***
Это случилось в канун Дня Святого Валентина, когда мародеры тихонько читали в гостиной. Ну, не совсем «тихонько», но, по крайней мере, Сириус не пытался корчить рожицы или кричать на ухо Лунатика. — Римус, не передашь «В поисках квинтэссенции»? — попросил его Джеймс, лежа на ковре и грея ноги у камина. Люпин, сидевший на диване, наклонился и протянул ему книгу, ощутив, как холодный серебристый медальон выскальзывает из-за воротника. Гребаное дерьмо. — Что это? — Джеймс забрал учебник и придвинулся чуть ближе на коленях, чтобы рассмотреть медальон. Римус поспешно спрятал его. — Ничего, — пробормотал Люпин и обеспокоено взглянул на Бродягу, сидевшего на диване рядом, с испуганными глазами. — Да ладно тебе, Лунатик, — Джеймс тихонько рассмеялся и отложил книгу подальше. — Это было похоже на медальон, который Тоби подарил тебе на четвертом курсе, я же не слепой, — он нервно прикусил губу. — Ты... все еще носишь его? Питер теперь смотрел на них, лёжа на ковре, с глазами, полными жалости и тревоги. Ох, как сильно Римус хотел, чтобы этот разговор закончился. Он так не любил лгать друзьям. — Он красивый, вот и все, — ворчливо откинулся Римус на диван. — Это не имеет ничего общего с Тобиасом. — Но там было написано «Я люблю тебя»... — Питер повысил свой тоненький голосок. — Как это может не иметь значения? — Ребята, это просто медальон, — Сириус выглядел раздраженным и невозмутимым одновременно. — Оставьте Луни в покое. — Спасибо, — выдохнул Римус. — Хорошо, — Джеймс сделал вид, что его это больше не беспокоит, и вернулся на своё место. Но тишина в комнате слишком сильно напоминала надвигающийся шторм.***
Римус не стал бы признавать этого вслух, но он любил День Святого Валентина. Хоть он и корчил гримасы при виде открыток в форме сердечек или воркующих пар, Бродяга знал его слишком хорошо. Люпин был безнадежным романтиком и хотел отпраздновать день Святого Валентина, как полагается возлюбленным. К счастью, Сириус Блэк был большим любителем громких жестов и неожиданных подарков. Вот почему за день до четырнадцатого февраля ему пришла в голову гениальная идея: если они не могут отпраздновать свою любовь на глазах у всех, потому что Римус не его парень, тогда пришло время все изменить. Сириус хотел предложить Луни начать встречаться и сделать это грандиозно. Утром самого романтичного дня в году, когда жители Хогвартса начинали сходить с ума от розового цвета, Блэк решил пустить немного пыли в глаза светловолосого. За завтраком он вёл себя холодно, смеялся над приторными парочками, убеждал Римуса, что «День Святого Валентина вызывает у него тошноту», и он был искренне рад, что они решили не праздновать. — Значит, мы никогда не пойдем на реальное свидание, потому что это вызывает у тебя тошноту? — спросил его Римус, пока Поттер пел серенаду смущенной Лили Эванс. — Никаких свиданий! — ложь давалась Сириусу намного легче, чем хотелось бы. — Я так рад, что мы не встречаемся. Так грустно смотреть на всех этих людей. Они отвратительны… Римус посмотрел на него со смесью обиды и горестного принятия. Сириусу захотелось расцеловать его до беспамятства и немедленно признаться во всем, но план работал. И Луни не знал, какой большой сюрприз ждал вечером. День Святого Валентина выпал на выходные в Хогсмиде, что было идеально для плана Бродяги. Мародёры провели бы пару часов в Трех Метлах, выслушивая нытье Джеймса «Почему Лили не согласилась на свидание?», а затем Сириус похитил бы Луни до конца дня. Все было бы просто прекрасно. И Сириус сделал бы Римуса самым счастливым парнем во всем мире. Если бы не гребаный медальон. Когда все четверо вошли в паб, за их любимым столиком сидел незнакомый парень со светлыми волосами и нашивкой «Когтевран» на мантии. — Только не наше место, — захныкал Питер, когда все взглянули на незнакомца. Он был симпатичным, но когда под этим подразумевают «смазливый», с приторной-сахарными чертами лица. — Все в порядке, он с нами, — Джеймс улыбнулся, и все трое посмотрели на Сохатого, как будто он начал бредить. — С чего бы нам подсаживаться к парню в День Святого Валентина? — Сириус недоверчиво прищурил глаза. Но Поттер махнул им рукой, чтобы друзья присоединялись, и продолжил идти. — Хэй, Эрик! — Джеймс широко улыбнулся, сняв шапку и плюхнувшись на стул. — Рад тебя снова видеть. — Спасибо, что пригласил, — Эрик улыбнулся так, словно был на седьмом небе от счастья, что выглядело почти что фальшиво и наиграно. Парень поприветствовал всех, взмахнув ладонью. — Это Сириус, — Джеймсу пришлось толкнуть сварливого брюнета на стул, и Блэк быстро сжал руку незнакомца. — Это Питер, — пухлый парень сделал то же самое, совершенно не понимая, что происходит. — А это... — Сохатый сделал паузу и улыбнулся шире. — Это Римус. — Приятно познакомиться, Римус, — Эрик посмотрел на Люпина и мягко пожал ему руку. Щеки блондина вспыхнули розовым. — Садись сюда! Римус нервно улыбнулся, присаживаясь рядом с новеньким, и внезапно внутренности Сириуса неприятно сжались. Ему не нравился открывающийся напротив вид. Блондин не мог перестать глазеть на его Луни. — Итак... — Сириус изобразил улыбку, привлекая внимание Эрика. — Кто ты, черт возьми, такой? Джеймс легонько пнул его, вероятно, другу не понравился тон Сириуса. — Я Эрик, пятый курс Когтеврана, — блондин указал на свой синий шарф и сделал попытку рассмеяться. Господи, у него был отвратительно-тоненький голосок. — Джеймс предложил мне присоединиться. — Сегодня день Святого Валентина, почему ты не обжимаешься где-нибудь с девчонкой? — Сириус получил ещё один пинок от Поттера. — О... — Эрик гулко выдохнул и посмотрел на Джеймса, в поисках утешения. — На самом деле… мне не нравятся девушки. Сириус на долю секунды растерялся. Почему он так открыто говорил об этом? Почему Джеймс улыбнулся и посмотрел на Римуса? Почему его Луни посадили рядом с Эриком? И тут его захлестнуло осознание. — Извините, мы отойдём за выпивкой, — он схватил Поттера за воротник и поспешил к барной стойке. — Кто это, блять, такой? — Сириус, он не будет приставать к тебе, не переживай. Ему нравится Лунатик, — Джеймс усмехнулся и показал Розмерте пять пальцев, что означало такое же количество сливочного пива. Сириус широко распахнул глаза. Как ему, черт возьми, теперь не волноваться? — На днях он спросил, встречается ли Рем с кем-нибудь… И я осознал, какая прекрасная возможность! — Глаза Джеймса сияли восторженно, а дыхание Сириуса становилось все тяжелее и тяжелее. — Помнишь медальон? Я не могу поверить, что он все еще думает о Тоби, бедняга. Ему нужно развеяться. — Поэтому ты притащил ему белобрысого червяка на замену? — Блэк боролся с желанием закричать от отчаяния. Гребаный медальон. — Эй, Эрик милый! — Поттер нахмурился. — Он умный, красивый и читает то-о-оны книг... Если что-то пойдёт не так, то мы здесь, рядом с Лунатиком. Сириус действительно захотел ударить Джеймса в тот момент. — Значит, мы должны смотреть, как он флиртует с этим парнем? Лунатику будет некомфортно! — «И мне!», хотелось добавить. — Я знаю, — вздохнул Джеймс и отдал деньги бармену, чтобы забрать кружки с пивом. — Вот поэтому Эрик придумал для него какой-то сюрприз. Они посидят с нами немного, а потом пойдут куда-нибудь на свидание. Бродяга изо всех сил пытался скрыть свой гнев, он просто надеялся, что, боже милостивый, Римус отошьет этого идиота так быстро, насколько сможет. — Какого хрена, Джеймс? — Луни подбежал к ним, в ужасе распахнув глаза. — Почему он пытался погладить меня за руку!? — шёпот Римуса переходил на крик. — Ты на свидании, Лунатик, вот почему, — Сириус не мог сдерживать раздражение. — Что? — Успокойся, — Джеймс протянул Римусу пятое пиво. — Я просто подумал после того, как увидел медальон... что тебе нужен кто-то, чтобы выпустить пар. Повеселись на День Святого Валентина. Эрик действительно классный... — Мне не нужен парень, — вздохнул Римус, отпивая пиво, чтобы успокоить нервы. — Мне это сейчас не нужно. — Брось, все знают, что ты романтик, Луни, — Джеймс мягко посмотрел на него. — Ты заслуживаешь того, чтобы отлично провести время на День Святого Валентина. Римус секунду колебался, а затем обиженно посмотрел Сириусу в глаза. — Ну, некоторые люди этого не знают, — печально прошептал он. — Некоторые люди думают, что День Святого Валентина – это отвратительно... О нет, сердце Блэка упало в пятки. О нет, ситуация выходила из-под контроля. — Знаешь что? — Люпин снова посмотрел на Сохатого. — Я пойду и повеселюсь. Ты прав. Я заслуживаю свидания. Он гордо развернулся и направился обратно к столику. Сириус замер с кружками в руках, чувствуя, что готов расплакаться прямо на месте. Огонь предательства и бессилия охватил каждую клеточку тела. — Отлично, — Джеймс был искренне доволен собой, когда возвращался к столу. Обиженный Сириус пустился вслед за ним. Возвратившись, двое подали напитки и откинулись на спинки стульев. — Итак, Эрик, — Римус изобразил слишком фальшивую улыбку, Сириус видел его насквозь. — Какие у тебя хобби? — Мне нравится играть на скрипке и читать, иногда я сам пишу рассказы, — если бы блондин придвинулся ещё чуть ближе к Луни, Блэк бы действительно вмазал по сахарному лицу. — Ух ты! — Люпин говорил так фальшиво, что Сириусу захотелось рассмеяться. — Ты писатель! Что пишешь? Фантастику? Романтику? Приключения? — В основном… романтику, — щеки Эрика вспыхнули румянцем, и Питер посмотрел на Джеймса и Сириуса с немым вопросом: «Какого хрена мы здесь забыли?» — Я думаю о любви как о связи со всем живым. Войны, Политика, Наука... Все это начинается с любви. — Как Троянская война? — Теперь в голосе Римуса звучал искренний интерес, он с любопытством посмотрел на Эрика. — Именно! — блондин загорелся от восторга. — Ты читал «Илиаду»? — Конечно, — фыркнул Римус, будто это было очевидно. Но Бродяга понятия не имел, о чем они говорили. И это действовало на нервы. — Ахиллесс был вроде как... — Римус покраснел. — Моим первым увлечением. Эрик весело рассмеялся, а Сириус просто опустил взгляд, потому что сидеть здесь было унизительно. — Патрокл помог мне осознать многое в подростковом возрасте, — блондин положил руку на коленку Римуса. — Я представлял его в своей голове... на самом деле, очень похожим на тебя. Римус сглотнул: — Ахиллесс мне всегда казался светловолосым... Очень похожим… на тебя. И Сириус почувствовал, как его глаза защипало от слез. С него хватит. — Патрокл был идиотом? — Сириус повысил голос, и парни посмотрели на него. Его челюсть была сжата, было почти невозможно сдерживать слезы. Римус посмотрел на него гордо и уверенно, словно месть удалась. — Н-нет... — пробормотал Эрик. — Он не был глупым. Патрокл погиб, и Ахиллес остался один. Их любовь уничтожила война. — Да, — Сириус кивнул головой. — Вот об этом я и говорю, — Блэк больше не мог тут сидеть и вскочил с места. — Из-за того, что он был идиотом, он потерял любовь всей своей жизни. — Нет, там другой сюжет, — Эрик повысил голос. — Он потерял его, — Сириус начал надевать пальто. Он посмотрел в глаза Луни, теперь они были полны страха. — Навсегда. Он поспешно вышел на улицу и почувствовал, как на глаза навернулись горячие слезы. Это было так унизительно, что он действительно пнул снег ногой. И самое худшее, что Джеймс и Питер, вероятно, догадались обо всем громко и ясно. Блэк шел так быстро, как только мог, черт возьми, зная, куда. — Сириус! — он услышал крик Римуса за спиной и убыстрил шаг. — Сириус, подожди! Блэк не останавливался, его сердце бешено колотилось, в глазах горели слезы. Тело пронзали гнев и печаль одновременно. Глупый, глупый День Святого Валентина. — Ты прекратишь!? — Римус схватился за его локоть, и Блэк обернулся. Перед затуманенным взором появился запыхавшийся парень, пальто небрежно свисало. — Почему ты всегда должен вести себя, как королева гребаной драмы? Сириус онемел от злости. Люпин действительно обвинял его? — Ты не просто притворялся, тебе действительно понравился этот… Ахиллез! — Ахиллес, — поправил Люпин. — Мне плевать! — Сириус почувствовал, как у него задрожали губы. Пар клубами окутал их. — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы заметить разницу. Когда ты играешь, а когда тебе кто-то по-настоящему нравится… Губы Римуса изогнулись в улыбке. — Ну и что, если мне понравился разговор, какое это имеет отношение к тебе? — Римус тихо усмехнулся, и Сириусу отчаянно захотелось развернуться и уйти. — Мне нравится разговаривать с Джеймсом, Лили, Питером! Но я влюблен в тебя! Блэк отвел взгляд, потому что сердце начало болеть, и к горлу подступил приступ соленых слез. — Тебе не интересно со мной, потому что я не читаю так много, не пишу стихи или рассказы… — жалобно проговорил он, глядя в ореховые глаза. — Сириус, ты вообще понимаешь, как работает любовь? — Люпин подошёл чуть ближе. — Разве я люблю тусовки? Устраиваю громкие шоу? Если бы это было важно, почему ты не влюбился в Джеймса? — Джеймс мне, как брат. Римус приподнял бровь, словно в этом и был весь ответ. — Тебе не нужно знать, кто такой Ахиллес для того, чтобы стать для меня… им. Люпин мягко взял его за руку и отошел подальше от людей на улице. — Ты флиртовал с ним, — тихо, но раздраженно произнёс Сириус. — Потому что я разозлился на тебя! — выпалил Римус, и глаза его снова наполнились болью. — Ты не хочешь встречаться, ты не хочешь проводить День Святого Валентина вместе, ты весь день ведешь себя так холодно и отстранённо... Это подло, Бродяга. — Это был план! — слишком громко прошептал Сириус и вырвал руку из хватки светловолосого. — Я хотел, чтобы ты думал, что мне все равно. Потому что вечером тебя ждал сюрприз... — Что? — растерянно прошептал Лунатик. Сириус посмотрел в любимые зелено-карие глаза и снова почувствовал желание закричать от бессилия. Воздух был таким холодным, Блэк начал дрожать. — Вон те ступеньки, их около пятидесяти, — он указал на скрытый за зданиями холм. — Я... я приготовил там место со свечами... — Сириус всхлипнул от обиды. — Мы должны были идти по ним, в знак нашей метафоры «шаг за шагом». Мы бы дошли до последней… Нашей последней ступени. И стали бы парнями. Римус посмотрел на него глазами, внезапно наполнившимся слезами. — Сегодня? — прошептал Люпин, губы его дрожали. — Да, — Сириус тяжело вздохнул. — Я хотел предложить тебе встречаться, в День Святого Валентина. Я хотел заставить тебя думать, что мне все равно, но мне не все равно... Конечно, не все равно, Луни. Меня не тошнит от романтики, когда это касается… тебя. Римус, куда выше Бродяги, сейчас выглядел таким маленьким и разбитым. Он попытался дотянуться до руки Сириуса, но Блэк отмахнулся от нее. — Джеймс все равно все испортил, — Сириус отошёл в сторону, чувствуя убивающую пустоту изнутри. — Ты все испортил, потому что мы обещали, что достигнем этого шага, только если будем готовы. И судя по тому, как ты... флиртовал с этим придурком. Мы не готовы. Он ушел, оставив Римуса позади.***
Сириус пожалел о своей вспыльчивости в ту же секунду, как забрел в случайный паб и сел за стойку в полном одиночестве. Его гнев на Джеймса, Римуса, Эрика медленно перешел на самого себя. Он понятия не имел, почему всегда чувствовал, будто весь мир против него, почему его близкие люди казались врагами, почему он всегда действовал на эмоциях. Он до самого заката сидел в проклятом пабе, наблюдая за влюблёнными парами. Единственным выходом было напиться, потому что, как он узнал на пятом курсе, это отлично облегчало боль. С тех самых пор Сириус почти не злоупотреблял спиртным, но ему снова казалось, что он проваливается в темную пустоту. Больше всего на свете Бродяга ненавидел одиночество. Потому что среди знакомых, среди друзей и Римуса он был тем Сириусом, который ему нравился: общительным, беззаботным, весёлым и смелым. Но наедине с самим собой... Блэк казался тяжелее, будто на несколько лет старше. Он чувствовал себя слабым, злым, грустным и опустошенным. И никакой алкоголь не мог бы по-настоящему заполнить эту огромную дыру в душе. Поэтому он остановился, как только почувствовал головокружение, и вышел на улицу. Солнце уже садилось, и все студенты постепенно оголяли улочки Хогсмида. Сириус вспомнил, что на холме все еще были свечи в форме сердец, и что он оставил место, полное цветов и розового мусора. Так что ему пришлось пройти все эти дурацкие пятьдесят ступенек, чтобы прибраться. Под конец лестницы Блэк ощутил тошноту. Как только он добрался до последней ступеньки, его сердце разбилось на тысячу печальных осколков. Римус сидел на холодном снегу, уткнувшись головой в колени. Его песочные волосы растрепались, и, казалось, он заснул в ожидании. Свечи все еще горели, благодаря заклинанию, которое Блэк наложил. — Луни? — выдохнул Сириус, опускаясь на колени. Римус резко вздёрнул голову и сонно посмотрел на Сириуса. Улыбка пересекла его нежное лицо, мерцающее в оранжевом сиянии свеч. — Как долго ты сидишь на снегу? — Римус выглядел ужасно бледным, пухлые губы посинели. — Прости, я знаю, ты с-с-сказал… сюрприз-з не удался, но я должен был увидеть это м-место, — голос Люпина звучал так, словно он плакал слишком долго. Парень оглянулся вокруг. — Тут так кра-красиво. Самая романтичная вещь, к-которую кто-либо делал для меня… Блэк посмотрел в красные глаза светловолосого и почувствовал себя еще более пьяным, еще более слабым. Конечно, Римус был готов. Он был готов к настоящим отношениям намного больше, чем кто-либо другой. Блэк стянул с себя шарф и укутал его вокруг шеи посиневшего мальчика. — Худший день Святого Валентина в истории, да? — Сириус опустился на задницу рядом с Римусом и тихо усмехнулся. — Да, но... — Луни посмотрел на ночное небо, тяжело дыша. — Я не должен был отпускать тебя. Ты даже напился... Сириус театрально закатил глаза, хотя сам отчетливо ощущал запах собственного дыхания. — Я люблю тебя. Мне ж-жаль, что все так получилось, — Лунатик погладил его по щеке. Пальцы светловолосого онемели от холода. — Хотел бы я предложить тебе с-стать моим парнем сейчас, но ты не согл-согласишься... — Я мог бы, — Блэк взглянул на него настойчиво, напрягшись всем телом. — Просто сделай это правильно. Римус затаил дыхание, а затем широкая улыбка расплылась по чудесному лицу. Он переместился на одно колено, и Бродяга взволнованно вскочил на ноги. Сердце стучало в ушах. — Сириус, — Люпин взял его за руку и посмотрел большими щенячьими глазами снизу вверх. — Ты будешь… — Луни нервно сглотнул и понизил голос. — Будешь моим парнем? — Да! — улыбка Блэка расплылась на довольном лице, будто он был сумасшедшим или вовсе одержимым. И впервые он понял, почему люди так радостно кричали во время предложений руки и сердца. — Да, Луни, я буду твоим парнем! Римус быстро вскочил и снес брюнета с ног крепким объятием. Они страстно прижались друг к другу в поцелуе, Сириус чуть не простонал от удовольствия. — Мы встречаемся! — Блэк счастливо улыбнулся, уткнувшись своим холодным носом в нос Рема. — Мы встречаемся, — тихо повторил Люпин, и в его глазах заблестели слезы. — Боже, Сириус Блэк – мой парень... — Римус Люпин мой! — радостно воскликнул Бродяга, и они захихикали в нежном поцелуе. — Мы должны рассказать Джеймсу, иначе его тупость сведёт меня в могилу. — Да, — кивнул Римус. — Да, давай сделаем это.***
Когда они возвратились в комнату, Люпин ощутил, как внутренности выворачивает наизнанку. Он не знал, как они все объяснят другу и с чего начнут. Сириус, который еще не говорил о своей ориентации с Джеймсом, вероятно, был еще более встревожен. Луни хотел, чтобы все закончилось до того, как Блэк сбежит. — Эй, Лунатик, ты нашёл… Бродягу, — Джеймс загадочно подмигнул ему, когда вошел Римус. Сириус делал маленькие шажки позади. — Вы в порядке? Бедный Эрик, ты сбежал от него… — Джеймс, — вздохнул Люпин и присел на кровать рядом с Поттером. — Нам нужно поговорить. Сохатый перевел взгляд с тихого Сириуса на взволнованного Римуса, совершенно сбитый с толку. — Что происходит? Лунатик стянул пальто и медленно потянулся к застежке на медальоне. Понадобилось время прежде, чем она поддалась дрожащим пальцам. — Мне не нравится Тоби, — едва слышимо проговорил Люпин, почти неузнаваемо. Он протянул лохматому другу медальон. Джеймс забрал его, все еще растерянный. Римус чуть не задохнулся от жара во всем теле, когда глаза Поттера упали на гравировку. Блэк подошёл к кровати, затаив дыхание. — Ну, это один и тот же медальон, — Сохатый прочитал надпись дважды, а затем тихо усмехнулся. — Только кажется, что теперь это С. Б., а не Т. Б. Что случилось с буквой Т? Поттер поднял глаза и нашёл переплетённые руки Сириуса и Рема. Лицо озарила мягкая и понимающая улыбка. — С. Б., — повторил Джеймс и посмотрел на Бродягу глазами, полными любви, без малейшего намека на отвращение. — Сириус Блэк, — прошептал он. Брюнет присел на кровать позади Римуса и обнял его сзади, стараясь утешить как можно сильнее. Сердце Люпина бешено колотилось от осознания того, что они действительно рассказывали правду. — Это новый? — спросил Джеймс, его щеки слегка покраснели. Он вернул медальон светловолосому. — Да, тот, что от Тоби, давно затерялся, — выдохнул Рем. — Сириус подарил мне этот. — По–дружески? — ухмыльнулся Поттер, и Римусу захотелось закатить глаза или просто отказаться от своего друга-тугодума. — Нет, мы влюблены, Сохатый, — подал голос Сириус и крепче обнял Лунатика со спины. — По-настоящему любим… друг друга. — Оу, — выдохнул Джеймс, и его губы изогнулись в лучезарной улыбке. — Поздравляю, ребята. Давно пора. Римус тихо усмехнулся и ощутил долгожданное спокойствие. — Спасибо, Джеймс. — Спасибо, брат, — выдохнул Сириус, наверное, отпуская все сомнения и страхи. — Как давно вы... — Поттер неловко почесал за ухом и обвел вокруг них пальцем. — Влюблены? — Мы только сегодня начали встречаться, — честно признался Римус. — Но мы были... очень близки с начала года. — О, как неожиданно! — Джеймс приложил руку ко рту, чересчур драматично. И вот тогда Люпин понял... Этот гаденыш знал. — Ты знал? — Сириус повторил его мысли вслух. — Да, я знал, — Джеймс махнул рукой и весело рассмеялся. — Я просто хотел, чтобы вы рассказали сами. Вы думали, я настолько слепой? — Да! — громко возразил Сириус и придвинулся ближе к Сохатому. — Когда ты догадался? — Почти сразу, — Джеймс скорчил гримасу, словно некоторые из воспоминаний были не из приятных. — Всегда знал, что вы нравитесь друг другу, просто этим летом… Стало очевидно, что что-то изменилось. — О чем ты? — поинтересовался Лунатик. — Прозвучит глупо, — Поттер опустил взгляд. — Но у Сириуса есть дурная привычка не заправлять ремень в петельки… Он всегда у него расхлябанно свисает. — Это тут причём? — нахмурился Блэк, сдерживая смех. — Когда Римус гостил у нас, — Джеймс посмотрел на Люпина и поджал губы в улыбке. — Я заметил, что теперь и его ремень так стал выглядеть. А у Сириуса наоборот… Ровно, петелька в петельку. Люпин чуть не зарычал от глупости ситуации, все трое громко рассмеялись. — Это могло означать, что угодно! — захохотал Блэк. — Что вы надеваете друг другу ремни просто так? — Сохатый покраснел то ли от смеха, то ли от смущения. — Брось, все было очевидно. Вы весь шестой курс пожирали друг друга взглядами. — Тогда что, черт возьми, произошло сегодня? Если ты знал, зачем ты послал Эрика? — Римус вдруг пришёл в недоумение. — Я устал ждать, пока вы расколетесь, — простонал Джеймс. — Это было невозможно. Я должен был что-то сделать... — Решил послать моему парню другого парня? — ворчливо произнёс Сириус. И сердце Люпина перестало биться. Лунатик почувствовал, как бабочки затрепетали в животе, все тело показалось легким и нереальным. Потому что это происходило на самом деле. Потому что Сириус говорил о нем, как о своём парне. — Этот медальон вызвал у меня сомнения, — устало вздохнул Поттер. — С чего бы Римусу носить его, если он спит с Бродягой? Но когда я нашёл его на тумбочке на следующий день и рассмотрел… Осознал, что вы не просто занимаетесь… сексом, вы по-настоящему влюблены. И Сириус признаётся тебе в любви, — Джеймс расстроено оглядел друзей. — И мне стало так грустно, что вы не делитесь этим со мной. Я подумал, что после сегодняшнего свидания с Эриком… Все точно прояснится. — Ты злой гений, Сохатый! — Сириус легонько пнул его в плечо. — Один из моих лучших пранков, вы должны признать, — улыбнулся Джеймс. — Я очень рад за вас, правда, но вы могли быть честными со мной. — Мы знаем, прости, — Римус потрепал его по волосам и крепко обнял. — Ты заслужил знать правду. — Иди сюда, Бродяга, — Поттер завлёк брюнета в их групповые объятия. — Как же мы теперь будем подцеплять девчонок? Где мой напарник? — У тебя остался только Питер, — Сириус звонко рассмеялся, и Джеймс внезапно отодвинулся, громко ахнув. Блэк повторил его возглас, прикрыв рот рукой. — Ты думаешь о том же, о чем и я!? «Один мозг на двоих» — подумал Римус. — Это гениально! — Джеймс дал ему пять, и Римус сконфуженно уставился на них. — О чем вы? — Просто подыгрывай, котенок, — Сириус чмокнул его в губы и выполз из кровати. Джеймс издал громкое:«Ииу!» — Какая мерзость, только не целуйтесь при мне! Котенок звучит ужасно! — Это была репетиция, — подмигнул Сириус. И через пару часов Люпин догадался, о какой «репетиции» шла речь. Когда Петтигрю вернулся в комнату, после долгого свидания с таинственной Люси Палмер, трое ребят уже готовились ко сну. Римус натягивал клетчатые штаны, приветствуя последнего мародера. И тогда Сириус решил начать своё шоу. — Солнышко, не передашь свитер? — он мазался лосьоном, сидя на кровати. И Римус прищурил глаза, когда заметил хитрый взгляд брюнета. — Держи, — Люпин кинул в него. — Спасибо, котенок, — Сириус выполз из кровати, подошёл ближе и чмокнул в губы. Питер замер в ужасе у входа в ванную комнату. — В-вы помирились? — пробубнил он, покраснев. — Да, — Сириус присел рядом с Ремом и обнял за талию. — Как твоё свидание прошло? — Отлично! — отозвался Петтигрю. — Люси очень милая… Сириус поцеловал Римуса в шею и тихонько простонал. — Очень добрая и веселая… — продолжал Петтигрю, краснея все больше и больше. Он перевёл испуганный взгляд на Джеймса. Тот выглядел абсолютно спокойным, как будто ничего не замечал. — Мы договорились встретиться снова… Сириус коснулся лица Люпина и крепко поцеловал в губы. Оставалось только подыгрывать, поэтому Римус сжал его бедра и повалил на кровать. — Воу! — в ужасе вскрикнул Питер. — Что здесь… мать твою п-происходит? И тут трое не выдержали и громко рассмеялись. Сириус обнял хохочущего Люпина, и они вернулись в сидячее положение. — Мы с Сириусом встречаемся, Питти. Его способ рассказать тебе об этом, — улыбнулся Рем. И Петтигрю не выглядел так, словно это мерзко, лишь потеряно. — Я-то думал вы двое сошли с ума! — облегченно выдохнул он. — Вы всегда были слишком тактильными… но сейчас был п-перебор. — Ты не против? — Сириус уложил подбородок на плечо своего парня. — Нет, конечно, это не то, чтобы неожиданно, вы всегда были близки, — уши Петтигрю загорелись бордовым. — Просто н-не знал, что Бродяга… как ты, Римус. Что он, ты, Сириус… г-гей или что-то вроде того, — запинался Петтигрю. Люпин ненавидел то, что общество и его стереотипы все ещё пугали друга. — Я би, Питер, ну или пока не определился, — Сириус проговорил взволнованно. — Знаю только, что люблю Лунатика. Римус ощутил горячее тепло в самом сердце и прижал ладони Сириуса ближе к груди. Он никогда ещё не чувствовал себя более открытым и свободным перед друзьями. — Это не выглядит ненормально, по правде, — Питер все ещё боролся с подступившей тревогой. И Римусу хотелось выпалить вопрос: «А это должно было выглядеть ненормально? Что по-твоему нормально?» — Вы, ребята, всегда обнимались и все такое… — Натуралы тоже обнимают друг друга, — заметил Джеймс. — Да, но не так, как эти двое, — промямлил Хвост. — Они всегда были… другими. — В этом вся моя жизнь, — выдохнул Люпин. — Просто не целуйтесь перед нами или что-то в этом роде, — попросил Поттер, слегка покраснев. — Вы точно не против, что мы с вами в одной комнате? — спросил Сириус, немного напрягшись. Римус крепче сжал его руки. — Ты бы бросил его, если бы я попросил об этом? — Сохатый метнул в Блэка многозначительный взгляд. — Нет! — в ужасе воскликнул Сириус, по-собственнически обнимая своего парня и притягивая ближе. — Тогда зачем спрашиваешь? — тихо рассмеялся Поттер. — Нам остаётся только принять, выселять мы вас не будем, ещё чего. — Вы же не расстанетесь? — проскулил Питер. — Я не хочу потом выбирать сторону… Это будет, как после развода родителей. Римус сглотнул нервный ком, потому что знал, какой риск был начинать отношения. Но Сириус потерся носом о его щеку и тихо выдохнул: — Никогда. — Тогда мы рады за вас, — улыбнулся Сохатый искренне. — Только не превращайте комнату в бордель. И не смейте портить нашу дружбу! — Ни за что! — воскликнул Блэк. — Мародёры – это навсегда.POV James
Если бы кто-нибудь спросил Джеймса, когда он впервые заметил перемены, он бы, честно говоря, растерялся. Что-то особенное между Бродягой и Лунатиком было всегда. С того момента, как двое встретились. В скрытых взглядах, в сияющих глазах, в нежности прикосновений, в том, как щеки Римуса покрывал яркий румянец всякий раз, когда он слышал смех Бродяги... Или в том, как Сириус становился стеснительным только рядом с Луни. Это было в том, как уютно становилось в комнате рядом с ними, будто двоих окружал пузырь теплоты. Джеймс никогда до конца не понимал их связи. Прежде он ревновал Сириуса, потому что между лучшим другом и Ремом было что-то гораздо более особенное. Пока однажды Поттер не догадался, что это было. Их любовь не была дружеской, как у остальных мародеров, между ними были… романтические чувства. В первый раз Джеймс догадался об этом в больничном крыле, на втором курсе. Он заметил, как вспотели ладони Люпина, каким взволнованным был его взгляд, каким хрупким он казался рядом с Сириусом. Это были признаки влюбленности, поэтому Сохатый попытался обсудить это с Блэком. — Ты слепой или квоффл мозги вышиб? — шепот Джеймса напоминал крик. — Он по уши втрескался в тебя! Сириус широко распахнул глаза, а затем издал тихий смешок. — Римус? — он не мог прекратить смеяться. — Нет, Питер… — закатил глаза Джеймс, но голос его был полон серьезности. — Конечно, Римус! Когда это произошло? — О чем ты вообще? — Сириус легонько пихнул Поттера в плечо. — Ты хочешь сказать, что я нравлюсь Римусу? Он вообще-то мальчик, если ты не заметил! — Сигналы, Блэк, сигналы! — Джеймс ощущал себя так, словно разговаривал с младенцем. — Он краснеет рядом с тобой, как рак, прячет глаза, едва дышит… — Ему просто плохо! — Он влюблён в тебя, идиот! После того, как Сириус обсудил это с Римусом, никто больше тему не поднимал. Сириус пообещал, что «детская влюбленность» исчезла, что не стоило беспокоиться о Лунатике. Но правда была в том, что Римус не изменился. Он все еще был тем маленьким мальчиком, чьи глаза загорались рядом с Бродягой. Сириус был громким, весёлым и обаятельным ребенком, Джеймс понимал, почему его можно было любить. Но его воротило от мысли, что он мог бы поцеловать его, прикоснуться к губам… В то время как Римус медленно брал длинноволосого за ладошку и любовно вздыхал, рассматривая лицо. И было так очевидно, что он отчаянно нуждался в Сириусе, что Джеймс просто смирился с тем, что должен молча наблюдать за этим. И любовь Лунатика не уходила. Она была и на третьем курсе, в ревнивых взглядах на Марлин, в неоправданной злости на Сириуса. Джеймс понимал эти чувства, потому что испытывал то же самое к Лили. Это не было похоже на дружескую любовь. Но Джеймс знал, что так не должно было быть, мальчики не любят мальчиков, это было ново и даже печально. Хоть и… не казалось неправильным, как заставляло его думать общество. — Мам, такое бывает, что мальчик влюбляется в другого мальчика? — поинтересовался Джеймс, пока Юфимия нежно расчесывала его волосы. Она напряглась, и расческа замерла в руке. — Ты… влюблен в мальчика? — тихо спросила она. — Это твой друг, Сириус? Я думала, тебе понравилась та девочка, Лили... Джеймс громко усмехнулся и посмотрел на их отражение в зеркале. — Нет, — печально улыбнулся он. — Я думаю, что Римус влюблен в него... Возможно ли это вообще? Я имею в виду... могут ли мальчики влюбляться в других мальчиков? Я думал, это какая-то болезнь или что-то в этом роде. Но все признаки... — Джеймс, вспомнил лицо Лунатика. — Знаки, о которых ты мне рассказывала... Такое чувство, словно он влюблен. Юфимия мягко улыбнулась и продолжила расчесывать его растрепанные волосы. — Нет, это не болезнь, малыш. Но это редкость. И это случается не со многими людьми. Римусу очень повезет, если он найдет свою вторую половинку. Джеймс посмотрел на свои стиснутые руки и тяжело вздохнул. — У Сириуса есть девушка, Марлин. — О, — глаза Юфимии погрустнели. — Тогда Римусу придется столкнуться с ужасной болью, но он справится с ней. Он сильный мальчик. — Ему придется влюбиться в кого-то другого? — у Джеймса заныло крошечное сердечко. — Рано или поздно он влюбится, не волнуйся, — мама нежно поцеловала его в макушку. Так что, когда это случилось... Когда Лунатик открылся друзьям и встретил Тоби, Джеймс почувствовал облегчение. Впервые за долгую дружбу с Люпином он осознал, с другом все в порядке, что вовсе не было смысла печалиться и жалеть его. Неважно, как больно было любить того, кто не отвечал взаимностью... Римус нашёл в себе силы двигаться дальше. — Я… я… — Римус начал задыхаться от ужаса, вцепившегося в горло. — Я должен вам кое-что рассказать. Я… — Римус сжал веки и обнял живот трясущимися руками. — Я гей. — Эй-эй! — грозно проговорил Джеймс. Поттер присел на корточки прямо перед ним и осторожно протянул руку, погладил светловолосого по плечу. — Все в порядке, — улыбнулся Джеймс, и Римус облегченно выдохнул. — У тебя есть парень? — Д-да, — прошептал Люпин, не отрывая взгляда от добрых глаз Джеймса. — Тобиас. — Тобиас, — повторил Поттер и нервно усмехнулся. — Ну конечно. Имеет смысл, не так ли? Все было по-истине чудесно, казалось, что наконец-то воцарилась гармония, и в сердцах его друзей не было боли. И Римус нашел свою вторую половинку. Пока он не начал замечать, насколько ревнивым стал Бродяга. Как загорались его глаза всякий раз, когда Римус прикасался к нему. Каким грустным и разбитым он выглядел, когда Тобиас обнимал своего парня. И тогда к нему пришло осознание. Джеймс никогда не думал, что это могло случиться. Ведь был всего лишь один шанс на миллион. Но, возможно… возможно, Сириус, чувствовал то же самое все это время, просто любил тише, менее заметно, с гораздо большим страхом перед правдой. И все стало ясно, когда Джеймс нашёл Сириуса на холодном полу туалетной кабинки, задыхающегося, после признания Римуса в чувствах к Бэйли. Блэк вовсе не любил меньше. Его разрывало на части. — С-сердце очень болит… — Я знаю, Бродяга, — прошептал Джеймс и взял мокрую руку в свою ладонь. — Тебе не обязательно этого говорить, я и так вижу. Сириус уложил голову на плечо друга и тихо заплакал. Джеймс целовал его в лоб и крепко держал в тёплых объятиях. — Лунатик заслужил побыть счастливым. После панической атаки Сириуса Джеймс ощутил яростное желание помочь другу. Потому что он мог ясно видеть, как обе стороны были отчаянно влюблены. Но после пранка над Снейпом… все развалилось, как карточный домик. Римус и Сириус были сломлены, они отдалились друг от друга. Казалось, что в них обоих иссяк источник света. И Тобиас не был родственной душой Луни. Сириус был. И это заставляло его увядать изнутри. В ту ночь Джеймс нашел Римуса спящим в постели Сириуса, мальчик заснул в кожаной куртке, которую Блэк оставил. И ничто не вызывало большей тоски, чем тот факт, что светловолосый сжал в кулаке карту Мародёров, вероятно, всю ночь глядя туда, куда Сириус мог бы пойти. Когда они нашли Сириуса на ковре, едва дышащего, Джеймс мог поклясться, что никогда не видел никого более сломленного, чем Луни. Он жадно хватал ртом воздух, плакал, как маленькое дитя, и дрожал. Джеймс не мог привести его в чувства. Римус не мог функционировать без Сириуса. Так что, когда они помирились... Когда двое его лучших друзей счастливо спустились на кухню и уселись вместе за рождественскую трапезу, Поттер боролся с желанием расплакаться от счастья. — Римус! Сириус! — подбежал к ним Джеймс, когда Лунатик помогал брюнету усесться за стол. — Я думал, вы все Рождество проспите. — Ни за что, — улыбнулся Люпин. — Вы выглядите куда счастливее, когда не ссоритесь, — потрепал их обоих за волосы Поттер. Он просунул голову между друзьями и крепко обнял с двух сторон. — Мое рождественское желание – никогда больше не ругаться. — Не могу ничего обещать, — усмехнулся Римус. — Сириус любит разбрасывать носки по комнате. Стало ясно, что все изменилось между ними летом 1976 года. Когда Римус решил погостить в поместье Поттеров. Джеймс впервые обратил внимание на застёжки на ремнях и, осознав, что это означало, чуть не рухнул со стула. — Как спалось? — натянул он нервную улыбку, когда Сириус, довольный и сонный, уселся за стол. Чертов ремень, идеально застёгнутый на его бёдрах. — Отлично, — потянулся Блэк и забрал стакан с апельсиновым соком у Люпина. У которого проклятый ремень болтался во все стороны. — Вы опять не спали всю ночь? — кашлянул в руку Поттер. — Мы долго… — Люпин покраснел, и все стало очевидно. — Болтали. Не только ремни открыли Джеймсу глаза. Он видел, что течение их отношений изменилось, по тому, как они смотрели друг на друга, прикасались и разговаривали... Это больше не было трогательно или неловко. Это выглядело по-собственнически... Повседневно, даже рутинно. Римус больше не вздрагивал, когда Сириус касался его руки. Он смотрел на Блэка этим новым... возбужденным взглядом. Стало ясно, что они хотели друг друга. Они постоянно недосыпали и запирали дверь на замок. На их лицах появилось новое сияние «мы трахались всю ночь», куда более расслабленное и счастливое. — Какого черта вы творите всю ночь? — спросил Поттер, не в силах это больше терпеть. — Это природа, чувак, — пробормотал Блэк, вытирая лицо салфетками, потому что заснул прямо в тарелке спагетти. — Мне всегда хочется спать на свежем воздухе. — Ты живешь в этом доме уже два месяца. — Правда? — Раньше такого никогда не случалось. — Ты просто никогда не замечал. Поэтому Джеймс решил дать им время. Подождать, пока оба не признаются друзьям вслух. Он наблюдал, как они опаздывают на занятия с взъерошенными волосами, красными щеками и расхлябанной одеждой. Поттер даже несколько раз открывал дверь, когда мальчики целовались или лежали полуголые друг на друге. Джеймс тихонько закрывал дверь и уходил. Он злился, что они скрывались от него, особенно на Бродягу. Он бы хотел, чтобы друг был честен. — Ты пялишься, приятель, — Джеймс вывел его из оцепенения, когда Сириус вздохнул мечтательно, глядя на Люпина. — Ч-что? — повернул он голову. Они были на Зельеварении, так что Сохатому пришлось понизить голос. — Ты уставился на Лунатика, — хитро прошептал Джеймс. — Нет, не придумывай, — Бродяга прочистил горло и опустил смущённый взгляд в книгу. — Ну, сейчас ты покраснел, так что врать нет смысла. Что происходит? — Сохатый с любопытством посмотрел на него. — Он тебе нравился на четвертом курсе. Это... Это все еще так? — Нет, — запротестовал Сириус. — Он давно расстался с Бэйли, — Поттер не собирался останавливаться. Ему надоела ложь лучшего друга. — Может быть, это взаимно между вами двумя, кто знает. — Ты пытаешься свести меня с Лунатиком? — Сириус усмехнулся, словно идея об этом его забавляла. — С нашим Луни? Как насчет вас с Питером? — Ты шути сколько хочешь, Бродяга, — Джеймс тихонько посмеялся, а затем задумчиво перемешал ингредиенты в котелке. — Но я слишком хорошо тебя знаю. Сириус ничего не ответил, потому что это была гребаная правда. Джеймс был рад за них, правда. Хоть ему и не нравилось оставаться в стороне, он тайно улыбался, глядя на то, как счастливы были его лучшие друзья. — Помнишь, я рассказывал тебе про чувства Римуса к Сириусу? — Поттер лежал на диване на коленях мамы, пока она гладила сына по волосам. — Конечно, дорогой, как я могла забыть? — Юфимия тихо усмехнулся. — Я видела, как разбит был Римус после побега Сириуса. Это действительно искренне... Что он чувствует к нему. — Сириус ответил ему взаимностью, — Джеймс улыбнулся и довольно уставился на маму. — Он оказался его второй половинкой. — Правда? — Юфимия никогда не выглядела более изумленной и гордой. — Это чудесно. Они будут счастливы друг с другом. — Они мне еще не рассказали. — Дай им время. Это сложно, мой мальчик. Поэтому он дал его им. Он ждал, ждал и ждал. Но они хранили мертвое молчание, и Джеймсу приходилось все время наблюдать за ними. Но после зимних каникул, он осознал, что больше не мог с этим мириться и решил сподвигнуть их на правду. Новый медальон Римуса был прекрасной возможностью. Поэтому в тот момент, когда друзья пришли к нему, взявшись за руки, и обо всем рассказали, Джеймс мог только притвориться, что не знал. Это была самая прекрасная вещь в мире: любовь. Эрик был прав. Люди сворачивали горы и начинали войны из-за сильного чувства. И когда это касалось Римуса и Сириуса… ты начинал в неё верить. Но только будучи взрослым, Поттер открыл для себя ужасающую правду. Любовь развязывает войны, да. Но войны? Войны ее отнимают.