Фактор несовместимости

Сирена резанула уши пронзительным лезвием, заставив девушку мгновенно подняться — без спешки, точно отработанным движением, легко и беззвучно. Тендо был уверен, что даже если бы сирена не завывала протяжным, страдальческим звучанием, он бы не услышал почти ни единого шороха от движений Ассы. Грация, отработанная годами… Ловкость и легкость поступи кошки. И молчание. Даже ее движения молчали, не выражая ничего, кроме готовности снова идти на задание. Она шла без страха, без ярости, совершенно пустая. Это для нее был просто долг, обязанность — совершенно непонятная и кажущаяся бессмысленной, но она не бросала это, раз за разом забираясь в кабину «Серебряного штиля» и сцепляясь с кайдзю в смертельной схватке. Это было будто единственной вещью, которую она хотела… нет, просто готова была делать по жизни. Тендо поднялся через пару секунд после Ассы и поспешил к двери, ведущей в недра Шаттердома, стараясь опередить девушку и (хоть он сам понимал, что это в высшей степени бессмысленно) по-джентльменски открыть перед ней дверь. Девушка прошла внутрь, глядя прямо перед собой, не оборачиваясь по сторонам. Тендо это принял. У него, в сущности, не было выбора: она всегда… нет, уже долгое время была такой. Иногда казалось, что она не замечает людей вокруг. Иногда — что она не хочет, чтобы они окружали ее. Тендо оказался в командном пункте первым: в конце концов, он был ответственным за отслеживание активности у разлома и координацию операций. Помощники у него были, да только в случае, когда кайдзю таки появлялся, сам Чои считал желательным лично находиться на посту. Его подчиненные были исполнительными, внимательными, чуткими к приборам и так далее… Но, пожалуй, он знал эту систему лучше всех, в глубоких ее деталях, в сплетениях данных и композиции сигналов. Это было важно, всегда, сейчас… Сейчас Тендо сомневался. Он оглядывался несколько раз, приближаясь к приборной панели, над которой голограммами раскинулись карты, графики, диаграммы и смоделированные трехмерные изображения. Асса была здесь, в этом помещении; сегодня построение проходило тут, чуть поодаль от столов с панелями управления, в более широкой и просторной части командного пункта. Стояла в отдалении, опершись спиной о стену, а остальные будто обтекали некоторое пространство вокруг нее, словно создавая маленький вакуум между собой и ней. С ней не горели желанием быть рядом… Она сама? Пожалуй, Тендо мог бы прикинуть и сказать, что, насколько он ее знал, она сама стремилась к этому, и если бы расстояние между ней и остальными людьми не создали остальные люди — она создала бы его сама. Но он прекрасно понимал (и это понимание драло до крови изнутри): это были бы его додумки. Он просто понятия гребаного не имел, чего она хотела! Да и хотела ли чего-то… Все, что он видел в ее глазах уже несколько лет, — пустота, ноль, ничто, черная дыра, бесконечность, неизвестно. Там даже холода не было — он был уверен, что те, кто говорил, будто взгляд Ассы холодный, как сталь, сами это себе додумали. Он тоже, наверное, хотел бы быть так уверен в своих иллюзиях. Только, увы, ему самообман в этом случае давался слабо. Может, из-за этого он так отчаянно вцеплялся в поводы себя обмануть? Маршал Пентекост показался в командной рубке, когда Тендо рассматривал описания на пестром голографическом мониторе. Всего первая категория… Это позволяло вздохнуть относительно свободно: скорее всего, появившийся кайдзю не представлял серьезной угрозы. Но быстрый… Тендо окинул взглядом нарисованную программой 3D-моделирования форму: длинный, на хвосте щупальца, как у осьминога, передние лапы напоминают бумеранги. На голове острый длинный шип — как рог у нарвала. Как бы обозвать эту тварь? — Кодовое имя: Флэшер, — пробормотал Чои системе, которая с готовностью внесла данные в карточку объекта. — Что у нас тут? — Пентекост выпрямился, сложил руки за спиной и слегка искоса взглянул на Тендо, приглашая докладывать. Мужчина сделал быстрый глубокий вдох и начал: — Первая категория, кодовое имя — Флэшер. С такой угрозой мы сталкивались и, к счастью, у нас богатый опыт борьбы с первой категорией. Небольшой, но быстрый. Возможно, пользуется хвостом как пятой конечностью. На передних лапах не обнаружено пальцев и когтей, но, возможно, он пользуется ими как рубящим оружием, — закончив, Тендо сглотнул и подавил желание прокашляться. Кажется, он всю эту информацию выдал на одном вдохе. — Ясно, — маршал кивнул и быстро обвел глазами присутствующих. Все пилоты были здесь: и братья Вэй Танг, и Кайдановские, и Бэккет с Хэнсеном — стоящие в разных углах помещения. Фигурка Ассы у стены выделялась явственно из-за пустого пространства вокруг нее, Стакер старался на нее не смотреть. Пилот «Серебряного штиля» была здесь вместе со всеми остальными пилотами, этого было достаточно. — На задание выдвигается «Серебряный штиль», — произнес маршал. — Подготовиться к операции, — это он будто сказал даже не Ассе, а окружающим его техникам. — Есть, — послышался короткий ответ от девушки, после которого на помещение на несколько мгновений нахлынула тишина. Впрочем, все быстро вернулись к привычным в таких ситуациях разговорам, а Асса, отойдя от стены, тихим шагом заспешила прочь. Маршал говорил коротко и по делу: раздавал распоряжения техникам, выслушивал типичные в таких случаях донесения. А Тендо был готов хлопнуть себя по лбу за совершенно дурацкую преждевременную радость по поводу первой категории кайдзю. Конечно, он представляет угрозу гораздо меньшую, чем вторая, третья категории… Но он все еще представляет угрозу. А с угрозами такого уровня чаще всего посылали разобраться «Серебряный штиль». И каждый раз, когда серебристый однопилотный егерь выходил на задание, Тендо ловил себя на том, как сердце раз за разом пропускает удары, как становится трудно смотреть на мониторы, на бесстрастные графики и карты, и при этом подавлять собственное волнение. Было сложно координировать операцию, держать руку на пульсе происходящего, и хотя он справлялся с этим по-прежнему профессионально, это стоило ему немалых усилий. И все эти усилия он прилагал, максимально сосредоточившись, не позволяя себе ни единого отвлечения, ни секунды на короткий отдых. От его сосредоточенности могла зависеть жизнь Ассы. А значит, он должен сделать много больше того, что в его силах. И сделает. Провожая взглядом светловолосую невысокую девушку, тенью скользящую к своему егерю, Тендо упустил из поля зрения то, как Чак, осторожно оглядываясь, потерялся в толпе, а затем незаметно юркнул в один из коридоров. Впрочем, это упустил не только Тендо. Чак, не скрывая спешки, лавировал по коридорам Шаттердома, ловко обходя немногочисленных сотрудников базы, что в данный момент были не в командном пункте. Некоторые из них, испугавшись, что он может на них налететь, убирались с его дороги сами. Чак на это обращал самое незначительное внимание. Ушли с пути — и хорошо. Не то чтобы ему хотелось кого-то пихнуть, но вряд ли он бы слишком беспокоился, если бы все-таки случайно довелось. Его цель была не так близко, как ему хотелось бы, а времени у него было немного. Он понятия не имел, сколько эта Асса собирается на миссию, потому в лучшем случае рассчитывал на двадцать минут, в худшем — на десять. В самом худшем он уже опоздал, но об этом Хэнсен старался не думать. Ему нужно было добраться до лаборатории, которая, как назло, находилась в другом корпусе. И почему этот Шаттердом размером как целый город?! Он свернул налево, спустился на лифте (ему показалось, что лифт едет просто нескончаемо долго), миновал широкий длинный коридор, подсвеченный чередующимися белыми и оранжевыми лампами. Оставалась, пожалуй, самая сложная часть пути — добраться до лаборатории сквозь лабиринт извилистых коротких переходов, что в этой части Шаттердома спутывались в особо заумные морские узлы. На самом деле, было неудивительно, что лаборатория находилась именно здесь. Сразу было понятно, какое место в жизни Шаттердома занимает научная деятельность двух ее сотрудников. Даже не двадцатое, наверное… Чак усмехнулся и чуть ускорил шаг: у него не было времени останавливаться, чтобы предаться раздумьям. Но можно было думать о таком на ходу, это было даже забавно. С самого начала атак этих тварей на разные уголки земли были попытки их изучить, понять причины их поведения, найти слабые места, разложить на атомы и придумать, как уничтожать их еще более эффективно. Поначалу ученые взялись за изучение кайдзю чуть ли не все вместе, а когда человечество наконец-то начало побеждать в этой войне, изучать кайдзю считалось даже престижным делом. Правда, дальше теорий изучение не заходило — останки кайдзю по возможности быстро уничтожались как токсичные. А получить разрешение на их использование в научных целях было делом, полным неподъемной бюрократии. Чак сам не интересовался, но слышал как-то краем уха… Позже, когда человечество начало проигрывать, все изменилось. Ученые, которые занимались изучением кайдзю, подвергались травле и исключению из научных кругов. Создавалось ощущение, будто мир решил сваливать на них всю злобу за появление этих тварей, за разрушенные города и разрушенные жизни. Выглядело так, будто именно эти ученые призвали смертоносную силу кайдзю на Землю. Многие считали их чокнутыми, некоторые из них, конечно, и были чокнутыми. Вот придурок, у которого руки все в татуировках с кайдзю, определенно уже давно не дружит в головой. По иронии судьбы, именно к этому придурку Чаку сейчас нужно было попасть, и поскорее. Хэнсен прошел два узких коридора, армейские ботинки гулко звякали о металлический пол, звук отдавался от стен многоголосым эхом. Покосившаяся табличка с надписью «Лаборатория» на двери вызвала желание удивиться самому себе — он правда пришел по адресу и других вариантов нет? Чак глубоко вздохнул: так и есть. Единственный, кто сейчас будет ему полезен, — это этот чокнутый ученый, Гейшлер, кажется. И Гейшлер поможет. Хочет он того или нет. Без стука и прочих формальностей Чак вошел в лабораторию, широко распахнув дверь и тут же с громким лязгом ее за собой закрыв. — Ты, — Ньютона он нашел глазами сразу. Да, впрочем, по обстановке в комнате сразу было понятно, где он может находиться. Где куча требухи кайдзю на столе — там и Ньютон. Встретившись взглядом с рейнджером, Гейшлер удивленно приподнял бровь, а через секунду удивление сменилось какой-то гордостью: надо же, его ищет сам пилот егеря! — Добрый… вечер? Или день? — Ньют поднялся с вращающегося стола и с немного нервной улыбкой направился к неожиданному гостю, чтобы пожать ему руку. — Здесь нет окон, потому так трудно отслеживать время! А я нередко увлекаюсь работой и забываю смотреть на часы, — он развел руки в неловком виноватом жесте, а затем попытался протянуть правую в сторону Чака, но невольно попятился, когда тот стал наступать на него широкими уверенными шагами. — Ты ведь закончил собирать эту хреновину для дрифта с кайдзю? — не дав Гейшлеру разразиться новой ахинеей про часы и время суток, спросил Хэнсен, сурово глядя на него исподлобья. Ньют испуганно сглотнул и растерянно заморгал. Взгляд Хэнсена торопил, принуждал быстрее собираться с мыслями, но из-за нервозности это получалось из рук вон плохо. Кажется, сейчас пилот «Эврики» начнет злиться, и это только усугубит ситуацию. Глядя на внушительный вид Чака, злить этого человека Гейшлер не хотел. — Да-да, — стараясь не смотреть в глаза Хэнсену, кивнул Ньют. — Она полностью готова, работает, я проверил на трех разных симуляторах, но к мозгу кайдзю ее еще не… — Ее можно подключить к дрифт-системе егеря? — перебил его нетерпеливо Чак. Ньют снова на пару секунд впал в ступор. — К егерю? — спросил он, чуть подавшись назад и подняв брови в недоумении. — Да, к егерю, так, как делает эта ваша блокиратор, когда дрифт у пилотов идет через жопу. Она ведь подключается к их нейромосту не из своего егеря? Гейшлер даже тихо рассмеялся от радости, что понимает, о чем говорит Чак. — А, ты об этом… — он с легкой дрожью выдохнул. — У нее есть специальная комната для этого, там стоит дрифт-система. Из егеря подключение было сделать проблематично — вдруг егеря не будет на базе, он будет в ремонте и так далее? Проще было оборудовать внешнюю связь… Ньют рассказывал живо и резво, а стоящий неподалеку Герман на это неодобрительно косился. Его происходящее вопиюще настораживало. Ньют же на опасения старался не обращать внимания. Это же Хэнсен, Чак Хэнсен! Он всегда так себя ведет, но ведь они уже виделись и общались несколько раз, он безобидный малый! Правда, с каждой секундой Гейшлеру все больше казалось, что эти его мысли — это расплывчатая попытка утешить себя. — Ты сделаешь для меня то же самое, — заключил Чак, которому огромных усилий стоило дослушать болтовню Ньютона до конца. Он отошел на пару шагов и дал чокнутому ученому свободно выдохнуть, тот незамедлительно этой возможностью воспользовался. — Сделаю что? — спросил Ньют, глупо хлопая глазами и тяжело дыша — так, будто Хэнсен все еще высился напротив, заставляя испытывать зажатость и опасения. — Подключишь меня к дрифту с егерем, — бросил Чак, посмотрев в сторону и цокнув языком. Ему хотелось наорать на Гейшлера, которому, судя по всем, доходило исключительно туго, но пришлось приложить усилия и держать себя в руках. Кажется, парень не умеет работать в условиях стресса. Хотя Хэнсен понимал, что скоро ему станет на это наплевать. Нервно взглянув на часы в лаборатории, он нахмурился. У него, может, в запасе всего три-четыре минуты… максимум десять. Ньют неожиданно просветлел и закивал, рассмеявшись — почти без волнения. Наверное, пытается скрыть свое реальное состояние и делает беззаботный вид. — О, это я могу, моя система использует те же протоколы, что и система связи «егерь-база», — он не обратил внимания на то, как где-то за его спиной Герман выразительно приложил руку к лицу. — Только… — Ньют посмотрел на Чака, приподняв бровь. — Зачем тебе это? — Тебя это не касается, — отрезал Хэнсен. — Давай быстрее. — Ладно, ладно! — поднял татуированные руки ученый в примирительном жесте. — Минутку, сейчас все настрою… — кажется, его пальцы слегка дрожали. Герман на удивление тихо приблизился к говорящим, слегка брезгливо сморщившись перед столом с распластавшимися внутренностями кайдзю. — Прошу простить, но Ньют делает глупость, — вмешался он подрагивающим голосом, постоянно бегая взглядом то на Чака, то на пол. — Нам по уставу не положено, и то, что собрал Ньют, скоро пойдет на свалку, потому что… — Герман, ничего никуда не пойдет! — отмахнулся Гейшлер, отойдя в сторону и выдвигая из-за стола свой стул на колесиках. — Мистер Хэнсен протестирует мою систему, как опытный пилот! — ученый казался даже восторженным, хотя во многих его движениях скользила неприкрытая нервозность. — И тогда я точно смогу быть уверен в ее надежности, когда буду… — Ньют, даже не думай о таком говорить с посторонними, тебя сочтут сумасшедшим и отправят прямо отсюда на принудительное лечение в психиатрическую клинику, — протараторил, перебив его, Герман приглушенным голосом. Гейшлер махнул рукой и закатил глаза, остановившись посреди комнаты с мотком кабелей, ветвистым шлемом со светодиодами и портативным проектором для голографического компьютера. — Герман, ты опять занудствуешь! — он упер руки в бока, из-за чего часть проводов, взметнувшись в воздухе, опустилась оправленными в штекеры концами на пол. — Не мешай, — взмах рукой должен был намекнуть коллеге, чтобы тот шел по своим делам. Чак, уже расположившийся на кресле, нетерпеливо покручивался из стороны в сторону. — Ну скоро там? — произнес он достаточно сурово, чтобы не выглядеть как капризный ребенок. Это возымело эффект: Ньют, пару раз шикнув на профессора математики, торопливо подошел к креслу, отправил несколько связок кабелей под стол, где подключил их в соответствующие разъемы, а затем, выбравшись из под-стола, водрузил шлем на голову Хэнсена, который, посмотрев вверх, с некоторым облегчением выдохнул. Ньют этой спешки не понимал. Но, откровенно говоря, Чак вел себя пугающе. И ни перечить ему, ни отговаривать его не хотелось. Да и… в конце концов, круто, что кто-то протестирует собранную здесь в лаборатории дрифт-систему! У пилотов ментальная устойчивость выше, а значит, ему будет проще, если что-то пойдет не так. Закончив с подключениями остальных проводов, Ньют вдохнул полной грудью и протянул Чаку проектор, предварительно нажав на кнопку. Через секунду в воздухе возникло изображение в голубых, сиреневых и розовых тонах. Несколько рабочих столов: настройки, показатели датчиков, отслеживание процесса. — Все готово? — Чак, слегка сузив глаза, посмотрел на Ньюта. — Да, — Ньют подскочил к нему и принялся тыкать пальцами в экраны так, чтобы их не задеть. — Вот здесь просматриваешь статистику, но это тебе понадобится уже после установки нейромоста, а тут выбираешь егеря… — Прекрасно, — ответил Хэнсен, не разделяя энтузиазма Ньюта. — А теперь потеряйся. — Ну… я понаблюдаю со стороны… можно? — неловко посмеиваясь, Гейшлер отошел к коллеге, который смотрел на происходящее с явной подозрительностью. Впрочем, Чаку до этого не было никакого дела. Он входил в дрифт бессчетное количество раз, ему ли переживать о любопытных зрителях… Все равно они ему в голову не залезут. А вот ему сейчас предстоит залезть в чужую, но разве бывалого пилота может волновать такой пустяк? Небрежным движением пальцев он вызвал инициализацию дрифта, настроил нужные параметры — этому их всех учили в академии пилотов — и вернулся к окну выбора егеря. Глаза обоих ученых расширились от ужаса, когда на голографическом экране возникло стройное изображение «Серебряного штиля». Перед тем, как нырнуть в покрытый голубоватой-дымкой омут нейромоста, Чак не услышал, как они синхронно выдохнули: — Ты не знаешь, с чем связываешься… Чак не сразу понял, когда это все началось… Сначала все было более чем стандартно и более чем предсказуемо: девочка с длинными, связанными в хвост волосами играет в теннис, разглядывает себя в зеркале в новом костюме для художественной гимнастики… Разговоры странно смазывались, Чак не мог уловить почти ни единого слова. Если что-то ему и удавалось вычленить, то оно не складывалось в связный текст — в звуковом пространстве вокруг него кружили отрывки, на мысленном экране вилась череда дымчатых изображений, не связанных ни со звуком, ни между собой. Чак давно привык к дрифту, но в этот раз что-то было странным. Непривычные акценты, непонятная приглушенность и разрозненность фрагментов памяти. Казалось, прошлое девушки, к сознанию которой он тайком подключился, было в ссоре с самим собой, и в какой-то момент Хэнсен поймал себя на мысли, что теряется в ощущениях — картинки говорили одно, звуки — другое, чувства твердили о третьем… Паззл не собирался, будто специально кто-то разрушал уже выстроенные им схемы. И вместе с этим, из-за этого, нарастало ощущение смутного беспокойства, которое зародилось странным огоньком где-то на периферии. А дальше был будто разряд молнии. Все, что было до этого, теперь могло бы показаться до смешного спокойным. Уши полоснул крик, Чак опешил и сразу же, мгновенно понял, что это запомнит на всю жизнь — столько резко, громко, грохотом и тревогой ворвалась оно в сознание. — Майк! — кричал пронзительно, оглушительно, срываясь на хрип, девичий голос в унисон с более надтреснутым женским. Сражение с кайдзю было в самом разгаре, палящая жара, казалось, плавила очертания сущностей даже сквозь время, из воспоминания. На Чака будто разом навалилась невыносимая усталость, тело словно отказывалось двигаться. А в голове стоял продолжающий резать уши крик, он будто зацикливался, становился бесконечным, дребезжал какими-то слишком ужасающими звуками. Но эти звуки были под стать… тому, что творилось в душе. К смерти в дрифте после пробного соединения с Бэккетом Чак отнесся слегка… скептически. Ощущения, оставленные в сознании Райли смертью его брата, безусловно, его ошеломили, только вот он с презрением откровенно считал, что Бэккет пытается изобразить из себя главного страдальца Гонконгской базы, выпрашивая у остальных жалость и сострадание. Видимо, это изначально повлияло на восприятие Чака, потому в дрифте он не слишком проникся великой драмой Райли. Здесь же… чувства захлестывали, накрывали с головой, Чак думал, что сейчас оглохнет от звенящего в голове дикого крика, а эмоции он совершенно неразделимо ощущал как свои собственные. Боль вперемешку с неверием от Ассы и третьего пилота — женщины, — и отчаянье, ужас, безумные попытки отрицать скорый конец от парня, которого, пробив кабину пилотов, кайдзю вытащил наружу, проткнув его тело в трех местах длинными изогнутыми когтями. Этого парня звали Майкл, и Чак понимал, что запомнит это на всю жизнь. Кадры сражения закончились, но ужас продолжался. Какой-то немыслимый, необъяснимый, то, что невозможно себе представить. Хэнсен был уверен, что он никогда бы себе такого не нафантазировал, а это… это было чьей-то реальностью когда-то, ее реальностью. Это поэтому эта девица сказала, что они несовместимы? Он был привычен к дрифту, он хранил в мысленных шкафах свои скелеты, которые время от времени выползали наружу. Он знал, что залазить в голову к другому человеку в прямом смысле — это сложно и местами болезненно. Но это все было за гранью сложного, местами болезненного. Это было ужасом, самым настоящим, чистым, незамутненным. Ощущение секущего кожу песка было настолько реальным, что Чак не стал подавлять желания закрыть лицо руками. К горлу подступала тошнота, сердце билось в ускоренном темпе где-то в районе глотки, а затем, словно сорвавшись в пропасть, падало вниз, уходя в пятки. Следующая картина, которую он увидел, заставила похолодеть от ужаса еще сильнее: тело парня — одного из пилотов «Карателя» — согнутое по боку почти вдвое, и Чак прекрасно понимал, как такое стало возможным — его торс на уровне талии был распорот полудугой, и нижняя часть тела соединялась с верхней лишь небольшим куском плоти, помятым и скорее напоминающим сейчас резину. Остаток руки и ноги неподалеку. Ощущение бега и какая-то нечеловеческая суть чужих мыслей, настолько пугающая и отталкивающая, что Хэнсен захотел разорвать дрифт прямо сейчас, он задыхался, ощущая весь ужас и дикость ситуации, звериную безжалостность прозвучавших в голове слов… «Надо что-то есть»… Картинки сменялись, ощущения и мысли кружили в дикой карусели, на спину навалилась тяжесть, а затем куда-то исчезла, в ушах звенели тысячи криков и обвинений, от которых хотелось подло, трусливо убежать, но он знал, что не убежит — сознание пилота «Серебряного штиля» держало его цепко, лишая шансов. Он оставался в дрифте, и он бы с радостью сейчас ненавидел свое решение, свое упрямство, странную до невозможности устойчивость связи в этом нейронном соединении, только ненависть не проявлялась — все его естество было занято страхом, всепоглощающим, отринуть который он сейчас не мог. Мелькающие изображения настойчиво лезли в голову, некоторые проскальзывали быстро, однако оставляли за собой пробирающее до костей жуткое впечатление, а некоторые, словно назло, задерживались, приобретали резкость. Нож, с небрежностью рассекающий плоть отделенной от остального тела мужской руки, торчащая наружу сквозь ошметки кожи кость на женской ноге, визгливые крики и бред, слова, от которых хотелось закрыть уши, но Чак знал — не поможет. Болезненные щипки и жжение по плечам, на предплечьях… Окровавленные пальцы… На ощущении вкуса и запаха прожаренного на костре мяса Хэнсена вырвало на собственные колени от осознания того, что это за мясо. Дрифт-соединение было разорвано, но сейчас это не приносило облегчения. Ему нужно было бежать, хоть куда-нибудь… Перед глазами все расплывалось, он поднялся, почувствовал, как с головы сзади соскальзывает шлем, и тут же упал. Колени подкашивались от слабости, голова кружилась, и в то же время в теле ощущалось какое-то хищное напряжение. Бежать… Бежать так, словно от этого зависит его жизнь. Единственное желание, бьющееся в пульсе и заполнившее весь мозг. Бежать, ползти, хоть куда-нибудь, лишь бы спрятаться от пережитого ужаса. — Тихо, с-с-спокойно… — послышался рядом заикающийся голос, и Чак резко дернулся влево. Спокойно? Какое, чтоб его, «спокойно»?! Он увидел такое, чего не пожелал бы никому, он почувствовал такое, что никогда, похоже, не сможет выбросить из головы, он… Он, кажется, не может больше быть спокойным. Дыхание было быстрым, прерывистым, шумные выдохи свистели в голове. Ему казалось, он задыхается, никак не может заглотнуть столько воздуха, сколько ему нужно. — Все н-нормально, в-в-все будет… — договорить не успели, так как Чак, вскочив на ноги, рванулся вперед и, кажется, напугал говорящего своим порывом. Что-то попалось под руки, что-то опрокинулось, что-то с грохотом свалилось на пол и разбилось. Кто-то протяжно застонал с крайним отчаяньем. Раздалось хлюпанье жидкости, Хэнсен поскользнулся и, свалившись на пол, отполз, жмурясь. Ему казалось, что если он взглянет сейчас на свои руки, то увидит окровавленные пальцы, а на плечах возникло слишком реально ощущение жжения. На лице пот смешивался со слезами, Чак слышал собственное хныканье и не испытывал ни стыда, ни смущения. Он боялся, боялся как ребенок, проснувшийся ночью и осознавший, что его кошмары — реальны, и нет рядом родни, которая могла бы его защитить. — Ньют, — раздалось неподалеку, без заикания, строго и разочарованно. — Хватит страдать из-за этой требухи. Бегом к маршалу, спроси, что делать с… со всем этим. Когда системы на командном мостике вдруг сообщили о проблемах с нейросвязью у «Серебряного штиля», Стакер Пентекост даже легонько вздрогнул от неожиданности. Это было… по меньшей мере странно. Проблемы с дрифтом с идеально настроенной машиной были ситуацией из ряда вон выходящей, еще больше удивляло то, что все системы егеря всего несколько минут назад выдавали полную готовность и чистую исправность. Случайный сбой? Как некстати… Маршал быстро взял себя в руки. Ситуация его злила, но не настолько, чтобы терять самообладание — впрочем, выходил из себя Пентекост крайне редко. — «Серебряный штиль», вызывает база! — незамедлительно раздалось справа. Он чуть повернул голову в сторону Тендо. Техник выглядел собранным, сосредоточенным… Взволнованным немного, но, в конце концов, кто сейчас в командном пункте не волновался? Каждый раз, когда с каким-нибудь егерем начинаются проблемы, персонал Шаттердома настораживается. Это… естественная реакция. Чои молодец, он сразу знает, что делать. Беспокоится, но не теряется. Маршал в очередной раз отметил в уме, что рад, что этот оператор работает под его началом вот уже столько лет. Ответ послышался незамедлительно, и Тендо с облегчением выдохнул. — «Серебряный штиль» — базе, — голос девушки-пилота звучал ровно, словно искусственный. — Замечено стороннее подключение. Все соединения прерваны. Чои с удивлением поднял бровь. — Стороннее подключение? — спросил он, догадываясь, что выглядит сейчас очень глупо, но он обязан был спросить, ведь от этого зависит слишком многое — от этого зависит ее безопасность. Наверное. Не важно, когда дело касалось «Серебряного штиля» и его пилота — он старался перестраховаться по максимуму. — Подробности неизвестны, — отрезал голос, безэмоциональности которого мог бы позавидовать компьютерный. Стакер выдохнул медленно и неторопливо, техники вокруг уже начали переговариваться с легкой настороженностью, и он бросил беглый взгляд на Тендо — ему показалось, или главный оператор был белее полотна? Здесь явно творилось что-то странное, но пока они все молчаливо это обмозговывают, опасность подбирается к городу все ближе. — «Серебряный штиль», Вы сможете выполнить миссию? — Пентекост задал самый значимый сейчас вопрос. — Так точно. — Отправляйтесь, — скомандовал он тихо, внимательно глядя на мистически поблескивающий перед командным мостиком серебристый корпус егеря. — Есть. Он с легкими сомнениями задержался на мостике, наблюдая, как повторно инициализируется нейромост с машиной. Возможно, стоило остаться до конца, проводить «Серебряный штиль» в путь и курировать выполнение задания, но, обернувшись в сторону широкого прохода, ведущего в чрево Шаттердома, он понял, что у него сейчас вряд ли получится поступить так. Оттуда, расталкивая немногочисленных служащих, половина из которых еще не успела отправиться по своим делам, а половина решила остаться и понаблюдать, летел Гейшлер, не сводя с Пентекоста крайне взволнованного взгляда. И Стакер в один миг понял, что ученый сейчас не скажет ему ничего хорошего… — Сэр, я очень виноват! — Ньют, задыхаясь, старался не отставать от маршала, широкими шагами преодолевающего коридор. На фоне размашистой военной походки командующего он выглядел как запыхавшаяся мелкая собачонка, которой темп прогулки оказался не по силам. — Я собирал этот прибор для дрифта с мозгом кайдзю, но использовал ту же систему калибровки дрифта, что используется для удаленных подключений к егерям, чтобы не шибко перестраивать, и вот… — он прервался и вдохнул побольше воздуха, а на выдохе из-за быстрого шага закашлялся. Пентекост устало вздохнул. По-хорошему стоило бы отчитать сейчас Гейшлера за то, что он не оставил эту дурацкую идею дрифта с мозгом кайдзю, но в данной ситуации это подождет. Маршал прекрасно понимал, что сейчас его ждет куда более серьезная и неприятная ситуация. Дураками были оба — и Гейшлер, и Хэнсен-младший, — и по справедливости пострадать должны они оба, да только если достанется и Гейшлеру тоже, база лишится существенной интеллектуальной силы. Может быть, доктор Ньютон Гейшлер и вел себя нередко как безответственный чурбан, но он сделал немало полезных открытий. С этим нужно было считаться, особенно сейчас. Так что справедливость подождет. Есть вещи поважнее нее в данный момент. — Вы вызвали медиков? — спросил маршал ровным, ничего не выражающим тоном. — Да, — сразу же кивнул Гейшлер, — я забежал к ним по пути на мостик. — Хорошо, — глубоким голосом выдохнул Стакер. Дальнейший путь они продолжили в молчании. Когда они вошли в лабораторию, люди в белых комбинезонах уже укладывали бессознательного Хэнсена на носилки. — Как он? — спросил у врача, выбрасывающего в мусорное ведро пустую ампулу, Стакер: незамедлительно, но спокойно. Медик устало обернулся и хмыкнул. — Вкололи ему транквилизатор, он проспит как минимум до завтрашнего утра, — мужчина поправил очки в серой оправе. — Ситуация выглядит так: очень сильная психотравма и нервный срыв. Посмотрим на его состояние, когда он проснется… — от Стакера не укрылось то, как врач с некоей неуверенностью легонько притопывал носком туфли. Времени на ожидание у Стакера не было. — Каковы Ваши прогнозы? — спросил он сразу, зная, что доктор поймет, о чем нужно говорить в первую очередь. — Увы, сэр, я предполагаю, что ему потребуется как минимум неделя на восстановление нервной системы. Быть может, придется восстанавливаться дольше… — ритм, отстукиваемый туфлей врача, стал более отчетливым. — Я ведь правильно понимаю, он входил в дрифт с… — Да, — прерывая его, проговорил Пентекост. На лице медика отразилось сожаление и некоторая доля вины. Он покачал головой, поджав губы: — Полагаю, сэр, в ближайшее время он в егерь не сядет… Маршалу очень сильно захотелось что-нибудь ударить. Возможно, даже сломать. Он прекрасно понимал, что просчитался и недосмотрел. Знание о том, что один из подчиненных ему пилотов — дуралей с горячей головой, не заставило его быть осторожнее и осмотрительнее. Должность командующего налагает определенный отпечаток на образ мышления — он считал, что одних лишь приказов хватит, почти всегда ведь хватало! Почти… Сейчас его неосмотрительность может стоить им успеха главного плана. Но времени предаваться сожалениям у него тоже не было. Нужно было использовать запасной вариант, хоть Стакеру он откровенно не нравился. Кайдзю подбирался к городу с северо-востока. Можно было бы сказать «к счастью» — зверь не рвался в сам город с какой-нибудь из главных его пристаней, — но в данном случае конкретно для Ассы это значения не имело. Были факты, направление и скорость, иногда — резкие зигзаги изменения траектории движения. Был голос интеллектуальной системы егеря и голос оператора — все это служило лишь источником данных. Это задание… одно из многих. Их может быть еще тысяча — если она выживет сегодня, а затем план маршала провалится, — или же это может стать ее последним заданием. Если она выживает сегодня… Это может стать последним заданием… Ее не волновало ни то, ни другое. Останется жива — значит, так нужно. Умрет — значит, ей будет уже все равно… окончательно все равно. Быть может, второй вариант все-таки привлекательнее? Нет, нельзя. Выбирать и симпатизировать — это тоже эмоция, а ей не нужны эмоции. Она не первый раз в этом убеждается. Серые глаза сквозь желтые изогнутые линзы верха шлема, имитирующие очки, просматривали голографическую карту, высвечивающуюся перед обзорным иллюминатором егеря. Значит, заходит со стороны Тай По Цай? На удивление, движется не в сторону череды селишек, расположенных у крупной автомагистрали. Значит, его цель — не массовые убийства? Девушка моргнула, включила ускорители, и из ладоней чешуйчатой стальной машины стали вырываться легкие голубоватые потоки энергии, позволяющей делать легкие толчки от поверхности земли. Как трекинговые палки… В детстве она когда-то… нет. Нельзя. Из прибрежной зоны Гонконга уже эвакуировали людей. Кто-то спрятался в убежище, кого-то оперативно вывезли в западную часть города. Расчет на то, что «Штиль» справится, и он должен справиться. То, что было важно для Ассы… нет, это был принцип. Так она предпочитала и изо всех сил старалась думать. То, что ты выполняешь независимо от собственных чувств. Просто эти люди, которые сейчас в убежищах дрожат от каждого звука, которые пережидают очередное вылезшее из глубин бедствие в центрах временного размещения, не зная, вернутся ли они домой, — они должны жить. И вернуться домой. Почему? Асса оттолкнулась ускорителями и заставила «Серебряный штиль» перейти на бег. Потому что так было правильно. Их жизни… важны? Ценны? Нет, не нужно об этом думать. Просто они должны жить. Кайдзю показался, когда «Штиль» был неподалеку от Та По Цай, подходил с южной стороны. В поселке было всего четыре или пять зданий выше пяти этажей, но даже они на фоне поднявшегося из глубин монстра выглядели картонными домиками для кукол. Остроконечными передними лапами Флэшер впивался в крыши зданий и передвигался по ним — юрко, извилисто, ловко. Под его весом ломались верхние этажи и довольно хрупкие традиционные дома, но нижняя часть многоэтажных зданий оставалась целой. Мысленно сделав отметку о том, что нужно проверить, на что способны его щупальца, Асса направила егеря к автомагистрали, чтобы войти в город по ней. Девушка надеялась выманить монстра за поселок или хотя бы на его окраину. Сражаться, не оглядываясь на здания вокруг, было проще, а за Та По Цай как раз расстилались поля, на которых у нее будет преимущество в скорости. Судя по движениям кайдзю, ему было проще передвигаться, пользуясь передними лапами как дополнительной опорой и держа их выше задних, а значит, на открытой местности скакать на всех четырех конечностях или, напротив, пользоваться только задними ему будет менее удобно. Подбираясь к линии крайних зданий по растрескавшемуся асфальту, Асса активировала ракетную установку. Эффективнее всего будет отвлечь его ракетой. Заодно и вывести из строя его хвостовые щупальца, если удастся. Хвостовых щупалец осталось три вместо пяти: два из них были оторваны взрывом. Мотая обрубками, из которых едкими каплями лилась голубая флуоресцентная кровь, кайдзю рванулся вперед, подпрыгнув между зданиями и развернувшись боком. Щупальца метнулись в воздухе, как хлысты, когда «Серебряный штиль» прогнулся в спине назад, почти упираясь в асфальт конечностями. Атака прошла мимо. Асса обратила внимание на присоски, расположенные по всей длине щупалец. Значит, и обрубков стоит избегать — они тоже могут присосаться к корпусу егеря. Нужно держать наготове лезвия. Быстро выпрямившись, «Штиль» опустил одну из рук, из-под ладони которой показалось длинное неширокое лезвие, сияющее фиолетовым по краям. Раскаляющиеся лезвия будут гораздо эффективнее в такой битве. Кайдзю был уже в боевой готовности и снова несся на машину. Асса решила его пропустить, отступив на шаг в последний миг и выставив правую руку вперед — если точно рассчитать момент, зверь просто на нее напорется. Но зверь оказался не так прост. Раскаленные края лезвия оставили на толстой шкуре лишь дымящуюся царапину, а сам ушел вниз, за спину егеря, пытаясь схватить его за левую руку, пока что невооруженную. «Собирается перебросить егеря через себя», — догадалась Асса и заставила «Штиль» крутануться, уводя левую руку от кайдзю и нанося удар правой ногой. Этот пришелся точно в цель — тварь отлетела на десяток метров, задев оставшимися щупальцами пустой газетный киоск. Не давая монстру опомниться, Асса атаковала снова. Скорость была сильной стороной «Серебряного штиля», егерь мог атаковать быстро и эффективно, преследовать кайдзю на дальних расстояниях. Сейчас расстояние было небольшим, потому хватило одного прыжка, чтобы настичь противника; кайдзю поднялся на задние лапы и с усилием подался вперед, атакуя в лоб. Рог на его голове… Асса вместе с машиной снова ушла назад, отогнувшись, и левой рукой егеря схватила тварь за рог, пытаясь разломать его пальцами. Весьма тонкий, рог оказался на удивление прочным. Тогда… Девушка рывком потянула вниз и в сторону, заставляя кайдзю потерять равновесие. Зверь, кажется, не захотел падать один. Щупальца обвились о ноги егеря, связывая их и утягивая того за собой. Асса не противодействовала. Они оба стали заваливаться набок, егерь с усилием отводил от себя крепкий рог чудовища. Падение пришлось на середину площадки перед опустевшим торговым центром, а за несколько секунд до приземления «Штиль» стиснул кайдзю в смертельных объятиях, раскаленными лезвием из правой руки пробивая шею. Тварь дернулась, щупальца яростно захлестали по ногам егеря, из раны излилась сияющая синим жидкость. Егерь убрал раскаленное лезвие обратно в металлическую руку, а затем, откинувшись на спину, движением этой же руки резанул наотмашь — обычные лезвия выдвигались всегда проще и быстрее, чем раскаляющиеся. Отделенная от тела голова монстра приземлилась по левую сторону от металлического гиганта: он все еще держал ее за длинный рог. Асса глубоко вдохнула и моргнула. Крепления в кабине держали ее прочно и комфортно, падения в этом егере воспринимались… Она заставила себя не подбирать слова. Это не имеет значения. Не важно. Нужно доложить базе и возвращаться. — «Серебряный штиль» — базе, — произнесла девушка ровно, заставляя машину подняться с площадки. — Кайдзю мертв. Возвращаюсь. Мако выпрямилась и убрала шест к бедру, будто спрятав его в невидимые ножны. Второе касание, два: один. Райли, стоя напротив, смотрел на нее с явным одобрением, даже с восторгом, и это льстило. Его навыки сенсей… маршал ценил очень высоко, а получить одобрение, даже молчаливое, от того, кто так высоко ценится этим человеком, казалось ей почетным. — Отлично, Мако! Так держать! — Бэккет поднял большой палец вверх, витиевато взмахнул шестом и свободно отвел его назад, держа за середину. — Еще раунд? Девушка сначала растерялась, не зная, вежливо ли будет соглашаться, но через секунду расслабилась и улыбнулась: — С удовольствием! Они снова сошлись в бою, ловко парируя удары друг друга и уворачиваясь при необходимости. Все же… Райли никак не мог взять в толк, почему маршал не позволяет Мори стать полноценным пилотом егеря. Она талантлива, она умела, она горит этим, рвется в кабину. С таким боевым настроем можно хоть сейчас выпускать ее на поле боя. Но у маршала всегда были свои заморочки. Конечно, его сверхсерьезность была в военном деле нужна и важна, Райли это уважал и не пытался с этим спорить. Но сейчас его отношение к Мако лишало их ценного бойца, который, к тому же, в отличие от хваленого Хэнсена, был готов учиться и признавать свои ошибки. Она бы не стала столь умелой в тренировочных боях, если бы ежедневно не улучшала свои навыки, а этот напыщенный хмырь явно считает, что десять убитых его егерем кайдзю — уже повод смотреть свысока на всех вокруг. Райли отразил удар Мако снизу, и ему сразу же пришлось спешно переводить шест наверх — девушка была очень быстра и стремительна. Верхний блок он тоже выполнил успешно, шесты с легким стуком сошлись на мгновение, а затем Мако крутанулась на носочке, развернула в руке шест, и его кончик оказался у Бэккета рядом с шеей. Девушка улыбнулась — довольно и немного азартно, но тотчас же спохватилась и посмотрела в сторону, свободной рукой заправив за ухо выбившуюся черную с синим кончиком прядь. Она… ей не следует увлекаться. Сенсей не раз говорил, что ее эмоции застилают ей глаза. — Ты разгромишь меня с позорным счетом, — Райли тихо рассмеялся и перебросил шест из одной руки в другую. — Мне придется долго восстанавливать свою репутацию. Девушка смутилась. Она не сразу понимала, когда окружающие шутят, потому такие ситуации часто казались ей неловкими, она не знала, как реагировать и что говорить. Потому просто улыбнулась в ответ и выставила шест перед собой, приглашая продолжить битву. — Предлагаешь мне отыграться? — Райли приподнял один уголок губ и склонил голову набок. Мако улыбнулась шире. — Как пожелаешь. Снова зал наполнился звонким деревянным стуком шестов. Такое времяпрепровождение, кажется, было по душе и Мако, и самому Бэккету. На миссию был назначен «Серебряный штиль», больше Райли в командном пункте делать было нечего, потому он пригласил Мори потренироваться вместе с ним и, кажется, пригласил не зря. Девушка схватилась за эту возможность со всем своим упорством и рвением. Нет, все-таки она должна была участвовать в отборочных боях, претендовать на роль напарника для пилотирования «Бродяги»! Райли ушел в сторону от ее удара по дуге сверху, прогнувшись под шестом, вовремя выставил вперед свой и почти коснулся им шеи девушки, когда та по инерции двигалась влево. Одно очко удалось отбить, на очереди ли второе? Впрочем, это не имело значения. Важнее было то, что видели и он, и она. Они были дрифт-совместимы. И, возможно, стоит еще раз поговорить с маршалом, они придут к нему вместе, и тогда… — Я увидел достаточно, — раздавшийся со стороны входа в спортзал голос маршала Пентекоста заставил Мако растеряться так, что она чуть не выронила свой шест. Райли отреагировал куда спокойнее: просто оперся на шест, держа его словно высокую трость. Голубые глаза изучали маршала с легким интересом: что-то подсказывало парню, что командир пришел сюда не просто так, но его цели для Бэккета оставались неясными. И вообще… разве миссия «Серебряного штиля» уже закончилась? Райли тихо хмыкнул: а эта Асса, кажется, действительно талантливый пилот! Стакер бросил отрывистый взгляд на Мако, а затем на Райли. — Назначаю вас пилотами «Бродяги». Завтра проведем пробный дрифт, — он снова посмотрел на них поочередно. Мако, казалось, потеряла дар речи. Сейчас, когда все ее старания разом вознаградились, когда она наконец может встать у руля, может сделать то, что твердо намеревалась сделать с самого детства… Она не могла поверить. — Обоих? — задала она самый глупый, наверное, в своей жизни вопрос. Сказанное маршалом никак не хотело укладываться в голове. Стакер пару секунд молча изучал ее взглядом, а затем вздохнул. — Обоих, — наконец тяжело кивнул он. — Будьте готовы завтра к девяти. Он развернулся и вышел из тренировочного зала, Мако широко распахнутыми глазами смотрела ему вслед. А у не менее удивленного таким поворотом Райли в голове застыл вопрос: если его напарник теперь Мако, то… куда подевался Чак Хэнсен?