Дом на окраине Бруклина

Баки вышел из душа и стоял напротив запотевшего зеркала, по которому провёл ладонью. Выглядел он помятым, но последний раз на себя в зеркало он смотрел неделю назад, так что сравнительно выглядел лучше. У него отросла щетина, которая почти превратилась в бороду. Его это не тревожило, но он не привык выглядеть подобным образом. Там его всегда брили. Волосы Баки доставали до плеч, с них капали капли воды. В голове Баки сразу возник тот самый образ, который он увидел в отражении озера в Вашингтоне. Когда Баки достал из воды его. Стива. Стив был для Баки той самой запятой, после которой он очнулся от сознания Гидры и снова почувствовал что-то. Он вспомнил его. Стив дёрнул за ниточки внутри Баки, что заставило его проснуться ото сна. Стать снова живым. Тот момент он не забудет никогда. Зимний солдат никогда бы не прыгнул в озеро с самолета за Стивом Роджерсом, но он разбудил в нём что-то, что давно спало крепким сном. После той встречи Баки и начал вспомнить всё. Если бы не Стив, кто знает, сколько бы ещё он прожил, будучи марионеткой Гидры. В его голове всплывали воспоминания со Стивом не всегда так часто, как бы ему хотелось. В какой-то момент Баки почувствовал потребность в том, чтобы помнить всё, что связано с его лучшим другом. Потому что только Стив был живым из его призрачного прошлого. Только Стив всегда был на его стороне. Только Стив любил его так сильно, как тот и представить не мог. И только Стив мог показать ему так много хороших вещей в голове. Но возвращаться к нему Баки не хотел. Как бы сильно не старался Стив, он не хотел стать обузой для него. К тому же, Стив был связан с организацией Щ.И.Т., которая не факт, что нашла всех подставных лиц из Гидры. Так рисковать он больше не мог. Баки не хотел возвращаться туда, где его мозги превращали в кашу. Он больше не хотел это чувствовать. Больше никогда. Вытерев лицо полотенцем, Баки спустился вниз. Из маленькой колонки шла музыка. Лия сидела в гостиной и пыталась сложить какие-то вещи из ящика. В её руках было много разных медицинских приборов, доставшихся ей от Артура. Точнее, оставленными им в её доме. Когда они жили вместе, он ездил на дома к людям и ставил им каплицы. Такой была его работа. Лия решила убрать весь тот бардак, что он устроил месяц назад. Когда он уходил от неё ставить капельницу какому-то дедушке, то разбросал кучу своих вещей тут, а она всё никак не осмеливалась их убрать, постоянно спотыкаясь обо всё что можно около этого шкафа. Поэтому сейчас Лия нащупывала руками каждую вещь на полу и аккуратно ставила в шкаф, стараясь ничего не задеть и разбить, что, пока что, хорошо получалось. Артур работал в больнице, когда они познакомились с Лией. Она лежала в больнице, а он принимал её там, когда она потеряла зрение. Когда она потеряла всё. Очередная пучина воспоминаний накрыла её. Лия и её родители несколько лет назад переехали в Бруклин, а с рождения она жила в другом городе. Там и остались все её друзья. Три года назад она вместе с семьёй ехала в поезде, возвращаясь в Бруклин после поездки в город её детства. В тот день шёл сильный дождь, а Лия дрожала вся от этих звуков. — Пап, как ты себя чувствуешь? — Лия смотрела на морщинистое лицо своего отца и не могла выдохнуть, потому что за последний час её отец успел почувствовать неистовую головную боль. Он страдал от мигреней. — Лия, я уже в порядке, скоро мы будем дома, — мужчина улыбнулся тёплой улыбкой своей дочери, а затем взял свою жену за руку. Лия улыбнулась ему в ответ. — Лучше поспи, Лия, не волнуйся за отца, он быстро отходит, — мама заботливо провела по волосам дочери ладонью. Хоть Лия уже была взрослой, она любила, когда родители были рядом с ней и заботились о ней, как о маленькой. Лица родителей в тот день Лия вырезала навсегда в своей памяти. После слов матери, Лия упала в глубокий сон, а проснулась от того, как с невероятной силой ударилась затылком о землю. Поезд сошёл с рельс. Тогда они проезжали озеро и многие упали в него. В том числе и её родители. Лие повезло, если это вообще можно назвать везением. В тот день она получила кучу переломов по всему телу, потому что упала на твёрдую землю. Её затылочная часть мозга была повреждена, из-за чего она потеряла зрение. Родители были одними из тех, кто упал в озеро и не вернулся оттуда. Внутри Лии снова всё стало сжиматься, а глаза наполнились слезами, которые она была уже не в силах сдержать. Лия часто думала о том, почему она не упала туда вместе с ними? Или почему они не упали на землю вместо неё? Почему? Почему она осталась тогда одна? Лия безумно любила жизнь и не хотела её терять даже когда ослепла, но смерть родителей… это было слишком для неё. Грудь снова защемило, а её сердце было будто стеклянным предметом, которое выпало из её рук и разбилось на тысячу осколков, режущих её. Она помнила, как открыла глаза в кромешной тьме, а вокруг был странный, будто стерильный запах. Так оно и было на самом деле. Она помнила, какой ужас испытала, проснувшись в темноте. И она помнила ту новость, что сообщил ей Артур. Она помнила это, но всегда пыталась стереть эту фразу. — Где мои родители? — Лия не спрашивала, что происходит и почему она не видит. Её интересовало больше всего то, что она не знала, что с ними и где они. — Лия… — мужчина, назвавшийся Артуром, стоял в комнате и нервно сглатывал. — Я не буду тебе врать, мне тяжело это говорить, но твои родители упали в озеро и им не удалось спастись. Мне правда жаль, Лия. Ни одно расставание, ни один проигрыш и ни одна потеря в её жизни не могла сравниться с этим. В тот день Лия думала, что умерла. Но он не дал ей упасть. После того дня, Артур каждый день посещал Лию. Он должен был посещать её как работник больницы, но даже после своей смены он сидел с ней. Она была не в состоянии говорить первый месяц, её даже мало волновало то, что она больше не может видеть. Он приносил ей шоколадки, сидел с ней дольше, чем нужно было. Её друзья из соседнего города приехали лишь пару раз, когда он был с ней каждый день и она знала, что он был настолько блин только с Лией. Следующие месяцы она училась жить с этой потерей, а также со своим ощутимым физическим недостатком. Он был всегда с ней. Лия никогда не понимала, почему он так проникся ею и полюбил. Потому что она была обычной девчонкой в той больнице, таких как она было много. Потерянных, покалеченных. Он никогда не просил ничего взамен. А когда пришло время выписываться, предложил ей жить с ним. Потому что за ней было некому ухаживать, а привыкать жить одной с таким недостатком было крайне тяжело. Они не вернулись в дом Лили, потому что она просто не могла этого выдержать. Это было слишком для неё. Они скитались по разным квартирам, очень часто меняя жильё: это было условие Артура. Он никогда не говорил почему они так часто переезжают из места в место, но Лия считала, что не имеет права интересоваться и возмущаться после всего того, что он сделал для неё. Последней их совместной остановкой был её родной дом. В какой-то момент Лия почувствовал потребность в возвращении домой. Она была готова к этому. Поэтому Лия уговорила Артура, и они вернулись, живя тут уже достаточно долго в сравнении с предыдущими местами жительства. Артур уволился из больницы сразу после её выписки и начал заниматься ставкой капельниц на дому. Таким образом он мог неплохо зарабатывать и обеспечивать себя и Лию. Лия же старалась не пользоваться его деньгами, а сбережениями её родителей: у них был небольшой бизнес, с которого шли проценты. За свою работу она уже не могла вернуться. Артур учил её заново всему. Как передвигаться, как готовить, как убирать. Он даже рассортировал чай специально для неё по нескольким отсекам; в левом верхнем углу всегда лежал чёрный час с бергамотом, а в противоположном углу зелёный чай с клубникой. Её благодарности к нему никогда не было предела. Лия начала восстанавливать дыхание, как её и учили. «Если хочешь успокоиться — дыши размеренно. Дыхание — это твоё главное оружие против панических атак» Лия пыталась дышать и ухватилась за более счастливые воспоминания. С ним. С Артуром. Лия очнулась тогда, когда поняла, что слёзы застыли на её щеках, а рядом с ней стоял Баки, наблюдавший её минутную истерику. Она даже не услышала его, настолько сильно она зарылась в свои мысли. Только сейчас она очнулась от своих путешествий по сознанию из-за того, что Баки слишком громко вздохнул, когда заметил её слёзы. Артур настолько сильно влиял на неё, что смог помочь ей справиться с тоской о родителях. Но взамен принёс новую тоску. По нему. Лия сжала в руках лежащий шприц. — Я в порядке, — Лия встала с пола, на котором просидела около получаса и не совсем ровно держалась на ногах. — Ты что-то хотел? В глазах Баки застыло сопереживание. Это было не совсем знакомое для него чувство, но глядя на то, как она плачет —он тоже почувствовал глубокую печаль. Хоть он и не совсем мог разобраться в своих чувствах, сейчас он чётко понимал, что ему было так же печально, как и ей. Она выглядела уставшей. Лия двинулась вперед, в его сторону, а затем Баки увидел шприц в её руках. Она задела его здоровое предплечье иглой. Прошла буквально секунда, как шприц упал на бол и громко звякнул, а он прижал её горло к стене, крепко сжимая. Это было сильнее и страшнее, чем в первый день. Внутри Баки всё взорвалось, когда холодный и острый кончик иглы коснулся его руки, и он вспомнил все эксперименты, что проводились с ним? Как они привязывали его к креслу, вставляя иглу в вену, а затем включали машину, которая сваривала его мозг, счищая его собственную личность. Баки начал задыхаться. Он думал, что она сделает с ним тоже самое: Баки слишком сильно был травмирован, чтобы сообразить, что она из-за своей слепоты была неаккуратна. Его голова начала болеть, дышать стало труднее, но он продолжал её держать за горло, словно сумасшедший. Опасность. Вокруг него все хотят сделать ему больно. Снова запереть. Снова стереть его. Снова заставить делать то, что он хотел. Одно касание иглы заставило его чувствовать невероятный страх, его грудь вся болела изнутри. Баки всё ещё не мог спокойно дышать, сердце билось слишком часто, а давление поднялось. Голова кружилась, а сознание было будто в тумане. Баки ничего не чувствовал кроме того ужасного страха, накрывшего его своей страшной сетью с головы до ног. Лия не могла дышать. Она задыхалась под натиском его металлической руки и не могла вдохнуть. Горло отдало сухостью и болью: она не знала, что и делать. Сил кричать не было. Ей было страшно. Вот и всё. Сейчас она умрёт. Не будет больше боли. Не будет ничего. Баки не отпускал её горло, нервно дыша прямо над ней. Она почувствовала его напряжение. Лия почувствовала его страх. Или это был её собственный страх? Она не знала, что именно из этого могло быть правдой. — Баки… прошу тебя, — она хрипела. — Остановись… Он буквально зарычал ей в лицо, продолжая нервно дышать. А потом Лия буквально услышала всхлип. Он плакал? Баки из последних сил держал в себе такую роскошь в виде слёз, но единственный звук от него уже дошёл до Лии. Он всмотрелся тревожными и испуганными глазами в её лицо и понял, что она чувствует тоже самое. Она напугана до чертиков, а он только делает хуже. Её глаза смотрели куда-то сквозь него, а ртом она пыталась хватать хоть немного воздуха. Она не виновата. Беззащитная. Это осознание пришло в голову Баки довольно быстро. Он мигом отпустил её, а Лия упала на холодный пол, хватаясь руками за горло и жадно вбирая в себя воздух. Что он натворил? Господи, какая же он тварь. Лия вся обмякла на полу, приходя в себя, пока Баки трясся от собственной истерики. Он чудом не убил её. Баки был нездоровым человеком. Он защищался, когда думал, что его снова хотят посадить туда. Его мозг не работал как у нормального человека: она задела очень важную деталь его прошлого. Лия сама того не понимая, вызвала у него приступ. Всё что Баки чувствовал сейчас, так это ненависть к себе. Он снова навредил невинному человеку. Повторно. Всё, что он смог сейчас сделать, это уйти на улицу и начать бить всё, что он видит вокруг себя, кроме её дома. Боль внутри него не могла прекратить обжигать его разум. Он ужасен и противен самому себе. Баки Барнс был настоящим чудовищем в своей голове. Поэтому прямо сейчас он шёл прочь от её дома. Лия лежала на полу, и внутри она была напугана до ужаса. Снова металл, но уже сжимающий её горло, а не просто нейтрализующий. Руками она держалась за свою шею, продолжая дышать. Лия слышала, как он уходил, хлопнув дверью. В этот раз Баки не старался идти тихо. Когда она смогла прийти в себя, у неё уже не было сил прибирать весь бардак, что остался тут. Вокруг неё лежали различные приборы, но она аккуратно поднялась и наступила на этот злосчастный шприц. И тут же вспомнила. Она задела его иглой. Случайно, конечно, но она это сделала. Господи, как можно быть ещё более неуклюжей и неаккуратной? У Баки явно проблемы с доверием, и, видимо, с ментальным здоровьем тоже, раз он выдает такие реакции на обычный укол. Почему же он так отреагировал на это? Может, в его жизни было что-то плохое, связанное со шприцами? Или кто-то над ним издевался? Или у него есть какое-нибудь расстройство? А может, всё вместе? В любом случае, Лия была безумно напугана тем, что только что произошло в её доме. Она дошла до дивана и упала на него, даже не задумываясь, не окажется ли она сейчас на полу или нет. Силы её закончились. Как бы то ни было, ей нужно было успокоиться. Лия обмякла на ткани дивана и из её глаз снова брызнули слёзы. Она чувствовала себя неправильной, виноватой в том, что произошло. Лия помнила, буквально чувствовала до сих пор его дыхание: оно было частым, а его ладони были мокрые и нагретые до невозможности. Он был напуган. Лия чётко уловила это. Он был напуган так же, как и она. Лия поняла, что они с Баки довели друг друга до истерики. Но начала это всё она со своей неаккуратностью, чёрт бы её побрал. Лия догадывалась, что человек, который 90% диалога молчит не может быть здоров. Но теперь её опасения подтвердились. У него были проблемы не только с жильём, но и с психикой. А у кого нет? С одной стороны, в голове Лии мелькали ужасные картинки: она представила, как это выглядит. Лия не знала, как Баки выглядит, но смогла использовать фантазию и представить высокого и крепкого мужчину с металлической серебряной рукой, сжимающего ей горло. Это выглядело устрашающе. Внутри Лии боролись две личности: одна из них переживала за неё саму, а вторая переживала за него. Удивительно, как мало времени для неё нужно было, чтобы начать переживать за незнакомого человека, живущего в её доме. Всё это не укладывалось в её голове. Лию всё ещё трясло, но в целом она чувствовала себя лучше. Нужно выпить воды. Вода всегда помогает чувствовать себя здоровее. Аккуратно поднявшись с дивана, Лия прошла на кухню, взяла стакан и протянула руку к графину. Отпив воды, Лия сделала глубокий вдох и выдох. Она старалась делать всё медленно. Руки тряслись. Неприятная субстанция в середине груди начинала потихоньку рассасываться, а Лия больше не хотела плакать. Эмоции были на нуле. Она устала. Лие нужно было срочно лечь спать, поэтому я плюхнулась на диван и уснула на пару часов. Баки торчал в каком-то заброшенном здании уже часов десять. Он почувствовал, что задолжал ей. Задолжал ей за те спокойные пару дней, что он прожил у неё. И ему было стыдно. Ещё более стыдно, чем в первый день. Он испугался, почувствовал себя снова тем человеком, которого хотят поймать, привязать и подчинить его воле. Он действовал инстинктивно. Слава богу он понял всё вовремя, не успев убить её. У Баки всегда были проблемы с агрессией после того, как он сбежал от Гидры. Он мог реагировать на многие вещи. Внутри это ощущалось как полная потеря сознания и автоматические действия. А ещё страх. Дикий страх. Баки Барнс боялся, больше всего в жизни он боялся снова стать убийцей на поводке. Это было не просто ужасно, это было самое опустошающее чувство на свете. Он не хотел больше никогда терять крупицы своего сознания. Он больше никогда не хотел терять контроль над своей жизнью. Поэтому прямо сейчас Баки нёс в своих руках пакет с разными сладостями и снэками — он не знал, что она любит, поэтому рискнул и украл это всё прямо сейчас. Благо, была глубокая ночь и сделать это было не так сложно. Да, он подвергал себя опасности. Но на нём висел груз чувства вины. Он не знал, как по-другому выразить своё сожаление о произведённом поступке, поэтому прямо сейчас он подходил к её дому и, на этот раз, позвонил в звонок. — Кто там? — послышался её сонный голос спустя минуту. — Баки. Она молчала, стоя за стеной, а затем она открыла дверь, смотря своими щенячьими глазами куда-то в сторону его шеи. Между ними наступила ещё одна неловкая пауза, которую никто из них не мог нарушить. Баки мялся на месте, в здоровой руке держа пакет с продуктами, а металлическую сжимал в кулаке, нервно проводя пальцами. Лия проснулась полчаса назад и уже успела смириться с тем, что он ушёл. Она была уверена, что он больше никогда не вернётся, что он разочаровался в ней, в себе. Она потеряла ту тонкую нить доверия, что была между ними. Порвала своими собственными руками. Но Лия ошиблась. Он впервые осмотрел её так близко. Лия выглядела очень маленькой по сравнению с ним. На плечах лежали красивые каштановые волосы, которые блестели на лунном свете. Большие карие глаза продолжали зиять в нём дыру, хотя он прекрасно знал, что она не видит ничего. Одета она была в ту же самую одежду, в которой она была пару часов назад. Короткие серые шорты, белая футболка и красный кардиган. Её глаза были опухшие от слёз, а под ними были синяки. Лия была красивой. Очень красивой. Он давно не смотрел на девушек подобным образом, но сейчас в его голове возник образ. Её звали Долорес. Сейчас она, вероятно, мертва. У неё были короткие кудрявые волосы и яркие зелёные. Она всегда звонко смеялась и обнимала Баки за шею, а когда он уезжал на фронт, то плакала и пыталась выпросить у него обещание, что он вернётся живым. Долорес нравилась Баки. Он действительно любил проводить с ней время, несмотря на то, что вокруг него тогда было действительно очень много женского внимания. Она любила с ним гулять по набережной, когда сзади за ними плёлся малыш Стив. Стиву она тоже нравилась. Он хотел лучшего для Баки и искренне верил, что, когда Баки приедет обратно, они поженятся. Она выделялась для него, но увы, он знал, что они не поженятся в один день. Просто чувствовал. Не потому что он пользовался ею, нет, он просто понимал, что за то время, когда его не будет — а его не будет долго, она уже найдёт своё счастье. По началу она писала ему письма, до него дошло штуки три, но после она прекратила. Он не интересовался больше жизнью Долорес — просто знал, что она уже счастлива без него. Сейчас он не чувствовал ничего по отношению к ней. Это было нейтральное воспоминание, местами даже приятное. Это было слишком давно и слишком мимолётно, чтобы быть для Баки насколько значимым. Однако он захотел закрепить эти воспоминания в своей голове, чтобы знать, что он умеет чувствовать. Но Лия… Лия была красивой даже с этим опухшим лицом и страшными синяками на её шее, которые оставил он. — Баки, я виновата, — Лия первая прервала тишину, пробуждая его из собственного сознания. — Я вызвала у тебя триггер на что-то, я понимаю. Я хорошо изучала психологию в прошлом, я всё понимаю, хоть я ни черта не знаю о тебе, но я вижу, как бы это иронично не звучало, я вижу, что ты не в порядке. И ты должен мне рассказать, почему. Прошу тебя. Она снова вглядывалась молящими глазами куда-то ему в шею. — Ты ни в чём не виновата, — он сказал это очень тихо, а затем ступил вперёд. — Я принёс тебе кое-что; шоколад, чипсы, мармелад, пончики, ещё пару сладких вещей. Я уберу тот бардак, заберу вещи и уйду, так что можно я пройду? Лия оцепенела и даже не отошла, чтобы он прошёл вперёд. — Нет! Баки, пожалуйста, нет, не уходи из-за меня, я тебя прошу, — Лия подняла брови, сжимая край своего кардигана. — Я ухожу не из-за тебя, — коротко отрезал он. — Не оставляй меня одну, прошу, я не выдержу этого. Сил у Лии не было плакать, поэтому она просто стояла и молила его своими глазами не уходить от неё. Не оставлять её. Баки шумно вздохнул, прожигая её лицо взглядом. — Давай ты зайдёшь, и мы обсудим это, хорошо? Баки стоял ещё минуту и сверлил её глазами, полными отчаяния. Он не хотел уходить, но всё внутри него говорило, что он небезопасен для неё. Сегодня он доказал это, так почему же она так молит не уходить? Баки молча прошёл мимо Лии, коснувшись грудью её плеча, что заставило её вздрогнуть. Он замёрз. Баки мёрз на улице все эти пару часов, что бродил по городу. От этого осознания её сердце сжалось. Она прошла за ним на кухню, где он поставил пакет на стул и стал доставать оттуда продукты. Лия подошла к столу, провела по нему рукой и нащупала пачку чипсов, открыв её, она попробовала их. Паприка. — Это мои любимые чипсы! — её лицо озарила счастливая улыбка, что не ушло от внимания Баки. Как он угадал? На самом деле, Баки просто взял очень много еды. Чтобы угадать хотя бы что-то. Чтобы хотя бы немного сделать её жизнь приятной. Пока она стояла на кухне и пыталась нащупать всю еду, которую он принёс, он вышел в гостиную и сел туда же, где и она сидела половину суток назад. Ему доставило много труда брать эти шприцы в руки и складывать в коробку, но он решил, что должен хоть что-то сделать правильно. Он рассортировал абсолютно все предметы по разным коробкам и сложил их в шкаф. Вернувшись к Лие, Баки держал между ними дистанцию. Он сложил руки на груди. — Я сложил все вещи по коробкам, шприцы лежат внизу, сверху медикаменты, на самой верхней коробке термометр. — Спасибо, — Лия была искренне удивлена его поведению. Он говорил больше пяти слов за десять минут и это поражало её. Видимо, ему действительно было стыдно. — Нам нужно поговорить, Баки. Особенно после того, что случилось сегодня. У тебя есть какое-то расстройство? Баки попал в ступор. Что такое расстройство? Он снова молчал, но на этот раз потому, что не знал, что и сказать. Опять он ничего не помнит. — Хорошо, тогда давай так, ты расскажешь, кем ты был раньше, может, мне будет так понятнее. Лия хотела хотя бы что-то понимать о нём. Она не могла больше жить рядом с ним и не знать ничего. Сейчас она переживала не только за себя, но и за него. Об этом говорило всё её поведение: даже после всего того, что произошло, она впустила его в свой дом. — Я солдат. Это всё объясняло. И его металлическую руку. И его защиту. И его реакцию. Но почему именно на шприц? — Поэтому у тебя металлическая рука? Ты потерял её в бою? Лия буквально услышала, как его челюсть заскрипела. Он вздохнул. Видимо она коснулась того, чего не нужно было касаться. Глупая, глупая Лия. Почему тебе всегда нужно влезть не в своё дело? Почему ты такая любопытная? — Да. Она слышала, как это слово далось ему с трудом. Но всё внутри Баки не могло остановить его перед ответом. Он должен был быть хотя бы немного честным с ней. — Мне очень жаль, что это случилось с тобой Баки. И я правда не виню тебя за то, что случилось. Очевидно, что это был триггер. Но я хочу быть честной и скажу, что ты меня до жути напугал. Я постараюсь больше не вызывать у тебя такой реакции. — Прости меня, Лия. Она аж дёрнулась. Что он сказал? По всей видимости, сегодня был день сюрпризов, не иначе. Он только что попросил прощения? Или ей послышалось? — Я тебя уже простила. Между ними снова возникло это угнетающее молчание. Лия находилась в полном шоке от сегодняшнего дня: она не знала, что её больше удивляло, то, что Баки чуть не задушил её, или то, что Баки попросил у неё прощения? Всё это было для неё жутко странным. Он только что прибрался в её гостиной, принёс ей продукты и более-менее нормально поддержал разговор. Но такие изменения в его характере не могли её не радовать, потому что всё, чего она хотела от него — общения и спокойствия. Со вторым получилось сложно, а вот первое уже шло неплохо. Баки очень хотел спросить у неё много вещей, например, почему её совсем не волнует тот факт, что у него вместе второй здоровой руки стоит бионическая? Почему она второй раз прощает его после того, как он сделал ей больно? Зачем ей это? В конце концов, что такое расстройство? Лия очень не хотела заканчивать их диалог и проводить снова ночь в молчании. Поэтому решила спросить прямо. — Ты останешься со мной? — Лия встала со стула и сделала шаг в его сторону. Его немного обескуражило подобное действие и вопрос. — Я не собирался оставаться у тебя более. — Тебе есть куда пойти теперь? — Нет. — Тогда почему? Почему ты не можешь остаться рядом со мной, когда я так тебя об этом прошу? — Я небезопасен. Лия не знала, что на это ответить. Её голова снова закружилась. Дышать стало сложнее, она попыталась ухватиться за край стола, но не успела, и стала падать вниз. От очередного удара головой её спас Баки, который тут же подхватил её тело, не давая ей упасть. Она впервые была так близко к нему, но сейчас она чувствовала себя в полной безопасности, находясь в его руках. Баки был таким тёплым. Его здоровая рука впервые касалась её кожи, от чего у неё пошли мурашки по всему телу. Он был приятным. — Прости… — она еле выдохнула это слово. — У меня анемия, а последний раз я ела с утра. После этого съела пару чипсин, что ты принёс. Сейчас всё будет нормально, ты можешь поставить меня на ноги, я дойду до кровати и поем… — она вздыхала и пыталась вылезти из его рук. А хотелось ли ей этого? — Нет, — Баки ещё крепче сжал Лию в своих руках, а затем направился в её комнату. Поднявшись наверх, Баки положил её на кровать. Сделал он это максимально аккуратно и её глубоко поражала разница в его поведении: буквально недавно он совсем не пытался вести себя с ней как с фарфоровой куклой. Положив её на кровать, Баки вышел из комнаты. Лия лежала и не могла понять, как она упустила тот момент, когда нужно было поесть. Обещала же себе, заботиться больше о себе. Тьфу. Будто есть чему удивляться! Как же она мечтала сейчас о куске пиццы. Внизу она услышала какие-то звуки шуршания, но старалась сильно не прислушиваться, чтобы не тратить силы и окончательно не упасть в обморок. Нужно было взять с собой что-то поесть. Минут десять Лия пыталась справиться с собственной слабостью и вернуться на кухню, чтобы перекусить, но у неё ничего не выходило. Тут она услышала шаги, он вошёл в комнату и быстро подошёл к кровати. — Я пожарил тебе макароны, сыра не осталось, но я взял кетчуп, я не знаю, сколько ты любишь добавлять. Что? Баки пожарил мне макароны? Лия почувствовала, как ткань перед ней припустилась вниз. Здоровой рукой Баки взял её руку и вложил в неё вилку. А во вторую руку он положил пачку кетчупа, от которого он открыл крышку. Лия и не знала, как реагировать на это. Он вышел из своего обычного жуткого образа и стал… милым? — Ешь, пока не остыло. — Мне нечем взять тарелку. Баки вздохнул, положив тарелку ей прямо на грудь, не смея касаться её кожи более. — Спасибо тебе, — Лия добавила немного кетчупа в макароны, а затем воткнула в них вилку. — Не уходи, пожалуйста. Напротив неё воцарилось молчание. Вот опять. Всё, Лия, это была часовая акция разговорчивого Баки. Больше такой не предвидится. Сейчас она приведёт себя в порядок, и он уйдёт навсегда. Лия ела макароны, стараясь не думать о нём. Плохо получалось, если честно. — Не уйду.