***
Хейли замерла прямо посередине дороги, когда они были недалеко от Скотобойни, и растерянно моргнула. — Я не… Я не понимаю, — пробормотала она, и нахмурилась. Девушка пыталась сосредоточится на зове дочери, но слабость, голод, и свет ей мешали. К тому же… Было такое чувство, что ее девочка только что была в одном месте, а теперь в другом. В один момент, она была далеко, но теперь… — Она… Я не могу… — начала Хейли, а потом пошатнулась, и потеряла сознание. Элайджа тут же поймал девушку, которая стремительно слабела, и если она не выпьет кровь дочери, то и вовсе умрет, а потом переглянулся с братом. Точнее попытался. Старший Майклсон видел, что потеря всех дочерей подкосила его брата и вела к опасной грани, откуда даже он уже не сможет его вытащить, если они в ближайшее время не найдут девочек. И не спасут их матерей, одна из которых умирает, а другая пропала. Когда они вернулись домой, то вампиры больше не стонали. Они все были мертвы. Часть из них уже сгорела в лучах солнца, что падали во двор, а те, кто были в кольцах, просто лежали серыми и иссохшимися куклами. Клаус видел, что поверх первоначальных укусов, на их шеях были новые, и подозревал, что оборотни вернулись, чтобы доделать свое дело. — Кажется, оборотни вернулись, чтобы добить неприятелей, — процедил он, и повернул голову Элайдже. Тот нахмурился, и внимательно оглядевшись, подозрительно сказал: — Я так не думаю. Он кивнул на одно из тел, и, повернувшись, Клаус увидел, что в нескольких телах, явно умерших не от яда, торчали деревянные колья, глубоко всаженные в грудь. И довольно мастерски. Гибрид прищурился, и вдруг замер. Тук-тук… Стучало два сердца. Одно сильное и взрослое. Более того, довольно спокойное с учетом этой обстановки, а второе маленькое. Как у ребенка. Оно билось чуть быстрее, и было чуть тише. Мужчина резко поднял голову, и посмотрел вверх. А потом за мгновение оказался там, где звук был сильнее, и, мимоходом поняв, что он рядом с комнатами Елены, ворвался внутрь. И тут же получил стрелой в плечо. — Агрх! — простонал Клаус, в который уже раз проклиная ведьму, которая его так ослабила, и выдернув деревянную стрелу, смоченную в вербене и аконите, что немало важно, оскалился и посмотрел на того глупца, кто посмел его ранить. И удивленно поднял бровь. — Юный Гилберт? — сказал гибрид, и внимательно оглядел юнца, который с тех пор, как он видел его в последний раз сильно изменился. В плечах раздался, заматерел, и с трудом теперь напоминал того подростка, что столь отчаянно тренировался и искал сестру, прежде чем, плюнуть на все и перенять пример учителя, стал заливать в себя непомерное количество алкоголя, чье тело Клаус некогда реквизировал. Гибрид усмехнулся. — Вижу охотничьи инстинкты оказались сильнее желания бесславно упиться до смерти, юный Гилберт? — с насмешкой в голосе сказал он, и одним щелчком сломав стрелу, уронил ее на пол, выразительно смотря на парня. Клаус знал, что тот был потенциальным охотником, но насколько он помнил, становление им юнец забросил в пользу поисков сестры. Кстати, о ней… Елена все еще была без вести пропавшей, и он даже думать не хотел, что с ней могло случится. Не желал ее признавать худшее. Впрочем… — Твоя сестра случаем не с тобой? — решил спросит Клаус. Но парень зарычал, и сделал порывистый шаг вперед, наконец опустив арбалет. — Ах, ты ублюдок!.. — хрипло сказал Джереми. — Еще и издеваешься? Да ты!.. Вот только договорить он не успел. Клаус вновь обратил внимание на второе сердцебиение, и, примерно в тот же момент, раздался плачь. Он метнул предостерегающий взгляд на парня, который собрался сделать шаг в сторону спальни, откуда доносился звук, и за мгновение оказался перед аркой. — Ма, ма, — горестно выла маленькая Роза, что сидела по центру кровати, а увидев его тут же вытянула ручки вверх. — Ап!.. Против воли, губы гибрида едва заметно дрогнули, и он безропотно выполнил приказ юной мисс, радуясь, что хоть один ребенок, что находился под его опекой, живя в этом доме, в безопасности. Хотя эгоистичная часть него была разочарована, что это не его кровные девочки, но все же привязанности к этой крохе, наподобие той, что у него с первого взгляда вызвал некогда один мальчишка-раб, было все же больше. — Здравствуй, моя маленькая зима*, — тихо сказал Клаус, игнорируя то, как его спину обжигал взгляд юного охотника. Он кратко коснулся щечки девочки, которые были покрыты слезами, и добавил: — Не плачь. Ты же смелая девочка? Джереми тем временем удивленно посмотрел на это и жестко фыркнул. — С каких пор ты такой обходительный с детьми, Клаус? — выплюнул он. — Или ты нынче предпочитаешь быть со своими пленниками милым и добрым? Клаус повернулся, прижимая к себе затихшую девочку, и оскалился. — Эта девочка не пленник, — рыкнул он, и ядовито добавил: — И твоя сестра тоже. Теперь он понял, о каком «преследователе» Елены ему отчитывались вампиры, которых он к ней приставил на время ее прогулок. Это, очевидно, был юный Гилберт, который сделав поспешные выводы и привычно свалил все беды на него, подумал, что он держит Елену и детей в плену. Наглый мальчишка. Но прежде, чем их разговор перешел в драку, Клаус услышал странное трепетание, будто несколько птиц взмахнули одновременно крылом, и внизу вдруг застучало сразу четыре сердца. Он мгновенно забыл о маленьком охотнике, и поспешил в коридор, где столкнулся с пришедшей в себя Хейли, которую, очевидно, Элайджа, так же спешивший за ней, отнес в ее комнату. — Она здесь, — выпалила брюнетка, и опираясь на стены, направилась во двор, где отчетливо чувствовала своего ребенка.***
Во дворе, среди тел, спокойно стояло четверо. Две девушки, блондинка, незнакома ему, но в тоже время, Клаус был уверен, что где-то уже видел ее, и брюнетка, в чьих волнистых волосах игриво переплетались с темными прядями белоснежные, и которая стояла к нему спиной, чей силуэт был ему так же знаком. Обе из них держали на руках детей. Его детей. В этом сомнения не было. Клаус быстро спустился вниз, чуть ли не толкаясь с так же спешащей вниз Хейли, и едва оказался на первом этаже, как брюнетка обернулась и он оказался в уже знакомом плену темно-карих (на миг, как ему показалось сверкнувших неестественно бело-голубым, но это скорее игра света) глубоких глаз. — Елена… — облегченно выдохнул он, увидев перед собой все свои пропажи, и в странном порыве чувств, за миг оказался перед двойником, и обнял ее одной рукой, в другой все еще держа Розу. Бережно, чтобы не навредить малышке Соле, которую та прижимала к груди, и собственнически, ибо… мое. Она была его и ничья больше! Клаус на секунду прикрыл глаза, и уткнувшись в волосы девушки носом, вдохнул знакомый аромат. А потом отодвинулся, и зарычал ей в лицо. — Не делай так! Никогда! Елена невинно моргнула, хотя все еще была поражена тем, что Клаус ее обнял, да еще и с таким отчаянием, и сказала: — Как? — а потом нахмурилась и рявкнула: — Не спасать твоих детей, если вдруг ты облажаешься в их защите?! Гибрил скрипнул зубами, удивляясь, как двойник умудрялся в нем вызывать радость и злость с разгоном в секунду между двумя из них, и открыл было рот, но дальше этого их спор так и не зашел. Ведь Роза на руках гибрида нетерпеливо завозилась и потянулась к Елене, требовательно произнесла: — Ма-ма, ап, ап!.. Девушка, так же было открыв рот, замерла, и мгновенно забыв о Клаусе, изумленно посмотрела на девочку. «Она назвала меня мамой», — радостно, и без всякой вины перед Мией, подумала она, желая одновременно и плакать, плясать и визжать от восторга. Но не делая ни того, ни другого, ни третьего, Елена лишь выпустила рваный вдох, и коснувшись губами щечки Розы, и с благоговением прошептала: — Да моя хорошая. Мама здесь. Мама рядом. В этот момент, она, за всю ночь и утро, впервые ощутила себя вновь собой, а ее сердце наконец отпустили тиски ужаса и скорби. Ведь ее девочки были здесь. Они дышали, и она могла слышать их маленькие сердечки, чувствовать их аромат... Так же, как и маленькой сестренки Солы. И ее мама, Элайджа... Они все были живы и здоровы. И Клаус тоже.