Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История третья. Опасные каникулы.

Анна ходила мимо большого дубового стола не в силах успокоиться. Гастон и Марта напугали её. Мало ли какой злобный дух там мог быть на самом деле! Ведь не все умершие покоятся с миром. У кого-то чёрная душа и после смерти не может прекратить делать зло. — Ну как же вы додумались пойти туда одни?! Ведь это так опасно! — возмущалась Аня. — А ведь почти взрослые люди! Вдруг она встретилась взглядом с интересом смотрящим на неё Штольманом и поджавшими губы родителями. Краска стыда так густо залила её лицо, что Яков внезапно испугался, что ей станет дурно. А Анна вдруг поняла, что все эти годы никто не собирался ограничивать свободу её передвижения или её права. Просто те, кто её любят, на самом деле волновались за неё и не хотели, чтобы она пострадала. Ну что ж, когда тебе тридцать лет, и у тебя уже свои дети, полезно признать, что ты была полной дурой! Гастон виновато сказал: — Прости, я не хотел тебя волновать! Никого из вас! Просто мне казалось, что вся эта история полная чушь, вот и решил проверить, так ли это! — То есть, ты думал, что это мистификация, и всё равно сунулся туда один? — подал голос Штольман. — А если бы там оказалась шайка бандитов? С оружием? Всё равно это был глупый поступок! Марта хотела вступиться за товарища, но тот остановил её. Это была его идея, ему и отвечать. — Да, ты прав! Это было глупо! И самонадеянно! Готов понести то наказание, которое вы мне назначите! Анна и Яков переглянулись. Они знали это качества своего воспитанника: зная, что он неправ, Гастон не будет отпираться. Он признает свою вину и будет готов расплатиться за свой проступок. Штольман вздохнул: он привык к тому, что все в его семье — яркие личности, которые не могут пройти мимо необычного и загадочного, поэтому толку в наказаниях за глупость юноши он не видел. Сам хорош — надо было допытаться, куда они отправляются! В конце концов он несёт за них ответственность. — Не будем мы вас наказывать! — ответил Яков. — Просто пообещайте больше в одиночку не делать подобных вылазок! Обрадованные дети закивали. Они глубоко ценили доверительные отношения, которые установили взрослые в их семье. Подводить их и заставлять волноваться юноша и девушка не хотели, поэтому с радостью выполнят своё обещание. — Завтра с утра покажете мне, где вы были. Расскажете в подробностях, что конкретно видели. А сейчас все идут спать — поздно уже! Все четверо детей кивнули, поцеловали всех взрослых по очереди и отправились по кроватям. Вечер и правда выдался насыщенным. Виктор Иванович подошёл к бару, достал бренди и коньяк, сам выпил залпом свою рюмку и протянул порцию Штольману. Тот с благодарностью взял тонкое стекло и опрокинул в себя согревающую жидкость. Дети дарят тебе невероятную радость жизни, но одним махом запросто добавят порядком седины в волосы. Аня, которая всё это время внимательно изучала ковёр под ногами, вдруг подняла голову, обвела всех взглядом и сказала, почти готовая заплакать: — Простите меня, пожалуйста, за все глупости, которые я делала столько лет! Я сожалею! С этими словами она развернулась и бросилась наверх. Родители и муж остались внизу, переваривая услышанное. Яков поставил рюмку и, извинившись перед родственниками, поднялся вслед за женой. Она, как оказалось, уже потеряла свой слезливый настрой и вновь мерила шагами комнату. Посмотрев на вошедшего мужа, она не прекратила своего хождения. Штольман прислонился к стене, с удовольствием наблюдая за кипевшей энергией Аней. — Яша, прости меня, пожалуйста! Я не думала, что так заставляю тебя волноваться! — вдруг сказала она. Он пожал плечами. — Я уже привык. Это часть твоей натуры! Анна остановилась. — Не смей к этому привыкать! Это неправильно! — Боюсь, что уже поздно, любимая! Да и финальное средство — цепи, брачное ложе и семейный очаг — не то, чтобы сильно сработало! — усмехнулся Штольман. Аня тоже почти рассмеялась, но заставила себя вернуться к серьёзному выражению лица. В очередной раз она подумала, что ей достался невероятный человек. Несмотря на свой консервативный, упёртый и твёрдый характер он смог принять её со всей её необычностью, мистикой и некоторой вздорностью. Не просто принять, а полюбить. И сделать так, чтобы она не перестала быть собой, но при этом была в безопасности. — Я люблю тебя! — проговорила Анна, не зная, какие ещё найти слова, чтобы выразить то, что она чувствовала. Штольман по обыкновению её понял. — Я тоже тебя люблю, — улыбнулся он. Тогда Аня вдруг залихватски растянула губы в какой-то кровожадной улыбке и, уперев руки в боки, сказала: — Ну, если мы друг друга поняли, то пошли прямо сейчас к той церкви! Не позволю никаким духам пугать моих детей! Штольман опешил. Ну что за женщина! Только что со слезами на глазах сокрушалась о своей безрассудности, а минуту спустя горит праведным гневом на обидевшего её детей духа и готова мчаться в логово демонов, чтобы их побороть. Великолепная женщина! Другой такой нет! И досталась она ему! — Анечка, ну что ты опять придумала! А если это опасный призрак, который там и вправду поселился? Что ты будешь с ним делать? - попытался отговорить её Яков. — Развею! — коротко и уверенно сказала Аня, оперевшись руками о стол, стоящий посреди комнаты. В её обычно ярко-голубых глазах Штольману вдруг отчётливо увиделась зелень. Анна напоминала сейчас одновременно дикую амазонку, готовую защищать то, что ей дорого, и древнюю колдунью, которой подвластно много боле, чем обычному смертному. Яков совершенно явственно видел перед глазами, как мановением руки его жена заставляет рассыпаться в прах того, кто посмел причинить вред её детям. Боже мой! Что за безумная, яркая, дикая смесь бурлит внутри этой женщины! Штольман не мог противиться ей, даже если бы в его голове мелькнуло это дурацкое желание. Аня решила, что дух подождёт до завтра, а вот она сама ждать не собирается. Её муж, любимый, потрясающий и самый близкий, прямо перед ней! Больше дурой она не будет! Предпочитать привидения, когда есть возможность остаться подле него, она не собирается. Анне казалось, что они даже двинулись навстречу друг друг одновременно — он от стены, она от стола. Встретились руки и губы, встретились тела и души. Одежда стала мешать, и они оставили её на полу. Говорить словами было ни к чему, они давно говорили сердцами. И цепи им были ни к чему — то, что их связывало, было гораздо прочнее любых оков. Месяц за окном стыдливо спрятался за облако - зачем смущать влюблённых! Ночь будет тёплой, долгой и тёмной. Рано утром в поместье прибежал взволнованный Ноэль Бриссон, и они все вместе долго обсуждали случившееся вчера у церкви. Мироновы оставили его на завтрак, потому как было видно, что он совершенно выбит из колеи и еще не выговорился до конца. Сосед с благодарностью принял их предложение - в одиночку такое переживать было не в пример страшнее. А в десять утра пришёл комиссар Эрве с констеблями и сказал, что час назад в своём доме был убит Самюэль Лафонтен. Утро у него совершенно не задалось!