* * *
— Вы хотите сказать, что один человек предотвратил падение крыши на Министра и всех остальных людей, которые его окружали? Питер положил перед собой намазанную маслом лепешку и, подняв брови, повернулся к Минерве. В последние дни он не обращал особого внимания ни на газеты, ни даже на сплетни, оказавшись в центре кипы рефератов по трансфигурации. Первые, назначенные в новом семестре, всегда давались нелегко. Выражение лица Минервы не выражало ничего хорошего, пока она разглядывала первую страницу «Пророка». Заметив, что Питер смотрит на неё, она протянула ему листок. Питер был рад, что не положил лепешку в рот, так как подавился бы, увидев фотографию мальчика на первой странице. Это определённо был Гарри, несмотря на то, что фотография была чёрно-белой и не запечатлела яркую зелень его глаз. Питер не думал, что знает ещё кого-нибудь в мире с такой челюстью. Он прочитал заголовок, потом саму статью и почувствовал оцепенение. Он вернул газету Минерве и уставился на завтрак, есть который теперь совершенно не хотелось. — Питер? С тобой всё в порядке, милый мальчик? Только от Минервы он мог терпеть такое обращение. Хотя, как заметил Питер, когда его взгляд скользнул мимо Минервы к креслу, в котором обычно сидел Альбус, сегодня здесь в любом случае будет лишь один человек, который попытается сказать это. — Прошу прощения, это просто шок, — пробормотал он. — Знать, что мой ученик, сын одного из моих самых близких друзей, сделал это… Я никогда не замечал и проблеска этой силы, когда он учился здесь. А Вы? — Нет, — Минерва снова посмотрела на бумагу, слегка покачав головой. — Иногда на уроках трансфигурации уровня ЖАБА у него случались вспышки силы, но, к сожалению, его результаты экзаменов оказались крайне разочаровывающими. «Удовлетворительно» по Трансфигурации, хотя его отец был способен на нечто гораздо большее. И он получил «Слабо» по большинству других предметов. По тем, которые сдавал. Их было не так уж много из-за СОВ, которые он не сдал. — Тогда… Вы думаете, он прятал силы намеренно? — Это немного шокировало Питера. Но когда он подумал об этом… Что ж, возможно, это было не так уж странно. Он, Сириус и Джеймс успешно скрывали, что они анимаги от большинства людей в этом возрасте, а Римус скрывал свою тайну до той ужасной ночи в туннеле. — Думаю, да, но не могу понять, почему. Если бы он этого не сделал, его могли бы повысить с той низменной должности, которую он занимает сейчас! «Если только дело не в том, чтобы…», — подумал Питер, холодея и глядя в упрямое лицо. «Прятаться и не путаться под ногами, пока не придёт время». Правда для чего? Первой мыслью Питера было убийство, но Гарри фактически спас Министра от него. И он даже не пытался приблизиться к Реддлу, как это сделал бы опытный актёр. — Но я полагаю, что скоро мы увидим мистера Поттера, и сможем спросить его сами, — продолжала Минерва, словно разговаривая сама с собой. Питер моргнул. — Что? Но зачем кому-то, кто, по его словам, нанят Министром в качестве телохранителя, приезжать сюда? — Они думают, что он подделывал результаты СОВ и ЖАБА. Они хотят, чтобы он их пересдал, а мы с тобой должны будем за этим проследить. Очевидно, они боятся коррупции в Экзаменационном Органе Волшебников или же их некомпетентности, так как они не заметили его обман в первый раз. — Мы тоже. Минерва улыбнулась ему тонкими губами. — Ну, ты же знаешь, что министр Реддл склоняется в пользу профессоров Хогвартса. Это почти всегда было так. Питер кивнул. Да, так оно и было, и Хогвартс извлёк выгоду из времени, внимания и денег, которые Реддл счёл нужным потратить на него. Он ещё раз взглянул на фотографию в газете и задумался над тем, что ему делать, если Гарри подойдёт к нему и попросит Питера помочь ему снова скрыть свою силу. Почему-то Питер не думал, что будет разумно оказать ему такую помощь.* * *
— Вам не нравится снова видеть Хогвартс, Гарри? Кажется, Вы были гриффиндорцем. Не могли бы Вы показать мне отсюда окна семикурсников? Гарри молчал. Реддл дразнил его, пока они шли к дверям Хогвартса, легко шагая рядом с ним и поглядывая вверх и вниз, будто он действительно интересовался окнами, гриффиндорцами и самим Гарри. Конечно, Гарри достаточно наслушался министерских сплетен — коих хватало даже в Отделе Магических Игр и Спорта — чтобы понять, как это работает. Реддл был рад таким образом привлечь людей на свою сторону. Сделать вид, что он заботится о них и интересуется их жизнью, и люди, казалось, падали, как стопки карт из-за этого. Это была одна из причин, по которой Гарри решил сосредоточиться на квиддиче. Он был абсолютно уверен, что Реддл никогда не преодолеет своего презрения настолько, чтобы болтать об этом с Гарри. — Как я могу поддерживать хорошие отношения со своим телохранителем, если он не разговаривает со мной? — когда они вошли в вестибюль, голос Реддла стал тихим и менее дразнящим, чем раньше. — О, я скорее отношусь к сильным и молчаливым. Реддл рассмеялся. Гарри повернулся и уставился на него, не обращая внимания на то, как ученики, проходившие по коридорам, смотрели на них. Некоторые люди перешептывались, и фамилия «Реддл» звучала отовсюду. Идущие за ними авроры с каменными лицами смотрели прямо перед собой. Это было ещё менее примечательно, чем то, как смеялся Реддл. Гарри поймал себя на том, что смотрит на него с подозрением, и тот улыбнулся ему, как лиса. — Зачем ты это сказал, если не для того, чтобы позабавить меня? — Чтобы отпугнуть Вас, — сказал Гарри — слишком неуравновешенный, чтобы не быть честным. Он мог бы ужиться с мерцанием, которое появлялось на лицах авроров вокруг него, но у Реддла хватило наглости одарить его гораздо более медленной и задумчивой улыбкой. — Ты продолжаешь это делать, даже несмотря на то, что твое положение раскрыто и мы на самом деле пришли к тому, чтобы заставить тебя сдавать честные экзамены, —пробормотал он Гарри низким и неприятным голосом. — Это сила привычки? Или ты действительно веришь, что можешь заставить меня потерять к тебе интерес? — Министр Реддл. Был только один человек, который мог бы произнести его имя столь ледяным тоном, и Гарри с радостью ухватился за подразумеваемое разрешение отступить к чёрту от Реддла. Он улыбнулся профессору Дамблдору, когда тот спустился на несколько ступенек. Да, он сделал что-то такое, о чём Гарри должен был бы задуматься, но, по крайней мере, Гарри знал, что это не было чем-то личным. — Здравствуйте, сэр. Несколько бледное лицо Дамблдора слегка потеплело при виде его. — Здравствуй, милый мальчик. — Конечно, вы будете рядом, — сказал Реддл, стоя сбоку от нижней ступеньки, откуда он мог наблюдать за всеми. — Бывший глава факультета Гриффиндор и сын двух самых выдающихся членов Ордена… В этом есть смысл. — Ну, Том, — сказал директор Дамблдор, не моргнув и глазом. — Никто так и не доказал, что я хоть что-то знаю о местонахождении Джеймса и Лили Поттер. Или Сириуса Блэка, если уж на то пошло. Гарри спрятал усмешку. Это было правдой. Орден использовал магию своих связанных членов — таких как его родители — чтобы открыть портал в другой мир, где они могли бы жить мирно, и единственными, кто знал что-либо о местоположении портала или о том, что находится по другую сторону, были те, кто открыл его. — Я запомню это. Гарри проигнорировал Реддла и сделал несколько шагов, чтобы поговорить с Дамблдором. Реддл, вероятно, хотел угрожать, уверяя Гарри, что он помнит, как он смеялся над шутками Дамблдора и тому подобное. Но это только показывало, насколько он на самом деле не уверен в себе — каждый маленький жест человека, не полностью подчинённого ему, казался угрозой его власти. Наверное, он ревновал. Действительно, такой слабак в душе. Судьба была безумна, связывая меня с ним.* * *
Том внимательно наблюдал, как Гарри занимается с Альбусом — его лицо было открытым, а голос лёгким и дразнящим. Альбус сказал что-то, чего Том не расслышал, так как стоял позади них. Гарри громко рассмеялся и откинул волосы назад, отвечая ему, его слова были слышны лишь на мгновение. — Ничего такого, с чем бы я не справился, сэр. Открытость и неподдельное уважение подкрепляли подозрения Тома. Альбус знал истинные масштабы власти Гарри и поместил его в качестве крота в министерство. Вероятно, он также был одним из его наставников. Каким-то образом он завоевал преданность могущественного волшебника, даже не стараясь. Том покачал головой. Нет, он знал тактику, которую выбрал Альбус, и даже сам иногда применял её к людям, которые приходили к нему достаточно молодыми, или к тем, кто был связан с его сторонниками. Единственное различие между теми людьми, которых он подчинял своей воле и Гарри заключалось в количестве власти. Могущественные волшебники должны были действовать самостоятельно и делать то, что хотели. Те, кто становился могущественным только благодаря исполненным узам родственных душ, были другими. Они действовали как единое целое и были склонны следовать за лидерами, которых уже уважали, потому что не могли представить себе необходимости оставаться в одиночестве. Но у Гарри не было родственной души, и у него был смехотворный уровень магической силы. Том задался вопросом, какие именно аргументы Альбус выбрал, чтобы убедить его. — А, вот и мы. Испытательный зал. Том обменялся холодной улыбкой с Минервой МакГонагалл, когда она вышла вперёд с пачкой пергамента, который, должно быть, был заданиями ЖАБА по Трансфигурации. Он никогда особенно не любил её, но, с другой стороны, она была хорошим руководителем отдела Трансфигурации с тех пор, как он начал расширять школу, и она знала свой предмет. Как и Питер Петтигрю, стоявший позади неё, держа в руках пергамент с заданиями СОВ по Трансфигурации. — Процедура, конечно, нечастая, — говорил Альбус с той же раздражающей бодростью, с которой он обычно обсуждал всё — в том числе и то, почему он считал маловероятным, что Том найдет свою вторую половинку. — Мы будем проводить сокращённые варианты экзаменов, которые в противном случае заняли бы слишком много времени, и полагаться в основном на практику. Гарри резко остановился и поднял голову, как волк. Том восхищался линией его шеи. Он переспал с достаточным количеством других людей, чтобы быть готовым для своей второй половинки, когда найдёт её, а Гарри был красив. Особенно, когда его заставали врасплох. — Что? — медленно спросил Гарри. — Но я думал, что самая большая часть отметки будет получена в письменной части экзамена. — Ну, конечно, есть экзамены, которые полностью состоят из практической части — например, на лицензию для трансгрессии, — сказал Том. Гарри повернулся к нему. Его глаза были полны того скрытого огня, которым Том никак не мог насытиться. — Учитывая этот прецедент и тот факт, что в прошлый раз Вы достигли столь низкой отметки, я думаю, что весьма вероятно, что Вы беспокоитесь на письменных экзаменах. Разве я не прав, мистер Поттер? Поэтому мы решили сократить письменную часть и сосредоточиться на практической, чтобы дать вам справедливый шанс показать, на что Вы способны. Гарри выглядел так, словно вот-вот зарычит. Том, возможно, хотел бы, чтобы он сделал это, если бы они были наедине. Как бы то ни было, у них была аудитория, и Том улыбался приятно и с видимым беспокойством, а Гарри нужно было либо подавиться тем, что он хотел сказать, либо рискнуть выглядеть странным и неблагодарным. — Благодарю Вас, министр Реддл, — Гарри с трудом заставил себя подчиниться. Его глаза продолжали сверкать, и Том улыбнулся сам — другие, вероятно, приняли бы это за любезность, но они оба догадывались, что это был восторг. Он хотел всегда видеть глаза и лицо Гарри во время разговора. — Но я… Я не беспокоюсь на письменных тестах. Я понимаю, какие усилия Вы приложили, чтобы позволить мне пересдать экзамены, и я не хочу просить людей переписывать вопросы, но не могли бы мы изменить баланс оценки? Чтобы большая доля оценки все же приходилась на письменную часть? Я просто не хочу, чтобы кто-то сказал, что у меня было несправедливое преимущество. Он старался, и Том даже готов был пойти на уступку. Это сделало Тома более склонным быть по-настоящему любезным, учитывая развлечение, которое он получал от этого. — Теперь, мистер Поттер, — сказал он, — я думаю, что вопрос о несправедливом преимуществе здесь не стоит, учитывая обстоятельства, которые привели к этому. Разве Вы не согласны? То, что Вы вообще можете пересдать экзамены — это подарок со стороны Министерства. Вместо того, чтобы оказаться в камере в качестве шпиона Ордена. Но лучшая часть динамики между ним и Гарри заключалась в том, что ему едва ли нужно было это говорить. Гарри только коротко дёрнул головой, как лошадь, проверяющая натягивание поводьев. Тогда он повернулся к Минерве и Петтигрю. — Конечно, — сказал он. — Простите меня, профессора. Это просто немного нервирует — знать, что я должен сделать всё это снова, когда большинство людей осуществляют это ещё будучи подростками. — Если бы Вы были честны в своем мастерстве в первый раз, мистер Поттер, — сказала Минерва, кладя перед собой листы, — то не оказались бы в таком положении. Мы рады, что министр Реддл увидел, что Ваш врождённый талант должен дать Вам ещё один шанс.* * *
О, да, чертовски повезло. Гарри планировал снова получить «Удовлетворительно», потому что письменную часть всегда было гораздо легче подделать, чем практическую. Конечно, в первый раз он добился успеха с Экзаменационной комиссией волшебников, но они ничего от него не ожидали, и не были его постоянными преподавателями. Это означало, что они действительно понятия не имели, что он будет делать или должен делать, когда дело дойдёт до классной работы. Теперь, столкнувшись лицом к лицу с профессорами, которые его знали, и с Реддлом, который ожидал от него многого, Гарри почувствовал, как под его волосами собирается пот. Это будет намного сложнее. Но потом он покачал головой и уселся за письменный стол. Ну и что с того, что Реддл считает его сильным? Реддл уже считает его сильным. Гарри всё ещё хранит самый важный секрет — тот, что выгравирован на его запястье. И он уже смирился с разочарованием своих профессоров, когда впервые получил «Удовлетворительно» и за СОВ, и за ЖАБА. В этом нет ничего нового. Он взял перо, а Реддл резко шагнул вперёд и сказал: — Мне бы хотелось кое о чём поговорить с мистером Поттером. — Конечно, — незамедлительно ответила профессор МакГонагалл и отступила назад. Питер двигался вместе с ней, не сводя глаз с Гарри — в них была странная, не поддающаяся определению тоска. Гарри не обратил внимания на то, как выпрямилась его спина. Он никогда не был уверен, заслуживает ли Питер доверия. Его родители, похоже, думали по-другому и довольно часто менялись с ним местами. — Конечно, ничто из того, что ты говоришь, не может быть для меня сюрпризом, Том, — сказал Дамблдор с дружелюбной улыбкой. Реддл улыбнулся ему в ответ, не показывая зубов, и одним поворотом запястья поднял вокруг них сложное заклинание уединения. Дамблдор ничего не сделал, только сложил руки за спиной и посмотрел в ближайшее окно, напевая какую-то мелодию. Гарри вздохнул в беспомощном восхищении. Он хотел бы быть таким же сильным. Магическая сила не имеет ничего общего с умением держать себя в руках в подобных обстоятельствах. — Мистер Поттер. Гарри вздрогнул и повернулся к Реддлу. Теперь он улыбался, не скрывая зубов, но улыбка казалась натянутой. Гарри задавался вопросом, что он должен чувствовать, контролируя здесь каждую переменную. — Да, сэр? — спросил он. Он старался говорить как можно нейтральнее. — Я уверен, Вы знаете, что наш разговор на днях о том, чтобы ваши родители и крёстный были помилованы за свои преступления, носит условный характер. Это — одно из условий. Гарри уставился на него. Хорошо сдать экзамены… Что? Реддл продолжал удивлять его, но он также всё больше и больше напоминал Гарри о том, что Дамблдор говорил об этом человеке. Никто из тех, кто играл в такие игры, как он, не мог быть в здравом уме — это требовало столь многих изменений в сознании и хитрого балансирования. Это оставалось правдой, подумал Гарри, даже если Реддл играл уже не в ту игру, которую знал Орден. — При условии, что Вы хорошо сдадите экзамены, мистер Поттер. Вы меня понимаете? Реддл даже казался раздражённым из-за того, что ему пришлось произнести это вслух, что вызвало тошноту в животе Гарри. Что случилось с человеком, который радовался тому, что он умнее всех? Доказательство того, что Гарри был настолько глуп, должно было его подбодрить. — Я всегда считал, что это условно, сэр. До такой степени, что я не думаю, что это действительно произойдёт. Реддл моргнул. Один, два, несколько раз. Гарри очень хотелось, чтобы кто-нибудь стал свидетелем этого редкого зрелища, но Дамблдор всё ещё смотрел в окно, а другие профессора о чём-то тихо болтали, отвернувшись. — Вы не доверяете мне с таким пылом, с каким я давно не сталкивался, мистер Поттер, — наконец сказал Реддл. — Вы не сдерживаете своих обещаний таким людям, как я, — сказал ему Гарри. — Кому-то, кто обладает властью или может обменяться с Вами парой услуг? Конечно. Но не таким людям, как я — сын и крестник беглецов и того, кто лгал Вам. — Но у Вас есть сила. Гарри с отвращением вздохнул. — Не так уж много по сравнению с Вами или даже с некоторыми из Ваших последователей, которые имеют эти четырёхкратные узы души. Я хотел бы спросить Вас, чего Вы хотите от меня, Реддл, но, полагаю, Вы не ответите мне честно. — Он повернулся и снова сел за стол, уставившись в пергамент. — Магическая сила во многих случаях может быть сильнее, чем политические заслуги или деньги. Так же, как и сила моей доброй воли. Гарри ничего не ответил и продолжил работать. Реддл прищёлкнул языком и, положив конец чарам уединения, отошёл. Гарри предположил, что не может полностью завалить экзамены, как намеревался. Но он должен был убедиться, что получит только «Выше ожидаемого» или что-то в этом роде. Какую бы цель Реддл ни намеревался достичь с помощью этих тестов, Гарри не собирался позволять ему этого. Сами экзамены, возможно, и не были важны, но Гарри думал, что знает, почему Реддл так к ним относится. Это был тест на послушание Гарри и его открытость к убеждению. Выполни его хорошо, и Реддл наградит тебя похвалой. Пора показать ему, что меня таким образом не возьмёшь.* * *
— Вы поразительны, мистер Поттер. По какой-то причине, когда Том сказал это, плечи Гарри поднялись выше ушей. Он продолжал быстро идти к Порталу за воротами Хогвартса. Том не отставал от него, изучая его профиль. Ответы Гарри имели смысл для того, кого обучали быть шпионом и членом Ордена Феникса в течение долгого времени — обучали не доверять ему. Но что-то всё ещё было не так, Том был уверен. Шпионы могли купаться в похвалах. Возможно, это было даже мудро со стороны Гарри — теперь, когда Том его раскусил. Если Том пытается заманить его, он может сделать то же самое и сбежать с важной информацией, как только Том ослабит бдительность. Гарри, однако, вёл себя так, словно внимание, похвала и возможность снова сдать экзамены и продвинуться в Министерстве были шипами, а не розами. Наказания вместо возможностей. Том не мог понять, как это могло послужить миссии Ордена — ни до, ни после того, как узнал, что задумал Гарри. Что ты скрываешь, Гарри Поттер? К сожалению, Том мог думать о слишком многих вещах, учитывая, что темой был Орден Феникса. Это действовало ему на нервы — не иметь возможности узнать больше о человеке, который принадлежал к самому непристойному факультету в Хогвартсе и проявил себя столь непристойным образом. Поэтому он перешёл к другой тактике, которую не планировал использовать, пока Гарри не станет доверять ему больше. — Знаешь, тебе не нужно слушать только их, — мягко сказал он. — По-видимому, да, поскольку Вы поручили им докладывать о результатах моих экзаменов. — Я говорю не о профессорах. Я говорю о людях, которые воспитывали тебя с юности. — Я знаю. Это так печально, что у Вас не было возможности. Том медленно поднял голову. — Мистер Поттер, Вы действуете мне на нервы. Гарри улыбнулся ему так же ослепительно, как феникс на его руке. — Всего лишь действую? Я думал, что уже дошёл до того, чтобы прыгать на них. — Ты прекрасно знаешь, что я пощадил тебя только из-за твоего… интересного происхождения и магической силы. Ты хочешь сидеть в камере? — Я не хочу, чтобы мне угрожали. И Вы не можете угрожать мне в одно мгновение, а в следующее — делать вид, что я Вам не доверяю. И что мне после этого делать? Верить лишь половине того, что Вы говорите? «Конечно», — хотел сказать Том. Правильной половине. С другой стороны, он обычно не имел дела с такими людьми, как Гарри. Они либо были лояльны — понимали, как ведётся политическая игра и к каким словам прислушиваться, либо были заклятыми врагами — как Альбус — и не было никакого смысла пытаться очаровать или пойти на компромисс с ними в любом случае. Возможно, это означает, что нет смысла пытаться очаровать Гарри. Но Том всё равно хотел бы, чтобы Гарри был на его стороне. Возможно, отчасти это было предметом гордости — отвоевать у них один из активов Ордена, но Том не привык отказывать себе в мелочах. Ему было отказано в великом — в его родственной душе — и он видел в этом достаточную жертву и лишения. — Я хочу, чтобы Вы кое-что увидели, когда мы вернёмся в офис, мистер Поттер. — С нетерпением жду, сэр, — ответил Гарри с суровым выражением лица и улыбкой. «Это должно изменить его мнение», — подумал Том, шагнув немного вперёд и позволив аврорам-телохранителям приблизиться к нему. И я с нетерпением жду того момента, когда увижу выражение его лица.* * *
Гарри с настороженным интересом огляделся. В Министерстве они воспользовались лифтом, которого он никогда раньше не видел, и спустились на этаж, о существовании которого он и не подозревал. Теперь они шли сквозь то, что казалось постоянно движущимися тенями — хотя Гарри не мог найти источник света, который заставлял их двигаться — и пол под их ногами был блестящим чёрным мрамором. — Сюда, мистер Поттер. Реддл держал открытой дверь, которая была похожа на вход в темницу — сделана из тяжёлого чёрного дерева, а на ней вырезаны насмешливые лица горгулий. Гарри подошёл к ней и оказался перед хаосом разбитых кусков дерева и стекла. Он моргнул. На полу лежал песок, разбросанный вокруг, как будто здесь играл гигантский ребенок. — Что это? — спросил Гарри, потому что Реддл закрыл за ними дверь и остановился там в тишине. Он был достаточно близко, чтобы Гарри смог уловить слабый запах какого-то дорогого шампуня. Ему хотелось развернуться и ударить ублюдка в горло. Не то чтобы он мог. Реддл молча взял свою палочку ещё когда они вошли в лифт. — Причина, по которой Ваших друзей собирались арестовать, мистер Поттер. Гарри снова моргнул. Реддл, должно быть, говорил о Роне и Гермионе, а это, должно быть, Отдел тайн. Но это всё ещё ничего не говорило о том, почему эта комната осталась выглядеть как мусорная куча. — Что, по-вашему, они сделали? Реддл выдержал паузу. — Ворвались в комнату, где хранились важные исследования по времени, и разбили всё, что могли достать, — он кивнул на рассыпанный по полу песок. — Это когда-то содержалось в Маховиках Времени и в мощных устройствах, которые были похожи на них, но позволяли совершать более далёкие путешествия назад во времени. Знаете ли Вы, что с тех пор, как Ваши друзья сделали это, пропали двое Невыразимцев, проводивших исследования? Мы думаем, что они могли оказаться в ловушке в другом времени или даже в замороженном моменте, но поскольку мисс Грейнджер тщательно сожгла все записи и наложила заклинание, которое уничтожило все существующие копии, мы не можем быть уверены. — Я… — у Гарри пересохло в горле. Всё, что он когда-либо слышал, это то, что Рон и Гермиона ворвались в Отдел тайн, надеясь остановить некоторые из наиболее опасных исследований Реддла. В чём состояла их миссия, он не знал. Профессор Дамблдор не счёл разумным передавать эту информацию на тот случай, если Реддл рассекретит Гарри и применит к нему Легиллименцию. — Они уничтожали жизни, — сказал Реддл. — Они убили двух человек, когда уходили, Вы знали? Когда они произнесли заклинание, чтобы дестабилизировать стены и, я полагаю, заставить Невыразимцев перестать следовать за ними, стены рухнули. — Они не хотели, — прошептал Гарри. Убийство ужаснуло и Рона, и Гермиону. Именно поэтому они были готовы присоединиться к Ордену в первую очередь и остановить неизбежный геноцид, который Реддл собирался практиковать на магглорожденных и магглах. Геноцид, который он, возможно, и не планировал. Но он всё ещё ищет способы стирать память людей и всё остальное, поспешно напомнил себе Гарри. Он поднял голову. — Возможно, именно на такой риск Вы идёте, когда проводите опасные исследования для правительства. — Это едва ли было опасно, глупец, — голос Реддла почти сорвался, когда он достиг столь низкой ноты. — Не притворяйтесь, что не воспользовались бы успешным путешествием во времени, чтобы вернуться назад и изменить ситуацию так, чтобы профессор Дамблдор никогда не стал директором, или чтобы Вы выиграли войну, — выплюнул Гарри, поворачиваясь лицом к своему проклятому соулмейту. — Конечно, так оно и было бы. — Только твое незнание крайней теоретической неправдоподобности того, что ты утверждаешь, позволяет мне быть терпеливым с тобой прямо сейчас. — Реддл подошёл ближе, дыша ему в лицо и нависая над ним. Гарри посмотрел на него в ответ. — Это было исследование, простое и понятное. Опасное только в том смысле, в каком опасны все устройства, с которыми работают Невыразимцы. Твои друзья убили двух человек и вызвали исчезновение ещё двух, не говоря уже о том, что они отодвинули дело магического теоретического прогресса на десятилетие. Они заслужили свою судьбу. — Они могли бы просидеть в Азкабане года три, если бы просто сдались, когда им сказали, — сказал Реддл. — Это было до того, как они сделали что-то, что причинило кому-то боль или привело к исчезновению людей. Но нет, они должны были оставаться свободными, чтобы вести «войну», и поэтому они продолжили действовать. Гарри закрыл глаза и ничего не сказал. Тишина комнаты вокруг него, хаос и разрушения делали Орден похожим на террористов, он знал. Но они всё ещё говорили о Роне и Гермионе — друзьях, которые были у него с первой ночи в Гриффиндоре; людях, которые были на той же стороне, что и он. Он не мог предать их. — Пойдём, — сказал Реддл холодным как железо голосом. Он повернулся и вышел из комнаты. Гарри последовал за ним, пытаясь вызвать в себе злорадство. Не впечатлило, что твой маленький план не произвёл на меня впечатление, а? Но вид комнаты остался выжженным в глубине его сознания — тишина, которая могла бы быть заполнена безмолвными криками пойманных жертв в другое время.