Искра в темноте. Дьявольское наследие

Вероятно, много. Не успела Елена немного прийти в себя из-за того, что натворила (хотя гибрид и здесь отчего-то проявил к ней сочувствие, и все думали, что она просто нашла труп Кирана, а не была той, кто его убил), осмотреть комнаты, что ей выделили, обжиться, как уже пришел тот день, когда ей нужно было вновь, как и год назад, и еще год до того, облачится в черное, оставить детей с Давиной, которая девочкам очень понравилась, и отправляться на похороны священника, ибо кроме нее, все еще числящейся, как его родственница, из родных в последний путь проводить его было некому. Нет, когда они, Клаус, Хейли, Элайджа, Марсель, которые так же пришли, оказались в церкви, тут был, казалось бы, весь город, но О’Коннеллов, или даже Редфилдов, тут не было. Лишь она. Поэтому Елена села туда, где должны были сидеть его родственники, и со стоически лицом принимала соболезнования всех присутствующих. — Ты не должна этого делать, — тихо сказал ей Клаус, который в последние пару дней вновь стал выглядеть не очень. Он был немного бледен, а под глазами появились синяки. Странное состояние для гибрида, но тем не менее. — Должна, — твердо сказала она, не оборачиваясь к мужчине, и продолжая смотреть на умиротворенное лицо Кирана, который лежал в гробу. К нему подходили люди и прощались, а потом подходили к ней, и она собиралась выстоять до конца несмотря на то, что очередь прощающихся была бесконечной. На миг Елена все же оглянулась, когда очередной человек отошел от нее, и шепотом добавила: — А ты должен поспать. Выглядишь ужасно. Клаус фыркнул и промолчал. Отвечать он ей явно не собирался, и до конца церемонии больше не говорил ей ни слова. Хотя бы потому, что не собирался ныть о том, что ему снится Майкл уже которую ночь, и убивает его. И его дочерей. Вот только если безликий младенец, которого Хейли еще не родила, когда умирал, не причинял ему столько боли, ведь он его еще не видел, то видя смерть Солы, чье личико он лицезрел каждый день, которую он держал на руках и знал ее запах, его сводила с ума, и проснувшись, он долго не мог прийти в себя. Порой, пока, не сходит в детскую, чтобы убедится, что с дочкой все в порядке, вообще уснуть не мог. Или пока не увидит ее мать. Всего пару раз, но вместо дочерей в его снах, умирала именно она, и это тоже неожиданно сильно ранило и пугало. Попытки залить свои беды алкоголем были провальными, но Клаус не переставал пытаться, и когда все действо переместилось в бар, он стремительно стал поглощать как можно больше бурбона и водки, которые смешал в одном бокале. Но когда он хотел закинуть в себя очередной бокал этой горючей смеси, вдруг цепкие пальчики выхватили бокал из его рук, а перед ним села сердитая Елена Гилберт. — Может хватит? Ты уже неделю с тех пор, как… как Кирана не стало, закидываешься алкоголем, но я не думаю, что ты настолько сильно о нем скорбишь, поэтому быстро выкладывай, что случилось, — резко сказала она. — Мне некогда здесь сидеть. Я давно уже должна была вернуться домой к твоей, кстати, дочери, которая не должна нюхать твой перегар, и покормить ее, а не сидеть тут с тобой, и не смотреть, как люди веселятся из-за смерти Кирана, будто у них тут отвязная вечеринка, а не поминки. Клаус моргнул, а потом опустил голову на сложенные руки и пьяно засмеялся. Вот упрямая!.. — Говорит та, кто предпочитает уходить от моих вопросов, — ехидно сказал он, подняв голову, и вскинув бровь. Клаус отнюдь не собирался забывать о том, что она так и не рассказала, как исцелилась, и как стала «племянницей» Кирана. Но Елена лишь одарила его тяжелым взглядом, и выразительно подняла бровь. Наглая девчонка!.. — Мне… мне снятся сны, — наконец тихо признал он и налил себе еще бокал. — О моем отце и… — мужчина раздраженно махнул рукой вокруг себя, и продолжил: — Я знаю. Знаю. Может это мой испуг оттого, что я могу напортачить, — он указал на нее пальцем, — как ты и говорила, и оттолкнуть от себя девочек. Что мои дочери меня возненавидят, как я своего отца. Что отцовство меня пугает… — Ты уже был отцом, — мягко сказала Елена, и незаметно кивнула в сторону Марселя, что бродил по бару, и попивал свою дозу бурбона. — И судя по всему, неплохо справился, даже если оно тебя и пугало. И с Солой ты прекрасен, и ребенком Хейли будет так же. — Если она не решит остаться жить на болотах вечно, — буркнул Клаус, отчего Елена поморщилась. Инцидент на болотах, когда там прогремел взрыв, был болезненным ударом по авторитету Клауса в квартале, и той картинке единства, которую он пытался всем показать. Отношения с Хейли и без того натянутые испортились еще больше, и… А теперь еще и потеря главы фракции людей. Все это было сгущало в квартале и без того тяжелую атмосферу. Елене все это не нравилось. Но две тайные попытки, которые она предприняла за это время (Боже! Она уже второй месяц живет с Первородными, кто бы мог подумать?), были неудачными, и, как и в первый раз, едва она оказывалась неподалеку от границы, ее голову сдавливало от боли, которая не отпускала, пока она не отъезжала обратно в черту города. Так что уйти она не могла, но жить в этом было невыносимо. — Смеются и танцуют вокруг тела родного человека, — уныло протянул тем временем Клаус, переведя взгляд на толпу. — Какая дикость. Тут Елена была согласна. Ей тоже не очень-то нравилась местная традиция провожания мертвых в последний путь, но промолчала. Она заметила в толпе Элайджу, и поймав его взгляд, выразительно кивнула на его упивающегося в стельку брата. Мужчина, с которым ей удалось установить неплохие дружеские отношения, нахмурился, и не прошло и секунды, как оказался рядом с ними, и забрав бутылку из рук Клауса, сел рядом с ними за стол. — Напиваешься, брат? — сказал Элайджа наливая стакан уже для себя. — Неужто так скорбишь? Обычно это включает в себя отрицание, гнев и склад гробов в подвале. Елена закатила глаза, понимая, что помощи, на которую она надеялась от него, зря ждала. Она все же пнула его под столом, и он запнулся на полуслове. — Спасибо, брат, — саркастично сказал Клаус, и вновь вернув себе бутылку, тем же тоном, продолжил: — Ты всегда был мне поддержкой и опорой. Но сегодня давай обойдемся без этого. Сегодня день мира, и я хотел бы насладится им, даже если это даст нашим невидимым врагам время, чтобы построить свои козни вокруг нашей семьи. А теперь я бы хотел прикончить эту бутылку и может даже не одну, пытаясь утопить демона, который преследует меня, — он драматично вскинул стеклянную тару, и громко закончил: — За тебя Майкл! Ты как нельзя вовремя! Елена покачала головой, смотря, как остатки бурбона исчезают в его горле, надеясь, что ее дочь не будет столь театральной, но заметив, как напрягся Элайджа, нахмурилась. — А поподробнее? — медленно произнес он, и весь подобрался. — Тебе снился наш отец? Клаус скривился. — Хочешь понасмехаться надо мной? Ну давай, — с зарождающейся злостью в глазах, сказал он, и стиснул зубы. Элайджа прищурился. — Уверяю тебя, брат, — произнес брюнет. — Это я собираюсь делать в последнюю очередь. Ведь… — Тебе он тоже снится, — хрипловато произнесла Елена, и облизала с миг пересохшие губы, которые вдруг отчаянно захотела смочить бурбоном, и с трудом сдержала порыв, когда Элайджа настороженно кивнул, и сказал: — Каждую ночь, с того момента, как скончался священник. Елена на миг прикрыла глаза. — Ваши родители вообще могут перестать воскресать? — жестко сказала она, и сильнее закуталась в свою черную кофту. Девушка не верила, что то, что после того, как Эстер, которая, очевидно, бродила где-то здесь в чужой коже, или скоро будет бродить, изжив со свету Кирана, и сразу начавшиеся сны с ее муженьком у обоих ее сыновей, это просто совпадение. А еще ее видение о той девушке… Они еще дважды повторялись, и кончались после просьбы той разбудить ее… — О чем ты? — тихо зарычал Клаус, в чьем голосе были едва различимые нотки беспокойства. — Неужто моя старая мама вновь посещала тебя? — Не меня, — сглотнув, вымолвила Елена, старательно отгоняя последний образ живого священника, что так и стоял перед ее глазами. — Кирана. Перед… перед тем, как умереть, он сказал, что «она» его не отпустит, и что… Эта «она» — Эстер. А еще он сказал, что она близко, и скоро будет здесь. Мужчины изумленно переглянулись, а потом Клаус раздраженно скривился. В его глазах блестел костер гнева, а губы так и норовились скривится в оскале. — И когда ты, любовь моя, собиралась об этом нам сообщить? — издевательски протянул гибрид, и вдруг ударил ладонь плашмя по столу, и попал прямо по бокалу, который тут же разлетелся на осколки, некоторые из которых впились ему в ладонь. — Когда моя мать постучала бы нам в двери?! Но Елена даже не вздрогнула. — Я говорю тебе это сейчас, — категорично сказала она, и резко встала. — У меня, знаешь ли, были и другие заботы и переживания. И хочешь знать, отчего они? — она насмешливо стала загибать пальцы, и чувствуя, что ее несет, продолжила, не способная остановится. — Твоя мамаша так же, еще в первый раз, сообщила, что за нашей дочерью притащится какая-то Далия! И теперь, я постоянно оглядываюсь по сторонам, так как моя паранойя растет ни по дням, а по часам. Я не могу найти своего брата уже который месяц, я прячусь под личиной племянницы Кирана, потому, что Розу хотят разобрать на органы какие-то спец.службы, со мной творится какая-то дичь, я не могу покинуть этот чертов город, причем буквально, потому, что мою голову тут же пронзает невыносимая боль, и у девочек тоже, — она ткнула пальцев его сторону, и запальчиво закончила: — А еще я застряла с тобой, ноющим из-за того, что его мучают кошмары об отчиме-садисте и твоей семьей! Я уже молчу о том, что сегодня я выслушала кучу соболезнование о смерти человека, чья кровь навсегда останется на моих руках! Доволен теперь? Или я упустила что-то из тех вопросов, на которые ты так жаждал услышать ответ? После чего развернулась, и быстро скрылась в толпе, краем глаза заметив, как к компании Первородных присоединилась Хейли, и сходу, игнорируя их взгляды, которыми они сверлили спину уходящей Елены, начала требовать, когда уже будут готовы какие-то кольца луны или что-то подобное.

***

Но далеко она не ушла. Просто набрела на кухню, и прислонившись спиной к столу, закрыла лицо руками, уже сожалея, что открыла рот. И зачем только?.. Впрочем, о том, что она сразу об Эстер не рассказала, Елена себя не раз ругала, ибо эта информация была из ряда той, что ей стоило поделится с братьями. Но ее голова была полна столькими мыслями и заботами… — Я сожалею о вашем дяде, — вдруг произнес елейный голос, и на миг замерев, Елена обернулась и увидела Франческу Корреа. Эффектная брюнетка, в чьих чертах лица прослеживались азиатские корни. Женщина, с которой она виделась на прощание. Та ей с первого взгляда не понравилась, но она никак не показала это, считая, что видит ее лишь единожды и более не столкнется. — Елена, верно? Я слышала, что вы только недавно воссоединились со своим кровным дядей, и так скоро его потерять… — Да, это был удар, — отрывисто сказала Елена и сложила руки на груди. — Извините, но вам что-то нужно? Франческа усмехнулась. — А вы бойкая, — промолвила она, и поставила стакан, что держала в руках на стол, который их разделял. — Но да. Я хотела бы узнать, не оставлял ли вам Киран некое ожерелье… С ключом. Он должен был оставить его мне, но… Оно пропало. Елена подняла бровь. — Извините?.. — прохладно сказала она. — Я не думаю, что помню ваше имя… Нет, она помнила, но говорить об этом не собиралась. Дамочка была наглая и все больше внушала ей недоверие. Так что… — Ох, и впрямь, я, кажется, была груба, — сказала женщина, чьи глаза, несмотря на улыбку, холодно блеснули. — Я Франческа Корреа. Я заняла должность вашего дяди, когда… Когда его прокляли наши враги. Елена прищурилась. Ах, вот значит кто теперь была главой фракции людей!. Нет, она слышала, что ею стала женщина, но не имени, ни ничего-то еще не знала о ней. Да ей было и неинтересно. Слишком уж она была погружена в заботы о девочках, в которых хотела утопится, чтобы не чувствовать, как ее жрет вина, и страх за Джереми, которого она еще несколько дней назад попросила Давину отыскать, но та, сколько не пробовала, не смогла этого сделать, лишь устало вздыхала и говорила, что он жив, но его скрывает какая-то сильная ведьма. Елена искренне надеялась, что это Бонни, а не кто-то еще, кто мог бы взять в плен ее младшего брата. — И чего вы хотите? Этот таинственный ключ-то вам чем поможет? — грубо сказала она. — Который, кстати, дядя, мне не оставлял, и вам ничего передать не желал перед тем, как испустить дух. Поэтому, извините меня. И развернувшись, поспешила прочь от жуткой дамочки, которая сверлила ее спину тяжелым взглядом, пока она не скрылась от него среди потока людей, теперь желая лишь вернуться к детям, и запереться в своих комнатах на ближайшие сутки. Или неделю. А лучше месяц, или даже год. Но кто же даст?.. Елена так поспешно вышла из бара, что не заметила, как в конце улицы, среди теней проулка, появилась невысокая фигурка, и стала что-то шептать ей вслед, держа в руках тряпичную куклу, в которую она с наслаждением втыкала иглу. Лишь на миг она остановилась, поняв, что ее внезапно окутал неестественный холод, пробирающий до самых костей. Девушка перевернула плечами, и потуже завернувшись в кофту, отправилась дальше по мощенной дороге, прямо к особняку.