Фактор несовместимости

Ньютон Гейшлер сидел на своем крутящемся кресле, покачиваясь из стороны в сторону и тихо дергая волосы зарывшимися в них пальцами. Он смотрел вниз, в никуда, безутешно вздыхал и откровенно не знал, что делать дальше, а Герман, суетившийся неподалеку, казалось, специально подливал масла в огонь. — Может, оно и к лучшему, Ньютон, что эта требуха теперь ни на что не годна, — проговорил он слегка строгим, даже каким-то отеческим тоном. — Эта случайность не позволила тебе совершить ужасную ошибку! Ньют поднял на него глаза, несколько раз моргнул и снова опустил взгляд. Да что он понимает, этот математик… — Я изначально был против всего этого вонючего мусора в нашем кабинете, — опираясь на трость, Герман подошел ближе и, пододвинув к себе стул свободной рукой, уселся напротив коллеги. — Это лаборатория, — глухо отозвался Ньют. — Лабораторией ее сделал ты! — Готтлиб потряс указательным пальцем. — Для меня это всегда было кабинетом, и эти останки кайдзю, в которых ты так увлеченно рылся, меня постоянно раздражали и отвлекали. Гейшлер не ответил. Герман не понимал, остальные тоже не понимали. А сейчас объяснять было уже бессмысленно. Они только поссорятся в очередной раз, а Ньюту уже было достаточно паршиво. Герман встал и снова прошелся по комнате взад-вперед, стараясь не вступать в лужицы желтоватой жижицы на полу. Персонал в белых комбинезонах отмывал стены, убирал осколки разбитой колбы, вытирал полы, работы у них было все еще полно. Жидкость, в которой содержался мозг кайдзю, забрызгала половину комнаты, и, хоть она, в общем-то, была безвредной, пачкать в ней обувь все равно не хотелось. Сидеть рядом со впавшим в депрессию Ньютоном было как-то… напрягающе. Герман не то чтобы боялся, но догадывался, что ситуация может стать несколько… неприятной. И все же… Наверное, прочистить мозги этому фанату кайдзю все-таки следовало. Правда, будет разумнее и будет чаще думать о себе — будет целее. Своими замашками Ньют иногда откровенно пугал, причем страшно было не от того, что он может навредить кому-то другому, а от того, что он может навредить себе. Когда дело касалось кайдзю, он контролировать себя не всегда мог. Готтлиб, фыркая и на носочках переступая потеки на полу, снова добрался до стула, который он оставил рядом с Гейшлером, уселся на твердое пластиковое сидение и склонился, уперев локоть о колено, а на кулак опустив щеку. — Правда, Ньютон. Послушай меня как более разумного человека, — произнес он с прежней строгостью. — Тебе этот мозг кайдзю был не нужен. Тебе не раз говорили, что дрифт с этой штукой очень опасен. Нагрузка на твой мозг будет огромной, ты попросту не вынесешь! — Это не имеет значения, — рассеянно пробормотал Ньют, — я хотел… я должен был это сделать! — Ты сам себя слышишь?! — вскинулся Герман, в сердцах разведя руками. — Ты мог покалечиться, а то и погибнуть! Нет-нет, так и не пойдет, — он отряхнул руки, взглянув перед собой и, чуть покачнувшись на стуле, решительно продолжил: — Даже если ты настолько сумасшедший фанатик кайдзю, ты должен хоть немного думать о себе и своей безопасности! Хватка на коротких каштановых волосах стала крепче, пальцы Ньютона почти дрожали. Фанатик… Вот как он выглядит. Он в каком-то смысле это понимал, и раньше ему было даже весело воспринимать себя таким. В каком-то плане — то, что он и хотел. Только сейчас поднимался ил с глубины его сознания, всплывал, взволнованный, на поверхность, а потому это слово злило. До глубины души, до дрожи, до рычания. До того, что сдерживать уже не было сил. — Это ты себя послушай! — Ньют вскочил с кресла и, прежде чем Герман успел опомниться, поднял его за воротник рубашки. Профессор математики замер, испуганно взирая на коллегу. Уборщики также остановились, прекратив отмывать полы от раствора, в котором содержался мозг кайдзю. Ньютон бросил на них взгляд краем глаза. — Вон! — свободной рукой он указал на дверь. Уборщики медлили. — Вон отсюда, я сказал! — голос его срывался и звучал истерично, однако персонал повиновался. Через несколько секунд в комнате остался только он и Герман. — Ньют… ты… — пролепетал тот, боязливо пытаясь отпрянуть, однако хватка Гейшлера неожиданно оказалась стальной. — Вы все так говорите… — в голосе Ньюта послышалось сквозь злость какое-то сожаление, и Герман удивленно приподнял бы брови, но сейчас он мог отражать на своем лице только страх от такой внезапной перемены в поведении коллеги. — Фанатик? Зацикленный на кайдзю? Герман, несмотря на страх, все же хотел пожать плечами. — Но… ты ведешь себя так… — тихо выдавил он, облизав пересохшие губы. — Никто не заглянул глубже, не попытался понять, разложить по полочкам! — теперь Гейшлер говорил словно по-детски обиженно, это в каком-то плане даже успокаивало. Но пальцев, стискивающих воротник рубашки Германа, он не разжал. — А что… мы должны там увидеть? — математик постарался придать голосу участливости. Вообще-то он на самом деле хотел сейчас быть участливым, его удивляла внезапная откровенность сотрудника и то, что у одержимости Ньюта кайдзю было, как он сам признавал, двойное дно. Глаза Гейшлера были яростно прищурены, он сделал несколько тяжелых, шипящих выдохов в молчании, а затем его взгляд изменился, смягчился, стал растерянным, по-настоящему затравленным. Он… — Мне страшно! — подтвердил он догадки Германа. — Я мать его, боюсь этих тварей до дрожи в коленках! — пальцы сами собой разжались, и Герман наконец-то мог сделать свободный вдох. А когда он закончил со вдохом, он поправил ворот рубашки, чуть ослабил галстук и снова взглянул на Ньюта. — Ньютон… — Готтлиб с трудом подбирал слова, потому сбивался и запинался. — Ты уж извини… Но вот по твоему поведению никак не скажешь. Ньют в бессилии опустился обратно на кресло и уставился на свои ладони. — Мне нужно было чем-то это заменить… — проговорил он глухо, почти неслышно. — Это чувство, вгоняющее в ступор, лишающее возможности двигаться… — он посмотрел на Германа, на мгновение поджав губы. — Этот удушающий страх… Мне нужно было что-то с ним сделать, чтобы помочь людям! Я профессор биологии, я прекрасно понимал, что рано или поздно мне придется этим заняться! — Гейшлер встряхнул руками — так, будто на них было что-то грязное. — Мне нужно было полюбить то, чем я буду заниматься, просто чтобы перестать бояться… Герман стоял рядом, опираясь ладонью на стол, и не знал, что говорить. Он не мог судить по собственному опыту. Цифры не страшили, в отличие от гигантских кровожадных тварей из глубин. Цифры могли вызывать уныние и скуку, даже он такое испытывал, несмотря на свою любовь к математике, но они не могли пугать сами по себе. Они не могли раздавить целый город, уничтожить десятки, а то и сотни жилых зданий… Наверное, Герман не понимал этой хитрой схемы Ньюта, которой тот, кажется, загнал себя в очередную ловушку. Но одно он знал точно: сейчас Ньют был как никогда искренним. — Этот мозг… — Гейшлер опустил локти на колени и уронил голову в ладони. — Дрифт с кайдзю был не развлечением мечты, я просто хотел помочь… Я мог бы узнать о них больше, проникнув в их сознание. Быть может, там скрывается что-то важное, нечто, что могло бы помочь нам победить их, и… — он усмехнулся и с дрожью выдохнул. — Блин, вот это было бы круто! Спасти человечество, совершив столь необычный эксперимент! — его глаза загорелись снова огнем с легкой безуминкой, но Герман прекрасно понимал, что все, что Ньют сказал до этого, было чистой правдой, а не попыткой его одурачить. Наверное, этот человек таки перешел границу здравого смысла, скользнув в легкое сумасшествие, но… наверное, они все здесь в этом мире уже стали немного сумасшедшими. Под стать происходящему вокруг. Герман вздохнул и опустился на стул рядом. Он пару секунд раздумывал перед тем, как решиться положить руку товарищу на плечо. Ньют на этот жест недоуменно оглянулся, скользнув взглядом сначала по кисти коллеги, а затем по его лицу. Готтлиб снова напустил на себя суровый вид. — Если бы ты умер, ты бы никому не помог, — проговорил он строго. — Потому, раз уж ты считаешь, что знания, полученные в дрифте с кайдзю, могут спасти человечество… Я сделаю это вместе с тобой. Как рейнджеры, использующие двухпилотные егери. Ньют широко распахнутыми глазами уставился на товарища. — Разделим нагрузку от дрифта на двоих, — развел в ответ руками Герман. — И, тем более, сможем сделать выводы, которые в дальнейшем могут дополнить друг друга. Гейшлер изумленно захлопал ресницами. — Но, Герман… — проговорил он тихо и нерешительно. — Это же все равно может быть опасно… вдруг мы даже вдвоем не справимся? Математик закатил глаза. — А ты вообще один собирался это делать! — раздраженно проговорил он, складывая на груди руки. — Все. Я уже решил. Я иду с тобой в этот дрифт. А теперь давай-ка попросим маршала обеспечить нас мозгом кайдзю, — он поднялся со стула и деловито ухватил свою трость. — Пойдем, пойдем, — жестом позвал он, не оборачиваясь. — Нам предстоит долгий разговор, а здесь, — он переступил через желтоватую лужицу, постепенно высыхающую на полу, — пока приберут. Когда к нему в кабинет явились двое ученых, первым желанием Стакера Пентекоста было отправить их обратно в лабораторию и попросить не беспокоить его еще пару часов. Разбираться приходилось со множеством вещей, потрясений за день было немалое количество, а эти двое не выглядели так, будто у них было что-то важное. Если бы было важное, они бы сейчас говорили яростно и с запалом, перебивая друг друга и больше времени отводя спорам, чем выкладке нужной информации. Сейчас же они молчали, переглядывались и были как-то странно… сплоченными. Значит, ничего срочного у них не было, но при этом они выглядели так подозрительно, что Пентекост решил выслушать их сразу, чтобы предотвратить возможную катастрофу, вызванную их самодеятельностью, в дальнейшем. На первых словах, которые они говорили спокойно, выверенно и не перебивая друг друга, Стакер уже успел подумать, что некоторая неадекватность Ньютона передалась и профессору математики. Теперь о дрифте с кайдзю говорили оба, причем о важности, а не абсурдности этой идеи. Стакер чуть прищурил глаза и продолжил слушать — внимательно, не прерывая ученых, вдумываясь в каждое сказанное ими слово. Ну не может же чокнутость Гейшлера быть заразной? Значит, наверное, Готтлиб нашел какое-то рациональное зерно в этой идее. А какое — следует узнать из их повествования. И чем дальше Пентекост слушал, тем больше убеждался, что в этом есть смысл. Если получить доступ к сознанию кайдзю, можно будет отследить хотя бы структуру разлома и, возможно, понять, почему предыдущие сброшенные туда бомбы выскакивали назад, как поплавки. А может быть, удастся понять что-то сверх этого. К примеру, их цели, планы, желания… Не то чтобы маршал верил, что эти твари были разумны, но их поведение имело какую-то определенную структуру. Возможно, в дрифте ученые смогут понять, что движет монстрами из глубин, и тогда получится подстроить план в соответствии с этим. — Только, как Вы знаете, Чак Хэнсен в своем истеричном порыве опрокинул мою колбу с мозгом кайдзю, — Гейшлер горестно вздохнул. — Так что провести опыт нам не на чем. — И потому мы бы хотели, — включился в разговор Герман, — чтобы при следующем нападении пилоты по возможности оставили вторичный мозг кайдзю неповрежденным. И передали в нашу лабораторию, — он уже некоторое время слегка нервно стучал носком начищенного ботинка по полу, но старался держаться непоколебимо и уверенно. — Или, может, у Вас где-нибудь завалялся мозг кайдзю, о котором мы не знаем… — рассмеялся Ньют, стараясь разрядить кажущуюся ему напряженной обстановку. Пентекост уперся в него решительным взглядом, терпеливо дожидаясь, когда ученый перестанет смеяться и обратит на него свое внимание. Ньютон перестал. Он посмотрел на маршала, все еще улыбаясь, потом улыбка постепенно сползла с его лица, уступая место осознанию. Рот Гейшлера в изумлении приоткрылся. — …Что, у Вас правда есть? — Не у меня, — коротко бросил Стакер и, встав из-за стола, подошел к голографическому планшету на другом столе. Через несколько секунд девайс развернул перед присутствующими красно-сине-фиолетовое рабочее пространство. Маршал пробежался по папкам, открыл нужную, выбрал базу и запустил обозреватель. В воздухе сформировалось изображение стоящего на фоне руин многоэтажки мужчины в странной пафосной и кричаще-дорогой одежде. Картинка замерла, а текст слева от нее быстрыми строками пополз по экрану. — Ганнибал Чау, — прокомментировал Стакер, указывая на мужчину с изображения. — Знаменитый торговец с черного рынка. Когда-то он помог мне, а взамен я отдал ему эксклюзивные права на останки кайдзю. И Ньют, и Герман уставились на Пентекоста ошарашенными взглядами. Тот, хмыкнув, пожал плечами: — На войне как на войне, джентльмены. Он отошел к вешалке, достал из кармана пальто бумажник и, порывшись в нем, извлек оттуда красную визитку с золотыми узорами, напоминающими традиционные китайские мотивы в интерьерном оформлении. Взяв со своего стола фонарик, он снова вернулся к ученым и, расположившись напротив них, чуть подался корпусом вперед. Убедившись, что они внимательно смотрят, маршал подсветил карточку, направляя свет фонаря немного под углом. На красно-золотой поверхности блеснул сиреневатый символ, похожий на художественное изображение головы кайдзю. — Его магазин находится в старом городе, — произнес Пентекост, передавая визитку Гейшлеру. — Ищите отметки как на визитке. Скажите, что вы от Стакера Пентекоста. Если у него есть то, что вам нужно, он предоставит это вам. Постояв в немом удивлении несколько секунд, ученые горячо поблагодарили, раскланялись и удалились, а Стакер вздохнул и искренне понадеялся, что эти двое не попадут там в неуместные сейчас приключения. Для Райли казалось непривычным то, что в столовой в этот раз не было Хэнсена-младшего. Нет, его это даже порадовало — можно будет позавтракать спокойно, без этих его дурацких издевок и высокомерия. Но все равно это ощущалось как-то… по-другому. Казалось, вся столовая была куда более расслабленной и уютной без этого великовозрастного ребенка, везде желающего проявить свое превосходство. Бэккет улыбнулся сам себе и спустился по лестнице к двум длинным рядам столов, между которыми располагался широкий проход. Сесть можно было где угодно, вряд ли кто-то стал бы проявлять к нему такую же враждебность, какую проявлял Чак. Конечно, за парой столов посетители притихли, когда он проходил мимо, но их Райли не мог винить. Тогда при попытке пробного дрифта с Хэнсеном он… здорово накосячил. Подверг опасности множество жизней. Вряд ли здешние обитатели станут снова доверять ему так скоро. Мимо мелькнула тихая тень, и Райли бы не обратил на нее внимания, если бы не знакомые по образам дрифта обстриженные под каре светлые волосы и отразившийся совсем на границе восприятия стальной серый взгляд. Теперь его окутывала, казалось, полная тишина. Если при его приближении некоторые люди за столиками всего лишь слегка притихли, то когда рядом прошла эта девушка, окружающее пространство и наполняющие его люди погрузились в полное молчание. Ему почудилось, что даже жужжащие люминесцентные лампы перестали издавать монотонный звук. Бэккет проводил Ассу взглядом. Словно в каком-то наваждении наблюдал, как стройная, невысокая женская фигурка скользит по проходу между столами кошачьими шагами, неслышно и, казалось, почти невесомо. Он хмурился. Райли Бэккет никогда не любил тайны, загадки всякого рода его скорее раздражали, чем интриговали. А эта девушка, судя по реакции окружающих на нее, была как раз загадкой, и не только для него одного. Причем загадкой темной, словно ночные воды раскинувшегося поблизости океана. Почему-то подумалось, что цвет ее волос отливал игривым весенним солнцем. А при взгляде в глаза обдавало… нет, не холодом. Пустотой. И такой взгляд был на редкость странным. — Привет… партнер, — Мако, подошедшая справа, улыбалась слегка смущенно. Эту фразу она произнесла с трогательной, Райли даже сказал бы, традиционной неловкостью. — Привет, — он обернулся к ней и тепло улыбнулся. — Я пока что до еды не добрался, — усмехаясь шире, он взглядом указал на свои пустые руки. У Мори в руках был поднос с рисом, куриным филе и овощами. — Там еще не все разобрали? — он забросил руку за голову и почесал затылок. — Нет, там еще полно еды, — улыбнулась шире девушка. — Не хочешь сесть вместе? — она отвела взгляд и, кажется, слегка покраснела, на что Райли, склонив голову набок, добродушно усмехнулся. — О, я с радостью! — ответил он дружелюбно. — Где ты сядешь? Мако кивком указала на стол чуть впереди себя, там оставалось еще три свободных места. — Хорошо, — одобрительно произнес Бэккет. — Тогда поспешу за завтраком, пока не разобрали кушанья и места, — он еще раз окинул Мако благодарным взглядом и, развернувшись, направился в сторону шведского стола, где можно было раздобыть еду. Вернулся Райли довольно быстро. Очереди почти не было, выбор был довольно скудным, хотя всяко разнообразнее, чем на Стене, где он когда-то работал. Можно сказать, обитатели Шаттердома шиковали по сравнению с работниками, занятыми в постройке Стены. Это здесь определенно радовало. Достойное вознаграждение за возвращение к пилотированию егерей. Наверное, спокойнее было бы все же на Стене, но Райли сам принял это решение и осознавал за это полную ответственность. К тому же, здесь он находил поддержку. Ему сочувствовали. Все, пожалуй, кроме этого вздергивающего нос Хэнсена. Хотя, насчет той девушки, Ассы, он тоже не знал. Но она хотя бы не пыталась его задеть. Хэнсена, спускающегося по лестнице и рыщущего взглядом, словно зверь, он заметил только тогда, когда уселся рядом с мисс Мори за стол. Это зрелище вызвало у него скорбный вздох и желание закатить глаза, но от второго действия он удержался. В конце концов, он не забитый отличник в больших очках, которого бьет главный хулиган класса. Он легко даст сдачи, если Хэнсен снова к нему пристанет. Только Чак, по всей видимости, собирался приставать не к нему. Райли не был особо заинтересован, но таки проследил взглядом за тем, как парень в несколько широких шагов нагоняет проходящую между столами в обратном направлении Ассу и выходит вперед, преграждая ей путь. Воздух в помещении будто мгновенно охладился, разговоры притихли, а в пространстве словно затрещали невидимые молнии. Бэккет хмыкнул и взял с подноса хлеб. Откусив небольшой кусочек, он краем глаза продолжал наблюдать за происходящим у Чака и Ассы. А судя по виду Хэнсена, их стычка не предвещала ничего хорошего. Райли задумался о том, что, быть может, нужно подойти и проконтролировать ситуацию, но тут же себя одернул. Быть может, это не его дело. Мало ли что связывает этих двоих. Конечно, в дрифте у Чака не было ни одного воспоминания об этом странной девушке, но, может быть, он просто хорошо умеет их скрывать, или же Райли, уносясь в вихре собственных воспоминаний, их просто не заметил… Парень зачерпнул на вилку риса и снова покосился в сторону Хэнсена. Ладно, пока что ничего недопустимого не происходит. Они просто разговаривают. Чак, стоя напротив Ассы, хотел рвать и метать. В самом прямом смысле, ему хотелось разодрать на куски эту кажущуюся хрупкой фигурку перед ним, вцепиться в светлые волосы и оставить их клочками валяться на металлическом полу. В горле рождалась рычанием дикая ярость, жаждущая выхода. Обычно Чаку удавалось выпустить пар с помощью едких высказываний, он прекрасно знал, когда у него преимущество, и не забывал об этом упомянуть, показать это. И раздражители, если это были люди, чаще всего сразу или спустя небольшое время куда-нибудь улетучивались. Даже когда в какие-то моменты — как вот с неженкой Бэккетом — приходилось уйти ему, все равно он знал, что победа за ним. Лишний раз Бэккет не станет лезть под руку со своим бесценным опытом пилотирования «троек». А если станет — Чак осадит его еще сильнее и, конечно же, снова победит. Здесь же… Чак не чувствовал себя победителем? Нет-нет-нет… Он гнал эту мысль дальше, чем простирались просторы его фантазии. Он не мог быть побежден. Он не имел права проявить слабость, просто враг, с которым он столкнулся, был новым, непознанным и… Чужое воспоминание о мясе на костре заставило на мгновение содрогнуться, почти незаметно, но ощутимо внутри, это долбаная слабость, долбаное неприятие, такое… Чак не находил слов, только напрягся так, что в ушах зашумело, и сквозь зубы прорычал: — Что это было? Асса просто безмолвно смотрела на него, хотя Хэнсену казалось, что ее взгляд проходил сквозь, прошибал навылет пустотой. Он смотрел сверху вниз, и девушка казалась хрупкой, а от его рыка дрогнул бы любой… только не она. Да что с ней, мать ее, такое?! Она что, вообще не испытывает эмоций? Даже самых банальных? Настороженности от резких звуков, страха перед противником, который может дать хороший бой… В серых глазах такая же сталь и пустота, как раньше, как при первой встрече, равнодушие, отталкивающая бездна. Хотелось больше всего на свете вызвать хоть какую-то эмоцию, заставить почувствовать… Тот страх, который испытал Чак в дрифте, тот ужас, что разорвал его в клочья, лишив рассудка. Как она может быть такой спокойной, когда сама пережила те события?! — Что, мать твою, я видел в твоей голове?! — эту фразу Хэнсен рявкнул гулким лаем, она прокатилась эхом по помещению, в котором разговоры становились все тише, а напряжение — все сильнее. — Это все… Я даже не знаю, как это описать-то! Чего ты молчишь? — Чак подбоченился и выпрямил спину, чтобы выглядеть внушительнее. Асса опять никак не отреагировала. Она стояла перед ним и, казалось, никуда не спешила. Чак понятия не имел, куда она шла, да и ему было плевать, все, что ему хотелось сейчас, — получить ответы. Получить хоть что-нибудь, хоть какую-то реакцию на затмевающую все остальные чувства ярость. Ее молчание выводило из себя настолько, что Хэнсен осознал ясно и четко — он держится из последних сил. Он был готов наброситься на нее со всей звериной, неистовой злобой. — Не молчи!!! — снова рявкнул он, не обращая внимания на то, что вокруг теперь царило полное безмолвие. Почти все окружающие смотрели на них. — Что же, хрен подери, живет в твоих мозгах?! — гортанный крик Чака отразился от стен столовой таким громогласным эхом, что посуда на столах тихонько зазвенела. — По сравнению с этим кайдзю — детские игрушки!!! Вокруг воцарилась тишина, Чак слышал собственное дыхание — яростное, глубокое, слышал стук своего сердца, готового разломать грудную клетку. Парня переполнял гнев, он требовал ответов, он вправе был требовать. А Асса просто молчала. Ни одна черточка в ее лице не изменилась, губы так и остались плотно сомкнутыми, а глаза не подернулись ни поволокой сожаления, ни тенью сочувствия. Она выслушала. Этот ее вид порождал в глубинах души такую порцию ненависти, что Чак ощущал, будто он уже на грани превращения в животное, готовое разорвать, разнести на куски своего противника, без сантиментов, не сдерживаясь. Но он все же ждал. Держась на волоске из остатков здравого смысла, ждал ответов, затягивая гнев в тугие цепи и оставаясь на пределе моральных сил. Эти ответы должны были что-то ему дать — возможно, смягчить его злость, может быть, дать покой, которого он лишился день назад… Он готов был сдерживать себя еще немного, чтобы услышать что-то — извинения, объяснения, может, что-либо другое, но он должен был услышать хоть что-то. То, что Асса сделала в следующий момент, Чак, будь он в адекватном состоянии, сравнил бы с плевком в лицо. Она уже не смотрела на него, ее взгляд был направлен куда-то сквозь него, и это уже заставляло чувствовать себя брошенным в бездну унижения. Внутри все закипело, выплеснулось за края. Легкой походкой девушка просто, без лишних слов или ненужного отражения эмоций на лице, обошла парня сбоку, собираясь направиться к пункту выдачи еды. Все было до того бесстрастно, будто она не слушала того, что Чак говорил ей, она не вникала в то, о чем он кричал, она просто приняла его за пустое место и теперь спокойно это пустое место обходила. И все цепи, сдерживающие бесконечный гнев Хэнсена-младшего, в мгновение лопнули, как тонкие нити. — Отвечай, долбаное ты чудовище!!! — взревев, Чак развернулся почти молниеносно и попытался перехватить локоть уходящей, но его рука была остановлена на полпути. Это на какое-то мгновение отрезвило парня, такой поворот событий он не предполагал. Он уже успел краем глаза заметить раньше, как жители базы старательно пытаются не попадаться на глаза этой девушке и обходят ее десятой дорогой; мозг, еще способный хоть как-то рассуждать, подсказывал, что вряд ли кто-то будет противостоять его попыткам разобраться с этой девчонкой. Но кто-то противостоял, это удивляло… На секунду, не больше. — Оставь ее в покое. Тендо сжимал запястье Чака с такой силой, что, будь Чак способен анализировать что-то, он бы удивился. А еще Хэнсен-младший определенно бы вздрогнул от голоса оператора, как и все, находящиеся в столовой, ибо его голос сейчас походил на рык зверя, а в глазах Чои отражалась настолько ужасающая угроза, что можно было бы, не задумываясь, поверить, что в данный момент он способен был убить одним взглядом. Но Чак не обратил внимания. Где-то рухнула последняя преграда, сдерживающая в его сознании разрушительную ненависть, взгляд затуманился; сейчас он различал лишь цель и преграду. Наверное, будь Тендо в тот момент способен думать, он бы поспешил убраться с дороги. Но он не мог думать ни о чем другом, кроме того, кто находился позади него. И в его мозгу застыла, словно металл, одна-единственная мысль — как угодно, любой ценой, несмотря на последствия, он не позволит и пальцем тронуть девушку, которая, не встретив препятствия на своем пути, продолжила движение в сторону пункта выдачи. — Я сказал, оставь ее в… — Тендо повторил это еще раз, таким же голосом — низким, тихим, но пробирающим до костей. Но Чак не слышал. Сжав свободную руку в кулак, он с размаху ударил Чои по лицу. Теперь Райли вскочил из-за стола. Если до этого ситуация была, конечно, поганой, но контролируемой, то теперь Чак перегнул все допустимые палки. Такое оставлять в стороне было просто нельзя. Мако, вскочив следом, положила ему руку на плечо, даже, кажется, сама того не осознав сразу, но когда он перебрался через лавку и уверенным быстрым шагом последовал к Хэнсену и держащемуся за нос Тендо, удерживать его не стала. И следом не отправилась. «И хорошо», — подумал Бэккет. Такие драки — не место для девушек, даже если эти девушки мастерски владеют боевыми искусствами. Это было его твердое убеждение. И если бы Чак попытался ударить Ассу, он бы тоже вмешался, хотя Ассу он вообще не знал. Тендо чуть тряхнул головой, вытер двумя пальцами ноздри и, чуть поведя плечами, посмотрел на Чака. На пальцах оставалась кровь, мужчина чувствовал липкость, но это его сейчас не волновало. Чак просто не должен догнать Ассу. Не должен к ней прикоснуться, не должен навредить ей. И Тендо не допустит этого, чего бы ему это ни стоило. Получит еще несколько раз — пусть так. В конце концов, он тоже умеет драться и сможет дать хоть какой-нибудь отпор. Чак сильнее его, выносливее, ловче. Тендо прекрасно понимал, что его подготовка — хоть он уже довольно давно регулярно тренировался в боевых искусствах, — и подготовка Чака являются по сути своей очень далекими. Чака можно было бы назвать чемпионом, когда Тендо не прошел бы даже отборочные, но… Это все не имело значения. Он сможет, потому что больше всего на свете сейчас хочет защитить Ассу. Он не был наивным. Он прекрасно знал, что на одном желании далеко не уедешь. Но желание — это основа. И оно было столь сильным, что давало готовность действовать несмотря ни на что. Чак отвел правую ногу назад и, встав в стойку, свирепо взглянул на Чои. Кажется, желание гнаться за девчонкой поутихло. Он ее еще достанет, обязательно достанет, он заставит ее ответить и за монстров, которые из ее головы перекочевали в его, и за то, что она просто проигнорировала его попытки докопаться до истины. Сейчас он чувствует возможность выпустить ярость, выпустить гнев, хотя бы какую-то его части. Не осознает, но чувствует. И это чувство расстилается по нервам и туманит остатки здравого смысла. Чак мысленно кивнул сам себе — это, возможно, подлый поступок, и он прекрасно это понимал. Наверное, ему будет стыдно… да точно будет. Но у него встали на пути. Этот, мать его, техник, который возомнил себя пилотом и ходит машется на шестах с девчонкой, у которой в голове пачка монстров. Нет… Чак этого не оставит так. Ничего не оставит. Но для начала разберется с техником. Его можно заменить. Всех, как понимал Чак, можно… — Какого хрена, Хэнсен?! — голос появившегося Райли заставил Чака едва ли не взреветь от злости снова. Этот-то откуда нарисовался? В столовой по-прежнему стояла тишина, некоторые посетители, кажется, даже потихоньку, стараясь не попадаться зачинщикам драки на глаза, покидали помещение. Больше никто не хотел вмешиваться. Одни просто наблюдали, вторые делали вид, что ничего не происходит, третьи пытались улизнуть. Хэнсен про себя выругался: нужно было догадаться, что если этот Райли где-то здесь, он обязательно влезет. Странно только, что не влез раньше. Или только недавно подошел и не видел, что изначально разборки были не с Тендо? Не важно. Нужно будет — Чак разберется и с двумя. Кулаки, кажется, уже сладко почесывались в предвкушении битвы. Где-то иголками колола совесть. Далеко-далеко, Чак ее не слышал. — Вон оба с дороги, — прошипел он, поочередно глядя то на Бэккета, то на Чои. Райли бросил взгляд на Тендо. У того по-прежнему кровоточил нос, хоть и не сильно, но такой решимости у приятеля он, кажется, не видел никогда. В голову пришла мысль о том, что даже если он попросит Чои сейчас отойти, тот не согласится. И вовсе не из-за придурочного героизма и желания быть в центре происходящего, собрать все лавры и так далее. Он хотел остановить Чака. Любой ценой и любым действием. Всем, что сможет ему хоть чем-нибудь помешать. Это была его цель, вне которой он не обращал внимания ни на что, Райли даже поймал себя на мысли, что сомневается в том, что Тендо сейчас заметил его рядом с собой. Столь полная, безоговорочная сосредоточенность друга поражала, казалось, таким сосредоточенным он не был даже во время ведения миссий… Хотя, здесь Райли понимал, что мог ошибаться. Ведь обычно они были по разные стороны мостика. Он — в егере, Тендо — за компьютером. — Вон, я сказал! — Чак рыкнул: угрожающе, свирепо, резко, голос снова эхом прокатился по помещению. В еще отдающемся от стен гуле он двинулся вперед. — Хэнсен, не сходи с ума! — Райли тоже повысил голос, он не был уверен, что на Чака, когда он находится в таком состоянии, это подействует, но решил хотя бы попытаться. — Успокойся! — он надеялся, что удастся вразумить этого олуха словами, и драка не продолжится. Но Чак не слушал. Он продолжил двигаться к Тендо, чуть расставившему ноги для большей устойчивости и сжавшему кулаки. Обычно пафосно зализанные назад волосы техника взлохматились и теперь слегка торчали в разные стороны, пара прядей спадала на лоб. Атаковать первым он не собирался, но задержать Чака был готов в любую секунду. — Уймись, — произнес Чои твердо, глядя на Хэнсена исподлобья. — Ты ее не тронешь. Райли запомнил эту фразу. Отметил у себя в уме и отложил на полочку. Значит, все дело в той девушке… И эта драка, и брошенное не так давно «сейчас нет времени», которое было ответом на вопрос о личной жизни Тендо. В воображении Бэккета возник образ Ассы: сурово сжатые губы, ничего не выражающее лицо, полные бездонной пустоты глаза… Все… определенно было сложно. С такой точно просто не бывает. Но сейчас об этом думать было совершенно не время. От первого удара кулаком наотмашь Тендо увернулся, проскользнув под рукой Чака. Стоило тут же атаковать сзади, подумалось Бэккету, но приятелю не хватило скорости, потому он просто схватил Хэнсена за пояс и постарался лишить равновесия ударом по ногам. Не вышло, только локтем по спине получил. Но не вскрикнул, не застонал, не зарычал. Просто держал противника и казался в какой-то момент нерушимой скалой, хотя Райли понимал прекрасно: у Тендо меньше опыта, меньше ловкости и банально меньше силы, Чак с ним разделается. Все эти мысли пролетали в голове, когда сам Бэккет ввязался в драку третьим и сначала попытался просто растащить сцепившихся мужчин. Злило, что остальные (кроме присутствующих девушек, конечно) просто глазели. Чак, казалось, из-за злости уже исключительно принципиально не хотел останавливаться. Райли чуть не получил по скуле — вовремя отогнулся назад, а затем и вовсе пришлось отступить на шаг. Восстановив равновесие, он попробовал снова. — Чак, да что на тебя нашло, твою дивизию?! — выругался Бэккет, перехватив руку Хэнсена и не позволив нанести Тендо еще один удар. Чои, воспользовавшись ситуацией, вынырнул у него из-под локтя и встал в стороне, на расстоянии шага. Чак не был для Райли другом, даже приятелем не было, они взаимно друг другу не нравились, но Райли надеялся на хоть какие-то остатки здравого смысла у пилота «Эврики». Он искренне не понимал, что произошло, что Чак будто с цепи сорвался… Тендо понимал. Он видел такое не первый раз. Но отступать не собирался. Чак взглянул Райли в глаза, в глубине зрачков плескался чистый, горящий гнев. Ноздри тяжело раздувались. Он дернулся, Райли крепче сжал его предплечье, Тендо напрягся, стоя сбоку. Наверное, не стоило вмешивать в это Райли, но… сейчас ему все-таки не помешал бы союзник. Чак снова рванул рукой, это оказалось неожиданным, потому Бэккет отпустил его локоть. Воспользовавшись случаем, Хэнсен ударил и в этот раз таки попал по скуле Райли. Тендо, ни секунды не раздумывая, вступил в бой, нанеся удар Чаку локтем куда-то в район пояса, и тут же — стопой по голени. Конечно, это было нечестно… С их с Райли стороны. Два на одного, получается. Но сейчас мысли застилало одно — желание не дать Чаку добраться до Ассы. Кажется, сейчас все средства были одинаково хороши. Да и, в конце концов, орать на хрупкую девушку — тоже достаточно нечестно. А еще более подло — пытаться схватить ее за локоть, когда она уходит. Хрупкая девушка появилась на горизонте неожиданно. Сначала Тендо, Райли и Чак спутались в какой-то рычащий, дергающийся и пинающийся клубок, покатившись по лоснящемуся полу. Затем, когда Чаку удалось отпихнуть Тендо, затем выскочить из хватки Райли и рвануть к технику в надежде ударить так, чтобы ему еще несколько минут не захотелось подниматься, Асса, поставив поднос с нетронутой едой на край стола, взяла разгон и, бесшумно оттолкнувшись от пола, прыгнула. В прыжке она с необычайной легкостью и точностью обвила шею Хэнсена ногами и вместе с ним завалилась назад, пружиня на локтях и аккуратно приземляясь чуть набок. Чак попытался вырваться, но то, что он дергался, делало хуже лишь ему самому. Нет, намеренно она ему шею сворачивать не будет. Но и, как он понимал, не отпустит, а значит, если он будет дергаться, ничем хорошим это не закончится. Стало обидно. Как-то до слез, совсем как в детстве, когда хулиган из соседнего квартала смог уложить его на лопатки и долго сидел сверху, насмехаясь и отпуская дурацкие шуточки. Чак, конечно, на следующий же день отправился в секцию тэквондо, и через пять месяцев смог отомстить обидчику, поступив с ним таким же образом, разве что не насмехаясь. Но само ощущение предшествующего этому поражения… Парень закрыл глаза и с шипением вдохнул, стараясь расслабиться. Гребаная девка… На лестнице раздались ровные, четкие шаги, выделяющиеся из отзвуков более легких и торопливых. Чак почувствовал, что хватка грациозных ног на его шее ослабла, а потом вовсе исчезла. Он тихо рыкнул и поднялся с пола. Шаги прекратились, затихли неподалеку, но Чак поднять глаза не решался. Он налажал. Крупно. Уже дважды. Здравый смысл отступил назад в самый неподходящий момент, но… Чак вздохнул тихо и нахмурился. Он не мог. Его разрывало внутри от ярости и собственного бессилия. Когда он проснулся в лазарете, ему сообщили, что он должен принимать лекарства, ходить на процедуры, восстанавливаться как минимум две недели… Две. Гребаных. Недели. За это время может напасть кайдзю более высокой категории, чем выползали из разлома до этого. За это время может случиться двойное явление, о котором периодически упоминал один из ученых — тот, который математик. За это время мир может рухнуть, а ему придется продолжать сидеть на больничной койке и принимать долбанные таблетки! И рушиться вместе с миром. Маршал Пентекост молчаливо окинул дебоширов взглядом и глубоко вздохнул. Крайне печальное зрелище… Впрочем… в произошедшем была и его вина. Он недоглядел. Такая ситуация ведь, если подумать, совсем не новость. Только давно уже была прошлая, Стакер расслабился и решил, что если у Ассы будет свой личный егерь, то желающие иметь ее в качестве дрифт-партнера отсеются сами собой. Но (тут впору было развести руками) существовал Чак Хэнсен со своей твердолобостью и желанием во что бы то ни стало добиться своего, существовал Ньютон Гейшлер со своей любовью создавать технические штуки, идея которых никому другому не пришла бы в голову… Если бы он догадывался о возможности возникновения такой ситуации, он бы ее предупредил. Не Чак был первым, кто хотел поквитаться с Ассой за свое сумасшествие, но Стакер искренне надеялся, что Чак окажется последним. Все пятеро молчали. Кажется, в столовой вообще разговоры сейчас если и раздавались, то в самых дальних углах, до лестницы доносясь едва слышными шорохами. Тендо потирал больше не кровоточащий, но больно ушибленный нос, Райли переминался с ноги на ногу, глядя на маршала прямо, но не решаясь заговорить, Чак смотрел в пол, сжимая и разжимая кулаки. Асса была спокойна. Точнее… Райли бросил на нее беглый взгляд и снова встретился с тем, что по ней нельзя было определить, что творится в ее душе. В ее лице, в позе не проскальзывало ни единой эмоции, ее язык тела был нечитаем, она просто казалась застывшей мраморной статуей, которой скульптор не придумал определенного значения. Или, напротив, слишком много попытался в нее вложить? Бэккет не понимал, но взгляд задержал на ней, пожалуй, дольше положенного. И сразу же торопливо оглянулся в поисках Мако — почему-то в голову влезла неожиданная мысль о том, что Мако могла обидеться. Найдя ее взглядом, Бэккет выдохнул с облегчением: она встала из-за стола, все ее внимание было сосредоточено на маршале. Сам парень тоже перевел на него взгляд. — Сэр, при всем уважении, ввиду сложившейся ситуации… — начал он, сложив руки на груди и выпрямившись, но Стакер его спокойно перебил: — Отставить. Райли несколько раз шевельнул губами, взмахнув рукой так, словно хотел продолжать объясняться, но все же промолчал. — Хэнсен, — Пентекост перевел взгляд на Чака, продолжавшего смотреть в пол и злиться — теперь скорее на самого себя. — Будь добр, вернись в медицинский отсек. И не забудь принять лекарства. Чак снова вспыхнул: слова маршала задели за живое, еще раз напомнив ему о его собственной бесполезности сейчас. Все, что он сейчас может, — это валяться в постели и пить таблетки. Как какой-нибудь старик… Возмущаться было бессмысленно. Перечить старшему по званию — тоже. Потому Чак просто молча сошел с места и резкими шагами направился в лазарет, пройдя совсем рядом с маршалом и чуть не задев его плечом в дерзком хулиганском жесте. — Бэккет, Мори, — Пентекост поочередно взглянул на новых пилотов «Бродяги» и, обратив внимание на почти нетронутую еду на подносе у Мако, задумался. — Через полчаса жду вас на мостике. Проведем пробный дрифт. Мистер Чои, — он окинул взглядом Тендо, хмыкнув, — надеюсь, Вы будете в состоянии все проконтролировать. — Так точно, сэр, — проговорил глухо Тендо, стараясь не смотреть на маршала. Пентекост кивнул и отвел взгляд. Теперь он смотрел куда-то вдаль и, кажется, старательно избегал даже краем глаза взглянуть на Ассу. В ее сторону он просто еле заметно махнул рукой: — Ты тоже нам понадобишься. Ответа не последовало. Впрочем, Стакер такого ожидал. — Вам всем все ясно? — теперь он обвел взглядом всех четверых, по Ассе взгляд скользнул бегло и слишком поспешно. — Да, сэр! — хором послышалось от Райли, Мако и Тендо. Пилот «Серебряного штиля» лишь слабо кивнула. Задумавшись о чем-то на несколько мгновений, маршал поднес руку к носу и провел пальцами по краям ноздрей, словно что-то стирая с лица. — Свободны, — проговорил он и, развернувшись, направился к лестнице. Тендо идет с Ассой по коридору почти вровень, старается не отставать и в который раз уже отмечает, что ее тихие шаги невероятно быстры. Она как молния, как ветер. Она исчезает с места в своем ослепительном блеске и ускользает из поля зрения без всякого сожаления. Без сожаления, без злорадства, без других эмоций. Пустота в ее зрачках кажется с каждым днем все чернее, глубже. И Тендо каждый раз хочет подойти ближе, чтобы рассмотреть в темных глубинах что-то. Тендо все еще верит, что там что-то есть. Асса на него не смотрит. Она смотрит вперед, у нее есть задание. Не боевое, но нужное… кому-то. А она — тот, кто может его выполнить. Единственный в своем роде экземпляр. Потому нужно делать то, что приказали. Впрочем, она не испытывает ни раздражения, ни злости, ни гордости из-за того, что она единственная способна делать некоторые вещи, что она незаменима. Это не дает ей ничего, кроме места, в котором ей есть смысл оставаться. Впрочем, она ничего и не просит. Ей хватает того, что у нее есть, и ей бы хватало, даже если бы у нее ничего не было. Она почти приучилась к этому, сейчас остается гасить лишь некоторые отдельные искорки, вспыхивающие то тут, то там и окрашивающие душу оттенком какой-то эмоции. Нет… Она знает, что эмоции — это самое коварное, что есть в мире. Именно они делают больнее всего. Боли она тоже не испытывает — заглушила всю давным-давно. Почти запечатала все источники, которые могли ее производить. Все эмоции, даже те, о которых так красочно и светло пишут в книгах, ведут к боли. Она знает, она испытала на себе. Асса откровенно не понимает, зачем этот техник в очередной раз за ней увязался. Она бы и имя его помнить не хотела, но помнит — просто потому, что некоторые вещи откладываются в памяти, когда возникают в информационном поле слишком часто, а его вокруг слишком много. И это продолжается уже долгое время. Ассу это… не раздражает, нет. Быть может, поначалу только чуть-чуть было. Скорее ей просто непонятно, почему Тендо Чои таскается за ней везде, где только можно. Нет, он не отлынивает от работы или что-то такое. Он всегда справляется со своими задачами на высшем уровне. Но в свободное время… Она не понимает. Ему незачем, нет совершенно никаких причин, даже эмоциональных, хотя об этом она предпочитает не думать. Но даже если задуматься об эмоциональных причинах — что ему делать рядом с человеком, которого вся база считает монстром? В любом случае… Чего бы он ни хотел, ей все равно безразлично. Почти полностью, но скоро она добьется полного безразличия. — Этот Хэнсен такой придурок! — Тендо пытается сделать свой голос как можно более беззаботным, сейчас ему кажется, что именно такой тон уместен. Дескать, он не переживает — значит, и она не должна. — Блин, он несет такой бред, он бы сам себя послушал! — он заводит руки за голову и в процессе приглаживает растрепавшиеся после драки волосы. — Не обращай внимания, — взмах ладонью в сторону должен подчеркнуть незначительность как произошедшего события, так и самого Чака. Асса и не обращала. Точнее… Для нее эта ситуация была не нова, настолько не нова, что она, пожалуй, с самого начала знала, что это произойдет. С того самого момента, когда почувствовала стороннее подключение в дрифте. Она знала: Чак Хэнсен придет к ней и спросит с нее. Только она не собиралась давать ответы, потому что в них не было смысла. Они не починят его сознание, не заставят его забыть. Она ни с кем не объяснялась, потому что это была ненужная им история. Чаку Хэнсену она тоже не нужна, ему нужен был совместимый с ним пилот, ему нужно поскорее вернуться в кабину егеря, чтобы почувствовать себя полезным в этой войне… Ни первого, ни второго она ему предложить не могла, и ей было все равно. Кто виноват в том, что так случилось, он или она? Какая разница? Это все равно не изменит того, что уже случилось. — Понимаешь, детка… — в голосе Тендо звучит печаль и злость, затаенная. Гребаный Хэнсен, да чтоб его… Чтоб ему… Тендо не находил слов, чтобы описать свое отношение к Чаку сейчас, он и раньше Хэнсена-младшего не то чтобы жаловал, но теперь… — В мире полно идиотов, которые могут пытаться вывести тебя, сорвать на тебе злость за свой куцый мозг… Все, что они говорят… — мужчина переводит взгляд на Ассу, она по-прежнему смотрит вперед. — Это не о тебе. Это о них самих. Асса медленно моргает. Тендо Чои, стараясь поспевать за ней, говорит что-то еще, но она не слушает. Суть она уже ясно уловила. Прав ли он? Согласна ли она с ним? Ей нет разницы и нет дела до этого. Она не понимает, почему он пытается убеждать ее в чем-то. Если даже Чак Хэнсен прав, если она и правда чудовище — что с того? Если ее держат здесь, значит, она полезный монстр. У маршала много рациональных решений, да даже у того же Чака Хэнсена хватает рациональных причин (пусть и основанных на эмоциях) обходиться с ней так. Единственный, кому не хватает здесь рациональности, — это Тендо Чои. Асса знает, что далеко не все поступки человека продиктованы рациональностью, слишком хорошо знает, и от этого все же покалывает где-то в груди. Но хотя бы то, что мысли не уносят ее в сторону разбора эмоциональных причин, которые могли бы быть у этого техника, уже, кажется… нет, не хорошо. Скорее… ей просто от этого спокойно. Впереди маячит знакомый поворот, за ним на дугообразном изгибе стены будет две двери, вторая — дверь в персональную рубку, из которой Асса обычно стабилизирует подключения пилотов. Девушка двигается вперед решительными шагами, Тендо наблюдает за ее грациозными движениями и отчаянно восхищается, он всегда ловит моменты ее движения, ведь в них она кажется живой, он знает, что в ее движениях кипит вся та жизнь, которую она так тщательно пытается в себе задушить в плане чувств. Он не знает причин, но видит, как она обрубает на корню любое проявление эмоций. От этого больно, ведь… Даже в их стоящем на грани мире она должна быть счастлива, должна смеяться, должна жить, по-настоящему! Быть может, это так эгоистично — такие мысли, и ему почти стыдно за это, но упорство перекрывает эти чувства. Он будет бороться, за нее, за ее жизнь, за жизнь в глубине этих глаз, пусть сейчас в них пустота, но он знает — там могут быть огоньки. Должны быть. — Асса, — он обращается к девушке спокойно, без напора, но твердо. И она останавливается у самой двери, замирает, не поворачиваясь на звук своего имени. — Ты не чудовище, — он легонько касается ее плеча, жест трепетный, почти несмелый, но он уверен до самой глубины в том, что сейчас так нужно. Он должен сделать именно этот жест. И теперь Асса к нему оборачивается. Она медленно прикрывает глаза веками и на контрасте быстро открывает их. На самом деле, что-то заставило ее обернуться, и это было не прикосновение. Точнее, оно, но не сам факт прикосновения, а что-то… Мысль мелькает в глубине сознания и ускользает, не успевая нигде отразиться. Асса понимает, что могла бы просто уйти в рубку и заняться делом, но что-то задерживает — на пару секунд, не больше. И все же эта пара секунд… Наверное, она пытается понять. Есть какая-то причина… нет, не тому, что он когда-то начал за ней таскаться — тому, что до сих пор не перестал. Прошло ведь очень много времени, он должен был понять, что в его действиях нет смысла. Она смотрит в черные глаза напротив без видимого интереса, но внутри возникает вопрос. Зачем? Разве в этом есть смысл? Для нее — точно нет. В чем же тогда смысл для него? Она не находит ни одной рациональной причины. Нет, чтобы так долго… в этом нет смысла. Асса молчит. Ей нечего сказать. Ей не должно быть до этого дела, ей и не будет. Она легким движением заставляет Тендо убрать руку и, развернувшись, скрывается за дверью. Ее ждет работа, его тоже. В этой заминке не было никакого смысла, но почему-то на руку, которой недавно касался Чои, девушка неосознанно бросает несколько взглядов. Райли своего нового второго пилота был действительно несказанно рад видеть. Он понятия не имел, конечно, что случилось с Чаком и почему тот отстранен от миссии, но так все складывалось даже лучше. Естественно, для него самого. Чака ему было в чем-то даже жаль: если он попал в лазарет, значит, с ним приключилось действительно что-то на редкость пакостное. Райли с опаской ловил себя на мысли о том, что, наверное, в этом все-таки замешана та девушка, Асса… И ему ситуация откровенно не нравилась. Но сейчас переживать он не видел причин. Она стабилизировала его с Хэнсеном дрифт, она справится и здесь. Если, конечно, что-то пойдет не по плану, а Райли не собирался допускать оплошностей со своей стороны. Костюм рейнджера Мако очень подходил. Она выглядела решительно и грациозно, она казалась воплощением героини какого-нибудь японского комикса — когда-то Райли попадались такие, они сплошь были черно-белыми, но стиль рисования ему нравился там куда больше, чем в американских. Увидев пристальный взгляд Бэккета, девушка, кажется, смутилась, потому скромно улыбнулась и отвела взгляд. — Мне встать слева? — спросила она, мельком поглядев на парня. Райли благодарно кивнул. — Да, пожалуй, — произнес он. — Моя левая рука работает чуть хуже, чем правая, — произнес он извиняющимся тоном. Мако не стала задавать лишних вопросов. Просто кивнула, улыбнувшись шире, и заняла место пилота по левую руку от Бэккета. С мостика уже звучал голос Тендо: — «Бродяга», пробный дрифт. Вы готовы? — Так точно, — резво отрапортовал Райли, взглянув на Мако и получив от нее утвердительный жест. — Хорошо, — ответил Чои. Возникла пауза — видимо, он ждал команды от маршала, а затем снова вернулся в эфир: — Запускаю инициализацию нейромоста через пять… четыре… три… два… Прежде чем прозвучало контрольное «Один!», Райли подумал о том, что он не слышал, что какая-то команда давалась Ассе. Но, наверное, это было в порядке вещей. Видимо, она уже была готова. Голубоватой дымкой заволокло разум, сквозь него потекли воспоминания. Его, Мако, Йенси… За то время, что они ходили на задания с братом, его воспоминания стали какими-то родными, будто они никогда не принадлежали какому-то другому человеку. Дрифт — забавная штука: после него можно помнить то, что никогда не было твоими воспоминаниями. Можно считать, что прожил чью-то чужую жизнь, хотя бы на самую малость. Интересно… Получается, Йенси теперь в каком-то смысле продолжает жить, в его, Райли, воспоминаниях, связанных намертво дрифтом с братскими? Райли казалось теперь в полной мере, что он живет за двоих — и за себя, и за брата, память которого срослась с его памятью. Мако тоже это ощущает, он чувствовал в хитросплетениях образовывающегося нейромоста. Видит, что в нем будто две личности, два сознания. А вот у Мако сознание было одно. На ней не было еще отпечатков чужого дрифта, чужих воспоминаний, страхов, желаний… Сквозь поток мыслей и эмоций, сквозь реки памяти он познавал именно ее. Маршал определенно что-то знал. В этом Райли убедился, когда нейромост, устойчивый и крепкий, вдруг разрушился в одну секунду, связь с Мако пропала, теперь Райли смотрел на ее воспоминания, как сторонний наблюдатель, не имея возможности вмешаться. Смотрел на разрушенный город, заваливающиеся набок стены бетонных зданий с искореженными кусками арматуры, торчащей наружу. Слышал раздирающий уши и душу крик, перемешивающийся с рыданиями, одинокими и надрывными. Маленькая девочка в синем плаще, прижимающая к груди алую, как живое сердце, туфельку, казалась на фоне безжизненных руин чем-то нереальным. Райли не знал, куда она брела, он понятия не имел, куда вообще можно было бы пойти ребенку в такой ситуации. Она кого-то искала… Своих родителей? Это было первым, что пришло на ум, и парень, пожалуй, даже обрадовался, что Мако сейчас не видит его мыслей, она сейчас один на один с собой. Его мысль только подлила бы масла в огонь, заставив девушку испытать еще больше боли. Тем временем девочка перед его мысленным взором резко насторожилась, а Райли не сразу понял, что грохот, раздавшийся позади, предупреждает об опасности. Бэккет был взрослым, он знал, что к чему, он понимал, что это все не является реальным. Мако же… Сейчас она была той самой маленькой девочкой, которая боялась, искренне и всей душой, она была тем совсем юным человеком, который не успел познать мир, как тот уже разрушился, причем прямо на ее глазах. Она вцеплялась в туфельку, словно в сокровище, будто в единственное, что у нее осталось дорогого среди обломков и смерти. Она не успевала надеть туфельку, потому что позади неминуемо приближалась опасность, и не могла выбросить ее, потому что это было тем, что связывало ее прошлое и настоящее. Так Райли казалось. Девочка, найдя свободную подворотню, юркнула туда, а за ней, наступая на ее следы, шел огромный кайдзю, круша все на своем пути. Асса появилась точно вовремя, Райли и сам не знал, откуда такое впечатление, просто… казалось почему-то, что она всегда появляется именно в тот момент, когда ее присутствие нужно сильнее всего. С ее появлением окружение стало казаться искусственным, как декорации к фильму, кайдзю теперь казался не огромным кровожадным монстром, а смешной игрушкой, созданной из папье-маше или резины. Обломки зданий выглядели фальшивыми, бутафорскими, они стали рассыпаться пылью, когда Асса слегка провела рукой в воздухе. Эта пыль была непохожа на пыль от разрушений, она была… свежей, легкой, совсем безобидной. Взгляд на растворяющиеся в воздухе серые облачка заставлял почувствовать облегчение. Кайдзю стал таять свечным воском, сползать вниз серыми каплями с люминесцентным блеском. Кошмар закончился. Райли вдохнул полной грудью и улыбнулся. Теперь та девочка с красной туфелькой, живущая внутри Мако все это время, может быть спокойна. Парень обернулся, узрел знакомые очертания кабины, нашел взглядом Мори. Ее лицо было не таким, как он ожидал. Мако была сосредоточена, сурова и даже в каком-то смысле зла. Когда Райли предложил выпить чаю и пообедать не в столовой, а на площадке перед «Бродягой», Мако согласилась не сразу. Она растерялась, затем задумалась. И уже после неуверенно кивнула, отправившись за едой в пункт выдачи. Райли молчаливо последовал за ней, иногда с явным беспокойством на нее поглядывая. Девушка до сих пор была в каком-то необъяснимом для Бэккета гневе, она не улыбалась, она была сосредоточена на своих мыслях и иной раз не замечала того, что происходит в окружающем мире. Так парень удержал ее от столкновения с одним из служащих базы по пути на площадку, вовремя сообщил о лестнице и участливо придержал оба подноса с едой, пока она садилась, располагаясь перед огромным егерем. Когда она уселась, сложив ноги по-турецки, Райли поставил оба подноса на пол, а затем опустился рядом, придвинув к себе свою еду. Молчание начинало быть неловким. В конце концов, здесь они были одни, потому молчать вдвоем было некомфортно. Возможно, стоило все-таки поесть в столовой, но Бэккет прекрасно понимал, что если сейчас предложит вернуться в столовую, это будет еще более по-идиотски, чем сидеть здесь и молчать, глядя на гигантскую металлическую машину. Потому он решил осторожно начать разговор. — Мне… — он пожал плечами. — Мне жаль… Девушка, отвлекшись от еды, посмотрела на него и, заметив в голубых глазах искреннее сострадание, чуть дернула губами в грустной улыбке. — Это ужасно — пережить такое… — продолжил Райли, глядя на мисс Мори. — Полагаю, твои родители — они… — он слегка замялся, не зная, стоило ли вообще продолжать, но Мако все же ответила: — Да, — ее голос стал мягче, она сглотнула и продолжила, глядя вниз и в сторону. — Они погибли там. Когда кайдзю напал, мы втроем бежали к укрытию, я потеряла туфельку. Мама держала меня за руку, но я вырвалась и бросилась за туфелькой обратно, а когда наконец ее отыскала, потеряла родителей из виду, их унесла с собой толпа. Как раз туда, куда направился кайдзю… — она низко опустила голову и облизала губы, бегло и нервно. — Сначала там были слышны крики, а затем там стало до страшного безмолвно. Раздавались только тяжелые шаги гигантского чудовища. А потом — еще мой крик… — она ощутимо вздрогнула. Райли участливо положил ладонь на ее плечо и легонько его сжал. — Я сожалею… — проговорил он, не сводя взгляда с Мако. — Это настоящее чудо — что ты спаслась… Эта фраза вызвала у Мако улыбку — благодарную и нежную. — Меня спас сенс… маршал, — проговорила она, отставив руки назад и опираясь на них, чтобы удобнее было смотреть вверх. — Когда я услышала новые всплески грохота, я подумала, что моя жизнь вот-вот закончится, а затем все стихло… Я выбралась из укрытия и увидела огромную черную металлическую машину, а на самом верху открылся люк, и оттуда выбрался человек… Я знала, что это он сразил того огромного зверя, это он управлял этой машиной. Голос Мако звучал восторженно, в нем чувствовался свет, восхищение и искреннее уважение, и для Райли теперь многое становилось на свои места. Мако однажды говорила, что дело не в подчинении, а в уважении, и теперь он понимал, почему. Мори была уверена, что обязана ему жизнью, сам Райли на ее месте думал бы так же. Она относилась к этому человеку по-особенному, и наверняка она была уверена, что не имеет права ему перечить. — Выходит, маршал Пентекост воспитал тебя? Заменил тебе семью? — спросил Бэккет, глядя на девушку спокойно и мягко. — Он и его жена, — произнесла в ответ Мако. — Их сын, Джейкоб, стал мне настоящим братом. С ними я вновь обрела семью… — она задумчиво улыбнулась, а затем ее улыбка угасла, сменившись грустно опущенными уголками губ. — Однако это не значит, что я забыла своих настоящих родителей. Они не должны были погибнуть… Они не заслуживали смерти. Райли хмыкнул, мысленно отметив про себя, что даже не знал, однако, что у маршала Пентекоста есть семья. Впрочем, этот человек всегда был скрытной личностью. Бэккет отпустил то щемящее чувство дискомфорта, которое у него возникало, когда он был не в курсе каких-то деталей, и переключил внимание на последние сказанные девушкой слова. Она совершенно права, никто не заслуживал смерти под лапами кайдзю, никто не заслуживал быть сожранным, разодранным и раздавленным этими чудовищами. Парень и сам злился, вспоминая то, сколько жизней унесли кайдзю с момента своего появления на Земле. Множество неизвестных, один известный и близкий… — Я понимаю тебя, — кивнул он участливо Мако. — Я тоже злюсь, когда вспоминаю, как погиб мой брат… Эти твари… — он сжал кулаки… а через секунду их разжал, когда ответ Мако крайне изумил его. — Я злюсь не поэтому, — проговорила она, став куда угрюмее, чем была прежде. — Я просто… Я надеялась, что мне никогда не придется зависеть от нее, — последнее слово она выделила интонацией более жестко. Райли понял сразу. Асса… — Асса… — повторил он задумчиво, а затем, нахмурившись, спросил о том, о чем давно хотел спросить у кого-нибудь: — Что с ней не так? — он спешно пояснил: — В смысле… С тем, как она стабилизирует чужие дрифты, в первую очередь приходит на ум мысль о том, что она идеальный дрифт-партнер, обладает универсальной совместимостью… — Бэккет хмыкнул, нервно рассмеявшись. — Но у нее есть собственный однопилотный егерь, построенный, как я понимаю, специально для нее. И это… — он развел руками. — Заставляет теряться в догадках… Мако покачала головой с заметным в движениях сожалением. — Иллюзия ее универсальной совместимости — это крючок, на который клюнул не только Чак Хэнсен, — произнесла она тихо. — Поначалу и маршал проникся идеей того, что она сработается с кем угодно, несмотря на столь отстраненный характер. Я не знаю всей истории… — она чуть помотала головой, отчего волосы заколыхались, отблеск холодных ламп лег на синие пряди серебром. — Но знаю, что она лишилась команды и маршал попытался подобрать ей другую. В тестовых боях она проявила совместимость сразу с несколькими партнерами, но когда они попробовали дрифт… — девушка тихо вздохнула. — Первый впал в сильнейшую истерику, у него диагностировали нервный срыв, а спустя несколько дней он уволился, ушел из программы. Второй же в тот же вечер покончил с собой. Райли пораженно открыл рот. Он не знал, что сказать, сложно было подобрать слова, когда раскрылось нечто столь… Он даже это не мог охарактеризовать словами. Свои впечатления, ощущения. Хэнсен ведь, как бы Райли к нему ни относился, не был слабаком. Но что-то в сознании Ассы сломало его, заставив получить сильнейшую психическую травму. Райли это пугало, но в большей мере он испытывал злость. Здесь творится то, чего он не понимает. — С трехпилотным егерем получилось… странно, — продолжила Мако. — Там сломался распределитель потоков в дрифт-системе и по счастливой случайности не пустил в общее пространство именно воспоминания Ассы. Но она могла присутствовать в дрифт-пространстве, влиять на него, и она каким-то образом… — она развела руками. — Каким-то чудом стабилизировала оборванное соединение между двумя другими пилотами. Никто не понял, как у нее это получилось, но пилоты позже сообщили, что видели… ну, примерно то же, что видели мы с тобой, полагаю. Райли кивнул, приглашая Мако продолжать — он видел по ее лицу, что она еще не все сказала, она хочет поделиться еще какой-то информацией. Девушка, бросив на него короткий взгляд, тихо вздохнула. — Из-за нее проект покинули шестнадцать человек… — она на мгновение поджала губы. — Кто-то помутился сознанием, кто-то просто испытал столь сильное потрясение, что решил больше никогда не связываться ни с егерями, ни с кайдзю, ни с технологиями дрифта… Кто-то, — ее выдох дрожал, — оборвал свою жизнь. Бэккет удивленно захлопал веками. — Но разве маршал не прекратил это сразу же после того, как покончил с собой второй кандидат в ее напарники? — Не вини его, — отрезала Мако твердо. А затем, смутившись резкости своей реакции, как-то стыдливо потупила взгляд. — Отчаянные времена требуют отчаянных решений. Он надеялся, что проблема решилась сама собой, и попробовал снова, с этими двумя пилотами, дрифт которых она смогла наладить. Их он тоже лишился… И после этого окончательно переключился на использование Ассы как стабилизатора дрифтов, — она сделала небольшую паузу, призадумалась и продолжила. — Поломка в дрифт-системе того трехпилотного егеря стала своего рода гениальным решением, но и оно требовало настройки. Иногда оно сбивалось, работало не так, как полагается… И из-за этого проект покинуло еще несколько пилотов. Надо же… — она нервно рассмеялась. — Оказывается, разрушить проект могла дрифт-система, которая в егере считалась бы исправной… Райли выдохнул с волнением, чувствуя легкую дрожь. Наверное, дело было в страхе, но точно он не мог разобраться. Слишком много информации, слишком много неожиданно-нового, слишком… радикально отличающегося от того, к чему он привык. Он думал, что все гораздо проще, но вместе с тем понимал: с таким количеством загадок это просто не могло быть проще. — Сколько всего пилотов покинуло проект из-за нее? — спросил он чуть слышно, шепотом, так, будто опасался, что кто-то может их подслушать. — Шестнадцать, — Мако не пыталась сделать голос тише, он без лишних усилий звучал достаточно тихо и глухо. — Маршал… рад, конечно, что с ее помощью удалось создать замечательно сработавшиеся пары и тройки пилотов. К тому же, она отличный боец, которую нельзя было списывать со счетов. Именно поэтому для нее построили «Серебряный штиль»… Но в то же время… — она на мгновение замолчала. — Невозможно игнорировать тот вред, который она принесла нашему делу. Райли заметил, как кулаки мисс Мори сжались от гнева. Он все еще чувствовал нечто спутанное, он многого здесь не понимал. Но ему было жаль. В первую очередь — потому что Мако испытывает столь печальные чувства. Да и тех пилотов, которых нечто, живущее в сознании Ассы, прогнало из проекта, а то и заставило уйти из жизни… Что же это такое? Райли не нравилось чего-то не знать, но ошибок Чака он повторять не собирался. Пожалуй, стоит попытаться спросить у нее. Может, получится заставить ее говорить? В этом Бэккет в глубине души очень сильно сомневался, но это казалось ему самым безопасным способом разобраться. Они с Мако еще немного поговорили, заканчивая обед, он постарался отвлечь ее от грустных мыслей, и, кажется, ему это удалось: девушка начала улыбаться, даже пару раз посмеялась над забавными историями из его детства. Мако закончила первой и, извинившись, сообщила, что ей нужно бежать принимать отчеты о прогрессе в работе над компенсатором дрифт-системы «Страйкера-Эврики». Райли кивнул, пожелал удачи, она, отвесив легкий традиционный поклон, торопливо покинула площадку, а Райли остался дожевывать обед в одиночестве. Впрочем, вскоре его тарелки были пусты и сложены на поднос, на котором они ожидали доставки в столовую. Тендо подошел молча, и Райли от неожиданности слегка вздрогнул, а когда взглянул на друга, потерялся в словах. По выражению лица Чои стало ясно: он все слышал. О чем они с Мако говорили, как обсуждали эту девушку, которую он сегодня изо всех сил старался защитить в столовой. Стало… неловко. Райли не чувствовал вины за свои с Мако разговоры, но что сказать приятелю, он не знал. Они молча смотрели друг на друга какое-то время, а затем Тендо, вздохнув, произнес: — Полагаю, ты хотел бы услышать что-то еще? Райли, поколебавшись, кивнул. Тендо махнул рукой, приглашая идти за ним, и Бэккет молча повиновался, оставив поднос с тарелками у перил площадки.