Фактор несовместимости

Когда оказалось, что в командном пункте слишком тесно, Пентекост махнул рукой и приказал переместиться в ангар для егерей. Здесь пространства точно хватало. Это место занимало обширную территорию; обычно здесь сновали лишь те из техников, которые занимались непосредственным обслуживанием егерей. Но даже появление всех имеющихся на базе пилотов, команды координаторов во главе с Тендо, ученых, дрифт-специалистов и множества других обитателей Шаттердома, которые обычно сюда не захаживали, не заставило это место производить впечатление забитого толпой. Выделялось из привычного положения дел в ангаре разве что то, что значительно больше людей собрались в одном месте ангара. Обычно люди были рассредоточены по огромной площади, какие-то их скопления тут были редкостью. К новому месту сбора Пентекост подошел уже в своем рейнджерском обмундировании. Райли приподнял бровь с удивлением и одобрением — он никогда не видел маршала в роли пилота егеря, и мог отдать должное: этот человек выглядел настоящим воином, смелым и решительным. На лице Мако же отразилась тревога, и Райли, помня недавний разговор с маршалом, понимал, почему. Девушка подошла к нему первой, что-то коротко сказала по-японски, он отвечал рассудительно и вдумчиво, тоже на японском. Райли поймал себя на мысли, что хотел бы знать, о чем они говорят. Но его познаний в этом языке не хватало, чтобы разобрать их слова. Райли понимал, что это разговор личный, и его ушам там делать нечего, но не мог отделаться от желания все же знать, быть в курсе. Когда Мако вернулась и снова встала рядом, Бэккет краем глаза заметил, что ее щеки слегка влажные. Это встревожило, а девушка, заметив его пристальный взгляд, глубоко вдохнула и, сделав вид, что поправляет волосы, убирая их с лица, коснулась ладонями щек и глаз. Что-то подсказало Райли, что сейчас не лучший момент что-либо говорить или спрашивать. Лучше просто сделать вид, что ничего не заметил, и дождаться более удобного момента для разговора. Да и к тому же, маршал уже был готов раздать указания. То, что маршал вскочил на стопу своего егеря, казалось в какой-то мере символичным. Райли готов был держать пари, что не только он здесь впервые видел этого человека в рейнджерском костюме. — Итак, граждане, — начал Пентекост, чем незамедлительно приковал к себе все внимание присутствующих. — Сегодня мы должны провернуть операцию бомбардировки разлома. Егерей у нас осталось меньше, чем я ожидал, потому я перекладываю свои обязанности по командованию и координации миссии на моих доверенных лиц — главу отдела контроля миссий Тендо Чои и рейнджера Геркулеса Хэнсена, — он посмотрел на Герка, тот удивленно распахнул глаза и указал пальцем на себя в вопросительном жесте. Пентекост кивнул. — Во время реализации плана вы все подчиняетесь непосредственно этим двоим. Тендо и Герк переглянулись. У обоих на лицах читалось волнение, смешанное с неуверенностью, но возражать никто из них не стал. Неподходящий был момент. — Что касается плана, — продолжил маршал. — Бомба будет закреплена на «Танго койота». Нам нужно «убедить» портал в том, что сквозь него проходит кайдзю. Мы так и сделаем. Первоочередная задача — убить хотя бы одного кайдзю. Потом мы прицепим бомбу на его тушу и сбросим в разлом. «Бродяга», — он обернулся к Райли и Мако, — эта задача на вас. Обеспечьте нас первоклассным мясом! — он чуть усмехнулся, Райли и Мако ответили нервными, но бодрыми улыбками. — Есть, сэр! — одновременно прокричали они и рассмеялись — так же нервно, но стараясь сохранять боевой дух. — Я на «Танго койота» по возможности буду содействовать в битве. Но не стоит на меня рассчитывать в полной мере: бомба у нас одна, и если она рванет рядом с вами, нам всем придется несладко, — внимательно посмотрев на команду «Бродяги» и получив от них понимающие кивки, Стакер вздохнул и продолжил: — «Серебряный штиль», — он перевел взгляд в сторону Ассы, стоявшей чуть сбоку. — Приказываю охранять тыл. Девушка на это коротко кивнула, не меняя выражение лица. Стакер еще раз оглядел толпу. Все приказы розданы, всем все понятно, все готовы к бою или хотя бы делают вид, что готовы. План был никудышным, и Стакер это осознавал. Но с их ресурсами вряд ли получилось бы придумать лучший. Возможно, кто-то сегодня не вернется живым… Возможно, никто не вернется. Но какой у них выбор? Ньютон сказал, что это лишь начало, и если не положить этому конец сегодня же, их привычный мир не просуществует долго. Им придется сделать все, что они могут, и надеяться, что это сработает. Других вариантов Стакер предположить не мог. Никто из его пилотов не садится в кабину егеря без страха и упрека. Он это прекрасно знал — прежде всего по себе. Да и техники вовсе не безразличны, когда отправляют пилотов в бой, координируют миссии, завершают финальную подготовку егерей к вылазке. У них тоже колотятся сердца и дрожат руки. Потому… наверное, стоит что-то сказать, что-то воодушевляющее, бравое, что-что, что могло бы заставить всех здесь хотя бы на секунду почувствовать то бесстрашие, которое им было сейчас нужно. Прокашлявшись и заставив присутствующих посмотреть на него, Стакер произнес глубоким, твердым голосом: — Сегодня мы вступаем в финальный бой. Бой, от которого, возможно, зависит выживание всей человеческой расы. Нам нужно покончить с напастью, которая пришла к нам из параллельного мира через разлом, и нам всем нужно быть к этому готовыми, — он глубоко вздохнул и продолжил, еще больше усиливая голос: — Это значимый день для нас всех. Ведь сегодня мы положим конец нашествию кайдзю, мы заставим их прекратить терроризировать нас, мы добьемся победы и безопасности для нашего мира! Мы сделаем все для этого и обязательно победим! Сегодня мы отстоим свой мир и жизни тех, кто на нас рассчитывает! — он поднял вверх руку, сжатую в кулак, и громогласно прокричал: — Сегодня мы отменяем апокалипсис! Толпа взорвалась ликующими криками, Пентекост на это улыбнулся и кивнул. С таким настроем им будет проще, да и ему самому, признаться, стало легче, стало… менее страшно. Он был таким же, как они. Он тоже был человеком. И ему было что терять. Спустившись с металлической стопы егеря, он аккуратно прошел через толпу, которая начала постепенно рассасываться: все стали расходиться по своим делам, заканчивать подготовку к операции. У него было еще, наверное, полчаса. И сейчас он хотел одного — поговорить с теми, кого ни в коем случае терять не хочет. С Мако у него уже был короткий, но емкий разговор. Иногда самое ожидаемое событие становится неожиданным, и это был как раз один из таких моментов. Нолла Пентекост теперь носила телефон с собой повсюду, и десятилетний Джейк вовсе забыл, когда в последний раз видел маму одетой в что-то без карманов. Телефон всегда был при ней, рядом, ближе к телу, это была единственная на теперешний момент ниточка, связывающая Ноллу с мужем. От Стакера звонка не было бесконечно долго — уже целый день! Или два… Конечно, она знала, что день. Даже, быть может, меньше. Но это была ее вечность, внутри женщина извелась так, что уже вздрагивая реагировала на реплики сына, словно при каждой его фразе пробуждалась от какого-то сна, глядя на мир так, будто впервые его увидела. А уж телефонный звонок заставил ее и вовсе подпрыгнуть с дивана, только благодаря своей ловкости не споткнувшись о разбросанный по полу конструктор. — Стакер! — она взглянула на дисплей совсем мельком перед тем, как поднять трубку, ее голос звучал взволнованно, и вместе с тем — неописуемо радостно. Пентекост, стоя рядом с письменным столом в своем кабинете и перебирая аккуратно сложенные на нем планы, нежно усмехнулся в усы, слыша в динамике голос любимой женщины. — Здравствуй, дорогая, — улыбка не покидала его губ, как будто Нолла могла сквозь сотни километров увидеть ее. — Стакер, любимый! — женщина расслабленно выдохнула, улыбаясь теперь от радости широко-широко. — Как же я по тебе скучала! — И я по тебе, милая, — голос Пентекоста был полон необычайной нежности. — Как ты там? На этот вопрос сначала последовал грустный вздох. — С ума схожу здесь, на большой земле, — Нолла произнесла это почти шепотом, ее голос слегка дрожал, словно при плаче, и Стакер насторожился. — Милая, все будет хорошо, — его голос был твердым, ему сложно было не поверить, и это действительно возымело эффект — в следующей реплике Ноллы уже была слышна улыбка. — У меня-то — конечно! В конце концов, я ведь далеко от разлома, — тихий смешок миссис Пентекост отразился в динамике легким шумом, а затем ее голос стал серьезным. — Ты как? На это Стакер скорбно вздохнул. — Мы потеряли два егеря. «Багровый тайфун» разорвали на части, как и «Черно-Альфу»… — Значит, Вэй Тенг и Кайдановские… — интонация Ноллы была вопросительной, но женщина будто не могла заставить себя произнести конец вопроса. Тревога в ее голосе нарастала. — Вэй Тенг, — скорбно отметил Стакер. — Кайдановские живы. Алексей критическом, но стабильном состоянии; Саше досталось меньше, но ей предстоит провести еще какое-то время в лазарете. «Серебряный штиль» успел выдернуть кабину с пилотами из егеря, пока тот не ушел на дно залива, — он попытался ободряюще улыбнуться, но самообладание уже почти трещало по швам. Со стороны Ноллы послышался тяжелый вздох, пропитанный состраданием и нежностью. — Как бы я хотела тебя обнять сейчас… — женщина прикрыла рот рукой, в ее глазах слегка поблескивали слезы. Маршал горько улыбнулся. — И я тебя… — усилием воли он заставил себя собраться, и его улыбка стала игриво-ласковой. — Слишком давно не ощущал тебя в своих руках. — Возвращайся скорее, Пентекост, — Нолла чуть закусила губу, мягко выдыхая, — это я тебе точно обеспечу. Стакер слегка приподнял уголки губ. — Обязательно, дорогая, — произнес он. — Сегодня будет последняя операция, мы наконец сбросим бомбу в разлом. Я на «Койоте», Райли с Мако на «Бродяге», «Штиль» будет прикрывать тыл. Мы положим этому конец. И я вернусь домой, — он улыбался твердо и решительно, а в словах женщины снова проступила тревога. — Ты будешь вести егерь? После столь длинного перерыва? — она была удивлена и взволнована, и, хоть своего волнения она пыталась не показывать, оно все равно было слышно. Пентекост вздохнул почти виновато. — Кроме меня некому, Нолла, — ответил он, а женщина, на какое-то время замолчав, после шумно выдохнула. — Хотела бы я попросить тебя этого не делать, Стакер… — она сделала секундную паузу, после чего продолжила: — Но я прекрасно знаю, что ты меня не послушаешь, — она горько хмыкнула. — Я бы, будь на твоем месте, тоже себя бы не послушала, — вслед за хмыканьем раздался легкий мягкий смех. — Только будь осторожен, дорогой. И возвращайся домой. Маршал шутливо отрапортовал: — Есть, мэм! Нолла удовлетворенно улыбнулась. — Так-то лучше! Шум, раздавшийся со стороны кухни, привлек ее внимание, и она обернулась на звук. Из-за дверного косяка в проем выглядывало любопытное лицо Джейка. — Это отец? — спросил мальчуган с широкой улыбкой, стараясь говорить тише, но выходило у него это откровенно скверно, так что Стакер на другом конце линии от души рассмеялся. — Кого я слышу! — произнес он в трубку, отчего Нолла также широко улыбнулась. — Уже не зависает с приятелями до самой ночи? Миссис Пентекост с легкой иронией улыбнулась одним уголком губ. — Ну, еще не вечер, — она пристально взглянула на подбегающего к ней сына. — Посмотрим позже, — а затем, когда Джейк оказался рядом с ней на диване, нетерпеливо болтая ногами, спросила уже у мальчишки: — Поздороваешься с отцом? Ребенок радостно кивнул и со всем рвением выхватил у женщины мобильный из рук. Едва Нолла успела умилиться такому желанию поговорить с отцом у ее сына, как тут же Джейк, приложив трубку к уху, громко и ничуть не сдерживаясь выпалил: — Привет, чува-а-ак! Женщина от неожиданности кашлянула, после на какое-то время застыв с открытым ртом. На противоположном конце линии тоже воцарилось молчание — как ей показалось, не менее изумленное. — … «Чувак»?! — в недоумении одновременно произнесли Нолла и Стакер. — А что?! — Джейкоб исподлобья посмотрел на мать, недоверчиво приподнявшую бровь. — Это же круто — называть предков чуваками! Все мои кореша так делают! Нолла пожала плечами, сменив выражение лица на отсутствующее и отведя взгляд. — Ну, что ж, в таком случае я совсем не против, чтобы ты тоже называл «чуваками» их родителей, — произнесла она, а затем, обернувшись к сыну снова, строго сверкнула глазами. — Но здесь ты говоришь со своим отцом, потому я попрошу тебя выбирать выражения. — Да ну! — Джейк беззаботно махнул рукой. — Он ведь не против! — и уже снова в микрофон телефона спросил: — Правда, чува-а-ак? Стакер недобро прокашлялся. — Сэр, Вы, видимо, обознались, — произнес он прохладным строгим тоном. — И явно не в курсе, с кем сейчас говорите. Мальчуган раздраженно закатил глаза, а Нолла, усмехнувшись, хитро подмигнула, словно вопрошая: «Ну что? До сих пор уверен, что прав?» — Какая же ты нудная! — он скорчил рожицу, передразнивая мать. Женщина на это просто развела руками, а Стакер заметно напрягся. — Не дерзи матери! — в голосе маршала послышались металлические нотки. — Но это же пра… — начал паренек, но его тут же грозно перебили. — Джейкоб! — Стакеру пришлось прикрикнуть, и Джейк заметно стушевался. Нолла же шумно выдохнула и, выпрямившись, резким жестом опустила руки на колени. Так она делала обычно тогда, когда расставляла все точки над «i» в разговоре, и Джейк определенно должен был понять, что этот ее жест сейчас не предвещает ничего хорошего. Стакер редко повышал голос, особенно на сына, но сейчас Джейк действительно стал настолько неуправляем, что это было необходимой мерой. А до такого и Нолле доводить не хотелось бы — муж явно нервничал, а это не самое лучшее состояние перед предстоящей военной операцией. — Так, Джейкоб Пентекост! — женщина выразительно взглянула на сына зелеными глазами. — Я предлагаю тебе такой выбор. Либо ты сейчас прекращаешь свою клоунаду и говоришь отцу все то, что ты хотел сказать, в адекватном тоне — и тогда я потом просто беседую с тобой на тему того, почему я считаю неприемлемым для тебя называть отца «чуваком». Либо ты не прекращаешь — и тогда получаешь смачный подзатыльник сейчас, а когда я закончу разговор, получаешь еще один, потому что не внимаешь простым словам! Нолла твердым и строгим взглядом продолжала смотреть на сына, а Стакер на другом конце линии тихонько усмехнулся. Он догадывался, что выберет Джейк. В конце концов, мальчишка знал, что его мать — бывший рейнджер, и рука у нее крепкая. Так и произошло — Джейкоб обиженно фыркнул, закатил глаза, но все же кивнул матери. — Хорошо, я поговорю «нормально»! — ответил он раздраженным тоном. Обращать внимание на то, что словом «нормально» ее сын откровенно передразнил ее, Нолла не стала. В конце концов, цель была достигнута, об этом она поговорит с Джейком как-нибудь потом, а у Стакера сейчас наверняка мало времени на разговоры. Она очень хотела, чтобы муж услышал сына, но также искренне эгоистично желала хоть еще минуту этого его разговора оставить себе. Его голос, самый родной и любимый в мире, — хотя бы этим она могла сейчас довольствоваться. Но вскоре он вернется домой вместе с Мако, и они снова будут счастливой семьей. Вместе… Рядом… Женщина мечтательно прикрыла глаза, краем уха слушая, что говорит сын в телефонный микрофон. — Привет, пап! — раздался радостный голос Джейкоба, на что Стакер удовлетворенно ответил: — Так-то лучше! — он кивнул сам себе, улыбаясь. — И тебе привет, рейнджер! Как обстоят дела в тылу? Джейк от нетерпения и желания рассказать отцу все последние новости заерзал на диване. — Мы достроили дом на дереве! — его голос просто сиял восторгом. — Оливер приволок пластиковую пленку для крыши, чтоб дождь не заливал, а Рекс настроил радио. Теперь у нас полноценный наблюдательный пункт! — Значит, сможете в случае чего увидеть опасность заранее? — усмехнувшись, поинтересовался Стакер. — Конечно! Будем дежурить по очереди! — гордо и браво заявил Джейк. — К нам еще тут девчонки мылятся, Вивьен и Элли. Но мы их к себе не берем! Какая девчонка вообще умеет лазать по деревьям? Нолла, приоткрыв один глаз, недоверчиво подняла брови, а Стакер добродушно рассмеялся. — Ну, твоя мать превосходно лазает по деревьям, — заметил он, отчего Джейк виновато улыбнулся, поглядев на Ноллу. — Прости, мам, — шепнул ей сын и снова вернулся к диалогу с отцом: — А у тебя сегодня патруль? — Не совсем, — мягко ответил Стакер, — сегодня будет более масштабная и серьезная операция. Если все получится, мы наконец-то закроем этот разлом. — Пап, конечно, все получится! — воскликнул мальчик и подпрыгнул на диване. — Ты ведь лучший рейнджер! — После твоей мамы, — произнес мужчина, вызывая в памяти образ любимой жены. — Кстати, она все еще рядом? — Ага, — ответил Джейк, глядя на Ноллу, которая, словно угадав намерения Стакера, потянулась к телефону. — Передашь ей трубку, ладно? — спросил мужчина, на что сын без лишних слов вручил телефон матери. И уже когда она приложила трубку к уху, подобрался к микрофону и воскликнул: — Пап, порви там всех кайдзю! Стакер рассмеялся глубоким бархатным смехом, а Нолла улыбнулась с легкой хитрецой. — Понял? Теперь у тебя нет иного выхода! — проговорила она, слыша смех любимого мужчины. — Конечно, — произнес он в ответ. — Сделаю все точно в соответствии с приказом! — он шутливо чеканил каждое слово, словно действительно отчитывался перед старшим по званию. — Обязательно! — женщина и сама рассмеялась, а затем продолжила с нежной теплой улыбкой: — Передай привет от меня Мако, — она на секунду замолчала, пытаясь подавить волнение в голосе, но это выходило из рук вон плохо. — Береги нашу девочку, Стакер. И себя. Возвращайтесь скорее домой, слышишь? Сердце Пентекоста сжалось от звуков тревоги в голосе жены. Обнять ее сейчас, прижать к своей груди хотелось безумно, и он уже ненавидел эти долбанные тысячи километров, их разделяющие. Он должен закрыть разлом. Должен положить этому конец, что бы ни случилось. Ему нестерпимо хотелось наконец оказаться рядом с самой потрясающей женщиной на свете, которую он любил больше всего во всей Вселенной, хотелось, чтобы сейчас ее голос звенел сладким колокольчиком у самого его уха, обжигая кожу выдохом, а не был пропитан дрожью волнения в телефонной трубке. — Мы вернемся, милая, — произнес он уверенно и твердо. — Вернемся. Скоро. Я обещаю. Нолла улыбнулась, в ответ на его слова кивая самой себе. Она верила ему. Конечно, он вернется, раз он так сказал! — Я люблю тебя, Стакер Пентекост, — голос женщины сочился нежностью и самыми теплыми чувствами. — И тебя люблю, миссис Пентекост, — безмятежно улыбаясь, проговорил в ответ Стакер. — М-м-м! Скажи это еще раз! — промурлыкала Нолла, облизнув губы. — Миссис Пентекост, — повторил Стакер тихо и ласково. Он знал, как любит Нолла, когда он ее так называет, и сам готов был повторять сколько угодно раз о том, что она — его жена, его самая удивительная и прекрасная женщина в мире. — Тебе за столько лет брака это еще не надоело? — Мне никогда не надоест, — заверила женщина, широко улыбаясь. Он кивнул, чуть прикрывая глаза от удовольствия, а затем удрученно вздохнул: время утекало как вода сквозь пальцы, он так хотел бы поговорить с ней подольше, но операция не ждала. Нолла словно почувствовала его беспокойство и тихонько произнесла: — Иди. Тебя наверняка ждут. Только возвращайся, — ее голос снова звучал взволнованно. — Конечно, вернусь, — улыбнувшись, уверил ее Стакер. — Люблю тебя. — И я тебя, — и женщина, чуть приподняв уголки губ в нежной, пронизанной любовью улыбке, прервала звонок. Если Чак чувствовал себя бесполезным в первый день после того, как проснулся в госпитале, накачанный успокоительным, то тогдашнее чувство собственной никчемности не шло ни в какое сравнение с тем, что он ощущал сейчас. Повсюду все стояли на ушах, носились туда-сюда, что-то передавая, отвечая, подкручивая, сверяя и уточняя. Вся суета кружилась и вертелась, сегодня был день, имевший мировую значимость, все вокруг пребывали в постоянном движении, казалось, даже некоторые предметы понемногу, незаметно двигались сами по себе, поддавшись этой суете. И он один среди всего бушующего урагана спешки был какой-то стационарной единицей, он будто завис во времени и пространстве, способный только наблюдать. Он не был частью общего дела. Того, частью которого он очень хотел быть. Именно в такие моменты особенно остро режет змеистым клинком одиночество. Мимо знакомой фигурой прошел его отец. На сборе, когда маршал рассказывал о планах, а затем толкал пафосные речи, Чак стоял отдельно от отца, в толпе. Не хотел быть в первых рядах. Тогда он бы ощущал свою бесполезность еще острее, ярче, ведь рядом с ним тогда стояли бы те, кто будет движущей силой предстоящей операции. Те, чьи имена потом войдут в историю, и… он. Никчемный. Безвольный. В чем-то сломанный. И пока вершится важнейшее в данный момент для мира дело, он оправляется, его собирают по осколкам, чтобы он снова мог встать в строй, только… будет ли строй к тому моменту, как он оправится? Конечно, военные нужны всегда. Закончится противостояние с кайдзю — люди обязательно найдут повод поссориться друг с другом. Но… будет ли он вписываться в новую систему тогда? А если мир не доживет до этого, закончится, если операция провалится? Чак, откровенно говоря, не знал, пугает ли это его в данный момент. А вот вспоминающиеся видения в дрифте с этой девчонкой по-прежнему пугали. Не так сильно, как тогда, когда он увидел их в первый раз, но все еще ощутимо. Кололи иглами из-под кожи, стараясь вырваться нервной дрожью. А девчонке хоть бы хны, она собранная, цельная, стоит и слушает приказы с невозмутимым выражением лица. Чак продолжал злиться, в злости на нее он себе не отказывал, ведь это она сломала что-то в его голове, сделав его бесполезным на тот период, когда происходят такие значительные события. Но чем дольше он за ней наблюдал, тем сильнее испытывал что-то еще. Почему-то в голову закрадывалась мысль: а она после того, что пережила, точно так же по кусочкам себя собирала? Свою личность, свои мысли, остатки здравого смысла. То, что когда-то было ею. Или же… Чак вспоминал детали, от жутких видений и ощущений, прочувствованных в дрифте, будто скручивало все внутри, но он помнил и то, что было раньше. Эта девушка умела улыбаться. Она была увлеченной, радовалась и, кажется, была очень дружна со своим братом. Она играла в теннис и любила фотографировать. Она делала столь многое из того, о чем Чак даже не подумал бы, глядя на нее сейчас. И до него постепенно доходила сквозь злость, рваное нежелание принять, желание обвинить одна ужасающая истина. Асса так и не собрала себя заново. То, что она склеила из своих осколков после того, что с ней произошло, было совсем не той ею, которая была когда-то. Она выжила, но потеряла саму себя. И, быть может, то, что она сейчас собой представляет, имеет лишь одну цель — быть может, даже не цель, а зашитую где-то в глубине установку, даже, возможно, неосознаваемую. Выживание. Существование. Она просто… существует. И этот отчаянный придурок-техник все еще пытается бороться за то, чтобы она заново начала жить, хотя, Чак мог держать пари, он никогда не видел, на какие ужасающие осколки она когда-то разлетелась. Теперь Чак стоял посреди суетливого коридора в своей собственной, выбранной им тишине. Осознавая и прокручивая все в голове, понимая, что, как бы он ни злился на эту девчонку за то, что именно она виновата в его теперешней бесполезности, у них есть что-то общее. Их обоих что-то сломало. И, быть может, он все-таки сильнее нее. Раз после случившегося с ним — а у него хватало вещей, о которых он не хотел вспоминать, вместе с теми, которые он не хотел забывать, несмотря на боль, которую они ему принесли, — остался более… собой, чем она. Эти вещи изменили его, каждое значимое событие накладывает на человека определенный отпечаток. Но он не стал после этого совершенно другим. Не перестал жить. Да… Он помнил, о чем думал во время перепалки с Райли за обеденным столом сразу после знакомства. Он любит жить. И не собирается умирать из-за того, что какой-то пройдоха со строительства стены пришел в ряды рейнджеров и уже считает себя крутым и способным принимать решения. Забавно, как все обернулось… Пройдоха со стены положил двух кайдзю третьей категории, а он, Чак, все это время прозябал в госпитале или слонялся без дела по Шаттердому. Геркулес почти скрылся за раздвижными дверями с кодовым замком, и Чак неосознанно позвал: — Эй, старик! Он не знал, что заставило его это сделать. Быть может… Да, наверное, дело в выражении лица. У его отца оно было какое-то такое, что внутри Чака что-то встрепенулось, странное и давно забытое. С таким выражением лица обычно собираются творить вещи с очень значимыми последствиями. И здесь Чак точно не собирался оставаться в стороне. Герк остановился, двери, открытые кодом, сомкнулись снова за его спиной. — Ты куда? — подойдя, спросил нахмуренный Чак. Хэнсен-старший глубоко вздохнул и смерил сына строгим взглядом. — К маршалу, — ответил он после недолгой паузы. — Зачем? — не унимался Чак. Почему-то все внутри кричало о том, что этот вопрос важен. Герк сузил глаза. В разговоре снова последовала заминка, закончившаяся вздохом. — Не твоего ума дело, — ответил он. Почему-то он смотрел в сторону. — И у меня нет времени объяснять тебе. Чак разъяренно сдвинул брови к переносице, глядя исподлобья на то, как отец, развернувшись, снова набирает код для открытия дверей. Нажав три цифры из шести, рука зависла над панелью в нерешительности. Чак ждал. С удивительным для себя терпением. Словно ощущал, что сейчас отец сделает или скажет что-то, что будет иметь для него огромное значение. Герк развернулся быстро, но не резко, его движение было плавным — таким же, как и тот жест, которым он опустил руку сыну на предплечье. Пару секунд он смотрел в пол, кусая губы, а затем поднял глаза на Чака, выражение лица которого сменилось с хмурого на беспокойное. — Чак, я… — Хэнсен-старший покачал головой, продолжая собираться с мыслями. — Если честно, я не знаю, что тебе сказать в такой момент. А сказать что-то стоило бы, ибо мы все сейчас рискуем: и в егерях, и на Шаттердоме… Но ты знаешь, я никогда не был хорош в словах. Наверное, поэтому с воспитанием у меня не заладилось… Твоя мама бы справилась куда лучше, — он попытался улыбнуться, улыбка вышла горькой, настолько, что у Чака защемило сердце. — Но если я и научил тебя чему-то нужному… так это, наверное, быть солдатом. Просто запомни это, парень. Ты — солдат, и за твоей спиной стоят люди, которые нуждаются в твоей защите. Я знаю, ты сейчас чувствуешь себя бесполезным, но это не так. Ты можешь быть полезным, — Герк несколько раз рассеянно хлопнул Чака по плечу. — Любой на этой базе — солдат. Не важно, сражается он в егере или же подметает пол. Потому что он полезен здесь, в том, что делает. Как винтик в одном огромном механизме. Не будет этого винтика — весь механизм развалится. — И… — Чак почувствовал, что в горле почему-то пересохло, а вот в глазах, напротив, ощущалась влага. — Какой же я винтик? Геркулес твердо заглянул сыну в глаза. — Просто делай что-нибудь, Чак. Хоть что-нибудь. Перестань жалеть себя и злиться за то, во что ты сам, если уж начистоту, влез. Будь полезным. Чак не нашел слов, чтобы ответить. Просто сухо кивнул и, развернувшись, пошел прочь. В глазах по-прежнему плыла влага. Стакер как раз закончил говорить по телефону, когда в дверь позвонили. На голографическом экране домофона отразился постукивающий по полу Герк. Стакер недоверчиво склонил голову набок, хмыкнул и нажал на кнопку открытия дверей. Две металлические пластины тут же с гулом разъехались. Герк прошел в помещение широкими шагами и остановился посередине, оглядывая маршала с ног до головы оценивающим взглядом. Позади снова раздался гул — так закрывались двери. Когда они наконец закрылись, Герк приподнял один уголок губ и произнес: — Не помню, чтобы раньше этот костюм сидел на тебе так плотно. Стакер усмехнулся в усы. — Видимо, мне таки нужно похудеть, как и говорила Нолла. Герк ничего не ответил, только неопределенно улыбнулся, продолжая неотрывно смотреть на собеседника. Пентекост сделал пару шагов по комнате и, остановившись, проговорил: — Что-то случилось? Какие-то проблемы в командном пункте? — Нет, — придав своему тону беззаботность, ответил Герк. — Проблемы у нас в другом месте. Стакер с легким беспокойством приподнял бровь. — Здесь, — произнес Хэнсен-старший, глядя на маршала теперь с откровенной проницательностью. Стакер нахмурился. Он догадывался, о чем говорит Герк, но принимать это не хотел. Не собирался. Он уже решил и раздал приказы. — Не буду тянуть время, — Геркулес сложил руки на груди. — Чаку я сказал только что, что каждый должен быть полезным. А тебе я скажу, что каждый должен быть на своем месте. — А я на своем, — бросил в ответ Стакер, быть может, излишне резко. — В «Танго койота». Герк помотал головой. — Это не твое место. — А что, — Пентекост чуть прищурился, — есть кому меня заменить? Герк ответил пронзительным твердым взглядом. — Мне, — безапелляционно произнес он. Пентекост вздохнул и, постояв задумчиво несколько секунд, покачал головой. — Ты не знаешь систем «Койота», — сделав легкую паузу, он продолжил: — Ты никогда не пилотировал егерь в одиночку, ты не знаешь особенностей дрифта в однопилотном егере. — Я рейнджер, — не стесняясь его перебивать, произнес Герк. — Все, что мне нужно знать на этот счет, я изучил еще в академии, а если чего-то не изучил — подскажет опыт. «Страйкер-Эврика» — тоже не первый мой егерь, Стэкс, — он подошел чуть ближе и, уперев руки в бока, с хмурой решительностью посмотрел на маршала. — Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты ведь поглощен этой своей идеей о том, что полководец в финальной битве должен идти в авангарде? Пентекост неопределенно повел взглядом по диагонали. Это Хэнсен расценил как «да». — Если я чему-то у тебя и научился, а я научился, то поверь мне на слово: не должен, — продолжил он. — Все должны быть на своем месте. И твое место — не в егере. Не потому, что ты растерял навык как рейнджер. А потому что таких навыков командира, как у тебя, нет ни у кого здесь. Теперь и Стакер, приосанившись, посмотрел на подчиненного и старого друга с пронзительностью и вызовом. — А место Чака? Где он должен теперь себя найти? Геркулес опустил взгляд, уголки его губ чуть дрогнули. Проведя рукой по лицу сверху вниз, он тяжело вздохнул и ответил: — Там, где он будет нужен. Он справится, если что. Я не учил его быть размазней. Губы Пентекоста тронула легкая улыбка. — Знаю, что справится. У него, конечно, куча комплексов и претензий к тебе, — он тихо рассмеялся. — Но он твой сын. Так что я уверен в нем. Герк печально усмехнулся в ответ. Да, он определенно не самый лучший отец. — Присмотри за ним, — произнес он, глядя на Стакера добрым печальным взглядом. — Если что.