20:55.
Зал клуба был заполнен максимум на половину, люди повернулись к сцене. – Дорогие посетители, добро пожаловать в "TamTam". Возможно, сегодняшний вечер вы хотели провести в относительно спокойной обстановке, но я вынуждена вас огорчить. ‐ стоя на сцене, Катя улыбалась и сияла. Она только что согласилась выйти замуж за Мишу, и на её руке сверкало колечко. – Сегодня здесь выступают ваши любимые "Король и Шут"! В конце весны этого года мы попрощаемся с TamTam'ом уже навсегда. – "Король и Шут" больше не вернуться сюда? - крикнула какая-то девушка, внешностью смутно напоминающая Анфису. – Нет. Никто больше не вернётся сюда. Коллектив группы и мои коллеги не хотели, чтобы я это говорила, но в мае наш любимый клуб закрывается. Я хочу, чтобы вы знали об этом, чтобы вы успели попрощаться с клубом, не откладывали поход сюда с друзьями на потом. Сегодня здесь последний раз выступает группа "Король и Шут". Поприветствуем! ‐ Балунова улыбнулась и ушла со сцены, на которую вышли музыканты. – Друзья, рады всех вас видеть! Как и сказала моя невеста, - после этих слов Горшка глаза всех членов группы вылезли на лоб. – Скорее всего, сегодня мы выступаем здесь последний раз в истории TamTam'a. Мы впервые выступили здесь 10 лет назад, "Король и Шут" и TamTаm начинали вместе. Я хочу, чтобы вы запомнили: TamTam – это не место, TamTam – это люди.2 октября, 1999 год. 14:41.
Улицы были завалены сухими листьями, местами были лужи, деревья стояли голые. Из чёрной иномарки вышел высокий мужчина в тёплом свитере и кожаном плаще. Волосы его были в полном беспорядке, ветер ещё сильнее их раздувал. Он обошёл машину спереди, открыл переднюю пассажирскую дверь и помог вылезти жене. Она была одета примерно так же: похожий чёрный плащ, чёрные джинсы для беременных, высокие армейские сапоги, шерстяной вязаный жёлто-оранжевый свитер с высоким горлом. Её на половину светлые волосы тут же разметал по спине и плечам ветер. Несмотря на предпоследний месяц беременности, Горшенёва всё равно оставалась стройной и аккуратной – это было понятно по худым ногам и совершенно не изменившимся чертам лица. Миша поставил машину на сигнализацию и повёл жену к подъезду, где их уже ждал ещё один мужчина. Они приехали на день рождения Катиного племянника Кирилла. Катя не могла идти быстро, а они уже немного опаздывали, поэтому Горшенёв пошёл на отчаянный шаг – он подхватил жену на руки и ускорил темп. Та сначала взвизгнула, а потом громко рассмеялась. Смех её был красивый, заливистый, переливался и звенел, как колокольчик. Остановившись возле подъезда, Миша опустил жену на землю. Они весело поздоровались с ожидавшим их Поручиком и все вместе зашли в парадную девятиэтажки. Поднявшись на лифте на 7 этаж, поспешили в квартиру Балуновых.15:36.
Четырёхлетний мальчишка удивлённо разглядывал округлившийся живот своей тётки, совершенно позабыв про праздник и торжество. Женщина боком сидела в большом кресле отца мальчика, запрокинув ноги на подлокотник, и озадаченно наблюдала за девушкой Ольгой, которая почему-то очень мило общалась с Горшенёвым, держа на руках маленькую девочку. Эта Ольга была какой-то подругой Вари, с которой девушки познакомились ещё в институте, и Кате откровенно не нравилась ещё с тех времён. Так часто общаются они уже около полугода. Хоть Оля и была довольно приятной и вежливой девушкой в общении, она часто заходила за грань. За все их встречи, которых было всего-то около десяти или пятнадцати за последние полгода, девушка всё время общалась с Горшком как-то очень мило, постоянно смущаясь и улыбаясь чему-то. И это крайне напрягало Горшенёву. Рядом с женой лидера "Шутов" появилась Балунова. – Ну-ка, брат, пойдём. Поговорим об этом. - Варя помогла подруге встать и потащила в ванную. Ванная оказалась довольно большая, и места там хватило бы на 7 человек. – Рассказывай. – Что рассказывать? - удивлённо смотря на подругу, спросила Катя. – Я видела, как ты смотрела на Олю и Мишу. Слушай, ты ведь прекрасно знаешь, что Миша тебя любит. Ты носишь его ребёнка, которого он тоже очень любит. – И что? Ношу и ношу! Мы не знаем, как он себя поведёт, после того, как я рожу. – Катя! Что за мысли? Подожди минутку. - русая вышла из ванной, а через минуту пришёл её муж. – Чё стряслось? - спрашивает он, закрывая за собой дверь. – Угадай с трёх раз. - едко ответила девушка. – Ладно, да, Варя рассказала, что ты не хочешь ей говорить. Скажи мне, почему ты так относишься к Оле и её дружбе с Мишей. – Каждый раз, когда мы видимся с Олей, случайно или нет, она всё время клеится к Мише. Глазки ему строит, а он так мило с ней болтает. Ты знаешь, как он обычно реагирует, когда к нему цепляются девушки. А ей Миша всё время улыбается, с дочкой её сюсюкается, как будто это его дочь. – И ты думаешь, что когда ты родишь, Миша может уйти к Оле? – Да! Он ушёл ко мне, когда ещё не развёлся с Анфисой. Откуда мне знать, что он там решит для себя. – Бусь, слушай меня. Плакать не надо. Ты же знаешь, что он тебя любит, да? – Надолго ли эта любовь? Она моложе меня, красивее, стройнее. Закончила школу на "отлично", не бывшая наркоманка и ни с кем не дерётся. – О, началось. Бусинка, пусть она моложе, но она точно не красивее и не стройнее. Стройнее она сейчас, потому что ты беременна. Но ты и беременная стройная и красивая. Видела бы ты, как её во время беременности раздуло. Она точно не дерётся так же хорошо, как ты, не умеет играть на гитаре, бас-гитаре и фортепиано, не танцует лучше любого профессионала и уж явно не такая красавица. – Но она же ему нравится! Ты посмотри на них! – Я могу пойти и отпиздить его, если хочешь, чтобы он понял, что тебе не приятно. Хочешь? Пойдём. - было видно, что он уже выпил. Он взял её за руку и повёл за собой. – Саша, не надо, пожалуйста. Успокойся, прошу тебя. - он уже отпустил её руку, и Катя сама цеплялась за его руки, спину, кожаный ремень. – Проблему надо решать, Бусь. А пока ты не можешь её решить, в силу своей глубокой беременности, её решу я. - поцеловав сестру в лоб и оставив её на пороге гостиной, он двинулся к другу. Горшенёв вместе с Ольгой стоял возле стола с едой и жевал виноград, а рука его покилась на её плечах. Балунов, что-то шепнул ему на ухо, вместе ним отошёл в сторонку и начал что-то разъяснять. – Саша, перестань, пожалуйста. Я сама разберусь, Саша! А! ‐ Катя громко вскрикнула, когда её брат нанёс первый удар её мужу. Не трезвый Горшенёв тут же ударил в ответ, и завязалась драка. – Бусь, пойдём-ка в сторонку... - совершенно трезвый Поручик отвёл Катю подальше от разошедшихся мужчин, которых уже разнимали Яша и Андрей. – Я хочу домой, пожалуйста, отвези меня домой. - своими заледенелыми руками Горшенёва схватила друга и потянула к выходу. – Хорошо, только спокойно. Тебе нужно помочь одеться? Нет? Тогда я пойду, скажу Варе, что повёз тебя домой. Ладно? - он быстренько сбегал к хозяйке квартиры, попрощался за двоих и вернулся в коридор. Катя, уже обутая, одевала свой плащ и шапку. 16:16. – Только не к нам. Пожалуйста. К тебе, к маме, к Андрею, к Лёше, к Маше, к кому угодно, только не к нам. - они уже сидели в машине Щиголева, когда девушка вдруг выдала такое. – Хорошо. Поедем к Лёхе, он за тобой приглядит. Вечером я вернусь и заберу тебя. Ладно? – Да. Через минут 30-40 пути, они уже были в знакомом Купчино и стояли возле двери в квартиру лидера "Кукрыниксов". Барабанщик обнимал плачущую девушку и гладил её по спине и голове. Дверь открылась, на пороге показался Лёшка в синей футболке с рисунками и чёрных шортах. Он пропустил друзей в квартиру и отправил на кухню пить чай. Они звонили, когда только выехали к нему, поэтому он ждал их. Объяснив парням всю ситуацию, сильно перенервничавшая Катя попросилась спать, и Алексей проводил её в свою комнату. Как только будущая мать уснула, Поручик отправился обратно. 17:20. – А где Катя? - спросила Ольга, когда скандал немного утих. – Уехала. - резко ответила жена Балунова. – В смысле? Куда? - Горшок и Балу подскочили из своих углов. – Поручик вернётся, у него и спросите. – Она с ним уехала?! Блять, да они ахуели! - Горшенёв, сидящий в своём углу и вспомнивший их отношения десятилетней давности, которые длились 3 года, буквально взбесился. – Нет, Гаврила, они уехали*. Вы оба будете молиться, чтобы я вас не убила, если накинитесь на Сашу. А теперь я рассказываю: когда вы двое начали драться, Катя очень испугалась, ей стало нехорошо, она сильно нервничала и попросила Сашу отвезти её домой. Но! Они поехали не домой. Возможно, к родителям, я не знаю куда. Всё, что я знаю, это то, что Катя очень переживала и сейчас спит. – А кто-нибудь объяснит, почему эти два долбоёба вообще начали драться? - уже вспылил Князь. – Блять, я стоял с Олей разговаривал, виноград жрал, Балу подошёл ко мне, говорит: "Пошли отойдём, поговорим". Ну я иду блять за ним и он такой: "Мих, ты в курсе, что ты женат и у тебя жена беременная?". Блять, нет, конечно, я не знал! Только что из космоса вернулся. И он мне говорит: "Тогда нахуй к другой бабе лезешь? А если она лезет, зачем поддерживаешь?". Сказал, что предупреждал меня насчёт "обидишь сестру – уебу нахуй" и заехал мне по морде. Я блять нихуя не понял и ёбнул в ответ. – Блять, Оль, без обид, но Гаврила, ёпт, ты ж у неё на глазах сюсюкаешься с Олькой и дочкой её! Катюхе не приятно! Она, блять, рев-ну-ет! Варька меня зовёт, говорит: "Пойди, поговори с ней, она мне не говорит ничего". Ну я пошёл, спрашиваю чё у неё случилось, она и рассказала. Говорит: "Боюсь, что Миша к Оле уйдёт, когда я рожу". Во-первых, Мих, ты реально поступаешь не правильно, приехал с беременной женой и весь праздник тусишь с другой бабой, а про жену забыл. Ей не приятно, она ревнует, думает чёрт знает что. Во-вторых, она беременна, все чувства у неё обострены, она ревнует ещё сильнее. Так что я бы не удивился, если б ты вдруг свалил к Оле, а она вернулась к Поручику, друг мой. – Ты ахуел или да? - Миша пошёл в сторону друга, который так и не сдвинулся с места. – Сядь, герой херов. Любит она тебя и не уйдёт никуда. А вот ты под вопросом... ‐ русая отправила Михаила обратно в его угол. 18:25. Квартира Алексея Горшенёва. – Лёш? Ты здесь? - приподнявшись на кровати, позвала Екатерина. – Да, я з-здесь. - Горшенёв встал с кресла, на котором сидел последние полчаса. – Есть телефон домашний? Хочу Варе позвонить. – Д-да, на кухне на подоконнике стоит. Пойдём. Быстренько набрав домашний брата, Катя стала ждать, когда ответит подруга. – Да? – Барби, это я. Как там у вас? – Всё тихо, хулиганы в разных углах, иногда кидают друг в друга виноград. – Саша доехал? – Да, он вернулся ровно 27 минут назад. Сказал, что сейчас соберёт немного еды, купит апельсины и поедет за тобой. Катя, какие апельсины? – Откуда я знаю? Лёш, у тебя есть что-нибудь? У него нечего есть. Мы голодные. Скажи Саше, пусть прихватит немного тортика, пюрешку картофельную и те аппетитные котлетки со стола. – Сань, возьми на столе кастрюлю с картошкой! Отложи в мисочку и котлеток кинь! Подожди, огурцы возьми! Я сейчас ещё тортик положу, который остался. – Спасибо, брат. – Всё для тебя, брат. Как чувствуешь себя? – Вполне сносно, пинается иногда. – Ну, значит всё хорошо. Саш, яблоки и торт щас принесу. Ладно, побежала я, а то он уже уходить собрался. Стой, подожди, Миша походу с ним собрался. – Не надо! Я не готова его видеть сейчас. – Горшенёв! - заорала бывшая Спицева. – Быстро вернулся в свой угол, пока я отцу твоему не позвонила! – Спасибо, брат, ты лучшая. Беги. – Стараюсь, брат. Бегу. Катя повесила телефон на место и села за стол. Ожидая друга, она выстукивала на поверхности стола "Звезду по имени Солнце". Рядом сидел её деверь и пил чай. Её чай стоял на столе и остывал. То же время. Квартира Балуновых. – Так, Сань, вот в этом контейнере торт вам, здесь картошка с котлетами, в этом пакете яблоки, огурцы и несколько апельсинов, в магазин можешь не заходить. Сейчас сложим всё в одну сумку и поедешь. ‐ Балунова ходила из кухни в прихожую и что-то рассказывала. – Это она всё попросила? - он понимал, что эта еда им на двоих-троих, но он не ожидал, что её будет так много. – Она попросила торт, картошку и котлеты. Остальное положила я, потому что она это любит. Сам понимаешь, беременность, а тем более конец последнего триместра. Это тяжело. Смотри, тут её сумка стоит, всё, что ей нужно, лежит здесь. Она зовёт это "тревожный чемоданчик". ‐ она указала на сумку рядом с дверью. – Чемоданчик? Это товарный вагон! Может лучше Миху с собой взять? Он хотя бы знает, что делать. К тому же, он её муж. – Нет, она не хочет его ни видеть, ни слышать. Я бы отправила Яшу или Андрея, но кто будет Сашу и Мишу разнимать, когда они опять сцепятся? Тебя мне для этого жалко. У Машки первый триместр и дикий токсикоз, ей своих проблем хватает, Ренегату я не доверяю, а солнце вообще его ненавидит. И вообще, из всех них ты Катю знаешь лучше всех, сможешь найти к ней подход, если потребуется. Вы ведь встречались какое-то время, между вами особая связь. – А, то есть то, что она замужем и ждёт моего ребёнка вообще нихуя не значит? Между нами нет связи, типа? ‐ Горшенёв опять вылез в коридор из своего угла и начал что-то предъявлять. – Слушай сюда, муженёк, если она ждёт твоего ребёнка, то почему ты весь день обжимался с другой девушкой у неё на глазах? Не поделишься? Я бы с удовольствием отдала её замуж за Сашу, а не за тебя. Я никогда не видела, чтобы муж относился так к своей жене. – Варь, я поехал. Время уже восьмой час. - Щиголев улыбнулся и махнул на прощание. – Хорошо. Передавай "привет" Лёшке. Давай, пока. – ОНА У ЯГОДЫ?! Почему мне нельзя к ней? – Потому что она не хочет тебя видеть! Чего непонятного? Была бы моя воля, я бы давно тебя к ней отправила на ракете! Но она не хочет! Ты её обидел! – Да что я блять сделал?! – Почему ты ещё не понял? Иди обратно и думай! Когда она захочет тебя увидеть, тебе скажут! Поручик вышел из квартиры с сумкой еды в одной руке и сумкой с вещами в другой. 10 октября 1999 года. 10:37. Горшенёв стоял с огромным букетом Катиных любимых больших ромашек на пороге дома родителей друга и жены. Он какое-то время переминался с ноги на ногу, не решаясь позвонить в звонок, но всё же нажал на кнопку звонка. Через минуту дверь открыла Татьяна Балунова. – Здравствуйте, тёть Тань. ‐ Миша лучезарно улыбнулся женщине, подозревая, что она знает об их небольшой ссоре. – Здравствуй, Миша. Если ты дочку мою ищешь, то её нет здесь. - женщина немного опешила, увидев ромашки в руках зятя, но тут же пришла в себя. – А где она? Она звонила, просила забрать её, говорит: "Я на Ржевке, у родителей". Ну я и помчал сюда сразу. ‐ на лице музыканта отобразилась крайняя степень удивления. – Так ты просто слушал невнимательно. Звонила-то она от нас, часов в 8 утра ещё, а потом обратно, к Щиголевым, ушла. Они там всю неделю и жили. Ты сходи, проверь, не пустят на порог – вернёшься.