Прикосновения

— И как они отреагировали? Тобиас лежал на груди Римуса и выводил узоры на тёплом свитере парня. В их уютном коконе, спрятанном за бордовыми шторками, царило умиротворение, то самое уединение, по которому Люпин так соскучился за зимние каникулы. — Лучше, чем я ожидал, — ответил Римус и поцеловал шатена в макушку. Он все ещё привыкал к тому, что мог делиться с человеком прикосновениями, сколько захочется. — Питер немного разнервничался, но с тех пор, как мы вернулись, он ничего плохого не говорил. Джеймс самым понимающим оказался. — Это хорошо, а то Поттер меня, как раз, и пугал, — тихий смех Бэйли завибрировал на рёбрах. — А Сириус? Римус напрягся и попытался выровнять дыхание, чтобы сердце предательски не заколотилось под щекой парня. — Н-нормально, — выдохнул он и был счастлив, что его выражения лица не видно. — Только расстроился, что я не сказал раньше. — Ты ему ничего не должен, — Тобиас перевернулся на живот и заглянул в глаза возлюбленного. — Мне иногда кажется, что ты слишком сильно зависишь от его мнения. — Неправда, — панически замотал головой Римус. — Он просто мне ближе Джеймса или Питера, вот и все. — Ещё немного и я начну ревновать, — ухмыльнулся Бэйли, и Римус выдавил улыбку. Только таких шуток не хватало. — А что насчёт моего подарка? Люпин боялся именно этого. Он так сильно старался оттянуть разговор о чувствах, выиграть себе время на подумать. Но, кажется, пришло время столкнуться с неизбежным. — Он чудесный. — Почему ты тогда не носишь? — Тобиас потянулся к шее парня, но не нашёл медальона. — Боюсь потерять. — Римус… — Тобиас расстроено заглянул в ореховые глаза, наполненные волнением. — Если ты не готов, всё в порядке. Просто хочу, чтобы ты знал… Тобиас приблизился лицом к губам парня и нежно чмокнул. — Я люблю тебя. По всему телу Римуса забегали мурашки, так странно было слышать подобные слова вслух. Он не мог понять, насколько положительными были чувства, но они воспламенялись изнутри. И хотелось верить в них каждой частичкой сердца. Тобиас любил его. Это чувствовалось в прикосновениях, в поцелуях, словах, поэмах и поступках. Но он не знал всей правды. Он не знал, кого он любил. Монстра, раздиравшего свою плоть каждое полнолуние. — Тоби, нам надо кое-что обсудить… — начал Римус, но сердце чуть не выпрыгнуло из груди, когда шторы внезапно распахнулись. — Вот ты где! — выкрикнул Сириус и тут же остановился на месте, как вкопанный. Его глаза уставились на переплетенную в объятиях пару. Капли дождя стекали с мокрых волос, а грязь с формы по квиддичу. — С-сириус, вы разве не должны быть на тренировке? — Римус резко поднялся в сидячее положение, заставив подскочить и Тобиаса, и принялся застегивать пуговицы рубашки. — Да, отпустили пораньше, — буркнул Сириус и исчез из поля зрения. Тобиас уставился на Римуса, словно он хотел бы быть где угодно, лишь бы не в одной комнате с Блэком. Люпин виновато погладил его по щеке и поцеловал в нос. «Прости» – одними губами проговорил он. — Как тренировка? — попытался оживить голос светловолосый и сполз с кровати. Сириус раздраженно стягивал с себя алую мантию и вытирал грязное лицо салфетками. — У Пуффендуйцев переселение? Сожрали все с кухонь, и вас разместили сюда? — Блэк даже не смотрел в сторону испуганной пары. — Сириус… — начал Люпин, ощутив страшный стыд за слова друга. — Нет, Римус, – остановил его ладонью Тобиас и вылез из убежища, направившись к промокшему до нитки брюнету. — В чем твоя проблема, Блэк? Римус был на низком старте, чтобы разнять двух насупившихся мальчишек. Лицо Сириуса исказилось в высокомерной усмешке, как только к нему подошёл Бэйли. — Моя – ни в чем, — брюнет расправил грудь и взглянул на парня пониже. — Я в своей комнате. Ты явно заблудился, пока спешил в парикмахерскую под названием «Подстригите под самый худший горшок». — Я знаю, что с тобой не так, — Римус не мог видеть лица парня, но Тобиас явно скрестил руки на груди. — Мамочка вырастила гомофобного ублюдка? Или ой, прости, она тебя совсем не растила? Не дососал молоко? Не хватило любви? Римус в ужасе взлетел с кровати, но не успел, потому что Сириус зарядил кулаком по лицу Тоби. Тот с грохотом повалился на пол. — Сириус! — выкрикнул от испуга Люпин и упал на колени рядом с шатеном. Его парень сорвался с земли в попытке ответить, но Римус прижал Тоби к себе, намереваясь остановить худший кошмар своей жизни. — Какого черта ты бьешь людей? Ты с ума сошёл? Сириус посмотрел на Римуса не с сожалением и даже не со злостью, на его лице была непередаваемая обида. Серые глаза налились слезами, и он выбежал из комнаты, громко захлопнув дверь. — Он больной? — Тобиас присел на колени и взглянул на Римуса так, словно готов был взорваться от ярости. — Римус, он самый настоящий гомофоб. — Это не так, — закачал головой Люпин, и хотелось верить в сказанное. Сириус не мог. Он просто не мог им быть. — Другого объяснения нет, — казалось, что шатен вот-вот воспламенится, и из ушей пойдёт дым. — Либо ублюдок втюрился в тебя… Римус замер от услышанного и отрицательно закачал головой. — Ты ему просто не нравишься. Он так со всеми общается, кроме м-мародёров. Ты не должен был говорить про маму… — Он не должен был меня бить! — не унимался Бэйли. Казалось, что перед Римусом сидел совсем другой человек, настолько разъярённым был его парень. — Я знаю-знаю, — выдохнул Люпин и спрятал голову в руках. Он хотел кричать от отчаяния. — Прости меня за него. Сириус не хотел, я уверен… Я-я… — Эй! Римус, не плачь, — убрал его руки от лица Тобиас. Голос стал чуть мягче. — Наши с ним проблемы не должны касаться тебя. Все хорошо. — Но они касаются! — обессилено глотнул воздух светловолосый. — Я не понимаю, что с ним… Я-я ничего не делал… Тобиас крепко обнял его и уложил дрожащую голову к себе на грудь. — В следующий раз мы просто пойдём ко мне. Римус всхлипнул и прижался посильнее к родной груди. «Все наладится» – повторял он в голове, как мантру. Сириус не мог быть так жесток, чтобы возненавидеть того, кто делал друга счастливым. Он остался в руках своего парня, и через какое-то время вдвоём они направились к озеру. Но часть него кричала: «Сириус один, промокший до нитки, думает о том, что его ненавидит мать. И тебя рядом нет».

***

Сириус ненавидел Тобиаса Бэйли. Каждой фиброй своего существа он желал разорвать пуффендуйца на части. Когда он видел, как Римус нежно целует губы Тобиаса, засыпает на чужих коленках, ласкается в объятиях, Сириус ощущал лишь одно. Болезненную пустоту. Одиночество от того, что у него забрали самое дорогое. Теперь он не имел права прикасаться к Луни. Сириус знал, что не должен был срываться на Тобиаса, но последние слова колотились эхом в разуме и ядовито отравляли душу. И больше всего ранило, что Римус ничего не сделал. Блэк уже который час сидел на их месте, на Астрономической башне, и ждал. Винил себя и боролся с отчаянной обидой. Они исцеляли друг друга. Они были Римус и Сириус. Сириус и Римус. Прощали друг другу самые страшные тайны, делились худшими секретами и прижимались, когда казалось, что мир рушится на части. Луни целовал его в лоб, обнимал и убеждал, что, несмотря на отсутствие доброй матери, у него была любовь. Мародеры любили его. Но прямо сейчас он доказал обратное. Сириус больше не значил для него ничего, по сравнению с новым парнем. Злодеем в этой истории стал Блэк. — Сигарету? — раздалось знакомым женским голосом позади брюнета. Он обернулся и заметил Марлин МакКиннон. Девушка была легко одета для январской погоды, а волосы отливали необычным розовым оттенком, который Бродяга не замечал прежде. — Что это? — спросил он, когда Марлин присела рядом с бывшим парнем и протянула упаковку с незнакомыми палочками. — Ты такой чистокровный иногда бываешь, Блэк, — хохотнула девушка и зажгла край «сигареты». — Их курят. Успокаивает нервы. — То, что надо, — улыбнулся Сириус и взял одну палочку. На него вдруг повеяло жуткой вонью, но что-то было в действиях Марлин безумно привлекательное. Он хотел так же красиво «курить». Как только он сделал первую затяжку, горло обдало противной гарью, и Блэк закашлялся. — Это отвратительно, — высунул он язык и сплюнул. — В этом и есть вся суть, — рассмеялась Марлин и продолжила втягивать дым с привлекательной легкостью. Спустя несколько попыток Сириус привык к жуткому привкусу и даже почувствовал лёгкое расслабление в теле. Немного подташнивало, но хотелось глупо улыбаться. — Что стряслось у тебя? — наконец поинтересовалась девушка, наблюдая за жалкими попытками брюнета вдохнуть табачный дым. — Поругался с Джеймсом, или опять кто-то не дал? Сириус фыркнул. — Кто бы мне не дал? — Блэк, разумеется, пока был девственником, но Марлин не обязательно было этого знать. — Например, я. Двое весело рассмеялись и расслабились в уютной тишине. Холодный зимний ветер щекотал кожу, а солнце начало плавно опускаться над горизонтом. — Доркас, — вдруг нарушила тишину Марлин. — Спасибо, что спросил, почему я здесь. Мы поссорились с Доркас. — Что случилось? — искренне поинтересовался Блэк. Двое девочек были неразлучны. — Ты когда-нибудь боялся осуждения общества? — Нет, — честно ответил Сириус и докурил остаток сигареты. — Но я боялся осуждения семьи. — Значит, ты понимаешь, о чем я, — она грустно опустила взгляд и потрепало разорванные джинсы на коленке. — Представь, что весь мир – это твоя семья. И весь мир ненавидит тебя за то, что ты на Гриффиндоре. — Жутко, — поморщился Блэк. — Как это связано с Доркас? — Она боится этот мир, а я нет, — Марлин выбросила остаток дымящейся палочки в сторону и внимательно посмотрела на друга. — А ты почему здесь? — Римус, — выдавил грустную улыбку Блэк. — Поссорились. — Люпин умеет ссориться? — хихикнула МакКиннон. — Он выглядит, как ангел. — Он и есть, — слова вырвались раньше, чем Сириус подумал о них. — Он… Мерлин, я не могу его потерять. Если нашей дружбе – конец, я лучше спрыгну с этой башни прямо сейчас. — Ты весь покраснел, — загадочно улыбнулась Марлин. — Так плохо все? — Не то слово, меня ужасно раздражает человек, который дорог ему… И я не могу с этим ничего поделать. — Почему раздражает? Сириус замер и взглянул на угасавшие лучи солнца в надежде остановить время. Он надеялся, что ему никогда не придётся озвучить вслух то, что так мучительно вертелось в голове на протяжении нескольких дней. — Возможно… Но это не точно… — начал он слишком тихо, стараясь не произносить ужасающей правды. — Есть вероятность… Совсем маленькая… Что я-я… Что я хотел бы быть на месте… этого человека. Блэк закусил губу, чуть ли не до крови, удивляясь, что наконец столкнулся с истинной своей ревности лицом к лицу. — Вау, — протянула восторженно МакКиннон. — Тебе нравится Римус. Сириус язвительно улыбнулся ей, будто это не он сам раскрыл ей только что все карты. — Это не точно. Римус – мальчик, а мне не нравятся… мальчики. — Мхм, — Марлин явно сдерживала смех. — А тебе нравится Доркас. Я, если что, все понял, просто не сказал. Передай, что ей не стоит бояться осуждения общества, а вот тебя – да. Марлин пихнула Блэка в бок, и оба весело рассмеялись. — Мы ничтожные, посмотри на нас, — высунула язык МакКиннон, изображая рвотные позывы. — Возможно, это мы друг друга испортили, — улыбнулся Сириус, вспоминая прошлогодние отношения. И пришла в тело приятная лёгкость. Он смотрел на миловидную девушку и не чувствовал ничего. Когда же он думал о Римусе… Он хотел его всего. Полностью и без остатка.

***

Римус искал Сириуса по всем коридорам, готов был кричать его имя, лишь бы побыстрее найти обиженного друга. Он почти потерял надежду, но неожиданно вспомнил об Астрономической башне и рванул к их тайному месту так быстро, насколько позволяли ноги. Добравшись до балкона, он громко выкрикнул в панике: — Сириус? Бродяга? — Ты опоздал, — раздался неожиданный голос, и в поле зрения появилась МакКиннон. Она трагично положила руку на сердце и опустила грустные глаза в пол. — Он уже спрыгнул. Сердце и так бешено колотилось от бега, но после услышанного Римус чуть не рухнул в обморок. Все части тела онемели. — Ч-что? — Люпин даже не мог размышлять логично, грудь затряслась в панических конвульсиях. — Я пошутила, — подняла руки перед собой Марлин и подошла чуть ближе. — Дыши, Люпин, дыши. — Ты ненормальная? — сорвалось истерически с губ. — МакКиннон, Мерлинова задница! С таким не шутят! Девушка рассмеялась, но тут же виновато прикрыла рот рукой. — Прости, — погладила она светловолосого по плечу. — Сириус недавно ушёл, обратно в комнату. Вы разминулись. — Он был очень грустным? — бок кололо от недостатка воздуха, Люпин схватился за живот. — Ты говорила с ним? — Нет, мы покурили и разошлись, — улыбнулась Марлин, но улыбка была дьявольски хитрой. — Покурили? Сириус курит сигареты? — Теперь – да. — Раз уж не спрыгнул, то ты предложила ему длительную смерть, молодец, — саркастично улыбнулся Люпин. — Я пойду, и тебе не стоит мерзнуть на холоде. — Римус, стой, — окликнула его девушка. — Тебе не кажется, что Сириус красивый? Люпин замер в недоумении. Блондинка опять хотела сойтись с бывшим парнем? К чему этот вопрос? — Д-да, это не секрет, что Сириус красивый, а тебе какое дело? — Никакое, — Марлин продолжала хитро улыбаться. — Приятно обладать секретной информацией, но жаль, что я не могу ничего с ней сделать. Мне кажется, она бы тебе понравилась. Лунатик приподнял брови в недоумении. — Ты странная, МакКиннон. — Спасибо за комплимент. Римус спустился по лестнице и направился быстрым шагом в сторону гостиной. Почти сразу же он нашёл Сириуса. Парень разлёгся на красном диване, изучая какую-то большущую книгу. В комнате больше никого не было, лишь огонь лениво потрескивал в камине. — Бродяга, боже, ты тут, — Римус упал на колени перед другом. Щеки моментально раскраснелись от перемены температуры, с холода на тепло гриффиндорской гостиной. Он поднёс ледяные руки к губам. — Прости меня, пожалуйста. Сириус устало отложил книгу и перевернулся на бок, чтобы быть лицом напротив взволнованного друга. Его чудесные локоны попадали на плечи, а серые глаза загорелись от оранжевого света. — Как погуляли? — голос звучал непринужденно и даже холодно. — Он не должен был говорить тех слов про маму, — заскулил отчаянно Римус. — Мне так жаль, Сириус. Я ему ничего про твою семью не рассказывал, клянусь. Прости, что не пошёл за тобой. Я такой кретин. Ты изливал мне душу про Вальбургу, а я так поступил… — Ш-ш-ш, — приложил к губам Римуса свой палец Блэк. — Останови этот поток, все в порядке. — Быстро убрав руку, он сел на диван и указал Римусу присоединиться рядом. — Было обидно, но и я перегнул палку. Люпин уселся рядом и облегченно выдохнул. — Я больше не буду ему травить душу, ради тебя, — тихо проговорил Сириус и заглянул в уставшие ореховые глаза. — Можешь немного, сегодня я разрешаю, — ухмыльнулся Лунатик, вспоминая последний диалог с Бэйли. — Я-я рассказал ему про «маленькую пушистую проблему». Сириус напрягся рядом с ним. — И как? — Он долго злился, что я не поделился раньше, — Римус потёр лоб, голова ужасно раскалывалась. — «Как я мог подвергнуть его такой опасности»? «Почему я врал, что навещаю маму»? «Как я мог соврать, что она жива»? «Все наши отношения построены на лжи, Римус?» Сириус кашлянул, словно пытался сдержать желание сказать грубость в ответ. — Попросил дать ему время, — закончил тираду Люпин и прижал колени к груди, сжавшись в диван. — Видимо, он не сможет любить меня таким, какой я есть на самом деле. Это был худший диалог в его жизни. Тоби плакал и смотрел на парня, как на чужого человека. Сердце Римуса теперь скулило от печали, и хотелось вернуть время вспять, не рассказывать свою тайну. Ему необходимо было прижаться к груди Тобиаса и услышать слова любви вновь. — Забудь, что я говорил, — Сириус провёл рукой по лицу. — Я ненавижу его и врежу снова. — Нет, — попросил Римус и положил руку на напряженную спину друга. — Пожалуйста, не надо. Его злость оправдана. Мне нужно было быть честным с ним. — Я все равно ему врежу, — повторил Сириус раздраженно, и Люпин издал тихий смешок. Боль от «паузы», которую попросил взять Тобиас, рано или поздно утихнет, подумал Римус. Даже, если весь мир отвернётся, у него будут его лучшие друзья.

***

Февральское полнолуние прошло тяжелее, чем предыдущие. Римус проснулся с огромными ссадинами на похудевших руках и непередаваемой болью в груди. Даже друзья не смогли помочь оборотню защититься от новых ранений, настолько Люпин был расстроен и измучен расставанием с Тоби. Уже больше месяца Бэйли избегал встреч и держал возлюбленного на расстоянии. Не выдержав грусти на лице Лунатика в преддверии его пятнадцатилетия, Сириус и Джеймс даже попытались поговорить с пуффендуйцем, но все было тщетно. Одно было хорошо – Бэйли пообещал не делиться ни с кем секретом. — Мы вытащим волка из Хижины в следующей раз, — неожиданно заявил Сириус, когда Римус пытался подняться в сидячее положение. — Ему невыносимо в четырёх стенах. — Исключено! — вырвалось у Римуса в ужасе. Только не хватало причинить кому-нибудь зла. — Лучше жить со шрамами, чем клеймом… убийцы. — Ты чуть не убил самого себя, — Джеймс печально взглянул на него, словно идея Сириуса не казалась безумной. — Мы так перепугались, Бродяга выл и лаял, но ты не реагировал. Только отбросил его в сторону. Римус перевёл взгляд на уставшего брюнета, но кровавых ссадин или ранений не нашёл. — Римус, дорогой, к тебе посетитель, — мадам Помфри отодвинула шторку и окинула взглядом компанию друзей. — Тобиас Бэйли. Впускать? Люпин сжался в белоснежные простыни и испуганно заморгал. Что Тоби тут забыл? Почему именно сейчас, когда Римус был в таком отвратительном состоянии? — Д-да, — он панически оглядел озадаченных друзей. — Впускайте. Римус поправил больничную рубашку и прочистил горло. — Нам выйти? — поинтересовался Джеймс, и Римус благодарно кивнул. Мальчики покинули убежище друга, и почти сразу же между шторками появился Тобиас. У него были красные, сонные глаза, волосы взъерошены, а мантия помята и небрежно застегнута. Он выглядел так же печально, как Римус себя ощущал. — Привет, — тихо проговорил шатен и присел на край кровати. — Как ты… Как ты себя чувствуешь? «Нормально, если не считать того, что ты игнорировал меня месяц» — Бывало и хуже, — Римус отвёл взгляд и поправил рукава рубашки. Не хотелось пугать Бэйли окровавленными ссадинами. — Почему ты здесь? Тобиас тоскливо посмотрел на светловолосого и гулко выдохнул через ноздри. — Я не мог заснуть всю ночь, думал о твоём превращении, — Тобиас потёр уставшие глаза. — Это правда так больно, Ремми? То, что я нашёл в библиотеке об оборотнях… Мне так жаль, что я отвернулся от тебя… В раскрасневшихся глазах появились слёзы. Тоби потянулся трясущимися руками к бледным ладоням мальчишки и скрестил их пальцы. Боже, как же сильно Римус скучал. — Прости меня, что не рассказал сразу, — прошептал Люпин и упал в крепкие объятия парня. От шатена повеяло ароматом цитруса и весенней свежести. Хотелось расплакаться от знакомого запаха. — Прости меня. — Я люблю тебя, Ремми, — Тобиас целовал его в каждую частичку заплаканного лица. В висок, губы, щеки и лоб. Все таяло внутри от нежности. Тобиас любил его настоящего. Даже узнав самую страшную тайну, он все равно продолжал любить. И, хоть Люпин и сомневался в правде слов, он хотел, чтобы парень услышал признание в ответ. — Я т-тоже… — улыбнулся он сквозь поцелуй и разорвал влажное прикосновение, всхлипнув. — Я тоже тебя люблю. Было ужасно сложно произнести три заветных слова впервые в своей жизни, но он не жалел. И готов был доказать их. — Я люблю тебя, — повторил Римус и тихо рассмеялся. Они слились в самом нежном и удивительном поцелуе из всех, что у них были. Прижались друг у другу, словно от этого зависел вопрос жизни и смерти. Римусу стало так легко на душе от осознания, что, несмотря на все переживания об ориентации и Сириусе, он сумел найти своего человека. Возможно, у них не было страстной и яркой любви, о которой Лунатик мечтал. Но такой теплоты чувств было более, чем достаточно. Через некоторые время Тобиас оставил его одного, и мародеры вернулись к другу на больничную койку. Джеймс хитро улыбался, а Питер в умилении надувал губки. — Вы подслушивали? — закатил глаза Люпин. — Мы так рады за тебя! — Джеймс начал хлопать друга по коленке и восторженно хихикать. — А ты говорил, что «маленькая пушистая проблема» станет причиной одиночества. Видишь! Он любит тебя! — Сириус обещал тебе толпы девчонок, он не ошибся, — восторженно проговорил Питер, усевшись на свободный стул. — Разве что насчёт девчонок. Трое весело рассмеялись. — А где он? — вдруг осознал Римус. — Приспичило в туалет, — отмахнулся Джеймс. — Ты его знаешь, опять съел весь пирог с патокой и бегает каждые пять минут.

***

— Я отойду ненадолго, — бросил Сириус, как можно более непринужденно. Питер и Джеймс быстро кивнули, но тут же сосредоточили все своё внимание на шторках и прислушались к диалогу влюблённых. Оказавшись за дверью, Сириус рванул по коридору. Отчаяние захлестнуло его, и сердце разбилось на тысячи мелких осколков. Блэк ощутил невыносимую боль в грудной клетке. «Я т-тоже… Я тоже тебя люблю» Все было кончено, так и не успев начаться. Какая-то часть Сириуса верила, что Тобиас больше не вернётся. Он надеялся, что теперь у него появится время подарить Лунатику все то, что разрывало его изнутри. Непреодолимую, убивающую и сжигающую все частички разума любовь. Поговорив с Марлин, Блэк осознал, чего хотел на самом деле, и больше не мог бороться с отрицанием действительности. Гей, би, да кто угодно. Было уже все равно. Он просто любил Луни. Так сильно любил, что готов был носить на руках и никогда не отпускать. До сегодняшнего дня он и не верил, что был способен на подобные чувства, но отчаяние, которое настигло его сейчас, не было похоже ни на одно другое. Детскому разуму казалось, что мир рушился на части. Как это произошло? Как он мог влюбиться в мальчишку? Сириус ворвался в туалетную комнату и подбежал к раковине. Нужно было вылить на себя холодной воды, подышать немного и остановить бешеный ритм сердца. Намочив лицо, он взглянул на себя в зеркало и испугался собственного отражения. Никогда ещё Блэк не выглядел таким слабым и несчастным. Рубашка пропотела, жар прилил к телу, возникло стойкое ощущения комка в горле. «Раз, два, три, четыре…» — начал считать Блэк про себя, в попытках восстановить дыхание. Он стянул галстук и выбросил его в сторону. Было жестоко думать, что Тобиас не вернётся к Римусу из-за его секрета. Но Сириус так сильно на это надеялся. И ненавидел себя за это ещё сильнее. Становилось невозможным дышать, лёгкие воспламенялись. Голова начала кружиться, а колени нагнулись, онемев. Все было кончено. Двое любили друг друга со всеми тайнами и шрамами. Сириус опоздал. «Раз, два, три, четыре…» Счёт не помогал, холодная вода тоже. Казалось, что вот-вот, и он задохнётся. Слёзы непроизвольно затуманили глаза, стены расплылись перед взором, и Блэк скатился по туалетной кабинке на пол. «Раз, два, три, четыре….» Сириус забрался внутрь и схватился за туалетный бачок. Тошнота могла помочь… но она не подступала к горлу. Было только невыносимое удушье. «Я т-тоже… Я тоже тебя люблю» Мальчишка схватился за голову и заревел в ужасе. Но слёзы только усугубили обрывистое дыхание. Все тело теперь тряслось, хотелось кричать и звать на помощь. Слёзы градом скатывались по щекам, и он отчаянно захлебывался в них. Сириус не мог произнести ни слова. Если эта чертовщина не собиралась прекращаться, то смысла бороться с ней не было. Лучше умереть, чем продолжать чувствовать подобную боль. — Сириус, ты избавился от пирога? Мы можем идти? — веселый голос Джеймса прорезал давящую тишину холодной комнаты. Сириуса не было видно за дверью кабинки. Он хотел выкрикнуть имя друга, позвать на помощь. Но ничего не получалось. Вырвался лишь ужасающий всхлип из осипшего горла. — Бродяга? — тихо, почти ласково, спросил Поттер. Его голос выводил из транса, стены прекращали вертеться во все стороны. — Ты в порядке? — Д-Джеймс, — попросил Сириус слишком тихо, почти шёпотом. Дверь тут же распахнулась, и взволнованное лицо Поттера сменил настоящий ужас. — Мерлин, — все, что услышал Сириус прежде, чем схватился за трясущуюся грудь и сделал громкий вдох. Джеймс рухнул на колени перед размякшим на полу мальчишкой. — Сириус, посмотри на меня, — Блэк ощутил, как его лицо взяли в тёплые ладони. — Сириус! Ты меня слышишь? — Д-да, — весь рот был в слюнях, глаза еле открывались от слез. — Я н-н-емогу дыша-а… — У тебя паническая атака? — спросил Поттер и погладил друга по взмокшим волосам. — Я позову Помфри… — Нет! — Сириус чуть не задохнулся от своего же громкого голоса. — Та-а-м Л-у-уни. Джеймс тут же сложил ладони лодочкой и приставил к лицу друга. — Вдыхай через нос, выдыхай через рот. Сириус принялся размеренно дышать в чужие руки. И в голове немного прояснялось. — Это паническая атака, — голос Джеймса дрогнул от тревоги. — Ты будешь жить. Все хорошо. Сириус дышал и дышал. Казалось, что это была бесконечная битва за воздух. — Подумай о чем-то хорошем, — ласково шептал Джеймс в макушку брюнета. — О квиддиче или своей новой метле. Помнишь, тебе приглянулась в Хогсмиде? Мы обязательно за ней вернёмся! Ты будешь летать быстрее всех, будешь самым лучшим защитником в истории Хогвартса! Мы с тобой выиграем кубок, Бродяга! Сириус представил счастливое будущее рядом с лохматым мальчишкой в очках, и сердце перестало болезненно колотиться под рёбрами. Запах булочек в поместье Поттеров, смех лучшего друга… Дыхание выравнивалось, и пульс восстанавливал привычный ритм. — Спасибо, — через слёзы прошептал Блэк, убрав лицо из чужих рук. — Спасибо, С-Сохатый. Он взглянул на Поттера и нашёл смесь облегчения и печали. Мальчишка был напряжен, как натянутая струна. — Что случилось? — проговорил Джеймс жалобным тоном. — Бродяга, что с тобой? Это из-за синяков, они так болят? Сириус вдруг вспомнил об огромных фиолетовых ушибах на рёбрах. Волк не очень был благодарен псу за вторжение во время полнолуния. — Н-нет, — Сириус глубоко вдохнул свежего воздуха и облокотился головой о стену кабинки. — Тяжелая ночь? Превращения Римуса все ещё пугают? — Нет. — Пирог с патокой не хотел выходить? — Заткнись. Оба рассмеялись, хоть Сириусу это и удавалось с трудом. Боковым зрением он заметил, что Джеймс приложил спину к стене кабинки и внимательно заглянул в зареванное лицо. — Ты не рад воссоединению Тобиаса и Римуса? В комнате воцарила тишина, и Сириус лишь слабо кивнул. — Он все ещё тебя любит, — проговорил Поттер сочувственно. — Просто по-другому. Это не значит, что он перестал дорожить тобой. — Я знаю, — всхлипнул Сириус. Как же он надеялся, что паническая атака не вернётся. Какой позор перед Джеймсом. — Я ужасный человек, Сохатый. Я должен желать ему счастья, а не реветь в туалетной кабинке, как первокурсница. — В душе ты маленькая одиннадцатилетняя девчонка, признайся, — легонько пихнул его в плечо Поттер. Сириус сжал веки. Он боролся с желанием рассказать другу правду. — С-сердце очень болит… — Я знаю, Бродяга, — прошептал Джеймс и взял мокрую руку в свою ладонь. — Тебе не обязательно этого говорить, я и так вижу. Сириус уложил голову на плечо друга и тихо заплакал. Джеймс целовал его в лоб и крепко держал в тёплых объятиях. — Лунатик заслужил побыть счастливым. Сириус кивнул. Римус был по-настоящему счастлив с Тобиасом, и Блэку оставалось это только принять. Двигаться дальше и ждать. Ждать, когда станет легче дышать, когда придёт другой любимый человек, или когда Римус вернётся… Вернётся к нему домой.