Фактор несовместимости

Когда Тендо встретил Райли в столовой, тот выглядел удрученным. Удивительного в этом ничего не было: Бэккет целиком и полностью осознавал свою вину за то, что произошло во время тренировочного дрифта с Хэнсеном, и, скорее всего, где-то в самой глубине души вовсю расскребали все уголки когтистые кошки, причем в большей степени из-за того, что Хэнсен оказался прав. Скорее всего, Райли так и думал, хотя Тендо так не считал. Если бы Чак не был таким засранцем, этот случай гарантированно бы обошелся проще. А так… С ним даже находиться рядом было некомфортно, не то что дрифтовать. Отдать ему должное — Чак был одним из лучших пилотов, но его заносчивость и надменность сделали его совершенно не универсальным. Если бы о том, что делать с «Бродягой», Хэнсенами и Бэккетом, спросили Тендо, то он, не задумываясь, отдал бы «Бродягу» Хэнсенам, а Райли оставил бы в покое. Чак был дрифт-совместим с отцом, да и в общении с ним проявлял большую сдержанность, чем в общении с остальными. Райли больше всего на свете хотел, чтобы никто и никогда больше не лез ему в голову, не умирал, находясь с ним в дрифте. Такое решение, на взгляд Чои, было бы оптимальным, но «у маршала есть свои причины», как любит говорить Мако, и в этот раз они тоже наверняка были, причем очень веские, раз он решил поставить в пару препирающихся даже на уровне взглядов пилотов. — Выбор явно получше, чем на стене, а? — оператор косо усмехнулся, не зная, как еще начать разговор, и решив для этого все же выбрать самую типичную тему, обсуждаемую в столовой. — Наелся мяса на год вперед? — Не хочу перегружать желудок, — взглянув на устроившегося напротив собеседника светло-голубыми глазами, с легкой дружелюбной улыбкой ответил Райли. — Но стараюсь потреблять достаточно калорий, чтобы тренироваться эффективнее. — Не сомневаюсь, — Тендо усмехнулся шире и отправил в рот кусочек печеного картофеля. — Маршал, небось, с тебя семь шкур спускает на тренировках? — Вроде того, — тихо рассмеялся Бэккет. Глядя на друга, Тендо удовлетворенно улыбнулся уголками губ. Райли смеется. Это хорошо. Он уже не так загружен неудавшимся дрифтом с Чаком, что определенно ему на пользу. Не стоит себя винить за то, что не случилось, даже если могло случиться. Большую часть времени отнимает зачастую не решение проблем, а беспокойство о них. Райли же находит в себе силы улыбнуться и продолжать жить дальше — как раньше, согласившись вернуться в пилоты после ужасной гибели его брата, так и сейчас, не покинув Шаттердом после столь нашумевшего провала. — Слушай, эта Мако… — после непродолжительной паузы, за которую у обоих с подносов исчезло по трети еды, поднял взгляд Бэккет. — В чем ее проблема? — А? — удивился Тендо. — Ты о чем конкретно? — О том, что она до сих пор не пилот, — Райли, отгрызая от куриной ножки внушительный кусок мяса, развел руками: — Пятьдесят один сброс и пятьдесят одна победа на симуляторе — согласись, впечатляющий результат! — Ага, — кивнул Чои, — у меня чуть хуже, но тоже вполне уже дотягивает до того, чтобы участвовать в реальных вылазках, — он казался возмущенным, но был довольно сдержан в своей речи, отчего у Райли возникло весьма неоднозначное чувство касательно этих слов, но он это очень быстро отбросил. — Ну, с тобой-то все понятно! — вместо попытки анализировать свои впечатления от тона Тендо Бэккет широко улыбнулся. — Такого координатора и оператора еще попробуй найди! А вот в том, чтобы бегать за маршалом с планшетом и проводить экскурсии по Шаттердому, ничего сложного нет. Мне кажется, или ее специально заставляют здесь заниматься не своей работой? — прищурившись, светловолосый пилот пытливо уставился на друга, заставляя того собраться с мыслями при помощи хитрой и проницательной усмешки. — Ей тоже так кажется, — Тендо, глубоко вздохнув, чуть улыбнулся и кивнул. — Но у маршала есть свои причины… — Да-да, она тоже так говорит, — закатив глаза, всплеснул руками Бэккет. — …и я с этим решением маршала согласен, — закончил оператор, пропустив мимо ушей предыдущую реплику друга. Райли внимательно посмотрел на Тендо, его лицо стало серьезным. До этого их болтовня могла показаться бессмысленной и ничего не значащей, но теперь Райли действительно был серьезно озадачен. Что же такого может скрываться в личности Мако Мори, что ее не допускают к реальным боевым заданиям? У маршала свои причины, у Мако свои тайны, но было видно невооруженным глазом, что она рвется в бой — сильнее, пожалуй, чем кто бы то ни было на этом Шаттердоме. Райли понимал, что не может оставаться в стороне, и если будет знать больше, то, возможно, сможет помочь, сможет как-то убедить Пентекоста дать девчонке шанс проявить себя в реальном бою с кайдзю. Да, это опасно, да, она рискует жизнью, но отчего-то было совершенно ясно, что бездействие и бессмысленное прожигание навыков на Шаттердоме убивают ее сильнее. — Так в чем дело? — спросил он, в глубине зрачков голубых глаз светилась готовность выслушать любую историю. — Мако потеряла родителей, когда ей было тринадцать. Слышал о нападении кайдзю Онибабы на Токио в мае две тысячи шестнадцатого года? — Тендо отвечал таким же серьезным тоном, разговор действительно перестал походить на пустую болтовню. Бэккет кивнул, напрягшись. Значит, ее родители были убиты одним из тех жутких монстров с морских глубин? — Они погибли во время этой катастрофы, — подтвердил и так очевидное Чои. — Неизвестно, что было бы с ней самой, не явись вовремя «Танго Койота». Маршал фактически вырвал жизнь девочки из лап этой твари. И не смог оставить ее на произвол судьбы потом. Райли кивнул снова, слов не находилось, да и откровенно бесполезно было что-то об этом говорить. Что могут сейчас его слова? Что он вообще мог бы сделать одними лишь словами, даже будь он тогда на месте происшествия? — Маршал с женой приняли Мако в свою семью, они воспитывали ее как собственную дочь вместе с их родным сыном — Джейком. Но, сам понимаешь, даже если они смогли дать ей семейное тепло и счастье, память о настоящих родителях, боль от их утраты и желание отомстить за них в Мако еще живы, — Тендо, сжав губы, сделал паузу и посмотрел на собеседника. — Значит, ее главная мотивация, из-за которой она решила стать пилотом — месть? — Бэккет хмыкнул и отвел взгляд в сторону, размышляя. — Именно, — ответил оператор. — В ней слишком много ярости, злости, боли, с таким грузом идти в дрифт чревато последствиями… — на этом он внезапно кашлянул и осекся, виновато потупив взгляд. Слова резанули по больному, но обиды Райли не почувствовал. Тендо не хотел, он это прекрасно знал. А еще он знал, что так и есть. Дрифт вырывает все самое потаенное из каждого закоулка сознания, души; контроль, даже самый четкий, здесь ослабевает, обнажая незажившие раны, болезненные участки, кровоточащие воспоминания, о которых в обычном состоянии можно забыть… если очень постараться. Тендо не намекал на его промах, он просто говорил факты, это известно всем пилотам и техническим работникам программы «Егерь». — Извини, — глухо произнес оператор, бросив виноватый взгляд на собеседника. — Пустяки, — Райли добродушно махнул рукой и улыбнулся, а затем склонил голову набок, пронизывая пытливым взглядом друга: — А вы с ней, я смотрю, хорошо знакомы! Тендо также улыбнулся в ответ, и, отставив в сторону поднос с пустыми тарелками, принялся за кофе с пончиком в качестве десерта. — По работе нам приходилось много общаться, — пояснил он, с наслаждением пережевывая сладкое. — Не постоянно же говорить исключительно на рабочие темы! — он улыбнулся шире, а затем встал из-за стола, подхватив в одну руку чашку, в которой остался еще кофе, а во вторую — поднос с пустой посудой, которую надлежало отнести на мойку. — Ладно, дружище. Работа зовет! — Да, конечно, — кивнул Бэккет, только принявшись за свой десерт и чай. — Увидимся! — Тендо доброжелательно усмехнулся и слегка кивнул — махать рукой сейчас было явно некомфортно. Райли также кивнул в ответ, откусывая от пирога небольшой кусок и запивая крепким терпким напитком. Оператор уже развернулся спиной к нему и направился в сторону ниши с грязной посудой, чтобы водрузить туда же свой поднос. — Эй, Тендо! — Бэккет обратился к уходящему другу с ехидной усмешкой на губах. Тендо обернулся, с вопросом во взгляде посмотрев на пилота. — Как там Элисон? — Райли подмигнул приятелю, насмешливо глядя на него. Насмешливо, но добродушно. Тендо задумался на секунду, словно вспоминая что-то, а затем, улыбнувшись, покачал головой. — Да ну… Я с самого начала знал, что у нас с ней ничего не срастется… — он развел руками, как бы извиняясь за такую новость, что на самом деле ничуть не смутила Райли. Напротив, было ощущение, что друга это известие даже в чем-то позабавило. — Мы уже давным-давно разошлись. Райли, рассмеявшись, окинул Тендо оценивающим взглядом. — О-о, так ты продолжаешь клеить девчонок налево и направо, а? — Бэккет закусил губу, глядя на друга с шутливым вызовом. Тендо на мгновение изменился в лице, хотя Райли этого не заметил. В веселых черных глазах скользнула нотка грусти, но затем он натянуто улыбнулся — улыбка вышла достаточно правдоподобной, чтобы Бэккет в нее поверил. По крайней мере, Тендо так думал. — Сейчас не то время, брат, — ответил он, задумчиво глядя в сторону. — Война… — Да ну? — Райли подозрительно скосил на него недоверчивый взгляд. — Ты и во времена похуже умудрялся срываться к девчонкам! Тендо отрицательно покачал головой. — Не то время… — повторил он с долей горечи, и Райли понимающе кивнул. Отчего-то он знал, что Тендо врет. Или, по крайней мере, не договаривает всей правды. Что-то выдавало в его лице то, что он сожалеет совсем не об обострившейся так некстати ситуации с чудовищами — было что-то еще, что заставляло его болезненно поморщиться и постараться это скрыть за маской улыбки и беззаботности. Но при этом Райли почему-то отчетливо понимал, что не стоит спрашивать. Может, потому что обычно Тендо был искренним, и если в этот раз он хотел скрыть то, что на самом деле чувствует или думает, в этом был смысл, и Райли должен был понять. А может, это было слишком сложно объяснить, потому он и скрывался за такой неправдоподобной и нескладной ложью. В любом случае, Райли решил оставить эту тему. — Ну, удачи! — он добродушно улыбнулся Тендо, на что оператор с ответной усмешкой кивнул, и тоже встал из-за стола. — Я, пожалуй, пойду отдохну — и тренироваться… Нужно поскорее привести себя в форму после долгого перерыва, — успев за время разговора поравняться с оператором, Райли, взмахнув рукой на прощание, покинул столовую. Тендо, проводив приятеля взглядом, поставил пустой поднос в нужную нишу и тоже поспешил к выходу из помещения. Прихватив почти у двери немного печенья, он отправился к запасной лестнице, ведущей на крыши ангаров… Солнце роняло на плацы, вертолетные площадки и металлические крыши закатные лучи, оставляя оранжево-красные оттенки там, где они приживались, играя золотым и алым, отблескивали от поверхностей, рассеивая теплый свет. Тендо вышел на открытую площадку крыши и прищурился от более спокойного, чем днем, но все же яркого солнца, прикрыв глаза рукой для защиты от неприятно режущего их света. Вот что значит провести весь день под искусственным освещением или же вообще в полутьме, вглядываясь лишь в неестественно-холодный свет компьютерных экранов. Солнце раздражало глаза, но он все же улыбнулся, когда заметил сидящую на краю крыши стройную фигурку. Это не было неожиданностью для него — по ней можно было сверять часы: он знал наверняка, что поднялась она сюда около получаса назад. Но он всегда улыбался, когда видел ее, так, будто это была огромная неожиданность и удача — застать ее здесь, сидящую в опасной близости к краю кровли и изучающую серыми глазами переливающуюся теплыми цветами даль. Наверное, этой девчонке тут нравилось, если она с завидным постоянством каждый вечер проводила здесь, наблюдая, как солнце окрашивает океан в сочные апельсиновые оттенки. И он улыбался от одной мысли о том, что ей может это нравиться, хотя ее лицо по-прежнему не выражало никаких эмоций — только холод, теряющийся в лучах небесного светила, касающихся ее кожи и путающихся в коротких светлых с платиновым оттенком волосах. Тендо уверенно зашагал к ней, зная, что она не обернется и даже не вздрогнет от звука шагов. Ничего не менялось, и это должно было огорчать, но это все равно вызывало улыбку, пусть и чуточку горькую. — Привет! — Тендо уселся рядом с Ассой, расправив брюки и выпрямившись, разминая уставшие за целый день сидения у компьютера плечи. — Печенье? — он протянул в сторону девушки открытую ладонь с лакомством. Асса едва заметно отрицательно помотала головой, не сводя взгляда с заката. В такие моменты ее глаза меняли оттенок со стального серого на теплый коричнево-оранжевый — и Тендо находил это немного мистичным, хотя и искренне смеялся этой своей мысли, так как мистика была за гранями его веры и понимания. — Ну ладно, — он усмехнулся, отведя руку и взяв из нее другой рукой кусочек печенья. — Тогда я сам все съем. Как всегда, — он наигранно-вызывающе взглянул на Ассу, откусив немного лакомства. Она не ответила. Впрочем, как и всегда — она почти ничего не говорила, просто смотрела каменным взглядом вперед или в сторону, так она была похожа на застывшую во времени статую — что-то, что должно было оставаться нерушимым. Как и неизменным оставалось то, что каждый вечер она провожает закат своими ледяными глазами. — Тебе ведь нравятся закаты здесь, да? — Тендо вскинул бровь, с усмешкой глядя на безмолвную собеседницу, и, не дожидаясь ее ответа, продолжил: — Мне кажется, на каждом водоеме закат особенный, по-своему красивый. Озеро от лучей заходящего солнца становится как монета — блестящим и округлым, а океан похож на расплавленное золото… А ты видела водопад в лучах солнца? — дождавшись чуть заметного отрицательного жеста, он добавил: — Однажды в детстве я с родителями заблудился в лесу. Солнце уже садилось, а мы спешили выбраться и там нашли его. Это было потрясающее зрелище — будто свет льется, знаешь?.. Она не отвечала на вопросы. За редким исключением, когда действительно имел смысл ее ответ, когда он был важен, а не терялся в разговоре ни о чем. Тогда ее голос заставлял Тендо замолчать ненадолго, он слушал и улыбался, как ребенок. Не редкостью было найти Ассу здесь, на крыше ангаров для исполинских машин, но истинным исключением были ее редкие ответы — часто сухие, односложные, другому показавшиеся бы стальными стрелами. Людям обычно нужны ответы, никому не было дела до ее молчания. Тендо же приходил не за ответами. Он и сам не знал, зачем приходил. Как любой человек, разложивший всю ситуацию по полочкам, он бы рано или поздно пришел к выводу, что его действия бессмысленны. Но так же неизменно уже почти пять лет он приходил к ней на крышу, садился рядом и говорил о чем-нибудь. Ему не были нужны ответы… ему было нужно смотреть на нее и верить, что когда-нибудь что-то сорвется с ее губ редким исключением, и тогда он почувствует, что что-то изменилось — и, возможно, снова обманет себя в этом, надеясь когда-нибудь не только услышать от нее что-то серьезнее коротких фраз, но и увидеть, как улыбка на губах теплого кораллового оттенка слегка смягчит серьезные черты ее лица. А пока… пока он просто улыбался и рассказывал о закате, о море, об океане и о том, что сегодня штиль, о своем детстве. Пока он чувствовал, что это время, проведенное здесь, как-то по-особенному драгоценно, как тот самый расплавленный свет, льющийся водопадом, увиденный в далеком детстве. Он улыбался и ловил взглядом совсем незаметные изменения в ее лице — чуть более расслабленные или сжатые губы, переведенный в сторону взгляд, а когда она смотрела прямо ему в глаза (впрочем, для нее в этом, наверное, не было ничего необычного), он будто физически чувствовал холодный дождь, падающий не только на тело, но и на душу, но почему-то хотелось улыбаться еще шире, изучая глаза стального цвета. Он приходил сюда не за ответами — он приходил за временем, которое было ценным. Все равно у людей нет ничего, кроме времени…