Без названия

Перед смертью человеку кажется, будто бы дни пролетают быстро, едва заметно. Он ощущает себя вакуумом с пустотой, находящемся в таком же вакууме. События в жизни близких и его же угасающей жизни волнуют мало. Он теряет все. Человек пред лицом смерти действительно свободен. Но Чарльз явно был исключением. Мнительность и чуткость очень обострились в нём за последние дни. Он не ел, почти не спал. Мужчина вложил последние силы в работу над туром группы и релизом. Может быть, так было даже лучше и скверные мысли отошли на второй план. "Работа улучшает самочувствие" — так , кажется, говорили ему взрослые, когда он был ещё подростком. Эффект плацебо, не больше. Ему все также плохо, всë тот же кашель, будь он проклят, и невыносимая головная боль. Занятость скорее отвлекает. Парни его почти не трогали. Разве что кто-нибудь мог угодить в очередные проблемы, но чаще всего они обходились в круглую сумму, и, реже, в пару судов, но менеджер уже к этому привык. Однажды, гробовую тишину его кабинета прервали гулкие шаги. Тяжёлый и глухой стук в дверь. Следом ещё один. Догадаться, кому они могли принадлежать было не трудно. — войдите Голос был ровным и твердым, но при этом слабым и больным. Первое на что обратил внимание Нэйтан. А следом на глаза. Два зеленых осколка, полные стеклянной, болезненной пустоты. Такие бывают у умирающих кошек. Помещение было таким же как и всегда, та же привычная лампа на столе, тот же приглушённый свет, как раньше. Но откуда то доносился едва уловимый, вызывающий ужас, запах смерти. —ты что-то хотел, Нэйтан? Молчание. — Нэйтан? —Какого хрена? — Очевидно, Нэйтан был в подпитии— какого хрена с тобой происходит и почему ты не говоришь об этом? — Я не хотел вас беспокоить. — Не ебëт чего ты хотел. Парни переживают. С тобой точно не порядок. Что будет дальше? Чарльз старался держать маску хладнокровия и спокойствия, но с каждой секундой разговора и с каждой фразой самообладание растворялось в напряжении и усталости. При этом волнение мужчины умиляло и сбивало с толку. —Вам не следует волноваться. — Чëрт с два! Повисло напряжëное молчание. Диск луны обдавал лицо Чарльза голубоватым сиянием. Кажется, будто оно фосфорисцирует во тьме кабинета. Нэйтан подходит к столу вплотную и опирается ладонями в край столешницы. Стол скрипнул. Два зелëных глаза уставились на мужчину в ожидании ответов. Конкретики, которая и Чарльзу была необходима. Кашель накатывал тяжёлой волной на слабую грудь. "Только не сейчас"- успел подумать он прежде чем согнуться пополам и с болью и кровью выпустить из глотки бутон злосчастного цветка. Густая, темная кровь капала рядом со смятой архидеей на полу. Воздух напитался железом. Зудела слизистая. —Вот дерьмо. Крепкие руки подхватили Оффденсена, постепенно падавшего в самый настоящий обморок. Тело обмякло и Нэйтану не составило труда перетащить его на кресло и приказать вызвать врача, стоявшим за дверью клокатирам. В глаза ударил белый свет. Это были большие лампы больничной палаты и Чарльз зажмурился. Руки лежали вдоль тела, от них тянулись ветви капельниц. Боль совсем исчезла, видимо настолько его накачали обезболивающими. Врача не было видно. Палата была тиха и пуста, лишь в коридоре едва слышно суетились медсëстры. Нэйтан был рядом, он, кажется, уснул. Без очков что-либо рассмотреть было крайне проблематично, но мужчина упорно разглядывал умиротворëнное лицо, редко моргая и едва дыша. — Добрый день, мистер Оффденсен. Мы вкололи вам антибиотики, скоро вы снова будете на ногах. Врач бесшумно зашëл через открытую дверь. — меня это очень радует—голос мужчины сильно дал слабину, а в конце он и вовсе перешёл в шепот. Врач посоветовал побыть в больнице ещё пару недель, но дел было слишком много. Нэйтан проснулся, но молчал, смотря то на доктора, то на Чарльза. Помещение вновь опустело. —мне жаль, что ты это видел. Откуда то взялся едва заметный сквозняк. Скоро его выпишут. Дня через два. Может больше. Посещение больницы давало мало толку, жизненных сил было все меньше и меньше с течением времени. Хуже было ещё и от глухой тоски, засевшей глубоко в нём. У них бы вряд ли что-нибудь вышло. Нэйтан закостенелый гомофоб, а у Чарльза в этом было мало опыта. Все, что он мог - наблюдать, запрятать собственные чувства в долгий ящик и ждать своей участи. Хотелось чтобы Нэйтана тут не было, не было того разговора. Но и просить уйти он не решался. —Подойди—на фамильярность не осталось сил и желания. Вряд-ли он долго проживет. Что мешает совершить хотя бы попытку? Собрав последние силы он обхватил руками шею Эксплоужена и так плотно прижался губами к его губам, будто он вот-вот раствориться, оставив за собой лишь белоснежные лепестки.