***
Когда Бродяга распахнул веки, он не сразу осознал, где находится и что происходит. Он так привык просыпаться в одиночестве, что практически забыл о событиях прошедшего вечера. Но первое, что он увидел, было нежное лицо Римуса, тихонько посапывающего в подушку. Крепкие руки сжимали Сириуса, словно брюнет был для него огромным плюшевым мишкой. Блэк улыбнулся, как ему показалось, самой довольной и искренней улыбкой за долгое время. Он коснулся мягких кудрей Римуса, по которым так сильно скучал. Провёл пальчиком по тонкому шраму на верхней губе. Маленький порез сиял возле неё, и Блэк взволнованно сглотнул, вспомнив, что разбил ее Люпину несколько дней назад. Теперь же хотелось расцеловать губы и забрать всю ту боль, что мог причинить. Светловолосый громко выдохнул, а затем замер. Сонные веки слегка приоткрылись, и он сделал вид, что кусает палец Сириуса, возле своей губы. И брюнет тихонько рассмеялся от умиления. — Доброе утро, котенок, — Блэк поцеловал кончик веснушчатого носика и прижался ещё ближе в объятия. Мечтательно вздыхая. — Я все еще сплю? — Римус улыбнулся и приоткрыл один глаз. — Ты моя галлюцинация? Боже, каким же горячим был осипший голос Лунатика по утрам. — Нет, — Сириус чуть не простонал от удовольствия. — Все это реально, как и твои фиолетовые засосы по всей шее. Они сонно рассмеялись и уткнулись носами друг в друга. — На этот раз ты не убежишь? — промурлыкал Бродяга, изучая взглядом веснушки и светлые реснички. Римус полностью распахнул глаза, и в зрачках промелькнула грусть. — Больше никогда, — Римус погладил обнаженную спину ладонями, посылая волны мурашек по позвоночнику. — Я сделаю все, чтобы доказать тебе свою любовь. — Ничего не надо доказывать, просто говори со мной о всех переживаниях. — Я буду. Каждый раз, когда станет страшно, — прошептал Римус и нежно поцеловал в губы. — Я обещаю тебе. И это было все, что Сириусу нужно было услышать. В следующую секунду Римус перевернулся и повалил Бродягу на матрас, покрывая все лицо поцелуями. Нос, скулы, щеки, губы, лоб, виски. Сириус таял под ними и весело хихикал, делая вид, что уворачивается. Долгожданное спокойствие, счастье наполнило его желудок трепещущими бабочками. — Меня атакуют! Помогите! — Сириус громко смеялся, пытаясь выскользнуть. — Атака щекоткой! — Римус провёл руками по его рёбрам, и оба парня замерли. Дежавю. —Н-н-нет, мне хорошо одному. — Ложь, ты выглядишь грустным, — Сириус приподнял голову и взглянул прожигающими серыми глазами. — Никто не должен грустить в Рождество. С этими словами он коварно ухмыльнулся и повалился на Римуса. — Атака щекоткой! Люпин не знал, куда себя деть, когда пальцы длинноволосого мальчика очутились на рёбрах и стали бегать по ним с невыносимой скоростью. — Сириус, нет! — смех вырывался сам собой. — Прекрати! Но Блэк не прекращал, а только сильнее мучал. — Сдавайся, Люпин! Мы идём кататься на коньках или я уничтожу тебя щекоткой! — Нет! — Римус начал смеяться во весь голос. — Х-х-хорошо! Ладно, ладно! Уговорил! Сириус поднял руки и гордо уставился на измученного соперника. — Ты сам согласился. — Под пытками! — не мог перестать улыбаться Римус. — Тебе понравилось, — улыбнулся в ответ Сириус, а затем упал прямо на грудь светловолосого мальчишки. — Мы сделаем это Рождество незабываемым. Римус не мог дышать от такой незнакомой близости. И когда Сириус обвил руки вокруг его худощавого тельца, он почувствовал, что сердце бьется прямо о грудь Блэка. — Тебе не понравится дружить со мной, — тихим голосом проговорил Люпин. — Это мы ещё посмотрим. Сириус положил руки на грудь Люпина и приподнял голову, чтобы взглянуть в зелёные глаза. — Я от тебя так просто не отстану. Сириус улыбнулся воспоминанию. Им было всего одиннадцать лет. И как много им ещё предстояло пройти вместе. — Хочешь сегодня прокатиться на коньках? — прошептал Люпин, и взгляд его был таким нежным и мягким. Он тоже это вспомнил. — Тебе не понравится дружить со мной, — Сириус широко улыбнулся, обвивая шею, нависшего над ним парня. — Это мы ещё посмотрим. Губы Римуса коснулись приоткрытого рта Бродяги. И оба простонали от удовольствия. Горячие взрослые тела переплетались друг с другом. — Сириус, ты спишь? — раздался за шторами голос Джеймса. И парни взволнованно переглянулись между собой. — Ты иди первым, — Римус чмокнул его в губы и легонько пихнул. Сириус озлобленно прохрипел, но снял волшебной палочкой заглушающие чары. — Да, Джеймси, — Блэк обернул простыню вокруг обнаженных бёдер и высунул только голову между штор. Улыбка расплылась по его счастливому лицу. — Почему ты ухмыляешься, как придурок? — Джеймс с любопытством посмотрел на него, застегивая рубашку. — Хорошо прошло свидание с Элли? Она не там случайно с тобой? — Приятно познакомиться, я – Элли, — появилась еще одна улыбающаяся голова между шторками, Римус обнял Сириуса за талию. Глаза Джеймса расширились, а затем он раскрыл в испуге рот, хватая ртом воздух. — Да вы, блять, издеваетесь… — он схватил подушку со своей кровати и бросил Римусу прямо в лицо. Смеющийся светловолосый чуть не повалился на Блэка. — Какого хрена, вы двое!? Какого хрена!? — Что? — Питер вылетел из ванной. Зубная щетка в одной руке. Он замер, как только увидел смеющихся Сириуса и Римуса, запутавшихся в одной простыне. — Ни за что, блять... Не-а! Я убью вас! Римус покрепче обнял Сириуса, защищая от нападок. Оба задыхались от смеха. — Нам очень жаль... — тихо начал Лунатик. — Нет-нет, это совсем не смешно, ребята, — Питер покраснел. И атмосфера в комнате вдруг стала ужасно неловкой. — Вы напугали бедного Питера до смерти позавчера! — Джеймс действительно был в ярости. — Прекратите так делать. Просто прекратите это! — Нам очень жаль, — Сириус почувствовал, как стыд наполняет его. — Пити, мы купим тебе все, что ты захочешь. — Купите себе мозги! — Петтигрю бросил в них еще одну подушку. Римус крепко обнял пострадавшего Сириуса со спины. — Когда вы двое поймете, что ваша борьба бессмысленна. Это не идет никому на пользу! — Он прав, — черты лица Джеймса смягчились. — Посмотрите на вас двоих. Вы не можете жить друг без друга. В следующий раз мы просто закроем вас в комнате, пока вы не помиритесь. — Следующего раза не будет, — Люпин поцеловал Сириуса в макушку. — Ха, чушь собачья! — Джеймс взмахнул руками. — С вами двумя никогда нельзя быть уверенным. — Вы просто обязаны извиниться перед нами. И всем четверым следует пройти сеанс групповой терапии, — наконец улыбнулся Питер. — Блятские американские горки вы тут устроили, пацаны. Я раньше думал, что между двумя парнями все проще, без всякой бабской херни. Он меня не любит, он меня не целует, я обиделась. Но нет, тьфу, вы двое хуже девчонок! — Мы исправимся, ребята, — пообещал Римус. — Я облажался, я и буду отчитываться. Просите, что хотите. Могу делать всю вашу домашнюю работу до конца семестра. Джеймс прищурил глаза и уложил руку на подбородок. — Хм-м, звучит заманчиво, не буду врать, — Поттер понизил тон и выставил указательный палец. — Но что еще ты можешь предложить? — Эй, не будь жадиной! — Сириус усмехнулся и наклонился ещё ближе к горячей груди Римуса. — Он должен загладить свою вину передо мной, так что становитесь в очередь. Я его уже забронировал. — Хорошо, — Джеймс улыбнулся, а затем прикрыл глаза рукой. — А теперь укройтесь получше простынями. Я вижу ваши... причиндалы. Сириус рассмеялся, увидев как сильно покраснел Римус. Светловолосый судорожно обмотал вокруг них одеяло. — И эти засосы… — Питер поморщился и помахал в сторону парней. — Что вы блять творите ночью? Римус, по тебе пылесосом прошлись? — Что такое пылесос? — улыбался Блэк, не имея ни малейшего представления о маггловских технологиях. — Твой рот, Бродяга, — рассмеялся Джеймс и подошёл ближе к Питеру, чтобы пихнуть плечом за хорошую шутку. — Они над нами издеваются, возвращаемся в убежище, — Сириус надул губы и поспешил затолкать Римуса обратно в постель. — Если серьезно, мы рады за вас, — донёсся смеющийся голос Сохатого. — Всегда лучше, когда вы вместе. И комната в это мгновение наполнилось атмосферой тепла, солнечного света и… Любви. И вдруг Сириус почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.***
— Лунатик, ты не скроешься! Люпин чуть не повалился на лёд, задыхаясь от смеха и пытаясь убежать на коньках от Сириуса. Впервые за два месяца все вокруг приобрело... краски. Темно-зеленые деревья, на макушках которых сиял белоснежный снег. Ярко-золотистые лучи солнца, пробивающиеся сквозь ветви. Кристально-чистый лед и рождественские украшения. Праздничные колокольчики и веселый смех, проезжающих мимо людей. Все приобрело цвет. Римус ощутил, словно сердце снова забилось. Будто он очнулся после ночного кошмара, после иллюзии, в которой он ощущал себя настолько одиноким, казалось, его похоронили на глубине шести футов под землей. Теперь же… Римус думал, его вот-вот разорвет от переполнявшей сердце радости. Любовь к Бродяге ощущалась еще сильнее, чем прежде. Конечно, Люпин не мог избавиться от чувства, что в будущем он может пожалеть о своем решении рассказать правду. Что, если он все разрушит? Что, если Сириус станет настолько несчастным, что возненавидит Римуса? Но потом он смотрел в эти серые сверкающие глаза, и все становилось на свои места. — Поймал! — Бродяга схватил его за развевающийся по ветру шарф, а затем навалился на Люпина всем своим весом. — Не отпущу тебя. Лунатик сдался в поражении и обнял парня в попытках удержать равновесие на коньках. Воздух был ледяным, но тепло внутри него никогда не ощущалось более согревающим. — У тебя красный нос, — усмехнулся Рем, а затем наклонился, чтобы поцеловать холодный кончик. — Луни! — Сириус ахнул и положил ладонь, спрятанную в перчатке, на губы Люпина. — Люди смотрят, ты маленький бесстыдник. Это было правдой. Почти каждый второй студент решил прокатиться на коньках в морозное и солнечное утро. — Я знаю, — кивнул Римус и не смог сдержать довольной улыбки. Сириус всегда был тем, кто первый проявлял чувства на публике. В конце шестого курса он даже предлагал Рему сделать официальный каминг-аут. Люпину прежде эта идея казалась пугающей... Много вещей его раньше пугало. Но впервые за всю жизнь он почувствовал себя непобедимым. Держащий весь мир в своих руках. Ты понимаешь ценность того, что имеешь, особенно ясно, когда теряешь. Вот почему он начал верить во вторые шансы. — Мне все равно. Он наклонился и крепко поцеловал Сириуса во влажные губы, удерживая их обоих на скользком льду. С нежностью Бродяга ответил и придвинулся еще ближе, запутываясь пальцами в светлых локонах. И поцелуй на вкус был искренней радостью. — Гребаные педики, — прервал их чей-то голос, и Бродяга раздраженно отпрянул. Северус Снейп. — Впервые видишь настоящий поцелуй, Нюнчик? — Бродяга издал звук, похожий на фальшивое умиление, и Римус прижался губами к его щеке. Потому что он больше не боялся. — Как будто кто-то удивлен, — Северус отъезжал подальше от них, глядя с отвращением и ядовитой насмешкой. — Вы двое всегда были, как старые супруги. — Спасибо за комплимент, — Римус гордо улыбнулся и страстно поцеловал Сириуса в губы, наклоняя и удерживая за спину одной рукой. Они показали два средних пальца, когда Снейп снова что-то проворчал, отдаляясь. — Ты не расстроился? — прошептал Бродяга в поцелуй и крепко обнял Римуса за шею. — К черту всех тупых людей, — Люпин выдохнул в пухлые губы, переплетая языки и заставляя Сириуса тихонько простонать. — Я так и знала! — чей-то девичий визг заставил их вновь оторваться друг от друга. Элли Мартин проезжала на коньках за ручку со смеющейся Джессикой. Глаза девушки сияли от восторга. — Что-то было не так во всей той ерунде, что мне говорил Римус. Сириус усмехнулся и потрепал волосы покрасневшего Люпина. Ревностные иголки защекотали сердце Луни, что заставило уткнуться носом в макушку брюнета и обвить талию ещё крепче. — Извини, Элли, — Бродяга застенчиво посмотрел на нее. — Не надо было так грубо убегать вчера. — Все в порядке, — она искренне улыбнулась и посмотрела светловолосому в глаза. — Не смог устоять перед всем «уютным и теплым по утрам», ха? — Не смог, — Люпин покачал головой и поцеловал Сириуса в щеку. Блэк хихикнул. Когда девушки пожелали им удачи и продолжили движение, Римус перевел медленный взгляд на своего парня. Он действительно не хотел поднимать неприятные темы, но одна вещь не переставала крутиться в голове. — Ты сказал Сохатому… — Лунатик опустил взволнованный взгляд и взял в варежку ладошку брюнета. — Что она тебе понравилась, впервые после… меня. Тебе все еще интересна… Элли? Когда он поднял погрустневший взгляд на Сириуса, то нашел недоумевающие серые глаза. А затем Блэк поджал губы и громко рассмеялся. — Господи, Луни! — захохотал он и чуть не подвернулся на коньках. — Ты такой дурачок иногда. Сириус взял в ладони бордовое от стыда лицо Римуса и поцеловал нежно в губы. — Мне никто не может понравиться больше тебя, пока ты существуешь на этой планете. Хоть это и согрело трепетом все тело Лунатика, он закатил глаза. — Ты врун. И они оба рассмеялись, целуясь и целуясь под падающим снегом. Наконец, Люпин огляделся, взяв Сириуса за руку, и двинулся в сторону толпы скользящими движениями. И взгляд его нашел МакГонагалл, помогавшую устоять на коньках первокурснику. Но глаза ее были прикованы к Сириусу и Римусу, и она с любовью и одобрением улыбнулась им. И вдруг Люпин почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой.***
Все последующие недели Сириус был окружен такой заботой и вниманием, что чувствовал себя маленьким избалованным ребенком. Конечно, все произошедшее между ними съедало Люпина изнутри. Иногда ему становилось ужасно грустно, и он прижимался к груди Сириуса, плача и умоляя все переосмыслить, пока не стало слишком поздно. — Я разрушу твое будущее, Бродяга, я не могу этого допустить, — вина не отпускала Луни, особенно после очередных встреч с Дамблдором. — Если бы я хотел уйти, я бы ушёл, — отвечал ему в такие моменты Сириус. И, по крайней мере, теперь Луни всегда разговаривал о своих страхах. Они вместе разрешали все сомнения, не оглядываясь на прошлое. И не заглядывая в будущее. Так что по этим причинам... Лунатик стал особенно заботливым. Буквально феей-крестной, исполняющей любые желания. Он организовал целую неделю под названием «Любовь к Бродяге до луны и обратно». Приносил горячие завтраки в постель, воровал лучшие сладости с кухонь и шоколадное молоко. Сириус начал забывать о существовании будильника, теперь он всегда просыпался от нежных поцелуев. По вечерам Ремми делал массаж, наполнял ванные лепестками цветов, заботливо намывал длинные волосы. Каждое утро Сириуса ждала чистая сложенная одежда и отполированные ботинки. Они вместе читали в постели, обнимались и занимались любовью, вместо того, чтобы идти в библиотеку или выполнять домашние задания. Блэк повсюду находил записки с подписью «Я люблю тебя». В карманах, в школьном портфеле, под подушкой. Каждый божий день его осыпали подарками. От шоколадных конфет и значков до мягких игрушек. Прикосновения никогда не были чем-то обыденным на площади Гриммо, 12. Старинный и благородный дом Блэков был наполнен темной магией и правилами, которые, по версии Сириуса, запрещали людям касаться друг друга. Не то, чтобы его когда-то тянуло обнять Вальбургу Блэк (от одной мысли в животе неприятно скручивало), но юный наследник знал, что так в нормальной семье быть не должно. Римус научил его любви. И Сириус не мог жаловаться на все то внимание, что ему теперь дарили. Он ощущал себя жадным маленьким ребенком, который так сильно соскучился по своему Луни за два месяца разлуки. — Ты балуешь его! — пожаловался Джеймс, когда они сидели у камина в поместье Поттеров. Рождественские мелодии по радио, коробки разноцветных подарков под свежей елью, запах яблок и корицы. — Да ладно тебе, всего лишь... какой? — Блэк снова пересчитал свои коробки. — Пятнадцатый подарок от Луни? Поттер закатил глаза и бросил на Римуса взгляд, полный упрека. Он крепко прижимал к себе Лили, сидя с оленьими рожками на голове. — Сириуса уже не избаловать, он родился с серебряной ложкой во рту, — Лили усмехнулась, взмахнув помпоном на своей шапочке Санты-Клауса. Не поймите Бродягу неправильно, он любил девушку всей душой. Она была умной, забавной, симпатичной. Но самое главное… остроумной. И Сириус просто не мог справиться с ещё одним собой в группе Мародеров. Лили так и нарывалась, чтобы с ней поругались. — Неправда! — возразил Блэк с оскорбленным видом. — Ты просто злишься, потому что твой парень любит меня больше, чем тебя. Что ж, позволь напомнить, Эванс, что он был сначала моим. Моим, когда ты глупо бегала от него и была слишком паинькой, чтобы оценить гениальность наших пранков. — Я все еще не ценю гениальность ваших пранков, — парировала Лили. — Я думаю, что ваши шалости были детскими, безрассудными и часто довольно жестокими... И я рада, что это закончилось. — Агх, женщины, — проворчал Сириус и просунул голову между ног сидящего на диване Рема. Пальцы светловолосого тут же нашли его макушку и принялись нежно массировать. — Верно говорят, не приводи женщин к Мародерам. — Кто так говорит? — Римус рассмеялся. — Я, — Сириус пожал плечами, а затем поднял голову, чтобы получить чмок в губы от своего парня. — Ещё верно говорят, замуж выходи тоже только за Мародёров. — Джеймс, оказывается, мы упустили с тобой шанс, — Питер приподнял бровь, выжидающе глядя на Сохатого. — Никогда не поздно, Хвостик, мой мальчик, — подмигнул Поттер и отправил ему воздушный поцелуй. — Мне так повезло, что ты мой парень, — Лили блаженно выдохнула, явно добавив нотку сарказма. А потом Юфимия принесла на кухню огромный яблочный пирог, и все они поспешили к столу, смеясь и обнимаясь на ходу. Это было всё, что было нужно, и даже больше. Ничто другое в мире не имело значения, подумал Сириус. Только эти люди за столом. И последнее Рождество, когда они могли позволить себе быть детьми.***
После окончания празднования Бродяга улегся на обнаженной груди Римуса, такой счастливый и перевозбужденный. Он разглядывал мягкие черты лица парня, ощущая страшное желание поговорить. — Луни, ты спишь? — он приподнялся на локтях и заглянул в лицо своего парня. В лунном свете оно было так завораживающе красиво. — Нет, котенок, что случилось? — Лунатик прохрипел сквозь сон и приоткрыл глаза. Сириус взволнованно уселся на матрас. — Ты знаешь, как ты всегда, ну, разговариваешь со мной, если становится страшно? — он закусил нижнюю губу, теребя шнурки на клетчатых штанах Римуса. — Конечно, — Люпин присел и протер сонные веки. Как только он дотянулся до включателя лампы, комнату наполнил теплый свет. — Что такое, котёнок? Сириусу не хотелось пугать Луни. Не сейчас, когда все только наладилось. Но что-то внутри Блэка болезненно екнуло во время праздничного ужина, и было необходимо озвучить переживания. Он глубоко втянул лёгкими воздух. — Мне страшно. Римус придвинулся ближе и нежно погладил запястья длинноволосого. — Я знаю, у нас есть договоренность «герои на один день», «шаг за шагом»... Просто сегодня меня накрыло, как приливной волной, — Сириус наконец посмотрел Лунатику в глаза. Ореховый взгляд был полон беспокойства. — Я не хочу взрослеть, Римус! — он сжал веки в отчаянии. — Лили сказала... что наши пранки закончились. И я вдруг осознал, что буквально через пару месяцев все будет совершенно по-другому. Последний семестр пролетит в один миг… И мы, возможно, уже никогда не будем теми счастливыми беззаботными Мародерами, какими были прежде. Римус с трудом сглотнул, а затем нежно погладил Сириуса по щеке. От трепета прикосновения брюнет приоткрыл глаза и наклонился навстречу. — Ты правильно сказал тогда, на Астрономической Башне. Будущее пугает, потому что мы ничего не можем знать наперёд, — начал Римус почти шепотом. — Я просыпаюсь каждый день со страхом, правильно ли я поступил, рассказав тебе правду. Но в тот момент, когда ты нашёл меня, признался в чувствах... Когда я посмотрел в твои глаза. Все приобрело смысл. Решение правильное, если оно ощущается правильным. Пока мародеры остаются одной семьей, ничто не разлучит нас. Блэк гулко выдохнул, тихонько кивнув. А затем придвинулся ближе к груди Рема. Биение их сердец нашло общий ритм. — Взрослеть не так уж и плохо, — улыбнулся Римус ему в макушку. — Ты научишься любить свободу выбора, способность делать все, что захочешь. — Мы будем жить вместе? — Сириус уткнулся носом в щеку возлюбленного. — У меня достаточно денег, чтобы снять квартиру в Лондоне. — Да, — Люпин поцеловал его в висок. — Мы будем жить вместе. По утрам я буду печь тебе французские тосты, а затем мы будем обниматься в постели, и никакие уроки и домашние задания нас не потревожат. Мы обустроим уголок для винилового проигрывателя и по вечерам будем танцевать, пьяные и счастливые, на нашем балконе. — У нас будет балкон? — Глаза Бродяги заблестели, он широко улыбнулся. — Конечно, — фыркнул Римус. А затем он ткнул указательным пальцем в грудь Сириуса. — Ты не будешь курить в квартире. От смеющегося Луни исходили вибрации по щеке. Развеселившись, брюнет широко улыбнулся и расслабленно выдохнул. — И когда я отправлюсь на миссию... — Римус сглотнул, и его тон изменился, стал тише и серьезнее. — Я буду возвращаться к тебе так часто, как смогу. Мародёры, Джеймс и Питер, всегда будут рядом с тобой, даже и не переживай. Блэк притих, потому что это была тема, которая все еще заставляла Римуса дрожать изнутри. — Я всегда буду ждать тебя, — Блэк поцеловал его в щеку и зарылся носом в мягкие ванильные локоны. — С кружкой горячего шоколада и со свежеиспеченными круассанами из пекарни, неподалёку от нашего дома. Приготовив теплый плед и стопку новых книг для тебя. — Мы будем жить рядом с пекарней? — Люпин улыбнулся и провел пальцами по животу парня. — Конечно, — Бродяга издал такой звук, словно это было очевидно. — Я понятия не имею, как готовить. Да впрочем стирать и убирать тоже... — Мы катастрофа, — Римус рассмеялся от неверия. — Два взрослых парня, живущих в маггловском городе, не знающие, как готовить, убирать, стирать или оплачивать счета. Звучит, как начало весёлой жизни. — Мы разберемся, — Блэк чмокнул родные губы и посмотрел на Луни так, словно тот был его солнечным светом. — Вместе. — До самого конца, — прошептал Римус и растаял под нежными поцелуями.***
К концу седьмого курса отношения Лунатика и Бродяги стали по-настоящему взрослыми. Крепкими, как никогда прежде. Практически все жители Хогвартса догадывались о их любви. Не было смысла прятаться, не было смысла убегать. Не было смысла беспокоиться о том, что подумают другие. Потому что по правде? Когда ты любишь кого-то, ты не выбираешь страх. Жестокость преследует на каждом шагу. Она жаждет поглотить все то, что заставляет жить. Но любовь? Если присмотреться повнимательнее. Любовь повсюду, и она намного сильнее. Римус знал, что ничто не будет прежним после окончания школы. Лучшие дни его жизни закончились. Проскользнули так незаметно, как вода сквозь пальцы. Но Люпин не променял бы свои воспоминания ни на что другое. Эти семь лет стали всей его жизнью, и они были такими… чертовски удивительными.Все чего он желал, так это вернуться в прошлое и прожить каждое мгновение заново. Он хотел бы подойти к одиннадцатилетнему Лунатику и прошептать: «Цени каждый прожитый день в стенах этого замка. То, как Питер просыпает в очередной раз Трансфигурацию и врывается в кабинет в разных носках. Укоризненный взгляд МакГонагалл, словно она и не ждала ничего другого. Дежурства с Лили. Ее ярко-зеленые глаза и то, как она улыбается. То, как она всегда кусает кончик карандаша во время чтения. Обращай больше внимания на громкий смех Джеймса, когда он взрывает навозную бомбу за столом Слизерина. Никогда не закатывай глаза, Лунатик. Ты разве не видишь, как твой друг улыбается? Взгляни, как морщинки собираются в виде бабочек вокруг его глаз. Или как он по привычке ерошит свои темные волосы. Цени те мгновения, когда он касается очков на переносице, чтобы сосредоточиться. И посиди подольше в его объятиях, словно ничто в мире больше не имеет значения. Только Сохатый и тот факт, что ты просто знаешь… Ты в безопасности рядом с ним. И, конечно же, уделяй больше внимания вашим проделкам, тайным вылазкам на кухню и бессонным ночам. Цени мгновения, когда кажется, что от миссис Норрис вам не скрыться. И спрячься хотя бы ещё один раз под мантию-невидимку. Улыбнись, когда получишь очередную записку от Бродяги во время урока, поцелуй его хотя бы ещё один раз в чулане для метел и насладись тем мгновением, когда вы вместе засыпаете у камина». Римус хотел вернуть время вспять и прожить эти годы заново. Но на этот раз умнее, осознаннее, не упустив ни одного мгновения. Наслаждаясь каждой секундой, без сомнений или глупых страхов. Но имели ли бы воспоминания смысл, если бы их можно было пережить вновь? Нет. Все закончилось. Но по-своему идеально. Так, как и должно было. — Куда ты собрался, идиот? — Люпин не мог перестать смеяться, пытаясь угнаться за Бродягой. Сириус выбежал на поле для Квиддича, освещённое лишь сиянием звёзд и луны. Пьяный, счастливый, с бутылкой виски в одной руке и бархатным синим пиджаком, закинутым на плечо. Это был их последний вечер в Хогвартсе. И пока все танцевали и веселились под наставления Дамблдора. Этот идиот выбежал на улицу. Прохладный летний ветерок развевал его длинные локоны. — Давай, Лунатик! Мы живем только один раз! — закричал Блэк, стягивая ботинки. Пара оксфордов полетела на землю, и парень принялся танцевать босиком на траве. Из стен Хогвартса доносилась громкая маггловская музыка. И Римус стоял в своей хлопковой рубашке, пьяный и такой, такой счастливый. — Иди сюда! Это наша песня! — Сириус начал кружиться, глотая из горлышка бутылки виски, смеясь и подпрыгивая под приглушённый мотив «Vienna» Билли Джоэла. На самом деле, Римус не назвал бы это «их» песней. Сириус услышал ее однажды по радио и прибежал к Луни со словами: «Наша любовь ощущается, как его голос». Но Римус так и не придумал, как признаться этому удивительному засранцу, что ему вовсе не нравился певец. Потому что это было совсем неважно. Парень сорвал с себя ботинки и побежал навстречу к Сириусу, крича и весело подпевая. Они были одни на огромном поле, чертовски пьяные и беззаботные. «Slow down, you crazy child You're so ambitious for a juvenile But then if you're so smart, tell me Why are you still so afraid?» Бродяга схватил Луни за руку и закружил, прижимая их тела друг к другу. Все вокруг вертелось в пьяном, трепетном наслаждении. Они пели во всю силу своих легких, хватаясь друг за друга. Задыхаясь от танцев и того, как быстро все кружилось вокруг. «Although it's so romantic on the borderline tonight Tonight... Too bad but it's the life you lead You're so ahead of yourself that you forgot what you need Though you can see when you're wrong, you know» — Мы свободны! — закричал Сириус в ликовании, и Люпин выхватил бутылку, заливая алкоголь прямо в пересохшее горло. Сморщив нос от прожигающей внутренности жидкости, он набрал в лёгкие свежего воздуха. — Мы свободны! — выкрикнул Люпин, притянув брюнета за талию. Они едва могли нормально стоять. — И я люблю Римуса Люпина! — Блэк так громко закричал в никуда, что Люпин чуть не подавился от смеха. — А я люблю Сириуса Блэка! — глаза Римуса заблестели от слез радости. Когда песня начала стихать, Сириус схватил Римуса и закружил в вальсе. Их ноги переплелись, и оба повалились кубарем на траву, задыхаясь от хохота и слез, такие молодые и свободные. Пьяный взгляд Римуса застыл на ночном небе. Звезды и полумесяц сияли… так красиво. Казалось, он прежде по-настоящему не видел их. Вдруг наступила тишина. И стало как-то невыносимо спокойно… И тоскливо. Сириус наклонил голову в бок и посмотрел Римусу в глаза, грустная улыбка расплылась на пухлых губах. — Если это конец… то почему кажется, словно все только начинается? — прошептал он и слепо потянулся к руке Луни. Римус ощутил горячие слезы на своих щеках, но наконец заглянул в серые глаза. — Потому что это еще не конец, Бродяга. Они ещё долгое время лежали на траве, наблюдая за звездопадом. В горько-сладкой тишине и умиротворении. И Римус загадал, чтобы луна никогда не расставалась со своей самой яркой звездой.