His Darkest Devotion

То, как расширились глаза Тома, подсказало Гарри, что он узнал серебряную бурю, поглотившую Рона и Гермиону. Когда Гарри поднял и сплёл воедино их магию, быстро расширяя круг защиты вокруг Визенгамота, чтобы защитить находящихся там людей, он извлёк знания из разума Тома. Узел, завязанный в соединении душ. Его можно было зарядить одним заклинанием, которое сработало бы в нужное время. И оно, скорее всего, поглотило бы и связь, и создавших его людей. Рот Гарри изогнулся в глубокой гримасе, которая выглядела странно отстранённой на его лице. Итак, Дамблдор убедил Рона и Гермиону наложить на их связь Проклятие Окончательного Разрушения. Это было похоже на обрушение крыши и повторение истории о «жертвах войны». Но в одном Гарри не возражал быть прежним. И это означало, что он собирался спасти всех в комнате. Всех. Защитный круг был завершён менее чем за секунду, и Гарри метнулся к следующему, посылая поток серебряной силы в сторону Рона и Гермионы. Гарри! Какого чёрта ты делаешь? Гарри ничего не ответил, потому что это был бесполезный вопрос. Том прекрасно знал, что тот делает. Он мог читать намерения в разуме, магии и душе Гарри, и он должен был знать об этом ещё раньше, если он вообще понимал, что Гарри за человек. Не кто-то, кто будет сидеть сложа руки и позволить людям погубить себя, даже если он и отказался от своей дружбы с ними. Он спасал незнакомых людей. Почему он не мог спасти людей, которых знал? Щит, который ты установил, будет отражать магию, направляя её обратно на своих заклинателей! Он не выдержит, если пощадишь их. Энергии нужен будет выход! Гарри промолчал, потому что знал это и так, и у него уже был план на этот счёт. Сначала он окружил Рона с Гермионой той же силой, которой наполнил Визенгамот, а затем приступил к работе. * Когда она растворилась, когда её кости на мгновение загорелись, а агония захлестнула её разум, Гермиона позволила себе погрузиться в покой. По крайней мере, она знала, что они уничтожат министра Реддла, и что миллионы магглов и магглорождённых будут в безопасности. И если Визенгамот действительно был таким коррумпированным, как намекал Гарри, то это был их шанс отрубить голову змее. Начать всё сначала, с новыми участниками… Новое будущее, которого они с Роном никогда не увидят. Но они бы всё равно не увидели этого из камеры Азкабана. Гермиона осознала, что слияние с болью и небытиём занимает больше времени, чем она думала. Нахмурившись, она приоткрыла глаза, а затем широко распахнула их, пристально оглядываясь вокруг. Перед ней, там, где, как она думала, должен был быть поток света и огня, была парящая фигура. Когда она прищурилась, ей показалось, что она может разглядеть когти и распушенный хвост феникса, и слёзы наполнили её глаза. Был ли это Фоукс, пришедший, чтобы спасти их? Или, возможно, даже другой феникс, воплощение огня и судьбы, который верил, что они должны жить, чтобы продолжить работу Ордена? Клюв птицы открылся, и она пропела высокую, дрожащую ноту, которая пробрала Гермиону до самых костей — что напомнило ей, что у неё в принципе есть кости. У неё перехватило дыхание. Да, это должен был быть феникс. Ни у одного другого смертного существа не хватило бы сил пережить это. Но когда феникс полностью повернулась к ней лицом, Гермиона обнаружила, что смотрит в блестящие зеленые глаза, которые она видела каждый день в течение последних семи лет. У неё отвисла челюсть, и она не знала, что делать. Она чувствовала, как Рон неуверенно маячит позади нее, но это ощущение было приглушённым, как будто они были уже на полпути к смерти. «Если бы это действительно было так, то мы бы не смогли вернуться», — подумала Гермиона, немного успокаиваясь. Даже сила Гарри не была способна воскресить их. Он не был настоящим фениксом. Но сила вокруг охватывала их, а не сжигала. Гермиона покачала головой и нахмурилась. Она попыталась повернуться к Рону, чтобы спросить его, что, по его мнению, происходит, но внезапно у неё сдавило грудь, или то, что от неё осталось, и она не смогла вдохнуть. Теперь перед ней плавали серебряно-чёрные всполохи, и Гермиона не могла понять. Что вообще происходило? Как это возможно… собрать их воедино, удерживать в себе, трансформировать? Она и Рон вызвали Окончательное Разрушительное Проклятие. Это означало, что у них нет пути назад. Но она всё равно продолжала видеть серебряные и чёрные фигуры, а не тьму или свет, которые должны были прийти вместе с переходом в загробную жизнь. Она раздражённо вернулась к своей связи с Роном, не понимая. Я думаю, что он… Но затем серебристо-чёрный вихрь закрутился вокруг них, и Гермиона ахнула, а часть её действительно улетела прочь по сверкающему белому туннелю, который, как она подозревала, вёл прямо к смерти. Она последовала вперёд добровольно. Она знала, что Рон пойдёт с ней, потянувшись за связью их душ, и они, по крайней мере, сделали добро в свои самые последние минуты. Больше добра, чем сделало большинство живущих прямо сейчас в волшебном мире людей. * Если бы кто-нибудь спросил Тома, со всеми его познаниями в теории магии, возможно ли то, что делает Гарри, он бы однозначно ответил «нет». Но вот Гарри собрал кусочки душевной связи Грейнджер и Уизли, которую должно было уничтожить Проклятие Окончательного Разрушения, соединил их вместе, и полетел, как феникс, за другими, схватил их и вернул обратно. Он удерживал щит, который он соткал вокруг Визенгамота, от разрушения или же уничтожения Уизли и Грейнджер, сдерживая проклятие, которое могло бы повлиять на него. До сих пор Том оставался молчаливым наблюдателем, вкладывая их объединённую силу в это начинание, но он пошевелился, когда почувствовал, как усталость Гарри изливается через связь. «Если ты продолжишь пытаться сделать это, — указал он, — тебе придётся сбросить щит, который защищает Визенгамот и нас. Гарри повернулся к нему. Том не был уверен точно, каким он «видит» его прямо сейчас. Это было не материально. Пожалуй, он видел его самой душой. Гарри выглядел в лучшем случае наполовину человеком, с белыми когтями и серебристыми крыльями феникса, торчащими из его спины. Он тяжело дышал, и из пореза на виске текла густая кровь. Том сдержал свой гнев и выслушал ответ Гарри. — Они… это чересчур. Слишком просто. Для них сделать это. Чтобы избежать наказания, и… они сумасшедшие, и они были моими друзьями, я хочу их вернуть. Том кивнул, понимая его лучше, чем Гарри на то рассчитывал, судя по вспышке удивления в узах их связи. — Но ты можешь сделать это только при моем содействии. Если ты попытаешься пожертвовать собой ради их спасения, тогда я перекрою поток магии. Гарри опустил голову и на секунду закрыл глаза, в то время, как Сила витала вокруг них, сдерживаемая, и Тому потребовалось время, чтобы изучить её. Он подумал, что теперь начинает понимать, чем занимался Гарри. У Гарри было два концентрических серебряных круга, один снаружи, образующий щит, который окружал Визенгамот, другой внутри первого, удерживающий части связи Уизли и Грейнджер и их тела от разлёта слишком далеко. — Позволь мне спасти то, что я могу, — наконец прошептал Гарри. — Конечно, — сказал Том и наблюдал, как Гарри расправил свои когти, крылья и магию и замкнул внутренний круг сам на себя. Части, которые были пойманы в ловушку, зависли там, затем начали собираться вместе, а те, что были за пределами кольца, разлетелись прочь. Гарри дышал ровно, и дрожь, которая пробегала по их магии, была невидима для любого, кто не был связан с ним. Том обнаружил, что странно гордится этим. Потом ему захотелось рассмеяться. Гарри совершал буквально невозможный магический подвиг, и Том гордился тем фактом, что со стороны нельзя было хотя бы отдалённо предположить, сколько сил для этого на самом деле требовалось. Возможно, некоторые люди были правы в отношении его приоритетов. Гарри сжал руки вместе — они снова были человеческими руками, а не когтями — и раздался странный, хрустящий хлопок, как будто все они находились внутри лифта, который падал вниз по шахте и внезапно был остановлен. Затем Гарри ахнул и отпустил силу. Том моргнул и обнаружил, что стоит в нетронутом зале суда, а Уизли и Грейнджер без чувств обмякли на своих стульях. Он изучал их клиническим взглядом. У Уизли не хватало хорошего куска руки, у Грейнджер — её волос, и у обоих не было левой ноги. Но это были обычные травмы при расщеплении, и больница Святого Мунго могла их вылечить. — Ты вернул их как новеньких, — пробормотал он, и его желудок сжался. На мгновение он задумался, пошёл бы Гарри на такой же риск ради кого-нибудь другого, или его друзья-предатели всё ещё занимали особое место в его сердце. — Не совсем. Голос Гарри был тяжёлым и тихим. Том взглянул на него и слегка нахмурился. Гарри наклонился вперёд, положив руки на колени и опустив голову. Том протянул руку, чтобы коснуться его затылка. В данный момент ничто не передавалось ему по их связи, ни мысли, ни эмоции. Он так измотал себя, что даже не может использовать эту магию. — Их раны бескровны и могут быть исцелены. Гарри сглотнул и ответил, не пытаясь поднять голову. — Но они заключили проклятие внутри своей связи. И они использовали резервуар магии связи, чтобы запустить его. Я… я вернул их тела и разум, но не смог спасти их связь. Том моргнул. Он никогда не слышал о подобном. Были люди, которые умирали, когда их связь разрывалась, особенно если она была недавно завершена, и иногда люди умирали, даже если они никогда не встречали свою вторую половинку, когда их метка становилась чёрной. Но он не знал, что произойдёт, если связь между двумя людьми оборвётся одновременно, а они оба будут всё еще живы. — Не надо. — Не надо что? — Даже не думай использовать их в каких-либо экспериментах, Том. Я этого не допущу. — Ты ничего не можешь почувствовать от меня по связи прямо сейчас, — заявил Том, потому что был уверен, что всё так и было. Он присел рядом с Гарри и наколдовал для него плащ. Как он и предполагал, Гарри дрожал не столько от усталости, сколько от холода. Его кожа была скользкой и ледяной на ощупь. Том произнёс Согревающее заклинание, когда Гарри слегка приподнял голову, чтобы посмотреть на него снизу вверх, и кивнул. — Но я знаю, как работает твой разум. Том пожал плечами. — Ну, я не буду помещать их в Отдел Тайн. Но представилась возможность, которой у нас раньше не было. — Какая? — С их магией, вплетённой в их связь подобным образом, они, вероятно, будут немногим лучше сквибов. Я готов позволить им жить в мире магглов, если они дадут определённые клятвы больше не выступать против моего режима. — А как насчёт… они попытались совершить массовое убийство и всё такое? Том фыркнул. — Я думаю, что потеря магии это хуже, чем потеря жизни, Гарри, хотя я знаю, что не все с этим согласятся. И Визенгамот уже проголосовал против их казни. — Он нежно провёл рукой по шее Гарри и по его волосам. — С другой стороны, если они откажутся принять обеты, их в любом случае ждёт Азкабан. В Визенгамоте, возможно, предпочли бы это, поскольку у них больше нет магии, чтобы давать магически обязывающие клятвы, которые может дать волшебник. Сквибов можно связать, но не так крепко. Гарри вздохнул и прислонился к нему. — Я знаю, что ты допускаешь это только потому, что об этом прошу я, и потому что тебе в любом случае нет до них особого дела, но спасибо тебе. — Ты так усердно боролся, чтобы спасти их жизни, — беспечно ответил Том. Его рука на секунду сжалась на затылке Гарри. — Ты бы сделал это для любого, кого пытались бы уничтожить таким же образом? Или только для них? — Я бы сделал это для тебя, — прошептал Гарри. — Для Сириуса. Моих родителей. Пары других людей, с которыми я вырос, хотя я и не так близок с ними с тех пор, как мы покинули Хогвартс. Но… не для всех. Том удовлетворённо кивнул. Было приятно знать, что его родственная душа не была настолько нелепо самоотверженной. Щит, который он создал для Визенгамота, был другим делом, поскольку он спас его жизнь и жизнь Тома так же, как и всех остальных. — Иди спать, Гарри. — Я хочу быть там, когда Рон и Гермиона очнутся. — На этот раз я попрошу тебя кое о чём. Я не хочу, чтобы ты был там. Гарри отстранился и мгновение изучал его лицо. — Я больше ничего не буду делать, чтобы попытаться спасти их. Я даже не знаю, что мог бы ещё сделать. — Я знаю. Но они причинили тебе достаточно боли, и ты принёс ради них огромную жертву. — Я ведь не умер. И мы не потеряли ни нашей связи, ни нашей магии. — Но ты же знаешь, что это могло произойти. Гарри продолжал изучать его. Том не двигался и сохранял спокойную улыбку на лице. Он был бы с Гарри нежен настолько, насколько было ему необходимо, но тот не заслужил этого после того риска, на который пошёл. Гарри резко выдохнул, и их связь снова ожила между ними, такая же нежная и хрупкая, как голубое пламя, которое вспыхивало всякий раз, когда Том касался своей метки. Он потянулся вперёд, чтобы поцеловать Тома, и его веселье, благоговение и жадность танцевали в воздухе так густо, что Том моргнул в шоке. — Даже сейчас я не могу поверить, что кто-то стал бы так же сражаться за меня. Я позволил этому моменту растянуться дольше, чем следовало бы, потому что хотел его прочувствовать. Прости. Том поцеловал его в ответ, а затем повернулся к ошеломлённым членам Визенгамота, держа одну руку на плече Гарри, в то время как тот осторожно потянул за серебряный щит, чтобы свернуть его. Учитывая, что это он хотел быть тем, кто даст Гарри всё, чего он не мог получить на протяжении многих лет, промах был ему более чем простителен. * Гермиона медленно открыла глаза, а затем села так резко, как только могла, что так же резко превратилось в падение обратно с сдавленным вскриком, когда она поняла, что магические узы привязывали её к больничной койке под ней так же, как к стулу в зале суда Визенгамота. Что, чёрт возьми, происходит? Она чувствовала себя странно притуплённо и оглушённо, как в своих чувствах, так и в разуме, как будто ей дали одно из множества снотворных снадобий. Но она, казалось, была в полном сознании. Она повернулась в сторону и увидела, что это было похоже на одну из палат исцеления в больнице Святого Мунго, с Роном, спящим на кровати рядом с ней. Гермиона, вероятно, смотрела на него целых пять минут, прежде чем следующая странная вещь поразила её. Она не чувствовала его. Сердце Гермионы подпрыгнуло, отдаваясь барабанной дробью в ушах, и она попыталась вскочить с кровати. Это не принесло результатов. Магические путы натянулись и притянули её назад, а затем она хрипло задышала, зажав рот руками. Она чувствовала себя так, словно её вот-вот вырвет. Они не могли… они не могли разорвать их связь. Этого не могло быть. В противном случае либо она, либо Рон, либо они оба были бы мертвы. Именно это происходило с теми, чья связь была полной. Она подняла дрожащую руку и потянулась к нему, однако путы вокруг её запястья вернули её руку обратно на матрас, прежде чем ей удалось отдалиться достаточно далеко. — Рон? — Он жив. Гермиона подпрыгнула и чуть не взвизгнула. Затем она оглянулась и увидела Реддла, хитрого ублюдка, каким он любил себя представлять окружающим, сидящего на стуле у стены, скрестив ноги. Он улыбнулся, когда увидел, что она смотрит на него, и медленно поднялся и потянулся, как будто встал после продолжительного сна. — Как вы себя чувствуете, мисс Грейнджер? Гермиона проигнорировала притворно-заботливый вопрос. — Что ты с нами сделал? — требовательно спросила она. — Обрати всё вспять сейчас же! — Ах, ну, для этого потребовалось бы нарушить все законы магии и провести некоторые весьма сложные исследования в следующую же секунду, — произнёс Реддл голосом, который кто-то мог бы принять за сочувствие, если бы не видел его холодных глаз. — Однако есть один нюанс: никто раньше не делал ничего подобного, не заключал Проклятие Окончательного Разрушения в своей связи, но при этом оставался в живых. Целители были вне себя, работая над тем, чтобы сохранить вам жизнь и понять, как это вообще произошло. Для них это оказалась довольно захватывающая возможность. — Ты разорвал нашу с Роном связь, потому что ненавидишь нас. В следующее мгновение она ахнула, потому что ей показалось, что вокруг неё обвились холодные кольца анаконды. Реддл улыбнулся, но лучше бы он этого не делал. — Вы живы, а ваша связь разорвана, потому что мой партнёр по узам напряг свою магию до предела, чтобы не дать вашим телам и разумам разлететься на части. Гермиона дико оглядела комнату, но не увидела Гарри. Она уставилась на Реддла, и ей пришлось опустить глаза. Его холодный взгляд был слишком неприятен, чтобы встречаться с ним вновь. Она облизнула губы и сглотнула. — И ты оставишь нас в живых? — Визенгамот не голосовал за казнь. Гермиона закрыла глаза. — Я бы хотела, чтобы ты позволил нам умереть. Я хотела бы… я не хочу жить, если у меня не будет душевной связи с Роном. — Странно, — сказал Реддл, его голос был таким лёгким, что Гермионе действительно следовало ожидать, что сказанное им дальше вонзится в неё, словно лезвие ножа. — Ты не желаешь вести такое существование, на которое вы бы обрекли Гарри на всю оставшуюся жизнь. — Мы не знали, что его родственная душа — это ты. Гермиона подумала, что ей удалось вложить в свой голос достаточно яда, но он разбился о ментальную защиту Реддла и рухнул, будто это была просто вода. Реддл усмехнулся и покачал головой. — Но как только тебе стало это известно, ты захотела, чтобы он не связывался со мной. Не пытайся прятаться за ложью и увёртками, Грейнджер. В конце концов, вы были готовы уничтожить весь Визенгамот, всё правительство волшебного мира, чтобы доказать свою точку зрения. — Правительство, которое не было избрано демократическим путём! — Что было для тебя настолько незначительным моментом, что тебе это даже не приходило в голову, пока Гарри не сказал тебе об этом. — Реддл сложил руки за спиной, в то время как Гермиона снова и снова тянулась туда, где раньше была их с Роном связь, находя лишь кровавое эхо своих чувств, и боролась со слезами. — И что бы тогда случилось с волшебным миром, не будь правительства? — Свобода! — Хаос. — Реддл одарил её улыбкой, от которой Гермионе тоже пришлось отвести взгляд. — Конечно, для вас это было бы незначительным моментом, учитывая, что вы решили, что не доживёте до того, чтобы увидеть это воочию. Гермиона вздёрнула подбородок. — Для нас было радостью и честью, когда профессор Дамблдор попросил нас наложить проклятие на нашу связь. — Я уверен, что так оно и было. Реддл повернулся, ведя себя теперь совершенно незаинтересованно, и кивнул в сторону Рона. — Ты можешь подождать, пока он очнётся. Физически он в порядке. Затем я попрошу вас обоих дать клятву никогда больше не выступать против моего режима, и вы сможете жить в мире маглов. Визенгамот согласился, что это был разумный компромисс, учитывая… всё произошедшее. От его голоса рот Гермионы наполнился желчью. — О чём ты говоришь? — Разве ты не заметила? — Глаза Реддла сверкнули. — Ну, конечно, заметить отсутствие труднее, чем присутствие. — Он ждал, а Гермиона сжала руки в кулаки на простынях и, наконец, вышла из себя. — Я знаю, что ты лишил нас с Роном нашей связи! — Не это. Визенгамот будет некоторое время спорить о формулировках клятв, которые следует использовать, но мы, несомненно, найдем такие, которые будут достаточно сильны, чтобы заставить подчиняться сквиба. Гермиона откинулась на спинку кровати, зажав рот рукой. — Ты не можешь… ты не можешь… — Я не забирал вашу магию, — сказал Реддл, его голос был ужасающе нежным. — Вы сделали это сами, с помощью метко названного Проклятия Окончательного Разрушения. Я не знаю ни одного случая, чтобы кто-то активировал это в своей связи и выжил, поэтому потеря вашей связи была неожиданностью, но было несколько случаев, когда кто-то накладывал проклятие, подпитываемое их собственной магией, и остался жив. После этого они всегда становились Сквибами. Как ты могла думать, что твоя магия уцелеет? Гермиона отчаянно пыталась дотянуться до своей силы, заставить малейшую искру запеть в её венах, и не смогла. Было только это странное ощущение приглушённости. — То, что вы живы, — сказал Реддл, — что вы вообще можете отправиться в мир магглов живыми, — это всё благодаря моей родственной душе. — Собственнический тон в его голосе вызвал бы у Гермионы отвращение при других обстоятельствах, но сейчас она едва ли обратила на это внимание. — Не было прецедентов того, чтобы кому-то удалось обратить вспять Проклятие Окончательного Разрушения или же сдержать его, но теперь есть. Потому что, несмотря на всё, что вы ему сделали, он так сильно любит вас. — И ты… ты позволил ему использовать эту магию. — В данный момент я не уверен, смог бы я остановить его, не поплатившись за это. — Реддл пожал плечами. — Но да, я позволил ему сделать это, и единственным условием, которое я ему поставил, было то, что он отдохнёт, когда будет магически истощен, и не будет приближаться к вам сейчас. — Почему нет? — Голос Гермионы был таким тихим, что она, честно говоря, сама не знала, что чувствует в данный момент. — Потому что вы уже сделали достаточно, ты так не думаешь? Реддл развернулся и исчез за дверью комнаты. Гермиона осталась смотреть ему вслед, а затем сглотнула и посмотрела на кровать рядом с ней, на которой всё ещё безучастно покоился Рон. Осознание давило на её разум, словно пыталось до неё достучаться. Гермиона долго сопротивлялась этому, даже не осознавая, что это такое, только заранее зная, что ей будет больно. А потом оно ворвалось внутрь, ворота отрицания пали, и она больше не смогла лгать сама себе. Гарри всё еще любит нас. Реддл позволил ему использовать эту магию, чтобы спасти нас. Гермиона закрыла голову руками и начала плакать, в то время как остальные её мысли неуклонно следовали своим чередом. Если Гарри любил их, значит, он не был абсолютным злом и не был настолько против целей Ордена, как думали Гермиона и Рон. И если Реддл позволил Гарри сделать это, значит, он был способен на милосердие. Гермиона вздрагивала снова и снова, так погрузившись в рыдания, что не услышала, как Рон начал просыпаться. Ему пришлось практически кричать, чтобы привлечь её внимание. — Гермиона! Что происходит? И… почему я не знаю? Гермиона сглотнула и повернулась к нему, протягивая ему руку. Рон протянул свою через расстояние между кроватями и сжал её запястье, и Гермиона смутно отметила, что магические узы, привязывающие их к кроватям, были достаточно длинными, чтобы позволить этому произойти — не то, чего она ожидала. Рон уставился на неё, на грани паники, и Гермиона не сомневалась, что он одновременно пытался почувствовать её мысли и эмоции и посылал ей свои собственные так сильно, как только мог. Она глубоко вздохнула и начала объяснять. Она подождала бы дольше, чтобы поделиться с ним разрушительным откровение о том, что — хотя она не сомневалась, что у Реддла были ужасные цели, и её возмущало, что Гарри соглашался с ними — они оба ошибались в том, насколько злыми они оба были. И в чём ещё это означает, что мы ошибались? * — Как он? — Никаких изменений с тех пор, как вы были здесь в последний раз, министр. Том коротко кивнул и сел рядом с кроватью Гарри. Честно говоря, это была лучшая новость, которую он мог ожидать. Гарри отдыхал, всё ещё погружённый в волшебный сон, который возобновили и Целители, и Том, и это как минимум гарантировало, что он не тратил свою магию, спасая какого-нибудь застрявшего на дереве котёнка, или ещё что-то в этом роде. Том вздохнул. Насмешливый тон его собственных мыслей стал тем, с чем ему больше не было комфортно. Он протянул руку и пригладил волосы Гарри, упавшие на подушку, на которой покоилась его голова. Несколько недель, и ты изменил меня. Чудо, так сильно повлиявшее на него, продолжало спать, слегка разомкнув губы. Том знал, что волшебный сон более или менее непроницаем для прерывания шумом извне, но он всё равно резко обернулся, услышав шаги в коридоре снаружи. Окружающие палаты были очищены от пациентов, чтобы авроры Тома могли стоять на страже. Но в комнату ворвались родители Гарри, а за ними Блэк, который избегал смотреть Тому в глаза. Лили Поттер прошла прямо к кровати Гарри и уставилась на Тома. Том приподнял брови, но затем поднялся и сам, отодвигаясь в сторону, чтобы она могла сесть на стул. Джеймс тайно бросил на него враждебный взгляд и спросил: — Как он? — Магически истощён, — сказал Том. — Но восстанавливается. — Что он сделал, что привело его в такое изнеможение? Я думал, после того, как вы… закрепили связь, ни одна задача не будет достаточно трудной для него. — Он спас своих друзей, когда они пытались взорвать зал суда Визенгамота и, вероятно, большую часть Министерства с помощью Проклятия Окончательного Разрушения, скрытого в их душевной связи, — мягко ответил Том, и ему действительно понравилось наблюдать, как изменилось лицо Джеймса Поттера. — Он спас жизни всех в комнате, хотя он и не смог спасти связь душ своих друзей или их магию. — Том пожал плечами. — Лучше, чтобы они жили и отправились в мир магглов как сквибы, чем оставались в волшебном мире, пусть даже и в Азкабане. Джеймс молчал. Лили протянула руку, положила её на лоб Гарри и тихо зашептала ему что-то. Блэк секунду поёрзал, затем спросил: — Как Альбус убедил Рона и Гермиону наложить подобное проклятие на связь их душ? Мне казалось… они всегда были хорошими детьми, не склонными к самоубийству. Я и подумать бы не мог, что они согласятся на такое. — Возможно, у Дамблдора над ними больше власти, чем над вами, — сказал Том. — Вы старше, и у двоих из вас есть ребёнок, что действительно меняет ваши приоритеты. Уизли и Грейнджер — абсолютные фанатики. Молодость и самомнение могут сделать подобное с кем-то. — Они были важны, — сказал Блэк, опустив глаза. — То есть, Гермиона Грейнджер — одна из самых блестящих людей, которых я когда-либо встречал. А Рон Уизли был сильным магом и мастером стратегии. Том фыркнул, прежде чем смог сдержаться. — Ты веришь, что Альбус Дамблдор позволил бы кому-то другому планировать стратегию за него? Блэк на мгновение заколебался. Затем он сказал: — И ты думаешь, что он был настолько слеп к тому, в чём могло бы заключаться его преимущество? Том коротко кивнул. — Я в принципе не думаю, что он доверял хоть кому-либо, кроме себя. Вы, как члены Ордена, были лишь пешками. — И, конечно же, вы бы никогда такого не сделали. Похоже, Джеймс был полон решимости поспорить с ним. С другой стороны, Гарри выжил, и проблема его друзей была решена. Том не чувствовал в себе особого гнева, когда смотрел на отца Гарри. — Конечно, я бы так и сделал. Но я не создавал группу людей, которых намеренно изолировал от остального мира, заражал теорией заговора о том, что они борются против тайной войны, и восхвалял как единственных оставшихся хороших людей. — Всё было совсем не так. — Да, так оно и было, — миролюбиво сказал Том. — И даже вы сами считаете так же, иначе вы бы не ушли. Джеймс отвернулся от него, сжав челюсти, и сосредоточился на кровати. Том просто кивнул и развернулся, чтобы уйти. Он не думал, что родители Гарри и Блэк причинят тому боль или попытаются тайком вытащить его из больницы. — Реддл, подожди минутку. Блэк шёл за ним. Том кивнул и повернулся, чтобы подождать в коридоре, прислонившись к стене. Блэк стоял перед ним, засунув руки в карманы халата и уставившись в пол. Через минуту Том нетерпеливо вздохнул. — Ты чего-то хотел, Блэк? Мне действительно нужно сейчас управлять страной и успокаивать Визенгамот. Блэк вздрогнул и взглянул на него. — Я… Гарри сказал что-то о том, что ты хочешь, чтобы он сходил к Целителю Разума. — Конечно, я знаю. Последствия того, что он рос, думая, что он злодей из-за чего-то, с чем он родился, если не хуже, заслуживают того, чтобы он это сделал. Блэк шумно сглотнул. — Как ты думаешь. — Затем он, по-видимому, дошёл до конца этого предложения, и ему пришлось начать все сначала. — Как только будут улажены некоторые юридические последствия. Как ты думаешь, ты бы смог устроить так, чтобы я тоже попал к другому целителю? Том склонил голову набок. Что ж, он не ожидал такой просьбы. Но он кивнул. Не было никаких причин отказываться от этого, так же как не было никаких причин не оставлять Гарри наедине с его семьей. — Конечно. — Ты на самом деле не так безжалостен, как говорит Дамблдор. Том рассмеялся прежде, чем смог сдержаться. — Было ли это замечание о желании увидеть Целителя Разума проверкой? Чтобы посмотреть, что я отвечу? — Частично. Но я начинаю думать, что это пошло бы мне на пользу. Просто во мне… слишком много злости, и иногда я боюсь, что могу сорваться, и… — Если ты причинишь боль Гарри, ты знаешь, что это конец. Блэк кивнул с задумчивым выражением на лице, а не испуганным или возмущённым, как ожидал Том. — Я знаю. И я не хочу сделать с ним что-либо подобное. Спасибо, Реддл. — Затем он повернулся и вернулся в больничную палату. Том пожал плечами и продолжил идти. Связь между ним и Гарри мягко мерцала, как пламя свечи, и это его вполне устраивало. По крайней мере, она возвращалась к жизни, и прямо сейчас ни его воспоминания, ни его усталость не беспокоили Гарри. Он мог бы даже получить извинения от Грейнджер, хотя Том не стал бы очень сильно на это надеяться. Амелия Боунс встретила его в ту минуту, когда он прошёл через Этаж в Министерство. — Где вы были? — требовательно спросила она. — Они искали вас повсюду! У нас есть проблема. — Которая из? — любезно спросил Том, пристраиваясь рядом с ней. Он подумал сразу о нескольких, которые могли бы проявить себя в данный момент. — Некоторые члены Визенгамота требуют, чтобы ваша родственная душа зарегистрировала лимит своих способностей. Они говорят, что он спас два здания, полных людей, и его регистрация должна была быть завершена после первого, но этого не произошло, и они хотят знать почему. Том почувствовал, как его губы дрогнули. По правде говоря, подумал он, члены Визенгамота, вероятно, были больше раздражены тем, что они теперь обязаны своей жизнью полукровке. Даже если бы они попытались заявить, что вместо этого они в долгу перед Томом, поскольку он и Гарри соединили свою магию, им пришлось бы также признать, что намерение спасти их и сила, которая сделала это, принадлежали Гарри. — Большинство из них знают меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что это последнее, что пришло бы мне в голову. — Очень хорошо, — сказал он и немного ускорился, когда получил упрекающий взгляд от Амелии. * Молли уставилась на первую страницу газеты, а затем прислонилась к Артуру и прикрыла глаза. Его руки обняли её в одно мгновение, и довольный, тёплый звон их связи окружил их обоих. — Я и предположить не могла, что они так далеко зашли, — прошептала Молли. — Неужели мы действительно недостаточно любили Рона, что он начал стремиться отличиться подобным образом? — Я не думаю, что речь шла о желании отличиться. — В голосе Артура было что-то надломленное, и Молли тоже могла почувствовать его боль через их связь, на мгновение вспыхнувшую, словно молния, прежде чем он сознательно отстранился, стараясь не причинить ей боль. — Я думаю, что речь шла о вере в лидера и слепом следовании за ним, независимо от того, должен он был это делать или нет. — Может быть, ты и прав, — сказала Молли. — Но тогда я всё ещё не понимаю, почему мы этого не увидели. — Мы так долго были изгнанниками, Молли. И ты знаешь, что многое из этого, должно быть, произошло в Хогвартсе, где мы бы всё равно не смогли бы это увидеть. Молли медленно кивнула. Она также гордилась тем, что воспитала своих детей независимыми мыслителями, так что не было удивительно, что она искала признаки этого в Роне. Но, возможно, ей следовало более подробно расспросить Билла о том, почему тот отклонил Заказ. — Так что же нам теперь делать? — прошептал Артур. Он был тем, кто принимал решения, такие как присяга Ордену в первую очередь или же когда завершить их эмоциональную связь. Но он оставил за Молли другие решения, например, сколько детей иметь и как их учить, когда им оставаться дома. Молли встала и повернулась к нему лицом. — Мы ничего не можем поделать с тем, что Рон и Гермиона потеряли свою магию и связь или были сосланы в мир магглов. Артур кивнул, в его глазах были печаль и понимание. Молли вздохнула, благодарная, что ей не придётся спорить с ним по этому поводу. — Итак, что нам нужно сделать сейчас, так это обсудить условия нашей капитуляции, учитывая, что это будет сделано не для того, чтобы спасти нашего сына и невестку. — Это обязательно должна быть капитуляция? — спросил Артур так, как Молли и ожидала. Его руки беспокойно скользили по её плечам и волосам. — Я имею в виду, я знаю, что мы не можем продолжать в том же духе, что и до этого, но наш нейтралитет… — Ты думаешь, они поверят в это, после того, как мы яростно сражались с ними, когда были частью Ордена? — Молли старалась говорить как можно мягче. Она знала, что Артур страдает. Артур закрыл глаза. Затем он слегка покачал головой. Молли кивнула в ответ. — Поэтому мы сделаем всё, что в наших силах, и постараемся сделать так, чтобы условия нашей капитуляции были максимально благоприятными для других наших детей. Нам просто нужно отказаться от любой идеи спасти Рона и Гермиону. Она действительно надеялась, что Реддл ещё не убил их. Это могло означать, что Гарри начал усмирять его такими средствами, что Молли задавалась вопросом, удастся ли ему вообще это сделать. — Что насчет Альбуса? — А что насчёт него? — Молли развернулась, чтобы посмотреть на Артура, и проигнорировала нерешительную дрожь его страха, которую она чувствовала в глубине своего сознания. — Я не понимаю, почему у нас должна остаться хоть какая-то лояльность к нему после того, как он использовал Рона и Гермиону, и как он, вероятно, был разочарован тем, что всё получилось не так, как он хотел. — Я не это имел в виду. У нас есть некоторые секреты, которые не связаны клятвами Ордена. Мы собираемся от них отказаться? Молли вздохнула. Эти секреты в основном касались того, как было построено убежище для Ордена, и некоторые из проведенных ими расследований маггловского мира, на которые указал Альбус, могли помочь доказать то, что тайная война Реддла вот-вот начнется. Но сама Молли не видела в них ничего ценного. Она и Артур были одной из частей создания убежища, но не всей частью. Даже если бы она передала все записи, которые сделала Реддлу, он не смог бы восстановить то, что сделал Орден, не захватив всех, кто в этом участвовал. — Я собиралась использовать их, чтобы купить нам немного внимания, — тихо сказала она. Артур закрыл глаза от боли. — Это не тот мир, в котором я хочу жить, — прошептал он. — Я знаю. — Молли коснулась его руки и сделала всё возможное, чтобы наполнить успокаивающим спокойствием их связь, которая теперь вибрировала между ними, как перышко Предсказателя в бурю. — Я хотела бы, чтобы было что-то, что мы могли бы сделать по-другому, что-то, что имело бы значение. Но всё получилось не так, как мы хотели, и кое-что из этого, возможно, и вовсе никогда не было реальным. И Альбус бросил нас. Мы должны сделать всё, что в наших силах, чтобы спасти остальных членов нашей семьи. Сначала она не получила ответа от Артура, но на самом деле и не ожидала этого. Она просто продолжала слегка касаться его руки, слегка придавая ему уверенности, и, наконец, Артур кивнул и прошептал: — Тогда давай сделаем это. Молли пошла собрать свои записи и упаковать одежду и другие вещи, которые они не смогли бы легко заменить. Она надеялась, что радость, которая исходила от её стороны связи, не слишком огорчила Артура. После более чем шестилетнего изгнания они наконец возвращались домой.