***
Гром не помнит, как он выходил из участка, добирался до больницы, что вообще происходило; всё, как в молочно-белом тумане. Вот Игорь уже стоит на охране, где просят показать паспорт и подсказывают, как дойти до кабинета. Коридоры, освещённые грязно-зелёными лапами, практически пусты, только редкие посетители провожают его тяжёлыми взглядами. И вот Гром уже стоит напротив нужной двери. Триста тридцать второй кабинет. Игорь прикрывает на секунду глаза, чтобы успокоиться, и стучит. Ровно три удара по гладкой поверхности. И низкий голос отвечает «войдите». Гром поворачивает холодную ручку двери и заходит внутрь. Кабинет небольшой и тёмный, даже лампы не спасают положение. В углу находится деревянный стол, за которым сидит мужчина крепкого телосложения с бородой и очками. — Добрый вечер, — психиатр встаёт, протягивая руку; Игорь пожимает её. — Я – Александр Филиппович Исаков. Чем могу помочь? — Здравствуйте. Я вам звонил сегодня. У меня есть просьба. — Выдать поддельные документы о работоспособности? — усмехается Александр Филиппович. — Мы это можем оформить. — Нет, никаких документов не нужно, — Игорь мнётся секунду. — Мне нужна информация. Информация о пациенте. — Ну, если вы не являетесь родственником, то я не имею права предоставлять вам её. Но, скажем, вы можете меня мотивировать предоставить эту информацию тысяч за десять. Гром морщится, хоть прекрасно и понимал, что всё так и будет. — Договорились, — он садится за стол, напротив врача, а тот выжидательно смотрит на него. — Я хочу узнать, в каком состоянии находится Сергей Разумовский. Его госпитализировали сюда недавно. Исаков мерзко ухмыляется, а Игоря от осознания ситуации, в которой он находится, начинает тошнить. — Так, Сергей Разумовский… — Александр Филиппович что-то выискивает у себя на компьютере. — Два дня назад у Сергея Викторовича была попытка покончить с собой путём вскрытия вен. Сначала зашили порез, потом он поступил к нам. Сейчас Сергей находится в общей палате под наблюдением. — Сколько человек в палате? — На данный момент двадцать один. — В одной палате? — Игорь изо всех сил старается сделать голос нейтральным. «Я пришёл по работе, — убеждает он себя в своих мыслях. — По работе. Надо быть спокойным». — Да, — поняв, что Гром ничего больше не собирается говорить, Исаков продолжает. — Диагнозы пока под вопросом, ещё рано делать выводы. С психологами и психиатрами разговаривать отказывается. Как и со всеми остальными, впрочем. От еды тоже отказывается. Мы ставим ему капельницы с питательными веществами. По словам медперсонала, наблюдающего за Сергеем, он рот открывал только один раз. Создалось впечатление, что это был диалог с самим собой, — Александр Филиппович поправил очки, договаривая последнее предложение. — Когда появится возможность встретиться? — Мы ещё не знаем, будет ли Сергей предпринимать попытки навредить себе. Встреча может состояться минимум через три недели. — Понял. — За дополнительную плату, — Исаков крайне выразительно смотрит на Игоря. — Я бы смог предоставлять вам информацию регулярно. — Сколько? — Ну, скажем, если вы заплатите мне ещё пять тысяч. Гром сдержанно кивает и произносит: — Хорошо. Есть ли какие-то платные палаты с лучшими условиями в вашей больнице? — Да, но сначала Сергей должен пробыть ещё несколько дней или недель в надзорной палате. И только затем он может быть переведён в двухместную платную палату. — Понял. Тогда позвоните мне, когда будет возможно перевести его в эту платную палату. Врач кивает. Игорь достаёт кошелёк, выуживая оттуда пятнадцать тысяч рублей. — У вас есть мой номер телефона? — Исаков снова молча кивает, и, глядя на деньги, снова улыбается и произносит: — Чем ещё могу помочь? — Будьте с ним поосторожнее. Спасибо. До свидания, — и Гром выходит из кабинета, громко хлопая дверью.***
Игорь захлопывает дверь такси, кивая водителю, чтобы он начал ехать, и рвано вздыхает. «Чёрт, — думает Гром. — Никогда раньше так не расклеивался. А тут одна ситуация, одна несостоявшаяся смерть – и всё». Игорь никогда не хотел доверять и привязываться. Ожидать подвоха и предательства проще. Как там говорил Фёдор Иванович? Что сила появляется, когда за спиной семья? Да, она появляется. Но при потере дорогих людей сила тут же уходит, оставляя оголенный клубок нервов, которому от дуновения ветра больно. «Так, ладно, — говорит себе Игорь. — Надо закругляться с этими мыслями, а то и мотивация жить пропадёт». Он на секунду задумывается: а может, поехать к кому-нибудь? К Прокопенко, Юле или Диме? Может, не надо оставаться одному? Но затем решает, что надо побыть у себя дома. Чтобы не мешать остальным. Когда Гром доезжает до дома, сил ни на что уже нет. Поэтому он добирается до кровати, падает на неё, даже не сходив в душ, и сразу же отрубается.***
Противный, громкий звук будит Игоря, заставляя того хрипло застонать и протянуть руку к будильнику. Выключив его, Гром садится, потирая рукой глаза и пытаясь осознать, что было вчера. Сориентировавшись, он встаёт и начинает быстрые сборы на работу. Душ, одежда, мимолётный взгляд в зеркало, и Игорю не понравилось то, что он там увидел. Всё как всегда, всё как обычно. Поймав себя на мысли, что он не помнит, когда в последний раз нормально ел, Гром заглядывает в холодильник. Пусто. Только одинокая молочная шоколадка лежит в самом углу. Шоколадка Серёжи. Игорь на секунду прикрывает глаза, раздумывая, стоит её забирать или нет. В итоге он захлопывает холодильник, а через минуту и входную дверь. Вернётся домой Гром только через неделю.***
На работе всё как всегда. В участке шумно, на улице грязно. Игорь не ест – только пьёт кофе и бегает, ловя преступников. Дубин кидает на него озадаченные взгляды, но ничего не говорит, за что Гром ему бесконечно благодарен. Прокопенко пытается что-то спросить, но Игорь старательно сбегает каждый раз, когда видит приближение начальника. В конце-концов Фёдор Иванович лишь печально глядит вслед, не пытаясь что-то сказать. Изредка обстановку разряжают звонки психиатра, и Игорь немного успокаивается, слыша, что Серёже чуть лучше. Дни проходят со скоростью света, а Гром даже не пытается возвращаться домой, ночуя на работе, лишь пару раз забегая за сменной одеждой. В таком режиме Игорь проживает две недели. За это время он даже немного успокаивается, привыкает, что жизнь сконцентрирована вокруг участка. Гром немного разговаривает с людьми, что вызывает улыбку Димы, иногда что-то ест. В один день Игорь сидит за своим столом, левой рукой кидая и ловя мячик, а правой придерживая бумажки с фотографиями с места убийства, и слышит звонок своего телефона. Отметив в голове, что звонит никто иной, как психиатр, Гром берёт трубку. — Игорь, это вы? — голос Александра Филипповича звучит встревоженно. — Да. Что случилось? — У Сергея произошёл срыв. Он начал кричать и бить себя, несколько раз ударился головой о стену. Разбился до крови… — Как получилось, что вы это не остановили сразу?! — в голосе Игоря чувствовалась злость. — Медбрат отошёл, а у соседей по палате не получилось его удержать. — Это же что у вас за больница такая, что персонал отходит со своего места? — Мне жаль, что так случилось. Сейчас Сергей переведён в другую палату, где ему обеспечат постоянную слежку. Можете не беспокоиться… Гром сбрасывает трубку и с силой отбрасывает телефон на стол, отчего тот жалобно звякает и разваливается. — Да чтоб тебя! — Игорь, прокричав это, ударяет кулаком по столу. Стало ясно, больница отвратительная и свою работу персонал не выполняет. Хотя было понятно, что учреждение плохое, ещё когда врач согласился сливать данные больных за деньги. Гром молча вставляет вывалившийся аккумулятор в древнюю Нокию и продолжает рассматривать фотографии.