*
Лили пришлось закрыть глаза. Так вот к чему это привело, Альбус. Вы настаивали на том, что Гарри должен отказаться от всего. А потом он даже не мог жить вдали от своей второй половинки. Ему пришлось провести всё это время в своей сфере влияния. Как будто Вы хотели постоянно испытывать его, вместо того чтобы окружать любовью, в которой он нуждался, чтобы преодолеть искушение. Вы никогда не доверяли Гарри, не так ли, с того момента, как он родился с этой меткой? — Это не значит, что я собираюсь просто перенять отношение Тома ко всем, — продолжил Гарри. — Я думаю, что он ошибается насчёт магглов и магглорожденных. И его решение проблемы дементоров не намного лучше. Я собираюсь поговорить с ним об этом. Я изменю ситуацию изнутри. Лили медленно открыла глаза. — Были и другие, кто думал так же, Гарри. Я знаю. Альбус рассказал мне о них. Члены Ордена, которые отказались от него после многих лет работы в Министерстве и просто сказали, что больше не могут поддерживать Альбуса. — Но они не раскрыли секреты Ордена, не так ли? Они не согласились с методами Ордена, но это не то же самое, что реформа невозможна или война Альбуса — единственный выход. Лили молчала. Затем она вздохнула. — Ты прав. И я должна была понять, что, подвергнув сомнению всю остальную чепуху Альбуса, я должна была подвергнуть сомнению и это. — Да ладно, мам. Ты не можешь винить себя за это. Лили обняла его. Её сильный, способный сын. Сын, которого она почти не видела девять лет и все ещё обижала. Гарри обнял её в ответ. Она знала, что он простил её. Возможно, слишком легко. Лили откинулась на спинку стула и откашлялась. — Я пытаюсь продуктивно использовать вину, например, убедиться, что сейчас тщательно всё подвергаю сомнению. И мне действительно интересно, как Реддл собирается расположить тебя на своей стороне. — Что ты имеешь в виду? Он сказал мне, что поймал оперативника Ордена, который выдавал себя за Аврора, того самого, который отравил его в тот день, когда мы должны были встретиться. Лили посмотрела в его ясные глаза. Казалось, какая-то существенная невинность всё ещё оставалась за Гарри. Она молча надеялась, что он всегда сможет сохранить это, и что то, что она собиралась сказать, не запятнает его. — Я имею в виду не только это, Гарри. Есть политические авторитеты, которые сочтут родственную душу министра за лёгкую мишень. Люди, которые будут считать тебя проводником благосклонности Реддла, и некоторые, кто будет обижаться на тебя, потому что подумают, что ты будешь мешать. Возможно, даже те, кто обижается на тебя, потому что они сами намеревались соблазнить министра. — Я…знал это, — Гарри говорил медленно и изучал её, слегка нахмурившись. — Но я думаю, что Том поможет мне справиться с ними. — Ты также должен быть способен постоять за себя и доказать, что сам по себе являешься влиятельно силой. — Ты хочешь сказать, что мне придётся играть в политику, как это делает Том? Но я не чистокровный. — Какое это имеет отношение к чему-либо? Ты знаешь, что полукровки часто занимают самые высокие посты в Министерстве. Твой Том тому пример. И он склонен продвигать полукровок и окружать себя ими. — Разве? Лили нахмурилась. — Ты не мог не знать, что Альбус направляет большую часть своих усилий по вербовке полукровок в Министерстве? Он знает, что они, скорее всего, будут испытывать хоть какую-то симпатию к магглам и магглорожденным, а также что Реддл, вероятно, будет способствовать их дальнейшему продвижению. — Я… нет, я этого не знал, — Гарри провёл рукой по волосам, выглядя ошеломлённым. — Я полагаю, отчасти это связано с тем, что я не обращал особого внимания на статус людей, которые его окружали. Том — тот, кто доминировал в моей точке зрения. Но я уверен, что Альбус также сказал мне, что Том смотрит свысока на полукровок. Считает себя скорее исключением, чем правилом. Лили удивлённо покачала головой. Она подумала, что не было ничего странного в том, что Гарри солгали подобным образом, но это не было ложью, которая пришла бы ей в голову. Потому что, наряду с полукровками, которых он продвигал, Том Реддл всегда ясно давал понять, что предпочитает чистокровных. — Хотя, полагаю, я должен был знать, — задумчиво произнёс Гарри, прежде чем Лили успела сказать что-нибудь ещё. — Он сказал мне, что считает чистокровную риторику, которой он манипулирует, игрой. Лили моргнула, глядя на него. — Он так сказал? — Да, — глаза Гарри на секунду блеснули. — Это то, о чём я должен был поговорить с ним раньше, но мы определённо поговорим ещё об этом. Это жизни людей, с которыми он играет, а не просто игра. — Похоже, это хорошая идея для разговора с ним, — слабо согласилась Лили, а затем нацепила яркую улыбку и вовлекла Гарри в разговор о его второй половинке, который она бы с удовольствием начала, если бы Гарри родился с более обычным именем на запястье. Гарри улыбнулся и ответил на некоторые вопросы, но не на все. По крайней мере, он больше не выглядел так, как будто собирался вскочить со стула в любую секунду. Но Лили действительно задавалась вопросом, хотя бы про себя, сколько времени потребуется Реддлу, чтобы распутать всю ложь, в которой Альбус запутал Гарри, ложь, о которой даже его родители никогда не знали.*
— Сириус Блэк, не смей. Сириус поморщился, а затем выпрямился и попытался взглянуть на неё с оскорблённым достоинством. Проблема, подумала Молли, заключалась в том, что Сириус потерял своё достоинство, когда был молодым, и понятия не имел, где он его оставил. — Не понимаю, о чём ты говоришь. — Не смей устраивать какую-либо ловушку для юного Гарри и пытаться заставить его вернуться в Орден Феникса или выполнить твои приказы иначе, — Молли сложила руки на груди. Альбус объяснил ей и Артуру план похищения, и она придержала язык перед ним, но не было причин так тихо вести себя рядом с Сириусом. — Помни, что он твой крестник. — Какое это имеет отношение к делу? — Ты хочешь, чтобы он продолжал любить тебя или нет? Сириус выглядел искренне поражённым и уронил книгу, которую читал, на золотую траву. Позади него его золотисто-зелёная палатка мягко колыхалась на ветру их сотворённого мира. — Конечно. — Тогда не отнимай его у его второй половинки. Он наконец-то счастлив. Он никогда не простит тебе, если ты оторвёшь его от этого. — Эмоциональная связь сбивает его с толку. Как только я отведу его достаточно далеко от Реддла и заблокирую её, тогда он сможет слушать нас и видеть хорошее в том, чтобы присоединиться к Ордену. Молли устало закрыла глаза. Сириус говорил что-то подобное раньше, но она думала, что он просто говорит это перед Дамблдором, а на самом деле не верит в это. Теперь, когда он так говорил… — Я хочу, чтобы ты оставил Гарри в покое, Сириус. — Тогда это будет означать, что Реддл уничтожит всех нас? И Орден тоже уничтожит. — Может быть, Гарри поможет ему измениться. Может быть, он сможет научить Реддла любить. Молли не верила своим словам, даже когда произнесла их, и, судя по недоверчивой усмешке на лице Сириуса, он тоже не поверил. — Верно, — медленно протянул он. — Пока этого не произошло. Когда он не пожалеет о невинных, которых он уничтожил до этого момента, или о магглах, которых он сотрёт в будущем. — Как именно, ты думаешь, можешь похитить Гарри, даже если ты прав? — спросила Молли, меняя тему. — Ты знаешь, что Реддл будет охранять свою вторую половинку. Он будет защищать Гарри яростнее любого артефакта. Сириус подмигнул. — Никто с его стороны не знает о моей Анимагической форме, а охранники-авроры вокруг Гарри видели, что у него есть сомнительная чёрная собака, которая иногда навещает его. Я уже много лет не был человеком среди Авроров. — Это покрывает только то, как ты войдёшь, — сказала Молли, скрестив руки на груди, хотя её сердце ёкнуло. Да, это может сработать. — Как ты собираешься его вытащить? Особенно если Гарри сопротивляется? — Остолбеней довольно быстро справится с любым сопротивлением, — сказал Сириус. — Конечно, я никогда не причиню вреда своему крестнику. — Как ты собираешься его вытащить? Сириус вздохнул и потянулся за чем-то, лежащим на земле рядом с ним. Молли моргнула, когда увидела, что это была фляжка с широким горлышком для зелий. Сириус умел варить зелья, но это никогда не было его лучшим предметом. Джеймс однажды намекнул, что это потому, что их заклятый враг-школьник, Северус Снейп, был удивительно талантлив в этом искусстве, и Сириус избегал всего, что слишком сильно напоминало ему о мальчике. Молли вынуждена была признать, что это было бы по-детски, как раз в стиле Сириуса. Однако густая, липкая жидкость в фляжке заставила её не только моргнуть. — Сириус, нет. Не Оборотное зелье. Сириус пожал плечами. — Именно оно. Достаточно просто. Срезать прядь волос с головы Гарри, превратиться в него, спрятать настоящего чарами, и выскользнуть снова. Аврорам не было приказано прекращать любые прогулки, которые любимая родственная душа Реддла совершает за пределами дома, но это, вероятно, произойдёт. Я должен действовать быстро. — Не думаю, что министр Реддл будет держать Гарри в плену. — О, чёрт возьми, Молли, не ты тоже, со всеми сомнениями, и почему бы нам не подумать об этом, — сказал Сириус, имитируя высокий голос Артура. — И присвоить ему почтительный титул? Где мятежник? Где матриарх Ордена Феникса, которая, как и мы, подбадривала нас во время набегов? Молли невольно улыбнулась, но покачала головой. Я думаю, что сейчас всё действительно по-другому. Всё может сложиться хорошо. Гарри — родственная душа Реддла, но это не значит, что он на самом деле перестанет быть нашим Гарри, не так ли? Я думаю, что вместо этого он изменит Реддла. Мы получим прощение, как это сделали Джеймс и Лили, потому что Реддл не захочет его разочаровывать, и… — Хотел бы я иметь твою веру, — сказал Сириус таким пренебрежительным тоном, что Молли замолчала в явном возмущении. — Но я не собираюсь ждать и просто выяснять в конце концов, что Реддл — тот же ублюдок, каким всегда был. Я собираюсь выкрасть Гарри обратно. — И что потом? — спросила Молли. — Ты знаешь, что Реддл разорвёт мир на части, чтобы вернуть его. — Нет, если Гарри честно и открыто скажет ему оставить его в покое и откажется от эмоциональной связи, как Альбус сделал с Геллертом. — Альбус не сделал этого, пока Гриндевальд не оказался в тюремной камере, — огрызнулась Молли. — Ты думаешь, Гарри так поступит? Сириус слишком долго колебался. — Нет, — сказал он наконец. — Но Реддлу придётся отступить, как только Гарри прикажет ему. — А, — Молли прищурилась, — ты думаешь, Реддл будет уважать его решение? — Да. — Тогда, если он настолько разумен и предан своей второй половинке, мы сможем договориться с ним и получить хотя бы часть прощения, которого мы от него хотим. Сириус на секунду сжал кулаки, но, когда он заговорил, это было пугающей тихо, чего Молли не привыкла слышать от него. — Нет, Молли. Нет. Всё дело в том, что его правление нелегитимно. У него нет никакой власти над нами. Мы не голосовали за Реддла. Мы не должны требовать прощения, потому что это подразумевает, что мы изначально сделали что-то не так. Ты собираешься в этом признаться? — Я бы призналась во многом, чтобы вернуться домой. — Но откажешься ли ты от своих убеждений? Сядешь поудобнее и просто с улыбкой будешь слушать планы Реддла в отношении магглов и магглорожденных? Молли неохотно покачала головой. Всё больше и больше она задавалась вопросом, существовала ли война, были ли их налёты на людей, которые следовали за Реддлом или просто думали, что они каждый день приходят в Министерство и работают на законное правительство. Но это было недостаточно убедительно, чтобы заставить её отказаться от своих убеждений. Сириус улыбнулся ей и взял свою фляжку с Оборотным зельем. — Тогда позволь мне немного побороться за высшее благо по-своему.*
Питер уставился на письмо, которое пришло для него с печатью Министерства. Ему было смутно любопытно, но это произошло во время тяжёлого периода подготовки к экзаменам, и он подумал, что, вероятно, это всего лишь благодарность от бывшего студента, которого повысили в звании в Министерстве, или, может быть, информация об обучении анимагов. Он отложил его в сторону. На самом деле, он открыл его только после ужина, потому что тяжёлая золотая печать сверкнула с другого конца комнаты, и он почувствовал себя виноватым. Оказалось, оно было от самого министра Тома Реддла. Поиск информации о Гарри.Уважаемый профессор Петтигрю,
Как вы, возможно, видели в газетах, я объявил Гарри Поттера своей второй половинкой. Он открыл мне несколько неожиданных талантов, и один из них заключается в том, что он имеет змеиную форму Анимага. Я хотел бы посмотреть записи с его третьего курса, касающиеся тестов, чтобы найти форму, которую студенты обычно проводят в течение этого времени. Меня бы особенно интересовали любые несоответствия.
В этот момент Питер отложил письмо и закрыл лицо руками. Конечно, когда он посмотрел снова, то дочитал только подпись министра. Больше ничего. И приятный тон письма действительно наводил на мысль, что он не считает Питера предателем или что-то скрывает от него. Он, вероятно, думал, во всяком случае, что директор вмешался, чтобы скрыть результаты Гарри. Но если бы Питеру пришлось признаться, что он знал об этом и хранил это знание при себе… Питер проглотил комок в горле. Гарри уже написал ему, твёрдо подумал он. И он сказал Гарри, что не будет распространяться об этом, но он также не будет молчать, если кто-то задаст ему прямые вопросы. Конечно, в то время я думал, что это будут Авроры, а не грёбаный министр! Питер глубоко вздохнул и сморгнул слёзы. В этом было слишком много смысла, в решимости Гарри сохранить свою Анимагическую форму в секрете и держаться подальше от Реддла. Но по сравнению с этой тайной ничто из того, что знал Питер, не было бы и близко таким интересным. Питер сел, чтобы написать спокойное, вежливое письмо, по крайней мере, насколько это возможно, чтобы рассказать министру всё, что он знал о том дне, когда третьекурсники Гарри пытались угадать их формы. Чем больше он писал, тем больше к нему возвращалось подлинное спокойствие. Теперь, когда он вспоминал об этом, то действительно были обрывки. Гарри никогда не тренировался, чтобы овладеть своей Анимагической формой или перейти в Змеиную форму, поэтому Питер мог честно сказать, что всё, что он знал, — это потенциал Гарри. Его спокойное настроение длилось до тех пор, пока он не отослал сову к Реддлу, он остановился на середине лестницы, ведущей в Совятню, размышляя о том, насколько Реддл, должно быть, поглощён сбором обрывков информации, скрытой от него, о своей второй половинке на протяжении многих лет. Питер закрыл глаза и медленно, глубоко вздохнул. Метка Гарри, Анимагическая форма Гарри, он думал, что это были самые «вредные» вещи, которые он знал. Но был ещё один секрет, принадлежавший Гарри с пятого курса, о котором он старался не часто думать.*
Питер нахмурился, рассматривая тяжёлый барьер в классе, который почти не посещали, потому что было слишком холодно для уединённых целующихся парочек. По барьеру можно было предположить, что, возможно, семикурсник решил использовать его в качестве места для личных занятий, но Питер лично не знал семикурсников, который мог бы создать подобное. Коридор вокруг искрился от силы, и энергия заполнила пространство, словно экран из матового стекла. Он мог бы подумать, что это один из его коллег-профессоров, но на нём не было той знакомой магической подписи. И в этом барьере не было того, что не пускало Анимагов. Питеру потребовалось всего мгновение, чтобы принять решение. Барьер не казался опасным, и он знал, что и Минерва, и миссис Норрис сейчас далеко от этого коридора. Он обернулся в крысу, терпеливо подождал, пока его чувства и равновесие восстановятся, а затем проскользнул в помещение. Он моргнул, сидя в тени у двери. Пространство было намного ярче, чем он ожидал, благодаря плавающим шарам света, которые, казалось, были вылеплены из хрусталя. Питер уставился на них. Он не знал этого заклинания. Не знал он и рунических узоров, которыми были испещрены каменные плиты, все они были белыми и нанесены чем-то похожим на соль. Но он знал юношу, который стоял перед ними, закрыв глаза и скрестив руки на груди. Его дыхание было медленным и мягким, гораздо более ровным, чем Питер мог бы сказать о ком-то, кто метался вокруг, как Гарри, и его левая рука двигалась взад-вперёд в регулярном, колеблющемся ритме. — Это должно сработать, — услышал Питер его шёпот, а затем Гарри поднял голову. Питер бы отступил, если бы это не привлекало внимание. Единственные зелёные глаза, которые он видел горящими так, были на кошачьей морде. Гарри развернулся на одном каблуке, а затем побежал вперёд, прямо к рунам. На глазах у Питера они вытянулись вверх и вокруг по мерцающим прозрачным стенам, будто созданный барьер стал осязаемым. Гарри прошёл сквозь них, и руны зацепились и обвились вокруг его правой руки: той, что с меткой души в виде феникса, которую он начал показывать в этом году. Гарри резко остановился, так, чтобы каким-то образом не нарушить ни один из соляных узоров, и уставился на свою руку. Секунду спустя его лицо сморщилось. Он закрыл лицо руками и вздохнул. В этом вздохе не было слёз, но было столько подавленной усталости, что у Питера возникло искушение преобразиться и утешить его. Однако он не думал, что Гарри это понравится. И, наблюдая, как Гарри убирает соль одним движением левой руки, и вербальная магия проносится по комнате, Питер всё равно не был уверен, что это будет мудро. Здесь творились вещи, о которых он не знал. Он выбежал из комнаты и принял свой человеческий облик на приличном расстоянии от этого места, задаваясь вопросом, что делал Гарри. Соляные руны иногда использовались в ритуалах гадания, Питер это знал. Надеялся ли Гарри найти ключ к разгадке своей второй половинки с помощью этого?*
Питер поморщился и продолжил идти к своему кабинету. Нет, теперь, когда он знал то, что знал, он подозревал, что Гарри использовал другой вид ритуала с солью: тот, который мог бы стереть метку души, если бы был выполнен должным образом. За исключением того, что Питер не думал, что это можно сделать правильно, не так, как многие люди писали и шептались. Он никогда не слышал, чтобы это работало, и он сам тщательно изучал это, со своей чёрной меткой души. Гарри попытался сделать это от отчаяния, и доказательство того, что в пятнадцать лет он до такой степени ненавидел себя и свою судьбу, заставило Питера съёжиться сейчас. Это также, вероятно, было то, что Реддл хотел бы знать о Гарри. Питер на мгновение прислонился к стене и потёр лицо. Неужели он предал интересы Гарри, продолжая держать это знание при себе? Возможно, Реддл смог бы заставить Гарри посетить Целителя Разума там, где никому другому это не удавалось. Возможно, Гарри нуждался в такой помощи, чтобы справиться с тем, что, как был уверен Питер, перевернуло его мир и запутало его эмоции. Но он знал только, возможно, о такого рода знаниях: Гарри воспримет это как предательство, если Питер нарушит своё слово и добровольно предоставит информацию, которая не была ответом на прямые вопросы. Мысль о том, что министр воспримет это как предательство, если он сдержит своё слово, данное Гарри, заставила Питера содрогнуться, но он покачал головой и встал. Он был полезен здесь, в Хогвартсе, компетентный профессор Трансфигурации, которым оставался в течение многих лет, в отличие от некоторых людей, которых Минерва пробовала до него. Не свяжет свою судьбу с Гарри, если что-то резко не изменится, и доверится своему послужному списку, чтобы Реддл пощадил его. Я просто надеюсь, что это сработает.*
Том с интересом прищурил глаза, наблюдая, как Гарри ходит по дому. Том пришёл раньше на несколько напряженный ужин с родителями Поттера, но они доказали, что могут терпеть его ради Гарри, и это было всё, о чём он мог просить прямо сейчас. Гарри, тем не менее, издал отрывистый смех, а разрозненные эмоции текли по их связи. Том откинулся на спинку стула. Казалось, Гарри смирился с тем, что не может лгать Тому, но это не мешало ему попробовать другую тактику: не говорить о вещах и надеяться, что Том позволит молчанию продолжаться. Это было почти мило, но Том не позволил своему собственному веселью помешать ему задать очевидные вопросы. — Что тебя беспокоит, Гарри? Плечи Гарри ссутулились. — Я не хочу об этом говорить. Лили Поттер отвернулась от мужа, с которым тихо разговаривала, и посмотрела на Гарри с чем-то похожим на тревогу. — Это как-то связано с Орденом? — спросила она. Том и сам поставил бы галеоны на то, что это их связь душ, но это была одна из причин, по которой было хорошо окружать себя людьми, которые видели и знали то, чего не знал он. Гарри вздрогнул и отступил от чайника, который он мыл. Быстрая вспышка магии без палочки от него удержала чайник от падения на пол, но Том не позволил отвлечь себя, как это сделал Джеймс Поттер, если его резкое восклицание было каким-либо признаком. — Общая беда — это вдвое меньшая беда, — сказал Том, услужливо процитировав слова, которые, как он помнил, слышал от Альбуса, когда тот говорил их гриффиндорцу. По прищуренному взгляду, который бросил на него Гарри, он тоже слышал это высказывание и точно знал, откуда оно взялось. Но покачал головой и поставил чайник обратно на стойку, чтобы ещё немного почистить его. — Только не эта. Том собрал свою собственную магию и увидел, как родители Поттера вздрогнули. Он добавил немного тьмы и молнии в свою ауру, только для них. В отличие от Гарри, они не могли ощутить невидимое нарастание его силы. — Дорогой Гарри. Просьба поговорить больше не является просьбой. Гарри полностью проигнорировал его и поставил чистый чайник в раковину. Затем он повернулся к родителям и кивнул. — Не беспокойтесь об этом, мама и папа. Я с этим разберусь. — Но тебе не следует делать это в одиночку, — сказал Джеймс, его лицо светилось беспокойством. — Позволь нам помочь, Гарри. Том с интересом наблюдал, собирается ли Гарри ответить на это, хотя и держал глаза полуприкрытыми, чтобы его интерес не проявлялся так явно. Гарри сглотнул и сказал: — Это то, с чем я должен справиться сам. Это связано с секретами других людей. Последовал мимолётный взгляд в сторону Тома. Том улыбнулся и сказал: — Я люблю узнавать секреты. — Чужие. — И это тоже, — легко согласился Том. — Я не скажу их тебе. Том отодвинул стул и встал. Гарри стоял перед ним, скрестив руки на груди, и враждебность исходила от него сильнее, чем его сила. — Конечно, Гарри, — начал Джеймс, немного нервничая. Он, казалось, думал, что Том и Гарри устроят дуэль прямо посреди кухни. К счастью, в распоряжении Тома было больше оружия, чем это. Он наклонился вперёд, убедился, что его глаза сфокусированы на Гарри, и поднял щит, который сдерживал его эмоции, пока они ужинали, посылая в Гарри вспышку искренней боли и страха быть отвергнутым. Гарри ахнул, затем крепко зажмурился. Секунду спустя он сжал пальцы в жесте, который, как заметил Том, он использовал раньше, когда хотел сдержать эмоции, и спросил: — Вы можете оставить нас наедине, мама, папа? Пожалуйста? — он добавил, когда ни один из его родителей не пошевелился. Лили коснулась руки Джеймса, и у них, должно быть, состоялся их собственный безмолвный разговор, скрепивший их души. Затем Лили кивнула. — Конечно, — пробормотала она, и они вышли. — Ты снова о чём-то не договариваешь. — Я поражён. Том покачал головой. — Разве мы уже не пришли к выводу, что сохранение секретов никому не идёт на пользу? Кроме того, я позволил твоим друзьям, которые убили моих людей, уйти, не арестовав их, — недосказанным был вариант, который, как Гарри наверняка знал, он рассматривал, — арестовать их в будущем. — Этот секрет не может быть хуже, чем знание того, что они хотят встретиться с тобой. Гарри отвернулся и медленно подошёл к окну над раковиной, выходящему на вход. Том лениво гадал, видит ли Гарри своих Авроров, стоящих там. Том удвоил охрану после того, как узнал, что Уипвуд была предателем, но Гарри ничего не сказал об этом. — Это секрет, о котором никто с вашей стороны никогда не знал, — сказал наконец Гарри. - Я точно знаю, что все, кто знает это, и принадлежит к Ордену, полностью преданы Дамблдору. Ты понимаешь, почему это не похоже на то, что ты знаешь о Роне и Гермионе? Особенно когда ты узнал об их преступлениях раньше меня? Все чувства Тома пришли в напряженное состояние. Он огорчён этим. Мне бы это пригодилось. Я мог бы отравить его отношения с… Он поднял глаза и увидел, что Гарри смотрит на него в ответ, слегка прищурив глаза и держась так, словно в любую секунду собирался начать дуэль. — И именно поэтому я не хочу, чтобы ты знал эти секреты, — решительно сказал он. Том на секунду задумался, достаточно ли дыр в Окклюменции, чтобы просочились его мысли, но затем выругал себя за глупость. Конечно, прямо сейчас его эмоции передавались по узам. Он подошёл и облокотился на раковину рядом с Гарри, глядя в окно. — Тогда что ты можешь мне сказать, не выдав главную тайну, которую считаешь такой важной? Гарри пошевелился рядом с ним. Том не сводил глаз с улицы. — Ты примешь это? — прошептал Гарри. Тому хотелось огрызнуться, что он не такой уж и монстр, но в последний момент сдержался. Конечно, Гарри думал, что он такой же монстр, как и все считают. Его воспитывали так, чтобы он верил в это, и это вбивалось ему в голову всю его жизнь. — Да, — сказал Том. — Не с радостью. Не без желания, чтобы ты доверял мне во всём. Но это не имеет значения, Гарри. Я хочу пойти на компромисс, я уже говорил тебе об этом. Мне нужно знать о том, что делает тебя таким несчастным. Тебе нужно скрыть часть. Я это понимаю. Скажи мне то, что можешь. Гарри протянул руку и сделал то, чего никогда раньше не делал. Его рука сжала феникса из оникса и бриллиантов, висевшего на шее Тома. Том закрыл глаза, оплакивая то, что он так быстро убил дураков, которые выжгли его метку души. Ему бы хотелось увидеть голубое пламя, танцующее вокруг пальцев Гарри. — Чёрные и белые перья, — прошептал Гарри. — Ты знаешь, что это значит сейчас? Том повернул свою руку так, чтобы сжать руку Гарри. Гарри, должно быть, читал одно из многочисленных интервью Тома, когда люди ещё регулярно спрашивали его о метке души, говоря, что у него есть много разных интерпретаций смешанных цветов перьев феникса. Он пробормотал: — Что у тебя такой большой потенциал как для Темной, так и для Светлой магии. Что тебя влечёт крайне противоречивые этические нормы. Что ты находишься посередине, а не выбираешь что-то одно, — он склонил голову, чтобы поцеловать запястье Гарри, наслаждаясь тем, как разгорается пламя, не отводя взгляда. — Я сожалею что так получилось, но всё равно рад познакомиться с тобой. Улыбка Гарри была быстрой и мимолётной, но всё же была. — Хорошо. Дело в том, что теперь, когда мои друзья пытались и не смогли заставить меня прийти в Орден, кто-то другой попытается. Это будет мой крестный отец. Том кивнул. — Сириус Блэк. Как? — Отчасти это секрет, который я не могу тебе рассказать, — рука Гарри на секунду яростно сжала запястье Тома. Том сдержал пульсацию боли в их эмоциональной связи и стал ждать. Гарри заговорил снова через несколько секунд. — Но я знаю, что Сириус никогда не мог поверить, что я сумасшедший или злой. Однако он поверит, что я нахожусь под твоим влиянием. Его… сообщение, которое я получил от него перед ужином, говорит об этом. Том уставился на него. — Я не видел, чтобы ты получал сообщение. — Секреты, Том. Том наклонил голову, вспоминая, что он знал о Сириусе Блэке. У него была родственная душа, но этот человек оставил Блэка много лет назад, после какой-то ссоры, которую никто из шпионов Тома не мог прояснить для него. Это было полное неприятие, единственное, что, кроме смерти, могло оставить чёрную метку души, что означало… — Телепатия? Гарри отпрянул от него, вытянув руки, и стеклянные отблески света окружили их, как браслеты. — Я не читал твоих мыслей, — тихо сказал Том. Он поднял свои руки, хотя, судя по диким эмоциям, пульсирующим в связи, Гарри не верил, что он был таким безобидным. — Клянусь. Я знаю, что, когда кто-то полностью отвергает свою вторую половинку, они оба приобретают своего рода телепатию. Гарри несколько раз тяжело моргнул. — Я… мы думали, что это какой-то дар Сириуса, — прошептал он. — Но тогда почему Ремус никогда не общался с ним? Том пожал плечами, хотя, учитывая то, что он знал о Сириусе Блэке, у него были некоторые подозрения. — Я не знаю. — Откуда берётся телепатия? — Души отчаянно стремятся к какому-то завершению, — сказал Том и увидел, как Гарри вздрогнул. — По крайней мере, такова преобладающая теория. Этого не происходит, когда умирает чья-то родственная душа, до или после их рождения. Только с отвержением. — Сириусу было бы неприятно так думать. — Тогда не говори ему, — сказал Том и с некоторым удовлетворением прислушался к хриплому смешку Гарри. — Отлично. Итак, он сказал тебе, что собирается как-нибудь приехать и забрать вас. Что ты сказал в ответ? — Что я буду ждать его. — И ты думаешь, что сможешь отговорить его от верности Ордену? Гарри сглотнул, в то время как связь стала плотной, тёмной и тревожной. — Нет. Я собирался сказать ему правду о том, почему я хочу остаться с тобой, а потом, наверное, попрощаться. Я не думаю, что он когда-нибудь повернётся спиной к Дамблдору. — Но он тоже не хочет тебя бросать. — Нет, — взгляд Гарри был затуманен. — Я думаю, что его план, вероятно, включает в себя похищение меня, если он не сможет меня уговорить. Том лучезарно улыбнулся, зная по тому, как Гарри вздрогнул, что он чувствует тепло, исходящее от их связи. — Этого не произойдёт. — Том, ты не можешь убить его. Я тебе этого не прощу. Связь вибрировала от простой правды. Том покачал головой. — Я не планировал этого. Я намеревался нейтрализовать его и оставить в волшебном мире, чтобы ты мог изо всех сил попытаться убедить его. Или он может быть почётным гостем, пока слушает тебя. — А если я не смогу, тогда ты сделаешь его заключённым, не так ли? — Он разыскиваемый беглец, возвращающийся в волшебный мир, и он также пытается похитить мою вторую половинку, — Том оскалил зубы. — Что ты об этом думаешь? — Я не позволю ему похитить меня. — Если он так же искусно проникает в волшебный мир и выходит из него, как кажется, у тебя может не быть выбора. Гарри покачал головой. Его глаза, спокойные и ясные, не отрывались от Тома. — Я скажу ему, что хочу остаться. Том закатил глаза. Он бы не сделал этого перед кем попало, но у Гарри был контекст эмоциональной связи, чтобы понять, почему Том сделал это. — Ты описал его как, по сути, фанатика. С чего бы ему тебя слушать? То, как Гарри уставился на свои руки, сказало Тому, что он тоже не был уверен, что Блэк это сделает. Том протянул руку и схватил Гарри за плечи, притягивая его ближе и вздыхая от ощущения физического тепла, присоединившегося к связи. — Послушай меня, Гарри. Я сам готов встретиться с Блэком и кое-что ему объяснить. — Сириус не простил бы мне этого. Он не простил бы мне этого разговора. — Неужели ты так сильно заботишься о его прощении, что можешь поставить его выше моего? Гарри закрыл глаза. — Я думал, ты не будешь держать на меня зла за то, что у меня есть секреты. Я думал, что это было частью грёбаного компромисса. — Я не про это, Гарри. Я не прощу тебе, если ты позволишь похитить себя, чёрт возьми, потому что ты так решительно настроен дать Блэку чёртов шанс высказаться. Гарри молчал. Том подавил всё, что хотел сказать, и прислонился к стойке. Эмоциональная связь говорила за него и за Гарри. Маленькие искорки мерцали и танцевали, горя таким количеством эмоций, что Том не мог их различить. Гарри наконец поднял глаза. — Ты не будешь находиться в комнате, когда я встречусь с ним. Это секрет, который я не выдам, как он проходит мимо ваших Авроров. Том стиснул зубы, но кивнул. В конце концов, он сразу узнает, если Гарри будет в опасности. — Тогда я подожду здесь, в задней части дома. — Нет. Том наклонился и резко постучал пальцами по метке души Гарри. — Компромисс, Гарри. Я позволяю тебе хранить секреты. Я разрешаю тебе встретиться с человеком, который, как ты откровенно признаёшься, хочет тебя похитить. И я ни за что не пойду домой, чтобы ждать утренних новостей о твоём похищении. — До этого не дойдёт. — Гарри, если бы я мог поверить, что ты будешь драться с ним, если он попытается забрать тебя, я бы позволил тебе встретиться с ним наедине. Но я верю, что ты будешь сдерживаться. Ты так полон решимости сохранить уважение своего крестного отца, что разрушишь свою оборону. А потом мне придётся мириться с похищением. И тебе уже очень больно при мысли о том, что ты предашь его и предашь меня. Гарри облизнул губы. — Тогда применяются те же параметры, что и при нашей встрече с Роном и Гермионой. Держись подальше от посторонних глаз, не разговаривай и вмешивайся только в том случае, если будет похоже, что это перерастает в физическое насилие. Том наклонил голову. — Я бы никогда не попросил ничего другого. Гарри закрыл глаза. — По крайней мере, у связи есть одно преимущество. Том сдержал обиженный ответ, который хотел дать, и спросил: — М? — В моей жизни есть хотя бы один человек, который никогда не сможет мне солгать, — прошептал Гарри и принял объятия Тома.*
Сириус вошёл в гостиную дома и глубоко принюхался. Он сразу же замер. Ещё витали запахи Джеймса и Лили, которые, должно быть, приходили раньше, и был нервозный Гарри, стоящий посреди гостиной. Это действительно был Гарри. Нос Сириуса уловил бы характерный запах Оборотного зелья в его дыхании, даже если бы тот, кто выдавал себя за Гарри, принял его почти целый час назад. Но был и другой запах, в задней комнате, которая, должно быть, была спальней. Сириус и раньше чувствовал этот запах во время набегов, густой и пропитанный Тёмными Искусствами, как и многие артефакты на площади Гриммо. Реддл был здесь. — Привет, — тихо сказал Гарри. — Мне нужно с тобой поговорить… Сириус уставился в лицо Гарри и увидел его человеческими глазами, несмотря на четыре ноги и мех. На лице Гарри была написана боль. Быть в такой ситуации означало разрывать его на части агонией. Даже если Сириус заберёт его в лагерь Ордена, он не освободится от этого ощущения. Было только одно, что Сириус мог сделать, чтобы гарантировать свободу Гарри. Гарри открыл рот, чтобы продолжить говорить, и Сириус преобразился, так плавно и быстро, как никогда не делал с тех пор, как стал Анимагом. Затем он нацелил свою палочку и произнёс слова заклинания, которое он планировал использовать, чтобы подавить эмоциональную связь, которая связывала Гарри и Реддла. Он не ожидал крика, который прозвучал так, словно разрывал Гарри пополам. Или то, как стена между ними и Реддлом растворилась, и буря чёрной и красной магии ворвалась в гостиную, очертания в центре которой напоминали фениксов с серебряными когтями, нацеленными прямо в сердце Сириуса.