His Darkest Devotion

Том медленно просыпался, его магия пульсировала внутри него, как его лёгкие, когда он делал особенно глубокий вдох. Он перевернулся на другой бок и моргнул. Гарри свернулся калачиком рядом с ним, его отмеченное запястье было примерно в дюйме от глаз Тома. Том прикоснулся к нему и увидел, как голубое пламя вырвалось наружу в тот же момент, когда он коснулся их завершённой связи. Он не был удивлён, что это привело его в бессознательное состояние, когда он почувствовал, насколько крепкой она была. Он использовал в постели больше магии, чем Гарри, и ему также дольше пришлось ждать их воссоединения. Но теперь Гарри спал, не чувствуя и не замечая, как Том мягко погружается в его воспоминания. Его доверие к Тому было ещё одной вещью, которая стала совершенной благодаря этой связи. Том сдержал желание выразить вслух свой восторг по этому поводу и вместо этого осторожно вытянул перед собой воспоминание, длинное, золотое и сверкающее, как особенно яркая прядь, вырванная из чьего-то виска, чтобы положить в Омут памяти. Воспоминание сверкнуло перед ним, когда Том погрузился в него, но блеск быстро померк. Том оказался в гостиной обычного коттеджа и, оглянувшись, увидел Гарри, которому на вид было лет семь или около того, сидящего перед камином. Он баюкал своё правое запястье, его пальцы обводили имя Тома на его руке. Должно быть, это было задолго до того, как он сделал татуировку феникса. Том пересёк комнату и остановился позади Гарри, положив руку ему на плечо, хотя и знал, что это ничего не изменит, поскольку никто здесь не мог его видеть. Гарри встал, когда Лили Поттер вошла в комнату, и Том убрал руку. — Мам, — сказал Гарри с дрожью, которую Том смог почувствовать, хоть голос того и был твёрдым. Лили оторвала взгляд от книги, что держала в руке. — Да, Гарри? Ты хочешь завтра на ужин рыбу с жареной картошкой? Боюсь, это будет не сегодня, к нам придёт Альбус, и он попросил... — Мама, — повторил Гарри, на что она закрыла книгу и сосредоточилась на сыне. — Я не хочу... говорить об ужине. Я хочу поговорить о своей родственной душе. — Он поднял руку и выставил запястье вперёд. На лице Лили появилось сложное выражение, и Том слегка усмехнулся. По его мнению, эта женщина играла роль измученной матери. Она не стала бы бороться за своего ребенка. Она бы уступила и согласилась с тем, чего хотел Дамблдор. И всё же, конечно, причиной того, что заставило это воспоминание так ярко сиять, была любовь Гарри к своим родителям, и Том знал, что он не сможет разубедить его в этом. Он отступил к камину, в то время как Лили села на стул, а Гарри пнул ногой угол камина. — Ты ведь знаешь, почему не сможешь быть со своей второй половинкой, Гарри, — сказала Лили, поправляя мантию. — Мы уже говорили об этом. — Но это нечестно, — сказал Гарри и посмотрел на неё так пристально, что это заявление прозвучало не таким детским. Том обошёл Гарри, чтобы видеть его лицо и убедился, что даже в этом возрасте его глаза могли гореть огнём. — Ты сказала, что возненавидела папу, когда впервые встретила его, потому что он высмеивал твоего лучшего друга. А родственная душа мистера Дамблдора оказалась Тёмным Лордом. Но вы оба были с ними вместе. Лили Поттер прикусила губу, выглядя не очень довольной. — Хорошо, — подумал Том, хотя, по его мнению, это было гораздо меньшее из того, что она заслуживала. — Ну, Гарри. Понимаешь, это не вопрос справедливости и несправедливости. Твой отец оказался хорошим человеком, а Альбус разорвал связь с Гриндевальдом, когда понял, что тот из себя представляет. — Но ты только что сказала, что я никогда не смогу быть с ним. Я хочу знать, почему. На самом краю сознания Тома послышался странный гул, натягивающийся на краю памяти, как швы на рубашке. Он поднял голову и понял, что это была магия Гарри, отвечающая на волнение её молодого владельца. Он вздохнул, жалея, что его не было здесь тогда, жалея, что он не мог для него что-то сделать. Контроль Гарри был неестественным для семилетнего или шестилетнего ребёнка, которым он являлся. У большинства детей этого возраста всё ещё постоянно случались стихийные вспышки магии. Это говорило о том, через какой ад его родители и Дамблдор заставили его пройти. — Потому что мы боимся, что он завладеет тобой и заставит тебя захотеть остаться с ним, — сказала Лили. Она раскрыла объятия. — Иди сюда, сынок. Но Гарри не пошевелился. — Ты хочешь сказать, — произнёс он и потёр отмеченное запястье о брюки, — что я плохой человек? Потому что я хотел бы остаться с ним. — Его лицо исказилось от горечи. — Я не такой хороший, как папа или мистер Дамблдор. Лили вихрем пролетела через комнату и прижала его к себе. Гарри прильнул к ней, но его челюсть всё ещё была крепко сжата, а рука потирала и потирала правое запястье. Том мог видеть это с того места, где стоял. — Никогда… — прошептала Лили. — Я бы никогда так не сказала. Ты такой хороший человек, Гарри, такой хороший, что хочешь дать шанс кому-то злому. Но это только сделает его ещё более опасным, понимаешь? — Нет. Лили вздохнула и отодвинулась, опустившись на колени перед Гарри, чтобы заглянуть ему в лицо. Том заметил, как она старательно отводила глаза от правой руки Гарри, хотя его левая всё равно сейчас прикрывала отметину. — Злым людям легче обмануть хороших, Гарри. Ты бы хотел дать своей родственной душе шанс, потому что она твоя родственная душа, и ты бы уступил ей, думая, что всё не может быть так плохо, и что она не может быть такой уж плохой. Даже если ты знаешь, что это так. Ты понимаешь? Гарри закрыл глаза. — Но это всё равно похоже на мистера Дамблдора и Гриндевальда. У него всё ещё был шанс узнать его получше. И он отверг их связь, когда узнал, что Гриндельвальд был плохим человеком. Моя родственная душа - не Тёмный Лорд. Почему я не могу хотя бы попытаться? Может быть, это я смог бы сделать его хорошим вместо того, чтобы он сделал меня плохим. Моя родственная душа в свои семь лет была более логичной, чем половина взрослых в Ордене Феникса вместе взятых, — подумал Том. — Ох, Гарри. — Лили коснулась его макушки, не отводя взгляда от его лица. — Мне очень жаль. Я хотела подождать, пока ты не подрастёшь… Твоя родственная душа и есть Тёмный Лорд. Магия Тома обвилась вокруг него, и если бы это воспоминание было реальностью, он бы разнёс вдребезги половину мебели в комнате. Гарри смотрел на свою мать с выражением глубокого замешательства на лице. — Что?.. — прошептал он. — Но… я просто... я думал, что он министр Магии, а не Тёмный Лорд. Лили печально кивнула. И что бесило больше всего, подумал Том, кружа вокруг них, чтобы дать выход своим эмоциям, так это то, что она действительно в это верила и не лгала Гарри. — Да, Гарри. Мне очень жаль. Он скрывает это и тайно готовится к войне. Он извлёк урок предыдущих Тёмных Лордов, таких как Гриндевальд, которые открыто заявляли об этом. Но он один, и мы не можем допустить, чтобы он был с тобой. Представь, каким могущественным он стал бы, если бы ты влюбился в него. Гарри потёр лицо руками, как будто собирался заплакать. В тот момент он был ещё маленьким мальчиком, и всё же память вокруг него начала излучать почти взрослую боль как следствие того, что он разделил её с Гарри через ментальную связь, а не использовал Омут Памяти. — Н-нет… я не могу… я не могу в это поверить, мама. Почему магия и судьба были так жестоки и просто отдали меня Тёмному Лорду? — Я не знаю, — сказала Лили. Она прижала сына к себе, но Том был так доволен, что не мог выразить словами, что Гарри не поднял руки, чтобы обнять её в ответ. — Никто на самом деле не знает, как и почему появляются метки души. Они просто есть. И иногда в них нет особого смысла, связь может быть отвергнута или утрачена. Ты же знаешь это. — Но ты также говорила, что родственные души это нечто особенное и хорошее, — прошептал Гарри. — И что хуже всего для Сириуса было то, что он потерял мистера Люпина. Я думал, что вы с папой были особенными, и что все были особенными, и... мистер Дамблдор сказал мне, что раньше даже он думал, что его связь с Гриндевальдом была особенной. Я н-не понимаю… почему я отличаюсь? Я не хочу быть другим! А потом он рыдал, уткнувшись в плечо матери, а она качала его взад-вперед в своих руках и шептала ему на ухо слова утешения. Банальности, заметил Том. Он усмехнулся. Конечно. Она на самом деле не понимала, что говорит, не понимала, во что верит, и отказывалась замечать противоречия в своей собственной системе убеждений. Если родство душ было подарком, то и Гарри, должно быть, был тоже. Если у всех остальных есть шанс погрузиться в узы и отвергнуть их только после того, как они попробуют, то Гарри тоже должен был это сделать. Но всё было по-другому. Из-за страха одного старика. Воздух вокруг Тома засверкал, и он знал, что это значит, несмотря на то, что их ментальная связь была недавно созданной. У него оставалось здесь не так уж много времени, потому что Гарри просыпался. Он сделал шаг назад и позволил своему разуму пройти сквозь воспоминание, однако знание его содержимого пламенем горело внутри него. Он открыл глаза и обнаружил, что смотрит в открытые глаза Гарри. Гарри неуверенно улыбнулся ему, но через секунду прикоснулся к эмоциональной связи и улыбка на его лице начала гаснуть. — Что случилось? — Прошептал Гарри. — Я хочу убить очень многих людей, которые причинили тебе боль, — сказал ему Том. Гарри вздохнул. — Я знаю. Но я не хочу, чтобы ты это делал. Том навалился на него сверху, поглощённый, почти задыхающийся необходимостью услышать ответ на вопрос из уст Гарри. Гарри расслабился под ним, глядя ему в глаза, в то время как его разум танцевал с белыми вопросительными знаками, а связь вокруг них перекликалась с его беспокойством. — Ты когда-нибудь хотел оставить их всех позади и отправиться на поиски меня? — Том вздохнул. — Расскажи мне. — Ты мог бы прочитать ответ у меня в голове. — Я хочу услышать это от тебя. — Том осторожно отвёл руку назад, когда понял, что их магия течет по его ногтям, заостряя их почти до когтей. Он не хотел причинить Гарри боль, и при этом не хотел рвать подушки в клочья. Они были бы плохой заменой истинных жертв, которых он хотел бы увидеть на их месте. — Скажи мне, Гарри. Гарри сглотнул и кивнул. — Я иногда думал об этом, — сказал он. — Была одна ночь, когда я действительно собрал свой чемодан, схватил метлу и чуть не вылетел из окна башни Гриффиндора, чтобы прийти к тебе. Том представил, как бы это могло быть, и снова зашипел. — Что тебя остановило? — Я представил, какие были бы лица у моих родителей, если бы я это сделал, — пробормотал Гарри. — Их только что изгнали, и я... я был в растерянности. Я подумал о себе, как о сироте. Я думал, что никогда больше их не увижу. Я просто хотел кого-то, кого бы волновало кто я был на самом деле, а не кем меня считали другие люди. — Да, ты солгал своим друзьям, — тихо сказал Том. — И ты передумал и убрал чемодан подальше? Гарри кивнул, уткнувшись ему в грудь. Том отодвинулся настолько, чтобы увидеть глаза Гарри и удержать его взгляд. Он мог бы почувствовать ответ через связь, прежде чем Гарри заговорил, если бы он того захотел, но ему нужно было видеть лицо Гарри, когда он это произнёс. — И это был единственный раз, когда ты думал о решении своей проблемы? — Нет, конечно, нет, — произнёс Гарри, и мягкий холод прошёлся через их связь. — Я порывался сбежать к тебе не один раз, хотя однажды я зашёл дальше всего. Я... — Он беспокойно отвернул голову в сторону. — Гарри. Гарри прикрыл глаза. — Послушай, я не горжусь некоторыми вещами, которые я пытался совершить, и я думаю, что твоя осведомлённость о них только навредит тебе. Так зачем же о них говорить? — Ты ведь понимаешь, что теперь мы будем делиться воспоминаниями всё чаще и чаще, пока связь не установится полностью. — Том положил руку ему на затылок и осторожно наклонил голову Гарри, пока они снова не оказались лицом к лицу. — Ты спрячешь их все и пробормочешь, что хочешь, чтобы я был в безопасности, и всё для того, чтобы я однажды неожиданно сам наткнулся на них? — Гарри ничего не сказал, но его рот сжался в упрямую линию, которую Том помнил со времён ухаживания за ним, и связь между ними застыла. — Насколько всё было плохо? — Очень плохо. Том уставился на него, и страх перерос в уверенность. — Ты пытался, по крайней мере, один раз, — сказал он, и его голос зазвучал медленнее, чтобы дать себе время успокоиться, — убить себя. Гарри закрыл глаза. — Да. Том ничего не ответил, но Гарри всё равно отшатнулся от него, без сомнения, почувствовав то, чего он не хотел произносить вслух. — Очевидно, я не довёл начатое до конца, — сказал Гарри, открыв глаза и свирепо посмотрев на него. — Это... это было только один раз. В других случаях я пробовал то, что, как я надеялся, поможет избавиться от метки. Ладно? Теперь я знаю, что это было неправильно, и я должен был принять тебя с самого начала. Я думал об этом прошлой ночью, о том, что если бы мои родители и Орден были умны, они попытались бы заключить с тобой сделку и заставить тебя умерить своё поведение в обмен на то, что я буду в безопасности и ты будешь хорошо со мной обращаться. Именно страх Дамблдора сделал это невозможным. Перестань так на меня пялиться. — Тебе нужен Целитель Разума, Гарри. Гарри вывернулся из его рук, хотя, поскольку он был под Томом и прижат им к кровати, Том лениво гадал, куда, по его мнению, он надеется удрать. — Не говори так! Я сделал всё, что мог! Я мирился со всем этим дурацким давлением, которое они на меня навалили, и ты навалился на меня, и... — Я не говорю, что ты слабый, — сказал Том. — Так вот как ты это воспринял, Гарри? — Он коснулся лица Гарри, его пальцы скользнули вниз от старого шрама от удара метлой на лбу к носу, губам и щекам Гарри, и продолжали прикасаться к нему, пока Гарри не затих. — Тебе нужен Целитель Разума, потому что внутри твоей головы, должно быть, ужасное место, вот и всё. Гарри глубоко вздохнул, как будто это должно было очистить его, и покачал головой. — Я едва могу поделиться с тобой тем, через что мне пришлось пройти, Том. Я всё слышал о Целителях Разума и о том, насколько они самоуверенны. Я не хочу слушать, как кто-то говорит мне, где я ошибся, и призывает меня загладить свою вину или что-то в этом роде. — Загладить вину? — Ну, да. Единственный человек из всех, кого я знаю, что ходил к Целителю Разума — это мой крёстный отец, и она всегда поощряла его помириться со своей родственной душой и отрицать шалость, которую он выкинул и из-за которой его вторая половинка отвергла его. Я не хочу, чтобы мне говорили, что я должен вернуться обратно в Орден, что я должен был прийти к тебе раньше или что-то ещё в этом роде. — Ты не сделал ничего такого, за что тебе нужно было бы загладить свою вину, — прошептал Том, скользя рукой по спине Гарри к его заднице. Гарри напряг бедра, и связь изменилась, не очень заметно, но Том проигнорировал эти сигналы. — Я обещаю, что любой Целитель Разума, который осмелился бы предположить, что у тебя был, будет устранён. — То есть, устранён как мой Целитель Разума. Не убит. — Соблазн есть, но ты сам знаешь, как редко я прибегаю к убийству, Гарри. Гарри медленно кивнул. — Прекрасно. Я... мы подумаем о том, чтобы найти мне Целителя Разума. Но позже. У нас сегодня есть и другие дела, не так ли? — Я не считаю что есть что-то важнее тебя, — сказал Том и удивился, почему Гарри покраснел и отвернул голову в сторону. — Я знаю. Но сейчас я не хочу больше это обсуждать. Том подумал о том, чтобы сказать, что они никогда по-настоящему не откажутся от этой темы, пока между ними существует эмоциональная связь, но он решил, что было бы неразумно прямо сейчас давить на Гарри и дальше по этому поводу. Он кивнул и встал. — Очень хорошо. Мы собираемся представить тебя публике как родственную душу министра магии. Ты сможешь это вынести? Гарри сел и рассмеялся, будто бы печаль предыдущих мгновений спала с его плеч. Том не был уверен, что верит этому, но затем он напомнил себе, сколько лет Гарри жил, притворяясь, что была какая-то причина, которая удерживала его от поиска своей второй половинки, кроме настоящей, и сколько лет он провёл в окружении лжи. Он мог бы сделать это с публикой, жаждущей информации о родственной душе министра магии, даже если он никогда не смог бы солгать самому Тому. Это может оказаться полезным навыком. — Вытерпеть? Я с нетерпением жду этого. Знать, что я твой, а ты мой, а это значит, что никому другому лучше не утруждать себя мыслями о том, чтобы бросаться на тебя? Да, я думаю, это очень важно. — Рука Гарри скользнула в его руку. Эта мысль эхом пронеслась между ними, и Том взял Гарри за подбородок и нежно поцеловал его, в то время как между ними возникла другая мысль, которой Гарри мог быть или не быть готов поделиться. Когда они нашли Дамблдора, Том намеревался подразнить его размышлениями о том, как этот человек непреднамеренно сделал Гарри ещё более подходящей родственной душой для него, чем он мог бы быть, если бы Том знал о нём с колыбели. * — Добро пожаловать, министр. Добро пожаловать, мистер Поттер. Минерва надеялась, что её голос не дрогнул при этих словах. У неё уже было несколько полных дней — и ночей — для подготовки к тому, чтобы принять пост директора школы, теперь, когда Альбус сделал… то, что он сделал. Увидеть своего бывшего ученика рядом с министром Риддлом не должно было быть таким уж большим шоком. — Директриса. — Министр Реддл сел в кресло напротив её стола, которое Минерва использовала, когда спорила с Альбусом, и сложил руки в перчатках на коленях, его взгляд учтиво блуждал по кабинету. Он сосредоточился на ней, когда та достигла насеста. — Фоукс здесь, с тобой? Я думал, что феникс Альбуса отправился с ним. Минерва бросила беспомощный взгляд на насест. Фоукс оторвался от прихорашивания, чтобы весело пропеть ей, и сразу же вернулся к делу. — Он... каким-то образом связался со мной, когда я впервые вошла в офис, чтобы занять свою официальную должность, — сказала Минерва и разочарованно вздохнула. Было трудно пытаться описать это. — Я не знаю точно как. Но он сказал, что остался в школе. Что это была его судьба или что-то в этом роде. — Как очаровательно, — пробормотал министр Реддл и повернулся к ней лицом. — Я полагаю, вы слышали старую теорию о том, что фениксы — создания Судьбы, а не Света? Минерва моргнула и убрала прядь волос с лица. — На самом деле нет, — призналась она. — Не то чтобы я думаю, что действительно знаю, что такое Свет, ну или же я всю свою жизнь ошибалась. — Я не нашёл никаких доказательств вашей причастности к преступлениям директора Дамблдора, — сказал министр. — Вы достаточно мудры, чтобы понимать, что если бы это произошло, то вы бы сейчас здесь не сидели. Минерва встретила его взгляд, но ничего не сказала. Не было нужды спорить об этом. — На какой вопрос вы хотели получить ответ сегодня, министр? — спросила она, вытаскивая гроссбух, что был создан ей для того, чтобы собрать воедино много-много разрозненных кусков пергамента, свободно паривших по кабинету. — Боюсь, у меня ещё не было возможности просмотреть все записи Альбуса. — Есть один предмет, который Визенгамот предлагал ввести снова и снова, что по итогу был отвергнут нашим бывшим директором. — Я не допускаю проведение занятий по Тёмным Искусствам в моей школе. — Я не виню вас. И в любом случае это не то, что я имел в виду. Минерва сделала паузу. — Я не была осведомлена ни о каком другом предмете, предложенном Визенгамотом, и от которого Альбус отказался. Гарри заговорил впервые, его голос был мягким, что вызывало любопытный контраст с голосом министра. Минерва посчитала слишком самонадеянным полагать, что Поттеру удалось бы сдержать худшие из проявлений этого человека, однако было достаточно интересно наблюдать за тем, как Реддл уступил ему, стоило тому заговорить. — Практическая Ритуальная Магия, директриса. Это предмет, который Визенгамот предлагал каждые шесть месяцев, и каждый раз его отвергали. Минерва моргнула. Это правда, она не думала, что очень многие взяли бы себе этот предмет для изучения. Ритуальная магия была сложной, требовала много времени и сил, и, Мерлин свидетель, большинству студентов было и так достаточно трудно учиться хотя бы по своим основным предметам. — И каковы были рассуждения Альбуса? — Что не все смогут посещать занятия, потому что не у всех одинаковый уровень силы в ритуальной магии. — Поразительно что Гарри был тем, кто продолжил говорить. — Люди, что нашли свою родственную душу или которые достаточно дисциплинированы и спокойны, чтобы медитировать и очищать свой разум, лучше с этим справляются. Минерва поборола желание закатить глаза. — Тогда нам также не следует преподавать Прорицания! — На самом деле, я действительно думаю, что нам не следует, — вмешался Реддл, подавшись вперёд и оперевшись подбородком о сцепленные пальцы. Минерва не думала, что ей могло показаться, как он при этом придвинулся ближе к Гарри. — Редкого студента, у которого действительно есть дар предвидения, можно было бы направить на обучение к соответствующим практикам, но нет никаких причин собирать полные классы, что будут вынуждены посещать студенты без особых способностей. Минерва моргнула. — Тогда почему вы позволили этому продолжаться? — Репутация Дамблдора была слишком надёжна для меня, чтобы принимать те решения, которые я хотел касательно школы. Лучшее, что я мог сделать — это создать независимые отделы, такие как отдел Трансфигурации, который вы возглавляли, и позволить этим руководителям принимать большинство решений. И Альбус Дамблдор был заинтересован не только в занятиях по прорицанию, но и в том, чтобы в качестве учителя был кто-то конкретный. Минерва нахмурилась. — Сибилла бесполезна. — Да, — сказал министр Реддл. — Разве только, как я думаю, вы не такая же сторонница пророчеств, каким был Дамблдор. — Пророчества, — медленно произнесла Минерва. Она даже не подумала, что это может быть талантом Сибиллы. Это был самый редкий из различных способов Гадания, и большинство людей, которые действительно видели будущее, озвучивали свои видения теми словами и в то время, которое считали нужным, а не делились ими непроизвольно. Однако непроизвольно рассказанное пророчество в нужное время объяснило бы, почему Сибилла всё ещё была в Хогвартсе. Минерва сосредоточилась на министре. — Почему он так упорно верит в пророчество, произнесенное кем-то вроде неё? — Если он хотел услышать пророчество достаточно сильно, — сказал Гарри, — то ему было всё равно, откуда оно взялось. Минерва уставилась на своего бывшего ученика, немного поражённая рассудительностью, прозвучавшей из его уст, но затем кивнула. — Это, безусловно, правда. — Один раз она заколебалась. — Вы знаете, из-за какого пророчества он оставил её у себя? — Нет. — Улыбка министра Реддла была холодной, почти дикой. — Я предлагаю вам вызвать её сюда и спросить у неё самой. Минерва остановилась лишь на мгновение, прежде чем повернуться и взять летучий порох в руки. Её любопытство, которое скорее олицетворялось, чем отрицалось её анимагической формой, съело бы её заживо, откажись она. * Том взглянул на него, пока Директриса вызывала Трелони через камин, и поднял бровь. Гарри мог услышать его мысли, едва сосредоточившись на мысленной связи. Это была вдохновенная догадка. Гарри наклонил голову, услышав голос профессора Трелони, доносящийся из пламени, и едва слышно пробормотал: — Должна была быть какая-то причина, кроме простого страха, почему он хотел держать нас подальше друг от друга. Том нахмурился, как бы говоря, что он не согласен, но затем профессор Трелони пронеслась через камин и привлекла к себе всё внимание в комнате, как она делала обычно. — Ну что же, министр Реддл, мистер Поттер! — Трелони помахала им рукой. Её волосы были укутаны тонким шарфом, а сверкающие серебряные очки были такими большими, что казались отдельными галактиками, парящими около её лица. Гарри изо всех сил старался не сморщить нос от потока благовоний, который шлейфом следовал за ней. — Я надеюсь, что вы были хорошими мальчиками после того, как связь ваших душ стала полной. — Она хихикнула и перевела взгляд с одного на другого. Гарри протянул руку и сжал запястье Тома. Он мог сказать просто по перемене в магии внутри них, не говоря уже о внезапно замершей эмоциональной связи, что Том был в ярости и готов прямо сейчас броситься на Трелони. Гарри натянуто улыбнулся ей и покачал головой. — У нас всё хорошо, профессор Трелони. Он ментально послал Тому мысль. С тобой всё в порядке? До завершения их связи он знал, что Том иногда проявлял свой характер на публике, но ему, конечно, не нужно будет физически удерживать того от физического нападения. Том взглянул на него и тихо выдохнул. Она проявила к тебе неуважение. Гарри закатил глаза и повернулся лицом к профессору Прорицания, когда профессор МакГонагалл жестом предложила той сесть. Трелони болтала о чашках, чайных листьях и о том, что видит будущее по звёздам. Гарри задавался вопросом, может ли она чувствовать витающее в воздухе напряжение, и был ли это её способ избавиться от него. — Итак, Сибилл, — наконец произнесла профессор МакГонагалл, — до моего сведения дошло, что Альбус, вероятно, оставил тебя в штате из-за определённого пророчества, которое ты ему поведала. Я хотела бы знать, о чём оно было. Глаза Трелони расширились, и чашка в её руке задрожала. Затем она прищёлкнула языком и покачала головой. — Минерва, Минерва. Я уже просила вас просто не задавать вопросов о Внутреннем Оке. Это может навредить его восприятию, если вы понимаете о чём я. — Я могу устроить ей повреждение чего-нибудь другого, посерьёзнее её Внутреннего Ока, — прозвучала чёткая мысль со стороны Тома. Гарри наклонился вперёд и сумел привлечь рассеянное внимание Трелони. — Это было из-за нас, профессор? Из-за связи наших душ? Если это так, то я удивлён тому, как долго профессор Дамблдор доверял вам, учитывая какими знаниями вы обладали. Он знал, что вложил в свой голос достаточно скептицизма, когда Трелони надулась, как курица. — Вы бы не удивились, если бы знали степень серьёзности наших с ним взаимоотношений, — отрезала она. Гарри поборол подступивший рвотный рефлекс, поскольку был почти уверен, что она имела в виду не то, на что это было похоже, и просто покачал головой. — Он позволил вам остаться здесь и преподавать предмет, который вы на самом деле не могли преподавать, беря во внимание тот факт, что дар предвидения либо есть, либо его нет. Так что, полагаю, я не удивлён. Он казался человеком, который потакает тем, кто будет говорить ему то, что он хочет услышать. — Я не говорила ему того, что он хотел услышать! Я сказала ему правду! Не было никаких сомнений в том, что он был недоволен пророчеством! — Ну, я не понимаю, как я могу судить об этом иначе, кроме как сомневаться, если только вы не захотите рассказать нам о самом пророчестве. Трелони на секунду запнулась, но Гарри вздохнул, повернулся к Тому и сказал: — Я был прав, нам нечего здесь делать. Это вывело профессора Прорицания из себя. — Прекрасно! Я вам расскажу! Вы, наверное, должны знать в любом случае, так как оно оказалось о вас, и вы неразумно решили завершить связь со своей родственной душой. — Трелони нахмурилась, а затем важно прочистила горло. На мгновение её взгляд стал острым за блестящими серебряными стёклами очков. — Когда Тёмный Лорд и тот, кто связан с ним приблизятся к завершению связи, крепость власти падет, её обломки уничтожат всё живое, а повелитель змей отравит весь мир. — Её голос был хриплым, отдающимся эхом, от которого ледяные щупальца обвились вокруг позвоночника Гарри. — Только равная сила, объединённая и управляемая, сможет противостоять им, объединённая из двух и управляемая тем, кто является скрытым лидером. Профессор Макгонагалл больше не выглядела расслабленно. Том сидел так неподвижно, что Трелони начала дрожать, стоило ей взглянуть на него после того, как она закончила свой монолог. Гарри коснулся запястья Тома, и эмоциональная связь неохотно вернулась к жизни. — Двусмысленно, как и все Прорицания, — натянуто сказала профессор МакГонагалл, сложив руки перед собой. — Уж лучше добротная Трансфигурация в любой день. Вы знаете, каковы её ограничения, и никто не принимает её за судьбу. Том прочистил горло с лёгким смешком, который, как Гарри подозревал, распознал только он. — В самом деле, директриса. — Вместо этого он повернулся к Трелони. — В каком году это было предсказано? — В 1981. — Дрожь Трелони утихла, но Гарри заметил, что она больше не брала в руки свою чашку. — Через год после рождения Гарри Поттера. — Её глаза метнулись к Гарри. — Не то чтобы я знала, чью метку души вы носили, мистер Поттер. Я должна была рекомендовать убийство из милосердия. Том зашипел. Гарри, наклонившись, поймал зелёного змея, который возник из небытия между их стульями, и положил его себе на колени. Змея секунду боролась, потом успокоилась. По крайней мере, подумал Гарри, хотя сейчас он и не говорил на Парселтанге, он знал, что змеи не причинят ему вреда, ведь они были частично сформированы из его магии. — Вы хотите быть наказаны как участница заговора, который держал мою вторую половинку подальше от меня, профессор? — Тихо спросил Том. — Согласно Законам Соединенных судеб, принятых в 1862 году, вы могли бы быть. — Я уже сказала вам, что не знала об этом! Глаза Трелони потемнели от страха, и Гарри не знал насчёт Тома, но сам был склонен поверить ей. Он быстро сказал: — Вы знали о пророчестве, но не знали, что оно означало меня и министра Реддла, верно? Вы не подозревали, что я его родственная душа? И профессор Дамблдор никогда не говорил вам. Трелони покачала головой, что заставило её выглядеть так, как будто что-то было не в порядке с её шеей. — Нет, нет, я ничего не знала! Он никогда бы не доверился мне. Он знал, что я не хочу быть частью его Ордена. Гарри просто кивнул, хотя и был немного удивлён, что она была в курсе достаточно, чтобы знать название Ордена. Он повернулся к Тому и открыл рот, но Том всё ещё смотрел на Трелони, и эмоциональная связь, витающая вокруг них, была полна жестокости. — Я серьёзно. — Гарри понизил голос достаточно низко, надеясь, что никто в комнате не услышит, но в данный момент у него было бы гораздо меньше забот, если бы они всё же услышали. — Успокойся, Том. Сейчас же. Том повернулся, чтобы посмотреть на него, и это было похоже на окончание сна. Гарри встретился с ним взглядом, взглядом хищника, и не дрогнул. Том, наконец, кивнул и взглянул на Трелони. — Вы можете идти. Трелони практически выбежала за дверь. Гарри задавался вопросом, было ли это просто потому, что она сидела рядом с ней, или же из-за того, что её рука слишком сильно дрожала, чтобы прямо сейчас подумать об использовании летучего пороха. — Её заменят, — сказал Том в наступившей звенящей тишине. — Пророчество звучит откровенно нелепо, — сразу же сказала профессор Макгонагалл. — Может быть, она придумала всё это, чтобы убедить Альбуса оставить её. — Возможно, — сказал Том, хотя его сомнение пахло ядовитым сорняком через связь. — Во всяком случае, я говорю серьёзно. Ей действительно могут быть предъявлены обвинения по Законам Соединённых Судеб. — Я никогда о них не слышал, — сказал Гарри. — На что они распространяются? Том взглянул на него. — Они делают незаконным сознательное разлучение кого-либо со своей родственной душой при отсутствии доказательств того, что рассматриваемый человек уже отверг другого, заявил о вражде или кровной мести против него или его семьи. — Ну, она не знала об этом. Она лишь сделала опрометчивое замечание. Ты ведь не можешь убить всех, с кем случается подобное. — Я бы не стал её убивать. Я бы посмотрел чего она стоит. — Разве у тебя недостаточно людей в Азкабане? — рявкнул Гарри, наклоняясь вперёд, не обращая внимания на то, как профессор Макгонагалл смотрела на него широко раскрытыми глазами. — И на этой неделе уже намечается важный судебный процесс? Сдерживайся, или мне придется пересмотреть место своего проживания. — Если ты даже подумаешь о том, чтобы переночевать в другом месте… — Я ведь сказал тебе, что уже думал. Ты что, не слушаешь? Гнев Тома давил на него. Гарри надавил на него в ответ своим собственным раздражением и отсутствием страха. Том прищурил глаза. — Я не лгу тебе о том, как сильно она меня разозлила. — Тогда ты должен знать, что я не лгу тебе о том, насколько я не в восторге от твоего характера. Том резко откинулся назад и кивнул, его эмоции изменились, когда он спрятал их за, как Гарри её называл, своей маской “Министра”. Он повернулся к профессору Макгонагалл. — Простите за эту сцену, Минерва. Наша связь всё ещё нова. — Я… понимаю. — Профессор Макгонагалл издала тихий звук, который, вероятно, был бы задушенным вздохом у любого другого, но Гарри всегда восхищался тем, насколько уравновешенным и спокойным была его глава факультета. — Ну что же. — Она переложила несколько пергаментов на своём столе, а затем подняла изучающий взгляд на Тома. — Я понимаю, вы пришли предложить и другие предметы, которые Альбус и Совет управляющих также отвергли в прошлом. — Да. — Том развернул на столе кусок пергамента. — Как вы можете видеть, сроки отказа от занятий были… Гарри откинулся на спинку стула, решив, что в ближайшее время от него вряд ли что-то потребуется. Том всё ещё смотрел на него, но Гарри не собирался доставлять ему удовольствие, отвечая выражением лица или жестом, которые могла видеть профессор Макгонагалл. Он ответил заинтересованным, мягким взглядом, когда они говорили, и ответил на несколько вопросов о занятиях, которые он бы хотел, и о тех, которые, по его мнению, можно было бы сократить со времён его студенчества. Даже если бы знал, что у них будет конфликт, когда они выберутся отсюда, по крайней мере, Том не собирался устраивать истерику на публике, и это было всё, чего Гарри хотел сейчас. * — Ты сводишь меня с ума. Том говорил только правду, когда прижимал Гарри к двери своего дома. К счастью, Гарри не воплотил в жизнь свою угрозу уйти в другое место. Но Том всё ещё кипел собственничеством и желанием затащить Гарри в постель и спать на нём, пока он не забудет о своём гневе. — Ты можешь думать что угодно, — сказал Гарри. Он скрестил руки на груди, но не выглядел защищающимся. Он выглядел так, как будто рассматривал Тома с критической дистанции. — Это не значит, что ты можешь начинать угрожать убийствами людей публично. — Значит, ты не против поговорить об этом наедине? Гарри не ответил прямо, но поток отторжения, который обрушился на Тома, заставил его моргнуть и отпустить Гарри. Гарри сделал шаг вперёд, а затем повернулся к нему лицом. — Извини меня за то, что я думал, что был связан душой с кем-то, кто был политиком, — резко сказал он. — Привыкшим сохранять спокойствие перед лицом провокации. Том сжал руки в кулаки, но не приблизился, чтобы прикоснуться к Гарри. — То, что я сказал Минерве, было правдой. — Какая часть? — Наша связь новая. Я хочу... — Том с трудом сглотнул, но связь уже передала то, что он имел в виду, судя по тому, как потемнели глаза Гарри. — Ну, ты ведь не можешь приковать меня к кровати и держать так, чтобы только ты прикасался ко мне. Но Гарри не мог скрыть своего возбуждения так же, как Том не мог скрыть своего собственничества. Том прищурил глаза. — Часть тебя хотела бы этого. — Да, но не потому, что ты хочешь скрыть меня от других людей. Просто потому, что мне бы этого хотелось. — Гарри судорожно сглотнул и продолжил: — И завтра мы должны предстать перед Визенгамотом как родственные души, мы должны пройти испытание Рона и Гермионы, и мы также должны узнать о новых предметах в Хогвартсе, и пророчестве, и поимке Дамблдора, и всё остальное в этом направлении. В смысле, я говорю о изменениях в твоём поведении, Том. Если так будет продолжаться и дальше, я вернусь к своим родителям. — Ты хочешь, чтобы я изменил в себе всё? — Не всё. — Теперь голос Гарри звучал устало, чего Тому хотелось меньше всего, но он наблюдал, как Гарри с минуту ходил взад-вперед. — Подумай об этом так. Ты принял некоторые решения, которые, вероятно, имели смысл в то время, решения, которые позволили бы тебе защитить себя или свою родственную душу, когда ты бы её нашёл. И теперь ты хочешь продолжать действовать в том же духе. Но тебе не нужно, потому что я уже здесь. — Он повернулся к Тому и протянул руку, чтобы схватить его за запястье. — Пожалуйста. Пойми, я здесь. — И уже говоришь о своём уходе. — Вернуться к моим родителям — это не то же самое, что оставить тебя навсегда или оставить тебя так, как того хотел Дамблдор, и ты достаточно умён, чтобы понимать это. Том слегка поморщился от вспышки гнева Гарри и кивнул. — Я не буду говорить об убийствах других людей публично. Я постараюсь контролировать своё поведение. — Спасибо. — Но в то же время, я хочу, чтобы ты кое-что сделал для меня. Гарри кивнул, его глаза были ясными и серьёзными и полностью сосредоточенными на Томе, в то время как связь извивалась и танцевала с нетерпением, как будто ему не терпелось услышать, о чём тот попросит. — И что это? — Я хочу, чтобы ты признал, что ты сам политик. Гарри нахмурил брови. — У меня нет проблем с признанием этого. — Это не то, от чего тебя специально предостерегали Дамблдор или Орден, я действительно так думаю, — сказал Том, его рука скользнула вниз по спине Гарри и начала вырисовывать круги вокруг его позвоночника. — Но я погрузился в твои воспоминания этим утром. Я могу чувствовать мысли, которые проносятся в твоей голове, даже те, что являются подсознательными. Ранее ты сказал, что был связан душой с политиком, подразумевая, что не считаешь себя таковым. И в воспоминаниях, которые я видел, ты слишком легко перескочил к предположению, что что-то не так с тобой, а не с другими людьми. Я хочу, чтобы ты признал свою собственную силу. Поступая иначе, ты будешь... раздражать меня. — И не дай Мерлин, чтобы ты был раздражён, — пробормотал Гарри, глядя на него. — Это не приводит к хорошим последствиям для других людей. — Я не могу поверить, что ты призвал змею, чтобы напасть на Трелони. — Это одна из тех вещей, которые я буду пытаться изменить. Но есть один вопрос, который нужно задать себе: что будет раздражать меня больше всего? Твои попытки принизить себя, успокоить окружающих, высмеивая свои сильные стороны и таланты и предполагая, что они всегда правы. Я думаю, что это техника прогибания под других, которую ты использовал не раз, в том числе и со своими друзьями, когда ты лгал им о своей метке души. Но сегодня, в кабинете Макгонагалл... ты справился, Гарри. Для этого требуется интеллект и немалая степень мастерства. На лице Гарри медленно появилось понимание. — Навык, который, как тебе кажется, меня научили презирать. — Тебя научили этому, но это в прошлом. И не воображай, что такого рода разговоры или работа, которую я прошу тебя выполнить, заменяют сеансы с Целителем Разума. Мы организуем их, как только найдём заслуживающего доверия человека. Гарри медленно выдохнул и провёл рукой по волосам. — Прекрасно. Я должен был догадаться, что после столь долгой разлуки со своей родственной душой ты превратился в требовательного ублюдка. — Если ты считаешь, что это требует больших усилий, я хочу, чтобы ты подумал ещё кое о чем. Почему так сложно требовать, чтобы ты реализовал свой потенциал? — Это слишком требовательно — требовать этого. — Тебе нужно развивать свой словарный запас. — Мысли, которые я улавливаю от тебя прямо сейчас, не имеют ничего общего с развитием моего словарного запаса. — Ну, нет, — согласился Том и отбросил все барьеры на их связи, чтобы увидеть, как глаза Гарри снова потемнели. — Но, быть может, нам стоит начать развивать тебя в чём-нибудь другом? Гарри рассмеялся, и они провели остаток дня, выясняя, что им обоим нравится. Том пытался утолить жгучий голод, который одолел его прошлой ночью, с завершением связи, губами, руками, ртом и телом Гарри. В то же время он знал, что этого, вероятно, будет недостаточно. Завершение их связи сделало его более чем счастливым, однако удовлетворит ли это его когда-нибудь, было открытым вопросом.