***
Утром Игорь бегает по квартире, как ужаленный: торопливо убирает постельное бельё с дивана, быстро делает соусы для лазаньи, которой он собирается кормить Серёжу, проверяет наличие всех нужных ингредиентов, развешивает забытые гирлянды по стенам, одевается и вылетает из дома, спеша к больнице. Приезжает он быстро, и, направляясь ко входу, по привычке достаёт паспорт, требующийся для входа в больницу, как вдруг видит, что какой-то парень выходит из больницы. Ему требуется две секунды, чтобы понять, что это не просто парень, а его парень. Серёжа неловко останавливается, пытаясь переложить пакет с вещами в руку с бумажками, но у него, судя по всему, не получается, потому что сумка всё же падает. Игорь бежит к Разумовскому, останавливаясь буквально в шаге от него, и поднимает пакет. Серёжа удивлённо смотрит на Грома, будто не ожидая тут его встретить, и, немного подумав и осознав ситуацию, смеётся: — Привет, чудо моё. Спасибо. Игорь обнимает парня, и тот утыкается в шею ответ. — Привет. Куда поедем? — шепчет Гром Разумовскому. Он немного мнётся, но потом отвечает: — Я бы хотел пожить у тебя немного. Только было бы неплохо заехать за некоторыми вещами в башню. Ты не против? — Серёжа отстраняется, внимательно смотря в глаза Игорю. — Нет, не против. А в аптеку надо? — он кивает на выписки и рецепты, которые сжимает в руке Разумовский. — Угу. — Хорошо. Они неторопливо идут к дороге, как вдруг Гром громко чертыхается и быстро снимает с себя пальто, чтобы накинуть его на плечи Серёжи. Разумовский молча смотрит на него, взглядом спрашивая, что это такое было, а Игорь неловко пожимает плечами и говорит: — Чтобы ты не замёрз. На всякий случай. Серёжа улыбается уголками губ, укутывается плотнее в пальто и тихо отвечает: — Спасибо. Гром в ответ сжимает его руку, проклиная себя за то, что не знает, как развеять витающую в воздухе неловкость. Когда они ловят такси, Игорь и Серёжа садятся совсем рядом, и Разумовский кладёт голову на плечо Грома. Водитель смотрит на них через зеркало, но ничего не говорит. Спустя несколько минут молчания Игорь нарушает тишину: — Как ты себя чувствуешь, Серый? Серёжа несколько секунд молчит, будто бы раздумывая, а затем отвечает: — Лучше, чем при поступлении в больницу. Но и до «хорошо» ещё далеко. Приступы разные бывают. Гром целует его в висок и шепчет: — Мы справимся. Вместе.***
По башне Разумовский пробегает максимально быстро: хватает свой рюкзак, складывая туда телефон, зарядку, ноутбук и что-то из одежды. Собравшись буквально за пять минут, он хватает Игоря за руку и тащит обратно к лифту. Гром догадывался и раньше, что Серёже будет тяжело возвратиться в башню. Но не рассчитывал, что настолько; парня трясёт так, что слышно, как зубы стучат. Игорь раскрывает руки для объятий, и Разумовский, недолго думая, шагает в них. Когда двери открылись, оповещая об этом короткой мелодией, Серёжа отрывается от Грома, бормоча тихое «спасибо». Дальше снова такси, аптека, в которой Разумовский, озвучив названия препаратов, протягивает сразу четыре рецепта и ловит удивлённый взгляд фармацевтки. И вот они у дома, поднимаются по лестнице, и, пока Игорь достаёт ключи, Серёжа заинтересованно разглядывает разваливающийся подъезд. Гром, раз пять чертыхнувшись, ругая собственный замок под смешки Разумовского, наконец открывает дверь, пропуская его вперёд и говоря: — Вот тут можешь оставить обувь, а пальто мне дай, пожалуйста, я повешу. Чувствуй себя, как дома. Серёжа, поблагодарив Игоря и дождавшись, пока тот разуется, заходит в комнату. Он застывает, а потом удивлённо выдыхает: — Нифига себе! Гром смеётся, а парень поворачивается, хватает за руки и спрашивает: — Это ты когда успел? И что сподвигло тебя на такой подвиг? Мы с тобой это обсуждали раньше, и ты не хотел ничего менять. А тут… — Разумовский слабо рукой машет в сторону комнаты. — Тут ты убрался, купил новый диван, ковёр и гирлянды развесил… Чёрт, как здесь классно! — Серёжа сейчас больше напоминает восторженного подростка, чем серьезного человека, который добился в жизни того, о чём многие и не мечтают. — Успел за последние три дня. А решился, потому что хотел, чтобы тебе было комфортно. Но мне нравится, что получилось. Вот и всё, — смущённо заканчивает Игорь, идя на кухню, чтобы делать лазанью. — Обедать будешь? Сейчас собираюсь делать лазанью по рецепту тёти Лены. Наизусть его знаю. — Тёти Лены? — Да, жена Прокопенко. Я с двенадцати лет с ними рос, поэтому и помню. Так будешь? — Угу. А ещё, Игорь… — он оборачивается, а Серёжа кладёт руку ему на плечо и отводит взгляд. — Спасибо тебе огромное за всё. Я даже не знаю, что должен сделать, чтобы отблагодарить тебя. Не перебивай, пожалуйста, — Разумовский невесомо касается указательным пальцем губ Грома, призывая молчать, пока он не закончит. — Ты очень много делаешь для меня. Больше, чем я мог бы просить даже в своих самых смелых мечтах. Спасибо тебе. Игорь берёт Серёжу за руку, только что касающуюся его губ, мягко сжимая её и чувствуя, как чужие пальцы хватаются за него в ответ. Он целует каждый из них и говорит: — Серёж, ничего ты делать не должен. Я всё делаю по своей воле. Потому что я хочу помогать тебе, а не потому требую что-то взамен. Ты ничего не должен, ладно? И если мне будет нужна твоя помощь, я обязательно об этом сообщу. — Спасибо, — Разумовский делает ещё один шаг, чтобы стоять вплотную к Грому, и, встав на носочки, быстро целует его в губы. — Мне кажется, что ты ещё вырос, пока я был в больнице! Куда быть ещё выше? — в шутку возмущается Серёжа, чтобы скрыть своё смущение. — Как был сто девяносто три, так и остался. Разумовский смеётся, а потом подходит к шкафу с книгами, рассматривая разнообразные обложки. Игорь отворачивается, чтобы начать готовить, а Серёжа спустя несколько минут нерешительно спрашивает: — А можно взять книжку? Гром, не отвлекаясь, кивает и отвечает: — Конечно. Разумовский, выбрав нужную, забирается в самый угол дивана и начинает читать. Когда Игорь заканчивает, поставив своё творение в духовку и подойдя к дивану, он видит, что Серёжа безмятежно спит, склонив голову над книгой. Гром аккуратно, чтобы не разбудить, забирает том, отмечая в голове, что это «Униженные и оскорблённые» Достоевского, сгибает уголок страницы, чтобы парень потом нашёл, где остановился, и, положив её на стол, кладёт рядом с Разумовским подушку. Серёжа, будто бы поняв, что ему положили, меняет позу, сворачиваясь в комочек и попадая головой ровно на подушку. Игорь стоит, глядя на такого красивого Серёжу, и невольно любуется им: яркие и длинные волосы лежат на плечах и подушке, лицо расслабленно, тонкие губы чуть приоткрыты, а от аккуратного носа с маленькой горбинкой падает красивая тень. Он так и стоит, любуясь Разумовским, пока таймер в духовке не издаёт противный звук, оповещая, что сорок минут уже прошло. Гром достаёт лазанью, ловко нарезает её и раскладывает по тарелкам. Затем он ставит их на стол, подходит к дивану и садится на него, чуть тряся Серёжу за плечо и нежно приговаривая: — Серёж, солнце, просыпайся. Эй, просыпайся. Разумовский чуть приоткрывает глаза, сонно моргая и пытаясь сфокусировать взгляд на Игоре. — Сколько время? — хрипло и тихо спрашивает Серёжа. — Десять минут четвёртого. — Прости, пожалуйста, что заснул, —бормочет Разумовский, пытаясь встать. Его руки подгибаются, лишая Серёжу опоры, и тот снова падает на диван. Игорь подхватывает его, сажая, а парень лишь цепляется за руки Грома, чтобы не потерять равновесие. — Прости. Я всё ещё очень слабый, извини. — Всё хорошо, солнце. Не за что извиняться. Встать сможешь? — Разумовский колеблется, а Игорь, видя, что он сомневается, помогает и подняться на ноги. — Спасибо. Извини, — шепчет Серёжа, под руку с Громом направляясь к столу. Когда они садятся, Игорь первый пробует свою стряпню и бормочет что-то в духе «есть можно», а Разумовский аккуратно отрезает кусочек и отправляет его в рот. Потом, прожевав, он говорит: — Игорь, это обалденно вкусно. Гениальный ты и гениальный рецепт. Спасибо тебе! И тёте Лене тоже. Гром улыбается и отвечает: — Я рад, что тебе нравится. Приятного аппетита, кстати. — И тебе. И они молча едят, наслаждаясь долгожданным присутствием друг друга. Потом они перебираются на диван, чтобы усесться, переплетя конечности, включить на ноутбуке какой-то диснеевский мультик и обниматься под него. Серёжа залезает на Игоря, упираясь своей спиной ему в грудь, Гром держит его за талию, и Разумовский переплетает их пальцы. Игорю нравится такое положение. Тепло, уютно, по-родному. Длинные волосы, хоть и собранные в хвост, лезут везде, где только можно и нельзя, и он не выдерживает, распуская их и заплетая в косичку под хихиканье Серёжи. Спустя час, к середине, им надоедает наблюдать за происходящим на экране, и Серёжа поворачивается к Грому, всё ещё сидя у него на коленях, и уже касаясь своей грудью к его. Игорь пропускает его волосы через свои пальцы, а Разумовский тянется к ладони, прижимаясь к ней. Гром замечает, что парень практически мурчит от удовольствия, пока Игорь перебирает его волосы. И Серёжа в итоге тянется к нему, легко и немного неловко целуя, затем отстраняясь и хихикая: — Пробыл в больнице всего два месяца, а уже не помню, как нормально целоваться. Гром, ничего не ответив, на несколько секунд прижимается своими губами к губам Разумовского, затем начиная долгий, глубокий поцелуй. Игорь запускает руку в его длинные волосы, у самых корней, и мягко массирует кожу головы. Серёжа, на секунду оторвавшись, шумно и горячо выдыхает, заглядывая в чужие глаза, чтобы затем продолжить. Разумовский чуть прикусывает губу Грома, снова целует, и беспорядочно чмокает щёки и шею, и затем немного неловко пробирается языком в чужой рот, сразу же ощущая ответ. Отстранившись, Игорь быстро чмокает парня в нос, щёку, лоб и подбородок, на что Разумовский тихо хихикает, повторяя свою фразу про то, что нужно заново учиться целоваться после больницы. Гром лишь отвечает: — Я точно также не целовался два месяца, но ещё не разучился. Наверное, у тебя проблема в другом, — произносит Игорь, ещё раз целуя его в щёку, но уже в другую. И после этих слов Серёжа начинает смеяться. Вернее сказать, начинает ржать. Почти истерически. Гром удивлённо смотрит на него, пока Разумовский показывается со смеху, падая спиной на диван. Он успокаивается спустя несколько минут, утирая слёзы и всё ещё улыбаясь. Игорь, усмехаясь, спрашивает: — Я, конечно, очень смешной, но что такого я сказал? — Да не, — Серёжа садится, поправляя волосы, и продолжает. — Просто ты прав. Ну и… я только что вышел из грёбанной психиатрической больницы, и почему бы мне не посмеяться? Гром, серьёзно кивая, отвечает: — Логично. И они снова усаживаются в обнимку, перематывают забытый мультик на место, где они остановились, и продолжают смотреть.