Контакт «Хвостик» был в сети в 18:13.
17:40 Бо-гэ, мы с лао Сяо идём к да Чо! Ждём тебяя <З
19:04 Класс. Вы на месте? Он тяжело вздохнул, глядя на прежнее «Была в сети в 18:13». Ну и что это значит? Они решили открыть клуб пораньше? Ван Ибо нервно передернул плечами, медленно обходя здание. Сбежав по ступеням к закрытым дверям подвала, он приподнял брови, разглядывая свежую приписку «Вход только для персонала». Быстро оглядевшись, аккуратно толкнул легко поддавшуюся дверь и поморщился от еле слышного скрипа. К счастью, широкий коридор за ней был освещён достаточно ярко, чтобы он не развернулся на месте сразу, но тишина нервировала, заставляя его кусать губы и крепче сжимать в руке телефон. Ведь если бы что-то случилось — ему бы позвонили? Сяо Чжань, Сынён, Исюань… да даже Лю Хайкуань! А если они не успели? Он похолодел, представив, что могло произойти. Достаточно вспомнить, сколько было примеров, когда фелинок похищали буквально посреди улицы! И находили их не сразу — если вообще находили, как и тех, кто сопровождал их. Потому ребята и закрыли всё? И как он будет смотреть в глаза отца и матери? Несколько быстрых шагов до прикрытых дверей зала показались ему вечностью, а обрушившаяся за ними темнота — персональным адом. Он потянул воздух носом, но забитый цементной пылью нос после очередного дня на стройке отказывался идентифицировать что-то кроме неясного аромата съестного. Темнота мгновенно начала кружить голову, и он попятился назад, ощущая нехватку воздуха. — Тётя Мэй! МАМА! Помогите! Из воспоминаний его вырвал оглушительный хлопок откуда-то сверху, и он дернулся всем телом, инстинктивно приседая и прижимая уши к голове. — Блять! — по телу словно промаршировали десятки маленьких лапок, и он вскинул руки перед собой, готовый как убегать, так и драться. — С ДНЁМ РОЖ-ДЕ-НИ-Я! — дружный ор дезориентировал его ещё больше, прежде чем до мозга дошло вдруг значение выкрика. Фелин замер на месте, пытаясь сообразить, что происходит, и лишь сощурился, когда полыхнули разноцветными огоньками лампы клуба. Напротив него замерли с широкими улыбками все эти люди, которые… сделали ему сюрприз? Его придурки-друзья устроили ему сюрприз. В темном клубе. За полчаса до открытия. Ибо выдохнул, раслабляя тело и пытаясь вернуть лицу привычную невозмутимость. Спустя удар сердца время будто вновь набирает привычные обороты, и Ибо лишь нервно передергивается, пытаясь избавиться от блестящего конфетти, которым усыпан он сам, ребята и пол. Взгляд выхватывает из толпы удивленно-довольных лиц счастливую мордашку Цзысюань, встречается со слегка обеспокоенным взглядом Сяо Чжаня, и Ван Ибо обессиленно улыбается на его теплую улыбку в ответ перед тем, как его накроет волной поздравляльщиков. Первой на него напрыгивает сестренка, вереща в ухо что-то про то, что у неё самый лучший братик и его друзья тоже самые лучшие, и он, всё ещё ощущающий биение сердца где-то в горле, под счастливый визг кружит младшую вокруг себя. — И лучшая мэймэй! — подмигивает он ей и хлопает по плечу подскочившего Сынёна. — С днюхой тебя! — Спасибо, макнэ, и тебя, макнэ, идём, макнэ, — сияет широкой улыбкой тот, но его тут же отталкивает в сторону Ли Вэньхань, борющийся за место с Ким Сонджу. — Мы все тебя поздравляем, — пыхтит Сонджу, пытаясь заломить руку извивающемуся ужом Вэньханю. Как раз в этот момент ржущего Ибо утаскивают в сторону. Исюань коварно улыбается, когда тянет его за собой сквозь живой коридор, и Ибо сейчас даже не сопротивляется, с изумлением оглядывая преобразившийся зал. Большинство столиков сдвинуто теперь группками, оставляя пространство для маневров, и украшено празднично, а танцпол освещается лишь в центре. На них наваливаются догнавшие ребята, отвлекая от разглядывания обстановки. Тесно становится мгновенно, но так по-хорошему тесно. — Можем мы уже вручить подарки? — нетерпеливый Чо Сынён толкает его в бок, с другой стороны их сталкивают плечами с Сяо Чжанем, который, усмехнувшись, громко кричит, приобнимая его: — Вручение подарков официально объявляется открытым! «Придурок» — Ибо выразительно ухмыляется, и ловит такую же ухмылку — «Сам такой» — в ответ. На душе становится спокойно, и даже когда их с Сынёном подхватывают под руки, буквально вынося к установленному посреди танцпола столу с украшенными коробками, не дергается. — Открыть этот вечер предлагаем Лю Хайкуаню, как главному хозяину этого цирк… заведения! — пританцовывая уже у самого стола, Исюань держит у губ бутылку «Монстра», вещая в неё. Сонджу ухмыляется, оглядываясь на Ибо, и пару раз ударяет предплечьями друг о друга. Исюань выразительно фыркает и с поклоном передает «эстафету» Лю Хайкуаню. Тот закладывает руки за спину, окидывая взглядом толпу: сотрудники «Нефрита» смешались с UNIQ, и вся волнующаяся масса сияет широкими улыбками в сторону двух настороженно замерших парней. — Итак, сегодня у нас аж два именинника, — улыбаясь, начинает свою речь Хайкуань. — И оба танцоры, а у одного из них ещё и особенно важная дата — 18 лет! Как руководитель нашего разросшегося проекта и, — директор Лю вежливо склоняет голову. — И, кхм, глава нашей цирковой семьи, хочу поздравить звезд нашего клуба — Чо Сынёна и Ван Ибо! Достигайте, творите… — И вытворяйте, — шепнул Ибо на ухо расчувствовавшемуся Сынёну, пытаясь скрыть собственное смущение. Такого для него никогда ещё не делали. До Кореи друзей как таковых у него не было, а в Корее единственным его "гостем" на дни рождения был всё тот же Чо Сынён, с которым они могли порубиться до утра в его приставку. Поймав строгий взгляд Чжань-гэ, Ибо вновь выпрямился, с невозмутимым видом принимая высокий тонкий бокал с подноса тепло улыбнувшегося ему Ван Чжочэна, и поднося его ко рту. Чо Сынён фыркнул тихо, но на вопросительный взгляд Ибо только со странной улыбкой качнул головой. — Надеюсь, вы примете скромный подарок от нашего клуба, — завершил речь Лю Хайкуань и легонько похлопал по двум довольно внушительных размеров коробкам, перевязанным в цвета клуба — красный и фиолетовый. — А мы были не столь оригинальны в подарках, — слово вновь достаётся Исюаню, и он смеётся, глядя на смущенно мнущихся младших группы. Ван Ибо вертит быстро опустевший бокал в пальцах и с любопытством косится на не слишком объёмный пакет в руках дагэ. Время срывать подарочные бумаги придёт позже, так что Сынён и Ибо вежливо выслушивают формальную часть поздравлений и от остальных ребят, помогают унести подарки в кабинет администратора, освобождая танцпол, куда вот-вот хлынут люди. — Танцуют все! — радостно вопит Ли Вэньхань, вливаясь в море разгоряченных тел гибким ручейком, как только они возвращаются из внутренних коридоров. Ибо усмехается, наблюдая, как аккуратно ведет его сестру сквозь эту толпу Чо Сынён, и, успокоившись на её счёт, поворачивается к устроившемуся на своем привычном месте Сяо Чжаню. Тот мог буквально часами сидеть в своем углу, больными глазами глядя на танцующих. Ибо не был уверен, в чем тут дело — с ними на репетициях тот был раскрепощен, мог двигаться нереально плавно. Но в жизни, казалось, мгновенно проглатывал палку, натирал обе ноги и заполучал стояк — и всё это одновременно. Сегодня он выглядел ещё более притихшим и задумчивым, хотя Ибо казалось, что дальше некуда — если столько думать, может и голова лопнуть! И даже обманчивая весёлость, с которой он поздравлял Ван Ибо десятком минут ранее, аккуратно опуская после свою упаковку с подарком в общую кучу, не могла скрыть его желания быть незаметнее. Ван Ибо же хотел видеть его улыбку.♫ Писалось под Dare (La La La) — Shakira ♫
— Потанцуем? — Фелин склонился в приглашающем полупоклоне, вытянув вперед руку и не отрывая взгляда от чужих глаз, таинственно мерцающих в подсветке неоновых ламп. Сяо Чжань неуверенно нахмурился, прихватывая нижнюю губу зубами, но всё же кивнул. Диджей сегодня был явно в ударе, и заведенная коктейлями за счёт заведения толпа хаотично двигалась. Сяо Чжань, следовавший за Ибо нога в ногу, запнулся уже на третьем шаге, и фелин с усмешкой подхватил его под локоть, обвивая хвостом за талию. — Для большей устойчивости, — пояснил он ему, ловя в ответ лукавый взгляд и принялся покачиваться, вливаясь в ритм. — Truth or dare on the dancefloor, la la la? — Подпел вдруг ему на ухо Сяо Чжань, заставляя Ибо дёрнуть ушами от внезапной щекотки, и неожиданно обхватил его за талию в ответ. — Вам ли, Ван-лаоши, не знать о моих скромных возможностях? — Лао Сяо идеален во всем! — Ибо ухмыльнулся, окончательно падая в ощущение ритма и улыбку ярче солнца.«Is it true that you love me? I dare you to kiss me, With everyone watching?»
***
Установить причины и следствия в публичных скандалах практически невозможно. Случайный толчок, неосторожное слово, взгляд невзначай — и конфликт вспыхивает, пожирая разумное в людях и высвечивая нечто совершенно иное. Но что больше всего поражало Ибо в таких столкновениях, так это неизменное желание людей переложить собственные косяки и несдержанность на чужие плечи. Всегда был виноват кто-то отличающийся. Так было в школе, на подработках, и вот — клуб. — Оо, защитнички прибежали, — пьяно хмыкнул невысокий полноватый человек, выделяющийся крупным родимым пятном на всю скулу.♫Smells Like Teen Spirit — Nirvana ♫
Вечер набирал обороты постепенно, и после танца с Сяо Чжанем Ибо, как бы ни хотелось ему остаться рядом с теплой улыбкой, пришлось вспомнить о своих обязанностях. Реклама в соцсетях и правда дала свои плоды — людей было много, и им было необходимо шоу, так что несколько часов после слились в единый рисунок танцев. Сегодня они «вышли в народ», по ироничному замечанию Чжу Цзаньцзиня. Подобный перформанс был для них в новинку, но всё шло практически идеально — они скользили среди людей тенями, по очереди зажигая отдельные участки зала. И всё же, как бы Ван Ибо ни был увлечен своим делом, Ван Цзысюань постоянно была в поле его зрения. Ей довольно быстро наскучило вертеться среди толпы потных людей, и она устроилась с самого края барной стойки, развлекаемая историями Ван Чжочэна. В какой-то момент Ибо даже поймал себя на мысли, что этот придурок не так уж и плох, когда к его сестре внезапно подошли двое. Чжочэн в тот момент был отвлечен тремя новенькими, приготавливая коктейли, и Ван Цзысюань оказалась ловко утянута в сторону. — Отпусти девушку, — спокойно произнес Ван Ибо, немигающе уставившись на человека с выбритыми висками, который приобнимал его сестру. Цзысюань испуганно дёрнулась, в который раз пытаясь вырваться из крепкой хватки, но с другой стороны её руку сжал второй мужчина. Толпа отхлынула от них, образуя небольшое кольцо — в похожем Ибо танцевал только что, но атмосфера неуловимо изменилась. Ван Ибо стиснул кулаки, расставляя ноги и упрямо наклоняя голову вперед. Пробивающийся к ним сквозь возбужденную толпу Сяо Чжань поймал себя на несвоевременном желании взять в руки карандаш, зарисовывая упрямое выражение на его лице, в ярких вспышках выглядящее действительно угрожающе. — Мы всего лишь развлечем малышку, она совсем не против, верно, киска? — человек-родимое-пятно растянул губы в улыбке, опуская вторую руку готовой разреветься Цзысюань на бедро. Сяо Чжань выдохнул, вместе с подоспевшим Чо Сынёном вцепляясь в кинувшегося на того Ибо. — Тише, тише, — перехватывая его руки, подтянулся и Чжоу Исюань, загораживая вид на Цзысюань, и дернул головой назад, глядя прямо в глаза Сяо Чжаню. Тот сглотнул, выпуская плечо Ибо и быстро двинулся к напряженным, но полностью уверенным в своей правоте… человекоподобным. — Добрый вечер. Произошло недоразумение, прошу вас отпустить девушку и проследовать за мной к админи… — Да иди ты, — брезгливо фыркнул тощий, с выбритыми висками и непропорциональными чертами лица парень. Сяо Чжань бы не дал ему больше двадцати пяти, но даже в мерцающем клубном освещении была видна дряблость кожи и темные круги, будто тот не просыхал месяцами или употреблял не только алкоголь. То, как сжались его узловатые пальцы на предплечье блестящей непролитыми слезами Ван Цзысюань, Сяо Чжань отметил уже отстраненно. — Отпустите девушку и пройдемте к администратору, — ровно повторил он, вздрагивая от краткого рыка и возни за спиной. Толпа отшатнулась чуть дальше, волнуясь безликой массой, готовой обрушиться, повергая их под собой. По его мнению, тупость стоящих перед ним уже переходила все границы. — И желательно побыстрее, — не менее зложелательно оскалился вставший рядом Чжоу Исюань. — Нам совершенно не хочется применять к вам силу. — А не имеете права, — неприятно хохотнул второй, мелко подрагивая вторым подбородком. «Почти в такт… With the lights out, it’s less dangerous» — мелькнуло в мыслях Сяо Чжаня, прежде чем он выдохнул сквозь зубы, глядя на всё же скользнувшие по щекам Цзысюань слёзы. В следующий момент для него всё смазалось: выругался Ли Вэньхань, влетая в спину Исюаня, повис на плече разозленного Ибо Сонджу. Цвет освещения сменился на красный. Сяо Чжань, глаз не сводивший с тощего, встретился с его полным злорадства взглядом и сделал широкий шаг вперед. — Сомневаюсь, что девушка хочет следовать за обременными комплексом царя Давида и страдающими от алкогольной зависимости и полинейропатии особями… Правда — её редко слышать рады. Сяо Чжань даже не удивился, когда ему в лицо полетел сжатый кулак, скрывая за собой потерявшие любую радость маленькие глазки. Голову он отдернуть почти успел, и зашипел сквозь зубы от скользящего удара по скуле. Сбоку его толкнул Ибо, по руке скользнул знакомый мех, и Сяо Чжань проследил, как отлетает от его удара на руки пьяных дружков их оппонент. Что ж, по крайней мере, теперь они точно смогут записать это в самооборону. Ван Цзысюань, стоило им выпустить её из рук, кинулась к брату, и тот оскалился, задвигая напуганную сестру за спину. Сяо Чжань почувствовал, как перехватило горло при виде расстановки танцоров: даже в этой ситуации они встали привычно, плечом к плечу, хмурые и неуловимо похожие. Как братья. И сам выпрямился, вставая близко, но не рядом, разглядывая пятерых их противников, мрачно покачивающихся и определенно задумавшихся о жизни. Учитывая то, что к ним уже пробирались сквозь разочарованно гудящую толпу Ван Чжочэн и Лю Хайкуань, перевес определенно был на их стороне. Сяо Чжань позволил себе удовлетворенную усмешку, но тут же охнул, когда полноватый вдруг кинулся к Ибо. И, пожалуй, не держись за него Ван Цзысюань так крепко, этому мстителю бы не поздоровилось, но загородивший собой сестру Ибо оказался ограничен в телодвижениях и поймал кулак лицом. А ведь решение вопроса было так близко! — А я говорил, что в таких условиях получится настоящий хеппенинг, а никак не перфоманс, — негромко пробурчал Сяо Чжань, встревоженно склоняясь к Ибо и протягивая ему антисептик с ватными дисками. — Ему с этим нужен лёд, — Сюань Лу ворвалась в гримерку стремительно, удерживая в руках две крупных кружки. В аромате, доносящимся из подсунутой ему под нос, Ибо с удивлением узнал какао. Вторую кружку торжественно вручили его замотанной в плед сестре, а Сюань Лу вновь повернулась к Сяо Чжаню. — И Чо Сынёну тоже. И тебе… А-Чжань, принесёшь? Ибо напрягся, не в силах разгадать, что означает сложное выражение на лице Сяо Чжаня. Он проследил за его взглядом, и сжал крепче пальцы на горячей кружке, увидев проскользнувшую в двери гримерки Мэн Цзыи. — Я… да, сейчас, — неловко кашлянул Сяо Чжань, резко отворачиваясь от девушек и, подхватив со стола на противоположном конце комнаты какие-то бумаги, порывисто вышел за дверь. Ибо, не сводивший с него взгляда, вздрогнул, когда плеча коснулась холодная рука. Девушка Сюань Лу бескомпромиссно ухватила его за подбородок, поворачивая голову к себе и окидывая его цепким взглядом. Сюань Лу, заметившая промелькнувшее на лице Ибо недовольство, торопливо приблизилась к ним: — Ибо, Мэн Цзыи — студентка медицинского университета, она просто осмотрит, чтобы не пропустить ничего важного. Ван Ибо всё же немного расслабился, позволяя колдовать над лицом, но взгляда от двери не отвел. Вот только… он нахмурился, вновь втягивая воздух носом, и с недоумением уставился на замершую перед ним девушку. Видимо, нюх недостаточно восстановился после работы, раз ему вдруг почудилось что-то знакомое… Мэн Цзыи щелкнула его по носу, фыркая на то, как он отшатнулся: — Тебе не говорили, что людей неприлично нюхать? — А ты человек? — вырвалось у него, и он прищурился. Мэн Цзыи усмехнулась, отворачиваясь. — Зайду к Куань-гэ. И нет, Ван Ибо, я не человек. — Извини. — Сюань Лу покачала головой: — Она не любит вспоминать об операции. — А Сяо Чжань? — Ибо наклонил голову, улавливая мрачную тень, пробежавшую по лицу собеседницы. — А Сяо Чжань рядом с тобой учится улыбаться вновь, — Сюань Лу качнула легонько головой, посмотрела прямо и открыто в его глаза. Ибо неловко моргнул, пытаясь понять, что до него хотят донести подобным образом, и девушка слегка улыбнулась: — Сбереги его, пожалуйста. «Сбереги его, пожалуйста» — эта фраза вертелась в голове Ибо, острыми углами царапая едва обретенное после драки спокойствие. Что это значило по мнению Сюань Лу? Он осторожно покосился на хмурого друга, который с яростью тыкал в экран своего смартфона, вызывая им троим такси. Сам он сейчас приобнимал Ван Цзысюань, всё ещё легонько вздрагивающую от слишком громкого гогота компании около клуба. У их ног стояли пакеты с подарками, которые они с Чо Сынёном так и не открыли — по плану было распечатать их после смены, но из-за случившегося Лю Хайкуань выписал ему отпускной до новой недели, пока всё не утрясётся. К (не)счастью, тощий пострадал не так уж сильно и массовую драку получилось предотвратить, так что директор Лю дал понять, что разберется с этим — особенно, если никто под ногами путаться не будет Ибо усмехнулся. Час ночи — время тоже не детское, и А-Сюань уже клевала носом, так что уж он-то с радостью ухватился за предоставленную возможность отправиться отсыпаться вместе с сестрой и Сяо Чжанем. — Машина сейчас будет, to go на главную улицу, — Сяо Чжань сунул телефон в карман, отчаянно зевая, и кивнувший Ибо торопливо отвернулся. Но от зевка это не спасло. — Подожди…те. Ван Ибо, можно тебя на пару слов, пожалуйста? — он вздрогнул, захлопывая рот, и переглянулся с таким же удивленным Сяо Чжанем. Тот нахмурился, глядя на выскочившего из клуба Чжочэна с неприкрытым подозрением, и уже открыл рот, но Ибо успел раньше: — Говори. Ван Чжочэн замялся, и фелин со вздохом подтолкнул сонную Цзысюань к Сяо Чжаня, с намеком кивая тому на выход из этого кирпичного проулка. Сяо Чжань поджал губы, но молча приобнял девушку, отводя подальше. Проводив их взглядом, Ибо сунул руки в толстовку, оборачиваясь к Чжочэну. — Я… кхм. Хотел извиниться, — пробурчал тот, разглядывая камни под ногами, подопнул один к его ногам. Ибо сделал пас обратно, и Ван Чжочэн всё же поднял голову: — За то отношение к тебе. — Почему? — Я был неправ насчет тебя, — явно в трудом выдавил он. — Прав был Сяо Чжань, когда говорил, что не все кемономимы такие… стереотипные. — Стереотипных вообще нет, — пробурчал Ибо и неловко кивнул, принимая извинение. — Забей. — Если только передашь гвозди, — слабо ухмыльнулся Ван Чжочэн, и Ибо не отказал себе в удовольствии показать фак под тихое фырканье человека. Такси подъехало, так что он, махнув на прощание Чжочэну, устроился с сестрой на заднем сидении. Ван Цзысюань почти сразу отключилась, обеими руками обнимая его за плечо, а он не отрываясь уставился на отвернувшегося на переднем сидении к окну Сяо Чжаня. Сбереги его. От чего? Ибо наморщил нос, не удержав тихого смешка при воспоминании о том, как тот вышел вперед и выпалил ту определенно оскорбительную ахинею. Если бы кто-то сказал Ибо, что у него есть комплекс — то определенно тоже получил бы кулаком в морду, но фелин всё равно не мог отделаться от ощущения, что Сяо Чжань даже не задумался на тот момент о последствиях, просто выдавая всё что думает. И это было… очаровательно. В отличие от ходящих слухов о Сюань Лу и Сяо Чжане. Нет, Ибо не собирал сплетни. Он тоже отвернулся к окну, прекращая буравить ухо Сяо Чжаня пристальным взглядом. Не собирал, но практически невозможно жить в тесном сообществе и не слышать редкого шепотка. Другое дело, какая доля истины в тех разговорах, раз даже тот же Чжочен, видимо, не знает, кто такая Мэн Цзыи. Чего они ещё не знают? Он вновь покосился на профиль Сяо Чжаня. Нет, если он и будет что-то узнавать, то только непосредственно от него.***
— Мама сказала, что я могу хоть дворником идти, если мне это нравится, — Ван Ибо пожимает плечами, увлеченно крутя в руках детальки от подаренного сестрой лего, и Сяо Чжань с улыбкой наблюдает за этим и за тем, как привычно подает Цзысюань ему нужные части. — Ага, а папа? — фыркнула Цзысюань, пихая его ногой в пушистых носках с кошачьими ушками. — Помнишь, как он просил тебя показать корабль за окном, когда ты пришёл с проколотыми ушами? — Серьезно? — Сяо Чжань рассмеялся, представляя себе эту картину, и с интересом глянул на надувшего щеки Ван Ибо. — У тебя были проколы? — Ммм, — неопределенно промычал тот, не отрываясь от полусобранного мотоцикла. — Один, — сдала его сестренка и показала вяло возмущающемуся брату язык. — В ухе один. А там, кто знает, где ещё он… эй! Она засмеялась, поваленная Ибо на пол, и с писком принялась отбиваться от щекотки. Сяо Чжань качнул головой, глядя, как брат с сестрой катаются по полу, раскидывая аккуратно собранные инструкции и подарочные пакеты. Вообще, смотреть за ними было довольно занятно. Совать нос в коробки Ван Цзысюань начала ещё в прихожей, впрочем, судя по виду Ибо, он и сам едва сдерживал своё любопытство. Выставив все пять подарочных упаковок на столик, они неожиданно утянули его к себе на диван и начали играть в "камень-ножницы-бумага". Первый раунд выиграла Ван Цзысюань и сразу же ткнула пальцем в самую большую коробку, с логотипом "Нефрита". А когда в ней обнаружился спортивный костюм и кроссы от Nike, завизжала восторженно, умоляя брата прям тут же переодеться. Сяо Чжань подозревал, что любой другой был бы послан в долгую прогулку по интересным местам, а так - они с Цзысюань оказались редкими счастливчиками. В этом же костюме, пока Сяо Чжань разбирался с мелкими домашними делами, Ибо с Цзысюань поговорили с остальной семьей, и сразу следом мужчина чуть не грохнул себе на ногу кастрюлю из-за громкого визга Ван Цзысюань. Не зная, хвататься за сердце или за аптечку, он метнулся обратно в гостиную, и захихикал над обескураженным выражением лица Ван Ибо. По итогу схватился он за телефон: старшие братья Ибо по UNIQ обязательно должны увидеть реакцию своего диди на подаренный смартфон! Выныривая из воспоминаний, он прикоснулся кончиками пальцев к щеке, на которой всё ещё ощущалась реакция уже на его подарок - колонку и наушники, так необходимые танцору. Прикосновение теплых губ на щеке до сих пор чувствовалось живо, стекало щекоткой по глотке куда-то в живот, обволакивало тянуще-горьким. Он отдернул пальцы от лица, встретившись взглядом с немного запыхавшимся Ибо, и смущенно отвернулся. — Я хочу спа-ать, — проныла Ван Цзысюань, разрушая возникшую вдруг неловкость и выпуская руки брата из захвата, чтобы нагло забраться к нему на колени. — Бо-гэ, а ты завтра снова на работу? Она состроила грустную мордашку, заглядывая ему в лицо, и он кивнул, виновато хмурясь. — Я помню, что у тебя день рождения, Хвостик, — он бережно потрепал её по волосам и кинул беспомощный взгляд на Сяо Чжаня. — И мы обязательно отпразднуем вечером, когда я вернусь. Чжань-гэ, можно ей… побыть тут завтра?.. — Думаю, мы можем продолжить экскурсию по Пекину, — Сяо Чжань мечтательно улыбнулся и хитро покосился на заинтересовавшуюся Цзысюань. — Например, сходить до Запретного города, о котором ходит множество таинственных историй о призраках, появляющихся… — Это точно без меня! — стоило Цзысюань восторженно распахнуть глазки, придвигаясь к Сяо Чжаню, Ибо мгновенно вскочил на ноги. Ван Цзысюань запрокинула голову и довольно засмеялась, хлопая в ладоши. — Расскажи, расскажи, Сяо-лаоши! — Нет! — Да! — Я расскажу тебе завтра, — хихикнул Сяо Чжань, кидая любопытствующий взгляд на слегка покрасневшего Ибо, и щёлкнул надувшуюся Ван Цзысюань по носу. — А сейчас нам всем пора отдыхать, чтобы провести завтра чудесный день, верно, именинница? Он сделал вид, что не услышал облегченного выдоха Ибо, с улыбкой поднимаясь с дивана: — Думаю, ты можешь постелить ей на диване, — он задумчиво почесал нос, озадачиваясь вопросами расположения гостей. — И у меня есть запасной матрас… — Разберемся, — уверенно заявил Ибо. Чтобы спустя полчаса поскрестись к нему в комнату, держа в охапке матрас с постельным бельем. Сяо Чжань присел на кровать, вытирая волосы полотенцем и задумчиво разглядывая холст, завернутый в крафтовую бумагу. Подарить или оставить? Да или нет? Действие или бездействие? Надо или… — Чжань-гэ, будешь так пыхтеть, разбудишь мне мэймэй, — усмехается раскладывающий матрас на полу Ибо и приподнимает бровь: — Что-то не так? — Всё так, — Сяо Чжань сжимает руку в кулак и решительно выдыхает. — В общем-то, нужно было, наверное, отдать сразу… — Он подхватывает с тумбочки холст и протягивает его заинтересовавшемуся Ибо. — Вот. Это не такой уж и подарок, но я бы хотел, чтобы он был у тебя. — Ты же уже сделал подарок? — немного хмурится Ибо, кидая на него укоризненный взгляд, и Сяо Чжань зябко обхватывает себя руками за плечи, надувая губы. — Это другое. — Да? Что же? Ван Ибо с любопытством разворачивает бумагу и вдруг замирает, широко распахнув глаза. — Я, — волнуясь, начинает торопливо говорить Сяо Чжань, глядя, как на губах Ибо появляется лёгкая удивленная улыбка. — Я тогда нарисовал и выложил, но рисунок вскоре удалили, и… я не стал искать тебя, мне казалось, что я… подвел. — Чжань-гэ… — медленно начинает Ибо, не отрывая взгляда от рисунка, но Сяо Чжань торопливо хватает его за запястье и упрямо машет головой. — Подожди. Я должен сказать. Просто тот год… да и год до того… я был потерян. Я даже не рисовал ничего, кроме учебных проектов. Не пел нигде, кроме выступлений от универа. В ту ночь, — Сяо Чжань морщится и закусывает губу, а после начинает говорить быстро, горячо, проглатывая окончания слов и не отводя взгляда от мерцающих галактиками глаз Ибо. — В ту ночь у меня уже не было надежды. Я смотрел на жасмин, на фонтаны, холодный свет чужих окон, и не мог найти себя. И тут твой танец. В нём было столько жизни. Я никогда раньше не видел, чтобы танцевали так — словно это и не танец, а состояние души и тела. Такая свобода, будто ты сам — её воплощение. И я понял, что все границы — они здесь, в голове. Что клетка — только в голове. И я хотел подойти, мне казалось, что ты чуть ли не дух, — он тихонько рассмеялся и выпустил руку фелина, покачивая головой. — Дух, подающий знак. Но ты так быстро ушёл… а я вернулся к себе и всю ночь рисовал увиденное чудо. А после… кое-что изменил в своей жизни, но, пока не познакомился с тобой, и не осознавал, какими ничтожными эти изменения оказались. Так что… Сяо Чжань покачал головой, по-прежнему нежно улыбаясь, подхватился с места и склонился в традиционном поклоне: — Спасибо, Бо-ди. До этого момента изумлённо замерший, Ибо вздрогнул, встряхивая головой, и вдруг ослепительно улыбнулся: — Идём! — Что? — наступило время Сяо Чжаня удивленно распахивать глаза. — Идём, — нетерпеливо повторяет Ван Ибо. — Благодаря тебе я увидел себя с другой стороны, Сяо Чжань, теперь моя очередь показать тебе отражение, — широко улыбается он, обжигая внутренности Сяо Чжаня огнём стыда. «Я не такой, как ты думаешь, — мысленно кричит он. — Я гораздо хуже, я хочу тебя, я хочу тебя присвоить, и света в моих глазах нет, ведь весь мир — смесь серости и темноты». — Одевайся скорее, идём! — Да куда? — Сяо Чжань хлопает глазами, когда на него обрушивается одеждопад из его же вещей. — Смотреть в себя, — уверенно заявляет Ибо, впрыгивая в свои спортивки и накидывая тёплую кофту. — Ну? И Сяо Чжань действительно сползает с кровати, бросая один-единственный взгляд на часы, показывающие полчетвертого утра. В это время они либо двигают из клуба, или отрубаются, и спать им, честно признаться, остается всего ничего. Но Ибо здесь, смотрит на него своими нечеловеческими глазами, прядет ушами, нетерпеливо подергивает хвостом, и Сяо Чжань со стыдливым предвкушением натягивает на себя вещи. До фонтанов десять минут на машине и сорок — пешком. Они добираются до них за тридцать, и Сяо Чжань останавливается, упираясь руками в колени и тяжело дыша. Внезапная ночная пробежка вымотала его, но стоит ему распрямиться и уставиться на замершего Ибо на фоне взлетающих цветных струй воды, как все мысли и усталость отходят на задний план. Фелин широко улыбается, скидывая с плеч толстовку, а с ног — кроссы, и кивает на фонтаны: — Снимай лишнее, оставляй телефон и погнали танцевать. — Но я… — У Сяо Чжаня перехватывает дыхание, когда он вспоминает ту ночь год назад. Тогда он только мечтал подойти к этой ожившей сказке. Сейчас она уверенно протягивает ему руку, ярко улыбаясь и сверкая своими нечеловеческими глазами. — Я танцую, как… баран на льду… — Неправда, гэ, — Ван Ибо смешно фыркает и щурит глаза: — Ну максимум — как ленивец! — Ах ты, паршивец! — Сяо Чжань хихикает, чувствуя, как его отпускает, и слегка замахивается на фелина. Тот прижимает уши к голове, уворачиваясь, и громадными скачками несётся к фонтанам. Сяо Чжань, скинув вещи, следует за ним. — Стой, не уйдешь, — он врезается в резко затормозившего Ибо, и они вместе влетают в холодные струи. Ибо ржёт, содрогаясь всем телом, и, обхватив Чжаня за талию, начинает танцевать. Вода всюду, но Сяо Чжань тонет, тонет, не в силах выплыть, в глазах напротив, и его отражение в них непозволительно счастливо. Сяо Чжань счастлив — здесь, в центре Пекина, танцуя в упруго бьющих струях холодной воды. Танцуя вместе со своей сказкой. — Знаешь, почему я зарисовал и жасмин? — чуть позже, когда они набесились в фонтанах вдоволь, и, дрожа в ночной прохладе, скинув мокрые футболки, закутались в верхнюю одежду, Сяо Чжань остановился у зеленого куста. — Это он? — Ибо с любопытством рассматривает высокий, ничем с виду не примечательный куст и пожимает плечами, хитро косясь на мужчину. — Нет. — Существует об этом цветке одна легенда. О цветке и художнике… — Расскажи, гэ, — Ибо оживляется, поворачиваясь к нему всем телом, блестит глазами, и Сяо Чжань, усмехнувшись, кивает. — Когда-то все цветы были белыми, но однажды появился художник с набором ярких красок и предложил окрасить их в разные цвета, какие им захочется. Жасмин был ближе всех к художнику, он хотел быть золотистого цвета, как цвет волос его любимого солнца. Но художнику не понравилось, что жасмин стоял впереди розы, королевы цветов, и в наказание он оставил его ждать до самого конца, пока не будут раскрашены все цветы. Многие из них старались польстить художнику, чтобы тот раскрасил их получше, одуванчики даже поднесли ему кружку сметаны. Работая желтой краской, художник вспомнил о Жасмине, который первым выбрал ее. «Ну, брат, так как же? — насмешливо обратился он к Жасмину. — Этой краски осталось немного, но если хорошенько попросишь, я всю ее отдам тебе». «Не буду я просить» — ответил Жасмин. «Как это так? — Художника начало злить упрямство Жасмина. — Ну, ладно, если тебе трудно произнести свою просьбу, то поклонись хотя бы, согни спину». «Я предпочитаю сломаться, но не согнуться» — гордо ответил Жасмин. И Художник, разозлившись, брызнул желтой краской Жасмину в лицо и закричал: «Да кто ты такой, что не хочешь просить и кланяться! Ну и оставайся на веки вечные белым!». Таким он и остался — белый хрупкий Жасмин. А попробуй согнуть его — сломается… Сяо Чжань замолчал, невидяще глядя на разлетающиеся в свете фонарей брызги от фонтана. — Грустная какая-то легенда, — спустя несколько мгновений молчания наморщил нос Ибо. — И… почему жасмин? — Внешне ты гибкий, как лоза, — задумчиво отозвался Сяо Чжань, протягивая руку к веточке и осторожно, не прикасаясь, оглаживая воздух возле неё. — Текучий, как вода. Но если смотреть глубже… ты совершенно несгибаемый. Сильный и смелый, как этот жасмин. Сломаешься, но не сдашься. «Зато ты так легко гнешься. Кажется, что обойдешь словом, утечешь сквозь пальцы водой, согнешься ивовым прутом и ударишь отдачей. Но внутренне… и ты сломаешься, если слишком сильно надавить. Сломаешься… но не сдашься» — Ибо поджал губы. Не влюбиться в Сяо Чжаня? У Ван Ибо не было и шанса. — И всё же, мне больше нравится другая сказка. Жил-был на свете жасмин… цвел и сиял белоснежными лепестками, и вот однажды задержался рядом с ним прекрасный художник. Ему казалось, что нет на свете ничего прекраснее цветов жасмина, нет ничего лучше его аромата, — Ибо облизнул губы, откидывая эффектным жестом с глаз чёлку, и ухмыльнулся, видя, как тяжело сглотнул Сяо Чжань. — И художник запечатлел его на холсте. Этот цветок заметили, и смог он вновь ожить, чтобы всегда радовать своего художника цветами… — А художник радовал своего жасмина? — Сяо Чжань улыбался, поглядывая на необычайно волнующегося Ибо: тот обернул мокрый хвост вокруг ноги аж три раза и явно мандражировал. — Конечно! — горячо заверил его Ибо, но тут же притих, отводя взгляд. — Больше всех… В наступившей тишине было слышно, как разбиваются, падая на землю, драгоценные капли воды. Двое молодых людей, улыбаясь и еле-еле соприкасаясь плечами, стояли у жасмина, наблюдая, как танцует заключенная в пределы, но не сломленная и свободная стихия, пока на всю площадь не раздалось урчание желудка. Ибо мгновенно надул губы. — Я есть хочу, гэгэ, — жалобно вздохнул Ибо, кидая последний взгляд на жасминов куст. — И пошли они есть, тем более что новый день обещался быть не менее богатым на события, — Сяо Чжань хихикнул, кивая на дорогу в сторону дома. Там оставалось ещё много запасов, которых хватит и на полночный жор, и на следующее утро. — Спасибо, что погулял с ней, — вновь наедине они оказались лишь следующим вечером. Ибо, с самого утра убежавший на работу, даже не успев толком поздравить сестру, в клубе появился с объемным букетом розовых пионов, на которые Ван Цзысюань ответила коротким визгом. Ибо едва успел отвести цветы в сторону, когда сестра повисла на его шее. Празднование они провели быстро, а затем, когда Сяо Чжань выступил, уехали домой. Чо Сынён явно хотел отправиться с ними, но присмирел, когда Исюань строго на него шикнул. Сяо Чжань порадовался, что замотавшийся Ван Ибо этого не видит. Потому что пусть бы Сынён и был хорошим парнем, но что-то подсказывало, что негативный опыт Ибо не позволит ему позитивно взглянуть на какие бы то ни было добрые намерения друга. Может, конечно, он был и не прав, но и так празднование дня рождения второго члена семьи Ван прошло вполне неплохо. — Не за что, — наконец улыбнулся Сяо Чжань, зевая и прикрывая рот рукой. — Твоя мэймэй замечательная. — А то как же, она же моя воспитанница, — Ибо гордо вскинул голову, но всё впечатление испортил широкий зевок. — Заражаешь, гэ-э… Сяо Чжань смешливо фыркнул, но Ибо вновь посерьезнел. — Нет, правда, Чжань-гэ, ты мне очень помогаешь, и я… — Правда, Бо-ди, не надо, — тепло улыбается Чжань и треплет его по волосам. — Всё хорошо. Ложись уже спать… сонный котик. — Прости, гэ, я сперва схожу в душ? — Ибо давит очередной зевок, пропуская мимо ушей даже поддразнивание, и Сяо Чжань качает головой: довел же себя. — Полотенце не забудь, — Чжань, фыркнув, сует его ему в руки выстиранное, официально закрепленное за фелином, и получает в ответ ещё одну умиротворенную улыбку. Ибо похож на большого, расслабленного кота, и от нежности к этому существу спирает дыхание, а от желания затискать — покалывает ладони. — Вы с сестрой сильно похожи, — шепчет Сяо Чжань тихо, когда Ибо заходит в его комнату после. Фелин широко зевает и сонно жмурится, довольно помахивая хвостом и разбрызгивая по полу мелкие капли. Сяо Чжань уже привык, что после душа тот несколько минут сидит, высушивая хвост, смотреть на это казалось почти медитативным занятием. Вот и сейчас Ибо упал на матрас, стягивая полотенце с шеи. — Родственники, — хмыкает он, проводя небольшой щёткой по хвосту. — Мм, — невнятно мычит Сяо Чжань и прикусывает губу, невидяще пялясь на эту картину. — Можно… можно я помогу? Ван Ибо удивлённо вскидывается, крепче сжимая в кулаке ручку щётки, но почти сразу усмехается, хитро щурясь: — А Чжань-гэ готов к такой ответственности? — Да, — неуверенно кивнул Сяо Чжань, ругая самого себя за этот порыв. Показалось, что Ибо говорит о чём-то более личном, но ведь Ван Цзысюань тогда говорила только об ушах, и Ибо только что расчёсывал ей хвост. Конечно, она сестра, но всё же… — Окей. — Ибо подскочил с постели, небрежно закинул полотенце вновь на шею, и растянулся на кровати на животе. — Держи. Сяо Чжань еле успел подхватить протянутую ему через плечо щетку, как ему на колени опустился длинный, гибкий и приятно тяжелый хвост. — Вот так просто? — неверяще уточнил Сяо Чжань, несмело проводя на пробу щёткой по мокрой пушистой конечности. — Нет, ты не думай, у меня была кошка, и я умею чесать, и… — Чжань-гэ, — Ибо оглянулся, забавно морща нос и дёргая ушами. — Я всё-таки не кот, но… просто сделай это. Сяо Чжань тихо хихикнул, наблюдая за недовольной моськой фелина и, кивнув, принялся за дело. Хвост приятно скользил под руками, подвижный, крепкий и при том удивительно мягкий. Ван Ибо сонно сопел на кровати, и Сяо Чжань вновь чувствовал себя счастливым.