***
— Римус, почему ты один тут? — голос Лили вывел его из транса, и он поднял взгляд на рыжеволосую девочку. Люпин уже который час сидел на скамейке в коридоре, надеясь, что его никто не найдет. Ему не хотелось возвращаться в гостиную после ужина. Необходимо было время наедине с собой. — К вечеру в комнате становится шумно, — признался он и подвинулся, чтобы Эванс присела рядом. — Хотелось побыть в тишине. — Понимаю, смех Блэка и Поттера доносится и до спален девочек, — сказала она с легким раздражением. — Я почти уверена, что на днях слышала собаку. Римус улыбнулся, но постарался не выдать всей правды. — Вероятно, Сириус пробовал новые заклинания для изменения голоса. — Говоря о Сириусе, — в голосе Лили мелькнули озорство и любопытство. — Он лучше относится к Тоби? Римус вздохнул. Правда заключалась в том, что Блэк действительно стал лучше относиться к Бэйли. Намного лучше. Он был добр и приветлив, всегда здоровался с пуффендуйцем в коридорах. Казалось, наконец-то все Божьи милости были на стороне Римуса, и он мог стать поистине счастлив. Но когда он злился на Сириуса, было намного легче. Ему не приходилось ломать голову, правильное ли решение – встречаться с Тоби. Сейчас ему было трудно понять, чего он действительно хочет. Не было честности с самим собой. — Да, они хорошо общаются, — ответил Люпин. — Они извинились друг перед другом. Но… есть одна проблема. — В чем дело? — Эванс встревожено взглянула на светловолосого. — У меня такое чувство, что я постоянно всем вру. Сириусу, Тоби, самому себе. Я действительно счастлив рядом со своим парнем, он дополняет меня, мы буквально одно целое. Но, например, сегодня, на Зельеварении... — Римус сделал паузу, изо всех сил оттягивая продолжение. — Я почувствовал самый удивительный запах в мире. Пергамент, шоколад и… волосы Сириуса. Я бы узнал этот аромат из тысячи. С нотами мятного шампуня, одеколона и табака. — Ни намека на Тоби? — Лили выглядела немного обеспокоенной, но ее глаза были нежными. — Нет, ни намека. Ничего, — Римус развёл руками в отчаянии. — Мне пришлось ему соврать. — Все в порядке, нельзя разлюбить кого-то в один миг, — рыжеволосая потянулась к его руке и уложила поверх ладонь. — Если ты чувствуешь, что любишь Тоби, то борись за это. Потребуется чуть больше времени, но он поможет тебе. — Ты права, — Люпин слабо улыбнулся и сжал чужую ладонь. — Мы с ним проведём чудесное лето, только вдвоём, и я смогу прийти в себя. Тоби живет по соседству, в магловском Лондоне. Мы будем приезжать друг к другу, и я искренне жду каникул. — Это чудесно! — восторженно проговорила Эванс, и Римус закивал головой. — А он знает? — О чем? — Ну… — Лили застенчиво убрала прядку рыжих волос за ухо. — О твоём секрете? О… превращениях? Его ноги онемели, а сердце начало бешено пульсировать в горле. — Ч-что? — Римус, я знаю, — голос Эванс был спокойным. — Я никому не расскажу. Люпин неуверенно кивнул и сжал ладонь девушки в своих пальцах. Не было сомнений, что он мог доверять Лили, но страх все еще закрадывался в легкие. Иногда казалось, что все знают его тайну, просто продолжают подыгрывать. — Это ничего не меняет, — Эванс погладила его по напряженному плечу. — Ты все ещё мой друг. Мы можем притвориться, что ты мне так ничего и не рассказал, и это все ещё догадки. — Спасибо, — он сглотнул тяжелый ком в горле. Повисло неловкое молчание. — А ты что почувствовала в амортенции? — попытался сменить тему мальчишка. — Не Поттера! — быстро ответила она, хорошо зная, к чему шел диалог. — Вот блять, — выругался Лунатик с притворным гневом и недоверием. — Римус, не ругайся! — Лили была шокирована. Сразу видно, девочка не часто проводила время с мародерами. Они свободно говорили на двух языках: английском и «магловском мате». Римус звонко рассмеялся. — Ладно, Лилс, нам пора возвращаться, — он похлопал девушку по коленке, и они направились в сторону гостиной Гриффиндора. Возвратившись в спальню, он чуть не налетел на Джеймса Поттера, красного то ли от смеха, то ли от гнева. — Ты целовался с Лили!? — прозвучало с фальшивой обидой. Поттер вдавил испуганного друга в дверь. Как он узнал? Они целовались на третьем курсе, прошел целый год! Что за внезапный допрос? — О чем ты? — Люпина бросило в дрожь. — Я все видел! — Поттер издал смешок, и тут же сдал себя. Бродяга и Хвост подхватили его смех и появились в поле зрения. — Мы сделали это! — закричали трое в один голос, и Сириус указал на кусок старого пергамента в руках. Римус даже подпрыгнул от восторга. Карта Мародёров! Они трудились над ней уже несколько месяцев, не спали по ночам и изучали замок так тайно и тщательно. — Мы увидели тебя на ней с Лили, она работает! — сияли глаза Джеймса. — Попробуй! Римус аккуратно забрал пергамент из рук Блэка, все-таки именно Лунатик и вложил больше всего идей в создание карты. Он сосредоточенно произнёс: — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость! На пергаменте появились надписи и рисунки, выведенные рукой Сириуса. Бродяга это скрывал от многих, но Римус знал, что у парня был талант к искусству. Он рисовал потрясающие картины. – Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новейшее изобретение — Карту Мародёров! Римус почувствовал бег мурашек по коже, как только перед глазами появились сотни имён и комнат. Это было одно из самых лучших воспоминаний Люпина. Они провели целую ночь в приступах смеха, следили за слизеринцами и комментировали их каждое действие, придумывали диалоги. Четверо друзей так и не легли спать в ту ночь и проспали все занятия. Но никто не жалел.***
— Это был идеальный подарок, — Римус смотрел на тысячи сияющих звезд и выводил узоры на груди Тоби. — Не хватает кое-чего… — Тобиас загадочно посмотрел на парня и придвинулся чуть ближе. Они лежали на клетчатом пледе в тени цветущих рябин. Весь вечер был похож на сказку. Шоколадные десерты, свечи, чтение стихов и сияние лунного света. Было ощущение, что Тобиас пробрался в разум Люпина и догадался, что могло сделать его по-настоящему счастливым. Римусу нравилось проводить время с возлюбленным, правда, но иногда казалось, что Тоби требовал куда больше серьезности, чем Римус мог дать в своём возрасте. Они почти никогда не смеялись и редко подшучивали над другими. Внутренний мародёр жалостливо скулил в такие моменты. Но зато, романтика витала в каждом их свидании. И пикник, который организовал Бэйли, был очередным напоминанием, почему Рем так сильно ценил своего парня. — Чего не хватает? — шепнул Римус, наблюдая за огоньками в карих глазах. Тобиас опустил руку на воротник чужой рубашки и медленно, едва касаясь, начал ее расстегивать. Люпин затаил дыхание. Он знал, что рано или поздно, произойдёт что-то большее, чем просто поцелуи. Но было так волнительно, что хотелось сорваться с места и убежать. Он почувствовал, как быстро и неприятно потеют ладони. — Римус… — протянул жалобно Тобиас, когда рука его коснулась оголенного живота. — Их так много? Чертовы шрамы. Чертовы уродливые, ненавистные шрамы. — Они ужасны? — Люпин сглотнул панический комок в горле. — Н-нет, — зажмурился Бэйли, но его лицо не выдавало спокойствия. — Просто… я не думал, что их с-столько… Римусу хотелось исчезнуть, раствориться от смущения и ненависти на самого себя. Как он мог забыть, насколько уродливо его тело. — Все хорошо, — попытался улыбнуться Тобиас и поцеловал его в дрожащие губы. — Ты все ещё Римус, это ничего не меняет. Я люблю тебя, несмотря на них. Люпин выдавил слабую улыбку. Не сильно верилось в сказанное, но он позволил шатену расстегнуть ремень брюк. Бэйли погладил его по скулам, по челюсти, по шее, и пальцы заскользили по коже груди. Но он избегал его шрамы. Втянув воздух животом, отвернувшись от прожигающего взгляда, Римус почему-то больше боялся, нежели, чем ожидал, того, что предстояло. Они стянули одежду и коснулись друг друга руками, убыстрили темп, прижались телами и попытались выразить все то, что возгоралось последние месяца. Понадобилось много времени для завершения, но, в конце концов, все тело Римуса трясло в абсолютном наслаждении. И он ужасно хотел повторения.***
Вечеринка по случаю окончания учебного года была в очередной раз организована мародёрами. Гриффиндор выиграл кубок по Квиддичу, а также ежегодное межфакультетское соревнование школы. Это было безумным явлением, со дня прибытия мародёров в Хогвартс, баллы отнимались слишком часто. Видимо, мальчишки начали взрослеть. Ну, или научились проворачивать свои проделки с большим умением и хитростью. Студенты со всех факультетов умоляли принять участие в вечеринке, и, да, чертов пуффендуец сидел рядом с Римусом в тихом уголке и мило беседовал. Но Сириус не позволил бы этому испортить настроение. Он выбрал на себя роль настоящего «короля вечеринок» и танцевал в гостиной до самого захода солнца. Мэри Макдональд и Джеймс Поттер, поддержав его энтузиазм, заводили толпу играми, кидали конфетти и устраивали танцевальные флешмобы. Когда играла музыка, и пиво разливалось на бордовый ковер, люди забывали обо всех напряжениях, домашних заданиях и даже о мире за пределами Хогвартса. На одну веселую ночь. — Ты скоро прожжёшь дырки в Эванс, — Сириус взмахнул рукой перед глазами Поттера. — Что я делаю не так, Бродяга? — захныкал Джеймс, огненный виски явно ударил раскрасневшемуся парню в голову. — Почему вокруг тебя толпы, а на меня Лили даже и не смотрит? — Я бы с радостью помог, Сохатый, — выдохнул Блэк и потрепал друга по плечу. — Но моя «девчонка» сейчас обжимается в уголке с пуффендуйцем. И я сам не знаю, что делать. — Мэри смотрит на тебя весь вечер, — сменил тему Поттер и как-то каверзно ухмыльнулся. — Совсем не в твоём вкусе? — Она милая, — Сириус сосредоточено выводил круги на горлышке стеклянной бутылки. — Просто… Она прижималась ко мне во время танца, и я не чувствовал ничего. Клянусь, мы все подцепили от тебя заразу «однолюбства», — Блэк поморщился. — Должны были стать завидными холостяками Гриффиндора, а превратились в черти что. — Однолюбства? — повторил Джеймс с особым интересом. — Ты влюблён в Римуса? Он тебе не просто нравится? Сириус почувствовал жар в щеках и отвёл взгляд, смутившись. — Бродяга впервые влюбился, — умилился Джеймс и захихикал в пьяном восторге. Музыка внезапно стихла, и по комнате прошёлся взволнованный шёпот учеников. — Мистер Поттер, мистер Блэк! — раздался разъяренный голос МакГонагалл. — Что здесь происходит? Джеймс округлил глаза и побежал через толпу навстречу к декану факультета. Сириус поспешил за лучшим другом. — Добрый вечер, профессор, — улыбнулся невинно Сохатый. — Выглядите, как всегда, потрясно! — Мистер Поттер, объясните, что здесь происходит? — за Минервой стоял завхоз Филч и довольно гладил миссис Норрис. — Если вы дадите мне хотя бы минуту, я обязательно придумаю какую-нибудь правдоподобную ложь, — Джеймс обратил внимание на пиво в руках и тут же спрятал за спину. Хоть МакГонагалл и не стала наказывать Мародёров, вечеринку пришлось прервать. И когда все разошлись по комнатам, Сириус решил прогуляться до Астрономической башни. Усевшись на край балкона в своём кожаном жакете, он поджег волшебной палочкой край сигареты. Сириус прижал кончик к своим губам, затянулся, удерживая дым во рту, и позволил ему проникнуть глубоко в лёгкие. Глаза закатились назад, и головная боль, о которой он даже не подозревал, прошла. В такие моменты парень всегда задумывался о быстротечности времени. Казалось, ещё вчера, Сириус впервые ступил на платформу девять и три четверти, познакомился с мародёрами и увидел замок на холме. Оставалось всего три года обучения, а дальше было вовсе неизвестно, что заготовила судьба. Но Сириус не боялся будущего, он верил, что мародерам суждено стать героями. — Эта чертовщина убьёт тебя, — раздался голос за спиной, в котором Блэк моментально узнал Лунатика. Сириус улыбнулся с зажатой между зубами сигаретой и указал на место рядом с собой. Светловолосый аккуратно свесил ноги и вцепился руками в перегородку. Это было секретом для остальных, но Бродяга знал, как сильно Римус боялся высоты. У него потели ладони, даже когда он издалека наблюдал за игрой в Квиддич. Все время обнимал после матча друзей, будто Поттер и Блэк чуть не умерли. — Почему ты один тут? — поинтересовался Римус, у него был развязан галстук, волосы растрёпанны. Парень явно незадолго до этого веселился со своим возлюбленным. — Не хочу спать, — Сириус не собирался отвечать на этот вопрос искренне. Последние месяцы ему действительно было ужасно одиноко. Сохатый и Хвост никогда не были любителями душевных посиделок и разговоров до пяти утра. Марлин сошлась с Доркас, и времени на дружбу с Сириусом оставалось не так много. Блэк прежде проводил спокойные и умиротворенные ночи с Римусом, делился всеми секретами и переживаниями. Но теперь… все изменилось. Тобиас был единственным, кто имел эту возможность. Сириусу оставалось только терпеливо ждать подобных моментов, когда его луна могла найти его и присесть рядышком на балконе. С улыбкой ярче солнца и глазами такими же любящими и заботливыми, как и вся ангельская душа. — Можно? — вдруг нарушил тишину Римус и попытался дотянуться до сигареты. — Разве это не «смерть, завернутая в бумагу»? — Сириус усмехнулся, но протянул то, что просил друг. — Я все еще не одобряю курение, — его голос был мягким и успокаивающим. Ветер трепал песочные кудри. — Но ты выглядишь с ней… довольно круто. Я бы тоже хотел. Сириус расплылся в улыбке, как счастливый, довольный котенок. Римус думал, что он «крутой». Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя немного лучше до конца дня или, может быть, до конца жизни. — Тебе не нужно курить, чтобы выглядеть круто, — Сириус посмотрел на самого красивого в мире мальчика, почти вздыхая от обожания. — Ты само совершенство. Люпин посмотрел на него, в его взгляде мелькнуло недоверие и что-то еще... Воздух между ними вдруг стал чересчур густым и тяжелым. Светловолосый попытался сделать затяжку, но с треском провалился. Кашель был слишком жалобным, и он отдал сигарету смеющемуся мальчишке. — Мне нравится запах, но не вкус… Сириус улыбнулся и продолжил курить, расслабленно выдыхая через лёгкие. — Я не совершенство, Бродяга. Мои шрамы ужасны, — прошептал Римус через некоторое время. — Я должен что-то с ними сделать. Сириусу захотелось ударить друга чем-то тяжелым по голове. Шрамы были красивыми и даже… горячими, однажды глупый мальчик это осознает. — Они часть тебя, и они ни капли не портят твоей красоты, — сердце Сириуса скулило от печали, что укрылась в глазах Рема. — Помнишь, Джеймс шутил на днях, «как это мы все до сих пор девственники»? В общем... — Люпин сделал паузу и резко выдохнул. — Я солгал. Я вроде как переспал с Тоби. Сириусу хотелось вернуться назад в режим смеха, заткнуть рот светловолосого сигаретой. Что угодно, только бы не слышать то, от чего начинало болеть все тело. Образ Тобиаса, прикасающегося к Римусу, возник в его слегка пьяной голове, и захотелось разреветься. — Б-было хорошо? — Сириус изобразил на лице улыбку и сделал слишком сильную затяжку. Плечи немного расслабились. — Ну, сначала не особо, — Римус теребил рукава свитера, нервничая и стесняясь. — Я был слишком напуган. В другие разы было лучше. Но проблема в том, что… — светловолосый сделал осторожную паузу, глаза сияли от лунного света и подступившей в них влаги. — М-мне кажется, его пугают мои шрамы. Тоби все время закрывает глаза и не прикасается к ним. Он любит меня, несмотря на них. Я так надеялся, что кто-то полюбит за них. Сириус замер от услышанного. Хотелось сорваться с места и найти проклятого пуффендуйца, выбить из него все дерьмо, но он знал, что это было бы глупо. Прямо перед ним сидел дрожащий Лунатик и нуждался в поддержке друга. Не ревнивого и озлобленного, а понимающего. — Думаю, он любит тебя по-настоящему, — проговорил взволнованно Блэк и заглянул в покрасневшие глаза. — Просто ему нужно время привыкнуть. Но если… если ты несчастен, и он пробуждает в тебе сомнения на свой счёт, то не делай себе больно. В мире сотни, а то и тысячи людей, которые полюбили бы тебя за все то, кем ты являешься. Римус вздохнул и неуверенно кивнул. Порыв заботы и любви захлестнул Сириуса, и в горле перехватило дыхание. И после неловкой тишины он не успел осознать, как вырвалось то, что он хранил так долго. — Гипотетически и только гипотетически, если бы я был твоим п-парнем, — он отвёл взгляд на горящую в руках сигарету. — Я бы любил каждую частичку тебя. Я бы поцеловал каждый твой шрам медленно и нежно, испытывая гордость, что я стал тем, кому ты их показал, — сердце начинало болеть от того, что слова вырывались вслух. — Я бы прикоснулся к каждому следу твоей силы и боли. И мне не хватило бы одной жизни, чтобы насладиться тобой. Я бы любил тебя таким, какой ты есть, за все шрамы. Сириус поднял тяжелый взгляд на Римуса, взволнованно и смущённо. Но чего он совсем не ожидал увидеть, так это безмолвные слезы, бегущие по щекам друга. Он не выглядел успокоенным, он выглядел убитым горем. Словно у маленького ребёнка отняли то, о чем он так сильно мечтал. — Ты никогда не видел их всех, ты не знаешь, насколько они уродливы... — голос Римуса дрожал. Он недоверчиво посмотрел на Сириуса. — Это не имеет значения, — Блэк говорил правду спокойным тоном. — Ничто не имеет значения, когда ты по-настоящему любишь человека. Ты хочешь каждую его частичку. Римус посмотрел вниз, его грудь дрожала. — С таким видением отношений, — он закашлялся и вытер слезы. — Твоей девушке действительно повезет, Бродяга. Сириус выбросил остаток сигареты и посмотрел на скрытый за облаками полумесяц. — Ну уж нет, сомневаюсь, что я когда-нибудь влюблюсь. Слишком много хлопот. Это было отчасти правдой, он не хотел, чтобы это повторилось снова. Эта боль, что он испытывал сейчас, была невыносима. — Но гипотетически, только… гипотетически, — голос Ремуса звучал слишком тихо. — Если бы я был твоим парнем, ну или вроде того… Я бы просыпался каждый день с мыслью, что мне действительно повезло. — Правда? — Сириус почувствовал прилив застенчивости, который он почти никогда не испытывал. — Да, — он посмотрел на Римуса, светловолосый мальчик слегка улыбнулся. — Любой бы чувствовал себя счастливчиком. Ты же Сириус Блэк. Бродяга усмехнулся и подбросил длинные волосы в воздух. «Лучший защитный механизм, когда чувствуешь себя польщенным, сыграй уверенность». — Я знаю. Римус громко рассмеялся, и они оба погрузились в уютную тишину. Впереди был пятый курс, новая глава жизни и время перемен. Не было места драме и любовным разборкам. У них было еще полно времени впереди. Времени, чтобы создать лучшие воспоминания своей жизни. Позже, оглядываясь назад на этот диалог, Римус ласково улыбнётся своему парню, целующему каждый сантиметр, каждый шрам на его теле, и подумает: «Сириус Блэк не солгал».