Как оказалось, она была еще одним человеком в этом доме, кроме него самого, умеющим включать стиральную машину. Этот факт еще долго заставлял девушку улыбаться, как и то, что Торкио не разрешил ей помогать ему на кухне, пока не приобретет дополнительный фартук. К концу недели Кейт уже не чувствовала себя чужой, наоборот, все ребята за такое короткое время стали ее второй семьей, за исключением одного человека. Того самого, о котором так часто стало тоскливо ныть ее сердце какой-то сладостной болью. Дамиано. За целых семь дней она ни разу не видела его, этой самодовольной улыбки или подведенных глаз. Честно, ей его не хватало. Ни дома, ни во дворе, не видела его даже из окна или в уезжающей машине. Казалось, что Дамиано и вовсе не появлялся дома. Ей не хватало смелости спросить у ребят, не знают ли они, где он, ведь даже самой себе она не хотела признаваться в том, что беспокоится. Она стыдилась этого чувства. Этот человек не заслуживал того, не имел ни малейшего права тревожить ее мысли. Но она все равно думала, надеялась увидеть его хоть издалека. Пусть это желание поднимало изнутри волну негодования, Кейт не могла избежать мыслей о нем. Выглянув в окно, она еще долго смотрела на деревянную калитку, надеясь, что вот-вот, еще секунда и из нее покажется Дамиано. С той самодовольной улыбкой на губах и горящими прежним азартом глазами. Ох, как она боялась вновь увидеть потухший взгляд, опущенный в пол, или сгорбившуюся под проливным дождем фигуру. Ей было бы достаточно увидеть, что с ним все в порядке, что всё как прежде. Но пока она лишь терялась в догадках, не имея возможности сосредоточиться на чем-то другом. Что бы Кейт ни делала, она повсюду искала его взгляд: помогая Итану на кухне, поливая цветы на заднем дворе и даже фотографируя Викторию в новом купальнике, все ее мысли в итоге возвращались к нему. Когда солнце в очередной раз клонилось к горизонту над домом Måneskin, Кейт, сладко зевая, лениво перебирала свою одежду, наводя порядок в шкафу. Медленно шевеля руками, она вдруг наткнулась взглядом на абсолютно новую ночную сорочку из нежнейшего шелка, которую убрала подальше сразу после покупки. Воспоминания сразу подкинули тот день, когда девушка ходила по магазинам с Викторией и… его. То, как он смотрел на нее с высоты своего роста, прожигая огненным взглядом, который медленно исследовал каждый сантиметр ее тела. Хотелось снова увидеть этот огонек в его глазах, заставить взглянуть с еще большим желанием, чем прежде. »…думаю, тебе пойдет.» Сжимая ткань в руках, она неуверенно подошла к зеркалу, прикладывая к телу ночнушку. »…но сказал бы точнее, увидев это на тебе.» Кейт все еще сомневалась — она ведь почти поклялась избавиться от этой вещицы, но, выйдя из душа, всё же переоделась в нее. Гладкий шелк идеально облегал тело, подчеркивая бедра. Слегка вызывающе? Возможно. Но Кейт же спать собралась, ведь так? Довольно улыбнувшись самой себе в зеркало, она выключила свет и легла, укрывшись любимым одеялком. Однако сон всё никак не шел, и девушка крутилась в кровати, безуспешно пытаясь заснуть. Пару раз, она вставала с постели, но лишь для того, чтобы подбежать к окошку в надежде заметить во дворе его. «Всему виной тот странный сон, » — продолжала твердить себе Кейт, вспоминая как посреди ночи ей привиделось его лицо, переполненное заботой, с нежностью смотрящее на нее. Ближе к двум часам ночи, Кейт наконец смогла некрепко задремать, улавливая сквозь застилающую глаза пелену каждое дуновение ветра за окном. Балансируя между сном и реальностью, девушка наконец разобрала звук захлопывающейся в коридоре двери. Словно напротив ее комнаты… Ох, как же хотелось, чтобы это был он. Просто знать, что он вернулся, что он в порядке… Тут же приподнявшись и придвинувшись к краю кровати, Кейт в нерешительности глядела на дверь. Повинуясь неясному порыву, она встала, направляясь к коридору мелкими неуверенными шажками. С каждой секундой сердце стучало всё сильнее, а дыхание перехватывало от необычного чувства внутри. Нет, не страх. Что-то иное. Предвкушение. Стоило одуматься, остаться в комнате и забыть о своем дурацком беспокойстве, но вот еще один шаг — и Кейт стоит на пороге, смотря вперед, в темноту, но не решаясь выйти в этот коридор. Точно так же, как Дамиано неделю назад не мог переступить ее порог. Кейт замерла, оглушенная собственным сердцебиение, и уставилась на темную дверь перед глазами. Постучать…? А что потом? Ты пропал на долгое время, никто тебя не видел, и я переживала. Хотела узнать, всё ли в порядке. Конечно, она такого не скажет. Кейт застыла с занесенным над дверью кулачком. Рука подрагивала, сердце бешено колотилось в груди, заглушая мерное тиканье часов на стене. Девушка зажмурилась, стараясь найти в себе силы постучать, когда за внезапно приоткрывшейся дверью показался Дамиано. Впервые она видела его таким. Помятая рубашка выбилась из брюк, небрежно свисая по бокам; взъерошенные, сбитые в одну сторону, волосы спадали прямо на глаза. — Кейт…? Он смотрел перед собой затуманенными глазами, в которых теперь отразилось удивление, но казалось, будто совсем не замечал девушку. Дамиано не желал тешить себя наивными мечтами, не мог поверить, что она правда здесь, стоит на пороге его комнаты, глуповато хлопая своими огромными серыми глазами. Босая… В одной сорочке, что едва прикрывает стройные бедра, заставляя отводить взгляд. — Ты говорила, что выкинешь ее… — как непривычно было ей слышать от него такой слабый голос. Девушка растерялась, не могла подобрать слов, чувствуя, как щеки быстро наливаются кровью. Надеясь, что парень не разглядит в темноте ее смущение, она спросила: — Где ты был? Те самые слова, волновавшие ее столько времени. — Какое это имеет значение? — пустой голос, почти мертвый, лишенный каких-либо эмоций. — Большое, — выкрикнула девушка прежде, чем успела подумать. Парень замер, в недоумении разглядывая блики в ее серых радужках. — Я… волновалась, — призналась она приглушенным голосом, чувствуя, как легонько покалывает в груди. Дамиано отрицательно покачал головой, а его губы изогнулись в какой-то болезненной ухмылке. — Ты врёшь. Кейт приоткрыла рот, чтобы возразить, но слов не было, так же, как и причин беспокоиться о таком человеке, как он. Не зная, что сказать, что спросить, как сделать так, чтобы он поверил хоть единому слову, Кейт просто стояла на пороге, разглядывая его со стеснением и стыдом в глазах. — Отойди, — приказал он глухим тоном. — Да, конечно… я просто… — Ты просто что? — спросил парень с нотками раздражения. — Просто хотела узнать, где ты был, — прошептала Кейт, опуская глаза в пол, чувствуя себя полнейшей идиоткой. — Отдыхал, — резонно ответил Дамиано, — Теперь ты довольна? — Нет. Ты мог бы сказать нам, где ты и что с тобой. — Зачем? Действительно, Кейт, зачем? — Потому что мы беспокоились… я беспокоилась, — поправила себя девушка, поднимая глаза на солиста. Как же боялась она сейчас его реакции, боялась, что он начнет издеваться над ней, злорадно смеяться, догадавшись о ее глупых чувствах. Но он молчал. Долго молчал, пока наконец не нашел в себе силы прервать эту хрупкую тишину. — Кейт, ты… Вообще ничего не понимаешь? Его голос был словно надломлен, а в глазах промелькнула такая глубокая грусть, что сердце девушки заныло, сжимаясь от боли. — Не понимаю чего? Она вглядывалась в его лицо, пытаясь понять смысл сказанной им фразы, но прочитать что-либо в его взгляде — не могла. — Не важно. Проявившиеся на миг чувства вновь спрятались под этими отталкивающими словами. — Но ведь… — Иди спать, Кейт, — вымученно произнес он, — хватит задавать мне дурацкие вопросы. Дамиано прошел мимо, грубо толкнув девушку плечом, от чего она уловила в воздухе слабый запах алкоголя. — Ты пил? — испуганно спросила она, глядя на парня. — Я часто пью, не надо смотреть так, будто я сделал что-то ужасное, — снова эта недовольная ухмылка. — Тебе так сложно просто ответить, да? Обязательно надо придумать что-то дерзкое или нагрубить? Кейт поправила рукой распущенные волосы, заводя непослушную каштановую прядь за ухо, пока Дамиано наблюдал за этим движением, вовсе не вслушиваясь в смысл ее слов. — Я так раздражаю тебя? Вслед за вопросом послышался тихий всхлип. Девушка чуть подняла голову, стараясь сдержать подступившие к глазам непрошенные слезы. — Нет. — Тогда почему? — она задыхалась, — почему ты ведешь себя так со мной? Дамиано смотрел на нее и не понимал. Не понимал, с чего вдруг может она желать его внимания, обижаться на его грубость, глядя на него влажными от слез глазами. — Ты забыла, что я сделал? — спросил он, гневно посмотрев на девушку. — Не забыла. — И какого черта ты сейчас добиваешься? — Я не знаю, — призналась она, — не понимаю. — Тогда держись подальше, — рявкнул он, отворачиваясь. Глаза защипало, и он остановился, прикладывая ладонь к лицу, стараясь успокоиться, прийти в себя и заглушить кричащее подсознание, которое молило обернуться к ней и забрать назад эти слова. Но он стоял. Не двигался, пока не ощутил, как тоненькие руки девушки несмело обхватили его талию. — Но я не хочу, — шепнули ее дрожащие губы, когда она осторожно прижалась к его широкой спине, чувствуя, как напряглись под ее прикосновениями все мышцы итальянца. Первым желанием было кинуться прочь, грубо откинув к сторону ее нежные руки, но Дамиано замер, сжимая кулаки, пока не побелели костяшки. Невыносимо. Просто невыносимо смотреть, как она, наивная, со своей распахнутой душой, не понимающая саму себя, идет в объятия самого дьявола, умоляя быть с ней нежнее, ведь не сможет вынести его жестокости. Он чувствовал, как неистово колотится под ребрами сердце, стремясь разодрать к чертям эту грудную клетку и вырвать наружу — к ней. Ее горькие слезы мочили его рубашку, оставляя на ткани соленые пятна. Хотелось, ох, как же хотелось, повернуться и осторожно провести рукой по ее щекам, стирая с них ненавистную влагу, но… Но одним движением он оттолкнул ее от себя. Так резко, что девушка чуть не потеряла равновесие. С ее губ сорвался тихий стон. — Я могу сделать тебе больно, Кейт, — произнес он, заглушая собственное сердце, обливающееся кровью, от вида слез, которые наворачивались на ее глаза. — Я знаю, — захныкала девушка, не в силах больше сдерживать нахлынувшие эмоции. — Нет, ты не знаешь, — он покачал головой, усмехнувшись, — ты другая, Кейт… Ты не можешь вытерпеть даже малейшей грубости, и чего ты хочешь от меня? — с его губ сорвался истеричный смешок, — хочешь повторить тот вечер? — Хватит! — закричала вдруг девушка, — ты специально говоришь это… Но нет, я не верю… Я думаю, ты можешь иначе… — Ты неправильно думаешь. Дамиано резко отвернулся и зашагал прочь от девушки, оставляя ее в коридоре, залитую слезами. Обида. Боль. Снова. Когда она поймет, когда запретит своему глупому сердцу тревожиться из-за него? Неужели недостаточно всех прошлых встреч. Каждый раз он делает хуже, больнее… Разве он заслужил хоть капли тех чувств, что испытывала к нему Кейт? Почему всю неделю она изводила себя, думая о нем, переживая? Зачем пошла ночью к его двери, на что надеялась? Глупая… Наивная… А он словно видит насквозь, понимая каждый ее мимолетный взгляд и предостерегает, бережет от самого себя…***
Холодный кафель, ледяные брызги воды в лицо, судорожно дрожащие от болезненной безысходности руки. Сорвать с себя эту дурацкую кожу, сжечь, спалить дотла. Белоснежный фарфор раковины прожигает холодом опирающиеся на него разгоряченные руки, итальянца трясет, воротит от своих же слов, от вида своих влажных глаз в зеркале, от самого себя. Тошнит от того, что вновь не остановился вовремя, не смог найти тех нужных слов, снова и снова доводя ее до слез. Что-то гадкое щипало глаза, и он поднимал голову, глядя в потолок, в бессмысленных попытках успокоиться. Красные глаза, налитые кровью и ненавистью с презрением наблюдали с зеркала за его ничтожностью, всем видом говоря, насколько жалок он был сейчас. — Нет… — вырвался сдавленный звук из горла, — я не ты… Руки сжимались в кулаки, отчего массивные кольца врезались в кожу, оставляя на ней мгновенно краснеющие следы. — Правда? — издевалось отражение, — тогда выгляни в коридор. — Зачем? — Зачем? , — передразнивало оно с плотоядной ухмылкой, — А ты не знаешь? Так посмотри. — Я не буду. — Она плачет, изливается слезами из-за тебя. — Я ничего не сделал, — старался убедить самого себя Дамиано. — Вот именно — ты ничего не сделал, вновь упустил свой шанс… Она могла дать тебе так много, — мечтательно закатило глаза отражение, — только представь, а ты отверг ее… — Убирайся!!! — вырвался из груди дикий вопль, когда сжатая в кулак рука Дамиано с треском врезалась в зеркало, разбивая собственное лицо на тысячи мелких осколков, которые теперь падали на потрескавшийся кафель. Звон ударяющего об поверхность пола стекла, отражаясь от глухих стен, разлетался, наполняя собой всю ванную комнату. Кровь сочилась из множества мелких порезов, струясь алыми струйками по вздувшимся на руках венах, но он не замечал, не чувствовал этой боли. Она не шла ни в какое сравнение с той, что поселилась в сердце, отравляя его с каждым мгновением все больше, пока однажды не станет невыносимой. Тяжело дыша и смотря теперь в оставшуюся на стене голую фанеру, Дамиано все отчетливее слышал сквозь неутихающий шум в ушах собственное подсознание. Слабак. Не способный ни на что, кроме причинения боли. Не умеющий любить эгоист, которого не заботят другие, не заботят их чувства и страдания. И заглушить эти мысли становилось невозможно, так же бесполезно, как отрицать истину. Тогда почему так больно…? Казалось, словно треснуло, разлетевшись на мелкие куски, вовсе не зеркало, треснуло его сердце. Был ли хоть единый шанс исцелить все те раны, нанесённые ему за эту неделю? Дамиано выпал из жизни… Не мог появиться дома из-за нее, не мог крепко спать из-за нее, не мог думать ни о чем другом, кроме нее. А сегодня он вновь проснулся с ее именем на губах… Он вспомнил с какой нежностью и опаской она прильнула к нему, боясь его реакции, боясь осуждения в глазах или колких слов. Боже, она боялась даже его самого, но то мимолетное желание почувствовать рядом тепло его тела было сильнее, гораздо сильнее любых страхов. А он оттолкнул… Так грубо оттолкнул, уничтожив все ее вспыхнувшие внезапно чувства. Такие неокрепшие и невинные… как она сама. Почему Кейт так поступила, так глупо, так… необдуманно? Дамиано ведь сделал всё, чтобы она ненавидела его, чтобы мечтала никогда больше не видеть его в свой жизни, но… Но она все равно подалась ему навстречу, обнажая всю свою душу перед ним. Нет, она не должна была. Он не заслужил этого, не заслужил того счастья, о котором мечтал, а потому сам разрушил всё… Своим ледяным тоном и бесстрастным взглядом, теми словами, которые хотелось бы выжечь из своей памяти, оставив на их месте лишь тягостную пустоту, которая сейчас была на сердце. Мелкая бесконтрольная дрожь держала в напряжении всё тело, в голове шумело. Дамиано сам не понял и не помнил, как сумел выйти в коридор, как на подкашивающихся ногах дошел до нужной комнаты и, собравшись с духом, постучал. Три глухих удара залитыми кровью костяшками пальцев о дерево. Дверь приоткрылась. Показавшийся на пороге брюнет обеспокоенно оглядел друга изучающим взглядом, молча, одним лишь жестом приглашая войти. Казалось, что это конечная… Больше нет сил держать это в себе, все эти эмоции, чувства. Нестерпимо трудно. Впервые Дамиано хотелось переступить через свою гордость, вывалить все свои переживания на друга вместе с сопливыми оправданиями. Тот бездонный кувшин хреновых воспоминаний наконец переполнился, опрокидываясь на голову Итана. — Мне нужна помощь, — хрипло сказал он, не узнавая свой голос, и опустился на потертый диван. — Вижу, — Торкио косился на осколки стекла, не успевшие ссыпаться с ботинок итальянца, — мне купить новое зеркало в ванную? Торкио видел больше, чем показывал на своем лице, но знал, что невозможно вытянуть и капли информации из друга, пока тот сам не придет ею поделиться. — Нет, боже… — Дамиано прикрыл ладонью покрасневшие глаза, — дело в ней. Физиономия Итана не выражала никаких эмоций. Безмолвно поднявшись, он подошел к шкафу, выуживая оттуда полупустую бутылку виски, и, тотчас разлив ее по рюмкам, передал одну Дамиано. Тот с благодарностью кивнул другу, мгновенно ее осушая, и продолжил: — Есть кое-что важное, что тебе стоит знать… про тот вечер. Теперь уже Торкио опрокинул в себя рюмку, заметно меняясь в лице. — Я не хотел этого, — покачал головой Дамиано, — я не мог себя контролировать, мне… что-то подсыпали. — Конкретнее. — Какой-то возбудитель, — буркнул парень, подавляя тошноту, подкатившую к горлу от этих воспоминаний. — Я догадывался, — произнес Итан после долгих размышлений, — зачем ты пришел ко мне? И вообще мне стоило бы спросить, почему ты вваливаешься сюда во втором часу ночи с кровью на руках. — Об этом… позже, — выдохнул итальянец, — я пришел за советом. — В этом доме есть только один человек, которому ты должен это рассказывать, и это не я, — Торкио потянулся за бутылкой, наливая еще виски в рюмку Дамиано. — Она не поверит… — Ты не пробовал. — Я не могу… не могу, Итан! — прокричал он, пытаясь донести свою мысль до друга, — каждый гребаный раз, когда ее вижу, я делаю только хуже. Опустив голову, Дамиано в отчаянии прожигал взглядом свой напиток, надеясь, что Торкио прервет молчание какими-то дельными словами. Однако тот еще долго молчал, обдумывая всё услышанное. Он и правда давно догадывался, очень давно, еще с самого первого дня. Он видел состояние друга, замечал те взгляды, которые он кидал на девушку, понимая, что тот случай был недопустимой ошибкой, но никак не его собственным желанием. Итан хотел бы помочь, он даже согласился бы сам поговорить с Кейт, рассказать ей правду, но сперва он должен был знать ответ на один простой вопрос. — Она важна для тебя? — спросил он наконец. Растерянность в глазах Дамиано была почти осязаема, ровно так же, как напряжение, сквозящее в воздухе. Это был не банальный вопрос о лёгкой влюбленности или симпатии, Торкио интересовали настоящие чувства, которые испытывал его друг. Отвечать честно было трудно, врать еще сложнее, а молчать невозможно. Самое главное, что Дамиано знал верный ответ. Собрав всю свою волю в кулак и наступив на горло своей гордости, он сказал лишь одно простое… — Да. Это было самое правильное, самое нужное слово. И он не ошибся, подобрав его. Темные глаза Итана испытывающе глядели на друга, пытаясь прочитать все эмоции на его лице. Нервно постукивая по полу ногой, Дамиано со всем внимаем наблюдал за Торкио, в ожидании приговора. Тиканье настенных часов затерялось среди гудящего в ушах шума и головной боли, когда Итан заговорил: — Я верю, Дам… Знаю, что ты не хотел этого тогда. Небольшая повисшая в воздухе пауза. Дамиано сделал попытку сглотнуть, но высохшее от криков горло не слушалось, и он лишь выжидающе глядел на друга, когда он наконец пообещал: — Я поговорю с ней.