accelerate // ускоряйся

Дрим любил адреналин. Когда он бежал по его венам диким пламенем, достигая самых кончиков пальцев, крепко сжимающих руль. Дыхание становилось рваным до такой степени, что его было слышно поверх ревущего двигателя, сродни ощущениям, получаемым, сделав что-то нелегальное. Если бы парень выбирал между этими двумя занятиями, то он бы выбрал гонки. Они всегда были превыше всего. Для Дрима гонки стали решением всех проблем. Четкий победитель и финишная прямая — по-настоящему справедливое разрешение конфликта, по крайней мере, пока их машины достаточно хороши друг для друга. И вишнево-красный суперкар Дрима всегда был достаточно хорош, чтобы участвовать в гонках с кем-либо, учитывая сколько времени он тратил на уход за своей машиной, но иначе никак. Все ради гонок. Но и его оппоненты никогда не уступали ему. Дрим редко был тем, кого охватывала агрессия на дороге, редко был идиотом, создающим аварии из-за бурного темперамента или из-за того, что он должен был доказать что-то незнакомцу на дороге. Он предпочитал запланированные гонки. Гонки, собиравшие целые толпы на обочинах дороги, болеющих за одного или другого гонщика. А больше всего Дрим любил те, что помогали ему решать споры. Когда он слишком зол на своего друга, они спорят на решение, затратив немного времени на подготовку их машин, только для того, чтобы выстроить их в линию и поддасться опасности. Может, запланированные гонки и были безопаснее. Всё ещё незаконные, но более безопасные. Даже если слегка. Дрим часто ввязывался во множество дурацких ссор со своим лучшим другом Сапнапом. Вспыльчивым вороном с достаточно быстрой машиной, которую он спокойно мог назвать своей, и руками, которые то и дело чесались, чтобы сесть за руль. Он мог сравниться с Дримом своей импульсивностью и этим единящим чувством, возникающим, когда ты пялишься на эту желтую линию из водительского сидения своей чрезмерно быстрой машины. Они жили ради острых ощущений, и за последние два с лишним года, с тех пор, как они буквально утонули в этом незаконном бреду, это стало единственным способом уладить конфликты. Например, когда глубокой ночью телевизор в их квартире упал со стены, и они устроили гонку, чтобы решить, кто заплатит за новый. Или когда Сапнап обвинил Дрима в краже денег, которые он хранил под матрасом, а Дрим настаивал на том, что он их не трогал, и глупая гонка казалась единственным способом положить конец взаимному наказанию молчанием. Следует особо отметить тот раз, когда Сапнап украл девушку Дрима, и они устроили гонку за неё. Она была безумна, как и они, была достаточно сумасшедшей, чтобы стоять на желтой линии и размахивать клетчатыми флагами. Достаточно сумасшедшей, чтобы просто позволить этим двум идиотам разогнать свои слишком дорогие машины, дабы узнать, кто завоюет её губы вокруг своего члена. Достаточно сумасшедшей, чтобы обернуться, смотря как те уезжают прочь. Сапнап выиграл ту гонку. Дрим не был зол из-за этого. Но иногда им было просто скучно. Достаточно скучно для и без того идиотов. Это случалось гораздо чаще, чем любой из них хотел бы признавать, но тяжёлая лямка ничегонеделания всегда приводила их на водительское сиденье своих суперкаров. Возможно, эти гонки были одними из самых весёлых, потому что раскаляющий адреналин не боролся с безрассудной яростью, и Дрим позволял ему наполнить свое тело необузданным желанием. Эти гонки были запланированы заблаговременно, потому что тогда время не зависело от ярости. Они привлекали огромные толпы из друзей и даже случайных людей, ищущих скорость и незаконность. Интересовали владельцев самых свирепых моторов и тех, кто орал во всю глотку; людей, выбирающих своих любимчиков, а не объективно занимающих какую-либо сторону конфликта. Сапнап много говорил о девушках с флагом. Дрим никогда не обращал на них особого внимания, поэтому он всегда позволял Сапнапу выбрать, кто встанет на дороге и начнет их гонку. И он выбирал, самоуверенно улыбаясь и держа в воздухе клетчатые флаги, призывая любую хорошенькую девушку, достаточно смелую, чтобы взять их из его рук. Его легко отвлекало их присутствие. Отвлекала их облегающая одежда, то, как они изгибали свои тела, размахивая этими клетчатыми флагами, словно готовясь дать стартовый выстрел из пистолета, как они предавали сомнению рациональную часть себя только для того, чтобы встать между двумя машинами, готовыми прилично разогнаться для хорошего начала, или просто потому, что им нравилось внимание. Если бы вы спросили Сапнапа, то он бы ответил второе. О, он был более чем рад уделить им внимание. Дрим не был так рассеян, как его друг. Он умудрялся смотреть только вперед так, чтобы боковым зрением можно было заметить волну чёрно-белых шашек в воздухе. Дрим давал Сапнапу прожужжать ему уши о том, как горячо выглядела девушка с флагом после каждой гонки, но он никогда не стремился быть активным участником этих разговоров. До тех пор, пока это стала не девчонка. Ещё до того, как Сапнап вышел на дорогу с флагами, симпатичный брюнет в коротких шортах забрал их прямо у него из рук. И со слащавым британским акцентом он прошептал Сапнапу на ухо: «Моя очередь». Это не был вопрос. Он уже размахивал флагами, поэтому Сапнап решил не ставить это утверждение под сомнение и просто проследил за тем, как парень занимает свое место между двумя машинами. Дрима переполнял адреналин, когда он сел за руль. Солнце стояло слишком высоко — они не могли совершить что-то противозаконное, да и толпа поблизости была слишком большой, чтобы это осталось незамеченным. Все это было построено на простом побуждении, дерзкой ухмылке Сапнапа перед самым восходом солнца, пока между ними клубами висел дым, пахнущий дыней. И Дрим не упускал возможности поучаствовать в гонке, поэтому он здесь. Нога зависла над газом, зубы стиснуты в безрассудном ожидании. Его тело разгорячилось, как только он заметил девочку с флагом. Мальчика с флагом. Он был одет в облегающие красные, слишком хорошо подходящие к машине Дрима, шорты, держа в руках эти клетчатые флаги так, словно ему принадлежала вся улица. Блондин никогда раньше не видел, чтобы колготки в сеточку так хорошо смотрелись на чьих-то ногах. Ножками этого парня можно было любоваться днями. Дрим уже был очарован, а он ещё даже не обратил внимание на укороченную черную куртку, что свисая, оголяла плечи, и крохотную футболку. Дрим никогда ещё не был так напряжен на водительском сиденье. И он никогда раньше не смотрел глаза в глаза девушке с флагом, никогда не замечал проблеска восторга в чьем-либо взгляде через его свежевымытое лобовое стекло. Он никогда не замечал их взглядов, как они игриво подмигивали и беззвучно, проговаривая каждую букву, произносили «удачи» прелестными розовыми губами. Может, если Дрим выиграет эту гонку, он привлечет внимание этого парня. Он позволил своему взгляду проследить за тем, как брюнет выгнул спину. Как парень расправил плечи, как это заставило и без того маленькую футболку сползти выше по груди и обнажить больше этой прелестной бледной кожи. Дрим сглотнул и перевел взгляд на дорогу. Флаги взметнулись, упав к земле, и его нога нажала на газ. И впервые Дрим взглянул на боковое зеркало своей машины сразу же после старта. И он вгляделся в отражение, на того парня, поймал тот момент, когда он восторженно подпрыгнул и замахал этими флажками из стороны в сторону, открыв рот в подбадривающем возгласе. Поймал то, как он бросился бежать за двумя мчащимися машинами, за которыми следовали все остальные очевидцы, о которых Дрим и не заботился. Он бросил косой взгляд на машину Сапнапа напротив. Она выглядела просто как вспышка оранжевого, но несмотря на это, Дрим знал, что он впереди. В какой-то момент он действительно начал лидировать. И его лидерство продержалось до конца. Дрим добрался до их обозначенной финишной черты первым, ударил по тормозам своей машины, с визгом остановился, и выскочил на дорогу, ощутив победный рывок ветра. Сапнап был немного огорчён, но Дрим был слишком увлечён симпатичным мальчиком с флагом, чтобы обращать внимание на своего друга. Милый мальчик приближался к нему и всё так же вертел в руках флаги, давшие ему это имя. Дрим всё ещё наслаждался своей победой, пока брюнет не прислонился к боку машины, улыбаясь своими красивыми розовыми губами, и не-так-уж-и-незаметно оценивая того с головы до ног. Флоридец провёл пальцами по светлым волосам с какой-то небрежной непринужденностью, из-за которой казалось, что он совсем не обращал на парня никакого внимания, но это было весьма далеко от истины. Он сходил с ума, просто очень незаметно. — Ты хорошо поработал. — Боже, его акцент. — Не видел, чтобы ты так хорошо гонял раньше. — Ты и раньше приходил на мои гонки? — Дрим взглянул на него, слегка приподняв бровь и гордо усмехнувшись. Парень лишь пожал плечами, проведя указательным пальцем по вене на руке Дрима, остановившись у рукава футболки. Дрим надеялся, что он не выглядел слишком взволнованно, надеялся на то, что жар его кожи и мелкие капельки пота можно было списать на палящее солнце и адреналин, бегущий пламенем внутри него. Он позволил себе проследить за рукой брюнета, замечая, насколько тонкими запястьями обладал парень, пялясь на ярко-красный лак на ногтях. Его взгляд упал на красные шорты, обтягивающие ноги мальчика, и на сетчатые колготки, которые отчасти прятались под тканью шорт. Именно тогда Дрим заметил, как сильно цвета были похожи: красный въедался друг в друга, превращаясь в один удушливый вишнёвый. Он прикоснулся пальцем к красному на бедре брюнета, позволив гордости во взгляде приблизиться к алому высокомерию. — Твои шорты подходят к моей машине. — Знаю, — ухмыльнулся он. — Оу, — Дрим усмехнулся в ответ, — ты это намеренно? Британец пожал плечами, позволив руке Дрима скользнуть вверх, чтобы взять за талию. Парень сделал смелый шаг ближе, положил руку на грудь Дрима, когда они повернулись лицом к лицу. — Знаешь, — брюнет игриво провел пальцами по груди Дрима. — Твоё лобовое стекло очень чистое. — Ага, — Дрим притянул мальчика с флагом ближе. — Я забочусь о своей машине. Брюнет расправил ладонь на груди Дрима, держа клетчатые флаги сбоку в другой руке. Его красивые карие глаза на мгновение остановились на губах Дрима, глядя сквозь длинные тёмные ресницы, пока не соскользнули вверх, встречаясь с его взглядом. В этом взгляде было что-то застенчивое и игривое. Дрим крепче прижал мальчика за талию, впиваясь пальцами в обнажённую кожу его живота, пока мизинец проскользнул под пояс этих грёбаных красных шорт. — Я вижу тебя насквозь. — А? — Дрим рассмеялся, негромко и неровно дыша. — Правда что ли? — Ага, — он постучал флажками по ноге блондина, — ты так горяч, когда сосредоточен, — скользящее движение вверх — Дрим уже пойман за подбородок. — И я прекрасно вижу, как ты смотришь на меня. — Да? — играючи произнес парень. — И что ты мне сделаешь? — Я подумаю, — брюнет пожал плечами. Дрим почти беззвучно усмехнулся, на секунду искоса взглянув на крышу своей машины, прежде чем соединить их губы вместе. Его очевидный успех только подкрепился звуком упавших на дорогу клетчатых флагов из-за того, что мальчишка встал на цыпочки. Он взял Дрима за плечи и попытался вдавить его вниз, но только боком ударился о дверь горячей машины — блондин наклонил его голову и прижал к себе сильнее. Большие руки притянули тонкую талию. Они скользнули вниз к более неприличным местам, пальцы скрылись под узкой тканью и прижались к кое-чему, что лучше сейчас назвать новой собственностью Дрима. Розовые губы приоткрылись в судорожном вздохе, и Дрим воспринял это как приглашение и торопливо углубил поцелуй багрового оттенка. Его губы были мягкими, такими мягкими, вкуса сахарозаменителя и бурлящих фантазий. На вкус он был таким же, как и на вид. Красный и привлекательный. На языке Дрима еле-еле чувствовалась дыня с ноткой никотина. Он был холодящим следом ментола на беспечных губах; ртом, полным плохих решений с зубами цвета слоновой кости, которые впивались с заждавшейся резкостью. Брюнет принял каждую каплю неприятности, просочившуюся сквозь прижимающиеся к нему губы. Он только приветствовал этот вкус. Очень грубо со стороны Сапнапа было вмазать кулаком по крыше машины Дрима. Удар был достаточно громким, чтобы оттолкнуть пару друг от друга и привлечь их удивленные лица к его источнику. — Хватит сосаться с этим парнишкой и шевелись! Сапнап быстро запрыгнул в свою машину, прежде чем Дрим успел вставить хоть слово. Именно тогда пронзительный вой сирен достиг ушей блондина, и парень попытался протолкнуть брюнета в машину, даже не задумавшись. — Запрыгивай, — сказал он, затаив дыхание. — Нам нужно ехать. Мальчик шустро подобрал брошенные клетчатые флаги с дороги — боже, как же горячо он выглядел, когда наклонился, — и обежал машину, чтобы запрыгнуть на пассажирское сиденье. Дрим, не теряя времени, провернул ключ в замке зажигания, пока он закрывал свою дверь, и нажал ногой на газ, пока брюнет закрывал свою. Было более чем тупо торчать на гоночной площадке после гонки, но если бы Дрим не был тупым, то он вообще и не гонял бы. Это ещё пренебрегая тем, что ему нравилась именно эта часть гонок, как ещё один незаконный предлог, чтобы ездить слишком быстро. Погоня от копов привлекала потоком синих и красных огней и невыносимо громкой сиреной, знакомым волнением, бегущим под кожей, заставляющим хотеть этого все больше и больше. Его рот был всё ещё окрашен невидимым красным, осталось это странное покалывание сродни ощущениям после первой выкуренной сигареты или первого похмелья. Это было тем, к чему он мог бы пристраститься, даже обрести зависимость: покалывание, растекающееся по чувствительной коже, обдающее горячим все лицо чем-то, не поддающимся определению, чем-то, что лучше будет создано ощущением непристёгнутых ремней безопасности во время быстрой езды по незнакомой дороге. — Как быстро мы едем? Дрим бросил взгляд на мальчика, которому принадлежал голос, и заметил, что его длинные пальцы вцепились в потолочную ручку над дверью, а нога для устойчивости уперлась в приборную панель. Он успел бы посинеть за то время, которое Дрим потратил на то, чтобы найти в себе силы отвести взгляд обратно на дорогу. Дрим быстро взглянул на спидометр в момент слабости, но все же не дал однозначного ответа. — Достаточно быстро. Рядом с Дримом заискрился смех, переливающийся и яркий, даже повседневный. Да, каждый день скрываешься на высокой скорости от копов, чувствуя себя выше закона, а еще безрассудно водишь и не соблюдаешь меры предосторожности. — А ты не замерял? — Размер не имеет значения, детка, — произнёс Дрим и засмеялся. Что-то недосказанное тлело в его сладко-розовом тоне голоса: намёк на то, что может произойти, если они когда-нибудь выйдут за рамки закона. Дрим бросил взгляд на брюнета на ещё одно мимолетное мгновение, замечая тот же оттенок розового над его игривой улыбкой. Парень светился роковой радостью, состоящей из оттенков красного и синего, сохраняя дьявольский блеск во всей этой слишком облегающей одежде. — Твоя тачка что-то возмещает? Дрим усмехнулся, вновь взглянув на спидометр и увидев, как маленькая красная стрелка плавно приближалась к максимуму. Он резко крутанул руль и увидел, как машина Сапнапа свернула в другую сторону, разделив копов позади них в безысходной погоне. Сердце Дрима стучало в ушах. Каждый вдох, сделанный через ухмыляющиеся губы, был неровным, а каждый смешок прерывался. Он крепче сжал руль, чтобы стабилизировать его, и сделал вид, будто не заметил пристального взгляда брюнета, устремленного на его пальцы. — Нет, — наконец-то ответил он. Парнишка рядом тихо засмеялся в ответ, хотя это было заглушено наполовину громким воем сирен позади них. И когда Дрим взглянул на него снова, он обратил внимание на его руку, сжимающую подлокотник пальцами с побелевшими костяшками, и на то, как каждый дюйм его тела был напряжён в попытке удержаться на месте. — Я так и не расслышал твоего имени, — взгляд снова устремился на дорогу. — Джордж, — он засмеялся, почему-то постаравшись скрыть это. — Что ж, Джордж, — блондин слегка изменил положение своих рук. — Хочешь посмотреть, как быстро может разогнаться эта крошка? — Если ты покажешь мне. Дрим тут же вдавил газ в пол, — будто он уже не был вдавлен — сильнее ускорившись. Джордж взвизгнул, и их головы вжались в спинки сидений. Дрима пронизывал смех и колющий адреналин. Джорджу было непривычно такого рода удовольствие. Удовольствие, получаемое от скорости; удовольствие, приливающее волнами неистового жара — почти что неуправляемыми в их дьявольском воплощении; именно такое удовольствие заставило Джорджа ощущать то, что он сейчас сломается. Ощущать себя на грани, грани, грани смерти до тех пор, пока бы не осталось ничего, кроме громкого шума и более быстрых машин. Им всего-то нужно было выиграть гонку, а чтобы выиграть эту гонку, им нужно было избавиться от полицейских на хвосте. Это превратилось в игру на скорость, вышедшую из-под контроля, в игру о ловких маневрах, о вращении руля и подвержении опасности всех в радиусе мили, пока Дрим бы не смог вывести свою мчащуюся машину из зоны досягаемости этих прелестных красно-синих огней. И Дрим сворачивал, сворачивал и вновь сворачивал, пока не свернул в безжизненный переулок, вжимая тормоза в пол, прежде чем машина врезалась бы в стену. Вой сирен пронесся мимо них. Они выиграли. Дрим посмотрел на Джорджа, навалившегося на приборную панель, упираясь в неё обеими руками. Он ответил на пристальный взгляд, широко раскрыв глаза, его грудь тяжело вздымалась, несмотря на отсутствие физической активности. Дрим позволил взгляду снова скользнуть по стройной фигуре Джорджа, позволил его возбуждённому адреналином телу вспыхнуть ещё сильнее в естественной нужде, позволил взгляду задержаться на обнаженной коже между тканью сетчатых колготок на слишком долго. — Мы должны переждать здесь, — говорил Дрим, часто дыша, и он хотел бы свести эту жалкую одышку на их поездку с ветерком, но он так и не научился лгать самому себе, — чтобы убедиться, что копы реально соскочили. — Ага, — Джордж судорожно сглотнул. — Мою машину, — парень вздохнул и опустил взгляд на чуть приоткрытые розовые губы Джорджа, — сложно пропустить. — Мы должны выждать, — Дрим выплюнул тихое «угу» посреди паузы Джорджа, — перестрахуемся. — Перетрахаемся*. — Дрим кивнул, — да. Мальчик хмыкнул в знак согласия, наклонившись вперёд через подлокотник, чтобы снова поймать губительные губы Дрима своими. Парень лишился дынной составляющей его вкуса: остался только он — Дрим, лёгкий и неизвестный вкус чего-то, что нельзя залить в флакончик или превратить в конфетку. Однако за его зубами цвета слоновой кости всё ещё таилась кромка опасности и нотка никотина, звеневшая на языке Дрима каждый раз, когда их языки сталкивались. Дрим целовался, полный алой решимости, запустил свои пальцы в темные волосы и притянул Джорджа ближе, оставшись в этой неудобной позе. Они опёрлись о подлокотники их сидений, и те впились в их животы, пока они преследовали губы друг друга в гонке бесповоротной решимости. Дрим снова умудрился вцепиться в обнаженную кожу, провести пальцами вниз по бедру Джорджа, пока не почувствовал, как тело брюнета задрожало, как он сильнее сжал их и так сомкнутые губы в поцелуе и отбросил ключ. Руки Джорджа не могли притянуть Дрима ближе, как бы он не хватался за ворот футболки, сколько бы он не наклонялся — он не мог полностью прижаться к нему. Они так страстно целовались, что было сложно дышать, и их губы разъединились в таком нужном вдохе — два рта приоткрылись, чтобы втянуть в лёгкие как можно больше воздуха за эту жалкую долю секунды, чтобы столкнуться друг с другом снова. Джордж горел красным, таким, блять, красным, ярче машины Дрима, отчётливее пролитой крови. Он цвёл всхлипами цвета розы на губах Дрима, переваливаясь грудью вперед, через подлокотник, так, что его голова была поднята вверх, — лучше угла не найдешь, чтобы слизывать чужую опасность с языка. Их губы сталкивались, они пылали желанием, а места соприкосновений горели жарче расплавленного металла. — Здесь… — Джордж украл ещё один поцелуй, прежде чем Дрим успел договорить, — здесь нет задних сидений. Джордж снова потянул его вниз, с особой грубостью соединил их губы в новый влажный поцелуй и почувствовал, как Дрим прикусил зубами его чувствительную кожу. Дрим схватил его за челюсть и потянул вперёд, сильнее прижимая обнаженный живот парня к подлокотнику, пока боль не пересилила дискомфорт, и вонзился зубами в нижнюю губу, пока Джордж не отдёрнулся, фыркнув. — Шёл бы ты нахуй, — он прикусил губу Дрима в отместку. — Ты и твоя тупая тачка. Дрим засмеялся, проводя языком по приоткрытым губам Джорджа. Потом убрал руку с головы брюнета и указал жестом на сиденье, где и сидел, приподняв бровь, будто последнее говорило о многом. Не говорило. Всё, что Дрим получил, — растерянный взгляд потемневших от похоти глаз. — Сядь на мои колени. Джордж схватил Дрима за плечи и потянулся за них, сорвав с губ блондина очередной смешок. И они изловчились, — не без труда и скалолазных трюков — в конечном итоге Дрим сидел на пассажирском сидении, а Джордж седлал его бедра. Блондин запустил пальцы под красные шорты и, определённо пользуясь всеми привилегиями нового положения, поддразнивая, прошелся губами по выступающему кадыку на шее Джорджа. Зубы Дрима вонзились в бледную кожу так же, как ранее — в розовые губы парня, и он жадно втянул ее в рот, стремясь увидеть фиолетовый. Что-то в Джордже так и просило Дрима сделать его своим. Что-то в его прелестном лице и недостатке одежды, что-то в клетчатых флагах, оставленных на полу, что-то в больно остром языке и самом резком вкусе красного, что Дрим когда-либо ощущал. Его бледная, чистая кожа, привлекала, могла сравниться с холстом, а неумолимые губы с кистью, оставляющей временные розоватые и пурпурные пятна. Джордж скакал, скакал на коленях Дрима, пока тот заставлял распускаться все больше аметистовых бутонов на шее парня. И любая стимуляция была желанной, но это ебаное родео превосходило абсолютно все, что могло бы происходить. Дрим пытался не звучать слишком жалко, когда стонал в шею Джорджа, но он, даже с переполненным похотью мозгом, понимал, что у него ничего не выходило. Руки, вцепившиеся в бедра Джорджа, осмелились скользнуть выше, обогнув бедра, чтобы обнажить грудь. Дрим остановился на футболке, средними пальцами подцепив ее край изнутри, пока бледная рука сама не схватила его за запястье и потянула выше. Дрим легко хихикнул британцу в шею, еще легче прижимая улыбку к розовеющей коже, пока бледные пальцы скользили вверх-вниз по его руке. Дрим вновь поднял руки и провел большими пальцами по соскам Джорджа. Этот легкий холод ни с чем нельзя было спутать, а всхлип, раздавшийся в ответ на такое легкое прикосновение, был только бонусом. — Оу, — Дрим оторвался от шеи Джорджа, — это то, о чём я думаю? Джордж надул губы, крепче сжимая пальцами ткань футболки, скрывающей плечи Дрима, пока она не собралась складками в его ладонях. Он решил снова подпрыгнуть, чтобы самому потереться о пальцы на его груди и как бы упасть на лицо парня, создав нелепую причину для нового поцелуя. Дрим оттолкнул его, заставив сидеть прямо, и задрал футболку до ключиц, решив проверить свою догадку. Футболка была достаточно приталенной, чтобы оставаться на месте даже после того, как Дрим убрал руки, она зацепилась за верхнюю часть его груди, открывая взор на поблескивающий металл: две миленьких штанги, серебряные и сверкающие. — Ну, конечно, — у тебя проколоты соски, — фыркнул Дрим, акцентировав свои слова, легко проводя по ним. Джордж заскулил, умудрившись сохранить ухмылку на распухших от поцелуев губах. Он положил свою руку поверх руки Дрима, желая сильнее прижать ладонь к пирсингу. — Тебе они нравятся? Это прозвучало более неуверенно, чем хотелось бы, но каждое слово до сих пор было выдержано в игривом кармине**. Будто он уже знал ответ. Потому что он знал ответ. Стон, данный вместо ответа, стал излишним доказательством уже известного, топливом для красного и изводящегося под их ногами. Машина всё ещё работала. Она издала низкий гул, чтобы сдержать тяжелое дыхание между парнями, как бы напоминая, что они всё еще сидели друг на друге на пассажирском сиденье, вероятно разыскиваемого автомобиля. Но все это не имело значения. — Конечно, они мне блять нравятся. — А это имело. Джордж нашел в себе силы кивнуть в ответ и крепче схватился пальцами за ткань футболки на плечах Дрима. Свободной рукой он вцепился в тыльную сторону ладони Дрима, впиваясь красными ноготками в кожу, пока тот не зашипел сквозь стиснутые зубы. Зашипя, блондин наклонился вперед и лизнул сосок, не прикрытый его рукой. Его кожа тоже была красной на вкус. Алой и сладко-солоноватой на языке, который скользил, скользил по новоявленной коже, на языке, который цеплялся за серебристый металл. Его кожа имела резкий металлический вкус, острый и способный въесться в язык не хуже капли крови. Когда Дрим поймал зубами штангу пирсинга, Джордж издал сладкий стон. Любого прикосновения было достаточно, чтобы вырвать звук изо рта брюнета, достаточно, чтобы заставить его извиваться на коленях блондина и сильнее впиваться своими красными ноготками в его кожу. Дрим смог своей почти кровоточащей рукой стиснуть сосок Джорджа двумя пальцами, проводя языком по серебряным бусинкам на другом. Он скользнул рукой под пояс абсурдно тесных шорт, а Джордж освободил ладонь Дрима от хватки его ногтей, оставив бледные следы в форме полумесяца, и запустил пальцы в его светлые волосы. Дрим использовал свою вновь приобретенную свободу, грубо проведя большим пальцем по пирсингу, сдвинув металл под бледной кожей достаточно, чтобы заставить Джорджа заскулить. И он рухнул в объятия Дрима и просунул одну руку между их телами, чтобы начать безбожно ласкать парня через джинсы. — Дрим, — Джордж запнулся, когда зубы вонзились в кожу у пирсинга, — я хочу… — ахнул, когда Дрим сжал его задницу. — Хочу от… — блондин потянул за оба пирсинга. — Отсосать тебе. Дрим только рассмеялся, но смех разбился о чужую кожу, когда он прижался к ней губами и поймал языком серебряную бусинку. Парень отстранился с характерным прелестным звуком, когда разъединяешь губы после чего-то вкусненького, ухмыльнулся Джорджу склизкими от слюны губами и попытался не застонать, когда брюнет грубо схватил его член. В ответ Дрим провернул пирсинг на девяносто градусов, наблюдая, как лицо Джорджа затрепетало, а рот приоткрылся, тяжело дыша. — У тебя чувствительные соски, — прошептал он низким голосом, дунув на мокрую кожу у пирсинга Джорджа. Этого было едва достаточно, чтобы по спине британца пробежала дрожь, дыхание сбилось, а рука в волосах Дрима сжала светлые локоны сильнее. Он наклонился вперед и прилично надавил на ноющий член любовника — стон сорвался с его губ прежде, чем он успел его подавить. — Знаю, — ответил Джордж. — А теперь позволь мне отсосать тебе. — Боже, — Дрим вновь потянул за пирсинг. — Ты так сильно этого хочешь, м? — Да, — заскулил Джордж. Дрим резко сжал штангу, цокнув ногтями, и провел языком по шее Джорджа влажную дорожку. Он нежно поцеловал чересчур темный засос, пока рука в его волосах переполнялась нетерпением, начиная лихорадочно тянуть за светлые локоны. Джордж снова подпрыгнул, переместив руку на живот Дрима, чтобы он мог прижаться бедрами к его члену. Блондин вытащил руку из шорт юноши, резко шлепнув его по заднице в отместку. Джордж замычал, дернув Дрима за волосы так сильно, что его голова ударилась о подголовник. — Сука, — Дрим запнулся на следующем вздохе, — вставай на колени. Само собой разумеется, что Джордж без сомнений, молниеносно, не выдержав и паузы после команды Дрима, оказался на полу. Он соскользнул с колен блондина на пол между его ног, очутившись наполовину под приборной панелью, смотря на Дрима из-под ресниц так, будто такая позиция была для него удобной. Может и была. Блондин не мог оставить без внимания Джорджа, его обтягивающие шорты, не мог не оставить и эти красивые проколотые соски. Проколотые соски, выставленные напоказ, так как футболка все еще была задрана до ключиц. Джордж уже позволил своим рукам блуждать, оттягивая одной ремень и пояс Дрима, поднимая подол футболки другой. Блондин, наконец, сдался и обнажил торс, отбросив ненужную вещь в сторону так, что она приземлилась где-то на водительском сиденье. У Джорджа были достаточно умелые пальчики, чтобы ослабить ремень, достаточно умелые, чтобы с первого раза расстегнуть молнию и проскользнуть нетерпеливыми руками в боксеры. Дрим подавил желание прокомментировать это, вместо этого приподняв бедра с сиденья так, чтобы Джордж мог вытащить его член. Парень выглядел слишком прелестно, стоя на коленях между бедрами Дрима, взмахивая своими слишком-длинными ресницами над потемневшими глазами и облизывая влажные розовые губы. Он глядел из-под чуть прикрытых век, взглядом таким же красным, как и его лак. Его ногти выглядели чертовски привлекательно, когда бледные руки скользили по члену блондина намеренно медленно, позволяя Дриму прочувствовать изгиб его ладони и мягкость длинных пальцев. На полу у ног Джорджа всё ещё лежали клетчатые флаги, как черно-белое напоминание о том, что именно привело их сюда. Напоминание, которое вовсе и не требовалось, застряв в машине, скрытой от посторонних глаз, где единственным светом являлось солнце и жалкие проблески блеска тусклых уличных фонарей. Дрим был в мгновении от так и не сорвавшегося давай уже, как Джордж скользнул языком по головке его члена. Слизал уже выступивший предэякулят, провел языком по верхней губе, прежде чем повторить то же движение, но медленнее. Дыхание Дрима дрогнуло, и он встретил взгляд Джорджа, окрашенный ярко-красным, пестрыми нитями сладко стягивающий воздух. Джордж обвел головку языком и немного опустил голову, поймав головку губами. Его красивые, розовые губы — они, блять, были созданы для этого — всё ещё наполовину распухшие от грубых поцелуев были слишком прелестны, чтобы не воспользоваться ими. Он держал их плотно сомкнутыми и скользнул вниз, беря в свой мокрый рот больше Дрима, и встретил губы рукой, проведя ей вверх. — Господи, — блондин запустил пальцы в темные волосы юноши, заставляя его взять больше, пока не уткнулся членом в горло. — Ты такой, сука, прелестный. Джордж кивнул в ответ. Он закрыл глаза от удовольствия, скользнул рукой к бедру Дрима и взял его всего. Его глаза чуть приоткрылись — тень тонкими линиями обрамляла видимые края белого, уголки губ потянулись вверх, а язык крепко прижался к члену снизу. Проведя языком вверх по пульсирующей венке, Джордж заставил Дрима дрожать и так жалко желать большего. Он двигался так медленно. Так издевательски медленно и намеренно, что, к несчастью, Дрим едва мог понять. Как будто он хотел сделать самый медленный минет, какой только можно было себе представить, как будто он хотел сидеть на раздвинутых коленях на полу слишком-дорогой машины Дрима как можно дольше. Он увлекся — член полностью выскользнул из его рта и парень, взяв его в руку, провел большим пальцем по головке. Он заморгал, глядя на Дрима с поразительной невинностью; невинностью, казавшейся незаслуженной в то время как, он так дразнил его член. Незаслуженной, когда с его губ уже капало, когда его глаза были затуманены процессом и буквально вопили алым. — Ты так сильно этого хотел, — Дрим приподнял Джорджа за подбородок, прижимая большой палец к его нижней губе, заставляя рот открыться. — Попробовать меня всего, да, сука? Он плюнул в рот Джорджа, ощущая, как рука на его члене невольно сжалась, когда Джордж гортанно застонал. Он закрыл рот, послушно сглотнул, будто это он и имел в виду, и приоткрыл губы в хриплом вздохе, звучащем так же скользко, как и другие. Он осторожно кивнул, почти что незаметно — Дрим мог и пропустить это движение. Остальное произошло гораздо быстрее. Набухшие губы обхватили член Дрима, а рука снова впилась в бедро юноши. Рот был непомерно плотно сжат, а глаза закрыты, пока темноволосая макушка двигалась все же быстрее, но так же обдуманно. Их порочность была непроницаемо багровой. Хлюпающие звуки, заполнившие машину, большой палец Дрима, всё ещё прижимавшийся к поднятому уголку его губ. Слюна, скапливающаяся на пальце у рта, скользящем то по верхней, то по нижней губе, размазывая её. И красные ногти, впившиеся в ткань джинсов Дрима, пытаясь процарапать себе путь к коже, несмотря на то, что член уже ездил внутри глотки Джорджа. Будто он хотел большего. Эгоистично хотел большего. Джордж надеялся, что трепет его ресниц над глазами, покрытыми алым, могли сказать это за него, но Дрим сидел как прежде, полностью расслабив тело, кроме рук. Кроме пальцев, вплетенных в тёмные волосы, кроме большого мокрого пальца, гладящего щеку. Джордж тихо замычал, отстраняясь, несмотря на то, что Дрим придерживал его голову, и прочистил горло, позволяя слюне стечь по подбородку толстыми вязкими нитями. — Ты можешь… — пробормотал Джордж, вытирая слюну с губ тыльной стороной ладони, — ты можешь использовать меня. Дрим хмыкнул сквозь ухмыляющиеся губы, передвинул руки так, чтобы они оказались в спутанных волосах Джорджа. И тихонько откинул голову назад, следя за тем, как парень у его ног вытягивает свою прелестную пурпурную шею, разминая, и как его розовые губы приоткрываются в тяжелом вздохе. Дрим сел поудобнее, чтобы наклонить голову Джорджа и довольно заглянуть в его темные глаза. — Правда что ли? — Его губы скривились в побуждении. — Я могу тебя использовать? Джордж изо всех сил попытался кивнуть, но это движение было почти незаметно из-за его выгнутой шеи. Он выбрал отчаянно звучащее «пожалуйста» в качестве ответа, наклонив голову. Безогласное подчинение слышалось в его голосе. Дрим снова рассмеялся и снова плюнул в уголок губ Джорджа, наблюдая, как слюна попала ему рот в полу-промахе. Но Джордж быстро высунул язык и слизал ее, ловя каждую каплю, как будто этого и хотел больше всего на свете. И Дрим снова откинулся на спинку сиденья, притянул голову парня к себе, так что эти открытые губы снова обхватили головку его члена. — Я не собираюсь с тобой церемониться. Джордж заскулил в ответ, ознаменовав согласие. Дрим с силой опустил голову брюнета вниз, начав двигать ей достаточно быстро, чтобы заставить парня зажмуриться, давиться и стонать, достаточно, чтобы ногти снова впились в джинсы на бедрах. Дрим стиснул зубы, подняв голову Джорджа вверх, и понял, что лучше прекратить движения руками, толкаясь бедрами в его глотку, чтобы проникнуть глубже в его рот. Джордж скользнул руками вверх, чтобы вонзиться в обнаженную кожу над ремнем Дрима, создавая следы в форме полумесяца, заменяя уже успевшие исчезнуть. Созданное жжение заставило стонать, заставило крепче сжать пальцы в волосах Джорджа и резко надавил на голову так, что член вошел до основания. Он снова подавился. И сильнее впился в кожу Дрима: карминовые ногти оставили отметины на загорелой коже. Джордж, несмотря на хватку Дрима, наклонил голову, скользнув языком по боку члена, но парня быстро подняли за волосы. Он приподнял голову, стараясь держать зубы при себе, и приоткрыл глаза ровно настолько, чтобы увидеть покрасневшее лицо Дрима над собой и его приоткрытые в стоне губы. Дрим снова надавил на голову Джорджа, но уже с большей силой, и прижал большие пальцы к уголкам его губ, пытаясь шире открыть чужой рот. Британец издал стон, а глаза закатились, когда Дрим только сильнее нажал на голову парня, пытаясь просунуть конец большого пальца в широко открытый рот Джорджа, просто чтобы проверить, сколько он сможет принять. Прилично, как оказалось. Джордж принимал прилично. Дрим позволил ему отстраниться с пошлым чмоканьем, чтобы тот мог перевести дыхание, и позволил своим рукам упасть с головы Джорджа на бедра. Он пристально наблюдал за парнем, наблюдал, как тот ерзал на полу, пытаясь найти позу поудобнее, наблюдал, как он вытирает слюну, собравшуюся на подбородке, и тяжело дышит. Джордж посмотрел на Дрима взглядом, испещренным красным, его зрачки почти поглотили радужку. — Дрим, пожалуйста, — голос Джорджа казался непристойно измученным. Флоридец вытянул одну руку и оторвал её от бедра, захватил пальцами подбородок Джорджа и притянул его ближе своим прикосновением. Тот откинул голову назад, натянув пурпурную кожу, такую упругую и достаточно соблазнительную, чтобы Дрим провёл по ней пальцами. Одна из рук Джорджа упала куда-то вниз, подобравшись бледными пальцами к металлу пирсинга и вцепившись в отчаянном поиске стимуляции. — «Пожалуйста» что? — дразнил Дрим, медленно передвигая одну ногу, теперь упираясь ей между ног Джорджу. — Что ты хочешь, прелесть? Джордж мяукнул, с явным интересом наблюдая, как свободная рука Дрима обхватила основание его члена. Он чуть сощурил глаза, пытаясь рассмотреть все, что было перед ним, поэтому американец притянул его голову ближе, достаточно близко, чтобы его губы коснулись головки члена, достаточно близко, чтобы его рот рассеянно открылся, достаточно близко, чтобы блондин дважды похотливо шлепнул своим членом по высунутому языку Джорджа. — Что это? — подтолкнул Дрим, скользя большим пальцем по подбородку Джорджа, чтобы оттянуть его нижнюю губу вниз. — Скажи это словами. — Я хочу ощущать твой член во мне, — брюнет ахнул, когда нога Дрима коснулась промежности. — Он весь в твоём распоряжении, — флоридец определённо дразнил его, прижимая член к губам Джорджа. — Продолжай отсасывать, детка, я возьму тебя позже. Это, казалось, замотивировало Джорджа, заставило его заглотить весь член Дрима себе в глотку на одном дыхании. Он застонал в ответ, впился кончиками пальцев в кожу на подбородке Джорджа достаточно сильно, чтобы оставить красные следы. Блондин снова доверился Джорджу и позволил ему выбрать скорость, что тот сделал чрезвычайно быстро, и сколько он хотел взять себе в глотку, с этим он так же быстро определился. Всё было почти так же, как и раньше, только на этот раз Джордж держал себя в узде. Дрим позволил своим широким рукам обрамить красивое лицо Джорджа, позволил загару его пальцев казаться резким по сравнению с этими раскрасневшимися щеками. Оттенок розового, который позволил его веснушкам проявиться более четко, дал его возбуждение быть видимым даже без ноги Дрима, прижатой к его пульсирующему члену. И всё ещё была рука, играющая с металлом на его соске, тянущая железку достаточно сильно, чтобы Джордж заскулил около флоридца. Он был близок, достаточно близок, чтобы его голова откинулась на спинку сиденья, и он смотрел на Джорджа сверху-вниз. Взгляд, который он бросил, разлился чем-то горячим и красным по венам Джорджа, заставляя его глотать глубже и ускоряя темп, как будто он мог получить что-то от оргазма Дрима. Пожалуй, он смог бы. Мог достаточно громко и сладко стонать у члена блондина, мог приподнять бедра под едва заметным давлением его ноги, мог достаточно сильно потянуть свой собственный пирсинг, чтобы выглядеть симпатичным и гранатовым у блондина между ног на коленях, достаточно красивым, чтобы Дрим слишком сильно дернул его за волосы и кончил в его горло с протяжным стоном. Джордж скользнул ртом вверх, чтобы слизать как можно больше спермы в рот, позволяя ей пролиться на губы, язык и все остальное. Когда британец окончательно отстранился, он провел языком по испачканным губам с застенчивым выражением лица. Пусть все его лицо сияет болезненным красным, его большой палец скользит по подбородку, а другая рука в то время также теребит пирсинг. Дрим протяжно застонал и аккуратно потянул Джорджа за тёмные волосы, словно подзывая его наверх, с удовольствием заметив, что тот понял намек, и забрался на колени юноши, он трясся. Американец схватил его за плечи и потянул на себя, прижав к своему телу, как только он смог. — А ты хорош, — тихо произнёс блондин, одна из его рук уже двигалась, чтобы вытащить член Джорджа из шорт. — Правда? — его голос был таким прекрасным. — Тогда мы должны как-нибудь повторить это снова. — Поговорим об этом чуть позже, — усмехнулся Дрим, водя большим пальцем по головке члена Джорджа. — После того, как я возьму тебя, — он плюнул на ладонь. Джордж что-то промурлыкал в ответ, уронив голову на плечо Дрима и прижавшись распухшими губами к его шее. Дрим сосредоточил все свое внимание на отчаянном члене Джорджа, уже капавшем предэякулятом на его палец и выглядевшем болезненно твердым в его руке. Свободной рукой он дотронулся до пирсинга, с которым Джордж играл ранее, металл казался теплее, чем в тот раз. Джордж застонал от прикосновения, выгнул спину и еще сильнее вдавил свой член в руку флоридца. Блондин скользил ладонью вверх-вниз, повторяя это движение всё снова и снова. Большим пальцем он с нежностью покрутил у головки члена юноши, который продолжал довольно мурлыкать. Он дотрагивался до пирсинга пальцами, наслаждаясь стонами британца, которые доносились прямо ему на ушко, и ощущением скользких губ на коже шеи. По лёгкому дрожанию и прерывистому дыханию брюнета стало понятно, что тот уже был на грани, ему не потребовалось много стимуляции рук Дрима, чтобы он пролился на его ладонь. Покрывая кожу его длинных пальцев липкой белой жидкостью, Дрим не спешит убирать её в сторону, так же как и широкую ладонь с металла пирсинга, который он продолжать теребить. Он с аккуратностью приподнял руку с вязкой жидкостью, Джордж сразу всё понял и поднял свою голову с плеча, смотря прямо на задыхающиеся губы Дрима. Флоридец поднес руку ко рту Джорджа, намекающе взглянув на него, такой взгляд можно было также описать как опасный, вся ситуация говорила Джорджу, чтобы он высунул язык и слизал всё с грубой ладони. Так он и сделал. Прежде чем он успел сглотнуть, Дрим поймал его губы в поцелуе, позволяя своему языку проникнуть в рот, чтобы попробовать последние капли Джорджа, пока не поздно. Он по-прежнему продолжал играть пальцами с пирсингом, достаточно, чтобы заставлять Джорджа жалобно всхлипывать ему в рот. Они отстранились друг от друга, и между их губами зависла тонкой стрункой слюна, через мгновение порвавшись и упав брюнету на подбородок. Он судорожно вздохнул и взглянул на Дрима с тем алым отголоском во взгляде, желающем узнать, когда же все повторится. Взгляд блондина упал на клетчатые флаги, оставленные на полу машины, и через мгновение снова нашли Джорджа, чтобы не затягивать паузу. — Придёшь на следующую гонку? Джордж медленно кивнул, поедая всего Дрима взглядом. Он попытался ухмыльнуться своими мокрыми губами и выглядеть спокойно несмотря на свое затраханное выражение лица, и конечно, он потерпел неудачу в этом деле. — Только если  позволишь мне вновь её начать. Дрим посмотрел в окно с водительского сиденья. Его всё ещё работающая машина и заходящее солнце оставили его голову кипеть только одним: он чертовски влип.