Детективное агентство "Анна и её духи" - 2. История третья. Опасные каникулы.

Штольман смотрел в васильковые испуганные глаза Виржиля Фалардо и старательно делал вдохи и выдохи, пытаясь не сильно прижимать локоть к его горлу, а то цвет его лица говорил о том, что мужчина явно испытывает дефицит кислорода. Но как только его взгляд падал на тяжело дышащую рядом жену, нервно сжимающую стек, рука его сама собой начинала явственнее давить на трахею блондина, заставляя того ёрзать и хрипеть. На шум выбежала Мария Тимофеевна. - Боже мой, что тут творится? - воскликнула она, окидывая взором негодующую дочь, зятя в холодном бешенстве, придавленного соседского племянника и откровенно веселящихся детей. - Всё в порядке, Мария Тимофеевна! - ответствовал Яков, взглядом говоря Виржилю, что рот разевать не следует. - У нас тут краткий курс хороших манер. - Ах, вот оно что! - протянула хозяйка дома, давно уже привыкшая к тому, что Штольман в секунду вскипает, когда дело касается Ани, и так же решительно и незамедлительно пресекает все возможные вольности в её отношении. - Ну, тогда я пойду скажу, чтобы рыбу на огонь не ставили! Это может затянуться, а ужин простынет! - деловито сказала женщина. - Дети, пойдёмте со мной! - И пропустить, как этому петушку пощиплют перья? - насмешливо спросил Гастон, облокачиваясь на деревянную ограду. - Ни за что! Марта последовала его примеру. Ей блондин с самого начала не понравился, и её интуиция не подвела. Алекс и Сонечка пошли с бабушкой, сказав, что тут и так всё ясно, а ей будет одиноко одной. Когда дети ушли, Штольман повернулся к Фалардо и, не отрывая от него взгляда, спросил: - Что вам нужно было от моей жены? Локоть он забыл убрать, поэтому ответом ему был сдавленный сип. Дав мужчине возможность говорить, Штольман на дюйм сдвинул предплечье в сторону. - Она...она не правильно меня поняла. - Мою жену крайне нелегко ввести в заблуждение, господин Фалардо. Она поняла вас именно так, как вы изволили изъясняться! Что? Там? Произошло? Виржиль замялся, пытаясь подыскать слова. Всё, что мелькало у него в голове, неминуемо вело к неприятным для него последствиям. Штольман, видя, что блондин колеблется, повернулся к жене и спросил: - Аня? Анна же разрывалась между двумя желаниями. Сказать мужу правду: что этот шут соломенный ничего такого в общем-то и не сказал. Тут следовало сделать паузу, подготовить почву и продолжить: но зато его рука очень даже недвусмысленно оказалась чуть пониже её спины. И тогда можно будет отправлять Гастона за лопатой и начинать рыть могилу прямо во дворе дома. По-другому Яков бы и не отреагировал. Но терять мужа из-за этого хлюста было бы глупо. Ведь Анна знала, что, убив и закопав Фалардо под порогом конюшни, Штольман сам пойдёт в участок и сдастся. И к тому же она сама знатно отхлестала бесстыдника по пальцам. Век неповадно будет. Поэтому следовало сказать что-то нейтральное, что она и сделала. - Он повёл себя недостойно! - выбрала наконец нужную формулировку Аня. Штольману этого было достаточно. Недостойного поведения по отношению к его жене он допускать не намерен. Слегка встряхнув мужчину, Яков поставил его поудобнее, прислонив обратно к стене конюшни, и доброжелательно проговорил: - Господин Фалардо, законы чести требуют, чтобы я вызвал вас на дуэль и предпочтительнее всего застрелил бы на месте. Однако мы не на светском приёме и жену мою вы оскорбили, придя в наш дом под видом доброго знакомого. Я считаю это низким и совершенно свинским поступком. Посему и разбираться с вами я буду в соответствии с вашими действиями. Я просто сломаю вам что-нибудь и выставлю вон. Разумеется, больше мы вас здесь никогда не увидим. Если же увидим, то, скорее всего, повторим всё то же самое ещё раз для лучшего усвоения. Фалардо побледнел как просыпанная мука и, запинаясь, произнёс: - Но...но господин Штольман, я много о вас слышал, вы никогда подобным образом не действуете! Вдруг Яков улыбнулся так, что Виржиль подумал о том, что хорошо, что он не сказал жене этого человека о своём предложении - чем-нибудь сломанным он бы не отделался. - Если я так не действую, это не значит, что я так не умею! И господин Фалардо понял, что слова у Штольмана с делом не разойдутся. Спасло его появление на крыльце Виктора Ивановича и господина Бриссона. - Что тут происходит?! Господин Штольман! Отпустите моего племянника! - вскричал Ноэль, сбегая по ступенькам и безуспешно пытаясь оторвать руку Якова от его горла. Штольман брезгливо разжал кулак. - Ваш племянник, господин Бриссон, проник в конюшню, где попытался оскорбить мою жену! - Что?! - в унисон вскричали Миронов и его сосед. Виктор Иванович наконец рассмотрел, что Аня и впрямь взъерошена и обозлена. - Что ещё за фокусы в моем доме? - тоже теряя спокойствие, спросил он. Бриссон же попытался вернуть всем равновесие. - Мой племянник - человек с безупречной репутацией! Сестра воспитала его достойным мужчиной! Он никогда не позволил бы себе поступить бесчестно! И тут Штольмана прорвало. Он не терпел сюсюканья с великовозрастными молодчиками, которые сами должны уже нести ответственность за свои поступки. Безупречная репутация? Бесчестно! Ну, раз уж так вышло, он идёт ва-банк! Схватив вдруг Фалардо за рукав, Яков процедил, чеканя каждое слово: - Вот уже месяц как в нашей деревушке орудует банда, изготовляющая фальшивые монеты! Они маскируют своё занятие под пришествие духов. Именно вашего племянника видели мои дети и ваш сын в ту ночь! Доказательств у полиции достаточно! Штольмана несло по кочкам. Пока первое потрясение не прошло, нужно брать Фалардо, не теряя времени. Нервное устройство у него подходящее. Повернувшись и встретившись глазами с совершенно серым Виржилем, Яков дернул его на себя и, повысив голос, сказал: - Ну? Три секунды на размышления. Сдаёшь своего дружка и срок тебе немного скостят. Или я сейчас сдаю тебя комиссару и пойдёшь на полную. Виржиль Фалардо был трусом, альфонсом и распутником, но не дураком. - Я всё, всё скажу! Но я не знаю, кто он. Не знаю! Мы только по переписке общались! А тут в масках. То он, то я там в церкви были! А больше я не знаю ничего! Воцарилось молчание. Наконец Яков повернулся к Гастону. - Иди звони комиссару. Пусть едет сюда. Юноша кивнул и скрылся в доме. Господин Бриссон потрясённо молчал, качая головой. У него пока в голове ничего не укладывалось. - Но, Боже мой, как вы догадались? - вдруг спросил он. - Перчатки, - бросил раздражённый Штольман. - Анна обратила внимание, что он носит плотную пару даже в такую жару. Потом мы нашли следы сурьмы и олова. Без должного умения правильно изготовить опоку невозможно - раскаленный металл будет выплёскиваться. У господина Фалардо ожоги кистей. Ведь он не носил перчаток до приезда сюда? - спросил Яков у Бриссона. Тот потрясённо кивнул. Штольман сдёрнул с рук Виржиля белые перчатки, и все увидели, что пальцы его черны от въевшейся сурьмы, кисти покрывают пятна от старых и новых ожогов, а кожа ярко алеет полосами, оставшимися от стека. Яков вдруг замер. Посмотрел на зажатый в Анином кулачке хлыстик, на следы на тыльных сторонах ладоней Фалардо и понял, отчего этот господин получил от его жены именно по рукам. Как же он жалел, что Виктор Иванович и господин Бриссон появились во дворе так рано!