Фактор несовместимости

Это было невыносимо… Тендо смотрел, не моргая, в глаза боли, которой никогда раньше не видел, которая была так идеально спрятана, что внутри все невольно содрогалось от осознания того, сколько сил требовалось для ее сокрытия. Это Асса прятала в себе столько лет? Это жило у нее в душе и становилось ловушкой для других пилотов? Вопросов было много, но больше всего Тендо волновал один-единственный: с ЭТИМ она сталкивалась каждый раз при подключении? Такое какого угодно человека разорвет на части… Это и разрывало. Заставляло сжимать кулаки и чувствовать на глазах соленую влагу, которой он уже давно не ощущал. Он увидел это всего один раз, все еще не веря в реальность происходящего, и оно ломало, ставило на колени, властвовало и довлело над разумом. А еще больше угнетала, раздирая душу в клочья, мысль, что это когда-то было реально. Это было с ней… И она об этом знает, она всегда знает, с чем придется столкнуться при подключении и управлении егерем, но она идет на это, идет, не отступая. И, садясь в «Страйкер» с не до конца восстановленной системой дрифта, она знала, на что идет. Но пошла… Тендо понятия не имел, как она блокировала сознание других пилотов, стирая их воспоминания. Конечно, он помнил некоторые технические детали, настройки, но он даже не знал, влияло ли это на самом деле на то, что она делает. Остальное оставалось неизученным, а изучать Ассу… все лишь радовались таким способностям, обнаруженным у нее, и старались держаться как можно дальше от ее собственного мозга. Сейчас Тендо себя почти ненавидел. За то, что не попытался разобраться в этом раньше, за то, что был слишком слаб, чтобы ее удержать, за то, что сейчас был так же бессилен, как и тогда, когда Асса стальной хваткой сдавила его шею, а потом его накрыла темнота… Держаться становилось все сложнее. Голову заполняло эмоциями, болью, страхом; он не знал, что делать. Он отчаянно держал в мыслях лишь одно — во что бы то ни стало нужно помочь ей, не позволить ей захлебнуться в жутких видениях, не позволить сойти с ума. Но… он не видел ни одного выхода. Чои понятия не имел, что делать. Это был его первый дрифт, он знал здесь все в теории, но на практике, как это нередко бывает, все оказалось совершенно не таким. Перемещаться по пространству дрифта, пропускать через себя чьи-то воспоминания, отыскивать точки, за которые сознание может зацепиться, и отпускать другие… Он даже этого не мог сделать нормально, а уж отыскать во всем этом хаосе одну одинокую душу, разбивающуюся прямо сейчас на миллионы осколков… Это казалось какой-то нереальной, запредельной задачей, и это заставляло руки опускаться… Вокруг проплывали картины — ужасающие по своей сути, воспоминания становились реальнее, чем все, что есть в этом мире. Она тоже была в них, но это был фантом из ее прошлой жизни, она снова вживалась в эту шкуру и снова проживала то, что было когда-то давно, что сломало ее, растерзав ее сознание и неумело сшив по кусочкам. Он не знал, что делать и где среди всего этого вороха ужасающих картин памяти ее искать. Он не видел ее, настоящую, ту, которую знал раньше, ту, которую узнал сейчас, в этом дрифте, и же опасался самого худшего — что она уже слилась с чудовищными воспоминаниями настолько, что они стали ее миром. Отчаяние буквально сводило Тендо с ума. Он пообещал сам себе, что сможет ей помочь, но сейчас вера в это ускользала так стремительно, как виртуальный песок из окружающего мира воспоминаний резво проносился сквозь пальцы. Мужчина опустил голову и зажмурился. — Я… — он сжал губы, застыв, внутри клокотала вся отчаянная боль, что ощущалась в таком немыслимом бессилии. — Я лишь хочу защитить ее! — что это было: последняя надежда на чудо? Он не знал, зачем выкрикнул это бездушной машине, наполняемой лишь сознанием пилота. Она не смогла бы его понять, и никогда не сможет… Но что-то изменилось. Сначала неявно, на уровне ощущений, затем Тендо начал замечать изменения и в визуальном пространстве дрифта. Мужчину одолевало странное ощущение. Он не был уверен, как это назвать, но складывалось впечатление, что и у машина после стольких взаимодействий с пилотами получила что-то вроде своего сознания. А может быть, она обрела свою… душу? Объяснение звучало в чем-то совершенно фантастически, но чувства сейчас говорили о чем-то именно таком. И Тендо хотел им поверить. Именно эта душа, существование которой казалось ему чем-то невероятным, кажется, его услышала… Марево призраков прошлого Ассы стало более туманным. На него словно наложился какой-то легкий, успокаивающий серый шум. Хаос в мыслях стал менее активным. И Тендо наконец увидел ее. Стройная, кажущаяся тонкой фигура с неровно остриженными волосами, стоящая на коленях во тьме, с опущенной головой глядящая куда-то внутрь себя. Стеклянный взгляд и побелевшие от напряжения костяшки пальцев… Он видел: воспоминания побеждали ее. Она не хотела сдаваться, она пыталась удерживать оборону даже сейчас. Но клетка памяти надежно сдвигала свои стены, и Чои не сомневался — в конце концов, она раздавит Ассу. Какой бы сильной та ни была… Сердце болезненно сжалось в груди. Как же он хотел защитить ее от этого кошмара, который только что прочувствовал сам, прочувствовал полностью, до самых сокровенных уголков души! Он понятия не имел, как нужно это делать, как это делает она, но желание было сильнее доводов разума о пользе рассуждений и знаний. Тендо просто сделал один шаг вперед, а затем стремительно рванул в темном пространстве навстречу к ней… Асса уже не чувствовала ничего, кроме боли, пожирающей ее изнутри и снаружи. Все же она оказалась слабой, она все еще была способна на эмоции, она боялась. Возможно, если бы она смогла воспитать в себе пустоту, этого бы не случилось. А теперь… Снова с этим столкнуться… Снова увидеть это, снова вернуться в прошлое, снова пережить… Ей казалось, она научилась уничтожать эмоции в зародыше, а если не удавалось уничтожить сразу — то подавлять их, пока они не рассеются, задохнувшись. Она знала, на что шла, знала, что неисправный нейроинтерфейс вытащит все-все-все из ее памяти, усилив во много раз, сделав контрастнее, выразительнее. Но она не боялась тогда, она была уверена, что выстоит, что она уже достаточно сильна и равнодушна, что сможет противостоять ужасу своего прошлого. Потому что выбора не было. Где-то там бродил еще один кайдзю, прямо сейчас он, должно быть, уничтожает города и поселки, и его нужно остановить, а «Страйкер-Эврика» — единственный егерь, что был сейчас способен это сделать. Это была ее работа, ее миссия, то, что она умела делать профессионально, то… что было ее долгом. Люди должны жить, они не заслуживают смерти от этих пришельцев. Она должна справиться со своим долгом. Но она была не в силах вырваться из плена поедающих ее душу воспоминаний, чтобы пойти на сражение. Сейчас пустоты хотелось больше всего. Она давно поняла, что пустота куда проще, она куда комфортнее, и ради этой пустоты стоит стараться подавить все, что чувствуешь или мог бы почувствовать в перспективе. Но в нее таким безумным вихрем ворвались все те ужасы, что она умело держала внутри, что вскоре стало ясно: она не смогла стать достаточно пустой. Нужно было еще сильнее приструнить свое сердце… В ней все же остались чувства, и они привели, как и ожидалось, к боли. Зато, наверное, закаты… те, что она видела с крыши Шаттердома, — они ей, пожалуй, нравились. Люди — нерациональные существа. Она тоже, ведь она человек. Некоторые живут ради таких моментов, которые дарили ей закаты… Больше ничему… и никому она не позволяла. Проблеск теплой памяти отпечатался в сознании рыжим закатным солнцем. А затем не стало ни осознания реальности, ни мыслей, ни знаний… Только боль — всепоглощающая и режущая на куски. Это ощущение продолжалось, наверное, несколько вечностей — да и существует ли время там, где, как заезженную пластинку, включают набор из некогда реальных кошмаров, лишь с каждым разом немного меняя их колорит? Край бездны, которую она ощущала всем своим естеством, уже был так близко, и шагнуть в него уже не составляло особого труда. Быть может, это и есть ее избавление, то, чего она так яростно желала? Сгореть в боли дотла и возродиться без мешающих спокойствию чувств. Спокойствие — это равнодушие, и она, пожалуй, не умеет жить лишь ради красок заката, как умеют другие. Для нее так будет… лучше. Последний отголосок эмоций — пусть. Дальше, возможно, больше не будет ничего, что способно бередить душу. Боль уничтожала все на своем пути, и сопротивления уже не было… Оставалось лишь нырнуть в поток этой боли и сжечь свою душу в нем. Лишь краем уха девушка услышала приближающиеся шаги, удивляясь тому, что у нее есть еще слух… Шаги? Это заставило насторожиться. Она вдруг неимоверно четко осознала, что прекрасно помнит, что подключалась одна. Это не был кто-то из ее прошлого, шаги были не из ее памяти, хотя, кто знает, может, это уже порождения слияния ее сознания с машиной, призраки заменившего реальность дрифта. Но все же они звучали словно «не отсюда», это был кто-то сторонний. Это понимание росло и крепло, оно было до удивления сильным и твердым. Но… кто рискнул? Внезапное непонимание, недоверие самой себе ослабило вихрь раздирающих ее воспоминаний. Как? Никто на такое не способен был, она прекрасно знала свою личную статистику. Количество сошедших с ума, получивших психологическую травму и покинувших программу… Количество самоубийц. И это с исправным дрифт-модулем и настроенным интерфейсом. Никто не мог выдержать ее сознания, очередным подтверждением тому стал этот парень, Чак Хэнсен, который недавно хотел сотрудничать и после попытки создать нейромост с ней провалялся в госпитале с нервным срывом. На всем Шаттердоме, даже более того — во всем мире не нашлось бы такого безумца, который решился бы на это. Но… Это не могло быть просто ее сознание. Шаги стали отчетливее, из марева показалась фигура. Асса медленно подняла голову, готовясь встретиться взглядом с кем-то, кто смог проникнуть в ее дрифт с машиной. И тот же момент глаза девушки расширились до предела. «Что?!» — Асса рвано выдохнула, когда до сближения осталась всего секунда, и в следующую секунду ее сердце пропустило удар… Она ошибалась. Слишком глупо и опрометчиво ошибалась. Такой безумец есть на Шаттердоме. Он был… казалось, он был рядом всегда, потому что она уже давно потеряла счет месяцам и годам, которые он провел рядом с ней. В тени, на заднем плане, куда она отодвигала в своем сознании и всех остальных людей, но следуя за ней неотступно, шаг в шаг. Он не уходил, когда она всем своим видом давала понять, что ей все равно, он защищал, когда она не раз показывала во время спаррингов, что она сильнее, а потому не нуждается в его защите. Он был тем, кто будил ее, когда ей снились кошмары. Он всегда оставался по внешнюю сторону двери, потому что она не пускала его дальше. Она все это время надеялась, что он все же уйдет. Она не хотела ничего ни к кому чувствовать, но если мысль о том, что он является хорошим человеком, можно было назвать каким-то чувством, то в ней это чувство было. Она все же закалила себя так, чтобы оставаться почти бесстрастной, а потому с трудом могла дать этой эмоции имя. Это была, наверное, благодарность и некоторое сострадание. Она знала, как это — кого-то терять. Насколько больно это может быть, и насколько выжженной пустыней становится душа потом. Потому, наверное, она не хотела, чтобы он чувствовал потерю, если ее вдруг не станет, а это было весьма вероятно, ведь она была пилотом… Он… хороший человек. Сейчас, когда эмоции снова выжгли в ней все дотла, она могла устало признать, что они все еще остаются в ней мелкими тлеющими уголками. И могла согласиться с тем, что считает этого человека хорошим. А потому — не заслуживающим страдания. В особенности по такому монстру, как она. И именно здесь ее ждало поразившее, словно гром, осознание. Она в стольком насчет него ошибалась, что точно потеряет счет своим ошибкам, если начнет считать. Она думала, что когда-нибудь он перестанет пытаться быть рядом с ней — он не перестал. Она думала, что до такого сумасшествия, как добровольный дрифт с ней, он не дойдет — но вот он, это совершенно точно он, и она знала, что он сделал это по собственному желанию, его никто бы не стал заставлять. Даже после того, как она оставила его валяться без сознания в коридоре… После всего, что он о ней слышал, после всего, что знает, после той статистики, которую он тоже видел собственными глазами! Но еще более поразительным было другое. Дрифт не закончился. Не оборвался, сознание второго пилота не исчезло. Хоть нейромост все еще не установился, Асса чувствовала присутствие чужого сознания в дрифте. Этот человек… после всего, что он видел, после всего, что прочувствовал сквозь отголоски ее памяти… Он не отвернулся. Он не ушел. Все вокруг таяло, стекая, будто краска по стеклу. Медленно, успокаивая своим мерным подрагиванием, как в старом фильме в конце изображение дрожит на экране, прежде чем исчезнуть с него. Дыхание возвращалось в норму, становилось, как обычно, спокойным и размеренным, хотя сердце продолжало стучать внутри, словно обезумевшая птица. Асса, чувствуя сильные руки, обнимающие ее, продолжала смотреть в одну точку, но уже осознанно — понимая, что все, что она видела до этого, было лишь ее воспоминаниями. Это давно уже пережито. Это в прошлом. А она находится в кабине егеря. — Ты не чудовище… — послышался шепот у самого ее уха, мужские пальцы ласково зарылись ей в волосы, перебирая пряди. — То, что произошло с тобой, чудовищно. Но твое прошлое — это не ты. Не ты… Асса несколько раз пораженно моргнула, вокруг почти отобразился внешний вид кабины «Эврики», только отсутствие на ней шлема подсказывало ей, что это все еще образы из пространства дрифта. Она не знала, что будет дальше и к чему приведет то, что произошло, но она точно знала, что должна сказать. И это было впервые за много лет до конца искренне. — Тендо Чои, — проговорила она, глядя вперед себя, в одну точку и не вырываясь из объятий. — Спасибо. Тендо, глядя на постепенно обрисовывающиеся приборы в кабине, позволил себе вздох облегчения. Ему удалось… Теперь не важно было, как. Главное, что он смог вытащить Ассу из того ужаса, в котором она могла застрять. Главное, что она не успела сломаться до конца… Это сейчас было самым важным. Он усмехнулся и аккуратно провел ладонью по спине девушки. — Здесь нужен второй пилот, детка… — он осторожно поднялся на ноги, подавая Ассе руку. — Поехали. — Нейромост инициализирован, — проговорила компьютерным голосом интеллектуальная система егеря, и теперь их окончательно выбросило из пространства, созданного дрифт-системой в качестве замены реальности. Теперь вокруг них была настоящая, реальная кабина «Страйкера-Эврики». Приборы мигали разноцветными лампочками, голографический проектор призывно переливался, ожидая взмаха руки, чтобы выпустить меню. Асса на секунду повернулась к Тендо, он уже смотрел на нее. В ее взгляде отражалось что-то неопределенное, будто бурная смесь чувств и ничего точного одновременно. Но, наверное, впервые в ее глазах Тендо видел что-то отчетливо, не в виде отблесков, почти потухших искр. В зрачках и серебристой радужке, чуть приглушенно сияющей из-за желтого стекла шлема, были чистые и живые эмоции, чувства девушки будто взрывались красками, перекрывая друг друга и закрашивая до основания ту пустоту, что была в ней столь долгое время. Мужчина чуть приподнял уголки губ в нежной улыбке, Ассой можно было любоваться бесконечно, но она тут же стала серьезной и сосредоточенной, развернувшись к приборной панели и взмахом руки вызвав меню систем егеря. — Командный пункт, говорит «Страйкер-Эврика», — произнесла она в канал связи, установленный только для связи со вспомогательным мостиком рядом со стоянкой «Страйкера». — Запрашиваем открытие ворот ангара. В наушнике у нее и у Тендо послышался коллективный вздох облегчения. — «Страйкер», это второстепенный командный пункт, — ответил женский голос. — Ох, мы уже думали, что вы не справитесь… — последовала сказанная на одном выдохе фраза после короткой паузы. Выплеснув волнение, женщина-координатор произнесла уже ровно: — Открываем воро… — она запнулась, в эфире воцарилось молчание. Прошла одна секунда, две, три… Асса не чувствовала нетерпения, однако поторопить техников стоило, ведь кайдзю все еще разгуливал по поверхности, возможно, громя города и убивая людей. — Командный пункт? — она придала своему голосу вопросительную интонацию. В ответ послышалось немного растерянно: — «Страйкер-Эврика»… На связи маршал Пентекост. Возразить ни Асса, ни Тендо не успели. — «Страйкер», это основной командный пункт, — в голосе маршала слышались слегка гневные ноты, и Тендо, не позволив прочувствовавшей его побуждение Ассе остановить его, тут же, глубоко вдохнув, уверенно и четко ответил: — Сэр, я понимаю всю ответственность и прошу… — Отставить, — перебил его маршал, заставив замолчать. — Вас бы обоих отчитать хорошенько, но этим я займусь, когда вы вернетесь. Сейчас… — он на миг сделал паузу. — Я рад, что у вас получилось, ребята, — теперь в его тоне скользила улыбка. — Свое задание вы знаете. Выдвигайтесь! — Есть, сэр! — ответили новые пилоты «Страйкера» в присущей дрифту синхронности. Впереди зажужжал механизм поднятия двери ангара. Освобожденный от креплений, предназначенных для удержания егерей в одном положении, «Страйкер» сделал первый шаг.