***
Коридор. Поворот. Лестница. Коридор. Поворот. Опять коридор. Сколько бы Нарцисса Малфой не жила в Меноре она к этому ещё совсем не привыкла. Это здание было одновременно таким родным, но загадочным, благодаря своим бесконечным коридорам. Конечно, она знала Малфой-Менор, как свои пять пальцев, но всё же её самым любимым местом был сад и теплицы с цветами. Сейчас же она шла в место абсолютно антонимичное прекрасному садику. Она шла в подземелье. Конечно, со времён Лорда их перестроили и следа от темниц там совсем не было. В основном всё внимание было приковано к портретам. Она шла вдоль небольшого коридорчика подземелий, где было прохладно. Воздух здесь был тоже необычен. Он был насквозь пропитан магией. У Нарциссы замирал дух, когда она шла вдоль представителей древнего рода Малфоев и, когда десятки (а ей порой казалось, что сотни или даже тысячи) глаз смотрели именно на неё, то хотелось скрыться от их надменных взглядов. Она прошла до конца коридора, где и должен был висеть портрет её мужа. Что было неизменно в Люциусе Малфое, так это то, что он всегда был холоден, как и сейчас цветовая гамма его портрета была выполнена в холодном тёмно-зелёном цвете, который был похож на кожу ядовитой гадюки, которая вот-вот укусит человека, насыщая его своим ядом. Вот только…не хватало Нарциссе этих глаз. Серо-голубые глаза мужа всегда светились огоньком, даже в глубокой юности… Но свет очей мужа поник после заключения в Азкабан, а в душе миссис Малфой осталось пламя глаз любимых, потому что лишь ей было известно, на что был способен её муж. Она стояла у рамы его портрета и ничего не происходило. Никто так и не появлялся. Она искренне не понимала причины, почему он так поступает с ней. Итак, развернувшись она уже собиралась уходить, как вдруг чей-то хриплый голос отвлёк её: — Цисси. Она обернулась, посмотреть, не показалось ли ей. И…нет. Не показалось. Люциус Малфой предстал перед ней, как обычно в своей чёрной мантии. Длинные светлые волосы, присущие лишь чете Малфоев, остались с ним. Но изменилось лицо… он заметно постарел. Лицо было бледным и худощавым. Морщины и синяки под глазами также присутствовали. Миссис Малфой дотронулась рукой до алюминиевой рамы картины, будто хотела вновь прикоснуться к своему супругу. — Здравствуй, Люциус, — парировала Нарцисса. — Как ты могла предать наш род, Цисси, зачем ты сблизилась с грязнокровкой Грейнджер? — фыркнул Люциус с неким прищуром и даже отвращением, смотря на свою жену. — Оставь свои предрассудки в прошлом. Сейчас совсем другое время и, думаю, настала пора понять, что порой маглорождёные становятся гораздо умнее, чем многое чистокровные семьи, — ответила миссис Малфой. — Ох, что я вижу? Нарцисса Малфой защищает грязнокровок. Тебе напомнить, как в юности мы издевались над ними? Всё ясно… такая же жалкая, как твоя сестрица. Как же низко ты пала: защищаешь её, оберегаешь, да даже позволила называть мамой, хотя она даже не твоя до… — ОНА МНЕ КАК ДОЧЬ! — слишком громко и гневно перебила его Нарцисса, а затем продолжила, не желая выслушивать поток грязи о том, какая Нарцисса Малфой отвратительная, — если ты ещё раз оскорбишь меня или Драко или её Люциус я наложу на тебя наверное Силенцио и ты знаешь, что я могу это сделать непоколебимо. Я шла к тебе, чтобы нормально поговорить с тобой, но видимо времена Лорда тебя ничему совсем не научили. Я надеялась… надеялась на твоё понимание. Да я думала, что ты так и скажешь, но даже Драко вырос из этих глупых предрассудках, а ты как маленький ребёнок талдычишь мне всю нашу супружескую жизнь о том, какой должна быть идеальная миссис Малфой. А ты когда-нибудь спрашивал, чего хочу я? Кончено нет. Ведь все эти годы, будь они прокляты. Я бегала за тобой, выполняя все твои прихоти, в ответ получая ровным счётом ничего, — железным тоном произнесла женщина. — Да потому что все чистокровные так жили, как ты не понимаешь? Ты думаешь я хотел так жить? Конечно нет. И уж поверь мне, Цисси. Я любил тебя и люблю до сих пор. Думаешь Люциус Малфой не способен на любовь. Чушь. Я полюбил тебя ещё, когда встретил. Прсото, — на этих словах он запнулся и его плечи заметно опустились, — просто отец всегда говорил, что Малфои не должны любить. А я, как глупый мальчишка влюбился, просто потому что ты была прекрасна и ты будешь прекрасной по крайней мере для меня всегда. И…пожалуйста давай закончим этот драматизм и придем к компромиссу. Она не ожидала услышать это от него. Да в его голосе был тот самый яд гадюки, но он для неё отдавался тёплом. За все годы их совместной жизни, она разочаровывалась в нём, потому что ей казалось, что она жена Люциуса Малфоя просто потому что так было нужно. Но сейчас…сейчас он был прав. Что за сопли они тут развели? Нужно искать компромисс. Тут больше выхода нет. — Я думаю на сегодня наш разговор подошёл к концу, Люциус, — свирепо глядя на него произнесла Нарцисса и тут же удались, не желая даже прощаться с ним. Ей предстояло подумать. Много о чём. Но главным объектом размышлений по прежнему оставался он. Люциус Малфой.***
Наступило воскресенье. А это значит, что сегодня тридцать первое августа и, конечно же министерский бал. Гермиона и Джинни (которая кстати и уговорила шатенку на эту затею) вчера отправились на шоппинг да и в целом приводили Грейнджер в порядок. Она побывала в салоне красоты, где из её непослушных кудрей сделали изящные локоны длинной до лопаток. И Грейнджер они очень понравились. Также парикмахеры показали ей, как с помощью магии можно выпрямлять волосы, которые тоже очень шли Гермионе. Таковым был её день. Она занялась собой, поздно вернувшись домой, так что её увидела лишь Нарцисса и очень сильно удивилась. Грейнджер рассказала ей о том, как чудесно они провели время с Джинни и миссис Малфой была искренне рада за неё, ведь в карих глазах Гермионы начинало просыпаться пламя. Сейчас же Грейнджер сидела перед зеркалом и смотрела на себя. На ней было изумрудное корсетное платье, с необычной юбкой, которая была длинная, но не слишком пышная, однако, она была обрамлена множеством блёсток, которые при повороте мерцали, а она была словно принцесса в сказочном замке. Она распустила свои волосы и сейчас красивые локоны струились до лопаток, открывая взору прекрасную спину девушки. «Запомни, Гермиона, если девушке есть, что показать, то она должна обязательно это сделать», — невольно вспомнились ей слова Джинни Уизли. Но главной темой этого вечера всё же оставалась загадочная Эмма Гилперт. Если бы не эта девушка, то она бы даже не пошла на это торжество. Ей нужно решить свою проблему как можно скорее и всё же она должна понимать, что время — это не ограниченный ресурс. В её дверь раздался стук и она на выдохе произнесла: — Входите. На пороге появилась миссис Малфой и выглядела она очень привлекательно для женщины своих лет. На ней было надето черное платье из тонкой расшитой фатиновой сетки. Приталенный поясом силуэт подчёркивал утончённость аристократки расклешенная юбка, кпрозрачные длинные рукава, ворот-стойка, молния на спине — всё это говорило об одном. Истинная леди Малфой. — О, Гермиона, дорогая, ты прекрасно выглядишь. Должно быть ты идёшь в паре с Драко, раз он выбрал галстук такого же цвета, как это чудесное платье, — мягко произнесла миссис Малфой. Гермиона чуть не поперхнулась от этой фразы, а затем ответила: — Оу, нет, это видимо вышло по случайности. — Чтож, жаль, ну я не буду мешать тебе, пойду, — на этих словах Нарцисса удалилась, но Гермиона хотела ответить, что она и вовсе ей не помешала, как миссис Малфой уже закрыла дверь. Гермионы переполняли разные чувства. Ей не хотелось светиться в обществе спустя совсем малое количество времени после её обнаружения. Но с другой стороны она понимала, что выбора у неё особо не было, ведь на кону стояла её жизнь.***
Драко Малфой спускался по лестнице для того, чтобы аппарировать в Министерство. На горизонте, дожидаясь всех, стояли два силуэта. Прекрасная женщина, одетая в чёрное платье и юноша в смокинге. Его мама и друг Тео. Они мило болтали о чём-то, пока Нарцисса не повернула голову к лестнице и не заметила Драко, а затем произнесла: — Прекрасно выглядишь, Драко. — Спасибо мама, — ответил ей блондин и поцеловал в щёчку, — ты не менее прекрасна, впрочем как и всегда. Затем он посмотрел на свои золотые часы, обрамляющие его кисть и произнёс: — А где Грейнджер уже… — Пунктуальность и умение приходить ни минутой раньше — мой конёк Малфой, — раздался голос сзади и все обернулись, увидев Гермиону Грейнджер. Первая мысль Драко была о том, что Гермиона Грейнджер сейчас просто прекрасна. Она выглядела, как лесная нимфа, спустившаяся к ним, чтобы покорить их всех своей красотой и изящностью. Она спускалась по лестнице так что ему казалось, что она училась этому годами. Но скорее всего здесь было кое-что другое. Она покорила его сердце. — Прекрасно выглядишь, Гермиона, — улыбаясь произнёс Теодор, а когда девушка спустилась к ним, то он поцеловал костяшки её пальцев, в то время, как Гермиону чуть смутил этот жест, учитывая то, что Теодор Нотт был одним из её самых близких друзей. — Ты тоже, Тео. И она не соврала. Кончено Тео был, умён и совершенно необыкновенным, но вот его красота… она помнила, что он был второй по популярности среди девочек у них… на Слизерине (всё это она узнала, благодаря сплетням Джинни). Конечно первые позиции всегда занимал тщеславный Малфой, ведь каждая девчонка мечтала побывать в его объятиях как ночью, так и днём. Но только не Гермиона. Ей важна и нужна была учёба. А все эти сплетни она пропускала мимо ушей. Сейчас же она заметила, что это уже не тот мальчик, вечно обзывающий её в коридорах, это уже повзрослевший юноша с собственным мировоззрением, которое не зависит от отца и Драко теперь не прячется за него, говоря всем, что его отец узнает обо всём происходящем. Гермиона собралась с мыслями и взглянула на Драко, который сейчас, судя по всему, был в состоянии некого смятения, потому что его взгляд задержался на одной лишь Гермионе и он не мог оторвать от неё глаз. Затем она увидела, что он чуть встряхнул головой, словно Гермиона была вымышленным персонажем в его сне, а потом Драко произнёс: — Мы уже опаздываем, друзья, прошу всех к точке аппарации. Но вот Гермиону кое-что смущало, а именно отсутствие волшебной палочки. Она повернулась к Тео и тихонько, чтоб никто не слышал сказала ему: — Тео, у меня возникла некая проблема. — Эй вы, — обратился к ним Драко, — у нас нет времени на разговоры. — Иди, Драко, мы догоним. Ничего страшного, что мы опоздаем, — ответил ему Теодор, на что Малфой лишь недовольно фыркнул и пошёл дальше. — Что случилось, Гермиона, — глядя в карте блюдца Грейнджер произнёс Нотт. — Понимаешь, дело в том, что у меня нет волшебной палочки и я понятия не имею, где она потому что… — Не продолжай, я понял тебя. Держись за меня всё будет хорошо. Я обещаю, — искренне сказал Тео, взяв Гермиону под руку и пошёл к точке аппараций. Когда они дошли до названного Ноттов пункта, то узел в животе Гермионы завязался ещё туже, чем когда она сидела и рассматривала себя в зеркале. Она так давно не аппарировала, что ей казалось, будто она — студентка Хогвартса вновь учится этому и у неё ничего не получается уже в который раз. Но теперь две вещи смогли уложиться в её голове. Во-первых Теодору Нотту можно доверять всё, что угодно, даже свою жизнь. А во-вторых после того, как её сейчас закрутит и перенесёт в Министерство Магии её жизнь изменится. Правда в какую сторону? Это будет зависеть лишь от судьбы.***
Минестерский бал — это в первую очередь танцы. Куча пар, крутящихся на танцполе и одна была лучше другой. Но когда вошла компания, где была Гермиона Грейнджер все взгляды тут же были устремлены на неё. И она ловила их на себе. Ловила и получала ощущение, будто она преступника из какого-нибудь маггловского криминального фильма, совершившая кражу и прятавшаяся долгие годы. — Ох, мисс Грейнджер, — услышала она голос справа, а повернувшись увидела Кингсли Бурвестра, — ну чтож с возвращением так сказать, — просиял Кингсли в абсолютно неловкой улыбке, а затем поспешил удалиться. Вот только Гермионе от этих слов было отнюдь неловко. Она даже не успела ничего сказать в ответ, потому что была ошеломлена происходящим. Казалось, слова Кингсли до сих пор эхом отдавались в её ушах, а мир вокруг замер. Когда Кингсли произносил эти слова весь зал погрузился в тишину и все пытались расслышать, что же такого сказал ей сам министр магии. А когда он отдалился, то всё вокруг вновь приобрело живность, снова эти разговоры, взгляды, танцы — все зажили по новому. Теодор жестом руки показал Драко и Гермионе, чтобы они отошли ненадолго. Придя в уголок, находящийся в конце зала и спрятанный за высокими орнаментными колоннами, Теодор наконец произнёс: — Эмма, как я узнал, пока ты Гермиона была в ступоре, сейчас вон там, танцует в чёрном платье, — с этими словами Теодор аккуратно указал им на юную леди. Действительно Эмма была сейчас бесподобна. Она так легко кружилась по паркету, словно училась этому всю жизнь и сейчас проходит практику. Вот она сделала поворот и какой-то молодой человек закружил её. Что уж было говорить о прекрасном наряде девушки. Чёрное платье струилось по её фигуре, а квадратный вырез лишь подчёркивал красивые изгибы ключиц девушки.Она была шатенкой с прямыми волосами, которые сейчас были собраны в низкий, пучок, а передние пряди обрамляли её лицо. — Ладно, вы ребята пока постойте тут, а я кое-что придумал, — произнёс Теодор и поспешил на паркет, оставляя недоумевающих Драко и Гермиону вместе. Теодор пробрался сквозь крутящихся пар и (на его удивление) настало время сменить партнёра по танцам. Тогда он перехватил крутящуюся Эмму и её партнёр одобрительно ему кивнул (чему Теодор также удивился). — Добрый вечер, Эмма, — сказал Теодор, кружа очаровательную девушку в танце. — Добрый вечер, мистер Нотт, если я не ошибаюсь, — мягко произнесла Гилперт, улыбаясь юноше. — Ох, что вы зовите меня просто Тео. И давайте на ты, ведь всё же мы ровесники, — парировал Нотт. — Оу, отлично. Кстати вы…ты отлично танцуешь. Теодор был в шоке, насколько мила и очаровательна сейчас эта девушка. Да, она была полукровкой, но вся её изящность и красота, будто имели корни из какого-нибудь древнего магического рода. Да, её мать была леди, но ведь всю сознательную жизнь она прожила со своей тётей, в маггловском мире. — Спасибо большое. Ты тоже кстати просто великолепно танцуешь. Когда последний раз Теодор Нотт так искренне говорил девушке комплимент. Когда пламя внутри него вновь начнёт разгораться? Пока он не знал. Но Тео всё же искренне верил в то, что однажды прекрасная девчушка сумеет покорить сердце, давно познавшее, что такое боль. Боль от смерти матери. И боль от предательства возлюбленной. «Счастье и любовь, Тео, понятия разные, но и то и другое мы можем найти, даже не подозревая, что оно где-то рядом» — эхом в голове отдавались слова мамы. Но мало того, что он не нашёл пока своё счастье, так он и не знал вообще, что это такое. Может быть жизнь его ещё многому научит. И счастью быть в том числе.***
Тишина. Она так давит и режет слух, что порой тебе кажется, уж лучше ты отрежешь себе уши, чем вот так стоять с ним и просто молчать. Мысли. В голове их как всегда куча, как будто это огромный клубок, который спутал хитрый кот и сейчас он, как и Гермиона в данную секунду, не решались ничего делать, кроме как столбом стоять, пялясь на Тео и Эмму, видя боковым зрением его профиль. Чувства. Что её сейчас переполняло? Она сама не могла понять. Это какое-то неизвестное ей пока что чувство. Тревожность в перемешку с гневом на себя и на Малфоя, радость за то, что она наконец-то выбралась в люди и абстрагировалась к обществу, а также капелька волнения, потому что она всё ещё оставалась главным предметом обсуждения (а для некоторых и осуждения) этого бала. Дыхание. Когда Тео просто ушёл, ей казалось она забыла всё: как говорить, как двигаться и как дышать тоже. Воздух, будто резким хлопком выбило из лёгких и ей казалось, что она сейчас потеряет сознание прямо здесь. Всё это было просто сумасшествием. Её жизнь была сумасшествием. Она знала это. Но пока что не понимала. Не понимала, потому что был рядом он. Не понимала, потому что она стояла с ним. Никогда ещё их совместное молчание не казалось ей столь долгим и сколько бы раз она не говорила себе начать этот разговор, то каждый раз всё шло коту под хвост, словно её сознание сейчас блуждало по гигантскому лабиринту, но каждый раз натыкалось на тупик, начиная эту бестолковую игру с самого начала. Спасение. Вот что она почувствовала, когда увидела, как Тео и Эмма идут к ним. Воздух вновь вернулся в лёгкие и для неё открылось такое нужное сейчас второе дыхание. — Добрый вечер, мисс Грейнджер. С возвращением в мир магии! — просияла девушка. Отчаяние. Вот что она чувствовала на этих словах. Все были так рады её возвращению, но никто не понимал (и даже не желал знать подробностей), где была героиня войны. Словно для них это стало привычно. Действительно ведь каждый же день пропадают люди, а потом неожиданно возвращаются. Но что она хотела чувствовать? Ничего. Сейчас ей бы хотелось, чтобы все люди забыли, кто она. Гермионе отнюдь не нравилось такое чрезмерное внимание к себе. Потому что в нём чувствовалось только фальш. Но Грейнджер ценила искренность в людях. Да, в школе она пользовалась вниманием других и каждый знал, кто такая Гермиона Грейнджер. Но что о ней говорили в первую очередь? Грязнокровка? Заучка? Уродина? Нет. В первую очередь она была подружкой великого Гарри Поттера. И вот опять. Даже эти слова сочились фальшью. Все завидовали ей. Говорили, что повезло. Но люди никогда не узнают обратную сторону медали. Потому что они слишком глупы и наивны для этого. Да и впрочем, зачем им это знать. — Добрый вечер, Эмма. Давайте перейдём на ты, всё же мы одного возраста, — проговорила Гермиона и Эмма ей очаровательно улыбнулась. Ещё одной уникальной чертой Гермионы Грейнджер было распознавать людей с первого взгляда. И как ни странно она всегда попадала прямо в точку. Она не ошиблась ни в Гарри, ни в Роне, ни в Нарциссе, ни в Тео, так теперь она поняла, что Эмма Гилперт будет для них не только ключом к разгадке тайны сумасшедших Эдварда и Джин, но и верной подругой и рукой помощи для самой Гермионы. — Прошу прощения, Эмма, Драко Малфой, — представился блондин и тут же поцеловал кисть Гилперт, чего та явно не ожидала. «Аристократ херов» — недовольно про себя пробурчала Гермиона и тут же отогнала мысли о Малфое. — Теодор сказал, что вы все здесь по делу срочной важности. Так…что за дело… — О, я предлагаю дождаться Нарциссы и всем вместе где-нибудь в тихом месте обсудить то, ради чего, буду откровенной, мы с ребятами сюда пришли, — сказала Гермиона и на этом моменте заиграла музыка для медленного танца (чему все удивились, ведь это был не вальс, который играл уже очень много раз). — Могу ли я пригласить на танец вас, мисс Гилперт, — вежливо предложил Теодор и подал Эмме руку, которую та с вежливой улыбкой на губах приняла и они посмешили удалится в толпу танцующих пар. Тишина. Опять тишина. Тишина, от которой ей хотелось скрыться. Тишина, от которой кровь застывала где-то глубоко в барабанных перепонках. Тишина, которая давила сверху, будто она находится под тяжёлым железным компрессором. Тишина была такой. Потому что она была сейчас между них двоих. Никто не решался её нарушить, будто за это тебя приговаривались к поцелую дементора. Но Драко уже несколько раз выносил для себя приговор более жестокий и поэтому он произнёс: — Не желаете ли оказать мне честь и потанцевать со мной мисс Грейнджер? И ей снова не хватает воздуха, будто она на дне океана. Тонет. Но он видимо решает её спасти. Потому что, когда он протягивает к ней руку, а она соглашается, то все правила уничтожаются к чертям собачьим. И вот они в центре. Слишком близко. Их обоих манит друг другу. Но они такие разные, как север и юг, как день и ночь. И пожалуй тут можно много приводить антонимов, но главное, что сейчас есть они. Малфой и Грейнджер. Запретный плод сладок — говорят люди. Они это поняли, потому что находясь сейчас так близко друг к другу им кажется, что воздух сгущается и нет никого кроме них. Но что станет завтра? Опять неизвестно. Неизвестность уже не пугает ни того, ни другого. Потому что они готовы бороться. Потому что они гриффиндорка и слизеринец. Потому что они Малфой и Грейнджер.***
Пальцы обжигает от непривычного ощущения и кожу обдаёт жаром от близости тела малознакомой девушки. Он так долго не чувствовал этого жжения внутри. И наконец-то у Тео появилась эта возможность. Может в этот раз ему повезёт больше? Он прокручивает эту мысль, но пока не знает к чему она. Мелодия заканчивается и они уходят к их прежнему местоположению, встречая там Драко, Гермиону и Нарциссу. — Добрый вечер, миссис Малфой, рада с вами встрече, — говорит Гилперт и вновь улыбается миссис Малфой. — Ох, добрый вечер, Эмма, могу я сразу на ты? — дружелюбно спрашивает Нарцисса. — Да, конечно, — отвечает ей Эмма и они отправляются на выход из здания.***
Малфой-Менор идеальное место для важнейших обсуждений и принятия решения решают они все вместе. Итак теперь в их компании появляется новый человек в лице Эммы Гилперт. Когда они раскрывают тайну Гермионы, Эмма ужасается происходящим, понимая, что нити судьбы Грейнджер и её матери чем-то схожи между собой. Они стали жертвами. Жертвами своих родителей. Жертвами мести. Жертвами дурацкого зелья. И если мать ей спасти не удалось, то себе в данную секунду, что героиню войны ей спасти удастся. Настало время не Гермионе Грейнджер спасать весь мир, а миру помогать спасти Гермиону Грейнджер. — Ладно, я поняла вас, ребята. Обещаю, что займусь поисками нужного вам противоядия с завтрашнего дня, — сказала Эмма, дослушав до конца всю историю. — Я думаю Тео не откажется тебе помочь Эмма, — воскликнул вдруг Драко за что получил от Теодора взгляд, говорящий «Ты что делаешь, кретин» на что блондин лишь ухмыльнулся. — А… эм… да, кончено. Я работаю до семи, но иногда если ничего срочного нет, то ухожу в пол шестого и тогда, где мы будем встречаться? — спросил девушку Теодор. — У меня есть ещё кое-какая идея. Возможно Блейз и Софа присоединятся к вам. Думаю, оно не откажутся, — проговорила Грейнджер. — Я сам займусь этими двумя, — произнёс Теодор вслед за Гермионой. — Отлично, так где место… — Однозначно особняк Ноттов, но да я помню, что изначально мы должны осмотреть твои книги, Эмма, но об этом мы уже с тобой позже договоримся, — произнёс Теодор, деловито смотря на Гилперт. — Отлично, а сейчас я думаю нам всем нужно идти спать, день был сумасшедшим. Надеюсь Тео, ты как истинный джентельмен проводишь мисс Гилперт до её дома, — вежливо сказала Нарцисса. — О, да, несомненно, миссис Малфой. Всё же манеры аристократа во мне всё ещё остались, — с усмешкой произнёс Тео. Пожелав всем спокойной ночи, Тео и Эмма поспешили удалиться из Малфой-Менора. — Что ж, ребята, нам с вами тоже неплохо было бы выспаться и завтра хорошенько отдохнуть. Так что всем спокойной ночи, — несколько уставше произнесла миссис Малфой. — Спокойной ночи, мама, — сказал Драко, встав и отодвинув Нарциссе стул, а затем поцеловал её в щёчку после чего леди Малфой ушла из гостиной. Опять тишина. Почему она так часто возникает между ними двоими. Ну и кто в этот раз окажется преступником. Для себя Гермиона уже решила, что именно в этот раз она переступит черту дозволенного, ведь их с Нарциссой маленький план (который они составили вчераза завтраком) должен быть воплощён в реальность. — Малфой, кхм…во сколько завтра ты будешь свободен? -неловко спросила она. — Завтра после обеда, я буду дома. А к чему такой вопрос? — поинтересовался Драко и высоко поднял брови. — Просто понимаешь, мне нужно немного так скажем практики на тренировках в дуэли с тобой, потому что насколько бы ты мне не противен я всё равно признаю, что дуэлянт ты может быть и неплохой. Да и я давно не чувствовал палочку в моих руках, если ты понимаешь, о чём я, — закончила Грейнджер и Малфой утвердительно кивнул. — Что ж…раз так, то… стоп только что Гермиона Грейнджер сказала, что я неплохой дуэлянт. Когда там по прогнозу снег пойдёт? — усмехаясь говорит блондин. — Малфой, когда тебе задают вопрос, ты можешь просто взять и ответить, а не ходить вокруг да около. Тем более вопрос тебе был задан конкретный, — возведя глаза к потолку величественной гостиной произнесла Гермиона на выдохе. — Ой, Грейнджер, не учи ме… — Да или нет, Малфой я жду. — Ты прямо как… — Да или нет, — абсолютно спокойно повторила Гермиона. Она также недавно отметила, что её спокойный тон в спорах дико раздражал людей. И правда что. Если смотреть сейчас на еле заметный румянец, покрывавший бленду кожу щеки Малфоя, то она уже знала, что победила. «Мерлин, он ведь совсем как ребёнок» — думала она про себя. Но в этом и заключались мужчины среди Малфоев — похоже в их стиле было вести себя, как дети. — Да! Довольна? — прорычал Драко, разъярённо смотря прямо на Грейнджер. — Ваш ответ меня вполне устраивает, мистер Малфой, хороших снов. И ушла. Оставив последнее слово за собой, потому что не дала ему ничего сказать. «С каких это пор Грейнджер стала превосходите его в их перепалках» — неожиданно спросил он сам себя. Ответ никак не приходил в голову. Да она уже совсем не та заучка и не та пленница родителей. За эти дни отдыха она заметно похорошела и приобрела поистине элегантные, женские черты. И теперь она (как заметил Драко) ловила на себе достаточно много взглядов мужчин, но Малфой видел, чего они хотят от неё. Быстро отогнав от себя эти мысли, он ушёл в свою комнату. И всё же нужно было признать, что Гермиона Грейнджер это новый частый гость в его голове. Но больше всего его удивляло её внезапное появление. Она залезла в его голову, будто постучалась в офисную дверь без стука, и как надоедливый работник его компании не хотела вылезать оттуда, отнимая его время на мысли про что-то более важное. Почему он согласился на дуэль с ней? Да поначалу он хотел отказаться, но как отказать ей? Когда она просит тебя таким тоном, будто отказавшись ты потеряешь всё. Но он, как дурак, повёлся на уловку девушки. Но что он потеряет? А может быть наоборот он что-то найдёт?***
Заклинание. Луч. Удар. Ещё раз и ещё и ещё. Это ощущение палочки в руках доставляло ей чрезмерное удовольствие. Пускай сейчас это даже не её палочка, а Нарциссы, ей уже всё равно, ведь пальцы обжигало при прикосновении к древку, пульс учащался, а сердце, казалось, сейчас выпрыгнет из грудной клетки от счастья. Но вот была ещё одна вещь, которая её удивляла больше всего. Малфой был непросто «неплохим» дуэлянтом. Он был мастером своего дела, который, как ей сейчас казалось, боролся с самого детства. А может быть так и есть. Кроме того, она отметила про себя, что Драко сейчас чертовски похож на Снейпа. Когда он ворвался в специальный тренировочный зал Малфой-Менора, то он был одет в обычную чёрную мантию, которая подчёркивала его изящность в каждом шаге, движении, повороте. Даже сейчас, насылая на неё одно за другим заклинания он был чертовски красив и это трудно было не заметить. Теперь-то она поняла, почему он был Слизеринским Принцем и пользовался огромной популярностью среди всех девочек Хогвартса. — Слабовато, Грейнджер. Ну чего ты столбом встала противник не будет ждать, он будет действовать, — воскликнул Драко, прервавшись. — Ну же, что ты, как слабачка, неужели ты и правда лишь заучка, но абсолютный ноль в практике, — вновь начиная атаковать продолжил Драко. — Давай, Грейнджер, оторвись на мне. Представь, что я это…они. Эдвард и Джин. Ну же неужели ты настолько слабая? — в который раз тараторил Драко. — Да как ты…мерзкий хорёк, — гневно воскликнула Гермиона, а затем добавила, -Экспелярмус! Она представила. И это помогло. Конечно он далеко не они, но наше воображение иногда слишком хорошо знает нас и может находить контакт с нашими эмоциями. Именно поэтому всё, что она сейчас чувствовала было лишь гнев. Она насылала на него заклятия одна за другим так, чтобы он еле успел отбиваться. И кажется, что это срабатывало. Ей было хорошо от ощущения того, что все накипевшие внутри эмоции сейчас выползали наружу. — Эй. Протего! Остановись! — уже кричал Драко. — Ступефай! — сейчас она была, как дьявол. Её лицо было красным, а зрачки настолько помутнели, что она была похожа на его безумную тётку. Он понял, что Грейнджер лучше не злить. — Протего! И тогда она решилась. Никогда она ещё не делала так. Но нужно поверить в чудо и провести проверить. Мысленно она произнесла про себя «Экспелярмус», а затем добавила «Редукто». Затем, перехватив его палочку и победно, посмотрев на него, уже лежащего у стены и изнывающего, уголок её губ победно дёрнулся. Произошло чудо. Просто потому что она поверила. Поверила в себя и в свои силы. И у неё получилось. Кто сказал, что с первого раза у тебя ничего не получится. Тот либо дурак, либо слабак. Но Гермиона Грейнджер не относилась ни к тем, ноу другим. — Я жду своих извинений за сломанное ребро, Грейнджер, — пробурчал Малфой, тяжело встав на ноги и хватаясь за больное место. — Жди сколько влезет, Малфой, нос я тебе уже ломала, теперь и рёбра в моём запасе и если понадобится, сломаю тебе что-нибудь ещё. Главное по-хорошему меня попросить, знаешь? — ухмыляясь и крутя палочку меж пальцев сказала Грейнджер. — Что слова о них задели душу бедной Гермионы Грейнджер? — и он понял. Понял, что эти слова были лишними, потому что её кровь вмиг отхлынула от лица. Пальцы свободной руки сжались в кулаки так, что ногти наверняка сейчас оставят отнюдь неприятные следы на ладонях. Глаза. Мерлин, её глаза сейчас выглядели совершенно по-другому. Они были чёрные, как ночь, а где-то глубоко в них плясали черти безумия. И от этого хотелось уползти назад. Но факт того, что перед ним сейчас стоит Гермиона Грейнджер успокаивал и пугал одновременно. — Хочешь сломаю тебе ещё одно ребро или сам всё поймёшь, — медленно, растягивая слова сказала говорила Гермиона, пожирая обезумевшими глазами Драко. — Да по… — Ещё хоть слово о них и ты бывший, омерзительный Пожиратель Смерти будешь гореть в моём собственном аду. А тебе ой как там не понравится, что уже не спрячешься за спиной своего не менее мерзкого папаши! — слишком гневно выпалила Гермиона. — Что ты, чёрт возьми, себе позволяешь? — ошеломлённо спросил Драко, отходя от слишком оскорбительной триады Грейнджер. — Указываешь мне на моё место, Малфой? Что сам забыл, что когда-то был мерзким По… — Закрой рот. У каждого из нас есть свои шрамы, ты не знаешь, что мне пришлось пережить, — глядя куда-то в сторону сказал юноша. — Да неужели? Опомнился? — Да, опомнился. Быть пожирателем, когда ты хочешь чтоб все выжили — это уже смертный приговор. Но я выжил. Ты не знаешь, что здесь было, пока вы бегали по всей стране. К тому же отец и он… они… — Ах боишься произносить его имя, так что же смогло тебя так испугать… Драко уверенно подошёл к какому-то шкафу, а затем дёрнул ручку на себя, предоставив Гермионе обзор маленьких баночек. Она увидела в них бледно синее свечение. Тут же она поняла, что это такое. Воспоминания. Он хранил свои воспоминания здесь. Но вот какими они были. Судя по всему самыми жуткими в его жизни. Больше всего пугало одно. Их было много. Драко на одних пятках развернулся к Гермионе и сказал: — Пойдём, Грейнджер, пора тебе кое-что узнать о мерзком Пожирателе смерти Драко Малфое, — повторив её же слова парировал Драко, а затем, храмая от травмы, нанесённой Гермионой, пошёл вверх по ближайшей лестнице.***
Воспоминания Драко Малфоя от 8 февраля 1998 года. Темнота. Спорость. Холод. От ощущений мерзости хочется спрятаться. Хочется спрятаться ещё и от всех, в большей степени от этой мерзкой войны. Он перестал понимать, зачем Реддлу нужно было воевать? Ради жажды мести? Для того, чтобы показать, насколько жалкие эти грязнокровки? Если бы Драко был смелым, то с уверенностью, глядя в его лицо мог бы сказать, что иногда грязнокровки оказываются умнее целого рода чистокровных. От глубоких размышлений его отвлёк стук в дверь. Он уже знал кто это. Он знал, зачем Люциус Малфой пришёл к нему. — Лорд ждёт тебя внизу, — со сталью в голосе и в глазах сказал Малфой-старший. Драко встал и отправился вниз, но Люциус всё ещё стоял в дверном проходе. Когда сын подошёл к нему, то он схватил его за ворот рубашки и прошипел, глядя в лицо: — Веди себя вежливо, сын, иначе на кону смерть всей нашей семьи. Позволишь хоть раз нагрубить ему тебя уничтожит не только он, но и я присоединюсь к этому зрелищу. — Иди к чёрту, — яростно ответил Драко и вырвался из отцовской хватки, зашагав вниз по лестнице мрачного Малфой-Менора. С каждым его шагом чувствовался мороз по коже. Мурашки облепили всё его тело и пульс учащался. Сейчас ему и вправду хотелось залезть глубоко под землю лишь бы не видеть это змееподобное чудовище. Когда она окончательно достиг низа лестницы, то увидел Нагайну, вечно волочащуюся у ног Воландеморта. Как ему только было приятно находиться рядом со своим омерзительным животным? Действительно, ведь Воландеморт и сам на половину был животным. — Драко, — растягивает слова Том, при этом ещё и шипя, как будто он окончательно превратится в змею, -проходи с-с-егодня для тебя ос-с-обое задание. И Драко вновь страшно. «Страх-это не черта Малфоев» — говорит ему когда-то отец. И он прячет свои эмоции за маской абсолютного холода. Он идёт и его лицо не выражает ровным счётом ничего. Все его мускулы словно айсберг, только вот он показывает лишь наружную его часть. То, что находится под водой должно оставаться только внутри него. Они прошли в подземелье, где как казалось Драко было ещё мрачнее обычного. Шли они в абсолютной тишине, но Драко уже догадывался, что ему предстоит. Пытки. Очередное испытание в его жизни. Но ему так всё надоело. От этого хочется спрятаться далеко и надолго. От этих ощущений страха и боли. Когда грозили смертью матери, когда ему грозили собственной смертью. Пытки были его личным адом. Внутри тебя словно распирает от боли, хочется вырвать себе голову, лишь бы не слышать этих криков. Он не разу не пытал никого. Он не хотел этого. Не хотел он и войны в том числе. Но здесь твоё хочу никому не нужно. Здесь есть слово надо. Надо бороться. Надо рвать себя на части ради семьи. Семья. Какое странное и отдалённое слово это для него. Но самое страшное было лишь впереди, потому что в камере он увидел женщину и грудного ребёнка на руках.***
Наше время. На этом его воспоминания оборвались. Оно вынырнули из омута памяти и он подошёл к окну расставив широко руки, будто сейчас он начнёт рыдать с неистовой силой, как на шестом курсе в туалете для девочек. — Что было дальше? — ледяным тоном спросила его Грейнджер. — Что было дальше? Хочешь знать?! Этот ублюдок наложил на меня Империо и они были единственными, кого я пытал. Почему он наложил на меня Империо? Моя рука дрожала очень сильно и я уже опускал палочку. Я до последнего боролся против заклятия, но нихера не вышло. Я ненавидела себя. Я видел их кровь на том кафеле, видел их безжизненные лица. Я тоже, Грейнджер, я тоже…видел ужасы. Не ты одна, — со стеклянными глазами произнёс Драко и они разошлись. Ей было жаль. Нет, хотя… Жалость-это самое худшее чувство на планете. Она искренне сочувствовала ему. Сделав глубокий вздох, она подумала о том, что этих воспоминаний было, судя по заполненному шкафу, слишком много. Но зачем их хранить? Это напоминание о том, насколько это больно — быть Пожирателем Смерти, когда ты этого совсем не хочешь? Или может быть это просто твоя душевная боль, к которой ты и так привык. В любом случае ей этого не понять. Внутри неё сейчас была тишина. Она молчала и лишь одна мысль крутилась в голове. Драко Малфой достоин любви и счастья, а не дурацкого клейма ПСа, оставленного ему от его же прошлого.***
Так прошли очередные четыре дня в жизни Гермионы Грейнджер. Тео и Эмма искали информацию, но пока успехом это не увенчалось. За эти четыре дня она поняла, что спорить с Малфоем уже стало их хобби. Они постоянно ссорились, даже при Нарциссе, которая с еле различимой ноткой боли в глазах смотрела на их вечные препирательства. Кончено, каждый из них не опускался до оскорблений, но вот переходили ли они черту дозволенного в их спорах это нужно спросить у них самих, потому что каждый из нас чертит эту линию, опираясь на свои предрассудки, воспитание и конечно же мировоззрение. Это был вечер пятницы и они вновь молчали. Уже не спорили, потому что сил не было. Тишина для обоих сейчас казалось просто бальзамом на душу. Они устали. Просто все устали и всё осточертело. Гермиону доставали журналисты с глупыми вопросами о странном исчезновении. Но выход нашёлся. Они наложили дополнительные заклинания на защиту Менора и теперь найти это место было слишком трудно. Однако, среди всей этой неразберихи нашлись и свои преимущества. Кингсли Бурвестр предложил ей некую (как он назвал) «подпольную деятельность» в виде решения некоторых дел с иностранными магическими государствами. Она сидела и разбирала документы, внимательно читая условия каждой из сделок. Отдельно она выписывала все плюсы и минусы того или иного договора о сотрудничестве. Вообщем, скучать ей точно не пришлось и Кингсли не только морально, но и материально поблагодарил её, а она сказала, что ей очень понравилось этим заниматься и, что она с удовольствием продолжит это дело, при условии, что будет находится в Меноре. Она ожидала, что Кингсли сейчас наотрез ей откажет, сказав, что все важные дела решаются в Министерстве и только. Но, на её удивление, он сказал, что всё прекрасно понимает и они продолжат сотрудничать в прежнем режиме. Ошеломлённая Гермиона была несказанно рада этому, ведь это не только возможность хорошенько подзаработать (а Бурвестр платил ей далеко не мало), но и попрактиковались себя в роли будущего Министра Магии. Да, она всё ещё стремилась на этот пост, да и выборы состоятся уже следующим летом. Но пока у неё есть одна маленькая проблема, требующая больших нервов и затрат. И решение этой проблемы было слишком трудным. Не по силам даже десяти людям, которые до этого спасали мир от армии Воландеморта. Теперь же, они не могут спасти одну единственную Грейнджер, от своих же родителей. Но их всех объединяет одно. Они команда и должны уметь работать в ней. Несмотря на все ссоры каждый из них помнит это. Она обратила внимание на четырёх людей, вышедших из камина. Теодор, Эмма, Блейз и Софа, которые сейчас держались за руки, искав спасение не в этом без того проблемном мире, а в друг друге. Вот он — идеал отношений. Они слишком сильно любили друг друга и Гермиона поняла это, когда Дарклинг навещала её, обсуждая последние новости за чашкой чая (а иногда и за бокалом красного вина). Гермионе очень нравилась Софа. Она умела вовремя пошутить, дать совет и быть настоящим другом. Но также она отмечала хитрый характер девушки и её умение дерзить, говоря всем, что она выше всех споров и сплетен о магическом обществе и точка. Нет, у неё не была завышенная самооценка, просто все разговоры были вмиг прекращены самой же девушкой. Кроме того, Гермиона отмечала, что мисс Дарклинг умеет говорить правду в чистом виде и если у человека какие-то проблемы лично с ней или он её, откровенно говоря, раздражал своим присутствием и характером, то она тут же говорила ему об этом в лицо. И Блейз был отличным парнем для неё. Очень остроумный и тактичный, прямо само дополнение для Софы. Он защищал её если кто-то посмеет хоть как-то обидеть его девушку — это коснётся и Забини тоже. Мало того, его мать была знакома с Софой и души не чаяла в этой юной леди. Она приглашала её к себе в особняк выпивала с ней, хвасталась очередным романом с каким-нибудь там миллиардером и рассказывала о своей жизни. Блейзу нравились такие тёплые отношения между его матерью и девушкой. Поэтому даже сейчас взглянув на свою спутницу он всё ещё чувствовал бабочек в животе, как при первом их поцелуе, который он никогда не забудет. Тот поцелуй под дождём он был наполнен…искренних чувств, сопереживания, сострадания и тогда они поняли, что нужны друг другу, как элементарный глоток воздуха. Она нужна ему всегда и даже сейчас, когда они уже стоят в центре гостиной Малфой-Менора и Эмма произносит: — У нас к вам новость. Они переглядываются, ловят во взгляде друг друга искреннюю поддержку. Их глаза говорят всё за них и в них можно прочитать отчётливое «Я тебя люблю». — Мы нашли то, что нужно, — продолжает мисс Гилперт сразу же готовясь к объяснительной речи и при этом ловя на себе вопросительный взгляд почти всех членов данного общества, — противоядие есть. Но вот ингредиенты…оно не из простых…но это ничего мы найдём, главное, что оно есть. — Хорошо, тогда дай мне почитать об этом и я буду потихоньку проводить обряд, — самостоятельно геройствует Гермиона. — Ты дура, Грейнджер, или прикидываешься. Мы тут сейчас сидим ради чего? — возмущается Малфой. — Ох, глядите, что голосок просеком впервые за сегодня. А ты можешь меня хоть раз не оскорблять? — вопросительно вскидывает брови Гермиона. — Воу, да от них прямо искрит, — сквозь спор молодых людей шепчет Блейз Софа на ухо. — Да, Мерлин, они как дети малые. Я думаю у них давно не было секса, а сейчас они нашли друг друга и просто срываются постоянно, не зная сами чего хотят, — возмущается девушка, чувствуя руку мулата на своей талии. — А ты то сама знаешь, чего хочешь, — мурлыкает Забини и чувствительную кожу вокруг уха Софы обдаёт жаром. — Да, чтоб ты оставил свой флирт на другое время суток и был серьёзным, ведь на кону жизнь Гермионы, — объясняется с ним брюнетка. — Я сейчас… — Закроешь свой ротик, — заканчивает за него девушка. — Ауч! Женщина, хватит меня затыкать, — возражает Забини. — Я прекращу это делать тогда, когда мне это надоест, Блейз, пойми, ты иногда совсем невыносим. — Но ведь за это ты меня и любишь, Софа? Она возводит глаза к небу и в умоляющем жесть говорит: — Природа, подари моему чудесному молодому человеку мозги. Иначе я уже начинаю думать, что там не серое вещество, а огневиски. — Эй, — сердиться на девушку Блейз. — Я в следующий раз буду приносить тебе красный магловский скотч, чтобы держать твой рот на замке. — А почему красный? — Потому что это цвет моей любимой помады. Вырежем тебе губки и будешь у нас очаровашкой, — смеётся девушка. В этом и состояло счастье в отношениях Софы и Блейза. Сейчас они даже не замечали, что позади них сильно ссорились Малфой и Грейнджер, словно герои какой-нибудь сопливой магловской мелодрамы. Они даже не заметили, как Тео, Драко и Гермиона куда-то ушли. Всё же между Драко и Грейнджер что-то происходило. Отрицать это было бесполезно. Просто потому что Софа Дарклинг видела этих двоих насквозь.***
Дверь за Тео захлопнулась и она увидела его раскрасневшееся лицо. Впервые. Впервые он был так зол. Зол на них обоих. Но она же не виновата в том, что Драко Малфой такой кретин, правильно? Затем Тео всё же гневно высказал: — Буду краток. Слушайте, мне плевать что вы каждый день, как кошка с собакой не можете поделить ничего. Грейнджер, ну хоть ты очнись твоя жизнь на грани, ты ходишь по лезвию ножа, ссорясь с этим хорьком, оставляя в своих воспоминаниях только ваши перепалки? Нет, Гермиона, таким образом ты дашь им одержать победу над собой. Но мы то помним, что ты далеко не за это борешься. Прекращайте весь этот цирк ребята, я серьёзно, — с этими словами Теодор поспешил оставить их двоих, видимо для откровенного разговора. Но он так и не состоялся, потому что следующие слова Драко не менее шокировали Гермиону. — Серьёзно, Грейнджер, мне это тоже надоело таким образом ты погубишь себя, оставшись такой же никчёмной, как и твои родители. В голове Гермионы будто произошёл какой-то щелчок. Он опять задел эту тему немного не в том месте не в то время. И он понял это, потому что её глаза обезумели. Конечно, не так сильно, как четыре дня назад, но всё же выглядела она, как хищник, выжидающий свою жертву, чтобы наконец полакомиться ей. Вот только он уже ушёл. Нет, не струсил. Просто им обоим нужно подумать, а к обсуждениям они в нормальном настроении вернуться завтра. Главное сейчас — соблюдать спокойствие.***
— Да брось, я думаю, они уже нашли сраное противоядие и сейчас идут на нашем поводке, — сказала кудрявая женщина со стеклянным бокалом белого вина в руке. — Как ей удалось сбежать? — спросил мужчина уже совсем не в отрезвил состоянии. — А ты думаешь у того старикашки были такие честные глаза. Ах, милый, ты совсем не умеешь различать людей, — произнесла женщина, дотронувшись до своего любимого. — Ну и какие наши действия дальше, — окликнул из третий голос, как бы напоминая о своём присутствии здесь. — Ты забыл, что я тебе говорил, друг? — переспросил мужчина оторвавшись от ласк жены. — У нас нет действий, у нас есть цели, которые мы достигаем, а она лишь мелкая противная букашка, которая мешается нам со своей кучкой, которые она называла друзьями, — ответила за него женщина. В жизни этой женщины было много целей, но мысленно она понимала, что выбрала правильный путь для себя. Но чем это закончится в этот раз? Сладким вкусом победы или же горьким поражением, получив которое она будет гореть в огне бесконечно ада. И она понимала, что ей в любом случае нужно победить. Потому что из ада её уже не достанет никто.