David Bowie – Heroes
I, I will be king And you, you will be queen Though nothing, will drive them away We can be heroes, just for one day We can be us, just for one day
Солнечные лучи ласкали нежную кожу Сириуса, чье тело едва прикрывали белоснежные простыни. Ленивое субботнее утро в поместье Поттеров. С отдаленным пением птиц. Где ничто другое не имело значения, только Сириус и Римус, теплые, сонные и влюбленные. — Я хочу раствориться в этом моменте, — брюнет прижался ещё ближе к обнаженной груди Луни, уткнулся носом в горячую шею. — Никогда не вставать с постели. — Мы не можем, — тихонько рассмеялся Люпин, и его губы нашли нежный лоб. — Ты же не хочешь пропустить завтрак Юфимии. — Кого волнует еда, — Сириус оперся на локти и заглянул Римусу в ореховые глаза. — Когда… я люблю тебя. Довольная улыбка расплылась на губах Луни. Потому что он был самым счастливым человеком во вселенной. — И я лю... — но он не смог закончить. Кровь брызнула ему в лицо. И Сириус начал яростно кашлять, в панике хватаясь за горло. — Бродяга! — в ужасе выкрикнул Люпин, когда другой мальчик упал на простыни. Дрожа и закатывая глаза в приступе конвульсий. Бордовые дорожки крови стекали по его подбородку. — Бродяга, посмотри на меня! Но Сириус смог сделать лишь последний судорожный вдох, глядя на Римуса сквозь слезы. А затем застыл, словно сердце перестало биться. — Кто-нибудь, помогите! — закричал Лунатик в страхе, хватая обнаженное холодное тело в свои трясущиеся руки. Его зрение затуманилось от слез. — Пожалуйста... Сириус. Я тоже тебя люблю! Я люблю тебя! Но мертвый мальчик не услышал этих слов. Он лежал замерзший в его объятиях. Без дыхания и сердцебиения. А затем… Римус проснулся. Дрожа на вспотевших простынях. Этот гребаный кошмар преследовал его каждую ночь, как наказание за все то, что он натворил. Сон всегда начинался по-разному. Они с Сириусом могли лежать в спальне в Хогвартсе или гулять на берегу моря. Но он всегда заканчивалось одним и тем же образом. Бродяга, кашляющий кровью и умирающий у него на руках, так и не получивший признания в ответ. Римус никогда не мог закончить, как сильно любил его. Не было смысла идти к психиатру, чтобы истолковать значение кошмарного сна. Подсознание Люпина говорило за него достаточно громко и ясно. Они расстались почти два месяца назад, но просыпаться было все ещё так же невозможно, как и засыпать. Боль преследовала Римуса повсюду. По этой причине он начал беседовать с Мадам Помфри, принимая зелье для сна и таблетки. Которые явно были недостаточно сильны, чтобы помочь. — Доброе утро, дамы! — голос Джеймса звучал бодрее любого сигнала будильника. Занавески Римуса распахнулись, и солнечный свет заполнил убежище. — Подъем, Лунатик! Римус издал умирающий звук, зажмурив веки. Проклятие очередного дерьмового дня. — Сегодня матч по квиддичу, поэтому вам всем лучше проснуться и поторопить свои задницы в столовую! — Джеймс уже был в форме и бегал по комнате, как перевозбужденное дитя. О, Римус чуть не забыл об этом. После расставания Сириус и Джеймс почти каждый божий день проводили на поле. И не могли перестать говорить о том, как они просто обязаны выиграть кубок в свой последний год. Баннеры и всевозможные гремелки болельщиков ожидали Люпина у подножья кровати. Вместе с Питером они заготовили их на прошлой неделе. На самом деле, было удивительно, как сильно тренировки шли на пользу Бродяге. На его щеки вернулся румянец, лицо озаряла широкая улыбка. Наконец-то он мог смотреть на Римуса без тоски или злобы в глазах. Они не стали вновь друзьями, нет, совсем нет. Но Блэк определенно двигался дальше, сосредоточив все внимание и любовь на Джеймсе, Питере и Марлин. Вернув свою энергию и чувство юмора. И это было все, что имело значение. Римус хотел лишь одного в мире больше, чем собственной смерти: видеть Сириуса счастливым. Сам он все еще был ходячей катастрофой. Спасал только объём работы и школьных заданий. Ему нужно было подождать совсем немного до конца учебного года. И он смог бы уйти и, наконец, спокойно умереть.***
Не было ничего более прекрасного и захватывающего дух, чем Сириус Блэк в форме для квиддича. Его черные волнистые волосы, собранные в пучок, широкие плечи, обтянутые красной мантией, и грубые ботинки. Когда Римус присел рядом с Лили и Питом на трибуны, он позволил себе насладиться видом. Впервые с тех пор, как все развалилось. Потому что в другие дни ему приходилось отводить глаза от Блэка, устремлять свой взгляд куда угодно, только не на само совершенство. Когда игра началась, громкие возгласы заполнили воздух, и зазвучала триумфальная музыка. Сириус взлетел на свою позицию загонщика, крепко держась за рукоятку метлы. Лунатик чуть не вздохнул от обожания. Теперь в этом была вся его жизнь. Всю оставшуюся жизнь он должен был наслаждаться Сириусом издалека, как золотистыми лучами солнца. Недоступными и ослепляющими. Наблюдая, как мальчик, которого он любит больше всего на свете, отдаляется все дальше и дальше, превращаясь во взрослого мужчину, полного амбиций, силы и храбрости. Римус не смог бы точно ответить, что происходило во время игры. Он так и не разобрался в правилах, даже к концу седьмого курса. Просто хлопал, когда остальные хлопали, кричал, когда другие кричали, и освистывал противоположные трибуны, когда очки Когтеврана увеличивались. Все, на чем он мог сосредоточиться, — это плавные и уверенные движения Сириуса, его счастливые глаза, его улыбка и искренняя радость. И он ощущал себя восторженным ребенком, который видел перед собой весь мир. Но не мог дотянуться. Игра закончилась победой Гриффиндора, поэтому Люпин кричал, кричал и кричал, пока у него не перехватило дыхание. Лили схватила его за руку и поспешила на поле. Джеймс встретил свою девушку распахнутыми руками, закружив над землей и крепко поцеловав. Римус наблюдал за ними с трепещущим чувством в груди. — Так держать, Бродяга! — Питер поспешил к улыбающемуся Сириусу и крепко обнял его. — Лучшая игра в истории! — Спасибо, Хвостик! — Сириус усмехнулся в волосы пухлого мальчика, но его взгляд скользнул по застенчивому Римусу. Светловолосый держал в варежках огромный плакат «Сохатый и Бродяга, вперед!» — Вы были великолепны, — улыбнулся Лунатик, когда Сириус разнял объятие и подошел к нему ближе. — В гостиной Гриффиндора сегодня будут отмечать до самого утра. Брюнет мягко улыбнулся, на мгновение замолчав. Да, они разговаривали последние недели, но это напряжение можно было резать ножами. Поэтому Сириус не выдержал и закатил глаза, словно раздражение достигло пика. — Раз уж скоро Рождество и все такое… — Блэк решительно заглянул ему прямо в глаза. Воздух покинул легкие Римуса. — Сохатый боится спросить у тебя, не хочешь ли ты отметить с нами, у Поттеров. Он считает, что это должно быть мое решение. Так что... я вроде как спрашиваю тебя. Хочешь? Питер тоже приедет. Римус потерял дар речи, вглядываясь в лицо Блэка в поисках любых возможных подсказок. Он был уверен, что останется в Хогвартсе на Рождество. — Если ты не в-возражаешь, я бы с удовольствием... — Люпин скорее умер бы, чем заставил Сириуса чувствовать себя неловко. Поэтому он искренне не знал, хорошая ли это идея. — Окей, — Блэк пожал плечами и пошел прочь от него. Сириус широко улыбнулся, как только Мэри запрыгнула на него и закричала «Поздравляю!»***
Вечеринка по случаю выигрыша была не менее грандиозной, чем все предыдущие. Сириус и Джеймс находились в центре внимания на протяжении всей ночи. Они танцевали, смеялись и ни на минуту не покидали друг друга. Римус лишь тихонько наблюдал за ними в своем уголке, со сливочным пивом в руках. Это все, что он, по правде говоря, делал последние недели. Наблюдал. К утру, когда все стали разбредаться по своим комнатам, компания близких друзей собралась на ковре, беседуя и наслаждаясь пьяным состоянием. Заняв место на диване, Римус заметил двух новых девушек среди них. Элли Мартин и Джессику Харрис с Пуффендуя, близких подруг Мэри. Пока все играли в волшебные карты на полу, Сириус громко спорил о чем-то с Элли, смеясь и оживлённо жестикулируя руками. Люпин притворился, будто наблюдает за карточной игрой, но вслушался в диалог. — Нет, Блэк, это так не работает! Магглов за это сажают в тюрьму! — Мартин чуть не подавилась пивом от смеха. — Так, значит, ты была на концерте? — Сириус приподнял бровь, на лице появилась возбужденная ухмылка. — Была, — она гордо взмахнула волосами. Девушка действительно была очень красивой. Золотистые длинные волосы с челкой, большие карие глаза и пирсинг на вздернутом веснушчатом носике. Поверх черного короткого платья она накинула зеленый вязаный кардиган. — Вообще-то я даже видела Боуи прошлым летом. — Ты гонишь! — Сириус в шоке прикрыл свой рот. — Ты была на его концерте? — Я скажу тебе больше, я случайно встретила его позже, у чёрного выхода. Выкурили пару сигарет, поболтали, — девушка была довольно нахальной, но это вовсе не раздражало. — Ты осуществила цель всей моей жизни, — когда Римус украдкой бросил взгляд на них, Сириус выглядел по-настоящему счастливым, наклоняясь все ближе и ближе к девушке. В этом момент Люпин прекрасно разделял его зависть. Увидеть Боуи было их мечтой. — Rebel, Rebel звучит так же хорошо на сцене, как и в записи? — О да-а, — протянула Элли. — Поверь мне, даже лучше. Все эти громкие возгласы из толпы, его энергия... Я бы умерла, чтобы испытать это снова. — Так давай! — пьяно воскликнул Сириус и поднял стакан с огненным виски. — Ты и я. Ну же. Следующим летом. Внутренности в животе Римуса неприятно сжались, но он продолжил смотреть на Питера, бросающего весело карты в сторону Марлин. — Можно, — ответила Элли, но в ее голосе не было восторга. — Я не против, ты просто... Не пойми меня неправильно. Это не будет свиданием. — Я что-нибудь говорил про свидание? — смешок Бродяги прозвучал нервно. Римус вновь взглянул на них. — Фух, отлично, — Элли положила руку на плечо парня. — Я просто подумала, ты заигрываешь со мной. Ты очень классный и все такое, просто... не в моем вкусе. Блэк тихонько кивнул, но в серых глазах промелькнула грусть. И Римус догадался, что для Сириуса это не было какой-то игрой или развлечением. Ему действительно понравилась девушка... — Ладно, пора ложиться! — Джеймс сонно потянулся и направился к лестнице. Когда мародеры вернулись в свою комнату, Римус направился прямиком в ванную, пьяный и измученный. Голова была так же пуста, как и его онемевшее тело. — Тебе понравилась та девушка, не так ли? — донёсся насмешливый голос Джеймса, как только Рем выключил кран. — Да, впервые после... ты знаешь кого... — он едва расслышал последние слова Сириуса. Сердце громко забилось о грудную клетку. — Но я не в ее вкусе, так что без разницы. — Почему не в ее? — за дверью не было видно Поттера, но голос звучал возмущённо. — Ты всем нравишься! — Как выяснилось за последнее время… Меня довольно трудно полюбить, Сохатый, — усмехнулся Сириус, и Римус застыл с зубной щёткой в руке. Его отражение в зеркале побледнело от испуга. — Так что забудь об этом. Люпин сплюнул зубную пасту, вцепившись в раковину. У Сириуса теперь были проблемы с самооценкой, и все из-за него. Отторжение к самому себе ударило ниже пояса, отчего алкоголь чуть не вышел наружу. Он никогда в жизни не совершал более ужасного поступка. Да, все это было ради Бродяги, чтобы его жизнь стала лучше, чтобы Сириус был счастлив. Но только сейчас Люпин понимал, как много всего обрушилось вместе с его поступком. И не было никакого шанса все исправить. Поэтому он разжал веки и уставился на своё отражение. Уродливый, худой, болезненно бледный. Захотелось разбить зеркало к чёрту – или хотя бы навсегда исчезнуть с лица земли.***
Римусу была ненавистна сама мысль о том, что он собирался сделать, но он отчаянно жаждал видеть Сириуса счастливым. Поэтому он изучил карту Мародёров и нашел Элли Мартин в дальней части библиотеки, на подоконнике. У девушки на коленях лежала огромная книга, а худенькие плечи прикрывал мягкий бежевый свитер. Может быть, у Сириуса все-таки был типаж... — Привет, Элли, — позвал он, и девушка подняла голову в удивлении. — Хэй, Люпин, — улыбнулась она и отложила книгу в сторону. — Что такое? Он неловко присел на другую сторону подоконника и закусил нижнюю губу. — Ты в порядке? — Мартин прищурила взгляд. — Д-да, да, — Люпин зажмурился от того, как надломился его голос, слова застряли в горле. — Я хотел поговорить о Сириусе. — Блэке? — она нахмурилась. — Что случилось? — Ты... Ты сказала, что не хочешь идти с ним на свидание. Т-ты уверена? Точно? — он выжидающе взглянул на нее. Девушка улыбнулась, и пухлые губы растянулись вокруг жемчужных зубов. — Ну, несмотря на неотразимое личико, он действительно не в моем вкусе, без обид, — усмехнулась она. И Римус отчаянно захотел спросить, что с ней было не так? Кто бы устоял перед Сириусом Блэком? — Он громкий и высокомерный. Мне больше нравятся... тихие парни, — последовала неловкая пауза, во время которой она с любопытством рассматривала Римуса. Он быстро замотал головой. — Ты его не знаешь, он мягче, чем кажется, — Люпин почувствовал непреодолимое желание защитить Бродягу, потому что никто не смел его недооценивать. — Он не какой-нибудь избалованный чистокровный придурок, каким его все представляют. — Ну, как скажешь, — Элли сделала саркастическую гримасу. — Но он определенно не стоит моего внимания. — Ты его правда не знаешь, — повторил он, ощутив неприязнь к девчонке. — Он лучший парень на свете, и я сочувствую твоей потере. — Лучший парень? — Мартин в неверии усмехнулась. — Да, — тон Люпина звучал абсолютно уверенно. — Иногда он может быть слишком громким или упрямым, он может быть нахальным или импульсивным, но... — Римус глубоко вздохнул и отвел взгляд от светловолосой. — Он самый преданный человек на свете. Самый искренний и чувствительный. Он общительный в большинстве случаев, но иногда становится таким тихим… И в подобные моменты ты просто знаешь. Сейчас он нуждается в твоей заботе и любви. У него мягкая кожа, и он такой… нежный по утрам, когда он весь сонный, теплый и уютный. Иногда он тихонько сопит, — Лунатик потерялся в своих воспоминаниях. Трепетные мурашки рассыпались по всему телу. — Он все время целует и обнимает. Кто-то мог бы сказать, что он прилипчивый, но это не так. Это мило… Он нашептывает всякие глупости по утрам и укутывает в одеяло, как ребенка. Он может быть чересчур обидчивым, но это трогательно, и ты просто хочешь быть причиной улыбки на его лице. Заботиться о нем, заплетать длинные волосы и заставлять смеяться. Он курит, но это всегда так завораживающе красиво. Блять, каким-то образом его руки никогда не пахнут сигаретами. От него пахнет только мятными травами и дорогими духами, — Лунатик просто не мог остановить поток своих чувств. — Сириус никогда не даёт никого в обиду, и если видит рыдающего первокурсника, то всегда подойдёт к нему и отомстит обидчику. Он коллекционирует значки и нашивки для своей кожаной куртки и дарит самые лучшие, самые продуманные подарки в мире, — Римус глубоко вдохнул, оглядываясь на Элли, которая теперь смотрела на него в замешательстве. — Он... Он – воплощение любви. И он ее заслуживает, поверь. Попробуй дать ему шанс. На какое-то время воцарилась тишина, а затем Элли взглянула на высокого парня с ухмылкой на губах. — Господи, ты, должно быть, по уши влюблен в него, — девушка сжала ладонью рот в попытках удержаться от смеха. — Речь вообще не об этом, — буркнул Римус и потеребил пальцами рукава свитера. — Ты просто не понимаешь, как тебе повезло. Элли несколько секунд изучала его лицо, а затем коротко кивнула. — Хорошо.***
— Угадайте, кто пригласил меня на свидание! — Сириус ворвался в гостиную, подпрыгивая. Он радостно рухнул на кресло перед Джеймсом и Римусом. Заставив Люпина замереть от неловкости. Парни сидели на диване, изучая конспекты. — Скажи мне, что это девчонка с вечеринки, — Джеймс с любопытством взглянул на лучшего друга. — Это девчонка с вечеринки! — Сириус чуть не запищал, словно довольный маленький ребенок. И боже, Римус ненавидел, ненавидел, ненавидел, ненавидел это. Когти, что не переставали скрести в глубине души. Заставляя челюсть сжиматься в попытке сдержать слёзы. — Когда? — на губах Джеймса сияла широкая улыбка. — Завтра мы пойдём в Хогсмид, — Бродяга наконец взглянул на Римуса, и его радость потускнела. Он растерянно повертел головой и вновь уставился на Джеймса. — Я же говорил тебе! Никто не может устоять перед шармом Блэка! — Поттер наклонился чуть ближе, чтобы дать Сириусу пять. — Ты! Хорошенький засранец! Сириус рассмеялся и издал счастливый звук, откидываясь на сидушку кресла. — Ребята, нам надо поговорить, — Питер вбежал в гостиную. Он выглядел красным и запыхавшимся. С зажатой газетой в руке. — В чем дело, Пити? — Джеймс посмотрел на него немного обеспокоенно. — Что там у тебя? Хвост присел на ковер, протягивая Джеймсу газету вспотевшими руками. Римус придвинулся, чтобы прочесть заголовок: «АТАКА ОБОРОТНЕЙ: Тот-Кого-Нельзя-Называть создает армию темных существ» И под ним крупная колдография... Фенрир Сивый с обезумевшей улыбкой. Лунатик узнал бы это устрашающее лицо где угодно. Тень его каждого ночного кошмара. С тех самых пор как плоть шестилетнего ребёнка прогрызло это чудовище. Люпин резко отвернулся, отчаянно пытаясь выровнять дыхание. Джеймс замолк, не в силах высказать своё возмущение, он и так слышал об этом от Римуса два месяца назад. — Дайте мне посмотреть! — Сириус с любопытством оглядел их, а затем поспешно выхватил газету из рук Джеймса. — Ты что-нибудь знаешь об этом, Рем? — Питер внимательно изучил его лицо. Но взгляд светловолосого задержался на Бродяге, выражение которого было нечитаемым. Смесь страха и гнева. — Я... я... — Римус секунду колебался, но затем пришел к выводу: это его лучшие друзья, и они так или иначе обо всем узнают. — Да, я слышал. — Чушь собачья! — воскликнул Сириус, не отрывая глаз от текста. — Должно быть проведено тщательное расследование в отношении всех оборотней. Все тёмные существа так или иначе поддерживают сторону Того-Кого-Нельзя-Называть. Кто, черт возьми, вообще это написал? Их нужно всех уволить! Римус оглядел рассердившегося парня с тоской, а затем снова перевел взгляд на Питера и продолжил: — Дамблдор рассказал мне, что началась охота на оборотней. Волдеморт принуждает их вступать в армию, так как им больше некуда идти, и они не доверяют министерству, — он громко выдохнул и посмотрел на свои сжатые на коленях руки. Голос пришлось понизить до шепота. — Я думаю, Волдеморт обещает им жизнь, которой у них… у нас никогда не будет. Мир, где у нас есть свобода. Гостиная погрузилась в ужасающую тишину. Только потрескивающее пламя камина. Римус поднял измученный взгляд на Джеймса и кивнул, словно все они прекрасно понимали, что это означало для Лунатика. Тело содрогнулось от негодования и обиды, что его жизнь прокляли, лишив выбора. Он наконец озвучил друзьям то, что съедало его заживо последние месяцы. — Они попытаются принудить тебя, — заговорил Джеймс первый. — Ты не сможешь спрятаться? — Н-нет, — голос Римуса задрожал, и он ощутил бешенный ритм сердца. — Мне скоро придется зарегистрироваться. Пожирателям не составит никакого труда найти меня. Все притихли, и Римус наконец посмотрел на Сириуса. Газета дрожала в руках Блэка, а глаза застыли на Люпине с чем-то очень похожим на боль. — Так... что ты можешь сделать? — прошептал Питер, и в его голосе было столько страха. Римус секунду сомневался, но затем произнес это вслух. — Я присоединюсь к Волдеморту. — Что?! — все трое почти что закричали, глядя на него в неверии. — Не в этом с-смысле... Я... — запротестовал Рем, сжав крепко глаза и проглотив сухой ком в горле. — Дамблдор сказал, что пожиратели не остановятся ни перед чем. Они убьют моих друзей, моих близких... И у меня нет другого выбора, кроме как присоединиться. Но... — Римус выдохнул и посмотрел вниз, прерывисто дыша. — Но это не значит, что я должен работать на них, я могу быть... шпионом. Дамблдор хочет, чтобы я был шпионом. Я буду передавать всю необходимую информацию и помогу остановить Волдеморта. Он посмотрел на своих друзей, кусая губы почти что до крови. Джеймс тяжело выдохнул и зарылся руками в волосах. Питер огляделся по сторонам бегающими глазами. А Сириус... Он посмотрел светловолосому в глаза с таким гневом, с такой злостью. Конечно, Бродяга все еще заботился о нем. Он разозлился на жестокость судьбы. Так подумал Римус. До того как Сириус прошипел… — Когда у тебя был этот разговор с Дамблдором? — Где-то два месяца назад... — честно ответил Лунатик, а затем чуть не ахнул от осознания. Сириус догадался. Лицо брюнета покраснело, руки задрожали, и он выбросил газету в сторону. — Бродяга, что... — испуганные слова Джеймса затерялись в скрежете двигающегося кресла. Потому что Сириус взлетел с него, словно внутри него воспламенялся огонь, и поспешил вверх по лестнице. — Какого черта? — Питер поднял газету и в ужасе посмотрел в сторону Бродяги. Дверь в их комнату громко захлопнулась. — Он что, сошел с ума? Гребаный кошмар. Чертова газета и желание быть честным. Чертова неспособность Римуса закрыть рот на замок, когда это необходимо. Он издал надломившийся звук, как только приподнялся на дрожащие ноги. Сердце отчаянно колотилось в горящей груди. И он заставил себя забраться наверх, потому что больше не мог прятаться. Потому что Сириус заслуживал правды. Потому что Люпин был гребаным трусом, который должен был сделать это уже давным-давно. В то мгновение, когда он трясущимися руками отворил дверь, понял, что Блэк ожидал его. Парень стоял посреди комнаты, запыхавшийся, красный, сжимающий руки в кулаки. — Сириус, я... Но Лунатик не смог закончить фразу. Потому что за долю секунды брюнет пересек комнату и так сильно ударил его по лицу, что Римус рухнул на пол. Агония охватила его челюсть, в ушах зазвенело. Он издал задыхающийся звук, пытаясь сплюнуть кровь с дрожащих губ и заставить себя посмотреть на Сириуса сквозь слезы. Блэк уставился на него сверху вниз. Кулаки тряслись, а в глазах блестела влага. Они погрузились в кошмарную тишину, прежде чем Люпин заставил себя встать и посмотреть на брюнета с чувством вины и принятия. Готовый к еще одному удару. Он, блять, заслужил это. — Не остановятся ни перед чем? Убьют друзей и близких? — Сириус почти что сплюнул слова. Слезы заструились по его прекрасному лицу. А затем он отчаянно закричал. — Я что, по-твоему, идиот? Хоть что-то из того, что ты сказал мне в тот день, было правдой!? Римус сглотнул и почувствовал, что начинает трястись и беззвучно плакать. Будто он наконец позволил себе почувствовать всю ту боль, которая таилась внутри. И, о Господи... Как же много ее оказалось. — Да, — прошептал он и шмыгнул носом, стараясь не развалиться на части перед Блэком. — Я правда думал, что нам нужно было расстаться. Что тебе будет лучше б-без меня, — он издал сдавленный звук, слова застревали в гландах. Бродяга не переставал смотреть на него, словно его испепелял гнев. — Я правда хотел, чтобы ты двигался дальше. Я не врал, Сириус. — Но те слова… Ты имел в виду... — лицо Блэка исказилось от боли. — Ты имел в виду... что твои чувства... Римус опустил глаза, сжимая челюсть и отчаянно пытаясь остановить этот поток истерики. Сириус заслуживал правды. Больше нельзя было ее скрывать. Он не мог притворяться. — Нет, — выдохнул он, наконец подняв взгляд на Сириуса. Брюнет на секунду застыл. А затем развернулся спиной и, судя по дрожащему телу, начал сдерживать поток слез. — Мне так жаль... — мучительно начал Римус. — Убирайся к чертовой матери отсюда! — взорвался Сириус, обернувшись. Его лицо было мокрым, исказившимся и неузнаваемым. — Я больше не хочу тебя видеть. Никогда. Ты даже представить себе не можешь, что я чувствовал! — Я... — начал Римус, но его голос дрогнул. — Хорошо, что я выполнил за тебя всю работу, — процедил Сириус сквозь зубы. — И перестал любить тебя. И, наконец, Римус осознал, что чувствовал Сириус. Понял, какая это была боль. Если раньше его едва можно было считать живым, то теперь он был наверняка мертв. Его сердце перестало биться. И Люпин бросил понимающий кивок в сторону Сириуса, выбегая из комнаты. Он бежал, бежал и бежал, не обращая внимания ни на какие звуки, исходящие от Джеймса и Питера. Он бежал до тех пор, пока не обнаружил, что падает на лесную траву, не в силах подняться.***
Блэку казалось, что он находился в пьяном бреду. Как будто все вокруг него вращалось в бесконечной петле приглушенных звуков, движений и слов. Он просидел бог знает сколько времени на астрономической башне. Не имея ни малейшего понятия, должен ли он смеяться или плакать. В основном, удавалось только второе. Римус не мог быть настолько жесток, чтобы лгать о своих чувствах. Он буквально наблюдал, как Сириус разваливался на части, умоляя о правде, о каком-либо намеке на то, что любовь не исчезла волшебным образом. «Дамблдор сказал, что пожиратели не остановятся ни перед чем. Они убьют моих друзей, моих близких». Это был тот самый недостающий пазл, который Сириус искал все эти месяцы. Но это не означало, что от этого было менее больно. Стало ещё хуже, чем раньше. Осознание того, что Люпин выбрал причинить ему боль. Выбрал произнести эти слова. «Я больше не люблю тебя» Где-то глубоко внутри Бродяга всегда знал, что это была ложь, он просто не мог понять, почему. А сейчас... Римус вступал в армию пожирателей смерти, чтобы защитить тех, кого любил. Но Блэк не трус, чтобы бежать и отказываться от Люпина. Черт, он всегда знал, что Римус – оборотень, но почему тот не понимал, что ему было наплевать. Они давным-давно пообещали друг другу быть вместе, несмотря ни на что. Это было ужасно несправедливо. Так чертовски несправедливо после всего, что Сириус сделал для него. И, разумеется, Блэк все еще любил этого неуверенного идиота. И это было самое худшее. Потому что после обиды, горячих слез и гнева... Пришла надежда. Докуривая очередную сигарету, Блэк захотел выброситься с астрономической башни вместе с ней. Потому что он не мог вернуться к Римусу, он не мог притвориться, словно Люпин не говорил: «Я правда думал, что нам нужно было расстаться». Если это был его выбор, пусть будет так. Но Бродяга больше не мог притворяться, будто все в порядке. И они старые приятели. Он не хотел больше никогда сталкиваться с этим ублюдком. Когда солнце наконец село, Сириус вернулся в комнату, замерзший и слабый. Он обнаружил Джеймса и Питера, сидящих на кровати Римуса... И Питер… по правде плакал. Тихонько всхлипывал в плечо Джеймса, пока лохматый парень ласково гладил его по спине. Чемодана, одежды и вещей Люпина нигде не было видно. Кровать выглядела так, словно там никогда никто и не жил. — Вы в порядке? — прохрипел Блэк, отбросив куртку на кровать и с беспокойством взглянув на Джеймса. — Почему вы двое всегда себя так ведете? — Питер громко всхлипнул и с отвращением посмотрел на Сириуса. — После пранка ты взял свои вещи и съехал! Теперь Римус... Почему вы не можете просто поговорить друг с другом? Он вытер лицо пухлыми ладошками, и Поттер легонько похлопал его по спине. — Лунатик переехал в другую комнату, МакГонагалл разрешила, — Сохатый посмотрел на Сириуса холодными, грустными глазами. — Я не знаю, что ты ему сказал. Но... — Джеймс тяжело дышал. — Он признался нам, что фактически скоро умрет, Сириус. Он признался, что собирается на войну сразу после окончания школы. Если ты думаешь, что он выберется оттуда живым, то ты глубоко заблуждаешься. Что бы ни случилось, мы должны сейчас быть рядом с ним. Сириус разинул рот от недоумения и обиды. — Пошел ты, Джеймс! Ты ничего не знаешь о том, что произошло! — он резко поспешил обратно к двери, потому что не собирался этого выслушивать. Не сейчас. — Я знаю, что произошло, — Джеймс поднялся вслед за ним. — И мне так жаль, Бродяга, — он положил мягкую руку на плечо Сириуса. — Я знаю, ему не следовало лгать, что он разлюбил тебя, но это Римус! Его ненависть к самому себе настолько сильная, что он выбрал оттолкнуть тебя, спасти от такого «монстра», каким себя считает. — Он должен был сказать правду! — Я знаю, Бродяга, я знаю, это его не оправдывает, — Поттер покачал головой, вздыхая в отчаянии. — Но если бы я знал, что Лили умрет из-за меня, я бы предпочел отпустить ее. И если бы после правды она все равно решила остаться со мной… я бы почувствовал себя самым ужасным человеком в мире. Не знаю, стал бы я лгать или нет, но... Я никогда не был оборотнем, я никогда не испытывал того, через что прошел Рем. Не мне его судить. Наступила напряженная тишина, после которой Сириус сбросил руку Джеймса с плеча и направился обратно к кровати. Прямо перед тем, как задернуть шторы, он озлобленно посмотрел на Сохатого. — На моем месте ты тоже никогда не был. Сириус наложил заглушающее заклинание и упал на матрас, чувствуя себя таким потерянным, сонным и обессилившим. Его взгляд застыл. Рядом с ним лежала стопка писем, вместе с запиской сверху. «Мадам Помфри посоветовала писать письма тому, кого хочешь отпустить. Я никогда не осмеливался отправить их, но ты заслуживаешь правды. — Р.Л.» Сириус чуть не выбросил к чертям собачьим эти письма, чуть не сжег их в приступе злости. Потому что он не думал, что вообще возможно услышать какую-либо правду от Римуса Джона Люпина. Блэк был так взбешён, что захотел найти ту гребаную комнату, в которой сейчас жил Римус, и швырнуть стопку ему в лицо. — Пошел ты, — прошептал брюнет и начал открывать первый конверт. Потому что он был слабый. И потому что ему нужны были ответы.«Дорогой Сириус, Я не думаю, что имею право называть тебя «дорогой», но ты все равно не прочтешь это письмо. И ты по-прежнему самый драгоценный человек во всем моем мире. Я облажался. Ужасно и неизбежно. Неделю назад у меня еще была возможность прикоснуться к тебе, поцеловать, сказать, как сильно я тебя люблю. Но я потерял тебя. Из-за моего страха. Я не гриффиндорец и никогда им не был. Потому что я боюсь того, что грядёт, я боюсь умереть, но больше всего... Я боюсь жить. Я знал, что ты не примешь это поводом для разрыва, потому что, честно? У тебя самое большое сердце во вселенной. И я почти уверен, что ты предпочел бы умереть, чем сдаться. И я искренне не понимаю, почему. Почему ты решил быть с кем-то вроде меня? Я видел твои глаза, когда Джеймс говорил о детях. Больше всего на свете я ненавижу то, что не могу дать тебе, чего ты заслуживаешь. Настоящую семью. Большой домик на берегу моря, где ты будешь воспитывать счастливого, любимого ребенка. Ты был бы самым лучшим папой в мире. И у тебя все еще есть шанс создать семью. У меня же… У оборотней такого шанса нет. Все начало рушиться после того нападения в маггловском Лондоне. Я видел твои слезы, и мое сердце не выдерживало. Сколько боли тебе причинили только из-за того, что ты поцеловал меня. Я не могу представить, что бы я ощутил, если бы ты умер из-за меня. Однажды мне пришлось отпустить самого дорогого человека, я должен был видеть, как моя мама делает последний глоток воздуха. И мой отец заставил меня поверить, что я был тому виной. Я просто не могу позволить этому повториться. Конечно, я люблю тебя. Как я мог перестать любить тебя? В мире не хватит слов, чтобы описать то, как ты заставляешь меня чувствовать. Ты коснулся моих шрамов на первом курсе, и я наконец-то ожил. Ты прикоснулся ко мне – и абсолютно все… темнота, боль и слезы. Все это приобрело смысл. Ты помнишь тот шоколад, что подарил мне на наше первое Рождество? Никто не делал мне подарков с тех самых пор, как умерла моя мама. Я получал от отца только серебряные ложки, которые обжигали кожу. Ты стал первым человеком, проявившим заботу ко мне. И твои прикосновения – смысл моей жизни. Веришь или нет, но я храню ту плитку шоколада и по сей день. Так и не позволив себе ее съесть. Это самый дорогой подарок в моей жизни. Именно с того дня... шоколад стал для меня символом счастья. Способом быть ближе к тебе. Я знаю, что следовало быть честным, ничто никогда не оправдает моей лжи. Но я должен был освободить тебя. От самого себя. И однажды ты найдешь свое счастье. Человека, который будет любить тебя. Без шрамов и без страха. И ты, наконец, будешь свободен. — Навеки твой, Лунатик»
Сириус ожидал всего, что угодно. Но не того, что гнев растворится, и он начнёт заливать глаза слезами, трястись и целовать письмо, будто это был сам Римус, которого он так сильно желал спрятать в своих объятиях. Луни все еще любил его. И это осознание наконец пришло к нему с такой силой, что Блэк чуть не закричал от тоски. Мокрыми, дрожащими руками он нашел второе письмо. Не способный нормально видеть затуманенным взором.«Мой дорогой Бродяга, Сегодня я видел, как ты лежал на холодных простынях, кашляя кровью, а глаза холодели от боли. И я никогда в жизни не ненавидел себя сильнее. Я не могу представить свою жизнь без тебя, я не могу представить мир без Сириуса Блэка. Я хотел бы иметь возможность заботиться о тебе, я хотел бы вернуться в прошлое и обнять, прошептать, как сильно я люблю тебя. Но я не могу. Ты хотел знать, почему любовь исчезла, но ответа нет. Потому что как это могло случиться? Как я мог перестать любить тебя? Если бы у меня был шанс, я бы посмотрел тебе тебе прямо в глаза и произнес: — Ты не сделал ничего плохого. Я хотел бы, чтобы ты снова не заправил нашу постель. Оставил волосы на моем свитере и выкрал шоколадное молоко. Ты сделал меня самым счастливым. И ты заслуживаешь всей любви в этом мире. Мне просто жаль, что моя любовь – это проклятие. — Навеки твой, Лунатик»
Сириус не думал, что ему хватит сил закончить стопку писем. Он утопал в слезах и всхлипах. Но он не мог остановиться и открыл следующее.«Мой милый Бродяга, Сегодня я заметил, что ты перестал называть меня Лунатиком. С тех пор как мы расстались, ты называешь меня только по фамилии. И я бы хотел, чтобы это не было так чертовски больно. Я хотел бы перейти к той части, где ты старый, счастливый и седой в деревянном домике с любящей семьей. А я наблюдаю издалека с мыслями, что принял верное решение, оттолкнув тебя. Но я не могу поторопить время. Я должен пережить этот ужас, который совершил. Ты изменился, стал выглядеть ещё прекраснее. И мне так жаль, что я не могу сказать тебе этого. Я хотел бы снова почувствовать твои губы, твои прикосновения, твой запах. Я бы хотел, чтобы все это оказалось страшным сном. Ты поцеловал того парня, и мое сердце закричало от боли. Я хотел бы, чтобы алкоголь мог помочь, я хотел бы, чтобы слёзы действительно имели смысл. Но это не так. Ничто больше не имеет смысла. Я просто хочу поскорее отправиться на миссию, помочь Дамблдору остановить Волдеморта и наконец умереть. — Навеки твой, Римус (наверное, я больше не могу подписываться как Лунатик)»
Сириус отбросил письмо, ощутив в горле острые иглы. Какого черта? Как он мог пропустить все признаки того, что Римус был склонен к самоубийству? Его Луни, его котёночек... Как все это могло произойти с ними? Чем больше он читал письма, тем более беспорядочным становился почерк Лунатика, словно он терял себя в отчаянии.«Мой единственный бродяга, Я хочу взять свои слова назад. Неужели уже слишком поздно? Могу я забрать их обратно? Мне продолжает сниться этот ужасный сон. Мы счастливы в нем, беззаботны и влюблены. Но он всегда заканчивается одним и тем же гребаным образом. Я не могу сказать, что люблю тебя... И ты умираешь у меня на руках. Как я могу сказать это сейчас, пока не стало слишком поздно? Или это уже произошло? Я не могу дышать, я не могу спать, я не могу думать. Я хочу только одного: перестать чувствовать. Умереть. Мне так жаль, Бродяга. Мне так жаль. — Римус»
Сириус не смог закончить последние несколько писем, он отчаянно схватился за живот, шмыгая носом и горько всхлипывая. Он проверял в порядке ли Римус на карте Мародёров, пока наконец не смог заснуть.***
— И Боже! Новый сингл Queen! Абсолютный взрыв! Элли сидела напротив Сириуса, возбуждённо взмахивая руками. Они были в Трех Метлах. Снаружи падал снег, и рождественская атмосфера наполняла улочки. Но после бессонной ночи, кошмаров и слез Блэк мог сосредоточиться лишь на жужжащем шуме в голове, делающем все вокруг размытым. — Эй, ты со мной? — Элли щелкнула пальцами, привлекая к себе внимание. Парень чуть не заснул на своей руке. — Да, да, — он попытался улыбнуться. По правде, Блэк пошел на свидание только для того, чтобы убедить себя, что у него все ещё была гордость, что он не хотел падать на колени перед Римусом. Потому что тот обязан был просить прощения, а не наоборот. Тем не менее, свидание только ухудшило состояние. — Ты выглядишь расстроенным, — девушка взглянула на брюнета, наклонив голову. — Хочешь обсудить? Сириус обрывисто выдохнул, теребя в руках салфетку и не желая беспокоить девушку своим состоянием. — Нет, я правда в порядке, — Сириус тихонько кивнул. — Ты говорила о сингле, ну так что там... — Я не могу в это поверить! — Элли вскрикнула, взмахнув рукой. — Я знала, что ты потеряешь интерес ко мне, как только я соглашусь погулять. Зачем ты вообще попросил своего друга Люпина поговорить со мной? Сириус замер, удивленно подняв на нее опухшие глаза. — Что? Она усмехнулась и посмотрела на него так, будто он и так все прекрасно знал. — О, да ладно тебе, он пришел, восхваляя тебя, сказал, какой ты отличный парень, — она улыбнулась и недоверчиво покачала головой. — Рассказал мне всю ту чушь о том, какой ты мягкий и теплый по утрам, как ты собираешь значки и сопишь во сне. Будто он хотел этого свидания. Сириус растерянно пытался понять то, что только что услышал. Римус хотел, чтобы он встречался с кем-то другим? Он так отчаянно хотел отпустить его, что действительно пришел к Элли? — Он даже сказал какое-то безумие о том, как ты заслуживаешь любви и что мне повезло, что у меня вообще есть шанс... И тогда Сириус понял. «— Как выяснилось за последнее время… Меня довольно трудно полюбить, Сохатый. Так что забудь об этом». — Извини, — Блэк поднялся со стула и схватил черное пальто. — Мне нужно идти. — Что? — Мартин удивленно выдохнула. Но Сириус больше не слышал ее. Он выскочил на улицу и достал карту Мародёров. Точка Римуса была на Астрономической башне, и он бежал так быстро, как только мог.***
Лунатик сидел на краю балкона, вдыхая холодный зимний воздух своими слабыми и сдавленными легкими. События последнего дня были похожи на поток нескончаемого ужаса. Слезы Сириуса, холодная земля леса, слабые ноги, потеря реальности. Он едва смог возвратиться в замок. Хагрид нашел его на полпути и помог добраться до больницы. Таблетки мадам Помфри и слова утешения, разговор с МакГонагалл, переезд в другую комнату и три новых соседа, которые смотрели на него как на сумасшедшего. Когда Люпин наконец проснулся, он смог только добраться до тихого места, Астрономической башни, не имея ни малейшего представления о том, что делать со своей жизнью дальше. — Римус, пожалуйста, не надо! — испуганный крик разрезал тишину, и Люпин чуть не рухнул прямиком вниз. Крик Сириуса. Светловолосый обернулся на знакомый голос и увидел Бродягу, приближающегося ближе. Волосы покрылись снегом, а пальто свободно свисало. — Я не собирался... — едва прошептал Римус, когда осознал, почему Блэк прибежал сюда. Он ступил на землю на шатких ногах, задрожав всем телом. Внезапно стало чертовски холодно, в одном лишь свитере. — Слава Мерлину, — выдохнул Сириус, хватаясь за грудь и пытаясь выровнять дыхание. — Т-ты… напугал меня. Лунатик уставился на него так, словно его ударили бладжером. Прилив адреналина, страха и вины. Почему Сириус вообще попытался найти его? Разве он не должен был быть на свидании? — Я прочёл... — тихо произнес Сириус и заправил прядку волос за ухо. — Я прочёл твои письма. Что-то внутри Римуса закричало «Беги! Спрячься от этого взгляда!» Потому что он был ещё несколько минут назад уверен. После того, что Бродяга сказал ему вчера, они больше никогда не смогут взглянуть друг на друга. Блэк его больше не любил. — Прости, Сириус, — прошептал он, нос начало покалывать от слез. — Мне так жаль. Бродяга посмотрел на него опухшими, грустными глазами, а затем на губах появилась нежная улыбка. — Я знаю, Луни. Луни. У Римуса чуть не защемило сердце, когда он вновь услышал это. С трепетным тоном, с этими глазами, которые пристально смотрели на него. — Я знаю, будущее пугает, — Сириус подходил все ближе и ближе. — Черт возьми, я до сих пор уверен, что Прорицание – это даже не магия. Оно было создано для того, чтобы люди меньше боялись. Потому что мы не можем контролировать завтрашний день. Люпин судорожно вдохнул холодный воздух, ощутив, как соленые слезы застилают глаза. — И меня бесит, что нет книги с ответами, куда можно было бы просто заглянуть и узнать, что будет дальше! — Сириус громко рассмеялся, но затем притих. Заглянув Римусу в глаза с такой болью. — Но жизнь не имела бы смысла, если бы мы знали все наперёд, Лунатик. Я не уверен, что произойдет завтра, но сегодня... — губы Бродяги задрожали. — Сегодня я люблю тебя. Сердце Римуса сделало один громкий толчок. «Хорошо, что я выполнил за тебя всю работу. И перестал любить тебя». Сириус никак не мог любить его после всего, что он натворил. Это не могло происходить на самом деле. Конечно, это был сон. Римус собирался сказать, что любит его в ответ, а затем сжать умирающего парня в руках. — Мне плевать на детей! — Сириус разрушил тишину и затрясся от слез. — Они громкие и шумные! И кто знает, что произойдет в будущем? Может быть, законы изменятся! Кто знает, Луни? Кто знает? — Сириус... — прошептал он. — Нет, дай мне закончить, — Блэк вытянул руку и подошел так близко, что между ними оставался метр. — Я знаю, что будущее пугает. Я знаю, что твоя миссия может грозить нам обоим смертью. Но это несправедливо, Римус. Ты не вправе решать за меня, ради чего я хочу жить и умереть. Я мог умереть от этого дурацкого вируса. Да от чего угодно! — он замолчал и понизил голос почти до шепота. Пар покрывал клубками воздух между ними. — Но я жив сегодня. Как и ты. И мы можем стать героями, хотя бы на один день. Римус тихонько рассмеялся, услышав цитирование Боуи. Горячие слезы заструились по его лицу. Он не мог поддаться чувствам, когда решение уже было принято. Когда он выбрал отпустить Бродягу. Но какая-то часть Римуса затрепетала от осознания, что все было намного проще. Они просто не могли существовать друг без друга. — Они будут охотиться на тебя, Сириус. — Мне все равно. — Они убьют тебя. — Мне все равно. — Мы можем умереть, как только закончим Хогвартс. — Мне все равно. — Твердо и медленно ответил Блэк и протянул руку, чтобы взять лицо Римуса в свою ладонь. Его нежные пальцы убрали слёзы. — Единственное, что меня волнует, это то, что ты чувствуешь ко мне. Сейчас и сегодня. — Я... — начал Римус, вздыхая от тепла, разливающегося по всему телу. Наконец-то он ощутил, как страхи отпускают его. Наконец-то он мог закончить фразу. — Я люблю тебя. Взгляд Сириуса остановился на его глазах, губы скривились и задрожали. Слёзы крупными каплями потекли по фарфоровой коже. И Люпин смотрел на него с таким чувством вины, заботы, любви и желания. Невозможно было чувствовать все сразу и так сильно. — Я люблю тебя, — снова прошептал он и громко всхлипнул, взяв ладонь Сириуса в свою и нежно поцеловав холодные костяшки пальцев. — Скажи это еще раз, — попросил Сириус, как маленькое дитя. — Я люблю тебя, — Римус начал содрогаться от слез. — Я люблю тебя. Конечно, я люблю тебя. И Сириус обвил руками шею парня, поцеловал так яростно, что они чуть не повалились на землю. Влажные губы Сириуса были как воздух, как глоток кислорода, которого Римус отчаянно жаждал. — Я люблю тебя, — снова прошептал он в самые прекрасные губы. Сминая и целуя, и запуская руки в длинные волосы, и притягивая ближе и ближе. — Я люблю тебя, котенок. И Сириус почти что растаял в его объятиях. Он застонал, открывая рот шире, переплетая их языки. Мятный запах, тепло его кожи заставляли дрожать от удовольствия. И Лунатик отыскал руками худенькое тело под пальто, схватил за талию и почти что приподнял другого парня в воздух. Их носы сжались друг в друга, соленые слёзы смешались в единый поток. И Римус целовал, целовал и целовал, как будто это был его последний шанс. — И я люблю тебя, — пухлые сладкие губы Блэка нашли его ухо. Руки сжимали песочные кудри. — Больше никогда так меня не пугай, ладно? Римус кивнул в ответ и нашел губами скулы Сириуса, его челюсть. Он целовал теплую кожу, делал влажные узоры и вжимался носом в щеки, чтобы вдохнуть прекрасный запах. Никогда прежде Люпин не чувствовал себя таким пьяным, возбужденным и таким парящим. Он действительно забыл, каково это. — Мне так жаль, котенок, мне так жаль, — Римус поцеловал теплый лоб Сириуса, когда тот снова задрожал от слез. — Тебя любят. Тебя так любят. Ты самый любимый человек на планете. Ты самый-самый любимый. Тело Сириуса затряслось от слез, и они оба вцепились друг в друга, отчаянно плача и всхлипывая под холодным зимним воздухом. — Прости меня, пожалуйста, — Римус причитал, как маленький ребёнок, вжимаясь в шею Бродяги. — Прости меня. Прости меня. Я так люблю тебя. — Все хорошо, котёнок, все хорошо, — Сириус гладил его по спине. — Ш–ш–ш… — Мне так жаль, — завыл Римус и начал тянуть Сириуса вниз, потому что ноги сдались и потащили к земле. — Все хорошо, все хорошо, — Сириус опустился вместе с ним на колени и сжал в своих объятиях. Спрятал под пальто дрожащего парня. — Я люблю тебя. Я так рад, что ты вернулся домой. И они просидели в слезах до захода солнца. Не в силах перестать целовать друг друга. С рождественскими колоколами, доносящимися издалека.