***
Когда Игорь лениво открывает глаза, с трудом понимая, сколько время и какой сейчас год, взгляд сразу же натыкается на валяющиеся пакеты с одеялами и прочей добычей из магазина мебели. Гром садится, медленно потягиваясь и отмечая, что он совершенно не выспался. Решив, что он доспит своё ночью, Гром неторопливо идёт на кухню, заваривает себе чай и пьёт его, отогреваясь. Как ни крути, в квартире холодно. Когда сонный мозг начинает хотя бы чуть-чуть соображать, Игорь распаковывает бельё и плед, чтобы постирать их. Когда машинка, скрипя и булькая, запускается, он хватает веник и подметает остатки штукатурки, которая лежала тут почти два месяца, и затем с усилием оттаскивает упавшую грушу в угол. Отмыв пол, Гром хватается за тряпку, протирая все поверхности от толстого слоя пыли, и, к собственному удивлению, моет даже окна, успевая за это время промёрзнуть до костей. Дальше Игорь раскладывает вещи, валяющиеся на диване и под ним, по местам, затем направляясь на кухню, чтобы окончательно повыбрасывать все тухлые продукты из холодильника и шкафчиков, заодно протирая мебель. Разобравшись со всем этим, Гром отмечает в голове, что завтра нужно будет закупить свежей еды, и, окончательно вымотавшись, падает на диван. Время уже одиннадцать вечера, и Игорь решает снова лечь спать, чтобы завтра с утра начать разбирать уже имеющуюся мебель.***
На улице проезжает машина с музыкой такой громкости, что стёкла в окнах начали звенеть. Гром невольно бурчит и кладёт подушку на голову, пытаясь заглушить противные звуки, но получается плохо. С отборным матом откидывая подушку на другой конец дивана, он быстро поднимается и топает в ванную, намереваясь принять душ. Помывшись и выпив очередную кружку чая, Игорь решает разобрать книги, и, найдя пустые коробки и чистые бумажки, он начинает собирать их со всех столов и ставить стопками на пол. Когда образуются огромные горы разных томов, а все горизонтальные поверхности становятся пустыми, Гром садится прямо на пол и начинает складывать их в коробки, записывая названия на бумажке, чтобы потом вложить её внутрь, и оставляя себе лишь те книги, которые любит он или Серёжа. Дело оказывается долгим, но достаточно интересным. Игорь даже не подозревал, что у него столько самых разных книг. И вот, на полках единственного заполненного книжного шкафа остаётся полное собрание сочинений Достоевского в двенадцати томах, Гончаров, Маяковский, Булгаков и другие русские писатели, которых любит Серёжа, а в коробках оказываются всевозможные журналы, повторяющиеся книги, какие-то пустые тетради и прочая неинтересная Грому ерунда. Игорь тратит на этот разбор долгие несколько часов, и, глянув на часы, он понимает, что время уже пять. По договору доставка назначена на семь, поэтому он разбирает на запчасти опустевшие, наполовину развалившиеся шкафы и столы и начинает потихоньку выносить их на улицу, к месту, где выбрасывают крупный и строительный мусор. В седьмом часу, когда он приходит домой, звонит телефон, и Грому сообщают, что в течение полчаса ему привезут и соберут диван. Игорь радуется, ведь он как раз успел убрать всю квартиру. На самом деле, её теперь не узнать: везде чисто, нет валяющихся повсюду вещей, не хватает пары шкафов, столов и векового слоя пыли. Конечно, так намного лучше видно доисторический ремонт, но это Гром поправить не может. Игорь очень надеется, что Серёже в чистоте будет комфортнее, ведь всё это затевалось ради него. Пока он любуется своими достижениями в виде полного порядка, которого не было здесь с момента, как Гром заехал в квартиру, кто-то звонит в дверь. Игорь открывает, приветствует мастеров, начинающих заносить коробки. Диван быстрым движением отодвигается ближе к входу, и Грому говорят, что они вынесут его, и это входит в стоимость. Игорь благодарит их и наблюдает, как быстро и ловко – буквально за двадцать минут – собирается новый предмет мебели. Когда они уходят, забирая с собой старый диван, Гром облегчённо вздыхает и запирает дверь. Игорь распаковывает новый ковёр, тут же кладя его перед диваном, и хватает джинсы, буквально на ходу меняя спортивные штаны на них, и, взяв худи Разумовского, натягивает её на себя, как вдруг его прерывает звонок в дверь. Нахмурившись и решив, что мастера что-то забыли, он идёт открывать дверь, одергивая толстовку на себе. Как же удивляется Гром, когда видит улыбающуюся Юлю на пороге. — Привет! — бодро начинает она. — Ты не отвечал на звонки, а я хотела сказать, что собираюсь заскочить. — А… Прости. Заходи, только я сейчас собирался идти в магазин, пойдёшь со мной? — Конечно! — весело отвечает Пчёлкина, шагая в квартиру. — Я буду только ра… Нифига себе! — она смотрит на изменившуюся комнату, потом поворачивается к Игорю, тряхнув своими яркими волосами. — Это ты когда успел? — Вчера и сегодня. — А зачем? Ну, то есть, это замечательные перемены, и я очень-очень рада за тебя, — тараторит Юля. — Но что тебя сподвигло на такие… перемены? — Серёжу послезавтра выписывают. Пчёлкина начинает так широко улыбаться, что Игорю кажется, что ещё чуть-чуть и её лицо порвётся от такой нагрузки. — Игорь… да это же потрясающая новость! Я так рада за него и за тебя! — она подходит к Грому, и, жестом спросив разрешения, крепко обнимает Игоря. — Ты сильный. И он тоже сильный. Вы почти что справились с этим. Ты молодец, — бормочет Юля в плечо Игорю. Он обнимает её в ответ и неловко говорит: — Да я б без тебя и не справился. Спасибо. Пчёлкина в ответ обнимает его ещё крепче. Затем, будто бы что-то вспомнив, Юля отскакивает от Игоря, снова начиная весело говорить: — Так, ты же в магазин собирался! — А… да, я только сейчас сумку возьму и пойдём. И Гром уверенно шагает на кухню, берёт тканевую сумку и возвращается в коридор, обуваясь и накидывая куртку. — Пошли? Пчёлкина кивает. Когда они выходят и спускаются по лестнице, Игорь спрашивает: — Как ты? Как твои дела? Юля тут же оживляется: — О, ты представляешь, я тут такую инфу нарыла!!! Один чиновник… — и начинается длинный рассказ про какого-то человека, своровавшего кучу денег, и буквально спустя десять минут разговор каким-то образом перетекает в историю о том, что она новую камеру себе купила, о которой давно мечтала и на которую копила. Гром не может не улыбаться, пока слушает её. У Пчёлкиной так горят глаза, она так увлечённо жестикулирует, пока говорит. Игорь чуть не проходит мимо нужного магазина, охотно обсуждая с ней качества видеокамер, но Юля вовремя указывает на вывеску «Перекрёстка», в который они, собственно, и направлялись. По началу Гром сильно тупит, с трудом соображая, что ему надо, и Пчёлкина, видя замешательство друга, спрашивает: — А что у тебя дома есть из еды? — Замороженные пельмени от Прокопенко. — А что ещё? — Ну… ничего. Юля смеётся и закатывает глаза так, что, наверное, начинает видеть затылком, и уверенно говорит: — Тогда тебе нужно всё. — Логично. И спустя полчаса в тележке появляются мука, молоко, соль, сахар, яйца, масло, картошка, помидоры, яблоки, печенье, шоколад, консервированные горох и кукуруза, макароны, рис, гречка, томатная паста, сыр и ещё куча всего. Уходя с наполненными сумками и опустевшим кошельком, Игорь остаётся доволен. Они с Юлей беззаботно болтают до момента, пока они не доходят до подъезда Грома, где припаркована машина Пчёлкиной. Игорь обнимает Юлю на прощанье, тихо говоря: — Спасибо за всё. Я без такой замечательной тебя не справился бы ни с чем. Ты офигенная. Пчёлкина, отвечая, улыбается – по голосу слышно: — И тебе спасибо. И они расходятся в разные стороны, обещая друг другу позвонить завтра. Дома Игорь разбирает сумки, и, вспомнив про бельё в стиралке, развешивает его. Затем он переодевается в домашнее, разбирая новый диван и расстилая на нём старую простынь. Укрывшись по подбородок одеялом и где-то в подсознании боясь замёрзнуть, Гром засыпает, думая о том, что завтра будет встреча с Серёжей, а послезавтра выписка.***
Игорь спит, как убитый, и сначала даже не слышит будильника. Но, наконец проснувшись, он быстро встаёт, с непривычки удивляясь, что под ногами мягкий ковёр, и отточенными движениями начинает сборы на работу. А потом он ловит себя на мысли, что диван был очень удобным, и с улыбкой идёт на работу.***
Гром почти не замечает, как проходит время: постоянная беготня, документы, допросы и прочая рабочая суета так захватывает его, что нет времени на то, чтобы посмотреть на часы. Но день выходит продуктивным. И, захватывая куртку со стула, Игорь мчится к больнице. И вот он снова ждёт, пока выйдет Серёжа. Такое обыденное действие, ставшее привычным за последние два месяца. Такое родное, знакомое, постоянное. И вот парень снова выходит, бежит, направляясь к Игорю. Врезается в него, напрыгивая с объятиями, наплевав на мнение охранника, смотрящего на них. Гром ловит, обнимает, смеётся, целует яркую макушку, даря невероятное тепло и принимая его же. Когда Серёжа слезает с рук Игоря, он впервые за долгое время смеётся, радуясь встрече. Гром не слышал его смеха уже два месяца. — Привет, — Разумовский берёт за руку Игоря и ведёт его к дивану, садясь и хлопая по месту с собой, пока Гром не падает рядом. — Меня завтра выписывают, ты представляешь? Я должен буду регулярно приходить на приёмы, но меня выписывают. Мы сможем поехать домой и обниматься с тобой, сколько мы захотим. Разве это не классно? — Серёжа снова беззаботно хохочет, откидываясь на спинку подранного диванчика и не отпуская руку Игоря. — Это потрясающая новость, лучик. Как твои дела? — Всё нормально. То есть… правда нормально. Мой сосед по палате дал мне книжку, здесь можно иметь книги в мягкой обложке, и я её прочёл целиком за два дня. Оказалось так интересно! Это был детектив. Я никогда особо не любил детективы, но тут довольствуюсь тем, что есть. Смотри, начинается всё с убийства и ограбления… Игорь, счастливый от кончиков волос до кончиков пальцев, слушает вольный пересказ какой-то малоизвестной книги, вникая в такой родной и спокойный голос. Разумовский активно жестикулирует, с выражением повторяя фразы некоторых героев, имитируя их голоса. Гром пару раз задаёт уточняющие вопросы, а Серёжа охотно отвечает. Кажется, спустя минут двадцать Разумовский немного устаёт и выдыхается. Поэтому он, закончив свой рассказ, роняет голову на плечо Игоря и спрашивает: — Как у тебя дела? — Всё хорошо. Я очень рад, что завтра тебя выпишут, — Серёжа счастливо щурится, но спрашивает ещё раз: — Ну, что ты там делаешь? Как на работе дела? А как Юля с Димой? — Да я работаю много, — Игорь запинается, решая не говорить про недо-ремонт. — Закончил одно запутанное дело, начал следующее. У Юльки всё нормально, камеру себе новую купила, радуется ходит. Дима работает, его скоро повысят. Всё потихоньку. Серёжа вдруг прижимается к Грому, тычется носом в шею, норовя стать ещё ближе, на что Игорь удивляется, ведь они в общественном месте, и тихонько, с улыбкой выдаёт: — Я люблю тебя. Гром щурится и быстро мажет губами по чужой щеке: — А я тебя.***
Игорь домой едет на пустом автобусе, напряжённо размышляя о том, что он нормально не разговаривал с Федор Ивановичем уже два месяца, с того самого момента, как Серёжа чуть не покончил с собой. Гром, не зная, как искупить свою вину, набирает знакомый номер. А ведь Прокопенко в своё время заменили ему родителей. Когда тех не стало. И вот, родной голос слышится по ту сторону провода, кажется, одновременно радостный и недовольный. Игорь, тяжело вздохнув, говорит: — Фёдор Иванович, простите меня, пожалуйста. Можно я к вам зайду минут через пять? Я всё объясню. Услышав утвердительный ответ и гудки, оповещающие, что звонок сброшен, Гром с тяжёлым сердцем выходит из автобуса. Когда тётя Лена открывает дверь, она тут же крепко-крепко обнимает его, говоря о том, что скучала. Фёдор Иванович хмуро приветствует Игоря, пожимая руку и говоря: — Я бы хотел услышать, что у тебя там происходит. Гром кивает и отвечает: — Я сейчас всё объясню. Он разувается, вешает куртку на крючок, находящийся рядом со входом, под торопливый лепет тёти Лены о том, что Игорь очень похудел. Он правда похудел, и тут Гром спорить не может, ведь он всё это время практически не ел, явно заработав себе гастрит. Помыв руки и сев за стол под двумя внимательными взглядами, Игорь начинает говорить, скрепя сердце: — Я знаю, что эта история не оправдывает моего поведения по отношению к вам. Но она многое объяснит, как мне кажется. Мне жаль, что так получилось, но я хочу, чтобы вы выслушали меня, а потом уже судили. Он прикрывает на секунду глаза, понимая, что вспоминать события двухмесячной давности ему очень тяжело. Но так надо. — Два месяца назад близкий мне человек попытался покончить с собой. Тётя Лена, кажется, прикрывает рот рукой, но Гром продолжает смотреть тупым взглядом в стол, чтобы не сбить свою решимость. — Я обнаружил его в ванной, полной крови. Он выжил, но я об этом узнал только спустя несколько дней. За эти дни я извёлся, пытаясь добыть информацию. На данный момент он находится в психиатрической больнице. И ему там очень тяжело. И так психика никакущая, а там условия, как можете понять, такие себе. Он явно пытается недоговаривать, утаивать информацию про то, что ему плохо, но я-то всё вижу. У Игоря плывёт перед глазами, голос, кажется, начинает дрожать. Но он упорно продолжает. — В больнице случился неприятный инцидент, который сломил его ещё больше. Я не хочу говорить, что случилось, но ситуация, мягко говоря, ужасная. Сейчас он поправляется, но я не могу представить, что у него в голове. Хотя я, наверное, никогда не пойму, что творится у человека в мыслях, когда речь идёт о таком количестве расстройств. И это не лечится. Можно облегчить состояние, но риск того, что всё начнётся заново, очень велик. Завтра… завтра его выпишут, и я не знаю, что будет дальше. Прошу простить, я сейчас вернусь, — Гром резко встаёт, идя к ванной и надеясь, что дрожь в голосе не очень заметна. Он умывается ледяной водой, смывая выступившие слёзы, и даёт себе мысленный подзатыльник за то, что не смог сдержать свои чувства при них. Когда Игорь выходит, тётя Лена и Фёдор Иванович, кажется, что-то тихо обсуждали, замолкнув ровно в тот момент, как Гром появился в поле зрения. Они оба хмурятся и поджимают губы, смотря на убитого Игоря. В одну секунду на Грома находит такое отчаяние, что он быстро, невнятно выпаливает: — И речь всё это время шла о мужчине, которого я люблю. Я встречаюсь с мужчиной. И не собираюсь расставаться с ним из-за глупых предрассудков и стереотипов, с которыми мы сталкиваемся каждый день, которые не дают нам жить спокойно. Ну что? Теперь вы откажетесь от меня? — он, не успев толком сесть, вскакивает, начиная ходить из угла в угол под удивлёнными взглядами старших. — Скажете, что я извращенец? — Игорёк… — удивлённо выдыхает Фёдор Иванович, а Игорь снова садится на стул, закрывая лицо руками. Нервы ни к чёрту. Он вдруг чувствует прикосновение к плечу – тётя Лена подходит к нему в попытке поддержать. Прокопенко продолжает: — Не нам судить, что извращение, а что – нет. Если он согласен, и вы счастливы – то мы принимаем вас. И… если мы можем помочь, то мы готовы это сделать, да, Лен? — она кивает, а Гром удивлённо переводит взгляд с Фёдора на Елену. — У меня есть связи с некоторыми психиатрами, надо? — Нет, но спасибо большое. — Так вот… я бы хотел с ним познакомится, — Прокопенко улыбается. — Раз уж ты смог в кого-то в этой жизни влюбиться… значит, человек достойный. Игорь хмыкает. — Приглашаю вас на ужин, приходите, как он немного оправится. И, ладно, я больше не злюсь. Но, знаешь, ты заставил нас поволноваться, а мы люди немолодые. И у меня один вопрос. Гром внимательно смотрит на Фёдора Ивановича, ожидая. — Я был прав? Сила-то появляется, когда за спиной… он? Игорь хрипло смеётся: — Появляться-появляется, но исчезает быстро. В ситуации, в которой находимся мы с ним, силой должен быть я. А так… я был рад, когда возвращался домой к нему. До всех этих событий. Прокопенко улыбается, а потом подскакивает, взмахнув руками: — Мы ж тебя не накормили ещё! — и бежит ставить вариться пельмени, а тётя Лена достаёт овощи, чтобы нарезать салат. Игорь всё же счастлив, когда идёт по тесной кухоньке ставить чайник. Потом, немного подумав, он говорит: — А ещё я купил новый диван и сделал перестановку в комнате. Прокопенко, кажется, сейчас упадут в обморок от радости.