***
Кровь. Ванна. Тонкая, бледная рука, безвольно висящая за бортиком. Лезвие. Кровь. И вновь темнота. Игорь идёт по сухой траве. Вокруг деревья с густой, желтеющей листвой. Осень. Он шагает вперёд, не понимая, куда направляется, пока не замечает вдали одинокого человека в чёрном. А рядом с ним что-то стоит. Или лежит? Гром ускоряет шаг, практически срываясь на бег, а фигура лишь отдаляется. Или наоборот? Игорь мчится, огибая могилы и кресты, пытаясь догнать фигуру и нечто, находящееся рядом с ней. И он достигает их. Гром видит полного мужчину средних лет, одетого в строгий черный костюм и такого же цвета рубашку и туфли. Он, не отрываясь, смотрит на Игоря, чуть улыбаясь уголками губ. Гром пялится на мужчину, пытаясь понять, что здесь не так, как вдруг его лицо начинает плавиться и стекать, как воск, образуя безликую бежевую кашу; Игорь даже не успевает закричать, как на мужчине вырисовываются до боли знакомые черты: аккуратный нос с небольшой горбинкой, большие ярко-голубые глаза, длинные рыжие волосы, тонкие губы, сложившиеся в слабую улыбку. — Это ты меня убил, Игорь, — произносит Серёжа. — Не надо было сбегать от меня, как последний трус. И это убийство на твоей совести, — парень делает шаг вперёд, жестом указывая на гроб из темного дерева. Он проводит своими тонкими пальцами по крышке, чтобы аккуратно поднять её, показывая, что внутри. Игорь переводит взгляд с посиневшего Разумовского, чьи яркие волосы разбросаны по мягкой обивке гроба, а один рукав строгого пиджака пропитан тёмной кровью, на того Сергея, который держал крышку и злобно ухмылялся. Гром пытается кричать, но из груди вырываются лишь сдавленные хрипы и стоны.***
Игорь вскакивает, резко просыпаясь. Он сидит на своей кровати в промокшей насквозь футболке, ко лбу неприятно липнет чёлка, а пальцы сильно, до боли, сжимают простыню. Дышать тяжело. Из глаз градом катятся слёзы. Гром практически выпрыгивает из кровати, запутываясь в одеяле, торопливо спотыкаясь, бегом направляясь к ванной. Стоя у раковины и до хруста суставов сжимая белые бортики, практически выжигающие глаза своей яркостью, Игорь, не отрываясь, смотрит на своё отражение. Под глазами черные мешки, по лицу всё ещё текут слёзы, смешанные с потом. Гром, смотря в зеркало, шёпотом твердит себе: — Я не виноват. Я не виноват. Он жив. Похорон не будет. Похорон не будет… —и Игорь медленно оседает на прохладный пол. Он не может точно сказать, сколько пробыл в этой скрюченной позе; но когда Гром встаёт, слёз уже не остаётся. Он вяло ходит по квартире, пару раз со всей силы ударяя боксерскую грушу ногой, раздумывая, а что дальше делать. Сидеть дома сил нет, ведь возникает слишком много мыслей, а тревожить никого не хочется. Игорь подходит к старому календарю и пытается вспомнить, какое же сегодня число; прекрасно понимая, что отпуск ещё не закончился, он идёт собираться на работу. Лучше ловить преступников и лупить людей, чем гнить дома, думая о самом важном человеке в своей жизни.***
Когда Гром заходит в участок, все его коллеги в миг затихают и пялятся на только что вошедшего. Игорю глубоко плевать, что они там думают, поэтому направляется прямиком к Прокопенко. Забравшись по лестнице и по привычке окинув зал тяжёлым взглядом, он заходит в кабинет, громко хлопая дверью. Прокопенко поднимает взгляд, отрываясь от документов, и злость вмиг сменяется удивлением. — Игорёк, что ты тут забыл? У тебя ж отпуск ещё не кончился. — Фёдор Иванович, мне очень надо поработать. Можете считать, что мой отпуск закончился раньше. — Дело у Димы есть. Иди помоги ему. — Понял. — Игорь… случилось что? Может, придёшь вечером, поговорим? Гром хмурится, а потом произносит: — Случилось. — Ты же знаешь, что я всегда попытаюсь помочь? Наш дом всегда открыт для тебя. — Здесь помочь будет тяжело. Но спасибо. Прокопенко слабо улыбается, а Игорь идёт к двери. Ухватившись за ручку, он поворачивается к полковнику и тихо добавляет: — Я почти потерял самого близкого человека. И я не знаю, как здесь можно помочь. Он выходит и снова хлопает дверью, оставляя Фёдора Ивановича в одиночестве и недоумении. Гром спускается по лестнице, склонив голову и не обращая внимания на стихшую толпу горе-полицейских. Только подойдя к столу, он понимает, что коллеги снова на что-то ставили. Игорь с трудом натягивает на лицо усмешку, произнося: — Ну и на что мы в этот раз ставки делаем, а? — На то, — смело начинает Константин Цветков, — что ты свалил в этом отпуске к даме сердца. — А что, — повышает голос Гром. — Делать вам больше на работе нечего? — он угрожающе делает шаг вперёд. — Игорь! — раздаётся сзади голос Димы. — Не надо. Гром смотрит на Цветкова с агрессией во взгляде, дыша, как разозленный бык, но поворачивается к Дубину и хватает со стола какие-то бумажки, чтобы занять руки. А Константин продолжает наглым голосом: — Точно к даме свалил. О! Или, может, ты по мальчикам? Игорь тяжело вздыхает, поворачивается, мило улыбаясь, и даёт Цветкову со всей силы по лицу. И уйдет с работы Константин с большим фингалом.***
Гром почти нормально себя чувствует. Помимо Цветкова он побил с утра ещё достаточно людей, что приподняло ему настроение. Поэтому сейчас он спокойно сидит за своим столом, разгребая документы, пытаясь сосредоточиться. Когда Игорь бегал по городу и дрался, было намного проще, ведь голова была занята тем, чтобы проанализировать действия противника и правильно ударить. А сейчас мысли расходятся в разные стороны, и одна половина Грома думает о преступлениях, а вторая о психиатрических больницах. «А какого там Серёже? А если медперсонал будет злоупотреблять своей властью, и Разумовский не будет в состоянии постоять за себя? Ещё условия в больнице тяжелые, даже не позвонишь никому, если совсем плохо. А он привык к свободной жизни. Чёрт…» И все это крутится в голове Игоря, не давая нормально работать. Он отбрасывает бумажки, посвященные очередному скучному делу, хватается руками за голову, растирая ими ноющие виски, как вдруг приходит мысль, за которую Гром цепляется, как утопающий за соломинку. — Так, — шепчет Игорь. — Психиатрическая больница номер шесть… номер шесть… — он набирает в поисковике, заходя на официальный сайт учреждения, выискивая имя главврача. — Александр Филиппович Исаков. Это же тот тип, которого пару лет назад обокрали, а я расследовал это дело, и который сказал обращаться, если будет нужна помощь. Гром, заглушая все мысли о том, что это всё незаконно, ищет у себя номер Александра Филипповича. Когда он слышит низкий мужской голос, произносящий «здравствуйте, чем могу помочь?», сердце уходит в пятки.