Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История третья. Опасные каникулы.

Утро традиционно началось с завтрака. Солнце еще толком не поднялось над горизонтом, а уже парило так, что хотелось залезть в воду и не вылезать оттуда до самой ночи. Двери и окна были распахнуты настежь, но ветер ещё спал и облегчения не приносил. Анна подозрительно посматривала на Якова и отца. Ей чудилась какая-то напряжённость за столом. Мария Тимофеевна тоже была неспокойна. Виктор Иванович налил себе вторую чашку кофе, а это случалось с ним только в минуты внутреннего разлада. Что-то явно произошло, но что именно — не понятно. После завтрака Сонечка и Алекс составили компанию бабушке. Она наконец-то была свободна всю первую половину дня и была готова рассказывать сказки, показывать фотографии, гулять, отвечать на тысячу вопросов и получать свою порцию любви и ласки. Гастон и старый Роже ушли на виноградник — пришло время опрыскивать лозу раствором древесной золы и пасынковать побеги. Юноше хотелось во всём разобраться и самому принять участие. Аня с Мартой отправились на рынок в Подансак, девушке требовалась пряжа. Аниным родителям пришлось по вкусу её рукоделие, и она хотела успеть связать ещё что-то для них. Кроме того, у старого Роже обострился ревматизм, и Марта надумала сделать ему пояс из собачьей шерсти, если они найдут её в местной лавке. Штольман же кивнул Виктору Ивановичу и отправился в соседнее поместье к Самюэлю Лафонтену. Он проанализировал всё, что сказал ему тесть, и выбрал стратегию поведения с этим человеком. Дом его оказался большим, но несколько неухоженным. Чувствовалось отсутствие женской руки и твёрдого управления. Протянув сгорбленной служанке свою визитку, Яков попросил доложить о своём прибытии. Женщина удалилась и спустя минут десять пригласила его в гостиную. Хозяин усадьбы встретил его настороженно, понимая причины его визита, но не угадывая пока его намерений. Штольман сел в указанное ему кресло напротив мужчины и начал без предисловий: — Господин Лафонтен, вчера вы пришли в дом моих родных и угрожали им совершенно недвусмысленно. При свидетелях. После, встретив моего воспитанника в уединенном месте, вы вновь позволили себе нелицеприятно высказаться о моём тесте. Более того, вы посмели оскорбить мою жену, выбрав такое выражение, что, услышь я его лично, просто помятым костюмом вы бы не отделались. Штольман замолчал, а Самюэль Лафонтен вдруг испугался. Он тут один на один с этим холодным с виду, но явно пришедшим в бешенство человеком. Вон как желваки на щеках ходят. Пришибёт его и дело с концом! Яков же взял себя в руки. — Если бы вы были хоть на пять лет моложе, я бы не раздумывая вызвал вас за оскорбление моей жены. Особенно мерзкое и лицемерное, если учесть, что сына именно вашего управляющего её дар помог найти два года назад. Однако ваши лета не позволяют моей совести сделать этого. Посему я пришёл сюда, чтобы сказать вам следующее: если вы ещё каким-либо образом затронете безопасность или спокойствие моей семьи, я пойду против вас вашим же способом. Отправлюсь в суд и оставлю вас без гроша в кармане за оскорбление чести и достоинства, клевету и преследование. Вы можете мне поверить, у меня хватит упорства и возможностей это сделать! Вы меня поняли? Господин Лафонтен вдруг отчётливо понял, что мужчина перед ним не лжёт и позёрствует. Он на самом деле пойдёт до конца и сделает так, чтобы никто не смог задеть его родных. Самюэля на конфликт вызывала уязвлённая гордость, то, что его планы нарушил какой-то иноземный выскочка, что на той территории, которую он потерял, была особенно плодородная почва. Своей вины в желании воспользоваться ситуацией он особенно не видел. Ну кто в своём уме упустил бы такой шанс? А тут всё пошло прахом! Штольман молча смотрел на мужчину, и тот, понимая, что деваться ему некуда, нехотя кивнул. Яков откланялся и отправился домой. В это время Анна и Марта выбирали шерсть для Роже. Они нашли нужную на прилавке пожилой дамы из отдалённой деревни. Вдруг сзади раздался мужской голос, приветствующий их. Аня и девушка обернулись. Позади них стоял Виржиль Фалардо, смотрясь категорически инородно на фоне провинциального городка в дорогом и броском наряде. Он извинился, что поздоровался первым, он знал, что это не по этикету, но он просто был очень рад увидеть приятное лицо на этих улицах. Анне это категорически не понравилось: она находила здешних людей приветливыми и доброжелательными. Вернув приветствие, они завязали ни к чему не обязывающий, требуемый приличиями разговор о нынешней погоде, урожае и летних занятиях. Марта хмурилась. Ей не нравился этот человек, она интуитивно чувствовала в нём неискренность, но воспитание требовало поддержания беседы. Анна пыталась заставить себя быть чуть менее суровой в отношении молодого человека, но то, какие суждения он проповедовал, не вызвало в её душе никакого положительного отклика. В конце концов они откланялись, сославшись на срочные дела. Ни Аня, ни Марта не видели задумчивого взгляда, которым Виржиль проводил их до самого конца улицы. Пожалуй, он поторопился с выводами, и тут ничего не выгорит! Но попытаться можно! Перехватив щеголеватую трость с вычурным набалдашником, он направился к себе. За обедом вновь собрались все вместе. Алекс и Соня без устали говорили о том, как весело им было с бабушкой. Атмосфера была более расслабленной, напряжение спало. После обеда все разошлись по своим делам. Сонечка помогла кухонной прислуге убрать со стола - она ценила любой труд и не видела в этом ничего зазорного, чинно поправила платьице и отправилась во двор, чтобы посмотреть, как поят лошадей. В холле она резко остановилась, потому что там стоял незнакомец. Она не слышала стука или звонка, и это её удивило. Потом девочка вспомнила, что именно он приходил в первый день и кричал на дедушку, а потом обижал Гастона. — Добрый день! — сказала вежливая Софья. — Мне кажется, месье, что вам нельзя тут быть! Вы не приглашены и, думаю, что нежеланны в нашем доме! Лафонтен, который пришёл с определённой целью, пришёл в негодование. И эта малявка туда же! Умные все какие стали! — И что же ты сделаешь, маленькая девочка? Ведь тут никого нет! — усмехнулся мужчина. Сонечка внимательно смотрела на старика. Он ей совсем не нравился. Внутри него ей чудилось большое чёрное пятно, которое грозилось сожрать всё светлое, что ещё оставалось внутри этого человека. И ещё говорит он какие-то страшные вещи. Нет, одной тут не справиться. Софья вдруг расставила свои крепенькие ножки, сжала кулачки и завопила так, что слышали её, наверно, в самом Париже: — Па-а-па-а-а-а-а!!! Раздался скрип и грохот, будто кто-то опрокинул стул, резко поднявшись. В коридор распахнулась дверь, и взъерошенный Штольман показался в проёме. В этот же момент из противоположной арки выбежал Виктор Иванович, а сверху, прыгая через две ступеньки, слетел Гастон. — Что?!!! — в унисон выкрикнули они, смотря на девочку. Потом, как по команде, их взгляды переместились на Лафонтена, и он тут же подумал, что выбрал совершенно неправильную стратегию. Высокий, крепкий и жилистый Штольман, рослый и мускулистый Гастон и даже Виктор Иванович, в развороте плеч которого несмотря на года чувствовалась недюжинная сила, смотрели на пришедшего так, что он понял, что его сейчас спустят с крыльца, не взирая на его возраст и положение. Сонечка подошла к отцу, который тут же взял её на руки, убеждаясь, что она в порядке. — Папа, этот человек вошёл без стука. Он, по-моему, что-то нехорошее задумал. Я испугалась и позвала тебя. — Ты всё правильно сделала, золотце! — погладил Штольман дочь по спинке. — Лафонтен, вы совсем… — начал Яков совсем другим тоном, обращаясь к незваному гостю. Тот сразу же перебил его. — Я пришёл сюда сказать, господа, что подал на вас жалобу в наш полицейский участок! Вот так-то! Так что теперь мы будем разговаривать по-другому! С этими словами мужчина развернулся и вышел, хлопнув дверью. Штольман, Виктор Иванович и Гастон переглянулись. Им всем уже порядочно надоел этот господин!