***
— Не в этот раз, Лестрейндж, — сказала Гермиона, вдыхая аромат сырости Малфой-Менора и оглядывая всё то же помещение. Её сны, словно клон друг друга, ничего не меняется и от этого хочется уже никогда не засыпать, потому что её сны — они для Гермионы нежданные гости, но уже по заранее написанному сценарию в них всё продумано до мелочей и увидеть какое-то различие здесь невозможно. Отличаются здесь только реплики второй участницы этих кошмаров и когда она произносит: — Глядите-ка, кто набрался смелости сказать мне что-то в лицо, а не дрожать, как тряпичная кукла на полу. Неужели надоело бояться, Грейнджер? — вот тогда она замирает, а мир перестаёт существовать, оставив тебя один на один со злом, когда ты олицетворяешь свет, но тьма здесь гораздо сильнее тебя. Тебе не хватает духу даже встать на ноги, потому что тёмноволосая женщина вжимает тебя в пол, как будто хочет уже закопать в могилу, ведь ты грязь под её ногами. — Когда ты оставишь меня? Что ты делаешь в моей голове, каждый раз, когда я хочу просто нормально выспаться, ты бесцеремонно врываешься ко мне, но я никак не пойму причину, тебя давно нет в мире живых, а как я помню я не была твоей любимицей при жизни, поэтому просто оставь меня в покое, — она не сказала это смело, как бы сделал это типичный гриффиндорец, оставшись умирать. Нет. Она сказала это с раздражительным тоном ёрзая под сильными руками женщины и видя, как меняются её эмоции. Почему то в такие моменты её сознание активно начинало работать и отчётливо запоминало и выделяло ту или иную эмоцию Лестрейндж. — Я оставлю тебя только тогда, когда они оставят меня. Я думала, что хотя бы здесь я освобожусь от этих грёбаных грязнокровок, но нет. Пришла ты, а вместе с тобой и они. Вот только вы ни капли не похожи, потому что они желают тебе смерти, как и я, — её лицо сейчас было слишком бледным и, как Гермионе казалось, то она даже смогла уловить ритм её запыхающегося от злости дыхания. — Кто они? — переспросила её Грейнджер, ведь всё же её догадка могла оказаться неверной. Единственные двое людей, которые желали ей смерти были Джин и Эдвард Грейнджеры. Её родители, которые сейчас были неизвестно где. Но во всяком случае она была удовлетворена тем, что они уже нашли противоядие, а вот сварить его для Гермионы не составит труда, главное — получить нужный эффект. Недавно она убедилась в том, что это именно то, что они ищут и вроде бы её всё устраивало, но зная своих родителей они просто так это не оставят. Даже Лестрейндж сейчас говорит ей об этом. — Ты слишком много болтаешь, грязная тварь, — прошипела Беллатриса. А дальше всё те же слова на незнакомом для шатенки языке и всё та же боль, что и прежде. Кажется Гермиона Грейнджер уже привыкла к боли, раз она кричит так сильно даже во снах.***
Впервые в жизни Драко пожалел, что спал в своей комнате, ведь неподалёку была комната Гермионы и он слышал, как она кричала, потому что ему казалось, что если человек кричит с такой силой, то его можно услышать даже с самого верхнего этажа огромного Малфой-Менора. Однако, его и её комнату разделяли всего лишь две двери, поэтому это было всё равно, что Грейнджер бы лежала рядом с ним. За дверью в коридоре послышались аккуратные шаги матери (он был настолько проницателен, что когда в далёком ещё счастливом детстве маленький Драко научился отличать шаги матери от походки отца) и он намеревался было встать, но затем подумал, а нужна ли им вообще его помощь. Всё же любопытство распирало его изнутри и он ускорился, услышав странные, но непонятные пока что слова матери, но вот голос… она говорила сквозь слёзы? Последний раз, как он помнит, она плакала только на похоронах отца и то где-то в сторонке, аккуратно вытирая слезинки платком. Дойдя до нужной двери его сознание разделилось на две половины, а на его плечах, словно сидели миниатюрные фигурки ангела и демона и каждый шептал своё. Один — о том, что нужно немедленно помочь Грейнджер, другой — о том, насколько он будет бесполезен сейчас. Демоны всегда жили внутри Драко Малфоя и кажется сейчас он выигрывал, потому что именно его шёпот был приятен для самого блондина и тогда, стоя прямо у двери и уже ничего не слышав, а слушав только себя, он повернулся и просто наплевав на всё ушёл… Но вот существуют ли ангелы в обличии людей, которые спускаются к людям на землю, чтобы подарить нам свет в мире кромешной тьмы? Конечно да, ведь сейчас его ангел по имени Нарцисса Малфой резко распахнула дверь спальни Грейнджер и с застывшими (как он успел увидеть) слезами на лице произнесла: — Быстрее, Драко! Кровь течёт из её раны! Там…там её очень много. Зелье быстрее! Тинки! А дальше он ничего не услышал, потому что побежал в свою комнату за оставшимися зельями. Время. Такой ограниченный ресурс особенно для Грейнджер. Драко Малфой протянул ей свою руку помощи, когда вошёл в спальню девушки и в ноздри тут же ударил мерзкий запах крови. Мерлин, этот запах он помнит до сих пор, потому что весь его дом был пропитан не только сыростью и грязью, но и отвратительным запахом крови. Он даже не знал чья это кровь, потому что её было здесь слишком много. И сейчас, войдя в комнату и мимолётно взглянув на шатенку у него тут же пронеслись страшные события перед глазами. Он вспомнил всё. Насколько он был жалок, когда её пытали, да и не только её. Как он рыдал, закрывшись от всех в туалете и ему казалось, что тьма сейчас съест его сердце и душу. Поэтому он должен ей помочь. Сейчас или никогда. Как бы сейчас Драко хотел, чтоб Грейнджер оказалась обычным видением, но к сожалению это была очередная суровая правда жизни. Водопад крови из помеченного Беллатрисой предплечья бурно протекал, на белоснежные простыни, делая их багрового цвета, как ещё одно воспоминание об этой страшной для девушки ночи. Сама же девушка содрогалась в рыданиях, которые уже напоминали Малфою истерику. Ни секунды не медля он подошёл и аккуратно приподнял трясущееся тело Грейнджер, которая сейчас крепко зажмурила глаза и, по всей видимости, просто не хотела их открывать, потому что, по предположениям Драко, она там… во сне… узнала какую-то страшную тайну о своих умалишённых родителях. Хотя…куда было ещё страшнее? Последние недели итак были для неё адом. Что могло быть хуже, чем быть Гермионой Грейнджер сейчас? Он поил её зельями, что-то говорил, но глаза она так и не хотела открывать. Долгое время её обследовали эльфы, которые вот время войны тут могли получить премию за великолепное владение навыками колдомедиков. Когда над ней стояла кучка маленьких волшебных существ, Малфой не мог найти себе места и сам не знал почему. Им охватила тревога. Тревога за Гермиону Грейнджер. И пускай он хотел быть с ней холоден, максимально отстраниться от неё, игнорировать каждый раз на этой неделе. Пошло всё нахер. Если он ей нужен, то он будет рядом, что бы это для них обоих не значило. Он будет рядом, как… Как кто? Как друг? Нет, потому что они даже не друзья. Но может это его шанс наконец подружиться с Гермионой Грейнджер? Ведь раньше он презирал Поттера, ненавидел его, но повзрослев они нашли общий язык и очень даже хорошо сдружились. Может быть он станет отличным другом для Грейнджер? Кто же знает. Он попробует, но жизнь всё расставит по своим местам. Сейчас была важна она, которая уже находилась в состоянии полудрёмы и эльфы бережно укладывали её спать дальше. Но он чертовски боялся за неё и не мог просто так оставить девушку, а сам пойти спать обратно, хотя пятнадцать минут назад он ведь решился на этот поступок, но определённые ситуации меняют нашу жизнь, а мы смотрим на мир и на людей под другим углом, находя в них что-то новое, а зачастую эти личности становятся нам по-настоящему родными. Его не покидало дурацкое, режущее чувство внутри и для того, чтобы убедиться в своих предположениях, касаемо спящей сейчас Гермионы, он тихонько спросил у Тинки: — Как она? — Она теряет много крови во снах. Кроме того, не хочу вас расстраивать хозяин Драко, но её воспоминания…- на этих словах глаза Эльфа предательски блеснули и пелена затянула уже покрасневшую слизистую, а его голос на последних словах и вовсе задрожал. — Что с ними? — резко и достаточно остро переспросил Драко. — Мы провели диагностику и они потихоньку начинают стираться, — проговорил Тинки. Драко глубоко вздохнул и опустил глаза в пол. Затем сцепил зубы крепко, чтобы вот тут прямо сейчас не отдаться глупому чувству грусти. Он сцепил руки в кулаки на секунду прикрыл глаза, а затем открыл их и, оценив всю ситуацию хотел было спросить, но Тинки его опередил: — Хозяин, вы никогда раньше так не волновались это во-первых. А во-вторых ответ на ваш следующий вопрос да, с ней лучше остаться, иначе я не знаю, что может случиться дальше, ведь действие этого зелья непредсказуемы и их нет, как в вашей книге, так и в книге мисс Гилперт, — протараторил Тинки, с сожалением в таких больших глазах. — С каких это пор, Тинки, ты стала так проницательна и слишком чутко распознаёшь мои чувства? — с ноткой удивления спросил юноша. — Глаза — это бегущая строка у всех людей. У вас они необыкновенные. Серые. Когда вы очень сильно за кого-то переживайте, хозяин, ваши зрачки увеличиваются и очень быстро бегают. Это объясняется лишь двумя вещами на свете. Первое — вы ищите выход, чего бы это вам не стоило, вам нужно спасти себя или ваших друзей, — на этих словах Тинки перевёл взгляд на мирно лежащую Грейнджер, — второе — она вам очень дорога и вы боитесь её потерять. Вы меня конечно извините за все предыдущие и последующие слова, но я наблюдал за вами двумя и прошу вас об одном не отталкивайте друг друга. Позвольте ей и себе обрести счастье. После этих слов Драко провёл влажной от пота ладонью по волосам глубоко вздохнул, ухмыльнулся проницательностью эльфа и прилёг рядом с шатенкой. Невольно он залюбовался её очаровательностью сейчас. Россыпь маленьких веснушек очень мило красовалась на её вечно краснеющих щёчках. Носик со слегка приподнятым кончиком мирно дышал, чему Драко был очень рад. Неожиданно он вспомнил одну магловскую фразу, которую как-то вычитал в какой-то книге: — Как там говорят маглы, Грейнджер. И пусть весь мир подождёт, главное, что я буду рядом, — на этих словах Драко ухмыльнулся и перевёл глаза на стену, а затем снова вернул свой взгляд на девушку, — к сожалению твой мир тебя не ждёт, но это не значит, что тебе не место в моём мире.***
Эта ночь была необычной для девушки, потому что она постоянно ощущала чьё-то присутствие рядом, но на этот раз оно не несло какой-то отрицательной энергии, насыщая воздух огромным количеством тёмной магии, которая каждый раз нарушала её покой. Да, ей было очень больно этой ночью, потому что руку резало и жгло одновременно, а эти ощущения были очень острыми, будто сейчас пламя забралось ей под кожу предплечья и не собирается потухать. Глаза она и вовсе не хотела открывать, боясь погружаться в реальность, потому что то, что она увидела во сне добивало её ещё больше. И снова детская привычка делать обратный отсчёт перед тем, как совершать что-то значительное — сейчас открыть глаза, например. Жалкие три секунды и она откроет глаза. Какие-то три секунды, но ценные для её жизни. «Три…два…один…» Первое, что она видит — это темнота и всё та же комната, выполненная в холодных тонах, так типично для рода Малфоев. Далее она медленно поворачивает голову и… «Мерлин всемогущий, что он тут делает? — думает Гермиона. Она шелохнулась и это было слишком громко и ощутимо на двуспальной кровати, так что Драко это услышал и резко поднялся на локоть, выглядев совсем сонным и не до конца понимающим, что произошло. — Малфой, что ты здесь делаешь, — шикнула на него Гермиона, буравя своими глубокими карими блюдцами, которые в темноте сейчас обладали невероятным медовым сиянием. — Успокойся. Грейнджер и давай просто поспим, пожалуйста давай без скандалов и истерик, какой я плохой и гнусный слизеринец. Просто ляг и поспи — тебе это нужно, — закончил Драко внимательно бегая глазами по лицу Грейнджер. стараясь уловить каждую её эмоцию при его речи. — Как ты здесь оказался? — перепросила его Грейнджер. И если честно она признала, что ей следует поспать, вот только с ним… зачем он здесь? — Домовые эльфы вылечили тебя, а потом сказали, что лучше всего мне остаться с тобой. Прошу, давай просто поспим и всё без лишних вопросов, — закатил глаза блондин, вымаливая Грейнджер просто отдаться сну. Хотя, возможно, он понимал, что во-первых это — мисс Всезнайка, которая никогда ничего так просто не оставит, а во-вторых возможно ей страшно вновь проваливаться в сновидения после увиденного и тогда он решился спросить её об этом: — Тебе страшно? Она на этот его вопрос засмеялась, но неискренне… не так, как на той совместной неделе, где они посвящали время лишь друг другу. — Что смешного я сказал? — Известна ли тебе такая магловская болезнь, как рак? — Да… в чём дело? — Страх — это, как моя личная опухоль, давно поселившаяся внутри меня. Он искалечил меня также, как несчастных маглов, заболевших раком. Страх живёт внутри меня, Драко. Но на самом деле порой я задумываюсь, что именно это чувство поглощает мою жизнь и меня вместе с ними. Сейчас, я чувствую его везде и даже каждой клеточкой моего тела. Драко был в шоке от её слов. Он, конечно, подозревал, что ей было страшно, но, чтобы настолько… никогда… он отдал отчёт своим недавним словам на их тренировке. У них у обоих были шрамы — это правда. Но только вот его шрам он уже смог залечить. Но вот удастся ли им вылечить шрам Грейнджер?. Всё станет известно, благодаря противоядию, которое они начнут варить уже завтра днём. Радовало одно — у Гермионы Грейнджер наконец появилась надежда на спасение.***
Та ночь была для них чем-то личным. Чем-то, что принадлежало только Малфою и Грейнджер. Гермионе больше не снился сон, а лишь мрак и её сознание сейчас выпустилось наружу из железных оков, а голова стала не такой тяжёлой, как прежде. Ей сильно полегчало, когда рядом находился Малфой и что бы это не значило она хотела бы провести ещё одну такую спокойную, обычную ночь, чувствуя близость его тело, которое лежало слишком близко к ней. Иногда он дышал ей прямо в шею и его дыхание было для Гермионы похоже на пожар изо рта дракона, с которым Гарри боролся на четвёртом курсе. Годрик, Гарри. Она совсем забыла про связь с Поттерами, но затем вспомнила, что сегодня все будут присутствовать здесь в Малфой-Меноре и она заодно поинтересуется, как у него дела. Наконец-то утро для Гермионы было добрым и приятным и на удивление за окном стояла её самая любимая погода. Ещё с детства она очень любила дождь и пасмурное небо. Она считала, что именно в эту погоду ты можешь глубоко заглянуть в себя и побеседовать со своим внутренним миром, находя баланс вкупе с гармонией. Она поняла, что именно сейчас, лежа в постели с Драко Малфоем, (когда их руки едва соприкасались и если бы внимательно посмотреть пространство между их пальцами под микроскопом, то можно увидеть линию электромагнитной волны, притягивающую их друг к другу) чувствует себя полноценной и бодрой, а не вялой и измотанной, как это было обычно. От этого чувства хотелось прыгать до потолка и улыбаться весь день, как сумасшедшая. И первый человек, кому она подарила свою улыбку был Драко Малфой, только что открывший свои глаза. — Доброе утро, Драко, — просияла Гермиона, глядя слизеринцу в бледное лицо, которое сейчас приобретало тёмно-серые оттенки из-за туч на грозовом небе. — Э… Грейнджер, всё нормально? Тебя ночью кто-то по башке ударил?-недоумевая спросил юноша. Грейнджер впервые пожелала ему доброго утра и назвала его даже не хорёк, слизеринский принц или Малфой. А просто Драко. Мерлин, как же непринуждённо это звучало из её уст. — А что мне уже нельзя пожелать доброго утра своему…кхм…другу, — неуверенно произнесла шатенка. Ну вот зачем она это сказала? Теперь он будет считать, что Гермиона Грейнджер предлагает дружбу Драко Малфою. — С каких это пор я записался к тебе в друзья, — очевидно спрашивает её Драко. — Ладно, если ты не хочешь, то… — Нет, почему мне просто стало интересно с какого дня ты моя подруга, — выделяя последнее слово возвёл брови вверх Малфой. — Думаю с сегодняшнего, — в той же манере ответила ему Грейнджер. — Ладно, на самом деле, думаю, ты помнишь, что у нас сегодня важный день, но просто хочу сказать, чтобы ты помнила моё обещание, касаемо тебя и твоего спасения, — затем Драко в Малфоевской манере подмигнул ей улыбнулся и ушёл за дверь. — Как был хорьком так и остался, — сама себе сказала Гермиона, а затем приятно улыбнулась, отмечая своё прекрасное настроение. Внутри неё сейчас, всё приятно щекотало и говорило о хорошем расположении духа. А значит день можно считать хорошим. Ну или только его начало.***
Столовая Малфой-Менора приветствовала их с широко распростёртыми объятиями. Как обычно дубовый стол, который при помощи магии умел, как расширяться, так и сужаться, сейчас был рассчитан примерно на десять человек. Ребята решили целый день провести в Меноре и, конечно, Нарцисса им не отказала. Как обычно Драко и Гермиона пожелали Леди Малфой доброго утра, а затем принялись всех ждать. Женщина была искренне рада видеть свою «дочь» отдохнувшей и с сияющей улыбкой на лице. Она очень переживала за девушку и несколько раз переспрашивала Тинки о состоянии шатенки, на что тот ей говорил, чтоб она не беспокоилась, потому что мисс Грейнджер находится сейчас вместе с хозяином Драко и им ничего не угрожает, а если что-то случится, то они с хозяином договорились, что он тут же позовёт эльфов на помощь. Успокоившись, женщина приятно улыбнулась, узнавая своего сына. Её радовало, что он наконец повзрослел и понял, что кровь у всех красная и не нужно жить по принципам, что внушал ему Люциус долгие годы, что он уже не маленький ребёнок и пора бы перестать быть зависимым от своего отца, пора быть взрослым. Когда эльфы доложили миссис Малфой о том, что десять процентов счастливых воспоминаний уже утеряно, то она заметно погрустнела, ведь ей неизвестно, что конкретно Гермиона уже забыла. Она не понимала, почему Грейнджеры такие монстры и за что они так обходились со своей дочерью. Конечно, некоторые Пожиратели недолюбливали своих детей, но чтобы настолько… никогда. И то их детей не калечила судьба, даже после смерти родителей, но ведь сейчас Грейнджеры уехали куда-то далеко судя по всему и они всё равно оставляли глубокие раны в жизни девушки и она даже была под угрозой смерти.***
Библиотека Гилпертов всегда была манящей и загадочной своими тёмными тайнами. Множество книг, которые хранились лишь здесь. Два человека — парень и девушка сейчас сидели на удобном, мягком диван и изучали различную литературу. Изначально они читали лишь книги по зельям, а затем подробно углублялись в проблему, настигшую Гермиону. Затем уставшие за эти полторы недели от всяких рисунков множества баночек, отваров и прочего. Закрыв очередной фолиант и не выдержав всех этих душевных мук, а также мозгового штурма Эмма произнесла: — Кофе? — И твой фирменный тирамису, пожалуйста, — очаровательно улыбнулся и ответил ей Нотт, откидываясь на спинку дивана. — Конечно, — просияла Эмма и удалилась из библиотеки. Нотт потёр глаза двумя пальцами и позволил себе чуточку расслабиться. Эмма Гилперт была невероятно красивой и умной девушкой. Каждый раз, когда он заходил к ней домой, то находил её невероятно привлекательной. Мерлин, он ещё не разу не видел подобной красоты в девушках. Дафна была совершенно другой. Она скромничала каждый раз, когда он её невольно приобнимал. Блондинка говорила с ним по душам лишь глубоко ночью и, утыкаясь своим носом в его шею, мирно засыпала. Дафна Гринграсс была не из числа смелых людей. которые готовы были на показ выставлять свои отношения. Наверное в этом и было их главное отличие друг от друга. Да и вообще Нотт понимал, что он тоже тогда был другим человеком. Юный мальчишка, чьё сердце впервые настигла любовь к девушке, желавший познать весь сладостный вкус этого прекрасного чувства, а когда она ответила ему взаимностью, то он и вовсе готов был каждый день на руках носить Дафну лишь бы она была рядом с ним его единственной и любимой. Но увы судьба решила всё за него и к сожалению шестой курс был, как нож в спину для Теодора Нотта. С Эммой Гилперт всё было совершенно по-другому. Каждый раз, когда он приходил к ней домой, она сияла, словно солнце и несмотря на усталость, которая была слишком заметна в её глазах, она всё также лучезарно улыбалась, шутила, иногда даже дерзила, но продолжала оставаться для него светом. Он никогда не хотел уходить от неё и спустя неделю однажды днём он так сильно вымотался на работе, что мало того опоздал на два с половиной часа к девушке, которая начала уже переживать за него, так он ещё и уснул на её плече, когда они опять засиживались в библиотеке, разбирая более подробно зелье, которое не имело название. Но девушка не стала будить уставшего Нотта и вдоволь налюбовавшись его красотой, как внешней так и внутренней, уложила его спать на том самом диване, предварительно наколдовав для него плед и оставив записку, где было сказано, что ей нужно рано утром на работу, а кофе и тирамису уже ждут его на столе. Проснувшись, Тео был просто в шоке от всего происходящего. Мерлин, эта девушка его удивляла всё больше и больше. Также и сейчас он прошёл к давно интересовавшей его полке, где, как он уже сумел разглядеть находились фотоальбомы. Тяжёлая, расписная дверь библиотеки распахнулась и оттуда показалась девушка с двумя чашками и блюдцами в руках. Она была одета в магловскую одежду в связи с тем, что сегодня был выходной и Тео был у неё дома с самого утра. Они приняли решение пойти в Малфой-Менор чуть позже остальных в связи с тем, что Нотт и Гилперт могут ещё что-то подыскать, да и последний ингредиент — нужно было выращивать исключительно в домашних условиях, что и делала Эмма. Оглядев Эмму он отметил, что ей идёт абсолютно любой стиль одежды и, когда сейчас она шла в широких джинсах и чёрном топе, а на её ногах были надеты магловские лоферы, на союзке которых красовалась оригинальная золотая цепь, он понимал, что связался с настоящим бриллиантом. Это была девушка в ипостаси самого ярчайшего и драгоценного камня. Но вот когда этот камень перестанет сверкать? Видимо сейчас, потому что, увидев, где он стоит и, что разглядывает сияние в карих глазах пропало, будто кто-то нажал на выключатель в её голове, но этот кто-то нашептал ей, что улыбку всё-таки сохранить нужно, поэтому малая тень свечения всё же сохранилась на её лице. — Оу, я не должен наверное смотреть, что там? — обеспокоенно спросил Нотт. — Нет, там есть, что посмотреть. Достань, пожалуйста, зелёный альбом с верхней полки, — вежливо попросила она и Теодор выполнил её просьбу. Они сели сначала выпили кофе и съели потрясающий тирамису, который, как считал Тео, умеет превосходно готовить лишь эта девушка. Затем они принялись рассматривать её альбом с колдографиями и сначала всё было хорошо. Он видел маленькую Эмму, играющую то с мамой, то с папой. Она рассказывала ему предыстории каждого из снимков, а он легко смеялся на её реплики. Вот только чем дальше они листали альбом, тем всё печальнее и печальнее было лицо девушки. Заметив явную перемену в её настроении он робко, почти шёпотом спросил: — Всё нормально? Он начал было перелистывать страницу, но она опередила его и тут же закрыла альбом, отложив вещь на столик. — Прости, просто там не очень весёлая предыстория, знаешь, — тут из её груди невзначай вырвался всхлип, — извини, — повторилась она и тут же поспешила себя успокоить, но потом продолжила: — Когда мама узнала о том, что отец ей изменяет и променял её любовь на деньги, она тут же рассказала всё мне и я возненавидела его, потому что мне было тяжело. Однажды он пришёл ко мне в комнату и сказал, — на этом моменте она опять всхлипнула, но уже гораздо судорожнее, — сказал, что я навсегда останусь для него никем, что у его очередной шлюхи скоро будет от него ребёнок и он будет любить его больше чем меня. Он сказал какая я мразь и, что лучше бы нас с мамой вообще не было, он знал, что я ненавижу, когда люди изменяют друг другу и, когда он вспомнил это, то тут же рассказал мне, как он трахался со всеми своими подстилками, но я закрывала уши, а потом он крепко сжал мои руки, так что я слышала всё. Я ненавижу его и до сих пор и рада, что он сдох, но за эти и многие другие его поступки ему нет прощения, — наконец закончила свой рассказ Эмма и всё же несколько слезинок упало на её щёки. Она ещё раз извинилась перед Тео и начала судорожно вытирать мокрые следы со своих щёк, всё ещё всхлипывая и опустив подбородок. Неожиданно на её кисти легли тёплые мужские руки и юноша, обладающий идентичным цветом глаз девушки тепло произнёс: — Он просто ублюдок, Эмма и я знаю, что однажды найдётся тот, кто сделает тебя счастливой и затмит все твои горести и печали. Ты не достойна этого и ты по своему прекрасна. Я это говорю не потому что я хочу тебя утешить, я это говорю искренне, так как это вижу я. — А ты? — вторит вопрос Эмма, — ты уже нашёл своё счастье и ту, которая заставит тебя улыбаться каждый день? — Да и, знаешь, она не просто заставляет меня улыбаться каждый день. Она невероятная и божественно красивая и иногда мне кажется, что я по сравнению с ней просто чудовище. Каждый раз, когда я вижу её моё сердце останавливается. Когда мы с ней разговариваем её голос он такой бархатный, что хочется быть только рядом с ней — в общем её лик это сияния солнца и ветер вдохновения. Пожар, огонь и пламя. Всё это сейчас испытывал Тео. Он высказал всё, что думает о ней, вот так просто. Правда она об этом совсем не догадалась. Но у неё был шанс. — Вау! Кто же она? Должно быть она королева твоего сердца, которая метко попала прямо в яблочко — Тео усмехнулся на её слова. — Что? — переспросила она, приподнимая уголки губ, не отрывая всё ещё краные от слёз глаза. — Ты такая эгоистка, — хищно ухмыльнулся Нотт. — Я? Почему? — Ещё даже не стала полноправно моей, а уже называешь себя королевой сердца Теодора Нотта. — Тео, я… я не понимаю… — Эмма Гилперт, ты и есть та самая королева, метко попавшая прямо в яблочко. На этих словах его губы накрыли её и всё в жизни Теодора Нотта и Эммы Гилперт перевернулось с ног на голову, потому что она ответила ему с тем же желанием, что и он ей. Они наслаждались друг другом, передавая все эмоции и чувства. Их тела слились воедино. Они вдыхали запах кофе, исходящий от друг друга. Тонкие пальцы Эммы зарылись в его кудрявых волосах, а он положил ей свои тёплые ладони на длинную шею. Что можно было сейчас сказать про два юных влюблённых сердца? Они должны были попробовать побороться за своё счастье это точно. Но они и не подозревали, что счастье витало прямо над ними в воздухе, а значит, что они уже начали свой путь. Путь счастливых, любимых и влюблённых.***
— Ну где этих двоих носит, — нетерпеливо спрашивает Гарри заходя вновь в столовую. — Не беспокойся, Гарри, у них тоже есть дела и они тоже люди, — поспешила утешить его Гермиона. Не успел Поттер продолжить, как зелёное пламя камина вспыхнуло и оттуда показалась пара мило улыбающаяся друг другу и держащаяся за руки прошла и поприветствовала всех присутствующих. Остальные застыли в немом вопросе, глядя с открытыми ртами на их сцепившиеся руки. Первой от шока отошла Джинни: — А… э… привет. Да всё уже готово, пойдёмте. А…Эмма ты принесла э…то, что нужно? — Да, вот — Эмма достала пакетик с веществом, похожее на засохшую тёмно-зелёную траву. — Ну тогда, чего мы ждём, пойдёмте! — воскликнула Гермиона, опомнившись от только что увиденной картины.***
Зелья были не самым любимым предметом у Гермионы Грейнджер. Каждый раз, когда она варила их её волосы разлетались в разные стороны и на голове образовывалось настоящее гнездо. Вот и сейчас она стояла над котлом уже поздним вечером и внутри всё сковывало от страха, что здесь что-то не то, что они упустили какую-то важную деталь. Ингредиент, помешивание по или против часовой стрелки, выжидание и всё по новой. эта рутина уже по-настоящему мозолила глаза и хотелось выйти отсюда лишь бы не видеть этот дурацкий чугунный котёл, жидкость в нём, вечно меняющая свой цвет, собирая при этом всю палитру мира и дым, который наполнял воздух самыми разными запахами от мерзких и слизких, как в подземельях старого Хогвартса до невероятно приятных и душистых. Работа кипела во всю, а узел внизу живота предательски завязывался. Глаза бегали по комнате в поисках хоть какого-то выхода из этой ситуации. Но ничего вообще не было. Никаких зацепок за то, что они совершили какую-то ошибку. Но всё же внутренняя интуиция подсказывала ей, что сейчас что-то идёт не так. А как она ещё помнила, то в прошлый раз, ища своё спасение на пустующей дороге и, увидев дом, интуиция подсказывала ей, что здесь что-то не так. И как же чертовски она была права. Она даже не задумывалась, что могло бы произойти, если бы она просто прошла мимо. Она бы ходила дальше по всей Англии, ища своих друзей по огромной стране? Наверное да, а что бы ей оставалось делать тогда? В любом случае сейчас, вернувшись в реальность она поняла, что уже поздно что-то менять, но сердце предательски сильно билось о рёбра, не давая ей полного покоя. Заметив её очень обеспокоенное состояние, Драко близко подошёл к девушке и задал вопрос: — Всё нормально, Грейнджер? — Да. — По тебе не скажешь. — Через сколько противоядие будет готово, — постаралась перевести тему Гермиона. Малфой посмотрел на свои наручные серебряные часы и ответил: — Три часа примерно.***
Что такое время? Время — это неограниченный ресурс человека? Время — это обратный отсчёт ударов нашего сердца? И та и та формулировка имеет полное право на своё существование. Но сейчас Гермиона не считала удары сердца, иначе она бы не успевала за счётом. Что только она за эти три часа не делала помогала (это безусловно), но иногда ей говорили отойти, потому что выглядела она отнюдь не важно. Мандраж окутал её со всех сторон и эта комната начинала ей уже казаться ледяной пещерой, где нет ни света, ни огня. На данный момент девушка сказала, что ненадолго отлучится и её с удовольствием пустили, потому что она то и делала, что занималась процессом полностью сама. Все сначала не одобряли эту идею, но как только её карие глаза опасно блеснули в темноте мол «это моё задание, а значит выбираться из этого дерьма буду я» все тут же перестали мешать Грейнджер лишь пристально за ней наблюдая. Она отвлекалась лишь на прогулки по комнате или перебрасывалась парой фраз с Малфоем, но ничего из этого ей не помогало успокоиться. Девять часов они варили это проклятое противоядие и, когда они добились великолепного результата, то облегчённо вздохнули. Правда не все. Гермиону что-то всё равно будоражило и она места себе не находила, стараясь успокоить внутреннего беса, говорящий, что они совсем не на том пути. Когда наступает момент истины и все завороженно смотрят, как Нотт переливает тёмно-зелёную густую жидкость в баночку, а затем оценивает результат в книге и перед ним ободрительно произносит: — Готово, держи, Гермиона, надеюсь это твой спасательный круг из пучины ада дома безумных Грейнджеров. Руки и ноги всё дрожит. Всё говорит о том, что здесь что-то неправильно. Все взгляды устремлены на неё. Каждый из них душой, сердцем и телом волнуется за неё. Но она молчит о своих чувствах, боязнь показаться слабой. В этом и был её недостаток, она всегда молчала, когда была близка к разгадке. И только уже осушив зелье, обладающее вкусом будто это вода с сахаром и чем-то ещё очень горьким, что вызывает пожар в глотке он понимает. Понимает, что они что-то упустили. Или она была не права, недооценивая способности своих родителей.